Как я отметил свое поступление
Хорошо смеется тот, у кого белые зубы, здоровые десны и язык без белого налета.
Экзамены пронеслись на одном дыхании. Я уже знал, что по баллам прошел. Распирала гордость, что оправдал ожидания родителей. Но раньше времени решил не баловать их этим ликованием. Набрав домашний номер по междугороднему телефону, скорбным голосом, но с непослушной, расползающейся по лицу улыбкой сказал:
– Экзамены я… к сожалению, провалил… Двигаюсь в направлении Рио-де-Могилева на поиски лучистой жизни!
Наверно, отец уловил мою улыбку на том конце провода и ответил на удивление спокойно:
– Ничего, сынок. Проблемы возникают не столько для того, чтобы их решали, а для поддержания боевого духа и спортивной формы! Поработаешь на стройках века, – то ли шутил, то ли советовал флагман идей химической индустрии и философ по жизни. – Рабочие мозолистые руки и шустрые ноги в кирзовых сапогах всегда стране нужны! Да и женщинам нравятся!
Я еще тогда безмятежно подумал, а для чего этот любомудр упомянул про мозолистые ноги-то? А в голове уже смеялся стишок:
Для чего даны мне ноги?
Есть ли прок какой от ног?
Есть! И очень даже многий,
их не зря придумал Бог!
Семимильными шагами,
распевая на ходу,
День за днем, вперед ногами,
вдоль по жизни я иду!
– На могучих стройках – это классно! Но, может, что другое подскажешь? – решил развести мыслителя на тему, как быть его чаду.
– Можно и в сельское хозяйство, и в животноводство… хотя… – в этот момент я телепатически уловил: отец смотрит на свой палец, когда-то прокушенный страшным зверем – хомяком.
– А ты, мудрец, как начинал, кем? – спросил я, не экономя время. На переговорном пункте Главпочтамта обычно заказывали две минуты, в которые можно было только лаконично попросить прислать десять рублей. У меня же в резерве было целых пять! Когда же еще, как не сейчас, поболтать с родителем по душам?
– Когда ты родился, мудрец целый год подрабатывал грузчиком. От этого спина стала только крепче, да и заработки были повыше, чем у инженера, – вещал он из трубки.
Я, представив мозолистую сгорбленную спину работяги, на которую взвалили сотый пятидесятикилограммовый мешок с мыльным порошком или цементом, подумал: «О чем он философствовал и что видели его глаза, когда на горбину приземлялась очередная тяжесть? А когда мешок разрывался и на лицо просыпался кусачий свежий порошок? Какие он импровизировал скороговорки, когда на ногу падал неудержанный груз?» Мне воображались разгоряченные гегелитяжеловесы, которые в темноте кричат: «Ведь если я таскать не буду, и если ты таскать не будешь, и если мы таскать не будем, то кто же здесь рассеет мглу?!»
Оторвавшись от размышлений о бытии этих крепких аристотелей, я все-таки смилостивился и направил ход папиных мыслей в праздничное русло:
– Итак, все-таки! Кутузов поступил в ВУЗ! И ты, папуль, можешь смело отпраздновать данное событие!
Отец клятвенно пообещал, что все будет очень культурно, сдержанно, интеллигентно (наверное, вспомнил веселье при обмывании моего дня рождения в деревне у родственников с дегустацией вкусняшки). И тут телефонная трубка приятным женским голосом напомнила, что время разговора вышло… «Пи-пи-пи-и-и», – проголосило мне в ухо, и, выйдя на сверкающий проспект, я ощутил себя счастливым покорителем какой-то цветущей вершины.
Ранее упоминалось о том, что отец – химик высшего разряда и ему было свойственно крутиться не только на заводе «Химволокно», но и на нашей четырехметровой кухне. Поэтому неудивительно, что, когда я прибыл, наконец, домой, наша встреча началась с показа десятка банок с подозрительными заквасками и натянутыми на них резиновыми перчатками.
– Что ЭТО, папа? – я попробовал поздороваться с резиновой рукой. – Декорации для театра юного зрителя? Или ты делаешь какие-то жидкие удобрения?
– Возможно! – знаток не обратил внимание на рукопожатие, а продекламировал Омара Хайяма: – Не выращивай в сердце печали росток, книгу радости выучи ты назубок! – И добавил в прозе: – Ты, Ляксей, живи по велению сердца! Не известен отмеренный страннику срок! Это, сынок, тебе не роботов клепать.
С этими словами профессионал снял с одной из хлебосольных банок перчатку.
– Подойди… Что видишь ты? – интригующе спросил мастер своего дела, подсовывая мне под нос жидкость в хозяйственном сосуде. – А ведь это, парниша, только начало! – с огоньком в глазах, предвкушая чудо, протянул отец. – А далее все по технологии, при поддержке душевных порывов и температурных режимов. Вот бабушка печет пирожки, и они такие вкусные – почему? А? А потому, что с любовью печет. Вот и я всю душу и все свои способности вкладываю, чтобы получить лучший из лучших результат!
И тут я вспомнил, что на даче у нас растет черная и красная смородина, черноплодная рябина и другие ингредиенты для его творческих экспериментов. И все они окружены чуткой заботой и чарующей любовью.
– А вот здесь – настойка из яркой калины, витаминов – тьма! – батя громко сглотнул и поднес к моему носу емкость, как подносят олимпийскую медаль победителю. Лучшие сомелье позавидовали бы, услышав, с каким вдохновением рассказывает он о химических реакциях, физических раздуваниях перчаток и способах улучшения вкусовой гаммы настоек.
– Это – не простой метаморфизм, а творческое движение, некая церемония преображения винных бактерий! – ворковал шаман, и я понял, насколько глубоко он вник в эту тему. Опасно и счастливо глубоко!
* * *
Я, неискушенный, полностью доверял его пытливому уму и созидательному совершенствованию данных изобретений. И через денек, прихватив пару баночек, отправился в столицу «маркировать» свое поступление с будущим цветом технической интеллигенции.
Во временном общежитии для поступивших мне выделили растянутый в области спины железный гамак, напоминавший койку. Заявляю уверенно, Квазимодо был бы от него без ума. Огромное помещение походило на просторную ленинскую комнату. Подоконник украшало славное дерево-кактус. «Понимаю тебя – ты огурец, только глубоко разочарованный в жизни», – подумал я и вздохнул, вспомнив мамины перины.
В «доканате» секретарша пригрозила:
– Первокурсник обязан отдать дань альма-матер, отработав пять дней на благо общества! А если не придет, то все может быть!
Еще не оперившийся, я был наивен и поэтому с мыслью «А что „все может быть“?» первый день честно отпахал в библиотеке с рвением и двумя краткосрочными перерывами на перекус. Перетаскивая труды лучших умов технического прогресса, человек во цвете сил был удивлен, сколько центнеров мыслей они наваяли.
Вечером же была создана комиссия из безусых граждан нашего общежития, временно проживающих в этом ноевом ковчеге. В любой момент дня и ночи дегустационная группа готова была приступить к тщательной оценке папиных настоек. Ожидалось только прибытие двух делегатов: моего школьного друга Вовы Травничева, попросту Травкина, и одноклассницы Светы Александровой. Что касается мальчика, то пунктуальный, очень одаренный в математике, он тоже стал студентом столичного вуза. На его озорной физиономии неизменно лежала радость пенсионера, только что вернувшегося с курорта в Кислокапустовске. Соученица, на нынешний день дама, уже сменившая фамилию, тоже новоиспеченная универсантка, отличница, спортсменка, комсомолка, обладательница золотой школьной медали, кучи грамот по легкой атлетике и красивого жизнерадостного бюста, опоздала на полчаса. Кстати, я всегда удивлялся, как можно с такой красотой быстро бегать при хрупкой фигуре? Короче, девчонка турбовинтовая!
Начали с дурманящих деликатесов умельца. Небритые лица жителей общаги гласили: «Такая нам досталась доля – нам не прожить без алкоголя! И значит пьянство – не порок, а высшей благости урок!» Глубину вкуса напитка именно по этой причине индивиды и не восприняли всерьез – опустошили все содержимое своими исполинскими глотками в темпе вальса да еще не закусывая. Друг познается в еде! Я был глубоко разочарован, поскольку не успел поведать свои мысли о том, что нужно быть лучше, чем вчера, а не лучше других, ведь эта стратегия жизни пусть и не самая легкая, зато самая беспроигрышная! А чарующую историю о волшебстве надувшихся, словно голосующих «за», резиновых перчатках, которые совсем недавно многообещающе торчали вверх пальцами, пока рассказать не успел. Но прошлое наступает быстро. Разговор не клеился, настроение у джентльменов удачи поменялось с лирического на боевое и, узрев, что без отклонения от нормы прогресс неизбежен, а продолжения банкета не предвидится, бражники удалились со словами: «Ты, если что, запиши пером, кого нужно вырубить топором!» Вова посмотрел на меня тоскливыми темными глазами:
– Да, здесь наблюдается неплохой речевой этикет и другие анестезирующие средства…
С перчинкой в голосе он сразу же просветил:
– Если ты устраиваешь изысканный банкет, то и безмятежно кружить в направлении близлежащего магазина за исчерпывающим «продолжением» тебе. Ведь вообще-то мы народ сообразительный – лучше всего соображаем на троих!
После столь доходчивых слов хозяин вечеринки вспорхнул быстро, как исполинская бабочка, летящая на пыльцу с мыслями:
«Мне не знакомы поражения, я их просто в упор не вижу!»
Стоит ли говорить, что «продолжение» с цепенящим названием
«Три апельсина» и запахом ликера играет свою тревожную мелодию в моей памяти и по сей день.
«Вот это блестящая компания!», – думал я, восторженно глядя на Вову и Свету. И совершенно забыл авторитетное рьяное напутствие: не мешать разные солярные напитки. А зря забыл, ведь не все, что кажется мелочью, на самом деле является пустяком. Вот банановая кожура на асфальте – сущая мелочь, но далеко не пустяк, вам это подтвердят в любом травмопункте!
Компания безмятежных болтала о современной рок-музыке и кипучих экзаменах, радуясь, что в Минске земляки оказались вместе и будут ходить друг к другу в гости. Без суеты мы уважительно вкушали приторно-сладкий напиток, закусывая как рябчиками плавлеными сырками. На тот момент уже успели уразуметь, что существует множество прекрасных звуков для человеческого слуха: стук дождя по крыше одноместной палатки, хруст снега, шум прибоя, потрескивание поленьев, журчание ручья, смех, кошачье мурлыканье и бульканье вина, льющегося из горлышка бутылки. В этот вечер я научился филигранно злоупотреблять в пятидесяти разных позах и закончил на четвереньках в знак протеста против произвола закона всемирного тяготения! Где-то ближе к полуночи друзья, с приятным головокружением и явной ватностью в ногах, взяли курс на север по своим небывалым синусоидам и параболам, чувствуя себя счастливыми и взрослыми. Дорогой читатель, только представь, какое впечатление у подрастающего поколения складывается о взрослых людях. Ведь когда мы выигрывали олимпиады, сдавали экзамены, поступали в институты, все же чувствовали себя детьми! А вот стоило нам лишку употребить…
Володя, как по-настоящему культурный человек, при прощании спросил точное время у отражения в зеркале, обратившись на «вы». Света же в зеркале, возможно, увидела свои будущие налитые свинцом веки – то самое грузило, которое окунает сознание в прохладные глубины сна.
Пока мозг работал и ноги двигались, организм боролся со стрессом. Но пришла штормовая ночь «каруселей во сне», а за ней последовало дивное утро «надувных слоников»… Вчерашние веселые обитатели пещер общаги моего призыва рок-н-ролльной угарной волной тревожили меня, издавая громкие звуки. Они пытались взбудоражить пострадавшее самосознание на трудовые подвиги в библиотеке:
Товарищи расталкивали мечтательное тело, лежавшее в позе счастливой морской звезды… Добро по-прежнему побеждает, но несет при этом все более ощутимые потери!
Даже идиотский звонок будильника воскресным утром не в состоянии омрачить предвкушение прекрасно проведенного выходного дня! Ровно до той минуты, когда ты вспомнишь, что одно воскресенье уже было вчера, а два воскресенья подряд случаются невероятно редко. Немного придя в себя, я начал вспоминать… Отменно вчера посидели. Выпили, закусили, попели, посмеялись, подрались, поплакали, побратались. В общем все было, как у порядочных людей!
Молодая гвардия рассказывала
– Когда ты поднял веки, мы поняли, что гладиатор не готов к битве с интеллектуальной макулатурой в библиотеке. Виртуоз не двигался и почти не дышал, а полуоткрытые очи так же, как и полусогнутые ноги молчаливо пояснили: «От смешного до великого – тоже один шаг. Но если шаг меньше нужного, то окажешься в нелепом положении!»
Неужели отсутствие моего присутствия значительно затормозит работу? Филон поневоле вообще решил не появляться в библиотеке: пусть меня отчислят, но очень хочется выжить, а для этого надо отлежаться. И попросил передать старшей, что накануне растянул мышцы шеи, таская стопки книжек, а сейчас лежу не шевелясь, перевязанный эластичными бинтами. Паства с этой информацией ушла в храм знаний отрабатывать грузчиками суровый «оброк первокурсников».
Я остался один. Теперь никто не мешал мне страдать после бурной ночи. Как вдруг дверь распахнулась – и в комнате появилась верховенствующая над младшими, предводительница только что поступивших. Она решила навестить безмятежного и подбодрить, опасаясь претензий за производственную травму. Сразу бросилась в глаза ее блистательная внешность: правильно нанесенная косметика подчеркивала соблазнительные недостатки и скрывала нежелательные достоинства. И вот командирша, безапелляционно уверенная в себе, вошла в опочивальню и громко поздоровалась. Я увидел, как азартно она вдохнула мощными легкими преподавателя спертый ветер перемен. Уважаемый читатель! Хочу сказать, что у каждого из нас есть предчувствие – эдакий язык ангела, который не следует игнорировать. Прислушивайтесь к своим догадкам, обращайте внимание на свою интуицию, не прогоняйте случайные мысли, озарение или идеи. Уважайте эти подсказки. Они могут дать лучший совет, который когда-либо у вас был! Так вот, дабы узаконить свою интуицию о подозрительном, безропотная богатырской походкой направилась прямиком ко мне с расспросами. Она приближалась… Я, мандражирующий, понял, что на грани провала, и следователь по особо важным делам скоро не только учует запахи вольных ветров Полесья, но и сможет выдвинуть неправильную версию обвинения и совершенно правильное объяснение болезни. Меня спасло умение бороться с обстоятельствами, хотя иногда и не внушающими ничего кроме полного отчаяния.
– Вы кушали с утра или это запахи вечери? – она попыталась помочь мне открыться.
– При крупных неприятностях я отказываю себе во всем… кроме еды и питья, – пояснил я максимально корректно, показывая, что лицо сохранил, но печень пострадала.
Следователь внимательно осмотрела места боевой славы. Гордо торчащее и озлобленное на мир растение с колючками на подоконнике (но доброе внутри) выражало, что оно – единственное растение, которое не подчиняется законам Максвелла и наделено чудодейственными свойствами поглощать электромагнитные волны.
И чем длиннее колючки, тем лучше это излучение за них цепляется. Дама шагнула к кактусу. Я еще не знал, что она наш будущий преподаватель по программированию. Возможно, в тот момент научный сотрудник уже прикидывала, что сильное электрическое поле в определенных условиях способно протащить электроны через мембрану хлоропластов, как бы заменяя собой начальные этапы фотосинтеза. Но, отогнав от себя умные мысли, понимая, что чрезмерное увлечение защитой себя любимой от чуждых лучей компьютера посредством кактусов, именуемое кактусизмом, не принесет пользы, решила приблизиться к потерпевшему. И тут меня спасли познания, приобретенные в детстве с помощью трехтомной медицинской энциклопедии.
– Осторожно: у меня не только внушительное растяжение, но и какая-то сыпь, возможно, свинка! Чешусь… – Потрогал свой нос. – Хотя…, – протянул дрожащую руку, – ведь вы мне… друг?
Предусмотрительная остановилась. Наверно, представила себе, что от этой болезни на лицах вырастают свиные пятаки и на всякий случай отошла на пару метров подальше. В ее глазах читалось:
«Я не глухая, вижу, чем ты пахнешь!»
– Так вы придете потрудиться в библиотеку?
Честно постарался скрыть от нее то, что порядочность для меня скорее хобби, чем призвание, и с намеком изрек стихи Булата Окуджавы:
– Но как ни сладок мир подлунный, лежит тревога на челе, не обещайте деве юной любови вечной на земле…
Если не знаешь, что сказать – говори стихами. Я многозначительно посмотрел на свою посетительницу. Визитерша тут же потрогала свой нос, тихо заверещала, что очень спешит, и с пожеланием скорейшего выздоровления дематериализовалась.
Я понял высокое желание экскурсантки побыстрее вернуть меня в строй студентов и, перевернувшись на другой бок, засыпая, вспомнил какой-то фильм о любви, в котором сказано было, что женщины созданы для того, чтобы их любили, а не для того, чтобы их понимали.
Важнейшее из искусств – искусство выживания в агрессивной среде повседневной жизни!
Вот так, в один мягкий присест, было отмечено блестящее поступление и записано в безграничные файлы человеческой памяти: смешивание головокружительных продуктов горения небезопасно! Вова и Света, наверно, тоже вспоминают этот чудесный вечер с доброй улыбкой и крепким словцом: да, есть что вспомнить! И так же, как я, знают: счастье – это шар, за которым мы гоняемся, пока он катится, и который мы подталкиваем ногой, когда он останавливается!..