9
Скажу честно – малость потряхивало. Я ведь, в сущности, не разведчик параллельных миров, чтобы гулять по ним без эмоций и переживаний. Разведчики Сотки – элита нашего института. Они работают и выживают в таких местах, что впору фильмы снимать. Если гриф секретности позволит. Мужики серьезные, не чета мне. Я простой экспедитор. Почтальон. Вроде Печкина из мультфильма, только без велосипеда, да еще с кучей проблем в обозримом будущем.
С другой стороны, я немного фаталист – если занесло в этот мир, то не просто так. Нет, в божественное Провидение не верю, но одно важное дело для меня найдется. Если не сдохну в первый же день, как это случается с большинством попаданцев. Не с теми, которые в романах, а с настоящими. Иногда нашим парням приходится с ними сталкиваться.
Информация о них приходит разными путями. Из отчетов экспедиций, которые находят останки людей с предметами из нашего мира. Иногда – из чужих летописей, изучаемых по возможности не менее тщательно. Вы уж поверьте мне на слово, процент выживших среди провалившихся в иные миры ничтожно мал.
Всегда умиляли описания чувств литературных персонажей-попаданцев, которые, едва провалившись в другой мир или прошлое, начинали строить планы своего возвеличивания, пересчитывать запасы и прикидывать виды на возможный хабар. Вот так, сразу, без акклиматизации и эмоций. Это красиво на бумаге, но в жизни все немного по-другому.
Половина таких «героев» сходит с ума. Треть из оставшейся части погибает в первые дни. Некоторые проживут чуть дольше, но засыплются на какой-нибудь бытовой мелочи и закончат дни в кандалах или на виселице. Оставшиеся и приспособившиеся превратятся в хмурых циников. Вы будете смеяться, но в наших методичках даже описан некий синдром, рассказывающий про подобных уникумов. Синдром Исаева. Того самого, который Максим Максимович.
И боль… Долгая, не дающая покоя боль от сознания того, что твои близкие остались по ту сторону барьера. Это вам не банальная эмигрантская ностальгия, а нечто большее. Попал и сразу побежал завоевывать мир – для романтичных вьюношей, которые не выбирались дальше родительской дачи. Исключения бывают, но они чертовски редки. Человеческая натура, господа, штука очень сложная. Иной здоровяк, ломающий руками подковы, может сорваться в глубокую депрессию и сломаться, а худосочный паренек стиснет зубы и будет жить. Интеллигенты, рассуждавшие о морали и духовности, неожиданно звереют и становятся изощренными убийцами, а неприметные трудяги берут в руки оружие и уходят в вечность, как настоящие герои.
Так что никаких сверхцелей, о которых любил рассуждать старик Станиславский, у меня не было. Мир спасать тоже не собирался. Что мне нужно? Выжить и, по возможности, узнать про бородатых мальчиков, которые шляются по чужим мирам, как по родному кишлаку. Во избежание подобных визитов в будущем. Ну и должок вернуть за наших погибших ребят. С процентами.
Совершенно секретно
100-й Центральный
Научно-исследовательский институт
Министерства обороны Российской Федерации
Вх. № 0039/3 от 18 сентября 2014 г.
Начальнику Поисково-Спасательной Службы
100-й ЦНИИ МО РФ
РАПОРТМеры, принятые отделом контроля и наблюдения для установления местонахождения экспедитора отдела обеспечения капитана С. В. Шатрова, не принесли результатов. Пеленгация проводилась согласно нормативам 100-го ЦНИИ МО РФ, в установленных диапазонах (см. приложение № 1).
Начальник отдела контроля и наблюдения
100-го ЦНИИ МО РФ
Начальнику 100-го ЦНИИ МО РФ
Ходатайствую о продолжении поисков и привлечении к ним дополнительных сил из числа компетентных специалистов.
Поиски продолжать! При необходимости разрешаю обратиться к руководителю 3-й группы проф. Талицкому В. С. за помощью и консультацией.
Начальник 100-го ЦНИИ МО РФ
Замок тихо щелкнул, и я замер. Оставалось толкнуть дверь.
Господи, благослови…
Не то чтобы я верил в Бога, но вот так попросишь – и вроде немного легче. Вроде и не один, а с кем-то. Дверь открылась без скрипа. Я даже навесы ощупал. Так и есть – смазаны на совесть. Несмотря на слой пыли, которой были покрыты каменные плиты, заброшенным это место не выглядело. Луч фонарика выхватил из темноты винтовую лестницу. На стенах, сложенных из гранитных валунов, виднелись кованые, изрядно проржавевшие подставки для факелов, которые оставляли на руках мелкое рыжее крошево. Поднялся на четыре пролета, прежде чем почувствовал дуновение свежего воздуха. Прислушался, но ничего не услышал. Разве что шум далекого морского прибоя. Или это у меня в ушах шумит от усталости?
Последний лестничный пролет был обрушен, но оставался узкий лаз, в который, пусть и раздирая ладони, я умудрился протиснуться. Обломки камней, треснувшая и потемневшая от времени деревянная балка. Арка, почти сровнявшаяся с землей. Подземелье было запрятано в развалинах древней башни, остатки которой скрылись в зарослях душистого кустарника и высокой, пожелтевшей от солнца травы. Все это я увидел, когда выбрался наружу.
Стояли теплые сумерки. По-летнему томные и прозрачные. Ни жилья, ни людей видно не было. Метрах в сорока от развалин начинался резкий, высотой в три десятка метров, обрыв. Внизу, на узкой полоске берега, хищно скалились камни. И море. Пустынное, до самого горизонта. Холмистые берега, поросшие густыми зарослями. Кривые и низкорослые деревья, редкие пальмы. Скалы из песчаника. Вдали темнели горы с шапкой вечных снегов. Куда же меня занесло? Мелькнула глупая мысль – рвался ты, Шатров, в отпуск в Крым? Вот и получай. Солнце, море и все прочие… радости. Только не надорвись, отдыхаючи.
Далеко уходить не стал. На этот счет в нашей Сотке существовали инструкции, вбитые в голову на уровне рефлексов, чтобы спасателям, найди они способ меня вытащить, не пришлось колесить по округе в поисках коллеги, затерявшегося в одном из миров.
Ко всему прочему было необходимо понаблюдать за этим местом. Если сюда кто-нибудь наведается, нужно попытаться узнать о мире, в который зашвырнуло, словно котенка. Ну и отлежаться немного. Если получится.
Веки наливались свинцом, дополняя усталость, которая придавливала к земле. Надо было найти укрытие и поспать. В развалины соваться не стал. Присмотрел место в зарослях, откуда просматривалась башня и заросшая, едва видимая тропа, ведущая на запад.
Хоть и валился с ног от усталости, но дождался наступления темноты. Никто не пришел. Засыпая, пытался вспомнить – что же такое знакомое слышалось в крике бородача, когда он пытался убежать? Да и наряд его нукеров соответствовал. Надеюсь, что язык хотя бы отдаленно будет похож на арабский. В этом случае смогу договориться с местными.
Арабский язык я знал. Философские беседы вести ни к чему, а для общения знаний будет вполне достаточно. Другие языки? Английский, испанский и латынь. В центре подготовки этому уделяли особое внимание.
Как показала практика, в некоторых параллельных мирах языки почти не отличаются от наших, что на руку исследователям. Само собой, это не касалось парней, отправлявшихся в миры Средневековья, где сам черт ногу сломит в попытке разобраться в смеси языков и наречий. С другой стороны – тех ребят и готовили по особой программе. Преподавали от этикета до фехтования и верховой езды, но даже это не уберегало от нелепых ошибок и промахов. Разные случаи бывали.
Случалось, что парней вытаскивали из командировок с таким шумом и перестрелками, что они впоследствии могли превратиться в легенды о карах небесных, обрушившихся на чересчур активных служителей культа. Это я к тому, что одного парня чуть не сожгли на костре за богохульство. По крайней мере, нам так рассказывали. Что произошло на самом деле, никто не знал. Может, он знатную горожанку прижал где-нибудь на сеновале, а муж возьми и нагрянь. Не вовремя…
Солнце пробилось сквозь узорчатую листву и заставило проснуться. Поднялся на локтях и осмотрелся. Ничего нового, кроме… Вот дьявол! Проспал! У развалин был привязан ишак с истрепанной попоной, украшенной кисточками. Примерно через полчаса из арки появился и его хозяин – седой как лунь старик с морщинистым и дочерна загорелым лицом. Узкая бороденка, свисающая почти до пояса. Какой-то истрепанный балахон, широкие штаны серого цвета и обувь, похожая на постолы.
Старик выбирался с такой поспешностью, словно за ним гнался Иблис! Почему Иблис? Черт знает, но я никак не мог отделаться от ощущения, что здешняя вера близка к исламу. Уж слишком наряд у старца… характерный. Только чалмы недостает для полного сходства. Выбравшись из арки, он поднялся, бросил настороженный взгляд по сторонам, отвязал ишака и потащил упирающееся животное по тропе вниз. Шустро, надо заметить, двигался. Для старца, конечно. Мне показалось, что он еще вернется. И скорее всего, не один…
Я не ошибся. Старик вернулся через четыре часа, когда солнце уже подходило к зениту. Вместе с ним прибыл и какой-то важный господин верхом на лошади в сопровождении пятерых всадников в красных мундирах. День был жарким, и парни откровенно страдали от жары и пыльной дороги. На загорелых лицах темнели полоски пота. Их начальник тоже был не в восторге. Презрительно и недоверчиво кривился, выслушивая старика, но тем не менее приказал солдатам лезть в подземелье. Не знаю по какой причине, но первая мысль, которая пришла в голову, – колониальная Британия. Черт знает почему. Красные мундиры, белые ремни портупей, черные подсумки и пробковые шлемы в белых матерчатых чехлах, но без британской кокарды. Нет, какой-то знак на них присутствовал, но он больше напоминал непонятного зверя, вставшего на дыбы, чем шестиконечную звезду, увенчанную короной.
Оружие? Длинные винтовки с гранеными штыками. Судя по куркам – капсюльные. Присутствовал и короткоствол, но разглядеть не удалось – пистолеты, а может, и револьверы, были упрятаны в кобуры с широкими клапанами.
Тело доставали долго. Так долго, что командиру, сидящему на лошади, это происшествие изрядно надоело, и он, вытащив из кармана портсигар, закурил сигару. Когда его бойцы выволокли мертвеца из арки, он склонился в седле, посмотрел на убитого, а потом, судя по всему, грязно выругался. Погибшего даже не обыскали. Перебросили через круп лошади и уволокли вниз по тропе. Следом за кавалькадой поплелся старик, не переставая кланяться и что-то бормотать, поглядывая на мертвое тело…