Электрические сны. История вторая. Океаник (Виталий Вавикин, 2014)

1

Представьте себе планету, на поверхности которой нет ничего, кроме океана, – огромный голубой шар в черном, бескрайнем космосе. Его окружают двенадцать естественных спутников – двенадцать поселений, где кипит жизнь. Их называют сателлиты. Сателлит-Один, Сателлит-Два, Сателлит-Три… Нам нужен Первый – самый большой естественный спутник из остальных двенадцати.

Спускаемся на поверхность – наполненный жизнью и суетой каменный город. Улицы, транспорт, дома… Ищем художественную мастерскую. Одну из многих. Мастерскую девушки по имени Киф. Стеклянные витрины позволяют прохожим видеть все, что происходит внутри. Но мастерская закрыта уже больше месяца. Киф не отходит от постели своей дочери Армы. В центральной больнице говорят, что шансов нет. Всегда говорили, но время шло и шло.

Болезнь дремала и лишь после седьмого дня рождения девочки заявила о себе, когда Киф уже поверила, что с дочерью все будет в порядке. Она ничего не знала об отце Армы. Это была просто случайная связь. Врачи сказали, что этот тип, скорее всего, уже мертв. Его добила либо болезнь, либо наркотики, которые принимали все жители Сателлита-Четыре. Никогда больше Киф не встречала представителей этого окруженного космосом наркопритона. Отец Армы появился словно проклятие и исчез – просто плохая карма. Стоя у кровати умирающей дочери, Киф не плакала. Никогда не плакала.

– Бедняки не плачут, – сказал когда-то давно отец.

Он и не плакал. Лишь мать, когда он умер, получив смертельную дозу радиации на экспериментальном заводе нанороботов.

Ученые обещали, что вскоре наступит светлое будущее, обещали, что микромашины смогут вылечить любую болезнь, побороть старость. Но в итоге завод лишь забирал сотни жизней рабочих. И больше ничего. Киф помнила, как мать вначале проклинала этот завод, а после, когда семья начала голодать, устроилась на место своего погибшего мужа. Позже ее дочь – Рия, старшая сестра Киф, – стала работать вместе с матерью ради маленькой Киф, чтобы она могла учиться, могла что-то изменить. Они говорили об этом Киф каждый день. Ответственность. Она сводила Киф с ума. И еще это ожидание – когда-нибудь следом за отцом, завод заберет у нее мать и сестру. Но мать и сестра жили.

Мать даже дотянула до дня, когда Киф родила Арму. Любила ли эта насквозь пронизанная радиацией женщина свою внучку? Киф так и не поняла. Не смогла она разобраться и в чувствах своей старшей сестры. Скорее всего, они были разочарованы. Словно рождение девочки поставило крест на всех их планах и надеждах. Словно, лишившись своей собственной жизни, они хотели прожить ее в теле Киф. Лучше бы они продали один из своих органов, заменив его дешевым имплантатом, как делали иногда соседи, чтобы обеспечить учебу детям.

Богачи всегда платили достаточно много за глаза, сердце, печень, конечности. Но нет, мать и старшая сестра предпочли светиться в темноте, медленно умирать, получая смертельные дозы радиации, неустанно напоминая Киф, что она обязана разорвать этот порочный круг и забрать их в лучшую жизнь. И как тут не разучиться плакать? Как тут не забыть, что такое слезы?

Киф лишь хотела, чтобы дочь очнулась. Хотя бы в последний раз. Хотела увидеть ее ясные глаза. Может быть, что-то сказать, успокоить, но… Но можно было только ждать. Карма. Чертова карма. Особенно когда врачи сказали, что шанс есть.

Это было две недели назад. Шанс есть. Новое лечение. Микромашины. Те самые нанороботы, разработки которых проводились на заводе, где работали отец Киф, мать, старшая сестра. Но… Снова карма. Надежда вспыхнула и погасла, когда Киф узнала стоимость этой процедуры. Даже если она продаст свою мастерскую, все свои картины, ей не хватит, чтобы оплатить и десятую часть. Лечение для богачей. Киф связалась с сестрой. Рия слушала, кивала, называла цены за пару глаз, с заменой дешевыми имплантатами. Цены за сердце, желудок.

– Слишком много предложений, – сказала Рия. – Желающие продать части тела выстраиваются в очередь. К тому же с кем будет жить Арма, если ты продашь свои глаза? Ты ведь не сможешь рисовать с имплантатами.

– Не смогу.

– И не сможешь работать на заводе. Даже если захочешь – не сможешь. Да тебя и не возьмут. Не то образование. Ты не рабочий. Ты художник.

– Сейчас лишь бы Арма жила.

Они говорили четверть часа. В конце Рия сдалась и назвала Киф пару адресов, где можно продать богачам части своего тела. Киф отправилась туда в этот же день. Менеджер отдела принял заявление и пообещал, что свяжется с Киф, как только дойдет ее очередь.

– Мне очень нужны деньги, – сказала она. – Прямо сейчас нужны.

– Они всем нужны.

– Моя дочь умирает.

– И не только ваша.

Киф послала его к черту и отправилась в следующее бюро имплантации. Цены везде были примерно одинаковыми, и Киф не сложно было подсчитать, что даже продав почти все свои органы, она не наберет и половины. Тем более что нужно будет еще платить за имплантаты, пусть и самые дешевые. Дочь не спасти. Но Киф испытывала какую-то упрямую ярость. Неужели в этом городе нельзя продать себя?

– Сейчас спрос лишь на карие глаза, а у вас серые, – сказал очередной менеджер. – Можно попробовать продать волосы, но… Но сейчас искусственный скальп стоит так дорого, что смысла в продаже почти нет. Да и к тому же волосы у вас самые обыкновенные. Не белые, не черные и не рыжие. Нужна конкретика.

– К черту конкретику.

Киф хотела напиться, но последний раз, когда она так поступила, закончился в объятиях незнакомца. Потом появилась Арма. Еще одной Армы она не вынесет. Нет. Поэтому можно только пойти в больницу и ждать конца.

В таком состоянии ее и нашел Арг – высокий, в дорогом костюме, агент каких-то богачей, которые сами никогда бы не пришли в бедные кварталы, где жила Киф.

– Доктор Акра сказал, что вам нужны деньги? – спросил он, меряя Киф сухим взглядом поверх своих черных очков.

– Деньги? – Киф невольно скривилась. – Если вы не из благотворительной организации, то нам не о чем говорить.

– Я не из благотворительной организации, но у меня есть предложение.

– Хотите купить мои глаза? Не хочу разочаровывать вас, но серые сейчас не в моде.

– Я говорю не о глазах.

– Что тогда?

– Есть люди… – Арг огляделся, желая убедиться, что их никто не слышит. – Есть люди, которые готовы купить ваше тело.

– Мое тело? В смысле – целиком?

– Да. Они оплатят лечение вашей дочери.

– И как, черт возьми, я смогу продать свое тело? – Киф начало казаться, что это какой-то розыгрыш.

– До вас не доходили слухи о новых технологиях?

– Слухи?

– Медицина не стоит на месте.

– К черту медицину!

Киф вышла из палаты умирающей дочери в коридор. Где-то здесь должен быть охранник. «Слухи!» – гневно подумала она. Конечно, Киф слышала эти странные истории. Агенты. Перекупщики. Они работали независимо от бюро имплантации. Искали отчаявшихся людей, скупали их органы, замораживали и складировали до лучших времен, до новых витков моды и причуд богачей. «Что ж, выходит, теперь они решили скупать тела целиком», – Киф нервно рассмеялась. Она увидела охранника и громко позвала его, желая привлечь внимание.

– Выбросите, пожалуйста, отсюда этого мясника! – сказала она охраннику и указала на агента в дорогом костюме.

Охранник поднялся на ноги – высокий, крепкий.

– Прощайте, – сказала Киф агенту.

Она прошла мимо него, ожидая, что сейчас он бросится бежать, но вместо этого Арг достал удостоверение и показал охраннику.

– Так вы из Верхнего города? – услышала Киф растерянный голос охранника, затем его извинения.

– Что ж, выходит, вы действительно богач, – сказала она, когда агент снова подошел к ней.

– Всего лишь работаю на богачей.

– И что, ваше предложение спасти мою дочь – правда?

– На все сто.

– А что будет со мной?

– Мы заключим договор.

– Какого рода договор?

– Так вы заинтересовались?

– Не знаю. Как я могу быть уверена, что после всего вы сдержите слово и вылечите мою дочь?

– Мы не вылечим вашу дочь, мы лишь оплатим ее лечение.

Арг выдержал тяжелый взгляд Киф, так и не сумев понять, о чем она думает. Киф и сама не понимала. Лишь пыталась представить, какой жизнь будет без нее. Если эти богачи сдержат слово, если лечение поможет, если Арма выздоровеет… Но все это без нее. «Арму можно будет отдать на воспитание сестре», – подумала Киф, но представить, что будет потом, так и не смогла.

– Если вы заинтересовались, то мы можем отправиться в Верхний город, – осторожно предложил агент. – Вы встретитесь с вашим приемником.

– Приемником?

– Она понравится вам.

– Что значит «приемник»?

– Приемник получит ваше тело, когда все закончится.

2

Дорога в Верхний город заняла более двух часов. В кварталах бедняков были пробки, а местами вспыхивали мелкие потасовки. Народ бастовал, высказываясь против повышения налогов и сборов за проезд в Верхний город.

– Часто бываете здесь? – спросил Арг, когда они проезжали пост наблюдателей.

– Нет, – сказала Киф.

– Но вы ведь художник. Где еще пригодится ваш талант?

– Художников много.

– Агентов тоже много, – Арг обернулся и наградил Киф каким-то странным взглядом, словно испытывал симпатию или хотел пригласить на свидание – она так и не поняла.

Они остановились возле высокого, уходящего в густое синее небо дома. На подземной стоянке было тихо и прохладно. Арг остановился на зарезервированном месте. Вахтер подбежал открыть дверь. «Нет, к черту работу здесь», – подумала Киф. Молодой вахтер широко улыбался им, почти раболепно.

– Быть художником не так уж и плохо, – сказал Арг, словно прочитав мысли Киф, когда они вошли в лифт.

– Не говорите мне, что плохо, а что нет, – буркнула она.

Кабина лихо понеслась вверх.

– Не нужно считать меня тираном, – сказал Арг. – Это хорошая сделка. Вы получите деньги, спасете дочь, успеете побыть с ней.

– Просто заткнитесь.

Они вышли из лифта. Коридор был широким, кристально-белым. На стенах висели картины незнакомых Киф живописцев. В художественной школе, куда отправили ее в детстве мать и сестра, Киф была одной из лучших, но эти картины…

– Кто их нарисовал? – спросила Киф Арга.

Он пожал плечами.

– Это не классики и не новые знаменитости, – сказала Киф.

– Может быть, просто друзья или знакомые? – предложил Арг.

– Но ведь это же мазня! Всего лишь мазня!

– Подружитесь с хозяевами дома, и они повесят здесь ваши картины. – Теперь Арг выглядел усталым, и Киф вдруг поняла, что когда-то агент был таким же, как и она. – Постарайтесь просто не думать об этом, – посоветовал Арг. – Это другой мир, другие люди, другие жизни.

Хозяева квартиры встретили их в такой же белой, как и коридор, гостиной: безвкусной и совершенно необжитой. Дряхлая старуха подошла к Киф и протянула ей сухую, морщинистую руку. Арга старуха, казалось, и не замечает.

– Меня зовут Овет, – сказала она, изучая Киф жадным взглядом.

Киф кивнула, назвала свое имя. Муж Овет сидел за пианино. Ему, казалось, было плевать на Киф. Он играл – идеально, но бездушно. У него было морщинистое лицо, обезображенное множеством пластических операций. Затем Киф заметила его руки – молодые.

– Нерр, дорогой, – позвала его старуха жена, – поздоровайся с Киф.

Старик с молодым телом сфальшивил последние ноты бездушной мелодии, обернулся, смерив Киф взглядом, словно это она виновата в том, что он плохо сыграл, но тут же просиял, перевел взгляд на Арга и кивнул ему.

– Впечатлен, – улыбнулся он. – Я думал, ты найдешь уродину или полукровку, а эта… – он обошел вокруг Киф. – Эта мне нравится.

– Тебе правда нравится? – с надеждой спросила старуха Овет.

– Абсолютно. Даже голова.

– Ну, голова будет моя, а вот тело… – глаза старухи вспыхнули нездоровым блеском.

– Мне нравятся ее бедра, – сказал Нерр.

– Грудь можно будет увеличить, – сказала Овет.

– Нет. Грудь пусть останется оригинала.

– Я вообще-то здесь! – потеряла терпение Киф.

Старики растерянно переглянулись, посмотрели сначала на агента и только потом на Киф.

– Как ваша дочь? – неожиданно учтиво спросила Овет.

– Без изменений, – машинально ответила Киф.

Старуха кивнула, изобразила сожаление. Старуха, которая скоро будет обладать ее телом. Этим самым обыкновенным, но все-таки ее телом. А муж старухи, Нерр, он будет лапать это тело, разглядывать.

– Мои представители встречались с доктором Акра, – сказал старик. – Шансы на исцеление вашей дочери, если начать лечение в ближайшие дни, пятьдесят на пятьдесят.

Киф не сомневалась, что говорить ему с ней неохота. Он уже получил свое тело. До старухи, возможно, ему не было дела. Она просто была. Просто хотела омолодиться, как и он. А старик… Старик предпочел бы, чтобы она умерла. Киф не сомневалась, что все именно так. Она не была психологом, но она знала все о мимике, о лицах. И знания эти говорили ей, что старик не хочет, чтобы она была сейчас здесь. Ему не нужна старая голова жены на новом теле. Он хочет молодое тело и молодую голову. Будь Киф шлюхой, которую Арг привез старику на ночь, он и то смотрел бы на нее с большим интересом и меньшим пренебрежением.

– Хотите что-нибудь выпить? – предложила Овет.

Киф отказалась.

– Что-то не так? – старуха пытливо заглянула ей в глаза. – Вам что-то не понравилось?

– Мне? – растерянно переспросила Киф.

«Да, черт возьми, мне не понравился ваш муж! Мне не понравились вы! Мне не понравились ваши картины в коридоре!» – вот что она хотела сказать, но потом… подумала о своей дочери и поджала губы.

– Я просто нечасто бываю в Верхнем городе, – соврала Киф.

Старуха широко улыбнулась, став похожей на жабу.

– Это нестрашно, – сказала она. – Мы все понимаем и не требуем от вас ничего особенного.

– Можете вести себя как в Нижнем городе, – небрежно добавил Нерр, словно специально хотел сорвать эту сделку.

«Да так оно и есть», – подумала Киф, но отступать она не собиралась. Сомнений не было. Арма. Только Арма. Гордость можно оставить на потом. Киф грустно улыбнулась. «Какое «потом», черт возьми?» – кисло подумала она.

– Сколько у меня будет времени после того, как мы заключим договор? – спросила Киф старуху – будущую хозяйку своего тела.

– Один год, – спешно сказала Овет.

– Один год? – Киф ожидала меньшего. Она смерила старуху удивленным взглядом.

– Не волнуйтесь, она протянет и больше, – хмуро сказал Нерр.

Жена цыкнула на него, подчеркивая обиду. Киф решила не обращать на супружеские перепалки внимания.

– Могу я увидеть сам договор? – спросила она старуху.

– Можете, но… – Овет смутилась, замялась.

– Что-то не так? – Киф представила, как стоит у палаты своей дочери и ждет, когда смерть заберет ребенка.

– Просто законы не всегда пишут так, как нам бы хотелось, – уклончиво сказала Овет.

– Зачем тогда вы привели меня сюда?

– Не злитесь. Мы все понимаем и… – старуха нахмурилась, тяжело вздохнула и принесла кипу бумаг.

– Это что? – спросила Киф, бегло просматривая основной текст.

– Это договор, – смутилась старуха.

– Здесь ничего не говорится о моем теле.

– Так оно и есть, – подал голос Нерр и неожиданно выругался.

– Когда он получил свое тело, его едва не отправили в тюрьму, – покраснев, спешно пояснила Овет.

– Я плохо разбираюсь в трудностях жизни богачей, – сухо сказала Киф.

– Возможность пересадки головы появилась сравнительно недавно, – осторожно вступил в разговор агент Арг. – Правительство разрешает продажу органов, но в продаже тела целиком видит угрозу. Органы можно заменить имплантатами, тело – нет. Поэтому пересадки разрешены лишь в случае, когда пригодное тело поступает в клинику. Понимаете? Вам придется убить себя.

– Вот как…

– Это проблема?

– Не знаю. Никогда еще не убивала себя, – хмуро пошутила Киф. Пошутила исключительно для агента – богачи все равно не поймут.

– Все должно выглядеть так, как будто это действительно самоубийство, – суетливо добавила старуха Овет.

– Моему продавцу этого так и не удалось доказать, – сказал муж.

– И как он убил себя, если не секрет? – спросила Киф.

– Застрелился.

– А если бы отказался?

– Вы читали договор?

– Мельком.

– Мы разорим вас и отправим в тюрьму на всю жизнь. Вас, ваших детей и всех ваших родственников. Понимаете? Официально мы не покупаем ваше тело. Мы просто даем вам в долг.

– Где гарантии, что вы не потребуете деньги у моей семьи, когда получите мое тело?

– Читайте внимательнее договор, – устало сказал Нерр.

– В случае вашей смерти долг списывается, – пояснила его жена-старуха, которая мечтала получить молодое тело Киф. Неидеальное, но все-таки молодое.

– Есть что-то еще? – спросила старуху Киф.

– Вам нужно будет пройти курс терапии, чтобы ваше тело стало пригодным для меня.

– И как долго?

– Дважды в месяц первые полгода, затем вам дадут таблетки, которые вы должны будете принимать еще шесть месяцев.

– Теперь понятно, почему вы даете мне год.

– Вас никто не заставляет, – снова небрежно сказал Нерр, желая смерти своей жене. А может, просто жалел тратить на нее деньги?

– Когда мы сможем заключить договор? – спросила Киф Овет.

– Можем прямо сейчас, – сказала она, и голос ее взволнованно задрожал. – Дождемся пары нотариусов и подпишем бумаги.

3

Киф покинула Верхний город поздним вечером. Арг смог подвезти ее лишь до поста наблюдателей, расположенного на границе с Нижним городом. Дальше дорогу преграждал десяток перевернутых машин. Демонстранты бросили в них пару бутылок с зажигательной смесью, и когда Арг остановился возле закрытого шлагбаума, одна из машин взорвалась. Черный столб дыма устремился в небо.

– Лучше и не суйтесь туда сегодня! – сказал Аргу наблюдатель, заглядывая в салон машины. – Здесь уж точно вам не проехать.

– А через восточный пост? – спросил Арг.

– Не знаю. Эти чертовы демонстрации пора разгонять. Ничего такого не было, пока верхние не стали бороться за права низов. Правы были те, кто говорил, что не стоит ворошить это осиное гнездо!

Пара камней, брошенных демонстрантами, просвистели рядом с головой наблюдателя. Он пригнулся и побежал в убежище пропускного пункта.

– Можем переночевать у меня, – предложил Арг.

– Думаю, я пройдусь пешком, – сказала Киф.

Она вышла из машины и начала протискиваться через ряды наблюдателей в защитной форме к заграждению.

– Подожди, я припаркую машину! – крикнул Арг.

– Боишься, что повредят тело твоих хозяев? – Киф громко рассмеялась, пролезла под шлагбаумом. – К черту Верхний город! – закричала она, надеясь, что этого хватит, чтобы толпа приняла ее за свою.

Кто-то подхватил этот клич, и он тут же окреп.

– К черту Верхний город! – скандировала толпа.

В наблюдателей полетели новые камни. Море демонстрантов ожило, подхватило Киф. Она буквально плыла в нем. Плыла к берегу, к тротуару. Где-то там, за спиной, пытался плыть по этому морю и Арг.

– Какого черта ты делаешь? – спросил он, схватив Киф за руку.

– Иду домой.

– Ты заключила договор.

– И что? Ты теперь везде будешь ходить за мной следом?

– Мне нужно присматривать за твоим телом. Если что-то не нравится, то скажи об этом Овет или Нерру.

– Я говорю об этом тебе. – Киф тщетно попыталась высвободить руку. – Лучше отпусти! – зашипела она, а когда Арг не подчинился, закричала, что она живет в Нижнем городе. Закричала так, чтобы привлечь к себе внимание. – А он, – Киф указала на агента, – он живет в Верхнем городе. Он не один из нас! Он один из них!

Толпа загудела.

– Да отпусти же меня! – заорала Киф и толкнула Арга в грудь.

Гул толпы усилился. Она окружала Киф и агента.

– Выкиньте элиту из нашего города! – продолжала накалять атмосферу Киф, пока это раскаленное железо не зашипело, схватив в клещи Арга.

Люди подняли его на руки и понесли к шлагбауму. Он не сопротивлялся, понимая, что шансов у него нет. Толпа бросила его наблюдателям. Люди в униформе расступились. Арг упал на дорогу – это было последнее, что увидела Киф перед тем, как скрыться в подворотне.

Она вышла на соседней улице. Такси не было – только люди, не особенно понимавшие, что происходит, но чувствующие возбуждение, которым был наэлектризован воздух. Группа мальчишек, стуча палками по стенам домов, пробежала мимо Киф. Никогда прежде она не видела таких затяжных волнений в Нижнем городе. Забавным было то, что именно сейчас жители Верхнего города один за другим принимали законы, улучшающие жизнь бедняков.

Конец ознакомительного фрагмента.