Как закалялась сталь
Роман
В тихой смиреннице каждой,
В робкой застенчивой лапушке
Могут проснуться однажды
хитрые гены прабабушки.
И. Губерман, немного откорректированный
Пролог
Не знаю, есть ли сегодня в школьной программе по литературе произведение Николая Островского «Как закалялась сталь». Ибо когда-то мы этот «процесс» не только изучали, но и ощущали его на собственной шкуре! Для тех, кто по каким-то причинам не нашел общий язык с отдельными произведениями советской литературы, поясню, что «сталь» в данном контексте – это не сплав металлов. Это метафорическое, образное определение характера, воли и терпения человека, которые закаливаются в трудах, борьбе и подвигах. Потому что ничей в мире характер от рождения не напоминает сталь, он становится таким с годами, оттачивается, подвергаясь опасностям, испытаниям и искушениям. Например, герой книги
«Как закалялась сталь» совершил свой первый подвиг еще в детстве, подсыпав соседу в тесто для пирогов крепкой махорки. Для меня сегодняшнего этот подвиг смахивает на мелкое хулиганство, и коли б застал того махинатора, уши бы ему надрал. Вырастая, герой совершал другие подвиги, строя новое общество в борьбе и лишениях. Не буду уклоняться в политику и историю, а расскажу вам, как закалялась сталь в моих веснах.
Глава первая. Двое в душе, не считая расчески
Было солнечное выходное утро. В прекрасном расположении духа я принял контрастный душ, так сказать, сбросил ночной пепел и по дороге из ванной в свою комнату насвистывал счастливую веселую песенку об орлятах, которые учатся летать. На данный момент мое счастье было заключено в границах между подошвами ног и теменем. И несмотря на то, стоит ли оно миллион долларов в год или сто, внутреннее ощущение от него было совершенно одинаково! А сейчас лежала благородная цель: посвятить время изучению бицепсовых бугорков на моих гимнастических руках. Застыв перед трюмо, я так и не успел снять с плеча полотенце… Откуда ни возьмись, без таинств великосветских церемоний и прелюдий, без объяснений в комнату влетела баба Люба. Атаковав «хваткой за шиворот», она потащила меня в ванную.
«Что я там мог натворить? – думал я. – Может, хозяйскую трехзубцовую расческу уронил? Расплескал что-то из омолаживающих грязей? Тех мазей, напоминающих технический солидол и жидкий скипидар разом… Стоит ли так о них сокрушаться? Да вроде и самый лучший подарок ей, женщине постбальзаковского возраста, сделал: напрочь забыл и никогда не вспоминал, сколько ей лет…»
За этот небольшой коммунальный путь юный викинг уже успел приготовиться к отражению атаки. Бабка когтем своего перста, напоминающего сук старого дуба, ткнула в стену рядом с зеркалом.
– Што ЭТО? – тихо прошипела она. И старательно попыталась вонзить в меня глазки, но мои мигалки вопросу не подчинялись и… упорно таращились в разные стороны. Стена была в самом расцвете дряхлости.
– Хоть не археолог, но предположу, что это борт древнего корабля! – попытался сострить я, помня, что юмор иногда способен обезоружить противника. Но здесь против оного было противоядие: отсутствие этого чувства у оппонента в априори.
– Не шути, штудент! Итак, ШТО ЭТО? – децибелы голоса бойкой старушки нарастали, и я подумал, что мирный контакт между цивилизациями может и не состояться на должном уровне.
– А, это? Возможно… стеклянный отражатель? – мне лучше было понять ее неправильно, чтобы потом свалить все на недопонимание. Бабуся так активно потерла зеркальную поверхность шкафчика, будто хотела протереть дыру:
– Это не жеркало, штудент! И не штена! ЭТО – ЖАПОТЕЛО!
Я почувствовал себя, как слон, болтающийся над пропастью, которого привязали за хвост к… ромашке. Но виду не подал.
– Точно, запотело, душ же принимал… А что, здесь недостаточно быть скромным, надо чтобы все об этом знали?
– Так мыцца, – она немного помолчала, подыскивая нужные слова и беспомощно взвизгнула: – Нельжя!
…Порой все мы имеем надобность не столько в помощи друзей, сколько в уверенности, что эта помощь придет. Ведь поэт раним и даже убиваем. Поэтому, молниеносно глянув бабуле за спину, я оценил свои шансы на эвакуацию и продумывал возможный звуковой сигнал тревоги товарищу, хихикающему в соседней комнате.
– А как предлагаете мыться? На то юность и дана человеку: порадовал пузо, а потом отдыхай да в душ ходи!
Ох, зря я с ней начал спорить, ведь когда прекрасное далёко оказывается достаточно близко, то начинаешь понимать, что лучше бы оно и оставалось навсегда далеко.
– А кто крашить будет душевую, што капли тут вишят? Дорого! – меченосец в образе бабули прямо кипел от возмущения. Я сразу понял, что здесь от чрезмерно раскатанных губ одни неудобства (о нижнюю губу можно споткнуться при ходьбе, а верхняя – закрывает обзор), и попытался призвать на помощь лучших из лучших представителей гомосапиенсов – классиков, переведя разговор:
– Благородный муж думает о долге, низкий человек думает о выгоде!..
– Я вшегда думаю о чиштоте и ждоровье! – легионерша не уступала.
Наверно, мне, чтобы найти с ней общий язык, свой следовало… немного прикусить…
Когда же она, наконец, ослабила хватку, я, вырвавшись, попытался с экономической точки зрения обосновать коммунальные отношения.
– С нами – квартирантами – не соскучишься, а уж если не с нами, а против нас, то не то, что скучать, поспать спокойно вряд ли получится! К слову, хочу напомнить: патронесса квартирует не из любви к искусству! И ведь уже приняты от нас эти удивительно гармоничные предметы – денежные знаки? Которые и не пахнут, и глаз не раздражают, и слух шелестом не коробят, да и на ощупь гладенькие?
Мой новый спичмейкерский прием возымел нужное действие. Сизые радужки глаз гения чистой красоты посветлели и подтвердили, что язык денег ей понятен: «Ведь и вшего-то хочу, чтобы было… по-моему». Стало ясно, что изнурительные переговоры об урегулировании затяжного конфликта зашли в тупик – стороны приблизились к одинаковой точке зрения. К такому неожиданному повороту переговорщики оказались явно не готовы, и собеседование пришлось отложить для проведения консультаций. Хозяйка задумалась еще глубже, видимо, что-то подсчитывая. Я же, воспользовавшись счастливым для меня моментом, стремительно ретировался в спальню, окрыленный мыслью: «Видеть тебя – одно удовольствие, не видеть – другое!» И закрыл за собой дверь на крючок…
Глава вторая. Кислородные клапаны
Как-то читал, что явно выраженные носогубные морщины говорят о драчливом характере их обладателя. У бабуси они были внушительные. Оно и понятно: кутафья пережила революцию, две войны, тиф, холеру и, возможно, птичий грипп – и не сдалась! Сейчас ее исправно закаляли студенты. Дама оказалась сообразительной и ловкой особой, и инстинкты выживания держали ее организм в тонусе. Поэтому испытания выдерживала на «отлично», как студентка-медалистка. Под бременем времени пали зубы и волосы, зато все остальное было на месте, включая аппендицит.
Ее постоянная скупость и прямо-таки откровенная аллергия на чужое счастье не позволяли нам воспринимать бабулю как родную. А выдающиеся финты нельзя было брать близко к сердцу. Волшебница выкидывала их ежедневно. Классикой стал номер с форточкой…
Пробегая через бабушкину проходную комнату-спальню, мы постоянно контролировали стратегическое месторасположение жизнерадостного объекта. И делали это не ради забавы: дочь Марса запрещала проветривать комнату. Даже в ее отсутствие категорически возбранялось прикосновение к форточке. Лишь изредка плутишкам санкционировалось сделать маленькую щель и побаловать организм свежим воздухом. В этот момент щель под дверью со стороны агрессора затыкалась старой шинелью. Проветривание допускалось не более чем на пять минут. Четкое время отсчитывалось по тренерскому секундомеру еще первых скаутских лагерей. Иными словами, с помощью песочных часов. Но, как говорится, хочешь жить – умей крутиться, и хитрованы наловчились проводить маневры по вентилированию в отсутствие хозяйки.
Кстати сказать, у нее самой в шкафу кроме шубы-мутанта с тремя рукавами и двумя воротниками жили прямо-таки династии моли, никогда в своей жизни не знавшие губительного для себя эффекта свежего воздуха. Нам с соседом иногда казалось, что она голосом и взглядом выдрессировала своих питомцев, дабы при надобности посылать их с диверсией к конкурентам и соседям. А может быть, и в разведку.
Как-то раз Игорек испарился в поисках багажа знаний. Я же с трепетом ожидал, когда старушка отправится в сторону ближайшего магазина за продуктами жевания. Давно хотелось подпитать комнату молекулами живительного кислорода. Недоверчивая бабка, видно, предугадала, к чему ведет умиленное выражение моей ликующе-провожающей мурлетки. Оглянувшись с порога и чуя неладное, бдительная мадам предупредила:
– Я буду ошень раштроена, ешли ты откроешь фортошку и жаштудишь нашу рашкошную квартиру.
– Ну что вы, что вы, – изысканно шаркнул учтивый ножкой, – как вы могли такое подумать?! Прекрасно Вас понимаю!
Немного похлопав ресницами, я мягко обнял недоверчивую графиню за крепкие плечи и нежно выпроводил за дверь. Глаза предательски блеснули: «Не пойман – не вор!»
Знал, что объект, быстро выйдя из подъезда и медленно двигаясь по улице, мимо нашей угловой комнаты, всегда бдительно следит за положением злополучной форточки. Поэтому, когда входная дверь хлопнула, я присел у окошка (представьте себе Аленушку у лесного озерца со знаменитой картины В. М. Васнецова). Фигурка бабули походкой «роботика» удалилась за угол соседнего дома. Друзей надо знать в лицо, врагов – со спины. Посчитав для страховки до десяти, я с блаженством отворил кислородные шлюзы!
Целый поток всего свежего: воздуха, звуков, мелодий и чувств хлынул в мое законсервированное Настоящее. Наслаждаясь окрасом залетевшей в окно осенней бабочки, я вспомнил о своем детском гербарии, оставленном у родителей, помечтал о будущих достижениях в робототехнике, которую мне предстояло изучать в институте, о чем-то еще волшебно приятном… И беспечно не заметил шуструю тень, метнувшуюся в сторону нашего подъезда сразу же после того, как я отвлекся, опьяненный непривычной свежестью. Мудрый воин в юбке, видимо, тоже решила провести свои маневры. Недолго музыка играла. Концентрация внимания вернулась после первого же трепетного поворота ключа в замочной скважине. В доли секунды форточка была закрыта, и я уже лежал на кровати в позе глубоко поглощенного изучением английского языка. Для пущей убедительности я громко проговаривал шипящие звуки, и, как казалось, делал это с явным йоркширским акцентом.
– Што ж ты творишь, штудент?! – ворвалась, размахивая авоськой, как воин саблей, разъяренная самурайша.
– В тишине углубленно учу английский, – сдерживая грохот биения сердца, максимально спокойным голосом отрапортовал я.
– А вот я тебе шейчаш углубленно объяшню!.. На правошлавном! Как бабушку штаренькую не шлушать!..
И она эмоционально бросилась в атаку.
– А вы знаете, что опыты над гетеросексуалами запрещены Венской конвенцией? – лавируя между энергетическими молниями, я пытался, как мог, погасить силу ее карающего перста. Но как оказалось, летящий лом не остановить…
Неожиданно для меня дама, хоть и обветшалая, проявила невероятную легкость в атакующих движениях, не соблюдая главного правила дворовых драк: лежачего не бьют! Сварливица напоминала знаменитого боксера Мохаммеда Али – «парит, как бабочка, и жалит, как оса». К счастью, в школе я немного занимался боксом и стойка «глухая защита» очень помогла в первые минуты сражения. Так и не повергнув врага в нокаут, не на шутку запыхавшаяся (возраст все-таки!), славная баба Люба все же ушла в магазин.
Вообще, я получаю удовольствие от общения с представительницами прекрасного пола, даже если как в тот день испытываю поражение. Да, я был сражен наповал, но не от ударов ее худосочной ноги, а от необузданной отваги. Наверно, горгонушка понимала: студент-интеллигентишко не будет сопротивляться, довольствуясь тактикой айкидо (шустрая энергия противника была направлена против него же самого).
Последний раз по заднему месту ниже спины моего подрастающего организма папин ремешок гулял в четвертом классе. Поводом послужило ослабление вовлеченности в правильный учебный процесс. Позже случались потасовки с пацанами. И вот я искренне думал, что все мои баталии кончились и рукопашные бои остались в прошлом. И тут получить от старушки… Что бы вы делали, читатель, окажись на моем месте?
Но так бывает, что глаза боятся, руки делают, ноги убегают, а бокам за всех приходится отдуваться!
Благодаря этой истории я сделал еще одно изобретение: научился открывать фрамугу, не открывая ее. Как? Только не рассказывайте, пожалуйста, бабе Любе, она расстроится… Просто вынимал из форточки тонкое стекло!
И каждый раз в тот момент радостное солнце светило в наше окошко! А его невероятные капли, передающие звук тепла, говорили, что мы уже можем не только мечтать!
Глава третья. Супчик по-грузински
Студенческая жизнь состоит из праздничных дней получения бодрящей стипендии, последующих будней, когда этот доход проедается, и черной прозы жизни, когда стипендия уже съедена.
И вот тогда становится не до возвышенных идеалов или судеб человечества. Если в желудке исключительно пусто, тогда в голове исключительно много мыслей… о еде!
Поэтому я, как нормальный голодающий, прикинул с экономической точки зрения: в студенческой столовой лучше не тратиться. Бабуся разрешает пользоваться холодильником и газовой плитой. Что молодому кашевару мешает купить пару пакетиков роскошного супчика, буханку зернистого хлеба, стаканчик аппетитной сметаны и произвести на свет ведерко возбуждающих обедов? Я решил продемонстрировать свои способности в поварском искусстве бабе Любе. За короткое время при минимальных затратах была показательно приготовлена недельная порция супа. Мадам не могла нарадоваться. Убедившись, что невозможное возможно, кулинар с воодушевлением принялся готовить жидкие субстанции. Тщательно выполнялись все указания и предписания четких инструкций. Неусыпное око бабули недоверчиво контролировало кухмистерский творческий процесс. Ей разрешалось дегустировать мои блюда в обмен на ценные советы по усилению их вкусовых качеств.
На третью неделю всевидящий и контролирующий зрачок гражданки расслабился, и она пошла к разговорчивой соседке со свежей новостью. Пока бабули обменивались друг с другом тайнами и интригами мадридского двора, решено было испробовать новый для меня вид супа – остренький грузинский «харчо». Захотелось его жаркого дыхания… В кастрюлю с водой было засыпано содержимое пакетиков, хорошо размешано и поставлено на плиту для варки эдак на 10—15 минут. Как практичный человек, студент и по совместительству кок, я не мог себе позволить потерять целые четверть часа и отправился учить английский язык. Лингвистический барьер мне всегда давался тяжело. Для мозгового штурма и усвоения иностранных слов было принято прекрасное, как вы знаете, горизонтальное положение на комфортном диване. Наверное, изучение любого второго языка, сознательно усваемого взрослым носителем в положении лежа, не только у меня, но и у многих моих соотечественников, да и сопланетников, воспринимается понимающим организмом как снотворное. Впоследствие я так и делал: не могу заснуть – беру учебник английского. Но в тот раз…
Сквозь легкую дрему почувствовалось и даже как-то представилось: вот вода закипела… Уже пора брать точный секундомер и отсчитывать минуты до окончания великой готовки. В этот момент юные веки сами собой закрылись плотнее, пообещав, что это буквально на крохотную секундочку.
Нежное сознание встрепенулось от воинственного звука, напоминающего дикий крик Тарзана в джунглях. Вторым воспряло затуманенное зрение: в комнату, почти не касаясь дощатого пола, ворвалась разъяренная возрастная дева, окруженная ореолом туманной дымки. И тогда уж проснулось безупречное обоняние… Наверно, такой свирепый дух стоит на вьетнамской кухне, когда задумчивая хозяйка забывает выключить плиту с пережаренной селедкой. Едкий запах сгоревшего харчо ворвался ко мне в комнату одновременно с разъяренной мадам. Хорошего человека издалека видно: у него добрая улыбка, лукавый прищур и… половик в правой руке… Молодой шеф-повар вовремя просек нападение – и первый удар пришелся по пружинноватной кровати. Густая пыль смешалась с дымом, как на настоящей войне.
Воистину, то, что не убивает, делает нас сильнее!
С криком «Да не может так приплющить с гомеопатических доз!» я рванул, маневрируя между бабкой и задымленными стенами, на кухню… Открывши окно, мастерски уклонился от второй подачи затоптанным половиком… Атака пришлась аккурат по многострадальной кастрюле с выкипевшим супчиком… Скороварка дзынькнула и упала горгонушке на любимую мозоль… Она вскрикнула:
– Человек – жвучит гордо, паражит – чешно!
Решив соперника утомить, а не злить, я подставил хозяйскому возмущению место скорби – крепкий горб студента. Ведь нежная область генерирования гастрономических идей – голова – мне еще пригодится! Котелок вообще надо беречь, эта кость гораздо ценнее слоновой! Думал я об этом, принимая еще один хук сверху. Да, как он был целителен для моего сколиоза!
Сделав тройку-другую глухих хлопков пыльным половиком, пустившая от азарта брызги слюны, ратница бормотала магическое:
«Кто ш чем к нам жачем, тот от того и – того!» Потом вояка громко чихнула и выдохлась. А ведь ее предупреждали – все маленькие комнаты надо постоянно проветривать! Может и не к месту, но я напомнил гренадерше об этом. И как это бывает обычно, в щекотливой ситуации абсолютно не до смеха!
– Ах, ты… – только и вымолвила она, снова засобиравшись с силами, чтобы атаковать непокоренного врага с целью выбить незаурядные остатки кулинарных и других азартных способностей. Но тут я предпринял тактику вяжущего боя: не давал ей возможности как следует размахнуться. Иногда не успевал перехватить кипучий удар, иногда половик работал вхолостую – то по стенкам, то по дивану. Потом мы долго играли в догонялки: одна водила, другой убегал. Но я знал: в финале все будет хорошо! И если сейчас плохо, значит, просто еще не финал!
Наконец, дамочка обессилела и остановилась.
Следующие два часа я проходил реабилитацию чисткой кастрюли. Понимая, что от трудной работы еще никто не умирал, но зачем испытывать судьбу? Как ни странно, чугунок не погиб, только весь почернел. Потом были медитационные занятия с оттиранием плиты и – о счастье! – проветривание квартиры. И почему раньше мне не пришло в голову что-нибудь сжечь! Наслаждаясь свежим воздухом, старался подольше скоблить почерневшую кастрюльку и давно непротираемую плиту. Заботливая же бабуля после крайних профилактических мер присела на табуреточку и, отдыхая, приговаривала: «А умереть молодым хорошо где-то в вошемьдешят». Устала Любаша!
Я гордился стойкостью к пригоранию и качеством отечественной посуды. Однако больше в квартире бабы Любы к готовке допущен не был.
– Пойдешь на вшё?.. Так вынеши же мушор! – такой была последняя в этот вечер реактивная эмоция патронессы. И я «выплачивал» примирительную компенсацию за незлобивое содеянное как этим, так и походами в продуктовый магазин за диетическими продуктами для моей железнозубой леди в продолжение целой недели.
Вот так, дамы и господа, взрывной характер бывает и осколочнофугасного действия!
Глава четвертая. Мелодия души
Говорят, что если ранним утром не удалось найти на полу левый носок, то вечером, перед тем как лечь спать, надо положить на видное место еще один левый носок, пусть даже шерстяной. Тогда тот левый носок, который потерялся, на следующий день будет лежать рядом со своим коллегой по левизне. Но с правыми носками такой номер почему-то не проходит. Возможно, правые осторожней левых!
В один из приятных зимних вечеров, когда снег тихо ложится на землю, а ветер за окном напевает свои таинственные мотивы, мы с сэром Игорем, надев разноцветные шерстяные носки, уже обсудили последние новости из газеты «Таймс Минска» и щедрую погоду. В нашей коморке энергично были взбиты подушки сосисочкой, аккуратно сняты самшитовские старушечьи покрывала – приближался час чудесного отбоя. Как говорится, нам столько всего надо еще сделать, что лучше мы… пойдем спать! И тут из знойной опочивальни нашей пристаревшей царевны послышались странные возгласы, которые впервые не сдержала даже звукоизоляция в виде тряпки, заткнутой в щель под дверью. Оттуда раздавались странные звуки, явно напоминающие стон грешницы:
– О… ОО… ООО…. ООООО…. А… ААА… ААААА…
Мы дипломатично насторожились. Это было что-то новое! Обычно матрона издавала резкие, рваные, пронзительные или шипяще-скрипящие звуки!.. Да и тональность для нее непривычно высока. Ведь к исходу жизни порох в пороховницах незаметно оборачивается песком. Мы замерли, боясь пошевелиться. Даже поскрипывание челюстей во время пауз не умаляло азартной загадочности мелодий бабкиной души!
Союзники выдвинули несколько смелых версий происхождения уникального звука:
– Сон страшный. Приснилось, что у нее выросли сногсшибательные клыки, а тело стало волосатое, как у… лося. Она бежит по темному лесу, кишащему злыми охотниками, под звуки свистящих над головой пуль. Наверно, когда человек пугается не слишком сильно, то его душа не спускается до пяток, а останавливается на полдороге… – чуть ниже поясницы.
– Сон приятный, с легким порыкиванием. Приснилось, что птица удачи тюкнула по темечку и пришла огромная пенсия, в связи с чем в доме появилось в два раза больше овощей для варки смелых каш. А вредные студенты успешно съехали, но успели заплатить за полгода вперед!
На этой мысли звуки начали усиливаться! Может, человек действительно рожден для счастья. Вот только счастье об этом забыли уведомить!
– Сон романтический, с трелью в сердце. Голубоглазый блондин на белом кабриолете предлагает руку и сердце. В обмен… на грудь и бедра. А что, ведь много девушек хороших мечтает втайне о плохом!
– Сон-мечта о славе. Ей привиделось, что она – певица оперного театра и как раз сейчас выступает на большой сцене. Знала бы, что лебединую песню не исполнишь на бис.
– Сон с червоточинкой. Мы предположили, что здесь основная эмоция – жгучая алчность или зависть. Либо, развернув в постели газету с объявлением о результатах лотереи, старина узнает, что выиграла крупную сумму. Либо действия остаются прежними, но победителем лотереи становится соседка Зинка!
Сила звуков нарастала, даже подозрительные причмокивания начались… А что, халявы лишней не бывает, бывает только мало места в животе!
– Сон педагогический. Ей хочется, чтобы мы с Игорьком спели славные псалмы в ее присутствии, обязательно дуэтом да с трепетным чувством. А петь-то синхронно мы совсем не умеем! Тут она великодушно ободряет: «Помогу, конешно, чем шмогу. Но шразу предупреждаю о том, што много не шмогу, потому што не ошень-то и охота!»
– Сон о вечной красоте. Приснилось, что она сделала завивку, чтоб, наконец, хоть на пенсии пожить… кучеряво! Кстати, вы никогда не пробовали сушить волосы миксером? Волосы получаются редкие, но курчавые!
Горячо обсудив варианты, мы с другом моментально сделали ставки по рублику. Игорек – на третью версию о снах, в которых романтично-психологические контакты происходят с представителями противоположного пола. Мне же почему-то казалось, что ставить надо на шестую версию – о виртуальном желании подстегнуть нас спеть хором. Основывался я на знании ее маленького секретика. Однажды, ассистируя мне в приготовлении ароматного супа, баба Люба чистосердечно поведала, что да, мол, пела в ансамбле, и нежный голос ее был недурен:
– Не то, што шейчаш… – зарделась она тогда, но ничего не просолировала.
А вот теперь разошлась:
– ООО… ААА…
Прежде чем мы доподлинно сможем проверить выдвинутые версии и кто-то из нас немного обогатится, я предложил другу подпеть ведущей солистке нашими мужскими баритонами. Протестировать свою версию, так сказать.
На секунду бабкино пение прервалось, но, как оказалось, только для того, чтобы утонченная солистка набрала в легкие воздуха и…
– ООО… АААА… ОООО… АААА, – зазвучали искушающе синхронно с ней наши луженные супом «харчо» глотки, с энтузиазмом подражающие неповторимому хору Вооруженных Сил Советской Армии.
Воистину, для того, кто испытал наслаждение творчеством, других наслаждений уже не существует!
Музыкальная дива увеличила гипнотические децибелы звучания. В унисон с ней усилились трели скворцов из соседней комнаты.
– О… ОООО… ОООО… ААААА… – ревело страстное квартирное сообщество. Хористы вспоминали отличные оценки по пению в школе и были уверены, что в скромной квартире собрались лучшие представители вокальных талантов человеческого рода!
Весь этот кипучий гвалт от самого начала, с перипетиями всевозможных вариантов и нашим творческим ответом, оборвался так же внезапно, как и начался: лучезарный голос солистки затих. Скрипнула старая пружинная кровать за топовым шифоньером. Мы напряженно ждали, когда зашаркают забавные шлепанцы по направлению к нашей двери… В этот момент почему-то захотелось застраховать свою фартовую жизнь не только от несчастных происшествий, но и на случай конца света, падения метеоритов и похищения восторженными инопланетянами. Но так как шагов не последовало, я со словами «Что тебе снится, крейсер „Аврора“?», пошел и распахнул дверь в темноту.
Каждый день ты можешь общаться с бестолковыми и башковитыми людьми, пусть даже разговор будет эпизодом – общайся со всеми и ты будешь знать толк в людях! Тот, кто боится сражений, не одерживает побед!
И что же? Вокалистка лежала на кровати в полумраке уличных фонарей, заглядевшихся в ее скромное окно. Глаза отражали их свет. Хозяйка прикрывала сладкоголосый рот ладошкой и издавала при этом те самые звуки… Как вы думаете, что она делала? Просто-напросто громко и так душевно… зевала!
– Что, бабулечка, меццо-сопрано напал?
– Да вот, регулярно штали шниться шны, в которых летаю и довольно вышоко. Да еще и на прилишной шкорошти. Лучше шаму шебя шбереженную, никто не шбережет. Начала подумывать о парашюте, так и призевала малёхо!
Глава пятая. Лирическое отступление о двух изобретательных студентах
А эту любопытную историю мне поведал за теплой беседой мой скромный друг по имени Николай Слабко, который с другим дерзким однокурсником тоже снимал уютный уголок у старушки.
– Но ты – комнату в квартиренке, а я – в частном владении, с кучерявыми грядками нежной зелени под окном.
С явным чувством превосходства рассказывал он о витаминизации студенческих организмов:
– Не отходя от кассы, то есть в районе гостеприимного огорода, мы устроили пастбище и поглощаем там не только свежий воздух, но и свежие витамины! Трапезничать садимся, когда хозяюшка уходит подальше. Я стою на шухере, а Олежка Коршаков волнующе состригает ножницами нежный зеленый лучок, шелковистый укропчик и для добропорядочного аппетита немного кокетливой петрушечки! Чисто символически, регулярно и только из лучших побуждений. Причем это делается с любовью, во имя лучшего роста растений…
– Что, прямо ножницами? – искренне удивился я, перебивая моего визави, а тот воодушевленно продолжал:
– О, Олежек – не только заправский мастер парикмахерского искусства! Он любитель смелых идей и сторонник неугасающего юмора, фантазий, выдумок. Его жизненное кредо: репетитор-академик, научу, кому дать денег!
Последовавший поток рассказов о подвигах двух друзей вызвал у меня желание поближе познакомиться с Колиным соседом. Здесь жизненный принцип совпадал с моим: жизнь, прожитая с удовольствием, – это жизнь, прожитая дважды!
Надо сказать, Николай оказался человеком талантливым: он так мастерски рассказывал, что я ощущал их голодный предобеденный мандраж. Представлял, как жизнерадостная старушка, наконец, набрасывает свой оренбургский платок и покидает ангельскую обитель, а братцы-студенты спешат раскрыть радушные объятия органическим элементам всей таблицы Менделеева… Когда уже милая банка со сметаной закуплена и неутомимые трубы дымят… И зеленый лучок, наполняющий мелкую тарелку радостью и светом, отправляется по назначению.
Беззаботный студиозус не уставал повторять:
– Я могу сопротивляться всему, кроме соблазнов, но лучший способ преодолеть соблазн – это подчиниться ему!
– Приятно сделать вам приятно! Пожуем-увидим!, – подмахивал ему Олежек.
Но все обильное когда-то кончается или чем-то завершается. Через пару недель тайного выпаса бабуленька подошла к своим травоядным квартирантам с закономерным, но тем не менее глупым вопросом:
– И куда деется мой лук-батун? Часом не знаете? —вопрошала она, понимая, что надо бояться данайцев, дары приносящих, и сожалеть о данайцах, дары уносящих.
– Наверное, голодные коты пожрали! – без тени сомнения многозначительно ответил непобедимый Олежек, понимая, что наличие ловкости рук без должной быстроты ног однажды может обернуться крупными неприятностями.
Как звали этих улыбчатых млекопитающих семейства кошачьих, отряда хищных, он скромно промолчал. Ведь у накормленного досыта понятие о социальной справедливости враз теряет четкие очертания!
Глава шестая. Стальные аргументы трагикомедии «Коммуналка»
Прошли осенне-зимние месяцы. К весне мною все же была четко сформулирована необходимая цель: покинуть логово получения тумаков и негативных эмоций. О чем я и сообщил товарищу по монастырю. Ведь если тело расцветает на солнце, то дух – исключительно в лучах любви.
– Да… Время здесь лечит, но исход всегда летальный! Мой утонченный друг, ты продержался дольше всех! – с уважением и болью в голосе поддержал меня Игорь. Он оставался один.
И тихо, чтобы не слышала баба Люба, напутствовал, похлопывая по плечу:
– На новом месте, дружище, главное понять и полюбить домохозяйку. А какие ссоры могут быть между нежно любящими друг друга людьми? Так, пустяковые мелочи: подбитый слегка глазик, парочка разбитых тарелок, легкая черепно-мозговая травмочка…
Он взгрустнул, наблюдая, как я укладывал тощий, как живот первокурсника, дерматиновый чемодан:
– Ты прошел школу выживания и к следующему дивному месту оседлости отлично подготовлен.
Я приподнялся и еще тише и крепче потрепал его по плечу:
– Всего доброго, мой выносливый товарищ, ведь кто не гребет, тот… отгребает! А мы не отступаем – мы наступаем в другом направлении!
Мой понимающий друг оказался прозорлив. На сей раз я был умудрен опытом и к следующей вздорной фрау въехал улыбаясь. Так как знал: второго шанса произвести первое впечатление у меня не будет!
Эпилог
…После всего пережитого, услышанного и понятого музыкально одаренные становятся умнее. И пронзительный крик очередной аккуратной старушки о невыключенной плите с топаньем ног и изобличением в том, что кто-то во сне хотел ее отравить газом, воспринималось мной, как плохая игра в театре абсурда. В эти моменты уже не надрываешь систему кровоснабжения мозга, а начинаешь отвлекаться и мечтать о приятном. Ведь чем дольше живешь на этом свете, тем яснее понимаешь, что счастье – это то, что всегда с тобой, что это почти как ключи, что оно всегда с нами, просто сейчас они завалились в карман за подкладку. Но, как ни крути, оно здесь! И ни от кого не зависит. Ни от чужой любви, ни от нашей удачи, ни от нашего положения дел. Оно просто есть!
Каждая следующая хозяйка (а переезжал я где-то еще пару раз) не отличалась мировоззрением от предыдущих. Любая из них прежде всего заявляла:
– Ничто так не укрепляет веру в человека, как… предоплата.
И недвусмысленно протягивая пустую ладонь, ждала, когда ее наполнят… А я перед заселением стал формулировать свои условия на все случаи жизни. Предварительно закупив несколько пар тапочек.
Навскидку припоминаю эти правила:
– Не беспокоить, когда сплю. А то спросонья, могу и тапкой запустить. Не со злости, а в силу привычки.
– Возвращаюсь по воле провидения, но буду стараться быть на месте пораньше. Если кругозор хозяйки будет настолько узок, что позволит ей подсматривать за моим возвращением – сабо полетит в направлении тени, мелькнувшей в замочной скважине. Как вы понимаете не со злости, а в целях воспитания. Это и понятно: любопытный нос везде откровенную щелку найдет. Любопытный глаз всюду отыщет замочную скважину. А в результате – любопытное ухо может получить заслуженную оплеуху-сдачу.
– Когда мы с друзьями обсуждаем новости газеты «Таймс Минск» за рюмкой ароматного чая – не беспокоить. Так как чай пить – это не в шахматы играть, тут думать надо! При этом не допускается присутствие любопытных посторонних. Да и вообще подслушивание у дверей порядочных людей зачастую вызывает особую форму аллергии: ухо распухает и принимает неестественный багровый цвет.
– Резвлюсь и брызгаюсь в ванной комнате, проветриваю и медитирую по-английски, когда захочу. В унтах и без них!
– В случае хорошего поведения хозяйка получит подарок от Деда Мороза – белые тапочки к Новому году. Ведь из всех писков безустанной моды именно они – самый последний!
– Вот мои к вам скромные просьбы, – подавал я очередной хозяйке аккуратно исписанный листок. И не обращал внимание на ее глаза, которые иногда вылезали из орбит и… повисали на оптических нервах. Я постепенно стал замечать, как в моем еще вчера неокрепшем голосе уже пробивается твердая сталь.
Если воспринимать жизнь, как комедию, – обхохочешься до слез. Если рассматривать, как драму, – скорбеть надо беспрестанно. Если все брать в голову – сойдешь с ума. Лучше не обращать на нее внимания, пусть себе идет своей дорогой, нам-то с ней – по пути!