Глава 2
Мэдди поддержала неосторожного или перебравшего гуляку, чтобы не упал в воду. Тяжелые чернильные волны накатывали на деревянные сваи внизу. Она старалась сосредоточиться на звуках и запахах лета, переходящего в осень.
Взгляд скользнул по поверхности моря и наткнулся на новый катамаран у причала. Неужели мечта Кейла обзавестись таким корабликом наконец сбылась?
Боже, как она устала! Не осталось сил даже просто пересечь автостоянку и подняться в квартирку. Отдохнуть бы! Но заснет ли она? Когда-то задвинула Кейла в дальний уголок сознания и приказала себе никогда о нем не думать. Но теперь нахлынули воспоминания.
– Мэдди!
Она медленно повернулась и невольно улыбнулась. С развевающимися на ветерке волосами и еле видными в полумраке широко раскрытыми глазами он напоминал себя прежнего, легкомысленного и безрассудного.
– Привет. Обслуживай себя сам.
Кейл налил себе немного мерло, поднял стакан на уровень глаз и улыбнулся уголками рта:
– Вижу, хочешь спросить. Да, она выиграла ужин со мной на аукционе холостяков. Самые тоскливые три часа моей жизни.
– О! – У Мэдди в глазах блеснули веселые искорки. – Она весьма… э-э… сексуальна.
– Весьма. Только не уверен, кем бы она была без силиконовой накачки.
От него исходило тепло, аромат мыла смешивался с запахом тела и моря. Кейл махнул стаканом в сторону нового катамарана и присвистнул:
– Кораблик что надо!
– Новый. То есть в нашей гавани. Пришвартовался сегодня.
– Новый во всех смыслах. Двухвинтовой, конечно, с двумя двигателями, улучшенные изгибы, длина ватерлинии почти сорок пять футов.
Мэдди согласно кивнула, хотя сути не уловила. Он выжидательно посмотрел на нее.
– Не очень в этом разбираюсь.
– Он отлично идет против ветра, да и устойчивость хорошая.
– Ты раньше ходил в море?
– Когда закончил диссертацию, устал как собака, и мы с Оливером отправились в плавание до Занзибара. Два года путешествовали. Ни до, ни после я не испытывал такого страха. И это не пустяки, ведь я близнец Оливера.
Сумасшедший Оливер и его экстравагантные выходки.
– Конечно, не пустяки. А что случилось?
– В Мозамбикском проливе налетел тропический шторм. Ураганный ветер, безумно большие волны.
– Безумный Оливер.
– Да. Он вопил и стенал. Мы дюжину раз едва не перевернулись, не спали двое суток, адреналин зашкаливал.
Кейл посмеивался, но с болью. Мэдди понимала тяжесть его утраты.
– Мне так жаль Оливера. – Смешной, необузданный, безумный Оливер.
– Мне тоже. – Кейл слегка коснулся ее плечом.
– У нас был непростой день. Можно поговорить о чем-нибудь другом?
– Неужели ты зарабатываешь себе на жизнь в этом баре? И ничего другого не найти?
– Да что ты? Днем я торгую травкой и своим телом. – Мэдди усмехнулась, поймав его веселый взгляд. – Когда мы расстались, я работала здесь по выходным до окончания учебы. А сейчас изредка помогаю друзьям, когда некому постоять за стойкой. Обычно они отпускают меня домой раньше.
– Поздновато ехать домой.
Мэдди почувствовала, что он готов ее защищать.
– Пойду пешком.
– Ты с ума сошла! Знаешь, чем это тебе грозит?
– Успокойся, око недремлющее. – Она кивком показала на дом. – Моя квартира на третьем этаже.
– Просто убила.
– Сам меня насмешил!
– Как ты оплачиваешь квартиру в одном из самых престижных районов города? Твои не вполне легальные забавы не в счет.
«Какие сексуальные у него руки. А если снять с него рубашку?» Перед ее мысленным взором пронеслись картины из прошлого. Широкая грудь, сильные плечи с падающими на них светлыми волосами. А живот по-прежнему мускулистый? Ее глаза скользнули к нижней половине, к узким бедрам. О, все на месте.
«Сбавь обороты, девочка, это всего лишь химическая реакция в тебе».
Мэдди выровняла дыхание, провела дрожащей рукой по волосам и досчитала до десяти. Потом до двадцати, хотя казалось, что сердце перестанет бешено колотиться, если досчитать до двух тысяч двухсот двадцати двух. Проклятый! Если когда-нибудь он устанет от науки, может наняться дефибриллятором. Ха! Хорошенькое словечко пришло в голову. Без двадцати час ночи.
– Мэ-эдди, ау! – Кейл потянул ее за локон и отпустил.
Мэдди очнулась от своих мыслей.
– Ты словно улетела куда-то. О чем задумалась?
«О твоем мускулистом теле под моими пальцами».
– О сердечных приступах и дефибрилляторах.
– Я и забыл о непредсказуемости твоей умственной деятельности.
– Ты всегда говорил, что мои мысли скачут как кенгуру. И это сводит тебя с ума.
– Небольшое уточнение: все в тебе сводило меня с ума.
Мэдди выругалась про себя, когда Кейл отвернулся, открыв взору сильную шею. Во имя всех созданий, прекрасных и разумных, что он имеет в виду?[2] Шутит? Или серьезно? Насмешливо? К сожалению, шея и спина не давали подсказки.
– Как твои родители?
– Э-э, хорошо.
– А дедушка Ред? Что с ним?
Как он мог об этом спросить? Зачем? Реда давно нет. Или он не слышал?
– А ты не знаешь?
– Наверное, вызвал через брачное агентство ту русскую невесту?
Мэдди выстрелила в него взглядом. Боже, он правда ничего не знает. В голове не укладывается! Десять лет? Иногда казалось, что прошло всего десять дней.
– Ред ушел из жизни. В день, когда мы расстались.
В день, когда мы… Что? Кейл провел рукой по лицу и тихо выругался.
– Мэд, мне так жаль! Что случилось? Почему ты не сообщила?
– Он упал с лестницы и сломал шею. И я… ну, пыталась сообщить. Оставляла сообщения.
– Что ты имеешь в виду?
– Я нашла его на следующее утро. Звонила тебе несколько раз. Хотела попросить о помощи. Мамы, как обычно, не было в городе, а отец ненавидел Реда. На его помощь я никогда не рассчитывала. А на тебя? Да, по глупости. Я не хотела от них ничего. Хотела тебя. Не как любовника, а как друга, которому доверяю и на которого могу положиться. Но ты не брал трубку. Я отправляла сообщения, просила приехать. Возникло множество проблем. Санитары, полиция, следователь. Я вконец растерялась. Не знала, что делать.
– Просто в голове не укладывается…
– Не самое лучшее было время.
– Боже, Мэдисон. А я думал, что ты…
– Умоляла тебя передумать? Так стосковалась по твоему прекрасному телу, что звонила двадцать раз на дню и отправляла столько же сообщений? Почему ты не заподозрил, что произошло ужасное событие?
– Не заподозрил. Прости меня. Я был идиотом.
– Еще каким. И жестоким. Унизил меня.
– Не знаю, как загладить вину.
Мэдди ждала оправданий, нелепых объяснений. Но никогда не думала, что он так быстро признает ошибку.
– Мне в голову лезла всякая чушь.
– Ну да, и сейчас принял меня за барменшу. К твоему сведению, я получила степень бакалавра по специальности «маркетинг и средства массовой информации». И работаю координатором мероприятий, специалистом по связям с общественностью.
Кейл почесал затылок. Информация трудно входила в сознание. Она взглянула на пустой ресторан. Джим и Али потягивали кофе, посматривали на нее, явно удивленные присутствием Кейла.
– Не верится, что десять лет прошло. Как вчера все было. Я молодая глупышка. Правда, ты, Господь свидетель, самый худший бойфренд на земле.
– Возразить нечего. Именно таким и был.
– Не приходил на свидания и сам же устраивал скандалы, не отвечал на звонки, – затараторила Мэдди, но осеклась, поняв смысл своих слов.
– Я слишком много времени проводил с друзьями и мало с тобой. Черт, Мэд, удивляюсь, как ты еще раньше не выставила меня.
– Держала тебя на длинном поводке забавы ради. С тобой не соскучишься. А над твоими извинениями и оправданиями не одна я потешалась.
– Я думал, тебе просто хорошо со мной в постели.
– Размечтался, приятель. Слушай, я хочу немного поспать. Приятно было пообщаться.
Сильные пальцы Кейла схватили ее за руку.
– Мэдди.
Она остановилась, повернула голову и закрыла глаза. Исходящее от него тепло грело руку, отдавалось сладким томлением во всем теле. Она сама себе не верила. Неужели через столько лет обида так легко сменяется влечением, а на место разочарования приходит восхищение. Его воздействие становилось непреодолимым и опасным.
– Не надо, Кейл.
Он придвинулся и не обращал внимания на отчаянные мольбы. Сильные руки обхватили ее, прижали к груди, жар от его лица согревал щеку. Она чувствовала то же, что и прежде. Все возвращалось на круги своя.
Мэдди подняла голову взглянуть в его восхитительные глаза. Даже когда он просил прощения, сокрушался, она улавливала разгорающийся огонь, а теперь поняла, что с ней происходило то же самое. Его взгляд потемнел, рука гладила ее по спине, опускаясь ниже и ниже. Вскоре он прильнул губами к ее губам. Она приняла поцелуй, волнующий и насыщенный мужским духом, подчинилась движениям искусного языка и сильных рук. Забыла обо всем на свете.
Она провела руками по его сильной груди, поглаживая густые волосы, прижала руку к бедру под ремнем. Какой он теплый, твердый, притягательный! О, как она соскучилась по мускулистому мужскому телу, бронзовой от ласкового солнца коже, сильным рукам, напору губ, разжигающих ответный огонь, лишающих воли к сопротивлению.
– Я так виноват перед тобой.
Как у моря за приливом следует отлив, так и она постепенно обретала способность осознавать происходящее. Вот это да! Ей же не восемнадцать лет, чтобы так подчиняться гормонам и эмоциям. Незачем ему снова вторгаться в ее жизнь и бередить старые раны. К прошлому возврата нет. Больше она не будет его марионеткой.
– В чем в чем, а в этом ты не изменился. Целовался всегда бешено.
– Хм, спасибо. Может, повторим?
– Я еще жить хочу. Нет уж, дорогой, стой, где стоишь.
Кейл протянул руку и тотчас же отдернул.
«Хороший знак, и мне тоже неплохо бы взять себя в руки».
– Прости меня.
Нет, спасибо. Парой извинений он прежние отношения не восстановит. И в койку ее не затащит. Подобное развитие сюжета исключено.
– Прости, за что? За мои унижения? Разочарования? За твои поцелуи?
– За первое и за второе. А поцелуи были сказочными. Ну, куда теперь?
Что он несет? Рехнулся?
– Никуда! Точка! Дальше нам не по пути.
– Не такая уж ты наивная, Мэдди.
Она снисходительно потрепала его по щеке.
– Я никогда не была наивной, ты вообще меня не знаешь.
– Зато знаю, что для меня весь мир перевернулся, когда я увидел тебя сегодня за стойкой бара.
У Мэдди замерло сердце. Ей никогда не нравилось, что оно работает с перебоями.
– Я так нечасто целую женщин и уйти им после этого не позволяю.
О-о, вот она, знаменитая самонадеянность Гранта. Мэдди смерила его холодным взглядом:
– Все когда-то бывает впервые. Удачи, Кейл.
– Я не прощаюсь с тобой, Мэдисон.
Она сочла за благо промолчать, не зная ответа на слова, которые в равной мере испугали ее и раздосадовали.
Мэдди нравилось воскресенье. Любимый день недели. По воскресеньям она надевала бикини и гидрокостюм, брала доску для серфинга и отправлялась на пляж неподалеку от Кейптауна к большим перекатывающимся волнам. Рай для серфингистов.
Ближе к полудню, с приятной усталостью в теле, проголодавшаяся, она сидела в любимой кафешке в Скарборо, читала газеты, поглощала вареные яйца с голландским соусом и круассаны с клубничным джемом. И кофе. Крепкий, ароматный, притягательный. Как и мужчина. Кейл был в непривычном виде – в вылинявшей синей футболке, шортах серфингиста и шлепанцах.
Она смотрела, как он остановился перекинуться парой слов с импозантной парой. Доктор Калеб Грант, консультант по спортивной психологии и инструктор по профессиональному росту многих сборных команд, известных атлетов. Журналист, телекомментатор, участник соревнований по экстремальному триатлону.
К сожалению, мужественное лицо и ладная фигура, богатство и холостяцкий образ жизни сделали его мишенью желтой прессы. Об одном из самых, если вообще не самом завидном женихе города ходили всевозможные слухи.
Внимание публики тешило его самолюбие, но на Мэдди не действовало никак. Она давно зареклась повторять собственные ошибки.
Кейл уселся напротив, глотнул кофе из ее чашки, куснул ее круассан с фамильярностью любимого, а не давным-давно получившего отставку бойфренда.
– Возьми себе сам. – Она стукнула его по пальцам, когда он снова потянулся к ее тарелке.
На сей раз Кейл послушался, заказал эспрессо и два круассана.
Мэдди свернула газету и сунула ее в сумку. Сложила руки на груди и постаралась не давать воли чувст вам. Она словно вновь знакомилась с объектом своих фантазий последней недели и прошедших десяти лет. При дневном свете она заметила нечто новое: морщинки у краев губ, пробивающуюся на висках седину, навороченные часы стоимостью с новый автомобиль. Ну, или комплект хорошей резины для него. Солнцезащитные очки тоже на уровне. Преуспевающий красавчик, глаз не оторвать, и явно постарался выглядеть сегодня как можно лучше.
К тому же весельчак, спортивный и донельзя сексуальный. К списку достоинств она бы добавила невероятную удачливость и сложный характер.
– Как ты меня отыскал?
– Легко. Поднялся к твоей квартире, и сосед… Джим? Рассказал, что по утрам в воскресенье ты чаще всего здесь.
– Мог просто позвонить.
– Ты же отказалась давать свой номер.
Мэдди вздохнула, продиктовала свой номер, его номер тоже появился в ее записной книжке.
– Никогда бы не подумала, что позволю тебе добавить свой номер в мой телефон.
– Неужели я такой плохой?
– Ужасный. Неужели стал лучше?
– Возможно, не настолько, насколько тебе бы хотелось. А как насчет тебя? Долго сохла по мне, прежде чем окрутила следующего чувака?
– Две секунды. Столько же, сколько и ты по мне.
– Нет, мне правда жаль, что так получилось.
Мэдди отвлекла компания развеселых девиц. Кольнула мысль, что лучше бы им было раздеться до нижнего белья. Невелика разница бы с тем, что они и так собой являли.
Боже, она рассуждает как ревнивая старуха! Решив, что момент для посещения дамской комнаты самый удобный, она извинилась и вышла из-за стола, а когда возвращалась, одна из веселых девиц едва не висела на плече Кейла. Он выводил автограф на бумажной салфетке.
«Пожалуйста, брось меня сейчас!»
– Как мило, дорогой! Времени даром не теряешь. И часто тебя так донимают?
– Случается иногда.
– Я бы с ума сошла.
– Быстро бы привыкла. Вся фишка в том, что они, по сути, человека не знают, только его телеобраз. Не знают, что он не любит спать, храпит или у него аллергия на арахис. Так что особых оснований для мании величия нет.
– Она уже у тебя есть. А почему ты не любишь спать?
– Появляются призраки и донимают меня.
– Что?
– Обычно я не ложусь до поздней ночи. Все равно не засну. Голова в четвертом часу утра работает отлично. Лучшее время суток. Я психолог, но это не значит, что мне не приходится бороться с демонами.
Судя по усталому виду, демоны его одолевали. Кейл открылся с неожиданной стороны, чем слегка заинтриговал Мэдди.
– Могу тебя понять.
Она вздохнула, когда к их столику направилась еще одна девица из той веселой компании. Они галдели, то и дело стреляли глазами в их сторону. Судя по всему, каждая норовила привлечь внимание Кейла. К досаде Мэдди, ее они явно соперницей не считали.
– Простите за беспокойство, не сделаете ли одолжение? – Девица сунула прямо в нос Кейлу какую-то книженцию.
Мэдди смерила девицу ледяным взглядом:
– Извините, мы разговариваем.
– Ну, две секунды.
Мэдди увидела суперплоский живот и подвешенный на пуговицу медальон, заморгала и взглянула еще раз. Не может быть! Девица получила автограф и не спеша удалилась. Мэдди широко раскрытыми глазами смотрела на Кейла.
– Ты видел, что изображено на ее медальоне?
– Я был слишком тобой напуган и только чиркнул подпись.
– Юморист. Это очень маленькое, но очень четкое изображение сексуальной позиции. Весьма непростой. Тебе бы пришлось согнуться в дугу, чтобы такое исполнить.
– Неплохо бы посмотреть. Можно я позову ее обратно?
Мэдди ущипнула его за руку.
– Моя мать аплодировала бы ей за раскрепощенность в вопросах секса, а я нахожу это безвкусным.
– Раз уж зашла речь. Как твои родители?
– По-прежнему скачут как воробьи. Мать читает лекции о феминологии в Эдинбургском университете. И все еще цацкается с этой пустышкой Джеффри. Думаю, ты его встречал.
– М-м-м.
– Отец все так же преподает английскую литературу, любит дешевое красное вино из керамических бочонков, слушает Верди и трахает студенток последних курсов, сколько хватает сил. Мной как дочерью они сильно разочарованы, потому что сделать ученую карьеру я не сподобилась.
– И по-прежнему вызывают у меня желание их отшлепать. Что они выдумывают? У тебя все так хорошо складывается.
– С координацией мероприятий? Дорогуша, с этим справится любой тусовщик. – Мэдди постаралась сымитировать отточенную дикцию матери: «Как я объясню нашим друзьям, коллегам, что моя единственная дочь учится этому дурацкому маркетингу? Какой позор, какой ужас!» – Стыдно признаться, но мне до сих пор хочется их любви и одобрения.
– Это естественно. От сформировавшихся в детстве привычек особенно трудно избавиться.
Мэдди порывисто вздохнула, когда его большой палец коснулся ее ладони. Кейл посмотрел на ее сконфуженное лицо и решил, что рискованная попытка встретиться одобрена. Ее колючесть и язвительность его развлекали. Ранимость, несмотря на облик уверенной бизнес-леди, добавляла обаяния. Просто невозможно было обидеть ее, такую стройную, загорелую, длинноногую. Кейл то и дело ловил смущенные взгляды. Ее янтарные глаза при этом темнели, приобретая цвет крепкого старого виски.
Всю прошедшую неделю он то и дело о ней вспоминал. И сделал то, что всегда, когда испытывал любопытство, – постарался узнать о ней больше. Прошерстил весь Интернет и обнаружил, что она пользуется уважением и неплохо зарабатывает. У ее родителей точно куриные мозги. Судя по всему, они просто заучились, утратили человечность и здравый смысл.
Кейл заерзал на стуле от странного ощущения, которое возникало в ее присутствии. Волнение? Давненько он ничего подобного не чувствовал.
Последние два года стали для него временем горечи, оправданий и самобичевания. Он силился вновь обрести уверенность. Рядом больше не было человека, которому он много лет отдавал всего себя. Оливер всегда ходил по краю пропасти, а Кейл удерживал его от падения. Он был для брата компасом, штурманом и путеводной звездой. Несмотря на золотую голову, Оливер вел себя как двухлетний ребенок. Ребенок с разрушительными возможностями атомной бомбы.
«Не думай об этом. Не думай о сотворенном им хаосе, о причиненной боли. Ты и так достаточно вправлял ему мозги, кроме самых трудных дней, когда он тяжело болел и вызывал безмерную жалость».
Кейл сглотнул и сделал несколько глубоких вздохов, чтобы хоть немного ослабить охватившую его тоску. Шлепок тонкой руки отвлек его от невеселых размышлений.
– Что?
– Ты словно куда-то улетел, хотя и смотрел на меня.
Один взгляд в ее сверкающие глаза окончательно рассеял грусть. Ожив, он усмехнулся, может некстати, ее укоризненному выражению на личике. Просто не смог удержаться. Она всегда радовала глаз, чем бы ни была занята его голова. Поражался, как она его завораживала. Его несло к ней медленным течением, которое вдруг превращалось в цунами. Ни одна женщина, включая последнюю подружку, не порождала в нем таких мечтаний. О свечах. Шелковых простынях. Ее обнаженном теле на широкой кровати.
Ему мнилось, что их роман продолжался долго. И лишь потом он осознал его скоротечность. Как она его обворожила! Как он тосковал по ней! Она сровняла его с землей. Уничтожила десять лет назад в ту минуту, когда он осознал, что навсегда ее потерял.
Она необыкновенно привлекательная женщина, а он, по сути, обычный мужчина. Особой гениальности от него и не требовалось, но тем не менее…
Мэдди смотрела выжидающе. Это слегка нервировало. Навевало шальные мыслишки, совершенно лишние сейчас. Поцеловать ее? Сама возможность не вполне прилично его возбуждала. Хотя это совсем не плохо. В тридцать пять-то лет. Не пятьдесят же ему пока, в самом деле.
Его неудержимо тянуло кое-что сделать.
– Прошу прощения.
Черт! Неужели еще одна? Он вздохнул и перевел взор с явно раздраженного лица Мэдди на подошедшую блондинку. В голубеньких глазках посверкивали вполне взрослые плотоядные огоньки. Мэдди шумно вздохнула и пододвинула девице свою тарелку и чашку кофе. Слегка растерявшись, та взяла посуду.
– Спасибо. Это тоже. – К посуде добавилось несколько смятых салфеток. – Все, можно уносить.
Застигнутая врасплох, блондинка поставила грязную посуду на соседний пустой столик.
Мэдди проигнорировала широкую улыбку Кейла и закинула руку за спинку стула.
– А как твое семейство? Все так же до зевоты благополучно?
– Типа того. Все в порядке – родители, Мегги, близнецы…
– Вау! Минутку! У тебя есть дети?
– Это дети Оливера.
– У Оливера близняшки? Он женился?
– Было дело. Они появились на свет в результате короткого романа, продолжавшегося три месяца. Оливер надеялся на лучшее. Пытался остепениться благодаря детям, но ты его знаешь.
Не надо было ему этого говорить. На роль заботливого папаши Оливер мало подходил.
– Он общался с малышками? Проводил с ними время?
– Оливер был замечательным отцом.
А что еще сказать? Точно не правду, что он становился замечательным отцом, только когда вспоминал о них или больше нечем было заняться. Сущие крохи по сравнению с другими мужчинами, которые обеспечивали своих детей деньгами и ходили на родительские собрания. Оливер всеми правдами и неправдами избегал повседневных забот. А когда деваться было некуда, нагружал брата.
– Честь ему и хвала.
Судя по холодному тону, ему не удалось вполне ее убедить. Но это не его проблемы. Он никогда открыто Оливера не порицал. Противоречивые чувства по отношению к брату оставались его, и только его делом.
– Возвращаясь к твоему вопросу, у моих родителей все в порядке, спасибо. Пару дней назад мы вместе обедали. Подумывают в конце августа как-то отметить вторую годовщину со дня ухода Оливера.
– Как это?
– У мамы возникла мысль собрать средства на благотворительную акцию в память о нем.
– Хорошая идея. А вы с Оливером не устраивали соревнований по триатлону для своих, когда ты работал над диссертацией?
– Да, мы с друзьями встречались и соревновались потехи ради.
– Теперь сделай это в память о нем. И благотворительное мероприятие.
– Отличная идея. А ты поможешь?
– Кейл, мне некогда. Дел по горло. Кроме того, мы же при этом будем работать вместе. Не очень мудро.
– Почему?
– Потому что или умрем, или дело закончится постелью.
– Или доведем друг друга до смерти в постели. Замечательный вариант!
– Нет. Так или иначе, подумай над этой идеей, что можно сделать. По-моему, должно получиться. – Мэдди чмокнула его в щеку. – Спасибо за угощение. Если ты хоть у одной из них возьмешь номер телефона, из-под земли тебя достану и убью. Они слишком юные и глупые. Даже для тебя, дружок.
И легонько стукнула пальчиком по его нижней губе. Оставила с носом. Но разве можно ее за это осуждать? Женщина есть женщина.