Глава 8
На следующий день Тереза прямо с утра поехала знакомиться с окрестностями, однако небо обложило низкими тяжелыми облаками; они наползали с моря, обрушивая на землю приступы проливного дождя и не давая возможности хоть что-нибудь толком рассмотреть. Терезе удалось получить лишь самое приблизительное впечатление о рощах и холмах, о маленьких симпатичных поселках. Она не успела еще привыкнуть к левостороннему движению, а потому быстро выдохлась и решила, что на сегодня экскурсий достаточно.
Обедала Тереза в баре «Белого дракона»; Эми Колвин подавала ей молча и как-то не слишком дружелюбно, однако по первой же просьбе разогрела в микроволновке пирог с заварным кремом и принесла вареный рис. Тереза сидела за одним из ближних к камину столиков, левой рукой заталкивала в рот тяжелую, сытную еду, а правой писала письмо Джоанне, матери Энди. Эми сидела тем временем за стойкой, перелистывала какой-то журнал и в упор ее не замечала. Тереза не могла не удивиться, какая это муха ее укусила, однако вопрос не стоил того, чтобы над ним слишком долго задумываться. А потом бар стал заполняться клиентами, и тягостная атмосфера несколько разрядилась.
После обеда она доехала по побережью до Истбурна и нашла там редакцию «Курьера». Она смотрела на эту поездку как на что-то вроде предварительного знакомства, ожидая, что прочесывание старых номеров газеты займет не меньше двух-трех дней, и была приятно удивлена наличием в редакции электронного архива.
Войдя в архив с терминала, стоявшего в маленькой, но удобно оборудованной комнате, она за какие-то полчаса нашла и сбросила на дискету все, что там было про Гроува, включая резюме судебных отчетов по его прежним мелким правонарушениям, а также подробные описания бойни и ее последствий. Она заплатила за использованную дискету, поблагодарила сидевшую в приемной женщину и через полчаса, еще засветло, была уже в Булвертоне. Достань ей ума навести справки заранее, она могла бы скачать всю эту информацию прямо из дома по Интернету или даже из гостиницы, если там есть доступный для постояльцев модем.
Тереза забежала ненадолго в свой номер и выложила дискету на стол, чтобы изучить ее позднее. Затем развернула карту Булвертона и нашла Брамптон-роуд, маленькую улочку на северо-восточной окраине города. Прикинув, как туда проще добраться, она достала портативный магнитофон, вставила свежие, купленные утром батарейки и проверила уровень записи. Все вроде бы в порядке.
Брамптон-роуд принадлежала к уродливой послевоенной застройке, и единственным ее плюсом было расположение на одном из городских холмов, дававшее прекрасный вид на Ла-Манш. В утренних облаках уже появились прорехи, и море было подсвечено ослепительными пучками серебристого солнечного света. Во всем остальном эти кварталы были предельно унылыми.
Трех- и четырехэтажные дома, сложенные из бледно-бурого кирпича, были расставлены без всяких покушений на выдумку, параллельными рядами, напомнившими Терезе военно-воздушные базы ее детства. Лишь очень немногие деревья смягчали грубые очертания этих зданий, сады и скверы почти отсутствовали. Чуть ли не вся поверхность земли была залита бетоном. Мостовые, тротуары, проезды, автостоянки. Все улицы были окаймлены рядами машин, припаркованных двумя колесами на тротуаре. В недлинном торговом ряду имелись универсальный магазин, магазин спутниковых антенн, букмекерская контора, пункт видеопроката и пивная. Главная улица шла прямо по гребню холма, за строем посаженных вдоль нее деревьев мелькали высокие борта грузовиков. И – вездесущая вонь выхлопных газов.
С трудом найдя место для парковки, Тереза вышла из машины и сразу же пожалела, что не оделась потеплее: дувший с моря ветер пронизывал до костей. В нижних частях города ветер был не так уж заметен, но здесь неровности склона создавали своего рода аэродинамическую трубу, дававшую ему разгуляться в полную силу. Судя по тому, что все незащищенные домами деревья клонились в одну сторону, ветер дул здесь если и не все время, то весьма часто. Нужный дом нашелся без всякого труда, даже в этой непрезентабельной округе он заметно выделялся в худшую сторону. Сейчас в нем явно никто не жил: все окна и дверь первого этажа заколочены досками, среди остальных окон, во всяком случае – по фасаду, нет ни одного целого. На бетонном крыльце и за углом трепыхаются обрывки оранжевой полицейской ленточки. Траву перед домом не подстригали несколько недель, если не месяцев: несмотря на зиму, она буйно разрослась.
Этот дом был последним в длинном ряду. Цифры 24 на двери подтверждали, что именно здесь жил Джерри Гроув в предшествующие бойне недели. Можно было догадаться, что жильцы съехали из этого дома, как только он приобрел печальную известность, а так, если бы не полная запущенность, он бы мало отличался от своих соседей. Тереза достала из сумки фотоаппарат и поснимала дом с разных точек. Две женщины, с трудом катившие в гору детские коляски, не обратили на нее никакого внимания.
Тереза попыталась подойти к дому с задней стороны, но тут ее остановил деревянный, в несколько футов высотой забор. Садовая калитка была заколочена доской. В заборе – щели от вывалившихся планок; Тереза заглянула в одну из них, но только и увидела что заросли сорняков и все те же заколоченные окна. Если бы очень хотелось, она преодолела бы ветхий забор без всякого труда, однако нужды в том особой не было, да и кто их знает, какие здесь правила. В какой-то момент полиция закрыла и опечатала этот дом. Продолжает ли он находиться под ее защитой? Да и кто в него полезет – кроме любопытствующих вроде самой Терезы?
Тереза отошла от забора и пару раз сфотографировала окна верхнего этажа, сама удивляясь, зачем ей это. Жалкий запущенный дом, ничем не отличающийся от всех прочих домов этой улицы; с тем же успехом она могла бы снять любой из них.
Ни в чем, кроме небольшого обстоятельства, что он – тот самый.
Тоскливо все это. Тереза спрятала камеру и снова сверилась с картой. Тонтон-авеню совсем рядом, через одну улицу, параллельно Брамптон-роуд и выше по склону. Легче дойти пешком, чем снова искать место для парковки.
Женщины с колясками ушли вперед, но еще не очень далеко. Тяжело им, склон хоть и не крутой, но длинный. Остановившись, чтобы отдохнуть, Тереза оглянулась и увидела около мили непрерывного подъема. Она ужаснулась, представив себе, что это такое – таскаться здесь туда-сюда с детской коляской или продуктовыми сумками.
Когда Тереза дошла до Тонтон-авеню, эти женщины продолжали упорно карабкаться вверх, и она почувствовала облегчение, что не пришлось обгонять их и, возможно, даже переброситься с ними парой слов. Облегчение, а вместе с тем и что-то вроде вины. В этом вдребезги разбитом мире она ежесекундно ощущала свой статус чужака, чужака, не имеющего права на что-то надеяться. Она и себе-то с трудом объясняла, для чего ей потребовалась эта дорогущая поездка в Англию, и совсем не хотела объяснять это другим, посторонним ей людям.
Дом номер 15 по Тонтон-авеню выглядел вполне пристойно: занавески в цветочек, входная дверь недавно покрашена, к ней ведет аккуратная бетонированная дорожка. Приближаясь к дому, Тереза ни разу не взглянула на окна, словно боясь преждевременно выдать цель своего визита, а потом нажала кнопку звонка и стала ждать. Дверь ей открыла грузная ширококостная женщина средних лет в чистом, хотя и сильно вылинявшем домашнем халате. На лице женщины застыло усталое, обреченное выражение. Она смотрела и молчала.
– Привет, – сказала Тереза и сразу пожалела о своей американской бесцеремонности. – Добрый вечер. Я ищу миссис Рипон.
– А зачем она вам? – спросила женщина.
Из глубин дома появился маленький, только начинавший ходить мальчик, обнял женщину за ноги и вскинул глаза на Терезу. У него была бледная кожа и губы, перепачканные какой-то едой. Он увлеченно, с прихлюпом сосал резиновую соску.
– Вы миссис Рипон? Миссис Элли Рипон?
– Что вам нужно?
– Я приехала в Англию из Соединенных Штатов. Не согласились бы вы ответить мне на несколько вопросов?
– Нет, не соглашусь.
– Это тот дом, где живет мистер Стив Рипон? – не сдавалась Тереза.
– А кому это нужно знать?
– Мне, – сказала Тереза, прекрасно понимая, что ничего, кроме раздражения, этот ответ вызвать не может и вообще все идет наперекосяк. Здесь, в Англии, она была почти беспомощна, не ощущала за собой надежных тылов. Она привыкла, что покажешь кому-нибудь свой значок – и он сразу как шелковый. А одно ее имя не имеет для Стива Рипона ровно никакого веса – и для Стива Рипона, и для всех остальных булвертонцев. Да и значок, он бы их тоже не впечатлил. – Он меня, конечно, не знает, но…
– Вы из конторы по пособиям? Его сейчас нет дома.
– А вы не знаете, когда он должен вернуться? – спросила Тереза, уже прекрасно понимая, что ничего не добьется от матери Стива; в том, что эта женщина приходится Стиву матерью, она ничуть не сомневалась.
– Он никогда не говорит, куда идет и когда вернется. А что вам нужно? Вы мне этого так и не сказали.
– Просто немного с ним побеседовать.
Из дома тянуло запахом какой-то стряпни, очень аппетитным, как подумалось Терезе, но вместе с тем и тошнотворным. Домашняя готовка, почти позабытая ею разновидность еды, со всеми ее плюсами и минусами, столь важными для тех, кому приходится следить за своим меню, к примеру – для нее самой.
– Сомневаюсь, – качнула головой миссис Рипон. – Так не бывает, чтобы кто-то хотел просто побеседовать со Стиви. Если вы не из конторы по пособиям, значит, это насчет Джерри Гроува, верно?
– Да.
– Он про это больше не говорит, не хочет. И никто не хочет, неужели вам этого не понять?
– И все-таки я надеялась, что он со мной поговорит. – Она не могла не видеть подчеркнутую враждебность этой женщины, ничуть не смягчившуюся за время их разговора. – Ну хорошо. Вы можете сказать Стиву, что я заходила? Я миссис Саймонс, остановилась в «Белом драконе», это на Истборн-роуд…
– Стив знает, где «Белый дракон». Вы из газеты?
– Нет.
– Значит, с телевидения? Ладно, я скажу ему, что вы здесь. Только не надейтесь что-нибудь от него узнать. После всех этих дел он замкнулся наглухо – и очень верно, я думаю, сделал.
– Я знаю, – сказала Тереза. – Я и сама так думаю.
– Не понимаю, почему его никак не оставят в покое. Он же с той стрельбой никаким боком не связан.
– Я знаю, – еще раз сказала Тереза.
И тут она попробовала себе представить, через что прошла эта женщина за последние месяцы, и сердце ее сжалось от сострадания. Стив Рипон был одним из последних людей, которые видели Джерри Гроува перед началом бойни. Сперва его заподозрили в соучастии и даже арестовали, когда через день он вернулся в город на своем потрепанном грузовике. Стив объявил, что был все это время в Брайтоне у товарища. Хотя предпринятая проверка полностью подтвердила алиби Стива, было решено обыскать его грузовик и дом на Тонтон-авеню. В грузовике обнаружили коробку тех же самых патронов, какие использовал Джерри Гроув, причем Рипон упорно стоял на том, что знать не знает, откуда они взялись. На коробке и ее содержимом были обнаружены отпечатки пальцев, однако все они принадлежали Гроуву, в довершение всего к этому времени накопилось более чем достаточно свидетельских показаний, дабы увериться в том, что он действовал в одиночку, и даже в том, что все его первоначальные планы были составлены без расчета на соучастников. Обвинить Стива Рипона в незаконном хранении боеприпасов было невозможно, однако полиция все же сумела его прищучить – то ли за отсутствие страховки на грузовик, то ли за просроченный сертификат техпроверки.
И все это время журналисты густо роились на Тонтон-авеню, пытаясь выудить из местных жителей, что они знают про отношения Стива Рипона с Гроувом, а заодно и про самого Гроува. И больше всех натерпелась от их неотвязной назойливости эта вот женщина, мать Стива.
Нетрудно понять, что Тереза, которой тоже пришлось пройти через нечто подобное, не могла ей не сочувствовать.
Дойдя до конца бетонированной дорожки, она оглянулась; миссис Рипон стояла у двери и провожала ее взглядом. Терезе захотелось вернуться, объяснить ей свое поведение, сказать, что все совсем не так, как она, наверное, думает. Но в ФБР их учили никому ничего не объяснять без крайней необходимости, спрашивать и спрашивать, выслушивать и запоминать ответы, а позднее тщательно их анализировать. Для каждой ситуации, которая может возникнуть при контакте с общественностью, имелась своя, заранее прописанная процедура, ее и следовало придерживаться. Делай все по инструкции.
Конец ознакомительного фрагмента.