Подача документов
Эти важные студенты, закончившие первый курс…
Скоро и я стану студентом и вашим сопельменником!
Скоро, скоро! Тогда и поговорим.
Это вечное беспокойство чего-то не успеть и по сей день продолжает держать меня в тонусе. Для многих важно мыслить в категориях целей, задач, результатов! Такие люди берут на себя любую роль и умеют сфокусироваться для того, чтобы достичь поставленной цели. Они ищут подтверждение своей ценности через достижения!
Что еще сказать о моих СЕМНАДЦАТИ? Тогда я засыпал мгновенно, продолжая во сне доказывать теоремы с элегантностью испанского тореадора, вонзающего пику в хребет прыгающего быка. А проснувшись, моментально вливаясь в жизненный поток, сиял радостью, как игривый шахматист после победы в матче.
Итак, последний класс. Выпускной. Терзающий выбор профессии… В руках – фотоальбом с моей слегка измененной фамилией: не Корягин, а Кормин, почти Кармен, которая вообще – цыганскоиспанская женщина из прошлого, воспетая поэтом. Будучи чутким подростком, улавливаю, что как будто некто пытается направить потомка бурятско-славянских корней в русло производства кормов для парнокопытных. Рассматриваю себя в этом альбоме, и кажется, что это уже не я, а некий Кормин. А сам стою перед судьбоносным выбором: куда же податься? Куда?
Тянуло в романтическо-технические специальности: в Московское Высшее техническое училище имени Баумана, Минский политехнический институт… Можно и в Могилевский машиностроительный. Вопросы терзали воспаленный разум и будоражили сознание. Был готов ко всему перед решительным стартом. Отец, указывая на воображаемую планку, воодушевил, практически заякорил: «Сынок, достигни большего, чем я!»
Наконец выбор сделан! Минск, политехнический, факультет роботов и робототехнических систем! Повторяю название, оно звучит, как блюз из фантастического фильма – и с закрытыми глазами я плыву в невесомости, предвкушая победу. На мне – изящный скафандр космонавта, который иногда постукивается круглым шлемофоном о косяки длинного коридора космического корабля…
– Робототехником буду! – гордо отрапортовал я, глядя отцу в глаза, с надеждой, что он убедительно отсоветует далеко уезжать.
– Точно робототехником? – повторил он без запинки. – Подумай, а то одного студента в каком-то вузе заманивали электровакуумные приборы делать, а оказалось – простые лампочки. Так что смотри в оба! – подзуживал батяня, подстегивая к более глубокому маркетингу при выборе специальности. Возможно, тогда я уже подразумевал, что только своими поступками буду строить собственную жизнь. Да, ошибки есть и будут. Но именно они приблизят меня к цели! Итак, пришло время идти и делать!
* * *
Каждую неделю бушевали беспрерывные дожди, хандра овладела народными массами, и только синоптики вносили струю оптимизма в серые будни, каждый день обещая: завтра – преимущественно без осадков!
Редкий дятел продолбит до середины… телеграфного столба.
Мне же упорства было не занимать! И вот…
Приехав из областного града Могилева (далее по тексту Рио-де-Могилев), худощавый, как скелет комара, я приближался к одному из учебных корпусов политеха. Местные студенты первого курса, как потом убедился, гораздые на выдумки, кучковались на ступеньках крыльца. По голодным худым рожам и блестящим глазам угадывались именно первокурсники, которые от полученных знаний пока еще… не скончались. Полюбопытствовал:
– Где тут документы подают для поступления в институт?
Они оживленно пошептались, обмениваясь лошадиными улыбками:
– Бачишь, сынку, пятиэтажное бледно-зеленое здание в зелени тополей? За высоким зеленым забором? Ступай туда, не ошибешься!
– Отлично замаскировали – конкурентам сложнее добраться! – поделился я сомнительным счастьем и направился к своей зеленой цели. Этот корпус, явно первых послевоенных лет постройки, со слегка облезшей краской, как маскхалаты у разведчиков, видел много вдохновленных поколений как абитуриентов, так и студентов. Однако, переступив дружелюбный порог указанного заведения,
я сразу же заприметил скудость приема и тщательно сдержанную радость от появления абитуриента, готового с ходу доказать любую волшебную теорему. На вратах, ведущих в перспективу, почему-то вместо десятка ухоженных преподавателей в блестящих очках сидела морщинистая старушенция с орлиным, зорким взглядом юных глаз. Видно, дама долго увлекалась узбекской диетой – чай, рис, халат… «Может, профессорша?» – подумалось с надеждой и любопытством ребенка. Моя мысль была отзеркалена молчаливым великодушным ответом: «Я люблю волнистых попугаев и теплые стельки в обуви».
Эти легкокрылые мысли прервал африканец, не сразу заметный на черном дерматиновом диване. Мавр ничего не говорил, будучи мирно спящим на протертом глянце сидения. Мое воображение целеустремленного провинциала поразила такая абсолютная отрешенность от насущного. В голове, плотно набитой теоремами всех мастей, включился первый звоночек беспокойства. Может, все просто? Документы подал и от волнения, смешанного с перенапряжением, заснул? Или он уже застенчивый студент и все ему нипочем? Или те худощавые люди не туда отправили? Между уравнений, схем и графиков, толпящихся в набитом знаниями мозгу, уже роились первые сомнения, переливаясь оттенками легкого раздражения: «А туда ли я принес свою светлую перспективную голову документы подавать? И что это за тьмутаракань камуфляжная? И где приемная комиссия?!»
Но начал разговор дипломатично:
– Приветствую бьющихся за урожай в приемной комиссии! Где тут документы принимают?
– Щас главную вызову, а ты садися и никуды не ходи! – приказала кипучая старушка, любительница попугаев и риса.
– Где, бабушка, садиться? На товарища-иностранца? – я указал на спящего.
– Мож и на него, – посмеиваясь, провоцировала на международный конфликт бабуся. Потом она быстро и бесшумно переместилась в неведомо куда ведущем направлении. Я медленно подошел к «земляку». На расстоянии полуметра зёрна истины внятно транслировали, что парень перебрал и, возможно, теперь видит во сне жаркую родину с темнокожими красавицами, танцующими жаркие танцы у ритуального огня. В ту минуту лицейская лирика Пушкина победила спотыкающиеся в голове мысли:
Вот здесь лежит больной студент;
Его судьба неумолима,
Несите прочь медикамент —
Болезнь любви неизлечима!»
В общем, изысканное настоящее нежно уложило его на старенький потертый диван. А так как иностранцев, особенно детей, у которых папы работали вождями племен, в СССР уважали, то и убрать его никто не решился. Да-а-а… Сколько всего не сделано, сколько ему предстоит еще… не сделать!.. Я не знал его естественных реакций в дурмане чар белорусских игристых вин и поэтому, дабы во сне ему вдруг не привиделся кулачный бой за выживание в джунглях, решил не смещать его с занимаемой территории. И ждал своего будущего, стоя, как солдат на карауле.
Подошла незнакомая мадам – с бумагами, в казенном халате. Она застала меня за изучением африканских раздувающихся ноздрей. Между прочим, увлекательное зрелище! Смело можно использовать в гипнозе.
– Давайте ваши документы, посмотрим, – порадовала меня атаманша расторопным сервисом.
«Прекрасно, скоро чайку попью, ведь с утра только воздух и жевал», – зашелестели заманчивые грезы.
– Так, а что это за умные бумаги вы мне принесли? – мой выстраданный аттестат об окончании школы и полученную с боем в очередях медсправку из могилевской поликлиники старшина держала, как лягушонку за лапку на уроке биологии.
– Там все, что надо! – с легким мандражем в голосе пролепетал я и неуверенно глянул в сторону чернокожего. Беспечная радость от замаскированности этого здания покидала меня безвозвратно, а посему я понял, что начальница не хочет принимать документы. Наверно, конкуренты приходили не с пустыми руками… Снова поискал поддержки у спящего чернокожего принца, но – тщетно. Для длительного сна нужны определенные навыки и натренированное тело. Неподготовленный человек не вылежит долгие часы без ущерба для здоровья.
– Эти, – она потрясла моими аккуратными бумагами как тупым карающим мечом перед моим же носом, – не годятся, надо другие, – вымолвила она, прервав сладкие размышления о коржике и душе. Картина повторной поездки на перекладных в Рио-де-Могилев и обратно всплыла незаманчивой перспективой в моем левом полушарии, отвечающем за перемещение.
– Для заселения в общежитие требуется… – и далее, по регламенту, был четко оглашен список документов, необходимых, чтобы получить койко-место для вогнуто-выпуклых частей человеческого организма. Глаза чтицы слегка закатились от удовольствия растолковывать азы малограмотному юнцу.
Я, конечно, понимал, что вид отпрыска могилевских земель перед лицом начальствующим был лихой и придурковатый, и решил прервать этот полет:
– Пока не планирую заселяться в общежитие. Хочу только подать документы на поступление в институт.
Заблуждения мадам развеялись, а заодно и моя перспектива душа и коржика с маком.
– А-а-а… Так вам не сюда, молодой человек, – сбросила с себя груз ответственности мудрая комендантша общежития и промолвила человеческим голосом: – Вам во-о-т туда, – она указала в направлении чуть выше дивана с африканцем. – Увидите красивое здание с большими белыми колоннами, там разберетесь.
– А можно спросить напоследок? – решил уточнить я, чувствуя, как распирает меня изнутри жажда исследований, и улыбнулся, понимая, что улыбка делает мужчину менее ужасным, нежели он кажется сначала.
– Что вас интересует? – чуткая дама насторожилась, предвкушая подвох.
– Да так, пару маленьких нюансов. Много у вас таких черненьких учится? – не отрывая глаз от африканца, спросил я, понизив голос до шепота. – И можно ли мне его ноздри потрогать, пока он спит, а то дома их только по черно-белому телику видел?
От неожиданности глашатай перешла на «ты»:
– Вот поступишь – и все узнаешь, и все потрогаешь. Хотя… А-а-а… – махнула она рукой, – делай с ним что хочешь, а я пошла.
И все же я решил не испытывать судьбу. Да и кучерявый парень лежал счастливо расслабленный. Было ли счастье тогда со мной, или с ним, или с теми женщинами? Я думаю, оно всегда с нами!
Оно не имеет ничего общего с рубкой дров, оно не имеет ничего общего с рытьем ямы в саду. Счастье не имеет ни к чему никакого отношения. Это просто непринужденное состояние вашего бытия, и оно остается с вами, оно не приходит и не уходит. Оно всегда есть, точно так, как ваше дыхание, биение сердца, обращение крови в теле. Счастье есть всегда, но если вы станете гоняться за ним, то непременно набредете на несчастье. Просто перестаньте искать, и вы нашли… Потому что поиски означают усилия ума, непоиск означает состояние расслабления. А счастье порой бывает только в расслаблении.
На тот момент я был уверен: все впереди – и коржик с маком, и чай с бубликом, и мыло с мочалкой!
Прямо на выходе вдруг мне дорогу перебежала одна черная кошка, и тут же вторая предательски пересекла улицу позади меня, отрезав тем самым пути отступления. Интересная примета! И что, господа, предлагаете? Ох уж эти мурлыки! Желудки у них не больше наперстка, поэтому тот литр молока, который эти звери выпивают за раз, находится там под давлением как в эпицентре ядерного взрыва! Подумал, что у этих котяр тоже есть примета: если дорогу перебежит негр… Постояв минут пять, увидел те самые путеводные звезды, которые направили меня в общагу вместо главного корпуса. Они медленно брели туда, откуда я вышел, тем самым перетягивая на себя последствия плохой приметы. Посмеиваясь своей шутке, они смотрели в мою сторону, а я с облегчением улыбнулся в ответ и сказал себе, что чудеса еще случаются на свете. А во что еще верить, если не в чудеса? На то они и придуманы, чтобы в них верили! А потому пошел своей дорогой, весело размахивая свернутыми в трубочку документами и насвистывая что-то из репертуара Элвиса Пресли. Дорогой, начинающейся в приемной комиссии главного корпуса Минского политехнического института. Дорогой длиною в пять с половиной лет!