Экономическая теория. Часть 3. Глобализация и социализм. РАЗДЕЛ I. ПРОЦЕСС ГЛОБАЛИЗАЦИИ МИРОВОЙ И НАЦИОНАЛЬНЫХ ЭКОНОМИК (Ю. И. Чуньков, 2013)

§ 1. Содержание процессов цикличности общественного воспроизводства

Буквально в последние два или три десятилетия западная экономическая мысль всё-таки стала обращаться к проблеме цикличности воспроизводства. Стремление воссоздать капитализм в России также вынудило российских экономистов и философов обратиться к анализу циклов развития человеческой цивилизации. Однако до сих пор в большинстве «Экономиксов», претендующих на политико-экономический анализ капиталистической и всей мировой экономики, разделы или главы о цикличности и экономических кризисах пока отсутствуют. Нет такого материала, например, в восемнадцатом издании «Экономикса» П. Самуэльсона и В. Нордхауса. В ряде случаев можно встретить главы об экономическом росте капиталистической экономики. Но можно ли анализировать экономический рост, не обращая внимания на систематические и глубокие экономические кризисы и циклы?

Причина таких методологических подходов не научная, а политико-идеологическая. В учебном курсе уже отмечалось, что западные теоретики на протяжении столетий отрицали имманентность экономических кризисов буржуазному обществу. Инерция мышления сказывается и на нашем времени. Циклы их тоже не интересуют, т. к. капитализм считается вечным. Между тем, анализ цикличности и кризисов позволяет правильно понять смену социально-экономических формаций.

В наши дни экономические кризисы стали называть финансовыми. Смысл переименования сводится к тому же самому – увести наблюдателя от рассмотрения действительных причин цикличности и кризисов. Гораздо легче указать перстом на проворовавшихся банкиров или создателей финансовых пирамид и их назвать главными виновниками глубочайших спадов в экономике, чем признать, что основная причина кризисов корениться в самом историческом факте существования капитализма, как социально-экономической системы.

Под цикличностью понимается повторяющиеся в различные периоды времени нарушения пропорциональности или равновесия в общественном воспроизводстве, приводящие к спадам, кризисам, замедлению в экономическом развитии с последующими оживлениями и подъёмами в движении человеческой цивилизации. История подтверждает, что цикличность присуща всем этапам развития человеческой цивилизации. В ряде случаев переход к той или формации можно рассматривать также как определённый повышательный или понижательный цикл по сравнению с общими тенденциями развития человечества. Например, в отношении понижательных тенденций такую оценку можно сделать по поводу феодального общества, в котором средние темпы экономического и социального развития выбиваются из продемонстрированных цивилизаций в целом. Всё это свидетельствует о каких-то фундаментальных основах и причинах формирования циклов в развитии человечества.

Особый характер цикличность приобретает с периода окончательного утверждения капиталистического способа производства. Это – середина XIX в. С этого времени капитализм стали терзать периодически повторяющиеся через каждые 5–10 лет экономические кризисы перепроизводства, потери от значительной недогрузки уже задействованных производственных мощностей, а также хроническая безработица с десятками миллионов незанятых в общественном производстве наёмных работников. Эти провалы капиталистической экономики приносят человечеству огромные экономические и социальные потери.

Исследователи проблем цикличности выделяют два типа циклов:

1) циклы, охватывающие длительные периоды времени в несколько десятилетий и характеризующиеся волнообразными темпами развития экономики от подъёмов к спадам и от спадов к подъёмам;

2) промышленные циклы, характеризующие движение капиталистической экономики от кризиса к кризису.

Следует видеть принципиальнейшее различие указанных циклов. Если в первом случае речь идёт о циклах течения социально-экономических процессов в обществе, то во втором – о циклах в капиталистическом расширенном воспроизводстве.

В начале этой главы подробно будут проанализированы предлагаемые модели различных авторов по первому типу циклов, и затем будет дана характеристика экономических кризисов при капитализме, который обнаруживают себя внутри длительных циклов.

§ 2. Большие циклы

О циклах большей продолжительности впервые высказался английский учёный Х. Кларк. Он в 1847 г. заметил, что между двумя мировыми «экономическими катастрофами» в 1793 и 1847 гг. прошло 54 года, и посчитал, что это не случайность. Кларк сделал предположение, что существуют какие-то «физические причины», вызывающие катастрофы.

Другой англичанин, один из авторов теории предельной полезности, W. Jevons отмечал, что причинами экономических кризисов являются пятна на солнце. Исследуя ценообразование, он обнаружил длительные периоды роста и падения общественного производства. В наши дни это называется «длинными волнами» или циклами развития. В 1865 г. он писал: «Я не знаю ни одной причины, которую можно было бы считать общей для всех случаев». (W. Jevons, Investigations in Currency and Finance. L., 1884).

То, что первыми исследование причин циклов развития начинали марксисты, ни у кого не должно вызывать недоумение. Эти авторы не увлекаются метафизикой и владеют методами материалистической диалектики. Только с помощью таких методов, можно понять процессы движения и развития. В конце XIX в. о существовании долговременных «флуктуаций», писал русский легальный марксист М. Туган-Барановский. (Туган-Барановский М. Промышленные кризисы в современной Англии, их причины и влияние на народную жизнь. СПб., 1894).

Другой русский марксист, А.И. Гельфанд (Парвус) некоторую часть своей жизни провел в Германии, изучая Маркса. В 1901 г. он отметил, что капиталистическому способу производства присущи длительные периоды «экономической экспансии, спада и застоя». (Parvus A. Die Handelskrisis und die Gewerakschaft, Munchen, 1901). Об этих исследованиях высоко отозвался В.И. Ленин. (Ленин В.И. ПСС. Т.4. С. 60–62). Гельфанд первым употребил термин «длинные волны» и говорил об экзогенных (внешних) механизмах возникновения колебаний. Подъём мировой экономики в начале XX в. он связывал с расширением рынков, внедрением электричества и ростом добычи золота.

После Гельфанда наиболее значительными были работы нидерландских экономистов-марксистов Я. Ван Гельдерена и С. Де Вольфа. (Van Gelderen J. Springloed, Beschouwingenover Industull Ontwkkeling on Prijsbewegung – 1913; De Wolff S. Prosperitats – und Depressionsperioden // Der lebendige Ontwikeling en Prijsbewegung. – 1913). После работ этих авторов, феномен длительных колебаний отмечается в работах А. Афталиана (1913), М. Ленауара (1913), Ш. Лескюра (1912, 1914 гг.).

Первые два автора исходили из идеи К. Маркса о перенакоплении основного капитала, средний срок службы которого в Европе в середине XIX в. составлял 10–13 лет. Де Вольф предположил, что между периодическими кризисами перепроизводства и длинными волнами укладывается одна длинная волна, которая равна 5 циклическим кризисам, т. е. примерно 50–55 лет.

Почти одновременно и совершенно независимо от голландцев, в России проблемой длинных волн занимался советский экономист Н.Д. Кондратьев, опубликовавший в 1928 г. итоговую работу «Большие циклы экономической коньюктуры». В ней он обосновывал закономерность периодически повторяющихся «повышательных» и «понижательных» волн (циклов) развития ведущих отраслей народного хозяйства и сдвигов в мировой экономике. Эти циклы называют «циклами Кондратьева» или «волнами Кондратьева», и их продолжительность связывают с 45–55 годами. До этой крупной работы Кондратьев опубликовал несколько других работ (1922, 1923, 1925 и 1926 гг.), посвящённых анализу больших циклов. В своих работах Н. Кондратьев руководствовался марксистской теорией.

«Длинные волны» по мысли Кондратьева не являются сменами фаз подъёма и спада. Речь идёт об изменениях в темпах роста и изменениях долговременных тенденций в развитии. Фазы «длинных волн» получили такие характеристики, как «восстановление», «длинный подъём», «большой кризис». Термины «длинный» и «большой» отражают длительность периода времени в 15–20 лет, а не темпы экономического роста. Статистика по Европе и США позволяет проследить 2–4 «длинные волны» и то с некоторой долей статистических допущений.

Сам автор теории выделил следующие циклы:

Первый – повышательная волна с конца 80-90-х гг. XVIII в. до 1810–1817 гг.; понижательная волна с 1810–1817 гг. до 1844–1851 гг.

Второй – повышательная волна с 1844–1851 до 1870–1875 гг.; понижательная волна с 1870–1875 до 1890–1896 гг.

Третий – повышательная волна с 1890–1896 до 1914–1920 гг.; понижательная волна с 1914–1920 до 1945–1950 гг. (последние волны отмечают уже современные авторы). Мнения о волнах в последние полстолетия XX в. у авторов самые различные. Сейчас авторы выделяют четвёртый цикл – с 1929–1933 до 1973–1975 гг. (возможно, до 1981 г.) и пятый цикл – с 1973–1975 до (прогноз) 2010–2015 гг.

Многие авторы в экономической науке выделяют ещё несколько параллельно протекающих циклов, различных по содержанию и по продолжительности. В частности, наряду с «волнами Кондратьева» анализируют циклы Жугляра, циклы Дж. Китчина и циклы С. Кузнеца. Циклы получили название по именам авторов соответствующих теорий.

§ 3. Средние по продолжительности циклы

Этот цикл у комментаторов получил и другие названия: «бизнесцикл», «большой цикл», «средний цикл», «малый цикл», «промышленный цикл», «классический цикл». Циклы К. Жугляр (Франция, 1819–1905 гг.) обозначил на основе промышленных колебаний во Франции, Великобритании и США. Социалист Й. Шумпетер (Австро-Венгрия, 1883–1950 гг.) ещё в 1939 г. выделил 11 циклов Жугляра. Сейчас их насчитывается около 20.

В теории циклов Жугляра теории как таковой нет. Просто идёт статистическое описание хозяйственной практики, которая периодически испытывала подъёмы и спады в развитых странах капитала. Из этого описания отнюдь не следует, что циклы Жугляра испытывает, например, социалистическая экономика или экономика развивающихся стран. Циклы Жугляра – это описание хронического заболевания развитых капиталистических экономик Европы и США. А это означает, что в отличие от «волн Кондратьева» не следует эти циклы выдавать за всеобщую закономерность мировой экономики. Капиталистический сектор экономики – это ещё не вся мировая экономика. Если и имеет смысл примерять циклы Жугляра к мировой экономике, то только потому, что наибольшая доля промышленной продукции производится в ведущих капиталистических странах, экономика в которых подвержена циклическим колебаниям. Следовательно, циклы Жугляра следует отнести к механизму действия специфических экономических законов. Без подчёркивания этой особенности простое описание циклов не может называться теоретическим анализом. Авторам учебников не следует выдавать бытописание экономики за высокую теорию.

В научной литературе и учебниках циклы Жугляра выглядят следующим образом. Первый промышленный кризис зафиксирован в Англии в 1825 г., когда машинное производство заняло господствующее положение в текстильной и горной промышленности, а также в металлургии, машиностроении и строительстве. Затем цикл с фазы кризиса повторился снова в Англии и распространился на США. Через 11 лет после второго кризиса кризис (1847–1848 гг.), разразившийся в США и ряде европейских буржуазных стран (феодальные страны, в т. ч. Россия пребывали в покое), по существу был первым мировым промышленным кризисом. Затем последовали кризисы 1857 и 1866 гг. Наиболее глубоким был мировой кризис 1873 г.

Продолжительность циклов постепенно сокращалась. Если первоначально промышленный цикл составлял 10–12 лет, то в XX в. его продолжительность сократилась до 7–9 и менее лет. Кризисы протекали в 1882, 1890, 1900, 1907 гг. Самыми разрушительными были кризисы 1920–1921, 1929–1933, 1937–1938 гг. Среди них особое место занимает Великая депрессия 1929–1933 гг., когда мировой капитализм едва-едва сохранился как социально-экономическая формация. Этот кризис проходил на фоне чрезвычайно высоких темпов развития социалистической экономики в СССР. Именно этим демонстрировалась историческая несостоятельность буржуазной формации.

После Второй мировой войны промышленные кризисы повторялись в 1949–1950, 1953–1954, 1957–1958, 1960–1961, 1969–1970, 1973–1974, 1981–1982, 1987–1988, 1994–1995, 1999–2001, 2008–2010 гг. В последние десятилетия в связи с активной антикризисной политикой буржуазных государств и недогрузки действующих производственных мощностей глубина кризисов и продолжительность циклов претерпевают некоторые изменения. По существу циклы Жугляра – это периодически повторяющиеся кризисы перепроизводства.

Сторонники взглядов Жугляра выделяют несколько фаз цикла, в частности, такие как спад, кризис, депрессию, оживление, подъём (процветание). Эти фазы будут охарактеризованы чуть позже при характеристике марксистских воззрений на капиталистические промышленные циклы. И в связи с этим невозможно удержаться от реплики по поводу описания циклов и его фаз Жугляром и его современными сторонниками, в т. ч. в нынешней России.

Прежде всего, обращает на себя внимание беспардонность, с которой новаторство в анализе промышленного цикла приписывается кому угодно, только не первым авторам. Первооткрывателями в этом отношении были К. Маркс и Ф. Энгельс. Им принадлежит определение и раскрытие содержания промышленного цикла и его фаз. В XX в. наибольших успехов при характеристике экономических кризисов достигали именно марксистские исследователи в СССР, Италии, Франции, Венгрии, Польше и других странах. Всё дело в том, что неоклассики длительное время отрицали (а некоторые отрицают до сих пор) периодичность и капиталистическую природу кризисов. Авторы антимарксистских теорий ухватились за теорию Жугляра как за спасительную соломинку. Поскольку кризисы отрицать стало уже невозможно, то маржиналисты решили, что их течение пусть объясняет кто угодно, только не марксисты, которые с помощью кризисов стремятся доказать исторически преходящий характер капитализма. Такова была логика мышления критиков марксизма.

В то же самое время следует отметить ортодоксальность многих марксистов, которые придерживаются только теории промышленного цикла К. Маркса, оставляя без внимания другие виды циклов. Причина такой позиции заключается в неуёмном желании во что бы то ни стало и немедленно доказать исторический проходящий характер капитализма. Однако делать это следует не только при характеристике кризисов, когда историческая несостоятельность капиталистического способа производства особенно очевидна, а при комплексном анализе всех сторон капиталистической действительности. Капитализм ущербен как общественный строй не только по причине периодических кризисов, а в силу фундаментальных основ этого общества. О них речь будет идти практически в каждой теме учебного пособия.

Джозеф Китчин (Англия, 1861–1932 гг.) в 1926 г. опубликовал научную работу, в которой сосредоточил своё внимание на исследовании «коротких волн» развития экономики от 2-х до 4-х лет на основе анализа финансовых счетов и цен продаж (Китчин был статистиком по образованию и профессии). Он пришёл к выводу, что «длинная волна» промышленного цикла содержит несколько «малых циклов». Эти циклы по содержанию состоят из «нарушений» и «восстановления» (полюса цикла Китчина) равновесия на потребительском рынке. По мысли Китчина каждый цикл завершается новым равновесием, но уже при изменённых пропорциях в спросе на потребительские товары.

Автору этой теории невозможно возражать, т. к. его анализ базируется на фактическом материале капиталистической Англии и отражает законы свободной конкуренции. При отсутствии регулирующей роли государства на рынке, по всей видимости «перетягивание каната» от производителей к потребителям в ценообразовании по законам борьбы противоположностей с неизбежностью будет воплощаться в «победах» и «поражениях» сторон. В этих условиях циклы неизбежны. Мы их сейчас наблюдаем в современной капиталистической России на рынках энергоносителей, зерна, продовольствия и других товаров. Однако едва ли циклы Китчина присущи всем странам без исключения. Опровержение циклов Китчина в современном мире содержится в отсутствии свободной конкуренции, монополизации экономики, усилении экономических функций государства и, наконец, в национальной специфике экономик различных стран.

С научной точки зрения теорию циклов Китчина следует отнести к реликтовой экономической теории. Но такая теория есть и к ней студентам надо относиться уважительно. Не исключено, что в какой-то стране, как, например, в современной России, циклы Китчина подтвердятся. Ничего неожиданного в этом нет. Россию из XXI в. «реформаторы» втащили в XVII в., и потому народу придётся испытать на себе все прелести эпохи первоначального накопления капитала, «свободного» рынка и «свободного» ценообразования.

Кузнец Саймон (Россия, 1901–1985 гг.), работая с 1922 г. в США, все свои научные труды посвящал статистике национального дохода и валового национального продукта и их динамике в этой стране. В одной из первых своих работ «Secular Movement in Production and Prices Houghton Miffing», Кузнец вывел циклы длительностью 15–20 лет в нескольких (но не во всех) временных рядах экономических показателей для США. В многочисленных своих работах он неоднократно возвращался к этой теме, и потому так называемые «циклы Кузнеца» стали общепринятым понятием в соответствующей экономической литературе.

Материальной основой и причиной такой цикличности автор считает «объёмы жилищного строительства». На этом основании с 1955 года циклы Кузнеца стали именовать «строительными циклами». К исследованию этих циклов присоединились такие экономисты как Дж. Риггольмен, В. Ньюмен, М. Абрамович и др. Коллективным трудом учёных были выведены статистические индексы совокупного годового объёма жилищного строительства и обнаружены в зависимости от них следующие друг за другом длительные интервалы быстрого роста, глубоких спадов и застоев в американской экономике.

В 1946 г. С. Кузнец в соавторстве с Э. Дженкенсом и Л. Эпштейном опубликовывает работу «National Bureau of Economics Research». Он пришёл к выводу, что показатели национального дохода, потребительских расходов и валовых инвестиций в оборудование производственного назначения, а также в здания и сооружения, обнаруживают взаимообусловленные 20-летние колебания от подъёма к спаду и наоборот.

Не соглашаться с выводами авторов нет никаких оснований, т. к. они делаются на основе богатого статистического материала. Но вот что настораживает. Цикличность на основе строительных бумов доказывается только на примере экономики США, а не всей мировой экономики. США, в отличие от многих других стран, принимает очень большое количество иммигрантов, которым необходимо жильё. В США глубоко миллитаризированная экономика, предполагающая огромные капитальные затраты в производственное оборудование и строительство. Строительство, безусловно, является одной из базовых отраслей любой из экономик. Старение и обновление строительной индустрии наверняка имеет какие-то технико-технологические циклы. Однако делать категорический вывод на примере одной страны и на примере одной отрасли о всеобщей закономерности развития мировой экономики, на наш взгляд, никак нельзя. Пропагандистская Америка руководствуется вполне снобистским принципом – что хорошо Америке, то хорошо всему миру. Но наука это не та область, где следует руководствоваться задачами пропаганды. Поэтому по «строительным циклам» С. Кузнеца необходимы дополнительные исследования на примере других стран. Скорее всего, их обнаружить не удастся. Циклы отмечаются, но они имеют совершенно иные причины. Вот об этом-то и следует глубоко задуматься.

§ 4. Оригинальные трактовки цикличности

В числе крупных западных теоретиков социалистического мировоззрения одним из первых идею кондратьевских циклов воспринял и применил выдающийся австро-венгерский политэконом с базовым юридическим образованием Й. Шумпетер. Во многих своих работах он пытался создать общую теорию экономических колебаний. В 1913 г., ещё до работ Кондратьева, он выпустил книгу «Теория экономического развития» (Шумпетер Й. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. М.: Эксмо, 2008).

Повсеместно Шумпетера считают певцом предпринимательства и процесса внедрения инноваций, но, по всей видимости, не все читают его работы внимательно до конца и потому оставляют за бортом главные его взгляды, в т. ч.:

1) о методах достижения равновесия,

2) о волновом развитии и

3) об исторической тенденции развития человечества к социализму. Шумпетер в отличие от Кондратьева, циклическое движение считает формой отклонения от равновесия в смысле обязательной смены фаз депрессий и подъёмов. В основе фаз подъёма по-Шумпетеру лежат «спонтанные сгустки нововведений (инноваций)». Инновации позволяют подниматься на новый уровень равновесия. Новый цикл начинается в период депрессии, его продолжительность зависит от спонтанности инноваций. Здесь уместно отметить, что в трактовке цикла Шумпетер сближается с Марксом, который считал, как мы узнаем чуть позже, главной фазой в промышленном цикле кризис (у Шумпетера – депрессия), который позволяет капиталистической экономике иметь на мгновение пропорциональность и после этого начать движение вверх.

В 1939 г., став профессором в американском Кембридже, Шумпетер публикует фундаментальную работу «Деловые циклы» (Fontvielle L. The Movement of Capital Composition // Technical and Social Factors in Long Term Fluctuations. Siena, 1936), в которой циклы Кондратьева исследованы самым непосредственным образом. В целом вклад Й. Шумпетера, по мысли советского профессора С.М. Меньшикова, в теорию циклов сводится к следующему:

1) Двигателем прогресса в форме циклического движения является не всякое инвестирование в производство (прочитали бы это российские «реформаторы» – Ю.Ч.), а лишь инновации, т. е. введение в производство принципиально новых товаров, техники, форм производства и обмена.

2) Впервые вводится понятие жизненного цикла инноваций как «процесса созидательного разрушения» (разрушения старого производства. – Ю.Ч.).

3) Многочисленные жизненные циклы отдельных нововведений сливаются в виде пучков и сгустков (кластеров).

4) Шумпетер сформулировал концепцию подвижного «динамического равновесия, связанного с разными видами инноваций» (Меньшиков С.М. Длинные волны в экономике. Когда общество меняет кожу. М., 1989).

В общем и целом из всей совокупности работ Шумпетера вытекает, что он рассматривал не колебания экономики как таковые, а жизненные циклы нововведений, которые, по мысли автора, становятся основой равновесия и колебания экономики. При этом своё понимание цикличности он не ставил в какую-либо зависимость от социально-экономической формы производства, хотя в общем плане настаивал на движении к социализму.

В 1975 г. появилась книга западногерманского экономиста Г. Менша «Технологический пат». К этому времени работы Шумпетера во всём мире стали считать анахронизмом, а в наше время на Западе о нём не вспоминают, в т. ч. и потому, что он «грешил перед буржуазией социализмом». Менш стал одним из первых продолжателей дела Шумпетера. И странно, и интересно. В это время в мировой капиталистической системе в отдельных странах уже бушевал очередной экономический кризис, в других – он был на пороге.

«Пат» – это состояние в шахматной игре, когда ни один из соперников не в состоянии выиграть. Так и в экономике, по Меншу наступает такой период, когда страны впадают в кризис, выход из которого невозможен в рамках действующей техники, технологических процессов и международного разделения труда. По его мнению, в истории капитализма было несколько таких «патов», выход из которых возможен только революционным путём на основе исключительно базисных нововведений в производство.

Если по-Кондратьеву развитие происходит волнообразно и гладко со сменой повышательных и понижательных циклов, у Шумпетера рост является ступенчатым и скачкообразным на основе спонтанно появляющихся нововведений в производство, то у Менша теоретическая модель развития напоминает S-образную траекторию жизненного цикла данного технико-технологического уклада. Момент слияния двух последовательных жизненных циклов, когда они противостоят в фигуре S по разным сторонам, Менш назвал «технологическим патом». Их наложение порождает нестабильность, кризисы и даже турбулентность. Свою модель Менш назвал «моделью метаморфоз» (Mensch G. Stalema in Techno Cogy. Cambr. (Mass.), 1979).

Одной из заслуг Менша является то, что он, интерпретируя Шумпетера, ввёл различие между «экстенсивными» и «рационализиционными» нововведениями в производстве и рассмотрел их взаимодействие. С этой целью он приводит несколько таблиц с классификацией изобретений и инноваций в XIX и первой половине XX в. Лаг между открытием и изобретением и промышленным внедрением варьируется в зависимости от нововведения от 10 до 100 лет. Было бы неплохо, если российские «строители» капитализма ознакомились с этими таблицами и осмыслили закономерности научно-технического прогресса. Польза будет несомненной.

Сразу же хотелось бы обратить внимание читателей, что Менш, как и его предшественники, в объяснении цикличности развития мировой экономики кладет только технико-технологическую базу. Получается таким образом, что «пат» в развитии экономики создают не люди и не игроки за шахматной доской, а техника и технология. Не странно ли, уважаемые студенты? Техника как таковая в шахматы играть не может. «Пат» творят социально-экономические субъекты.

Инновационную концепцию длинных волн на обширном статистическом материале подтвердил Альфред Клайнгнехт из Голландии, выпустивший в 1987 г. книгу «Инновации в кризисе и подъёме».

Последовательным и оригинальным сторонником концепции длинных волн является известный экономист У. Ростоу (США, 1916–2003 гг.). В основе своей теории этот автор кладёт три направления:

1) аграрно-ценовое;

2) инновационно-инвестиционное;

3) демографическое, обусловленное воспроизводством рабочей силы.

Сам Ростоу причисляет себя к последователям Н. Кондратьева и С. Кузнеца. Самая знаменитая книга У. Ростоу «Стадии экономического роста» в советское время была быстро переведена на русский язык и была популярна среди научных работников, преподавателей и аспирантов. Положительным моментом концепции Ростоу является понимание комплексного подхода в исследовании механизма волнового развития экономики. Он рассматривал цикличность в зависимости от:

1) сырьевых отраслей,

2) темпов развития сельского хозяйства,

3) демографической ситуации,

4) структуры рабочей силы,

5) миграции населения,

6) доходов населения,

7) сбережений,

8) ценовых колебаний на сырьё и продукты,

9) базисных нововведений в отрасли промышленности,

10) прибыльности производства,

11) роста производительности труда и т. п.

М. Блауг пишет, что взгляды У. Ростоу на Западе отнесены к «курьёзным проявлениям безнадёжно наивных представлений об экономическом росте, которые были характерны для экономической мысли первых послевоенных лет» (100 великих экономистов после Кейнса. СПб, 2005. С. 248). По мнению советских, а ныне российских экономистов, труды Ростоу научно обоснованы. Вместе с тем, в политике в последние годы своей жизни он относился к кругам «ястребов», резко выступавших против СССР, а затем и России. Видимо, «искупал» свою вину перед официозом.

Проблема цикличности мировой и национальных экономик настолько популярна, что всех исследователей трудно перечислить. Есть возможность назвать следующих учёных и их объяснение длинных волн. Б. Берри (США) считал первопричиной всех явлений в экономической жизни – волны в ценах. И. Дельбеке и Е. Шокэрт (Дания) положили в основу своей концепции колебаний в экономике инвестиции в кредитно-денежную систему. Р. Батри (Индия) считал причиной всех перемен в экономике массу бумажных денег в обращении. Карлот Перес-Перес (Венесуэла) усматривает зависимость циклов от взаимодействия технико-экономического и институционального факторов. Иоганн Миллендорфер и его группа в Международном институте системного анализа причиной колебаний считает социально-психологические факторы, в т. ч. институт переквалификации рабочей силы, морально-нравственные стандарты, степень бюрократизации общественной системы, отношение к человеческим ценностям и т. п. М. Ольсен и С. Вибе (Швеция) увязывали циклические колебания со сменой политических партий у власти. Джорджио Гаттеи (Италия) на материалах капиталистических стран пришёл к выводу, что в основе циклов находится забастовочная борьба наёмных работников. Вольфганг Вайдлих (ФРГ, профессор теоретической физики) поставил цикловые колебания в зависимость от политических процессов. Джошуа Голдстайн (США, политолог) выдвинул развёрнутую концепцию длинных волн, рождаемых войнами, их последствиями и подготовкой к ним.

Всех зарубежных авторов, занимающихся изучением проблем цикличности течения экономических процессов, перечислить невозможно. Но и приведённый перечень убеждает в исключительной сложности ответов на возникающие вопросы. Становится понятно, что упрощённых подходов в оценке явления цикличности быть не может. В то же время становится совершенно очевидным, что проблема цикличности остаётся совершенно нерешённой. К сожалению, в зарубежных учебниках эта проблема вообще не обсуждается. В отечественных учебниках по политической экономии или экономической теории цикличность обсуждается либо с целью научной реабилитации первопроходца Н. Кондратьева, либо в увязке с периодическими экономическими кризисами при капитализме. А проблема, между тем, выводит на обсуждение исторических тенденций развития человеческой цивилизации.

Наибольший вклад в исследование проблемы внёс советский учёный, профессор С.М. Меньшиков, уехавший жить в Голландию, не желая иметь ничего общего с российскими «реформаторами» и б.у. марксистами. Следует отметить его подробный анализ проблем цикличности в опубликованных за рубежом работах и попытку, в соавторстве с Л.А. Клименко, вывести математическую модель многофакторного механизма длинноволновых и высокочастотных колебаний экономики. (Указ. книга. М.,1989, с. 65–174).

Среди современных российских авторов выделяются работы академика РАН С.Ю. Глазьева. По его мнению, и длинные волны, и периодические мировые экономические кризисы в своей основе имеют процесс развития и смен технологических укладов. Уже в ранних своих работах автор указывал, что «технологический уклад, рассматриваемый в динамике функционирования, представляет собой воспроизводственный контур». По мнению С.Ю. Глазьева «технологический уклад может быть охарактеризован как некоторая совокупность подразделений, близких по качественным характеристикам технологии ресурсов и выпускаемой продукции, т. е. как хозяйственный уровень» (Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития. М., 1993. С. 61).

Жизненный цикл сформировавшегося технического уклада, по мысли академика, «охватывает примерно столетие, при этом период его доминирования в развитии экономики составляет 40–60 лет» (Глазьев С.Ю. Мировой экономический кризис как процесс смены технологических циклов // Вопросы экономики. 2009. № 3. С. 26–38). Эта периодизация длинных волн совпадает с «кондратьевскими циклами».

§ 5. Марксистская теория о периодах развития человеческой цивилизации и экономических кризисах

Попытки многочисленных авторов охарактеризовать течение кризисов различного содержания и продолжительности свидетельствуют об отсутствии каких-либо удовлетворительных теоретических решений этих проблем. На этом фоне наиболее доказательным является марксистское учение о пяти общественно-экономических формациях и о периодических экономических кризисах перепроизводства при капитализме.

XX век ознаменован существенными изменениями в развитии капитализма, которые должны быть учтены в экономической науке. Одновременно социализм продемонстрировал образец длительного безкризисного развития экономики. В то же время эта общественная формация оказалась поверженной на какое-то время уходящим с исторической сцены капитализмом. Всё это ставит перед экономической наукой новые проблемы.

Было бы странным утверждение, что К. Маркс не занимался периодизацией истории социально-экономического развития. Однако он подходит к этому совершенно с другой стороны. В основу периодизации или цикличности он положил развитие производительных сил и производственных отношений общества и прежде всего форм собственности на вещественный фактор производства и рабочую силу. Отталкиваясь от этого критерия, он выделил пять социально-экономических формаций, которые характеризовались в данном учебном курсе в одной из первых тем. Здесь мы повторять характеристику социальной периодизации человеческой цивилизации не намерены.

Рассматривая материально-техническую базу капиталистического способа производства, Маркс охарактеризовал три периода:

1) капиталистическую кооперацию;

2) разделение труда и мануфактуру;

3) машинное производство и крупную промышленность.

Других стадий он не застал, в т. ч. стадии научно-технической революции. Маркс и его последователи вплоть до XXI в. по критерию трансформации собственности на вещественный фактор общественного производства подразделяют капитализм на пять стадий:

1) капитализм свободной конкуренции;

2) монополистический капитализм (империализм);

3) государственно-монополистический капитализм;

4) транс-монополистический капитализм;

5) государственный капитализм («переходная ступень к социализму». – В. И. Ленин).

Авторы классификации у марксистов исходят не из циклических колебаний, а из последовательности исторического развития общества, в т. ч. капитализма. Противоречий между концепциями нет даже по формальной логике. Различная картина в периодизации обусловливается различием критериев классификации. У философов, социологов и юристов, например, можно встретить характеристику совершенно других стадий, периодов, фаз и т. д.

Эти положения здесь констатируются для того, чтобы студентам было понятно, что изучение общественных процессов возможно и необходимо с использованием практически неограниченного количества классифицирующих критериев. Но важно не упускать из внимания, для чего это делается и достигнута или нет относительная научная истина.

В связи с этим у читателей должен возникнуть в какой-то степени недоумённый вопрос, почему столь разнообразны научные позиции авторов, пишущих об одних и тех же периодах человеческой цивилизации. Единство может быть достигнуто только при договорённости об использовании единых методологических подходов в исследовании реальной действительности и единых критериев периодизации социально-экономического развития общества.

Экономические кризисы первоначально именовались промышленными циклами и первыми, кто их заметили и подробно описали, были К. Маркс и Ф. Энгельс. Маркс в многотомном научном труде «Капитал» не стал изучать «большие», «средние», «малые» циклы капиталистического способа производства или циклы для всей мировой экономики. Для этого у него не было достаточного статистического материала. Он сосредоточил своё внимание на подъёмах и падениях капиталистического производства, которые в виду их периодичности стали закономерностью буржуазного общества.

Марксисты выделяют в капиталистическом промышленном цикле четыре фазы, последовательно сменяющие друг друга: кризис, депрессию, оживление и подъём (рис. 1.1).

Кризис обнаруживает себя прежде в перепроизводстве и сбыте товаров и услуг, сокращении кредитования и быстром повышении ссудного процента. Производители в стремлении избежать банкротств, требуют у банкиров кредиты, поэтому ссудный процент подскакивает до немыслимых высот, не гарантирующих даже минимальную рентабельность.

Ограниченность сбыта и затруднения кредитования резко сокращают объёмы капиталистического производства. Резко падает заработная плата широких слоёв работников. Малые и средние предприниматели исчезают как мухи в холодную осень. Крупный бизнес вступает в полосу поглощений, слияний и банкротств. Резко увеличивается безработица.

Рис. 1.1

Депрессия характеризуется тем, что производство уже не сокращается, но ещё и не растёт. Товарные запасы постепенно сокращаются, но торговля из-за низкого спроса населения идёт очень вяло. Предприниматели ведут поиск более эффективных методов организации производства и новых партнёров из числа оставшихся в сфере производства и на рынке. Экономика словно отдыхает после эпилептического припадка. Спрос на кредиты падает до минимального уровня, процент, в отличие от фазы кризиса, тяготеет к нулевой отметке, что предоставляет производителям возможность постепенно оживлять производство.

В фазе оживления в экономике начинают появляться «точки роста», осуществляется обновление основного капитала и внедрение новых технологий. Предприниматели приспосабливаются к новым условиям хозяйствования, начинают увеличивать объёмы производства, повышать заработную плату и сокращать хроническую армию безработных.

Фаза подъёма характеризуется превышением докризисного уровня производства и занятости. В этой фазе производство продолжает расти, часто довольно высокими темпами. Увеличивается спрос на товар, т. к. растёт заработная плата и в производство втягивается новая рабочая сила. Одновременно поднимаются цены на товары и услуги, подрастают ставки ссудного процента. В конце фазы подъёма объёмы производства постепенно начинают выходить за рамки платежеспособного спроса, рынок переполняется товарами и услугами, капиталистическая экономика вновь сваливается в бездну очередного кризиса. Промышленный цикл начинается кризисом и оканчивается им же.

В национальном бюро экономических исследований США (NBER) (присмотрелись бы наши отечественные «реформаторы» к этому опыту) марксистских работ не читают, но цикл по фазам с небольшими изменениями определяют по-Марксу. В соответствии с рекомендациями Бюро выделяются следующие 4 фазы:

1) вершина (пик, бум);

2) сжатие (рецессия, спад);

3) депрессия (дно);

4) оживление (расширение).

Расхождения в определениях с Марксом есть, но они психологически объяснимы. Маркс настаивал на исторической бесперспективности капитализма, поэтому основной фазой в цикле считал «кризис». Американцам приятнее ласкать свой слух «вершиной», тем более, что после Второй мировой войны они взобрались на вершину мирового экономического развития и уступят её ещё не скоро.

В Российской Федерации политологи и «реформаторы» глубочайший кризис 2008–2010 гг. именуют очень приятным на слух словом «рецессия». Позаимствованы две мелодичные ноты («ре» и «си») из «доремифасольки». Охарактеризовать результат своих деяний словом «кризис» «реформаторам» мужества не хватает. Но и ласкающее слух слово «рецессия» по смыслу не столь уж утешительно. Рецессия – это шествие вспять. Кто же организовал движение в историческое прошлое? Кто навлёк огромные потери от движения в XIX в.? Ответов на эти вопросы мы не услышим. Только вот народ от «рецессии» не досчитался в своих карманах миллиардных средств. Таков конечный результат действий «организаторов всех наших побед». В советское время таким «организатором» себя называла КПСС. Теперь это другая партия. Но конфуза в её реакции не наблюдается. Все бьют в литавры, вроде бы и не было «рецессии». Наоборот, «реформаторы» бравируют тем, что удалось выйти из кризиса. Но как показывает исторический опыт, из кризиса вышли бы и без них. И, скорее всего, с меньшими потерями.

При исследовании цикличности социально-экономического развития и кризисов в процессе капиталистического расширенного воспроизводства, неоклассические авторы, как правило, избегают анализа причин этих явлений.

Во всяком случае, непосредственных постановок такой исследовательской проблемы не отмечается. Вместе с тем, в многочисленных работах при описании механизмов возникновения течения волновых колебаний в экономике и модификаций циклов и кризисных явлений условия и факторы, влияющие на эти процессы, выдаются за причины экономических изменений. Приятным исключением из общей картины является ранее процитированная работа советских авторов С.М. Меньшикова и Л.А. Клименко, в которой всесторонне исследуются именно причины длинноволновых колебаний и капиталистических промышленных циклов. Успех исследования они связывают с выбором правильных методологических подходов.

§ 1.Взаимодействие объективного и субъективного факторов

Следует начать с классика по этой проблеме – Н.Д. Кондратьева. Из научных работ видно, что выводы Кондратьева основывались на большом эмпирическом материале различных стран за 100–150 лет. Материал состоял из экономических показателей по индексам цен, государственным долговым бумагам, номинальной заработной плате, внешнеторговому обороту, добычи угля и золота, производства чугуна, свинца и др. В своей основной работе «Большие циклы коньюктуры» он пришел к выводу о невероятностном характере волновых колебаний. Впоследствии, раскрывая механизм колебаний, Кондратьев подчёркивал эндогенный (внутренне присущий) характер цикличности при капитализме. Это в каком-то приближении было ответом на вопрос о причинах волновых колебаний. Из совокупности работ классика вытекает, что причиной цикличности он считал совокупность факторов, влияющих на формирование волн подъёмов и спадов. К числу таких факторов Кондратьев относил:

1) «основные капитальные блага», сводимые в итоге к НТП;

2) добычу золота и соответственно рост или падение цен на товары;

3) «общие условия процесса производства» и, прежде всего, циклы обновления основного капитала в соответствии с теорией К. Маркса;

4) развитие основных отраслей промышленности, в т. ч. текстильной, автомобильной, производства чугуна и др.;

5) строительство железных дорог;

6) преобразования сельского хозяйства;

7) спрос и предложение на товары;

8) систему ценообразования;

9) периодичность среднесрочных кредитов капиталистического производства;

10) все социальные процессы, в т. ч. войны, революции, миграцию населения и т. п.

К Кондратьеву до сих пор предъявляют претензии в том, что он не назвал какие-то наиболее важные условия или факторы, порождающие волновое развитие капитализма. Претензии в значительной степени справедливы, так как из механизма цикличности, описанного автором, невозможно выделить какие-то детерминирующие факторы. По сути, классик перечисляет все объективные и субъективные условия развития капиталистического производства. Совокупность условий говорит обо всём, но ничего не говорят об одном – о причине.

Последующие авторы называли и называют очень большое количество других условий и факторов общественного прогресса, которые можно рассматривать в качестве авторских причин цикличности. Напоминаем, что у Саймона Кузнеца – это жилищное строительство. У Китчина – равновесие на потребительском рынке. У Жугляра – бытописание капиталистической экономики, подвергающейся периодическим кризисам. У Й. Шумпетера – инновации. У Менша – «патовая» ситуация в буржуазной экономике. У А. Клайнкнехта – инновации. У Ростоу – комплекс социально-экономических факторов, не меньший, чем у Кондратьева. У Карлота Перес-Переса – взаимодействие технических, экономических и институциональных факторов. У Милледорфера – социально-психологические факторы. У М. Ольсена и С. Вибе – смена политических партий у власти. У Джорджио Гаттеи – забастовочная борьба. У Вайдлиха – политические процессы. У Голдстайна – войны и подготовка к ним. У С.М. Меньшикова – «три главных переменных: капиталловооруженность, производительность труда, норма прибыли» (Указ. соч. С. 130). У С.Ю. Глазьева – технологические уклады.

У неназванных авторов присутствуют многие другие условия и факторы, комплексно характеризующие существование человечества. Всё это свидетельствует о том, что экономическая наука пока не выработала удовлетворительных решений о причинах «длинных волн Кондратьева». Нельзя признать убедительным ответ, что совокупность всех объективных и субъективных условий развития экономики выступает в качестве причины волновых колебаний. В тоже время неправильным будет утверждение, что все перечисленные условия и факторы не оказывают влияния на цикличность. Следовательно, учитывая строгую иерархичность социально-экономических систем, в т. ч. экономики, необходимо выявить какой-то моноказуальный фактор или условие, с объективной силой предопределяющие волновые колебания в обществе вне зависимости от социально-экономической формы. Здесь пока не затрагиваются причины периодически повторяющихся экономических кризисов перепроизводства при капитализме. О них речь пойдёт чуть позже.

В общей постановке исследовательской проблемы вразумительные ответы на вопросы о причинах цикличности можно получить, пользуясь методом материалистической диалектики, а также деятельностным и социализированным подходами, о которых подробно говорилось в теме 2 части 1 настоящего учебного курса. Но наибольшее значение приобретает учёт законов и закономерностей взаимодействия объективных и субъективных факторов в воспроизводственном механизме. В итоге очевидно, что циклы и кризисы – это результат деятельности человечества, поставленного в определённые объективные условия. Эта методология при изучении социальной материи обязывает исследователей рассматривать её, во-первых, в постоянном развитии, во-вторых, в многофакторном взаимодействии и, в-третьих, считать социальную материю результатом деятельности социально-экономических субъектов.

При практическом использовании указанной методологии всегда обнаруживаются более конкретные методы, способы, приёмы обоснования научной истины в её относительном или абсолютном выражении.

Во-первых, при выяснении причин того или иного результата социальных процессов нельзя видеть причину в каких-то потусторонних силах, действиях Всевышнего, в пятнах на солнце, «мёртвых вещах» (средствах производства), технологиях и т. п. Причина всегда коренится в интересах и поведении людей или, как принято считать в экономической теории, в действиях социально-экономических субъектов.

Во-вторых, пользуясь диалектическим методом необходимо рассматривать каждое социальное явление результатом взаимодействия объективных условий и субъективного фактора цивилизации. Нельзя объединять в одно целое объективные и субъективные «условия», важные и маловажные «факторы», основные и производные «причины» и т. д. В виду строгой иерархичности социально-экономических систем и суббординированности действий социально-экономических субъектов в конечном итоге причины сводятся к какой-то одной или, по крайней мере, к какому-то весьма ограниченному их кругу. В противном случае придётся исходить из теории хаотичного движения. Собственно, теория «невидимой руки» рынка и является таковой.

В-третьих, цикличность и кризисы – это форма развития человеческой цивилизации. Диалектический материализм, в отличие от столь любимой неоклассиками метафизики, возможность развития видит только в форме разрешения диалектических и устранения негативных противоречий. Цикличность и кризисы – это способы разрешения противоречий. Этот вывод подробно обосновывался в теме, посвященной социально-экономическим субъектам. Пусть кто-то найдёт хоть какие-либо возражения против этого вывода. Думается, что таких оппонентов не найдётся ни на Западе, ни на Востоке, ни в России.

Руководствуясь обозначенными методологическими принципами, следует, на наш взгляд, выделять и характеризовать материальную основу или материальную базу цикличности и её социально-экономическую форму. Экономисты-материалисты такой основой называют природу и технико-технологическую базу экономики. Отдавая всё должное материальной основе цикличности социально-экономического развития, ошибочно в ней видеть причину длинноволновых колебаний. Все ускорения и торможения, спады и подъёмы, эволюции и революции в экономике и в обществе в целом совершают не «мёртвые вещи», не технологии сами по себе, не периоды оледенения или потепления, и даже не солнечная активность, а люди, начиная с человекоподобных обезьян и оканчивая современным homo sapiens, вооружённого научным знанием. Кому же это непонятно? И уместна ли здесь дискуссия? Рано или поздно человечество вырвется из солнечной системы. Объективные условия будут иными. Точно также человечество научиться преодолевать губительные последствия циклов и кризисов в своей деятельности.

Материально-техническая база становится способом, средством, фактором, на основе которой ускоряется или замедляется развитие. Она предопределяет продолжительность и темпы подъёмов и спадов в механизме волнообразного прогресса человечества, но не становится источником волн. Волны создают социально-экономические субъекты от простого труженика до государственного деятеля. В этом случае волны на просторах морей и океанов не подходят для сравнения, поскольку в образовании волн под воздействием ветра и подземных толчков люди не участвуют. Эти волны могут лишь повлиять на экономическую деятельность людей, но не стать причиной подъёмов, спадов, кризисов и т. д.

В соответствии с теоретической концепцией, отстаиваемой в данном учебном курсе, материальная основа цикличности адекватна вещественному фактору общественного производства. Состояние и качество цикличности находится в непосредственной зависимости от деятельности людей, и на специфических этапах истории попадает в зависимость от потребностей и интересов социально-экономических субъектов и складывающихся между ними общественных отношений и, прежде всего, отношений собственности на вещественный фактор и материализованные результаты производства. Деятельность субъектов экономики и отношения между ними, как уже неоднократно подчёркивалось, составляют человеческий фактор. Поэтому волнообразное развитие есть процесс взаимодействия факторов общественного производства с разными результатами на разных исторических этапах общества.

Накопление и разрешение противоречий – основная причина цикличности.

Сведение различных по степени воздействия на цикличность исключительно многочисленных «факторов», «условий», «явлений», «причин» к двум совокупным факторам на уровне всего общественного производства позволяет «нащупать» монопричину волновых колебаний социально-экономических процессов.

Решение, на наш взгляд, является очевидным, если принять во внимание характер и состояние исторического процесса развития человечества и, прежде всего, экономики. Развитие всегда осуществляется за счёт разрешения диалектических и снятия негативных противоречий между человеческим и вещественным факторами, а также внутри факторов в отдельности. Всякий тип развития, особенно развитие в социуме – это всегда борьба социально-экономических субъектов за реализацию своих потребностей и отстаивание своих конкретных интересов. Без этого не может быть развития. Частные собственники и назначенная ими власть через систему так называемой демократии не заинтересованы в таком исследовании процессов общественной жизни. И понятно, почему, – объекты собственности пытаются удержать любыми способами. А вот учёные не имеют морального права представлять реальную жизнь общества в искажённом виде. В одной из первых тем в учебном курсе подробно анализировалась система противоречий. Делалось это не ради наукообразного украшения теоретической концепции.

Противоречия имманентно присущи экономике и возникают они между потребностями и интересами неисчислимого количества социально-экономических субъектов. Добиваясь удовлетворения своих потребностей и интересов, субъекты продвигают экономику по периодам истории человеческой цивилизации.

Противоречия в экономике накапливаются в связи с отсутствием пропорциональности и ошибочных действий её социально-экономических субъектов. Эти процессы и явления порождают повышательные или понижательные тенденции. Противоречия – это единство противоположностей и только они приводят к развитию, но к развитию волнами, скачками, периодами и толчками. Степень успехов и неудач в разрешении противоречий между многообразием «факторов», «явлений», «причин», воздействующих на экономику, обусловливает циклы в её развитии. Такой путь развития называют эволюционным.

В отдельные периоды противоречия накапливаются и не находят разрешения в пределах существующей системы социально-экономических отношений. Тогда противоречия «хлещут» через край и наступают периоды революционной смены формаций. История богата восстаниями рабов, крестьянскими восстаниями, буржуазными и социалистическими революциями. И это уже не «волны» и «циклы» в движении человеческой цивилизации, а исторические скачки и начало новых периодов и эпох. Пятна на солнце и технико-технологические уклады при этом важны, но не они играют решающую роль.

Результаты социальных переворотов в части установления тех или иных социально-экономических систем всецело зависят от политической силы субъективного фактора, т. е. готовности революционных масс и умения возглавляющих их политических партий и вождей добиваться поставленных целей. Эти вопросы не являются предметом экономической науки, т. к. стали объектом исследования со стороны философов, политологов, социологов и юристов.

Противоречия между действующими социально-экономическими субъектами в каждой социально-экономической системе приобретают устойчивый и постоянный характер. В результате взаимодействия и взаимосвязей субъектов в экономике складываются специфические системы социально-экономических отношений, которые развиваются по определённым объективным законам. Поскольку законы выступают результатом борьбы классов, социальных групп, собственников вещественного фактора и их ассоциаций, постольку социальные, в т. ч. экономические, законы приобретают характер законов-тенденций. Именно в результате действия законов-тенденций, берут начало и оканчиваются циклы, кризисы, повышательные и понижательные волны, скачки и спокойные периоды в развитии экономики и движении человеческой цивилизации. В данном случае циклы и кризисы, отражая противоречия общества, выступают поверхностным проявлением законов-тенденций. «Волны» Кондратьева – это действие каких-то всеобщих законов человеческой жизни, которые предстоит новому поколению исследователей открыть. Неодинаковость повышательных и понижательных «К-волн» находит объяснение действием законов-тенденций и разной степенью противоречивости системы социально-экономических отношений в пространстве и во времени.

Таким образом, на прямой вопрос об основной и решающей причине цикличности экономического развития человеческой цивилизации следует заявить, что она коренится в цикличности накопления и разрешения экономических, социальных, демографических, политико-идеологических и международных противоречий в системе социально-экономических субъектов и между государствами. Решающая роль в накоплении и разрешении комплекса противоречий в национальных рамках принадлежит отношениям собственности на вещественный фактор общественного производства, а на международной арене – глобальному капиталу. В своём сущностном проявлении комплекс противоречий обнаруживается в механизме действия многочисленных законов-тенденций в экономике, социальной сфере, политике, идеологии и в международных отношениях.

Развитие техники, научно-технический прогресс, формирующиеся технологические уклады выступают материальной основой цикличности, но непосредственной причиной цикличности быть не могут. Развитие человеческой цивилизации осуществляют люди, а не «мёртвые вещи». Это – элементарная научная истина. Техника и технологические уклады ускоряют или замедляют развитие человеческой цивилизации, удлиняют или сокращают сроки циклов, углубляют или смягчают кризисы, но породить циклы и кризисы «мёртвые вещи» не могут. Циклы и кризисы порождают правящие в обществе классы. Как, например, в буржуазной России!

Уважаемые читатели! Теоретические положения о цикличности и экономических кризисах, а ещё ранее об общественно-экономических формациях и стадиях развития цивилизации, вам могут показаться схоластичными и не имеющими отношения к хозяйственной практике. Такое мнение будет явно ошибочным. Эти теории, словно тяжёлым катком, прошлись по исторической судьбе нашей Родины. Правильнее сказать не теории прошлись катком, а «реформаторы» СССР и России, руководствующиеся ложными либеральными теориями о вечности капитализма, о цикличности и безкризисности этого общества уничтожили советскую цивилизацию и навлекли страшные беды на головы сотен миллионов человек.

О «реформаторах» и бедах подробно речь пойдёт позже. А сейчас более конкретно о теоретическом выводе, что цикличность развития цивилизации определяется, прежде всего, комплексом экономических, социальных и политических отношений в обществе. Этот вывод, к сожалению, нашёл печальное подтверждение опытом, так называемой перестройки в Советском Союзе и реформ в буржуазной России. СССР был на передовых рубежах пятого индустриального уклада развития человеческой цивилизации. У Академии наук СССР, отраслевых НИИ и научно-технических комплексов имелся существенный задел на очередной, шестой уклад. Нанотехнологии, о которых в России много говорят, были известны советским учёным и инженерам уже в 70-х гг. ХХ в.

Какой уклад в экономике России и на остальном постсоветском пространстве является господствующим сейчас? Россия выпала из индустриального уклада и пребывает в доиндустриальной эпохе с присваивающей и натуральной экономикой. если бы Россия не была богата запасами минерального сырья и леса, то её давно не было бы на географической карте.

Возникает вопрос: а что изменилось на постсоветском пространстве? Изменилась общественно-экономическая формация и весь комплекс экономических, социальных, политических и международных отношений. Именно эта социальная революция вытолкнула Россию и другие бывшие советские республики на обочину научно-технического прогресса. Этого отрицать никто не может, даже упёртые либералы.

Разрушение пятого технологического уклада произошло в связи с новой системой общественно-экономических отношений и разрушительными действиями «строителями» «цивилизованного» капитализма. Академик С. Ю. Глазьев, подготавливая альтернативу либеральной программе «Стратегия 2020», в докладе 20 января 2013 г. на заседании РАН (Сергей Глазьев: [офиц. сайт]. URL: www.glazev.ru) указал на ряд причин разрушения экономики России и её выпадения из числа индустриально развитых стран. Это – разрушение «реформаторами» и властью фундаментальной и прикладной науки, дробление научно-производственных комплексов в результате их приватизации, отказ от планирования и управления научно-техническим прогрессом и экономикой в целом, прекращение финансирования развития образования и научных исследований. Причина принятия таких катастрофических для НТП решений находится в установлении господства капитала, т. е. новой системы социально-экономических отношений.

Для России ситуация с переходом к шестому технологическому укладу приобретает драматический характер. Необходимо не просто проводить новую индустриализацию или овладевать нанотехнологиями. Требуется коренное изменение всей экономической и финансовой системы, которая позволила бы переломить тенденцию к деградации сохранившегося научно-производственного потенциала и начать закладывать основы шестого технологического уклада. Однако, либеральный бомонд во главе с российской властью категорически отказывается менять либеральную парадигму развития России. Более того, либералы делают попытку за попыткой разогнать Академию Наук России и покончить навсегда с мечтами об ускорении НТП.

В мировой экономике основные черты шестого технологического уклада уже обозначились и промышленно развитые страны (США, КНР, Япония, Германия, Южная Корея и др.) уже приступили к организации очередного технологического рывка в будущую экономику. В настоящее время новый технологический уклад из эмбриональной фазы развития переходит в фазу роста. На Западе его становление явно сдерживается неготовностью капиталистической социально-экономической среды с её глобальными экономическими, финансовыми и экологическими кризисами. В буржуазной России ситуация ещё хуже. Здесь даже не планируется рывок в новый уклад.

Шестой технологический уклад в своей основе будет иметь развитие наукоёмких отраслей промышленности, молекулярной биологии, генной инженерии и нанотехнологий. Как отмечает С.Ю. Глазьев, «становление технологического уклада будет сопровождаться интеллектуализацией производства, переходом к непрерывному инновационному процессу в большинстве отраслей и непрерывному образованию в большинстве профессий. Совершится переход от экономики массового потребления к экономике знаний, от общества массового потребления к обществу развития, в котором важнейшее значение приобретут научно-технический прогресс и интеллектуальный потенциал, а также требование к качеству жизни и комфортности среды обитания. Резко снизятся энергоёмкость и материалоёмкость ВВП. В структуре потребления доминирующее значение займут информационные, образовательные, медицинские услуги. Это предопределяет ведущее значение для модернизации экономики науки, образования и здравоохранения, которые являются базовыми отраслями нового технологического уклада» (Сергей Глазьев: [офиц. сайт]. URL: www.glazev.ru).

§ 2. Механизм возникновения периодических кризисов

В учебном пособии неоднократно констатировалось, что капитализм потрясают периодические экономические кризисы. Это настолько очевидно, что теоретикам отрицать это заболевание капиталистического организма стало невозможно. Центральными стали вопросы о его причинах и способах избавления от недуга. При поиске ответов на эти вопросы в экономической науке разыгрываются политико-идеологические страсти. Очевидными явлениями стали не только кризисы, но многим исследователям стало также очевидно, что преодолеть их можно только, избавившись от капитализма. В условиях тотального господства Капитала на планете отважиться на такое заключение в силу классового ангажемента учёных трудно. Исследователи разбились на отдельные группы и группировки.

Одни продолжают отрицать имманентность кризисов капитализму, питая иллюзии, что в будущем они всё-таки перестанут терзать буржуазное общество.

Другие отказываются исследовать кризисные процессы и писать об этом явлении. Например, ничего вразумительного о кризисах в «Экономиксах» студенты не найдут. Такое впечатление, что кризисов в развитых странах капитала не бывает. В последних изданиях этих учебников, изготовленных специально для России и СНГ, очень много говорится о кризисах при социализме, хотя в СССР периодических кризисов не было.

Третья группа учёных пытается наработать как можно больше аргументов, оправдывающих порок капитализма.

Четвёртая группа кризисы пороком не считает, а наоборот, придаёт им функцию чистилища общества или стимулятора прогресса.

Наконец, ещё одна группа, используя приёмы метафизики, уводит экономическую теорию и общественное сознание в дебри схоластики, софистики и демагогии, и пытается замаскировать истинные причины экономических кризисов.

Последняя группа самая многочисленная. Распространёнными приёмами неоклассиков и их последователей в России является уход от обсуждения вопроса о причине кризисов, либо подмена обсуждения причин пространным анализом механизма возникновения, течения и окончания сроков периодических кризисов. Эти авторы чаще всего не обсуждают тяжкие последствия кризисов для сотен миллионов трудящихся, а концентрируют своё внимание на потерях банков, финансовых пирамид и бюджетов буржуазных государств. Вот он ярчайший пример классовой ангажированности учёных и политиков.

«Лучший в мире» министр финансов (преподаватель марксистской политэкономии по основной своей специальности) в разгар кризиса 2008–2010 гг., восхищаясь гениальностью решений российского Правительства о переливе триллионных средств из Резервного фонда и Фонда национального благосостояния в элитные банки, словом не обмолвился о громадных потерях населения, представителей малого и среднего бизнеса. Собственно, такие компенсации и не делались. Решение этих проблем «реформаторы» спихнули на опустевшие бюджеты субъектов Федерации, местные бюджеты и на самих трудящихся и предпринимателей. Кому отдаёт предпочтение буржуазное Правительство России в условиях кризиса, совершенно очевидно (Кудрин А. Мировой финансовый кризис и его влияние на Россию // Вопросы экономики. 2009. № 1). Господин Кудрин до сих пор настаивает на урезании социальных расходов и затрат на оборону страны для вывода экономики из очередного экономического кризиса. Откуда у бывшего марксиста волчий оскал?

Современная апологетика экономических кризисов взяла на вооружение ещё один приём ухода от обсуждения их реальности – либо не определяется сфера общественного производства, где зарождается кризис, либо называется не та сфера. Последний экономический кризис практически единогласно называется финансовым кризисом. В США быстро нашли ответственного финансового магната за мировой экономический кризис и определили ему пожизненное заключение. Сроки заключения, наверняка, в ближайшее время будут сокращены, а потом финансовый мошенник будет отпущен на свободу и займётся другим бизнесом.

Всё это можно бы назвать фантасмагорией, и этим ограничиться. Если не брать в расчет, что экономическая теория повсеместно рассматривает финансовое мошенничество и финансовые пирамиды в качестве основополагающей причины мировых экономических кризисов. Пути выхода из систематических кризисов властной элитой всего мира связываются не с изменениями мировой капиталистической системы, а с дежурными мероприятиями по регулированию движения фиктивного капитала. Вот и в Российской Федерации причину самого тяжёлого по экономическим и социальным потерям в сравнении со всеми странами мира экономического кризиса в стране властная элита публично назвала… «невыплату процентов по ипотечным кредитам гражданами США». Студенты, прочитавшие эти строки в виду абсурдности указанных заключений, могут посчитать написанное авторским оговором. Не торопитесь делать такие выводы, а полистайте старые журналы и газеты. Эти слова прозвучали на вес мир из уст одного из высших должностных лиц Российской Федерации. История фиксирует всё. Не мешало бы это хорошо усвоить «реформаторам» российской экономики.

Марксисты вслед за автором «Капитала» периодически повторяющиеся экономические кризисы определяют как промышленные циклы и называют их кризисами перепроизводства. Маркса и марксистов по каким-либо психологическим или идеологическим причинам можно не любить или даже проклинать, но учёному миру нельзя игнорировать научную истину, даже если она не вписывается в идеологическое мироощущение. При таком подходе экономическая наука перестаёт исправно выполнять свои мировоззренческие и практические функции. Именно об этом в последние десятилетия говорят даже некоторые западные учёные из числа маржиналистов. Зачем же российским б.у. марксистам быть праведнее Папы римского.

Определение кризисных циклов «промышленными» указывает на сферу зарождения экономических кризисов и цикличности. Это – сфера воспроизводства благ, причём, не только материальных, но и духовных, а также услуг по обслуживанию человека. Таково в наши дни промышленное содержание общественного производства. XXI век не XVI, когда утверждалось машинное производство. Определение кризисов в качестве «кризиса перепроизводства» свидетельствует о признании реального превышения объёмов производства товаров и услуг над возможностями потребителей их оплатить с помощью своих доходов. В дальнейшем мы узнаем, что этот факт признаётся в качестве основной причины кризисов. Однако в этом месте нас интересует другое заключение – правильно ли считать экономические кризисы кризисами в сфере производства и кризисами перепроизводства?

Не будем тратить время на изложение чрезвычайно многочисленных теорий западных и российских маржиналистов о механизме возникновения и причинах периодических кризисов: они однообразны в одном – отвергается с порога сама идея о кризисах в сфере производства и кризисах перепроизводства. Признаются в качестве причин кризиса:

1) конфликты между предложением и спросом на рынке,

2) диспропорции в сфере обращения товаров и услуг,

3) несоответствия между денежной и товарной массой,

4) подъёмы и спады цен на биржах (рефлексивный процесс),

5) наконец, разрушительная роль финансов.

Вот и последний мировой экономический кризис, как уже было отмечено, определён финансовым кризисом. Достаточно остановиться на ошибочности последнего заключения, чтобы понять несостоятельность всей ортодоксальной неоклассической теоретической концепции, объясняющей экономические кризисы из движения фиктивного капитала.

Можно согласиться, что кризис в экономике США начинался с непогашения ипотечных кредитов. Но позволяет ли это назвать экономический кризис финансовым? Финансовый он для банкиров, но не для миллионов людей, потерявших работу в промышленности, строительстве, на транспорте и в сфере услуг, где резко сократилось воспроизводство благ.

Что стало основанием для так называемого ипотечного кризиса в США? Здесь следовало бы вспомнить положения о строительных циклах С. Кузнеца продолжительностью в 15–20 лет. В последние 20–25 лет строительная индустрия США, разогреваемая ВПК и заказами богатых эмигрантов со всего мира, в т. ч. из бывшего СССР и стран Восточной Европы, выросла до беспрецедентных объёмов производства. Строительство тянуло за собой многие другие промышленные отрасли и обширную сферу услуг. Постепенно возможности покупателей и заказчиков истощались. У строительных компаний и банков не оставалось другого выхода, как расширять ипотеку и снижать цену кредита до минимума для того, чтобы реализовать излишне произведённую продукцию. Но наступили такие времена, когда реализовать продукцию стало невозможно даже за бесценок.

В циклах С. Кузнеца основной фазой движения экономики называется «строительный бум» или наибольший объём производства. Вот он и стал началом очередного экономического кризиса в США, т. е. неизбежного спада объёмов производства в начале в строительной индустрии, а впоследствии во всей экономике. Материальной основой цикличности стали не финансы, а кричащее противоречие между вспухнувшими объёмами производства товаров и услуг и ограниченными возможностями потребителей возместить затраты трудовых и материальных ресурсов на его воспроизводство. При этом речь идёт не об эквиваленте в обмене между непосредственными производителями (наёмными работниками) и потребителями (тоже в значительной мере наёмными работниками), а о невозможности возмещения затрат собственникам вещественного фактора производства. Возникла патовая ситуация по Меньшу, когда потребители продукции в реальности есть, их много и они готовы к её потреблению, но они не имеют возможности её получить из частной собственности в личную собственность. Это и есть кризис перепроизводства. Здесь пока не обсуждается причина этого явления, а обрисовывается реальный механизм наступления фазы кризиса в капиталистическом промышленном цикле.

Бумажная денежная масса и фиктивный капитал (ценные бумаги, сертификаты и деривативы) в этой ситуации играли и играют роль финансового механизма или мультипликатора, с помощью которого вначале оттягиваются сроки наступления кризиса, а затем во время падения в бездну они резко сокращаются. Поэтому считать разразившийся в США и во всей мировой экономике кризис перепроизводства финансовым кризисом или искать причину кризисов в финансовой сфере, а ещё хуже, в наличии большого количества финансовых пирамид, по крайней мере, наивно. Кризис берёт своё начало не в финансовой сфере, а в сфере производства. Там же он и завершается. Финансовая сфера лишь отражает процессы в производстве и, прежде всего, по показателям ВВП.

§ 3. Маржиналистские теории об основной причине экономических кризисов

В поиске ответа на этот вопрос обычно называют несколько «факторов», «условий», «явлений», или «совокупности обстоятельств», выступающих причинами периодических кризисов. С методологических позиций такой подход не выдерживает проверки. Основная причина тех или иных явлений и процессов всегда приобретает силу объективного экономического закона, а в социально-экономической жизни общества при взаимодействии исключительно многочисленных «факторов», «условий» и «явлений», причина замещает закон-тенденцию. Поэтому коренная или основная причина всегда одна. Это находит подтверждение иерархичностью системы социально-экономических субъектов, деятельность которых в итоге концентрируется в таком совокупном субъекте, как общество. На уровне общества действуют объективные законы, а «условия» и «факторы» – социальная материя, в которой формируются законы и закономерности. Кажущиеся причинами «факторы», «условия» и «явления» могут принимать статус одной из непосредственных причин, но не единственной и поэтому не основной. Совокупность непосредственных причин по законам иерархии образует главную и единственную причину. Не восприятие такой методологии порождает разноголосицу в определении причин кризиса, а по сути дела бесполезную трату интеллектуальных сил учёных-экономистов.

Непосредственных, т. е. самых близких к кризисным процессам причин в экономической науке называется много. Самой первой назвалась причина недопотребления. Её автором был один их первых критиков капитализма, живший поочерёдно в Швейцарии, Франции, Италии и Англии, Жан Шарль Леонард Сисмонди (1773–1842). Недопотребление при капитализме, безусловно, имеет место быть. Однако, это – форма проявления экономического кризиса, не свидетельствующая о его причинах (Сисмонди Ж.С. Новые начала политической экономии. М., 2007).

Следующей популярной причиной периодических промышленных циклов называется диспропорциональность капиталистической экономики. Этой теории придерживалось очень большое количество авторов в прошлом и в настоящем. Однако уже приближённое рассмотрение этой причины позволяет сделать вывод, что диспропорциональность и есть особенность периодических кризисов, требующая объяснений и поиска её причин.

Самый изощрённый критик социализма, откровенный противник государственного вмешательства в капиталистическую экономику Фридрих А. фон Хайек, считал причиной кризисов перепроизводства (он именно так определял содержание кризисов) чрезмерное инвестирование со стороны частнокапиталистических собственников. (Prices Production and other works: F.A. Xayek on Money, the Business Coyle, and the Gold Standard / Alabama Ludwig Mises institute. 2008). Эту теорию трудно понять и принять в виду отсутствия веских аргументов в пользу необходимости ограничений развития капиталистической экономики, а также явного ангажемента интересов крупных собственников. Инвестированием в больших объёмах, способствующим перенакоплению капитала, могут заниматься только крупные корпорации, а не мелкий и средний бизнес. Совместить эту теорию с теорией свободного рынка невозможно. Дж. Кейнс, наоборот, считал инвестирование, в т. ч. спрос, решающим средством преодоления кризисов.

Вместе с тем, хозяйственная практика современного капитализма выстраивается в соответствии с теорией Хайека. Значительная часть производственных мощностей в целях предотвращения перепроизводства корпорации не загружают. Картина складывается крайне противоречивая: с одной стороны миллионы людей постоянно не могут найти себе работу, с другой – простаивают производства и даже целые предприятия. Именно так капиталистическая экономика выходила из мирового кризиса 2008–2013 гг. В Японии, США, Германии и других странах останавливались на длительные сроки конвейеры по сборке автомобилей, строительные предприятия и многие другие виды производств. Только этого одного порока капитализма достаточно, чтобы окончательно отказать ему в исторической перспективе.

Между тем, капитаны буржуазной экономики и, что особенно печально, учёные-экономисты, якобы ведущие поиск научной истины, обходят это удручающее явление капитализма молчанием.

Хорошее знание научной позиции Й. Шумпетера позволяет сделать вполне точный вывод о причине кризисов, которую обосновывал этот автор – он увязывал циклы нововведений и экономические кризисы. Шумпетер считал, что исчерпание потенциала предыдущей стадии обновления материальной основы производства заканчивается наступлением кризиса. Чтобы избегать кризисов, Шумпетер предлагал планировать процесс обновления производства с помощью инвестиций в инновации. Не трудно заметить, что теоретические положения Шумпетера прямо противоположны взглядам Хайека и смыкаются с концепцией реанимации капитализма Кейнса.

В буржуазной России Шумпетер стал одним из самых изучаемых авторов, на его заключения ссылаются в учебниках и научных книгах. Он стал немым участником многих научно-практических конференций. Его берут в качестве защитника предпринимательства российские бизнесмены. Но вот что любопытно: он был непримиримым противником либеральных теорий и теорий нерегулируемого рынка. А в России экономическая политика осуществляется вопреки Шумпетеру. Более того, после мучительных поисков в науке и внимательных наблюдений за капиталистической практикой в Европе и Америке, он пришёл к устойчивым социалистическим убеждениям. Умер он в 1950 г. практически за рабочим столом, на котором осталась лежать отредактированная, но не отосланная в научный журнал статья под названием: «Развитие социализма». Знают ли об этом почитатели Шумпетера и будут ли они использовать если не социалистические, то хотя бы государственные принципы хозяйствования, а не либерально-монетаристские, которым молятся до сих пор.

С середины XIX в. как грибы после дождя в экономической науке рождались многочисленные теории о причинах кризиса, обусловленных рыночными и денежно-кредитными отношениями. В этом ничего неожиданного нет, если иметь в виду, что превалирующими у неоклассиков всегда оставались теории, вытекающие из представлений о «хвосте собаки», управляющей капиталистической экономикой. На передний план в этой группе теорий выдвинулись теории, объясняющие причину кризисов подъёмами и спадами цен на товарных биржах и курсов акций на фондовых биржах. Своеобразным классиком в этом стал Дж. Сорос (Сорос Дж. Алхимия финансов. М., 1996). Но не только он. У него появились ученики среди российских профессоров. Первопричиной мировых кризисов профессор РЭА им. Г.В. Плеханова В. Юсим считает «так называемые рефлексивные процессы» или подъёмы и спады цен на фондовых биржах (Юсим В. Первопричина мировых кризисов // Вопросы экономики. 2010. № 3. С. 28–39). Основные пути преодоления последствий кризисов В. Юсим видит:

1) во введении «механизмов регулирования рефлексивных процессов ценообразования, в первую очередь, биржевого»,

2) в формировании «институционального механизма расширения регулирования активной денежной массы»,

3) в разработке «структуры и условий работы банковской системы», обеспечивающей её устойчивость.

Ничего нового в таких представлениях о причинах периодических экономических кризисов нет. Тут всё очевидно – это утверждение приоритетов во всех реальных процессах в экономике не сферы производства, а финансовой сферы и, прежде всего денежного обращения. С критики таких положений начинался данный параграф учебного пособия, и повторяться не имеет смысла.

Самыми модными теориями на Западе о причинах периодических кризисов стали психологические теории, которых стало не меньше, чем теорий, вытекающих из анализа рыночных и финансовых отношений. В этих теориях кризисы объясняются психическим состоянием социально-экономических субъектов – производителей, потребителей, собственников капитала, наёмных работников, банкиров, владельцев финансовых пирамид, влиятельных менеджеров и т. д. Достоинство этих теорий состоит в том, что, наконец-то, причины кризисов стали связываться с действиями людей, а не только с «мёртвыми» вещами.

Однако согласиться с ними нельзя. Теперь анализ причин кризиса уводится в сферу только субъективного. Между тем субъективные процессы всегда объективируются. Именно в единстве этих двух сторон может корениться причина кризиса. Ранее отмечалось, что причина кризиса выступает как закон-тенденция. Объективные экономические законы пробивают себе дорогу через многочисленные субъективные акты и являются обобщающим их результатом, поэтому психические переживания социально-экономических субъектов сами по себе не могут стать причиной кризиса.

§ 4. Действительная причина экономических кризисов

Чуть выше охарактеризованы основные теоретические направления в анализе причин периодических кризисов. Теорий кризиса гораздо больше. Редкий автор не предлагает свою теорию. Всё это свидетельствует об отсутствии чёткой методологии в исследовании кризисных процессов в капиталистической экономике. Вам, уважаемые студенты, предлагается внимательно проанализировать, согласиться или опровергнуть ниже следующий методологический подход при выяснении основной причины кризисов.

С указанием на какое-либо явление или фактор реальной экономики, как на причину кризисов, одновременно должен подразумеваться недвусмысленный ответ на вопрос, а почему это явление (фактор) конституируется в качестве причины кризисов. Если явление-претендент само требует дальнейших объяснений с постановкой вопросов «почему», то оно не может претендовать на роль основной или главной причины, объясняющей природу экономических кризисов. Цепь постановок вопросов «почему», если они возникают, и ответов на них должна «упереться» в такое явление (фактор) в общественном производстве, которое уже не потребует объяснений и постановок вопросов «почему».

Совершенно очевидно, что на роль основной или главной причины могут претендовать явления, процессы, условия и реальные факты, которые отражают максимально интегрированный уровень социально-экономических систем. Например, если причина тех или иных процессов усматривается в самих фактах существования частнокапиталистической или социалистической собственности, то дальнейшая постановка вопроса «почему» становится бессмысленной. Нельзя ставить под сомнение факт существования буржуазного общества, например, в Российской Федерации – это объективная реальность и с ней надо считаться. Вопрос может возникать лишь о том, нравится оно нам или нет, готовы ли мы в нём жить или нам необходимо какое-то другое общество.

Руководствуясь этими методологическими принципами, неправильно усматривать основные причины экономических кризисов в таких явлениях буржуазного общества, как мошенничество собственников финансовых пирамид, несовершенство банковских систем, чрезмерная эмиссия бумажных денег, спекуляция на валютных курсах и т. д. Именно эти явления назывались причинами мирового экономического кризиса 2008–2013 гг..

Все эти события, называемые причинами мирового экономического кризиса, сами требуют объяснений и постановку вопросов о причинах их течения. Цепь вопросов с «почему» обязательно протянется к каким-то глубинным противоречиям в экономике и обществе в целом в США, Российской Федерации, в странах развитого капитализма европейского континента.

Кризис – это не соотношение между группами товаров и валютными курсами, курсами ценных бумаг на фондовых биржах, а исключительно противоречивая ситуация в отношениях между многими социально-экономическими субъектами по поводу производства, присвоения, распределения и потребления группы товаров, денежных сумм, валюты, дивидендов с ценных бумаг и т. п.

В этом месте автор просит прощение у читателей за растянутость аргументации связи между основным противоречием и кризисами. Без подробной аргументации этот тезис выглядел бы несостоятельным. Поэтому читателю ничего не остается, как внимательно проследить за логикой доказательств.

Если поочерёдно ставить вопросы, почему в США начался экономический кризис, перебросившийся на всю мировую экономику, то цепь объяснений будет следующей. Во-первых, почему в США было произведено очень большое количество квартир, коттеджей и других строительных объектов, ставших относительно излишними? На это следует ответить, что общественное разделение труда и технический прогресс в Соединённых Штатах позволяют достигать наивысшей в мире производительности труда и очень быстро выбрасывать на рынок огромное количество товаров и услуг.

Во-вторых, почему оказался очень значительным разрыв между объёмом товаров и услуг на рынке США и реальными доходами потребителей? А дело в том, что изучением реальных потребностей и возможных объёмов производства никто не интересовался. Здесь, безусловно, существуют объективно обусловленные пропорции, которые должны тщательно соблюдаться. В США регулирование производства и потребностей отсутствует, и все надежды связываются с «невидимой рукой» американского и мирового рынка. «Невидимая рука» указала на фазу кризиса в очередном промышленном цикле. Как говорится, извольте получить, уважаемые и не очень уважаемые господа, если не желаете регулировать общественное производство!

В-третьих, какие иные условия способствовали перепроизводству в строительной индустрии, а затем в других отраслях промышленности и сфере услуг США и некоторых других странах? При ответе на этот вопрос следует назвать те самые ипотечные кредиты и всю финансовую сферу, которые маржиналистами из учёного мира и руководителями властных структур буржуазных стран называются главными причинами кризиса перепроизводства. Маржиналисты, исходя из теорий субъективной ценности и предельной полезности, считают финансы первичными и в организации производства, и в регулировании потребностей, и в обеспечении реального потребления. Примат производства они не признают и всерьёз считают, что управлять общественным производством можно с помощью «хвоста собаки».

Играя разрушительную роль в экономике, финансовая система через дешёвые ипотечные кредиты, а также с помощью сокрытия фактических банкротств банков и других финансовых структур долгое время давала производителям ложные сигналы о реальных возможностях потребителей оплачивать продукцию и возмещать затраты на её производство. Финансы в этом случае провоцировали кризис перепроизводства, но не становились его первопричиной. Причину следует искать в более важных отношениях на уровне всего общественного производства, а не в финансовой сфере, и не в финансовых пирамидах. Сводить причины кризисов при капитализме к мошенническим операциям финансистов просто нелепо.

В-четвёртых, чем руководствовались владельцы фиктивного капитала, разогревая строительную индустрию и провоцируя кризис перепроизводства? При поиске ответа следует отбросить многочисленные красивые идеологические и пропагандистские лозунги об «обществе всеобщего благоденствия», «американском образе жизни», необходимости обеспечения всех американцев жильём, о демократии, свободе рынка, свободной конкуренции и т. п. Руководствоваться необходимо объективными экономическими законами. Ответ на этот вопрос даёт сама капиталистическая действительность. Он прозаичен по содержанию и циничен по действию игроков в финансовое казино. Владельцы фиктивного капитала, банков, финансовых пирамид, изобретатели деривативов (термин от корня слова, характеризующего специфическое изделие для постельных сцен), наваривали максимум прибыли, желая, во что бы то ни стало увеличить своё богатство и урвать как можно больше доходов у государства, частных собственников и простых американцев. События эти не исключения. Они отображают глубинную социально-экономическую сущность буржуазного общества и буржуазного образа жизни. «Деривативщики» действовали строго в соответствии с основным экономическим законом капиталистического способа производства, добиваясь максимальной массы прибавочной стоимости. И они её получили, как впрочем, многие и многие другие частнокапиталистические собственники. Не продвигает ли нас этот ответ к истинной причине кризисов перепроизводства?

В-пятых, не представляет никакой сложности понять то, что потребление готовых товаров и услуг осуществляется только за счёт доходов потребителей. При этом имеется в виду вся совокупность доходов предпринимателей и населения. Буржуазная пропаганда убеждает в том, что кредит и финансовая сфера значительно увеличивают доходы и расширяют сферу потребления, и что без кредитования и финансовой сферы процесс реализации продукции практически невозможен. На самом же деле финансы крайне противоречиво влияют на реализацию и потребление. Финансовая сфера действительно ускоряет доведение готовой продукции до потребителя. Но финансы значительно сокращают итоговый результат потребления. За кредит надо выплачивать процент из доходов предпринимателей и населения. Потребители и никто иной содержат всю финансовую сферу с её богатой материально-технической базой и чрезвычайно высокими бонусами банкиров и топ-менеджеров. Следует исключить мысль, что в финансовой сфере якобы создаётся какая-то стоимость и прибыль. Об этом в учебном курсе подробно говорилось. Деньги и финансовая сфера в целом – это лишь посредники в распределении богатства и доходов. Следовательно, правильным будет вывод, что разбухшая до огромных масштабов финансовая сфера паразитирует на доходах предпринимателей и населения, значительно их сокращая. Едва ли следует считать достаточной ту компенсацию со стороны финансовой сферы, которую она предоставляет обществу за счёт ускорения оборота капитала. В большей своей части современная финансовая сфера с её мошенническими структурами – паразит в буржуазном обществе. Не мешало бы молодым исследователям сделать в этом направлении глубокий анализ – насколько экономически эффективна современная финансовая сфера и насколько она вредна. Воспринимать априори верным утверждение, что финансовая сфера, только полезна ошибочно.

Из этих рассуждений вытекает вывод, что потребление произведённой продукции во всех её формах и видах в конечном итоге зависит от объёма первичных доходов потребителей, и проще говоря, всего населения страны. В связи с этим выводом возникает очередной вопрос, почему у населения богатейшей страны мира недостаёт доходов, чтобы выплатить проценты по ипотечным кредитам, погасить сами кредиты, приобрести жильё в собственность, раскупить другую продукцию на рынках США, рассчитаться в срок по услугам различных организаций и т. п.?

При ответе на поставленные вопросы, невозможно ограничиться анализом уровня заработной платы, или «недопотреблением». Теории «недопотребления» и отставания потребления от производства являются самыми популярными в объяснении причины кризисов. Поэтому есть смысл на этом остановиться более подробно. Здесь надо характеризовать всю систему отношений собственности и, в частности, присвоения вещественного фактора общественного производства и всей производимой продукции. Почему при анализе кризисных явлений необходимо перемещать взгляды исследователей на уровень всего общества. Перепроизводство и диспропорции между доходами населения и производством возникают во всём общественном производстве. А не только в ипотеке и других узких сферах экономики. Кризис 2008–2010 гг. вспыхнул не только в строительстве и финансовой сфере, а во всей социально-экономической системе, включая экономику, социальную сферу, государственную политику, идеологию и т. д. Пожар в мировой экономике тушили многие субъекты, в т. ч. Бильдербергский клуб, «двадцатка» первых лиц ведущих стран мира, ООН, международные финансовые организации, ЕЭС и др.

Доходы населения формируют потребление во всём обществе. При поверхностном взгляде может сложиться впечатление, что окончательной причиной кризиса является отставание именно потребления от производства в США и других странах. Факт перепроизводства вроде бы свидетельствует об этом. Но, придерживаясь ранее обусловленной логической цепочке ответов на вопросы «почему-почему», остановиться на этом ответе неправильно, т. к. при постановке на место причины кризисов только потребления снова возникает вопрос, а почему потребление отстаёт от объёмов производства? Следовательно, существует какая-то более важная причина. Необходимо в соответствии с логикой развития капиталистической экономики дойти до такого явления или процесса в общественном производстве, при характеристике которого не возникнет вопроса, почему имеют место быть экономические кризисы в буржуазном обществе.

Ответ на вопрос, почему сфера потребления в капиталистической экономике отстаёт от производства материальных и духовных благ однозначен – потому что существующие отношения присвоения произведённого продукта не позволяют всем категориям потребителей оплачивать их с помощью своих доходов. Доходы большинства населения попадают в строгую зависимость от господствующих отношений частнокапиталистической собственности и основного экономического закона буржуазного общества, действие которого направлено на концентрацию общественного богатства в руках очень узкого круга лиц. Отставание потребления от производства не означает, что население не желает больше потреблять. Всё наоборот, эксплуатирующий класс не позволяет трудящимся увеличивать объёмы потребления.

На этой основе возникает основное экономическое противоречие между глубоко общественным характером капиталистического производства и частнокапиталистической формой присвоения.

При ответе на первое «почему» в логической цепочке вопросов было констатировано, что товары и услуги в США прямо или косвенно производит подавляющая часть населения. Вместе с людьми, вышедшими на пенсию, цифра производящего товары и услуги населения составит 90–95 % от всего населения США. Присваивается же общественный продукт крошечной группой людей, в основном в лице крупных и крупнейших частных собственников. Они сосредоточили в своей собственности огромное богатство, и делиться этим богатством с широким кругом людей не желают. Институт частной собственности к этому не располагает. В результате частного присвоения сфера потребления усыхает как шагреневая кожа.

Главная причина экономических кризисов обосновывалось на примере самой обеспеченной страны – США. Основное экономическое противоречие обнаруживает себя ещё в большей мере в странах с низким уровнем потребления.

Последний экономический кризис был вновь мировым. Это объяснимо. Мировая экономика развивается на основе глубокого разделения и кооперации труда многочисленных стран. Капитал США представлен практически во всех странах мира. В свою очередь, активы многих стран присутствуют в экономике США. Например, Резервный фонд федерального бюджета Российской Федерации в 2000–2008 гг. был растрачен на приобретение ценных бумаг Правительства и финансовых пирамид США. Всё это говорит о том, что кризис американской экономики не мог не перекинуться на другие страны.

Таким образом, следует заключить, что главной причиной экономического кризиса выступает основное противоречие между общественным характером капиталистического производства, позволяющего ассоциированным трудом воспроизводить огромные объёмы богатства и частнокапиталистической формой присвоения этого богатства. Хотелось бы напомнить, что основное экономическое противоречие буржуазного общества в данном учебном курсе уже характеризовалось. Стороны основного противоречия не абстрактны. Основное противоречие является концентрированным выражением системы противоречий между потребностями и интересами вполне конкретных социально-экономических субъектов буржуазного общества. В этот ряд субъектов входят производители и потребители, продавцы и покупатели, собственники и не собственники, владельцы производительных форм капитала и владельцы фиктивного капитала, капиталисты и наёмные работники. Все противоречия буржуазного общества перечислить невозможно. Это заняло бы несколько глав книг. Здесь даётся общая характеристика системы противоречий. Накапливаясь и обостряясь, противоречия в итоге порождают волновое развитие цивилизации и экономические кризисы перепроизводства при капитализме. Основная причина экономических кризисов вписывается в общую причину цикличности развития мировой экономики, включая «волны Кондратьева».

Можно ли, пользуясь логической цепочкой «почему-почему», поставить ещё один вопрос, а почему именно основное экономическое противоречие выступает главной причиной экономических кризисов при капитализме. Да, такой вопрос поставить можно. Однако ответ упрётся в исторический факт существования капитализма. Не будет этой общественно-экономической формации, не будет экономических кризисов. Капитализм пройдёт все три стадии развития:

1) становление,

2) расцвет,

3) угасание и уход с исторической сцены.

В отдельных странах устранение капитализма происходит революционным путём. Стремление к спасению капитализма, как социальной системы, и к наименьшим экономическим и социальным потерям с неизбежностью будет толкать буржуазное общество к огосударствлению экономики, финансов и социальной сферы, т. е. к социализму – новой социально-экономической системе. Если у кого-то есть иные аргументы, то хотелось бы их услышать. Какую же общественную систему вы нам предложите! Капитализм-то выдохся, господа! Чем быстрее человечество будет переходить к социалистической организации, тем меньшие потери оно будет иметь.

С неизбежностью возникает сакраментальный вопрос, а почему трудящиеся массы активно не ставят в повестку дня решение проблемы ликвидации эксплуататорской системы капитализма и вместе с этим экономические кризисы? Буржуазия и её идеологические и научные сикофанты научились «вправлять мозги» людям и умеют убеждать, что в нашем грешном мире никакой общественный строй кроме капитализма невозможен. Задача экономической науки и левых политических сил убедить человечество в непригодности капитализма для дальнейшего прогресса человеческой цивилизации. Необходимо также убедительно обрисовать научные контуры нового общества и указать реальные пути его построения. Ждать, что буржуазия сама убедиться в непригодности капиталистических порядков бесполезно. В истории не зафиксировано фактов отказа классов и социальных групп от власти и собственности.

Экономика России к 2008 г. вошла в обычную периодичность экономических кризисов при капитализме. Кризис 2009–2010 гг. протекал по классической схеме с четырьмя его фазами – кризис, застой, оживление и подъём. В 2013 г., когда пишутся эти строки, экономика пребывает в фазе неустойчивого оживления. В различных странах мира, с которыми экономика России тесно связана через импорт и экспорт и финансовые потоки кризис проходит в разные сроки и с неодинаковой степенью глубины. Это в значительной степени сказывается и на смене фаз промышленного цикла в российской экономике.

Предыдущий экономический кризис 1996–1998 гг. был необычайно глубоким, не имеющим аналогов в мировой экономике. Особенность его была обусловлена не очерёдностью периодических кризисов при капитализме, а переходным периодом от социализма к капитализму после Октябрьской буржуазной революции 1992–1996 гг. Окончание переходного периода необходимо связывать с передачей власти от первого президента Российской Федерации Б. Ельцина своему приемнику В. Путину, продолжившему курс на всемирную капитализацию экономики. В наследство новый президент получал экономику в глубоком кризисе. Однако в кризисном состоянии экономика пребывала весь переходный период 90-х гг. Причина резкого падения экономики была связана с полным разрушением основ социалистической экономики и попытками сформировать институты, характерные для капиталистической экономики.

Существенный вклад в падение экономик России и СНГ был внесён распадом СССР на самостоятельные государства и разрушением устоявшихся на протяжении 70 лет кооперированных связей между экономиками бывших советских республик. Одновременно экономика России выпадала из международного разделения труда и садилась на нефтегазовую иглу, становясь сырьевым придатком европейских государств и Китая. Причину отмеченных процессов можно усмотреть только в отсутствии грамотной и хорошо выверенной экономической стратегии и тактики так называемых реформаторов экономики. К великому сожалению, эти отнюдь не положительные традиции продолжают сохраняться, и потому периодические кризисы будут повторяться с российской спецификой. Прежде всего, глубина падения, экономические и социальные потери будут большими, чем в странах развитого капитализма. Там очередной кризис ждут и предварительно принимают меры по смягчению его последствий. В частности, усиливают меры по государственному регулированию экономических и социальных процессов.

Периодический кризис 2008–2010 гг. поставил российских реформаторов в весьма пикантное положение – им необходимо признавать фиаско ортодоксальной неоклассической теории, которую они восприняли и на основе которой они выстраивают модель капиталистического рынка, приведшую в результате к бандитскому капитализму.

Однако этого они не делают, суетятся, разъезжаются по местам ставших неизбежными техногенных катастроф, тушат лесные и деревенские пожары и делают вид, что стремятся втолкнуть Россию в цивилизационное пространство. Их не сдерживает даже резко отрицательная реакция всех лауреатов премии имени Нобеля по экономике, экспертов Мирового банка, лидеров и общественности Европы, которые неоднократно осуждали проамериканскую модель. Основными характеристиками этой модели выступают: самопроизвольность рынка и необузданность всепоглощающей коммерции, бесконтрольность финансовых структур и корпораций, тотальная коррупция и преступность бизнеса, резкая поляризация доходов и нищета широчайших масс населения. Всем понятно, что эти общественные институты, которые почему-то в России называют новыми ценностями цивилизованного мира, связаны прежде с неудержимым обуржуазиванием страны и построением капиталистической экономики по американским лекалам. До сих пор российские президенты посещают с визитами США и приглашают к себе обширные правительственные делегации и группы экспертов, чтобы сверить стрелки на стратегическом компасе. Неприятие капиталистической старушки-Европы этих сомнительных ценностей, проявилась в январе 2010 г. на Парижском коллоквиуме глав европейских государств на тему: «Новый мир – новый капитализм». Бывший президент Франции Н. Саркози подверг капитализм исключительно марксистской критике за культ денег и наживы, эксплуатацию людей труда, коммерциализацию социалки и спекуляцию.

На Западе, включая на этот раз и США, думают и говорят с достаточной определённостью об альтернативной модели частному интересу. Российские либералы, наоборот, считают, что государство «должно не только думать об отражении сиюминутных угроз, но и иметь долгосрочный план возвращения ведущей роли частному сектору» (Кудрин А. Мировой финансовый кризис и его влияние на Россию // Вопросы экономики. 2009. № 1. С. 29). Либералам постоянно вторят председатель Правительства и Президент России.

То, что капитализм как общественно-экономическая формация умирает, у людей, не заражённых метафизическим мышлением, не вызывает сомнений. Об этом свидетельствует её Величество История.

Во-первых, в период чрезвычайного обострения его противоречий во время Первой мировой войны в ряде стран Европы свершились социалистические революции. От мировой капиталистической системы откололась шестая часть суши – Союз Советских Социалистических республик.

Во-вторых, после Второй мировой войны по пути социализма пошла треть человечества, включая Китай.

В-третьих, в мирное время в последней четверти XX – начале XXI вв. в большинстве стран Западной Европе и Канаде бурно протекали процессы социализации экономик и политических систем. Сейчас трудно определить чего больше, капитализма или социализма, в таких странах как Норвегия, Швеция, Австрия, Канада и ряд других стран. Совершенно очевидно, что теперь эти страны не представляют капитализм в его классическом виде, каким он был в XVIII или XIX вв. Историческая тенденция к социализму очевидна.

Все сомнения и дискуссии об исторических перспективах капитализма и социализма перемещаются в область обсуждения методов и темпов построения социалистических обществ. Самым упёртым марксистам следует признать, что ставка на быструю революционную смену капитализма на социализм провалилась. И причина этого не в марксистском или социалистическом учениях, в практических действиях советских псевдомарксистов, изменивших марксизму и социализму. Теоретически безграмотными партийными руководителями СССР в последней четверти XX в. столько совершено стратегических ошибок, что в глазах мировой общественности был сформирован отрицательный образ социализма. Этим воспользовались так называемые демократические силы. Они, с задачами осуществления буржуазного реванша, с фальшивыми лозунгами построения «рыночной экономики», разрушили не только социалистическую в своей основе экономику, но и вторую по мощности державу XX в.

В настоящее время в мире наблюдается уменьшение количества стран с социалистической ориентацией. Но одновременно усиливаются социалистические тенденции внутри ведущих капиталистических стран. Пространственное сужение социализма не означает его окончательное поражение. В истории его хоронили десятки, если не сотни раз. а он живет и укрепляется. Этот процесс вписывается в неравномерность и цикличность социально-экономического развития человечества, о чём говорилось в настоящей теме. сейчас обнаруживает себя понижательная тенденция в развитии социалистической системы и, как следствие, ослабление влияния социалистических теорий и идей. В истории так было всегда при становлении и развитии новых социально-экономических систем. В обществе не может быть ни «железных» законов, ни наступлений без отступлений. метафизика в оценке развития общества неприемлема. В свою очередь, измена идеям нового общества непростительна, если это общество тебя взрастило. В России в этом отношении сложилась парадоксальная ситуация – чем больше люди в советское время кричали об окончательной победе развитого социализма и перспективах коммунизма, тем быстрее и круче они развернулись к капитализму. например, практически все российские, так называемые политологи, – это бывшие профессора, доценты и преподаватели научного коммунизма. Господа-товарищи! история хохочет над вами.

У старого общества, в нашем случае у капитализма, всегда находятся резервы для упрочения своего господствующего положения. Самым мощным резервом, безусловно, выступает политико-юридическая система с государственной властью во главе. Другим, не менее мощным средством, продляющим существование капитализма в современных условиях, является процесс глобализации в мировой экономике. Этим двум темам будет посвящено изложение учебного материала.

§ 1. Развёрнутая постановка проблем о пропорциональности и равновесии

Под пропорциональностью следует понимать оптимальное соотношение между производством и потреблением в общественном производстве в целом. Причём речь идёт об оптимальности в удовлетворении социальных потребностей всех без исключения членов общества. В этом отношении можно говорить об огромном количестве эффективных или, наоборот, неэффективных пропорций:

1) между общественным производством и потреблением общества в целом,

2) между производством и потреблением, с одной стороны и сферой обращения – с другой,

3) между первым и вторым подразделениями общественного производства,

4) между многочисленными отраслями экономики,

5) между предложением товаров и реальным спросом на них со стороны населения,

6) между товарной массой и массой бумажных денег,

7) между стоимостью товарной массы и ценовым её выражением на рынке и т. д., и т. п.

Как видно из перечисленного, речь идёт о вполне конкретных пропорциях, предполагающих неизбежность контроля и регулирование из какого-то единого центра. Не трудно догадаться, из какого центра. Эта роль, безусловно, отводится государству. При характеристике пропорциональности общественного воспроизводства в экономической теории нет места каким-то абстрактным и бессодержательным категориям, позволяющим утопить анализ в околонаучных спорах. Слишком судьбоносны и важны для повседневной жизни людей и мировой экономики эти проблемы. Отсутствие пропорциональности при капитализме порождает многомиллионную армию безработных, не позволяет использовать все производственные мощности, приводит к постоянным экономическим и социальным кризисам, ухудшает качество жизни народа и т. д.

Тем не менее, в неоклассическом теоретическом направлении избран путь схоластических рассуждений. Всё вращается вокруг категории так называемого равновесия. Этот термин складывается из словосочетания «равные веса». Что реально собираются взвешивать маржиналисты, понять невозможно. Вместе с тем, теория равновесия стала официальной доктриной при выборе практически всех моделей хозяйствования в современной мировой экономике. Это делается либо осознанно с помощью института советников и консультантов при президентах и правительствах, либо по умолчанию, следуя традициям. В современной России, пытаясь создать так называемую рыночную экономику, «реформаторы», чаще по умолчанию, исходят именно из предположения, что «невидимая рука» А. Смита приведёт к ожидаемому равновесию.

С помощью теорий о равновесии научные душеприказчики Капитала пытаются очистить его грязный и кровавый мундир, доказывая, что не этот исторический феномен виновен в кризисах, войнах и бедственном положении народа. Поэтому мы обязаны подробно останавливаться на теориях о равновесии.

Теоретическая концепция равновесия в неоклассической теории формировалась с неизбежностью.

Во-первых, необходимо что-то было противопоставлять марксистской (и не только марксистской) теории периодических кризисов капиталистической экономики.

Во-вторых, неоклассики никогда не признавали и не признают до сих пор наличие каких-либо антагонистических противоречий при капитализме. Для них в буржуазном обществе царит равенство прав, свобода и всеобщее благоденствие. А такое состояние в обществе возможно только при равновесии в основной сфере – в экономике.

В-третьих, буржуазные теоретики, как черт ладана боятся вывода об исторически преходящем характере капитализма. Признание этого означало бы признание постоянной диспропорциональности. Увы, апологеты буржуазного образа жизни никогда на это не отважатся. Поэтому у них всё хорошо, безоблачно и равновесно в экономике, несмотря на громадную армию безработных.

В-четвёртых, к констатации равновесия их побуждают теории о соотношении спроса и предложение на рынке товаров и услуг. При отказе от теорий об общем равновесии и методах его достижения вся неоклассическая теория приходит в негодность.

Поскольку о «равновесии» много говорят и пишут, придётся посмотреть и нам, какой смысл имеет это понятие и какие процессы при этом характеризуются. Первенство и в употреблении слова, и в характеристике явления равновесия, почему-то приписывают Вальрасу, который действительно обосновал тезис о «рыночном равновесии» между спросом и предложением. Правда, он ничего не «взвешивал», а занимался математикой. Однако первым, кто применил термин «равновесие», применительно к экономике был один из последних британских меркантилистов Стюард Джеймс Денхам (Англия, 1712–1780 гг.) в своём основном труде «An Inquiry into the Principles of Political Economy».

Не имеет смысла перелагать научную историю категории «равновесия», но следует понять, что вкладывают современные исследователи и в понятие, и в само явление». Один из редакторов одного из современных выпусков The World of Economics Мюрей Милгейт обобщает многие смысловые понятия и пишет, что под равновесием понимается:

1) «баланс сил», например, для описания «баланса между силами спроса и предложения»;

2) «точка», с которой отсутствует эндогенная «тенденция к изменению»;

3) «результат, к которому должен стремиться…любой экономический процесс»;

4) «центр притяжения экономической системы»;

5) «набор значений, к которому непрерывно стремятся все экономические величины»;

6) «равновесная цена», т. е. стоимость, которую обосновывал А. Смит;

7) центральная организующая категория, «вокруг которой должна строиться экономическая теория».

В заключение, данным автором, отмечается, что «не следует путать «равновесие» с хорошо известной проблемой устойчивости конкретного равновесия в современном анализе». В последнем заключении либо допущена ошибка в переводе, либо в нём полностью отсутствует всякий разумный смысл. (Экономическая теория / Под ред. Дж. Итуэлла, М. Милгейта, П. Ньюмена. М., 2004. С. 285–294).

Здесь специально приведено пространное изложение современной позиции маржиналистов о равновесии с тем, чтобы предупредить читателя о большой путанице и в понимании, и в анализе этой категории в многочисленных «Экономиксах», а теперь, к сожалению, и в некоторых российских учебниках. Прежде чем окунуться с головой в текст с рассуждениями о равновесии, вам, уважаемые читатели, всякий раз необходимо обязательно разобраться, о чём же идёт речь конкретно. В противном случае можно стать жертвой околонаучной демагогии.

Экономические категории «пропорциональности» и «равновесия» должны отражать реальные события, факты или процессы, протекающие в экономике. Отражение реальности должно происходить в трёх аспектах.

Во-первых, они должны выражать собой то или иное количественное соотношение между частями, элементами или системами во взаимодействии факторов общественного производства, допустим, между отраслями или подразделениями народного хозяйства.

Во-вторых, в них должно находить отражение социально-экономическое пространство, которое характеризуется с помощью этих научных категорий.

В-третьих, эти категории должны отражать временной лаг пропорциональности или равновесия. Иначе говоря, категории своим описанием реальных процессов должны вписываться в общее правило трёх измерений. Правда, автор теории относительности, второй после Маркса мыслитель второго тысячелетия, выдающийся физик А. Эйнштейн настаивал на четвертом измерении, в основе которого лежит единство пространства и времени. Но и этому измерению пропорциональность и равновесие могут соответствовать. В роли такой меры в социальных процессах выступает их качество. Обремененность капиталистической экономики кризисами перепроизводства свидетельствует об отсутствии социальной качественности буржуазного общества. Иначе не было бы ни безработицы, ни громадных потерь от кризисов, ни забастовок, ни революций и т. п.

Если неоклассики предлагают такие экономические категории, которые якобы отражают реальные явления и процессы, и которые в то же самое время не поддаются измерению, то это означает, что научные категории схоластичны, надуманны и, конечно, не характеризующие адекватно реалии жизни. В человеческом обществе всё измеряется, взвешивается, оценивается, т. е. имеет количественные и качественные параметры.

Теперь необходимо посмотреть, как соответствуют этим требованиям категории пропорциональности и равновесия. Пусть первой будет пропорциональность. Проблемы пропорциональности экономики на примере схем Маркса капиталистического воспроизводства, межотраслевых балансов национальных экономик и моделей межотраслевых балансов, предложенных ООН, подробно анализировались в теме, посвящённой вопросам теории и практике воспроизводства общественного производства. Нет никаких сомнений в том, что предложенные схемы и модели, разработанные Марксом и большими коллективами учёных и практиков во многих странах и ООН, отражают реально существующие экономики. Предложены конкретные способы измерения и оценка общественного продукта и методы регулирования пропорциональности воспроизводства. Здесь наличествуют все необходимые параметры экономики – количественные оценки, пространство (всё общественное производство), временной лаг (годовые балансы) и ставится качественная задача достижения реальной пропорциональности.

Теперь посмотрим на многочисленные теории равновесия. Возвратимся к развёрнутому определению равновесия Мюреем Милгейтом. И что же мы тут находим? «Равновесие» якобы означает «баланс» сил, «точку», «результат», «центр притяжения», «набор значения», «равновесную цену» и, наконец, «центральную организующую категорию». Здесь не все определения равновесия перечислены. У многочисленных авторов, пожелавших сделать свой вклад в экономическую теорию, можно обнаружить более двух десятков определений. В российских учебниках появились «отечественные» определения.

О чём всё это говорит? А ни о чём! В определениях нет реальной экономики, нет ни пространства, ни времени, ни количественных оценок, ни характеристики качества действий субъектов национальных и мировой экономик. Сама якобы теоретическая концепция равновесия напоминает переходящую из столетия в столетие жульническую игру в напёрстки, когда очередной автор теории, как человек-манипулятор напёрстками, выставляет на обозрение очередное мнение о равновесии, оказывающееся, как и напёрсток мошенника, совершенно необоснованным. Какую, например, модель реализации общественного продукта, и какие измерения можно осуществить на основе «точки» или мифической «равновесной цены»? Да и самой экономики-то в подобных конструкциях нет и в помине.

В этой связи следует обратиться к коллегам-экономистам, авторам учебников по экономической теории. Вы перестали анализировать пропорциональность экономики и теперь говорите только о равновесии. О каком равновесии вы ведёте речь? О равновесном разрушении всей великой советской экономики глобальным капиталом? О равновесном приближении к тому периоду времени, когда Бильдербергский клуб и глобальный орден Бнай Брит начнут расчленять всю Российскую Федерацию в соответствии с опубликованными картами? Или ведёте речь о равновесии в безрассудной приватизации всей российской экономики? Проясните, пожалуйста, ситуацию.

При собственной оценке теорий пропорциональности и равновесия следует обратить внимание не только на понятийные различия в трактовке, но и на оценку реального капиталистического процесса воспроизводства. Если марксисты и другие теоретики предпочитают исследовать действительные процессы и конкретные пропорции в общественном производстве, то маржиналисты, используя дефиниции, уводят нас в область рассуждений об абстрактном равновесии. На эти различия можно было бы не обращать внимания, но именно с этого начинаются принципиальнейшие различия в характеристике механизма воспроизводства и причин экономических кризисов. Задача неоклассиков заключается в том, чтобы заставить читателя думать не о реальных процессах капиталистической экономики, а тратить умственную энергию на анализ словопрений.

Если ещё раз внимательно пролистать «Экономиксы», то можно обнаружить, что реальный механизм капиталистического воспроизводства не обсуждается. Равновесие рассматривается только абстрактно в основном по Вальрасу. Дальше этого современные теоретики не идут. Правда, в некоторых «Экономиксах» присутствуют главы о фактическом экономическом росте. Однако и в этих материалах не только не рассматривается процесс воспроизводства благ, но чаще всего отсутствует анализ и равновесия.

Что касается большинства российских учебников по экономической теории, то они часто отличаются от «Экономиксов». Авторы учебников добросовестно проработали все теории о равновесии, появившиеся на Западе, и пытаются концептуально высказать свой взгляд на проблему. Ничего подобного в западных учебниках найти нельзя. Ниже будут изложены такие позиции российских авторов. Однако, следует обратить внимание студентов на то, что этот анализ по своему предназначению абсолютно бесполезен. Бесполезен он ввиду своей абстрактности и отсутствия экономической конкретики. Таких экономик, которые присутствуют в рассматриваемых российскими авторами моделях равновесия, нигде нет – ни в России, ни в Америке, ни в Европе, ни на Ближнем Востоке, ни в Японии, ни в Китае, ни в Сингапуре. Кому нужна и где может использоваться, например, абстрактная математическая модель равновесия «свободного рынка» от Вальраса?

В то же время надо быть объективным и отметить, что иначе обстоит дело с теорией Кейнса. Кейнс-сын, безусловно, является классиком неоклассической теории. В его рецептах достижения равновесия путём стимулирования спроса и инвестиций, безусловно, есть рациональное зерно. Эти научные подсказки помогли в 30-е гг. XX в. капитализму сохраниться. Но сейчас Кейнс в капиталистической практике повсеместно забыт. Да и экономика теперь уже иная. В современной экономике первенство отдаётся не производству, а денежно-финансовой системе и фиктивному капиталу, о чём говорилось в предыдущей теме. Сейчас мировой экономикой управляют с помощью «рейтингов», выводимых из валютных курсов и курсов на фондовых биржах. В этом состоит трагедия экономической науки в современном обществе. Глубокая теория финансовым олигархам не нужна. Она мешала бы им накапливать огромные капиталы и править миром.

Авторы многочисленных учебников делают вид, что они могут держать истину за «бороду». На самом деле, власть имущие и власть предержащие руководствуются исключительно своей истиной, вытекающей из неограниченного господства крупной и крупнейшей буржуазии в присвоении богатства, создаваемого всем обществом. И, тем не менее, учёные своим предназначением должны добиваться научной истины, подобно барахтающимся лягушкам в густой сметане, сбивающими своими лапками крупицы сливочного масла. Рано или поздно наука будет востребована. Как правило, это происходит в годы глубоких кризисов. Сейчас именно такой момент. Правда, российские «реформаторы», возвратив страну в XVII в., пока в обществоведческих науках не нуждаются. Похоже, им было всё понятно уже со школьной скамьи. Например, хорошо известно заявление главного «приватизатора» в советской России, что ему и компании Гайдара ещё на первом курсе вуза было ясно, что необходимо социализм менять на капитализм. Вот какие «гиганты мысли» подготавливали и осуществляли буржуазную революцию в Советском Союзе! Теория таким людям не нужна.

После такой общей характеристики неоклассических теорий равновесия, напрашивается вывод, что не имеет смысла их обсуждать дальше. Однако это не так. Теории равновесия встроены в неоклассическую парадигму развития и, более того, составляют одну из её основ. Убедить вас, уважаемые студенты, в большей пригодности для практики классической и марксистской концепций можно только опровергнув все основные положения неоклассики. Кроме того, следует учитывать, что все учебники по экономике, в т. ч. российских авторов, переполнены схоластикой по теориям «общего равновесия».

Самым важным аргументом в пользу дальнейшего подробного анализа является хозяйственная практика и, в особенности, в России и СНГ. Уже неоднократно отмечалось, что хозяйственный механизм выстраивается в основном в соответствии с принципами «свободного рынка» и либерально-монетаристскими теориями. В результате получается, что экономическая политика исходит из теорий «общего равновесия». Поэтому другого выхода, кроме подробного критического анализа указанных теорий, просто нет.

При ответе на этот вопрос обнаруживается поразительное единство всех научных школ и теоретических направлений. Представители марксистского направления в один голос заявляли, что при социализме не только возможна, но и реально присутствует в экономике пропорциональность. Ведущая научная школа политэкономов МГУ в своё время провозгласила планомерное и пропорциональное развитие экономики исходным явлением социализма. В частности, доказывалось, что если в экономике имеет место быть пропорциональность и развёртывается в полную силу действие закона планомерного развития, то это означало, что социализм победил как социально-экономическая система. Другими экономистами наличие пропорциональности в социалистической экономике не только не ставилось под сомнение, но всячески обосновывалось.

Что касалось капиталистической экономики, то на примерах периодических кризисов перепроизводства марксистами доказывалась невозможность пропорциональности в принципе. Основной причиной хронической диспропорциональности называлось господство частнокапиталистической собственности на вещественный фактор и частнокапиталистической формы присвоения результатов производства.

Все основатели теории равновесия, а также современные её сторонники и поклонники (в основном из России), исходят из возможности, необходимости и реального существования равновесия в капиталистической экономике. Если внимательно вчитаться в «Экономиксы» и в современные российские учебники, то можно обнаружить констатацию доказательства, что при определённых условиях равновесие обязательно торжествует и выступает якобы в качестве постоянного явления. При этом каждое «условие» является какой-либо научной находкой авторитетного западного профессора, либо изобретением авторов учебников.

«Условий» или «факторов» равновесия насчитывается много. Некоторые их них будут проанализированы чуть позже в параграфе, посвящённом критике теорий равновесия.

Со времён Л. Вальраса, литератора по базовому образованию, теория равновесия так красочно вырисовывает капитализм, что элита буржуазного общества не может отказаться ни от этой теории, ни от капитализма. Эта теория в середине 60-х гг. XX в. получила обоснование в математических моделях будущих нобелевских лауреатов К. Эрроу и Ж. Дебре. С помощью исключительно узкого круга данных, ограниченного периода времени, избранного круга товарных групп и с недопустимым количеством «допущений», Эрроу и Дебре якобы доказали существование общего равновесия в условиях свободной конкуренции. Эти выводы до сих пор воспринимаются в качестве аксиомы (Arrow K.J., Debreu G. Existence of an Equilibrium for a Competitive Economy Econometrica. 1954. Vol. 22. P. 265–290).

На наш взгляд, достижения пропорциональности или равновесия, как постоянного состояния любой экономики, невозможно в принципе. Выводы о наличии равновесия делаются в виду недостаточной философской грамотности и непонимания принципов материалистической диалектики. У исследователей, обосновывающих теории равновесия и постоянно существующей пропорциональности в методологии торжествует метафизика. Между тем, в обществе всегда всё развивается и изменяется. В частности, у социально-экономических субъектов постоянно изменяются потребности и, как следствие, формируются всё новые и новые интересы, побуждающие к неповторяющимся действиям. В виду исторических изменений потребностей и действий субъектов в общественном производстве происходят систематические структурные изменения, постоянно нарушающие пропорциональность и равновесие.

Кроме того, процессы достижения пропорциональности или равновесия попадают под влияние социально-экономических, политических и идеологических отношений. В тот момент, когда пишутся эти строки, всё население Франции вздыбилось в забастовках с требованием не допустить изменений сроков выхода французов на пенсию. С экономической точки зрения бастующее население требует следовать изменившимся пропорциям в обеспечении пенсионеров финансовыми ресурсами с сохранением сроков выхода на пенсию. В этом примере можно усмотреть влияние на равновесие в экономике Франции исключительно субъективных факторов, – борьбы французских трудящихся за свои экономические права, а именно иметь достаточное количество благ в будущем и не меньше, чем в настоящем.

Однако равновесие в экономике постоянно нарушается не только под влиянием субъективных факторов и условий, а под воздействием бесконечной череды объективных «причин», «условий», «факторов» и «явлений», включая развитие техники и технологий, изменений в демографической ситуации и климате, международном разделении труда и торговле. По этим и многим другим причинам о постоянном равновесии в экономике Франции, как впрочем, и во всех остальных странах, надо забыть навсегда.

Этот вывод не является фаталистическим. Скорее, наоборот, он оптимистичен в том смысле, что побуждает к активным действиям с целями регулирования общественного производства и достижения социально эффективных состояний пропорциональности и равновесия. В этом отношении возможности в разных социально-экономических формациях не одинаковы. В буржуазном обществе безраздельное господство частной собственности и конкуренция ограничивают достижение равновесия. Современное буржуазное государство роль регулятора взяло на себя, но его возможности ограничиваются классовыми интересами крупных и крупнейших собственников. Об этом речь пойдёт в последующих темах учебного курса.

Иначе дело обстоит при социализме. С объективной стороны возможности достижения пропорциональности значительно расширяются вследствие установления общественных форм и видов собственности на вещественный фактор и производимую продукцию. Вместе с тем, остаются многочисленные причины природного, демографического и технико-технологического и международного характера, препятствующие достижению постоянной пропорциональности. Например, о какой эффективной пропорциональности можно было вести речь в советской экономике в условиях вынужденной гонки вооружения и обеспечения достаточной обороноспособности огромной страны с территорией в одну шестую часть земного шара. Постоянная диспропорциональность советской экономики усиливалась в виду тактических и стратегических ошибок многочисленных социально-экономических субъектов, в т. ч. государства.

Современная экономическая теория не способствует достижению пропорциональности или равновесия при хозяйствовании. Скорее, наоборот, она препятствует этому.

Ложность постулатов неоклассических теорий о возможностях частной собственности, «невидимой руки» рынка и об общем равновесии буржуазной экономики, якобы достигаемой с помощью «хвоста собаки», препятствуют правильному восприятию социально-экономической ситуации и выбору эффективной экономической политики. Разве можно согласиться с действиями российских «реформаторов», связывающих все надежды на успех с рынком, свободным ценообразованием и олигархами. Это – XVII век, а не эпоха освоения космического пространства.

Свой определённый вклад в разрушение экономики СССР внесла и советская экономическая наука. Её постулат, что социалистической экономике всегда присуща пропорциональность и что это преимущество само по себе в соревновании с капитализмом обязательно принесёт победу, не только препятствовал правильному осмыслению проблем социалистической экономики, но и освещал вредоносные действия партноменклатуры и руководителей государственных структур.

Принцип директивности планирования, замораживающий советскую экономику, использовался именно исходя из теории постоянной пропорциональности. Если была бы пропорциональность и планомерность в действительности, то не было бы 90-х гг. XX в.

Есть ещё один веский аргумент в доказательство того, что не может быть естественного равновесия или пропорциональности в любой экономике. В наши дни достигнуто единство всех экономистов в определении характера развития экономики и социально-экономических процессов в целом. Признано, что развитие происходит волнообразно в рамках повышательных и понижательных циклов, когда пропорциональность и равновесие постоянно нарушаются. Это характерно для всех экономик. Кроме того, капиталистический способ производства терзают периодические экономические кризисы. Совершенно очевидно, что ни о каком-то равновесии говорить не приходиться. Подробно об этих вопросах речь пойдёт во второй главе данной темы учебного курса. А теперь, как ранее мы обещали, речь о теориях равновесия пойдёт более подробно.

С теориями общего равновесия и свободного рынка необходимо определиться и «расставить все точки над i». Это очень важно. Российская экономика по воле «реформаторов» корчится в муках из-за «объятий» свободного рынка. «Реформаторы», в т. ч. во властных структурах, взяли на вооружение исключительно либеральные теории. Бывшая вторая экономика в мире стёрта с лица земли. «Неоценимую» помощь в этом деле «реформаторам» оказали либеральные монетаристские теории о свободном рынке в рыночном равновесии.

§ 2. Содержание неоклассических теорий экономического равновесия и хозяйственная практика

Достижение равновесия неоклассиками рассматривается как необходимое условие экономического развития. Несмотря на обилие различных трактовок, о чём было сказано чуть выше, можно выделить два подхода к проблеме равновесия. Во-первых, имеет место быть подход с позиций локального или частичного равновесия применительно к какой-либо сфере общества или течения экономического процесса во времени. Самым типичным примером здесь может служить состояние рыночного равновесия в каждый данный момент. О частичном равновесии обычно говорят при характеристике инфляционных процессов, когда сопоставляется товарная масса и масса бумажных денег. Частичное экономическое равновесие якобы можно наблюдать в той или иной отрасли народного хозяйства в определённый период времени. И такие примеры можно продолжить.

Другой подход неоклассиков фиксирует общее равновесие. При этом такое равновесие рассматривается как исключительно эффективное или благоприятное состояние всей капиталистической экономики во все исторические периоды её существования и на вечные времена. Никаких сомнений в этом ни у одного авторов не обнаруживается. Методология метафизики, которой пользуются неоклассики, не позволяет иметь каких-либо сомнений. Но тут-то как раз и возникают большие сомнения. Общим равновесием считается такое состояние, при котором обеспечивается равенство совокупного спроса и совокупного предложения на рынке при полной занятости рабочей силы в производстве. Достигается такое равновесие якобы свободной игрой цен на рынке. Так полагал автор теории «невидимой руки» классик А. Смит. Именно так попрежнему полагают неоклассики в наши дни.

Классиками в теории общего равновесия маржиналисты провозглашают, как уже было отмечено ранее, Л. Вальраса, его ученика В. Парето (Франция, 1848–1923 гг.), А. Маршалла и более современного автора Джона Р. Хикса (Англия, 1904–1989 гг.). В нашем учебном курсе эти теоретические положения подробно анализировались. При желании каждый читатель имеет возможность вернуться к соответствующим главам.

Во-первых, равенство спроса и предложения на рынке не может дать пропорциональности (или равновесия в неоклассическом выражении) во всей экономике. Рынок, где реализуется готовая продукция, не тождественен всей экономике. Поэтому равенство спроса и предложения нельзя выдавать за общее экономическое равновесие. За этим, так называемым равновесием могут скрываться очень глубокие диспропорции в различных сферах и отраслях экономики.

Во-вторых, как показывает исторический опыт равенства между спросом и предложением, в частности, в сфере занятости, при капитализме никогда не бывает. Здесь так и хочется воскликнуть: «Мечты, мечты! Где ваша сладость!» Тогда какой же смысл учёным тратить время и изводить тонны бумаги на якобы научные исследования? Может быть, в этой ситуации более адекватными оказываются олигархи и послушные им власти, которые игнорируют такую науку?

К сожалению, в рассуждения об общем равновесии вступили все без исключения авторы российских учебников по экономической теории. Некоторые из них отбросили положения из марксистской политической экономии о цикличном капиталистическом воспроизводстве и неизбежности экономических кризисов. Другие пытаются скрестить теорию общего равновесия с положениями марксизма о капиталистическом расширенном воспроизводстве, не замечая, что эти две концепции несовместимы, т. к. исходят из противоположных полюсов общественного производства: марксизм – из первенства производства, маржинализм – из главенствующей роли сферы обращения. Читая российские учебники, можно заметить, что увлечённость проистекает не из убеждённости в правильности маржинализма, а из демонстрации своих хороших познаний неоклассических теорий. Зачем и кому нужна такая демонстрация, остаётся непонятным.

Методологически и теоретически тезис об общем равновесии вытекает из ошибочной теории субъективной ценности (полезности) товара, из признания первенства фазы денежного обращения перед сферой производства, из стремления всё рассматривать с «хвоста собаки», который управляет экономикой, наконец, из игнорирования трудовой теории стоимости. Результатом такого подхода становятся иллюзии о всемогуществе рынка. Однако иллюзии остаются иллюзиями. Это лишний раз в истории капитализма подтверждает опыт России в конце XX – начале XXI вв.

Более конструктивной, как отмечено чуть ранее, является концепция Кейнса. Несмотря на то что, на Западе его окрестили «красным», «государственником» и «социалистом», он остался убеждённым маржиналистом. Общее экономическое равновесие он предлагал достигать так же только через рынок. Однако равновесия Кейнс предлагал добиваться с помощью государства и с помощью конкретных мер, не надеясь на «невидимую руку» рынка. Этим он и вызвал неудовольствие неоклассиков и испуганную в 30-е гг. XX в. социализмом буржуазную власть. Чем примечательна концепция Кейнса? Кейнс чётко обозначил задачу достижения экономического равновесия в макроэкономике через реальные антикризисные меры. В довоенное время это стало вызовом неоклассической ортодоксии, основанной на абстрактных схемах рыночного равновесия по Вальрасу, Парето и Хиксу. В этом отношении рецепты Кейнса в некоторой мере остаются актуальными и для современной России, где акцент до сих пор делается на либеральных схемах свободного рынка. Именно по этой причине уделяется внимание Кейнсу. Во всяком случае, меры государственного регулирования рыночной экономики, предлагаемые Кейнсом, были бы уместны.

Первое, что сделал Кейнс – это подверг сомнению способность свободного рынка при помощи так называемых гибких цен обеспечивать равновесие в макроэкономике или приводить в соответствие спрос и предложение. Переход в начале XX в. капитализма в стадию империализма породил монополистов-производителей, а также регулируемые монополистами цены. Критически увеличивалась армия безработных. Так, во время Великой депрессии безработица доходила до 50–70 %. Естественно, в этих условиях об экономическом равновесии не могло быть и речи. Абстрактные схемы равновесия от маржиналистов стали предметом насмешек, как впрочем, и в современной России со стороны трезво мыслящих учёных, политиков и даже далёких от науки обычных людей.

Дж Кейнс имел опыт практической работы в качестве госслужащего. Проанализировав денежную систему колониальной Индии и денежную реформу в Великобритании, он предложил свою модель государственного влияния на экономическое развитие. Концепция Кейнса очень сложная и трудная для усвоения студентами. В учебниках на Западе и в России её изложение сопровождается большим количеством математических формул, схем и рисунков. К сожалению, эта метода не проясняет понимание материала из основного научного труда Д. Кейнса, а лишь усложняет его. Это как раз тот конкретный случай, когда математика формирует иллюзию глубины научного исследования, а на самом деле уводит учащегося от понимания сути проблемы. Поэтому ниже делается попытка объяснить Кейнса с помощью упрощённых логических рассуждений.

Точно так, как и маржиналисты, Кейнс предлагает добиваться экономического равновесия через регулирование спроса и предложения. Но в отличие от своих учителей и предшественников, он не предлагал ждать, когда рынок сам восстановит пропорции, а настаивал на осуществлении опережающих активных мероприятий.

Чтобы не сдерживать производство и, следовательно, предложение товаров и услуг, Кейнс считал необходимым стимулировать спрос:

1) посредством инвестиций,

2) воздействия на сбережение доходов и

3) посредством процентной ставки через её регулирование.

Инвестиции и сбережения, по мнению Кейнса, оказывают самое существенное влияние на спрос. В соответствии с его моделью инвестиции и сбережения находятся во взаимосвязи, но крайне противоречивой, т. к. инвестиции поступают из тех же доходов, что и сбережения. Чем больше сбережения, тем меньше объём инвестиций.

В то же самое время сбережения, определяемые величиной доходов, не единственный источник увеличения инвестиций. На инвестиции оказывают влияние кредитные организации. Отсюда инвестиции и, соответственно, спрос по-Кейнсу попадают в зависимость от процентной ставки. В такую же зависимость попадают и сбережения. Российские реформаторы, потакая финансовым структурам, действовали отнюдь не по Кейнсу, позволив банкам задрать процентные ставки перед кризисом и в период кризиса 2008–2010 гг., да немыслимых высот.

Кейнс высказал свои соображения и в отношении предложения. По Кейнсу, совокупное предложение или объём производства и, соответственно, занятость населения находятся в зависимости от:

1) совокупного спроса, который зависит от уровня;

2) производственных; и

3) государственных расходов.

Главная составляющая расходов – потребление. Но потребление и, соответственно, расходы напрямую зависят от доходов. Вторая составляющая расходов, оказывающих влияние на спрос, образует инвестиции. А инвестиции, в свою очередь, попадают в зависимость от доходов (Кейнс ставит их в зависимость от ожидаемой нормы чистой прибыли) и от действующей ставки процента.

В только что изложенном материале охарактеризованы не все зависимости, на которых настаивает Кейнс. В целом, они очевидны. Но тут важно не упустить из внимания главный вывод о том, что соотношение спроса и предложения, которое не должно сдерживать экономику, находится в зависимости от взаимообусловленных связей между многочисленными факторами экономики:

1) производством и потреблением,

2) спросом и предложением,

3) доходами и расходами,

4) инвестициями и сбережениями.

При этом речь идёт не только о парных зависимостях, а о влиянии каждого фактора на каждый. Зависимости эти очень сложны. Но в них необходимо разбираться и их необходимо регулировать и контролировать в масштабах макроэкономики. Иначе кризиса не избежать. Что, собственно, и наблюдается в современной капиталистической экономике, включая экономику России.

Для достижения макроэкономического равновесия, Кейнс предлагает ориентироваться на «эффективный» совокупный спрос.

«Эффективный спрос», по-Кейнсу, состоит из затрат общества на: 1) потребление; 2) инвестиции. Потребление сводится к потреблению населения, а инвестиции к затратам в сфере производства. Внимательный читатель наверняка обратит внимание на то, как же разнятся взгляды Кейнса, настаивающего на финансировании потребления, в т. ч. и с помощью увеличения заработной платы от взглядов буржуазии, стремящейся к накоплению своего богатства не в общественной, а в частной собственности. Видимо, и по этой причине Кейнса называли «красным».

Поддерживать и контролировать эффективный спрос Кейнс предлагал с помощью мультипликатора. Понятие «мультипликатор» было введено в экономическую теорию английским экономистом Р. Каном. Он описал в своих работах примеры государственных затрат администрацией президента США Ф. Рузвельта на общественных работах (В наши дни поступили сообщения, что эти меры использует и президент Обама). Эти работы привели к сокращению безработицы и к мультипликативному эффекту в сфере занятости, т. е. к появлению не только первичной, но и вторичной, третичной и т. д. занятости. В результате мультипликативный эффект наступает в покупательской способности населения и в конечном итоге в совокупном спросе.

Дж. М. Кейнс расширил понимание мультипликативного эффекта. Он увязал прирост эффективного спроса с приростом инвестиций. Каждое инвестиционное вложение превращается в индивидуальный доход, часть которого идёт на цели потребления, а другая часть в сбережение. В результате увеличение спроса оказывается умноженным в зависимости от первоначальной величины инвестиции.

Мультипликатору Кейнса ставится в прямую зависимость от затрат на потребление. Чем больше доля потребления в доходах, тем быстрее увеличивается спрос. Склонность людей к сбережению приводит к снижению доли потребления, а значит к относительному сокращению совокупного спроса.

Поскольку на процесс индивидуального сбережения потребителей ни общество, ни частные собственники воздействовать не имеют возможности, постольку производственный спрос можно увеличивать только через инвестиции. Эту функцию Кейнс возлагает на государство. Стимулирование инвестиций оно должно осуществлять через:

1) денежно-кредитную,

2) налоговую политику и

3) увеличение государственных расходов.

Государство, в целях поддержания равновесия, восполнения «эффективного спроса» и достижения мультипликационного эффекта, постоянно должно дополнять совокупный спрос государственным спросом.

Кейнсианская теория стала теоретическим обоснованием необходимости активного государственного вмешательства в рыночную экономику.

Какие выводы, значимые для экономической теории и хозяйственной практики, следует сделать из модели Кейнса-сына? Во-первых, совершенно очевидно, что возможности свободного рынка с его якобы свободными ценами в современной монополизированной экономике не позволяют достигать общего равновесия в макроэкономике. Для этого необходимо использовать другие немалочисленные неценовые регуляторы и государственные механизмы. Видимо, предложенные Кейнсом факторы не могут оставаться без изменения с учётом того, что общественное воспроизводство постоянно изменяется. Но факт остаётся фактом, что «невидимая рука» рынка изжила себя. Надо хорошо запомнить напутствие Кейнса своим последователям: «Нашей конечной целью может быть отбор таких переменных величин, которые поддаются сознательному контролю или управлению со стороны центральных властей в рамках хозяйственной системы, в которой мы живём» (Кейнс Дж. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1948. С. 240). Надо ли напоминать вам, уважаемые студенты, что в современной буржуазной России центральная власть утратила практически полностью контроль над подавляющей частью хозяйственной системы и не собирается его восстанавливать.

Общего равновесия, целей экономического роста и наибольшей занятости Кейнс, как было отмечено, предлагает достигать через стимулирование спроса и, прежде всего, потребительского. Такое решение для буржуазного общества, где господствует частнокапиталистическая собственность, не может быть встречено с энтузиазмом. И понятно, почему.

Применительно к ситуации в современной России эта проблема могла бы звучать более актуально: можно ли и нужно ли стимулировать совокупный спрос для преодоления разрухи и экономического возрождения страны? К великому сожалению, «гайдары» и в экономической науке, и в руководстве страной все эти годы с целью подавления инфляции не только не стимулировали спрос, но всячески его замораживали. Теория трудовой стоимости обязывает увязывать рост цен не с инфляцией, а ростом инвестиций и объёмами производства, на чём настаивал в своё время Маркс, а позже него Кейнс. Результат более чем двадцатилетнего хозяйствования в России по рецептам теоретиков рыночного либерализма и игнорирование рекомендаций кейнсианцев печален. Насильственно сокращая потребление и спрос населения в угоду накопителям капитала и коммерциализации экономики «реформаторы» своими собственными руками буквально душат российскую экономику. Остаётся только гадать, с какой же целью это делается?

Для современности значение кейнсианской модели имеет более фундаментальное, а для России практически судьбоносное значение. В обществоведческой науке со времён Платона и его ученика Аристотеля, по сути предавшего своего учителя в теории, идёт борьба двух направлений в признании роли государства – расширении функций государства, в т. ч. в экономике, и ограничении роли государства в интересах частной собственности. В экономической теории эти два направления приобретают различные вариации. Линия Платона выражается в огосударствлении экономики и финансов, и в конечном итоге находит своё завершение в теории марксизма, а на практике в реальном социализме. Линия Аристотеля, наоборот, у А. Смита нашла выражение в «невидимой руке» рынка, а впоследствии в маржинализме, монетаризме и радикальном рыночном либерализме Фридрих А. Фон Хайека.

На практике это направление постоянно через каждые 15–20 лет находит подтверждение в периодической «перезагрузке» (термин позаимствован у политиков) хозяйственного механизма капитализма методами рыночного неолиберализма. В 70-80-е гг. XX в. рыночный либерализм своё преимущество стал углублять, правда, не везде, а в основном в США. Это совпало с понижательной тенденцией в кондратьевских циклах развития мировой экономики (об этом речь пойдёт сразу же после этой главы), в которой до этого времени преобладали тенденции государственного регулирования, вытекающие из неокейнсианства.

Снижение темпов развития мировой капиталистической экономики либерализм постоянно ставил в вину государственникам и пытался взять у них реванш. Реванш в последней четверти XX в. состоялся. Результатом его стал глубочайший мировой экономический кризис 2008–2010 гг. по экономическим и моральным потерям, превосходящий Великую депрессию 30-х гг. Великая депрессия ранее также была итогом господства теорий либерализма и свободного рынка.

В настоящее время все без исключения страны, в т. ч. и США, постепенно перезагружают свои экономики на неокейнсианство. Чрезвычайных успехов достигает Китай, сформировав свою собственную модель – неокейнсианскую в своей основе, но с социалистическими методами индикативного планирования и жёсткими методами государственного контроля и борьбы с взятками и бюрократией. В США и в Европе идёт процесс частичной национализации и огосударствления, в особенности фиктивного капитала и банковской сферы. Иначе говоря, в мировой капиталистической экономике реванш берёт неокейнсианство. Не видеть этого или не понимать этого весьма накладно для каждой экономики. Успехов в научно-техническом прогрессе и предстоящем рывке в экономическом прогрессе можно добиться только с помощью государства. Будут ли отдавать себе отчёт в этом российские «реформаторы», покажет время.

А пока в России всё наоборот. В России господствуют идеи 50-х гг. XX в. от господина фон Хайека. Чуть-чуть наметившаяся тенденция активации государства в последние годы президентства В.В. Путина, в т. ч. через государственно-частное партнёрство, прервана новым приступом неолиберализма президента Д.А. Медведева. Россия остаётся в рамках либеральной модели экономического развития XIX в. Политика российской команды «реформаторов» остаётся глубоко либеральной. Идёт процесс приватизации остатков государственной собственности, в т. ч. финансовых активов. Приватизации подвергли самое «святое» – Фонд национального благосостояния и Резервный фонд. В политическом и идеологическом аспектах российская властная элита буквально стелется под классовые интересы компрадорской буржуазии. И перемен пока не видно.

Англичанка Рейчел Дуглас, опубликовавшая в одной из российских газет статью о неолиберализме под заголовком «Яд для России», приводит следующие слова известного американского экономиста и политолога, организатора Комитета политических действий (LPAC) Линдона Ларуша: «Если, разбираясь во всей этой финансовой конфигурации, вы захотите найти офисы тех, кто заправляет экономикой России, то имейте в виду, что все они находятся за пределами России…». (Линдон Ларуш. Интернет: трансляция 13 марта 2010 г.).

Мы надеемся, что более или менее подробное изложение идей Дж. Кейнса не останется незамеченным и бесследным. Во-первых, необходимо из этих идей вынести, что экономическое развитие и успешное воздействие на него возможно только с учётом знания взаимосвязей многочисленных институтов, процессов и явлений в экономике и социальной сфере. Невозможно добиваться постоянных успехов в экономическом развитии, опираясь только на отдельно избранные факторы, такие как свободные цены, валютные курсы или курсы акций на фондовых биржах и т. п.

Во-вторых, Кейнс, на наш взгляд, должен побудить пересмотреть экономическую политику буржуазной России, которая ранее не позволяла и, можно с уверенностью сказать, не позволит получить позитивные результаты. Идеи и методы свободного рынка в мировой экономике умерли навсегда. Российские политологи и журналисты вот уже двадцать лет упражняются в отрицательных оценках последнего советского руководства, называя отдельных его представителей «старческими маразматиками», «умственными импотентами» и т. д. Однако эти «импотенты» оставили нам великую державу, первыми начали осваивать космос, подняли жизненный уровень советских людей в послевоенное время в несколько раз. Что скажут будущие поколения россиян о нынешних вдохновителях экономической политики и «маразматиках».

Вместе с «гимнами» в адрес Дж. М. Кейнса не следует забывать, что его теория остаётся в рамках неоклассическо-маржиналистского направления, связывающего решение всех практических проблем с теорией предельной полезности и рынком. Его теория не есть теория развития всего общественного производства. Это – рыночная теория. Она узка, не комплексна и не диалектична. Марк Блауг, указывая на маржиналистскую природу воззрений Кейнса-сына, пишет, что он чрезвычайно узко «сводил всю экономику к трём рынкам – товаров, облигаций и труда» (Блауг М. 100 великих экономистов до Кейнса. СПб, 2005. С. 123).

Предложения кейнсианцев добиваться экономического равновесия и экономического роста не только через конкурентные цены, но и многие другие «переменные» факторы, безусловно, имеют позитивное значение. Однако «переменные» величины по-Кейнсу остаются переменными, они ограничены только сферой обращения товаров и денег и, вследствие этого не могут оказывать прямого воздействия на общественное производство. Как показал исторический опыт, использование методов регулирования по-Кейнсу в виду их явной недостаточности не избавило капиталистическую экономику от диспропорциональности и экономических кризисов. Именно это всегда давало повод либерал-монетаристам отбрасывать в сторону кейнсианские теоретические и практические рекомендации и навязывать человечеству свой либеральный курс, что всегда приносило ещё худшие результаты. Для практического решения проблем пропорциональности и исключения кризисов необходимо использовать другие теории.

§ 3. Теория и современная практика пропорциональности воспроизводства

Хотелось бы обратить внимание студентов ещё раз на один из парадоксов в общей экономической теории. Маркисистское направление в теории своими корнями уходит в классику У. Петти, А. Смита и Д. Рикардо. Объединяет классику и марксизм принцип первенства непосредственного производства, а также теории трудовой стоимости, прибавочной стоимости и накопления капитала. Фактически – это научный фундамент всей общей экономической теории. Но удивительно то, что и неоклассика, – противоположное марксизму теоретическое направление, – черпает своё вдохновение у А. Смита, а точнее, из его теории «невидимой руки» рынка. Однако нам не следует упускать из внимания, что неоклассика по своей сути извращает классику. Она исследование общественного производства осуществляет, исходя из принципа первенства сферы обращения (рынка и денег), а также отбрасывает в сторону трудовое происхождение всего товарного мира, капитала, прибыли и денег, на чём настаивали У. Петти, А. Смит и Д. Рикардо. По этой причине неоклассику правильнее было бы именовать антиклассикой. Однако до сих пор эти ученые тешат себя иллюзией принадлежности к классике. Мелочь, но приятно.

При характеристике воспроизводства неоклассики и марксисты используют разную терминологию – первые говорят о «равновесии» капиталистической экономики, вторые – о «диспропорциональности». В российских учебниках последних лет авторы в угоду маржиналистам Запада приспосабливаются только к неоклассической терминологии. Однако различия в трактовках всё-таки отнюдь не терминологические (о них мы говорили чуть раньше), а исключительно концептуальные. Неоклассики пытаются убедить человечество в том, что при капитализме с помощью рыночного регулирования и использования бумажных и суррогатных денег, можно, достигать бескризисного развития и общего равновесия в экономике и что не следует волноваться за историческую судьбу этого общественного строя. С помощью теории общего равновесия делается попытка обосновать вывод, что капитализм вечен и безупречен с позиций исторической перспективы. Марксисты и некоторые современные российские авторы, наоборот, расставляя акценты на хронической диспропорциональности и цикличности капиталистического общественного воспроизводства, подводят человечество к мысли, что это не тот путь развития, систематически сопровождающийся кризисами, огромными материальными и нравственными потерями и что капитализм должен смениться другим общественным строем – социализмом.

В самом же неоклассическом направлении также нет единства в понимании достижения недостижимого, т. е. равновесия. Одни исходят из внутренней устойчивости капитализма, не подвергаемой никакому сомнению. Другие в лице институционалистов, кейнсианцев и неокейнсианцев, которых иногда в науке называют постклассиками, придерживаются противоположного тезиса о внутренней неустойчивости капитализма и необходимости путем воздействия на инвестиции, распределение доходов и ценообразование выправлять капитализм.

Основной пафос учёных, настаивающих на неустойчивости капитализма, нашедших признание практически во всех нынешних правительствах стран Европы, состоит в необходимости подчинения крупного и крупнейшего бизнеса социальному контролю и регулированию его доходов государством через налоги и ценообразование. Если мы внимательно присмотримся к Европе (да и к Японии тоже), то увидим, что здесь практически нет миллиардеров по образцу США, России и Китая, и что социальные контрасты не столь глубоки, как в нищей России. В Европе большинство государств можно с полным правом отнести к «социальным государствам». К ним можно отнести Швецию, Норвегию, Германию, Францию, Финляндию, Грецию, Португалию, Испанию и др., чего нельзя сказать о буржуазной России.

Как уже отмечалось, российские капитализаторы за образец взяли не капитализм в Европе, а праволиберальные и консервативные теории монетаризма из США (М. Фридман, К. Бруннер, Л. Мельцер, Р. Манделл), где к началу российских реформ была выстроена «рейганомика». Американская экономика получила название «рейганомики» в честь артиста Рональда Рейгана, ставшего на 8 лет президентом страны. В результате разогрева экономики с помощью гонки вооружения с СССР, космической гонки, разработки и построения стратегической ПРО, продолжения локальных войн, подготовки и осуществлении военных конфликтов в Азии, Африке, Латинской Америки, развития строительной индустрии и ускоренной эмиссии мировой валюты и инфляции в США действительно были достигнуты неплохие результаты.

Российские рыночные реформы начинались под впечатлением именно этих успехов, а также победы США в «холодной войне» с СССР. «Холодная война» для СССР была отнюдь не «холодной», а что ни на есть самой горячей, т. к. требовала гигантских расходов на производство вооружения. Хотя экономика СССР в послевоенное время имела значительно более высокие темпы развития, чем в США, тем не менее, она оставалась значительно меньшей по объёму в сравнении с экономикой США. В послевоенные годы она составляла всего 7 % от экономики Штатов. В 90-е гг. XX в., когда она вошла в первую в своей истории фазу кризиса, достигала 40 % от американских объёмов. Неравенство экономических потенциалов даже при равенстве затрат на гонку вооружений и космическую гонку не оставляло ни каких шансов на победу СССР в «холодной войне». К сожалению, экономически неподготовленные лидеры советского государства не проявили стратегической мудрости и не нашли, да и попросту не искали, верных путей развития экономики и правильных политических решений в новых условиях. Кризис советской экономики был обусловлен не социалистической системой хозяйствования, а неадекватностью государственных менеджеров, в т. ч. и тех, кто оставался у руля государства и затем переместился в стан жадных до богатства олигархов и крупных капиталистов.

Рыночные преобразования начинались и продолжаются в обстановке так называемой «демократической» пропаганды. Хорошо видны явно завышенные ожидания, порождённые слепой верой в непререкаемые достоинства капиталистического рыночного хозяйства в сравнении с плановым в СССР. «Реформаторы» игнорируют любые разумные возражения против разрушительных действий со стороны рыночных фундаменталистов как во властных структурах, так и в толпе приближенных к власти советников, консультантов, политологов и т. п.

Теоретический выбор «реформаторов» не был осознанным. Он воспринят таким, каким он был в то время при «рейганомике» в США, т. е. в рамках теории либерал-монетаризма и теории «общего равновесия». Несуразность выбора станет особенно очевидной, если принять во внимание, что после Рейгана и после периода увлечённости Милтоном Фридманом и другими либералами в США стратегические акценты и в теории, и в практическом плане существенно изменились. В теории понятие общего равновесия расширилось и теперь уже включает весь универсальный спектр сбалансированности (пропорциональности) в воспроизводстве отношений развитой социально-экономической системы, включая результаты деятельности государственного, некоммерческого, семейного, индивидуального секторов и выпуск продукции и услуг во всех нерыночных сферах.

Выбор либерального курса в России особенно трагичен, если иметь в виду, что американская стратегия за 30 лет существенно изменилась. Курс взят на «опережающий рост и укрепление тех элементов общественной структуры, которые базируются на нерыночных ориентирах, стимулах, мотивах и индикаторах. Чётко вырисовываются тенденции создания (уже в рамках среднесрочного прогноза) контуров общества, в котором рыночная ориентация будет постепенно оттесняться нерыночными механизмами развития» (Социально-экономическая эффективность: опыт США // Система саморазвития. Научные труды РАН, ИМЭиМО. М.: Наука, 2000. С. 7–20). Знакомы ли российские «реформаторы» с новой стратегией развития США и как они соотносят с ней свой выбор на всемерную капитализацию и либерализацию всего и вся.

Таково содержание теорий общего равновесия, ставших практически единственными теоретическими доктринами у исследователей на Западе и воспринятыми по наитию к руководству в действиях при построении капиталистического рынка в России и СНГ. Однако не только хозяйственная практика в странах Запада сомневается или отвергает эти теории, но и у самих маржиналистов нет единства в их признании, что также следовало бы знать российским устроителям капитализма.

Мы рекомендуем студентам внимательным образом при помощи учебников, научно-публицистических статей, а также высказываний российских реформаторов во властных структурах попытаться познакомиться с теорией и практикой общего равновесия, взятой на вооружение в буржуазной России. Уверяем вас, что вы не найдёте ответов на самые элементарные вопросы, в том числе такие, как:

1) о каком равновесии идёт речь;

2) что является объектом уравновешивания;

3) равновесие между какими материальными объектами и социальными системами должно достигаться;

4) каков механизм достижения равновесия,

5) кто должен добиваться равновесия;

6) каковы показатели или результаты равновесия.

Всё тонет в абстрактных схемах и рассуждениях о некоем равновесии на неизвестном рынке, о равновесии, достигаемом под влиянием неизвестно каких конкурентных сил и неизвестно в каком обществе. В учебниках даже понятия «капиталистический рынок» или «частнокапиталистическая собственность» не используются. Метод научной абстракции доведён до абсурда. Абсурд возводится в степень с помощью абстрактных математических формул, схем и графиков, характеризующих равновесие мифического спроса и мифического предложения.

Экономическая наука оказывается несоответствующей и ненужной всей мировой капиталистической практике. По всей видимости, и по этой причине, начиная с 1825 г., капитализм сотрясают экономические кризисы, и буржуазное общество до сих пор не знает, как поступать в целях преодоления этих кризисов. Правда, объективному наблюдателю, безусловно, понятны причины кризисов, но они не интересны якобы всё понимающим адептам буржуазного мироустройства. Им научная истина не нужна, т. к. вступает в противоречие с экономическими и политическими интересами господствующего класса. Учёным точно также как всем членам общества хочется получать заработную плату. А без потакания капиталу заработную плату выдавать не станут. Бескорыстные учёные образца К. Маркса в наши дни перевелись, да и жить им будет не на что. Маркс, являясь безработным, как известно, жил и занимался наукой за счёт спонсорских средств Ф. Энгельса и наследства своей жены.

Но не все современные учёные Запада спокойно воспринимали и воспринимают господство теорий общего равновесия, составивших основу мейнстрима, т. е. основного теоретического направления в США. Марк Блауг опубликовал статью под заголовком «Тревожные процессы в современной экономической теории», называет такие изъяны этого теоретического направления, как:

1) «растущий формализм»;

2) «бессодержательную материализацию»,

3) «мелкотемье»;

4) «отрыв от практики и потребностей экономической политики».

Блауг также отмечает, что в последние годы на Западе появилась целая серия публикаций примерно под такими названиями, как «Упадок экономической теории», «Кризис теории», «Конец экономической теории», «Смерть экономической теории».

Из кризиса западная экономическая мысль пытается найти выход за счёт перемещения теоретических исследований на математические методы в экономике, эконометрику, на исследование очень узких проблем таких, как теории «игр», «рациональных ожиданий», «делового цикла» и т. п. По большому счёту, это уже не экономическая теория, а прикладные экономические исследования.

Обо всём этом вести речь в учебном пособии вроде бы не стоило. Однако во всех западных учебниках по экономике студентам пытаются навязать понимание именно таких теорий. Реформаторы России, в свою очередь, руководствуются также этими теориями.

Выход из теоретического тупика возможен только на путях исследования альтернативных теорий. В рамках неоклассики таких альтернатив нет. В то же время левый, т. е. социалистический, социал-демократический и марксистский фланг на Западе игнорируется. На наш взгляд, именно в марксизме спасение экономической теории.

В марксизме, в отличие от маржинализма, методология исследования равновесия, получающего наименование пропорциональности, меняется. Теория макроэкономической пропорциональности у К. Маркса и всех последующих марксистов приобретает конкретность и строится на анализе движения всего общественного капитала, структура которого состоит из конкретных частей и совокупности индивидуальных капиталов. Макроэкономика увязывается с микроэкономикой. Движение индивидуальных капиталов реализуется через их кругообороты и обороты на предприятиях. Совокупность предприятий и отраслей народного хозяйства образует макроэкономику, характеризующуюся развитием всего общественного производства.

При таком методологическом подходе понятие пропорциональности или, по-маржиналистски – равновесия, из абстракции перемещается в разряд понятий о вполне реальных экономических процессах. Становится совершенно очевидно, что пропорциональности общественного воспроизводства не только следует, но и важно добиваться, и не имеет смысла ждать результатов действия «невидимой руки».

Материальной основой пропорционального воспроизводства является валовой общественный продукт (ВОП). Его подробная характеристика давалась в одной из предыдущих тем. Пропорциональность воспроизводства или общее равновесие должны достигаться в двух содержательных аспектах. Во-первых, сбалансированность воспроизводства ВОП должна достигаться в стоимостном и ценовом выражении. Во-вторых, наибольшую трудность представляет планирование пропорциональности по потребительной стоимости или, как принято говорить, по натурально-вещественной форме многочисленных благ.

Этот методологический подход позволяет выстраивать теорию пропорциональности в соответствии с теориями трудовой стоимости и накопления капитала, а также увязывать воспроизводственный процесс с действиями всех социально-экономических субъектов общества и, прежде всего, с функциями государства. Маржиналисты, гоняя по страницам учебников и научных трудов абстракции об общем равновесии, почему-то забывают о своей базовой категории субъективной ценности. Она им оказывается ненужной. Между тем, следуя логике маржинализма, степень равновесия, не мешало бы измерять субъективной ценностью. Но этого маржиналисты не делают. Теория общего равновесия повисает в воздухе и превращается в фантазию. Учёт цен при определении общего равновесия не может считаться убедительной процедурой, т. к. цены у маржиналистов не имеют затратной основы, а находятся в полной зависимости от субъективных ощущений «предельного» покупателя.

По стоимости, как уже неоднократно указывалось, ВОП состоит из стоимости постоянного капитала (С), переменного капитала (V) и прибавочной стоимости (М). Об этом здесь говорится вновь только потому, что стоимостные части при воспроизводстве для успешного течения процесса должны пребывать в оптимальном соотношении. В этих случаях данные части не мешало бы и «взвесить». Но этого сделать нельзя, т. к. стоимость через ценообразование обретает денежную форму. Следовательно, добиваясь пропорциональности, части ВОП следует соизмерять при помощи денег.

Методология экономической теории сразу же обязывает нас вспомнить, что стоимостные части ВОП, выраженные в деньгах по натуральной форме – «мёртвые вещи» и не могут соизмеряться или «взвешиваться» сами по себе. Они всего-навсего – пассивные объекты социально-экономических отношений между субъектами. Это приводит к выводу, что «пропорциональность» или «равновесие» не есть только естественно-материальное соотношение, а выступает в качестве социально-экономического явления или, как принято считать в экономической науке, является экономической категорией.

В каждом обществе явление пропорциональности приобретает социальную специфику. Проще говоря, пропорциональность в буржуазном обществе обнаруживает себя и проявляется отнюдь не так как, например, при социализме. И в этом мы ещё убедимся. О социальной специфике равновесия в неоклассических теориях ничего не говорится. Она оказывается «общей» на все времена и для любого пространства, чего не может быть изначально, т. к. экономики различных стран исторически развиваются и бывают исключительно специфичны. Об этом в своё время забывалось даже в марксистских учебниках, хотя чётко констатировалось, что при капитализме пропорциональности или равновесия быть не может в виду антагонизма системы социально-экономических отношений и, прежде всего, отношений частнокапиталистической собственности.

Социальная специфика пропорциональности осложняет её достижение в виду влияния на неё отношений по присвоению, распределению и потреблению стоимостных частей общественного продукта различными классами, социальными группами и индивидами. В любом обществе идёт классовая борьба за большую долю в ВОПе. В этой борьбе необходимо видеть две тенденции. С одной стороны, существуют нормы естественной пропорциональности. Например, капиталисты должны иметь достаточно средств, чтобы воспроизвести затраченный постоянный капитал – иначе производство будет затухать. С другой стороны, наёмные работники должны получать в своё распоряжение такое количество переменного капитала (заработной платы), чтобы имели возможность восстанавливать затраченную рабочую силу. Наконец, предприниматели среднего и малого бизнеса должны иметь достаточные объёмы прибыли, чтобы расплачиваться по налогам и иметь возможность развивать производство.

В буржуазном обществе пропорциональность попадает в строгую зависимость от отношений частной собственности. Такую пропорциональность следует называть социальной пропорциональностью. Полюсами в присвоении и, следовательно, в потреблении в буржуазном обществе выступают капитал и наёмный труд или в аспекте социально-экономических субъектов – класс буржуазии и класс наёмных работников. Владение и распоряжение вещественным фактором общественного производства позволяет малочисленному классу буржуазии (в сравнении с классом наёмных работников) явно не пропорционально смещать присвоение и потребление в свою пользу. Социальная пропорциональность превращается в диспропорциональность. К чему это приводит, речь пойдёт чуть позже. Так обстоит дело с пропорциональностью с позиций стоимостного строения ВОП и его присвоения.

Всё сказанное о социальной пропорциональности со стороны оппонентов из стана маржиналистов будет встречено с чётко выраженным раздражением. И совершенно понятно, почему. В неоклассических теориях социальная форма общественного производства и общественного продукта не анализируется. Такое исследование неизбежно привело бы к выводу об отсутствии социальной справедливости в буржуазном обществе.

По натурально-вещественной форме ВОП делится на средства производства, которые составляют материальную основу воспроизводства вещественного фактора и на предметы потребления, на основе которых воспроизводится человеческий фактор.

По натурально-вещественной форме пропорций при воспроизводстве ВОП существует неисчислимое множество, как на уровне микроэкономики, так и в макроэкономике. Речь в данном случае идёт о неизбежных пропорциях между отраслями, предприятиями и отдельными видами продукции. Накопление диспропорциональности на уровне предприятий выливается в диспропорциональность на уровне всего общественного производства. В каждый данный период экономике требуется строго определённое количество металлов различных видов, строительных материалов, электроэнергии, продуктов питания и т. д.

Когда неоклассики говорят о равновесии, то они не имеют в виду эти пропорции. Для них равновесие означает соотношение между совокупным спросом и совокупным предложением во всём общественном производстве. Между тем, надеяться на то, что «рука» рынка, конкуренция и отпущенные в свободное плавание цены обеспечат пропорциональность по всему фронту экономики ошибочно. Исторический опыт капитализма показывает, что здесь всегда царствует диспропорциональность, которая в конечном итоге приводит к нарушению равновесия между спросом и предложением в экономике в целом.

Что же в этом случае предлагает экономическая теория и что наработано практическим опытом в различных странах мира? Весьма странно, но руководители государств, увлечённые теориями рыночных фундаменталистов, не замечают глубокие теоретические проработки, предлагающие регулирование экономики в условиях широкого использования рыночных методов. Первыми были советские экономисты, предложившие балансовый метод планирования в 20-е гг. в условиях новой экономической политики (НЭП), когда в экономике были представлены капиталистический и мелкотоварный сектора и широко использовались рыночные методы ведения хозяйства. Затем будущий нобелевский лауреат В. Леонтьев на основе этих же наработок предложил методы регулирования воспроизводства применительно к западной капиталистической экономике, получившей наименование концепции «затраты-выпуск». Описанная в предыдущей теме система национальных счетов (СНС), настойчиво прорабатываемая учёными при ООН, по сути дела также является системой балансов, при помощи которых можно регулировать общественное производство, поддерживая необходимую пропорциональность.

В практике в свою очередь также наработан богатейший опыт регулирования воспроизводственного процесса в части достижения пропорциональности. Разумеется, это, – прежде всего опыт советской экономики в течение 70 лет, когда использовалось директивное планирование, воспринятое во всём мире и адаптированное к условиям капиталистического рынка как индикативное планирование. Примечателен опыт капиталистической Японии, которая начинала регулировать пропорциональность с участием В. Леонтьева, а затем перенявшая балансовый метод планирования из СССР. Регулирование воспроизводства, в т. ч. с использованием методов директивного и индикативного планирования, осуществляется практически во всех странах Европы. Этими методами не удаётся избегать экономических кризисов, но то, что они становятся менее разрушительными, это очевидно. Во всяком случае, такая катастрофа, какая случилась с экономикой России при применении монетаристских методов, этим странам никогда не грозила. Благоразумие и экономический расчёт всегда берут вверх над политическим авантюризмом и экономической безграмотностью.

Регулирование и планирование воспроизводства в указанных странах осуществляется по объёмам и пропорциям товаров и услуг в их натурально-вещественной форме с учётом тщательно изучаемых общественных потребностей. Без строго учёта потребностей никакое регулирование и планирование невозможно. Через потребности субъектов регулированию поддаётся управление человеческим фактором. В общенациональном масштабе регулирование пропорциональности сводится к регулированию и планированию взаимодействия человеческого и вещественного факторов общественного производства как целого. Теоретические дебаты о пропорциональности без привязки обсуждаемых проблем к практике хозяйствования ничего позитивного дать не может ни для самой теории, и тем более, для реальной экономики.

Избежать общих рассуждений о равновесии, пропорциональности, цикличности и кризисах можно только рассматривая конкретно воспроизводство человеческого и вещественного факторов. Без анализа воспроизводственного процесса и его противоречий постановка в теории актуальных вопросов роста экономики в бескризисном режиме бессмысленна. Рост – это форма противоречивого и расширенного воспроизводства факторов производства. При этом речь должна идти о пропорциональности или, наоборот, о диспропорциональности между факторами, а также внутри каждого фактора. Эти процессы не могут протекать без глубоких противоречий, присущих всякому процессу развития.

§ 1. Противоречивые основы воспроизводства человеческого фактора

Пропорциональности или, по маржиналистски, равновесия в экономике быть не может в виду непропорционального соотношения человеческого фактора (живого труда) и используемого вещественного фактора (средств производства). В основе циклов и кризисов в экономике и социальной жизни общества лежат глубокие противоречия между двумя факторами производства, а также внутренние противоречия, присущие развитию каждого фактора в отдельности. Неоклассическая теория предлагает достигать общего равновесия за счёт совершенной конкуренции и свободного ценообразования. Особое значение придаётся свободной цене, равной цене предельного (последнего) продукта-товара. Вот как, например, маржиналисты предлагают достигать равновесия в воспроизводстве рабочей силы. Считается, что предельная цена обеспечивает справедливое вознаграждение факторов производства, в т. ч. труда. В частности, полагается, что заработная плата как «предельный продукт» всегда равна предельной тяжести труда. У многих неоклассиков, в т. ч. в современных «Экономиксах» можно прочитать такие рассуждения: «Если я работаю за назначенную работодателем плату, то это означает, что полезность благ, которые я могу получить за единицу вознаграждения, равна тяжести моего труда за то время, которое требуется, чтобы это вознаграждение заработать. Но если тяжесть труда оказывается выше полученной мною зарплаты, то в соответствии с принципом предельной полезности я отказываюсь от такой работы и ищу другую, в которой оплата будет соответствовать тяжести труда». Эти рассуждения настолько примитивны, насколько же и циничны! Циничность становится очевидной, если принять во внимание, что эти теоретики в своих рассуждениях о соотношении спроса и предложения на рынке труда живых людей приравнивают к вещам. Для них спрос на рабочую силу и товары подчиняются якобы одним и тем же законам. С помощью таких рассуждений авторы «Экономиксов» оправдывают так называемые добровольную безработицу и «естественную» безработицу. Спрос и предложение рабочей силы, по мнению неоклассиков, обеспечивает общее равновесие между факторами производства в капиталистическом воспроизводстве в целом.

Теория напоминает сказочку про Алису из «страны чудес». Капитализму присуща хроническая безработица, которая из десятилетия в десятилетие возрастает. В буржуазном обществе много пауперов, которые хотели бы иметь работу. Капитализм с интервалом в 5–7 лет сотрясают экономические и прочие кризисы, когда резко сокращается производство и найм рабочей силы. И вот в этих условиях распространяются мифы об общем равновесии. Кто же в этих условиях рискнёт искать новое место работы, где вознаграждение за труд соответствовало бы тяжести труда? А кто и как измеряет тяжесть труда и определяет соответствие между тяжестью и вознаграждением?

Кейнс отказывает в правомерности такой теории и такого равновесия. Он отмечает: «Предложение труда не является функцией только реальной заработной платы… Работники обычно противятся сокращению денежной заработной платы, но они не прекращают работы (выделено автором. – Ю.Ч.) всякий раз, когда поднимаются цены товаров, приобретаемых на заработную плату» (Кейнс Дж. Избранные произведения. М., Экономика, 1993. С. 208). Таким образом, он отвергает идею, что свободное ценообразование на рабочую силу позволяет достигать равновесия между факторами производства. Это противоречие невозможно разрешить в рамках частнокапиталистического присвоения.

Российскими «реформаторами» один к одному была взята именно эта теория. Однако результат был получен совершенно противоположный заявленному результату. В России одновременно снижалась как заработная плата, так и занятость, регулируемые новыми хозяевами производства. Если бы величина заработной платы зависела от предельной тяжести труда, то в виду несоответствия одного другому на российских предприятиях все наёмные работники должны были бы покинуть свои рабочие места. На самом же деле, работники продолжают работать и соглашаются буквально на унизительные для человека труда условия работы. Все россияне это хорошо знают, месяцами не получая зарплату вовсе. Неоклассическая теория была посрамлена практикой. Она, действительно, оказалось сказкой.

Хотелось бы предупредить читателя, что автор вынужден рассмотреть обозначенный в подзаголовке вопрос. Дело в том, что теории общего равновесия подкрепляются многочисленными другими теориями, усиливающими аргументацию наличия общего равновесия при капитализме. Со стороны анализа человеческого фактора привлекаются теории предельной полезности, «экономического человека» с его мотивами деятельности, теории максимизирующей и процедурной полезности и т. п.

«Экономиксы» и некоторые российские учебники буквально напичканы этими теориями. Хочешь, не хочешь, а знать их надо. Кроме того, их необходимо оценивать на предмет практической значимости.

Неоклассические теории концепции воспроизводства «экономического человека» восходят к философии и политической экономии Юма и Бентама. Согласно этим теориям, человек одержим лишь одной страстью к личной выгоде (утилитаризм) и потому вынужден в постоянной погоне за жизненными благами и удовольствиями (гедонизм) постоянно работать и создавать блага на пользу себе и частному собственнику.

«Экономический человек» в теории свободного рынка, – с сарказмом пишет английский социолог У. Хиттон, – является аморальным человеком. Он потомок первобытного дикаря… Рациональный «экономический человек» существует, чтобы потреблять и предаваться своим удовольствиям. Для насыщения своих желаний он должен добывать продовольствие, охотиться и заниматься собирательством. Он обменивается с другими первобытными дикарями, которые доставляют свою охотничью добычу и плоды собирательства на местный рынок. Относительные цены всех продуктов отражают их меняющиеся количества и изменчивый спрос. «Дикари» будут торговать друг с другом до тех пор, пока каждый не получит набор благ, удовлетворяющих его нужды в точном соответствии с покупательной способностью товаров, которыми он располагает для обмена» (Hutton W. The State We’re in London, 1996. Vintage).

Под дикарем Hutton разумеет современного «экономического человека». Как же он прав, когда смотришь на российских «новых русских». Только термин «собирательства» должен быть заменен на понятие «обдирательства». Утверждение, что человек как всякое животное существо должен стремиться к удовлетворению своих материальных потребностей, является банальностью. Это действительно так. Здесь же речь идёт о том, что у «экономического человека» безудержное стремление к ненасытной жажде иметь, во что бы то ни стало, выгоду становится смыслом всей жизни и во времени, и в пространстве. А вот это делает homo sapiens уже не человеком, а животным.

Из такого понимания сущности человека у неоклассиков выросли теории «предельной полезности» и «предельной субъективной ценности». Господство частнокапиталистической собственности, – этого основного экономического отношения буржуазного общества, – сужает «предельную полезность» до удовлетворения потребностей только собственниками вещественного фактора производства и производимого всем обществом продукта. Отсюда становится понятно, почему в буржуазном обществе забывают о человеке труда или относятся к нему с узаконенным пренебрежением.

В России в период капитализации это пренебрежение выразилось в оскорбительных определениях людей труда. Их стали называть «совками» и «быдло», «охлосом» и «бедными», «бомжами» и «средним классом», «мигрантами» и «гостарбайтерами» и т. д. Уважаемые молодые люди, все «быдло» и «арбайтеры» – это бывшие равноправные граждане некогда великой державы, соотечественники ваших отцов и матерей.

В наши дни усиленно делаются попытки найти какие-то «объективные причины» терроризма, разгула преступности, кровопролитной гражданской войны на территории многих бывших советских республик, включая юг Российской Федерации. Но причины очевидны. современные теории «экономического человека» и «предельной полезности» в сочетании с теориями либерального рынка и свободы по-буржуазному, в соответствии с принципом обратной связи, начинают стрелять из автоматов, убивать в московском метро, мучить людей в собственных квартирах, убивать на работе и службе в правоохранительных органах и армии и т. п.

Начало всех социальных противоречий – в господстве частнокапиталистической собственности. Если кто-то назовет более «глубокие» и более «объективные» причины трагедии, которую переживают народы бывшей страны Советов, мы готовы выслушать. Если кто-то посчитает, что отмеченные процессы никакого отношения к воспроизводству человеческого фактора не имеют, то будет глубокая ошибка.

Для наукообразного сикофанта, действительно, эти процессы кажутся далекими от этих теорий. В реальной жизни власть имущие и власть имеющие, руководствуясь в своей практической деятельности теми или иными теориями, либо возвеличивают избранных VIP-персон, либо угнетают людей и уничтожают их в массовом количестве голодом, войнами и т. п. Примеров последнего слишком много, чтобы приводить конкретную статистику. Совершенно очевидно, что сами люди не хотят уничтожать друг друга, тем более в массовых масштабах. В подобных актах, если они совершаются, их кто-то направляет. Кто? Вот об этом и следует размышлять молодым людям. Автор учебного курса не навязывает своё понимание проблемы. Делайте вывод сами.

После Великой депрессии 30-х гг. в неоклассике постепенно стало формироваться новое направление в теоретическом объяснении общего равновесия. Вначале это направление получило название максимизирующей рациональности. В наши дни эта теория перерастает в модель процедурной полезности. Для студентов эта мудрёность, естественно, будет непонятна. Но что поделать! В каждом из «Экономиксов» и многих российских учебниках придётся встречаться с различными теориями этих направлений. Зазубривать не следует, надо попытаться понять их. Более того, следует знать, что авторы некоторых теорий стали лауреатами премии памяти Нобеля.

Теория максимизирующей рациональности вышла непосредственно из неоклассических теорий «невидимой руки» рынка, предельной полезности и субъективной ценности (стоимости). Авторы теории рациональности утверждают, что с древности каждый человек избирает наиболее выгодный себе способ своих действий, своего воспроизводства и воспроизводства себе подобных. По мнению авторов подобных теорий, рациональность становится основой жизни общества, обеспечивает равновесие и спасает от разрушения.

Общим знаменателем такой рациональности выступает якобы максимизация полезности для всего общества. Провозглашается такой принцип: если что-то полезно и рационально для индивида, то это же якобы рационально и для всего общества. Составной частью подобной модели общества и, в частности, экономики является теоретическое допущение о безграничных информационных и вычислительных способностях человека, позволяющих ему в самых критических ситуациях в условиях свободного рынка принимать единственно верные для себя и для общества рациональные решения. Субъекты рыночных отношений авторами теорий изображаются в качестве неких ходячих исследовательских центров, способных всё знать и уметь и прежде все в манипуляциях с ценами на рынке. Если читатель внимательно пролистает «Экономиксы», изданные в Российской Федерации, то он обнаружит именно такого человека, своего рода рыночную ходячую энциклопедию. То же самое можно видеть и слышать в СМИ современной России. Постоянно мелькающие на экранах ТВ предприниматели (к сожалению, не из числа производителей благ) на все вопросы о мотивах своих действий или уровне цен на рынке, всегда отвечают стандартно – они хорошо знают рынок и им лучше знать, какие должны быть цены. Ну, прямо-таки «гиганты мысли и отцы русской демократии» (это из Ильфа и Петрова). Всем остальным следует доверяться якобы только им.

На самом же деле и теоретически, и практически их «рациональность» базируется на весьма шатком и узком основании – на эгоизме «экономического человека» и, более того, на эгоизме очень узкого круга лиц, в основном из числа продавцов. Для этих лиц рационально то, что рационально для них. Рациональность общественного не выделяется в качестве самостоятельного объекта научного исследования и, естественно, не рассматривается как практическая мера. Разве можно считать, что при приватизации государственного имущества вначале в СССР, а потом в странах СНГ учитывали общественные или хотя бы государственные интересы? Нет, конечно! Так «чистая теория» об «экономическом человеке» на практике превратилась в разгром некогда огромной экономики.

Однако присмотримся всё-таки к аргументам авторов теорий рациональности. Утверждается, что если торжествует рациональность в отношении индивида, то она якобы становится достоянием всего общества. Это глубокое заблуждение. Этому есть два опровержения.

Во-первых, в обществе существует ОРТ, каждый член общества может быть собственником или несобственником, чем-то отличаться один от другого физически или по профессиональным качествам, иметь разные цели и т. п.? Всё это с неизбежностью предполагает разные субъективные оценки рациональности одних и тех же актов, действий, решений и т. п. Всегда в обществе между интересами социально-экономических субъектов существуют противоречия. Об естественных или диалектических противоречиях говорилось в одной из первых тем учебного курса. Всё это свидетельствует, что одинаковой рациональности для всех в обществе быть не может. За место «под солнцем» человеку в буржуазном обществе надо жестоко бороться. Тут уже не до рациональности.

Во-вторых, рациональность для каждого из членов общества, если она в чём-то достигнута, не даёт рациональности во всём обществе. Каждая горошина в мешке с горохом в отношении рациональности безупречна. Однако, как целое, мешок с горохом не рационален. Стоит его развязать, как горошины уплывут в разные стороны. Чтобы появилась общественная рациональность, необходимо каждого индивида сделать частицей рациональности общества. А это означает, что в основании общественного устройства интересы индивида и общества должны совпадать и не обособляться в антагонизмы.

В буржуазном обществе при господстве частнокапиталистической собственности нет такого общественного института, который бы из мешка с горохом делал одну большую «горошину». Наоборот, при социализме такая возможность есть. Общенародная (государственная) собственность на вещественный фактор производства и производимую продукцию увязывает рациональность каждого индивида с рациональностью всего общества. В этих условиях и экономическая теория о социалистических формах собственности не становится голой научной абстракцией, а отражает практику.

Второй теоретический подход наряду с минимизацией рациональности в поведении социально-экономических субъектов капиталистического рынка обозначается как процедурная рациональность. При этом имеется в виду, что буржуазное общество приобретает стабильность, если каждый субъект придерживается в своём поведении определённых правил, традиций, норм поведения и т. д. Эти теории развивают современные маржиналисты, но они в значительной степени позаимствованы и являются компромиссом с институционалистами, о взглядах которых в учебном курсе неоднократно говорилось. Из этих теорий делаются выводы о необходимости и фактически имеющей быть в реальности устойчивости механизма капиталистического воспроизводства во всех его составляющих частях, в т. ч. и в человеческих отношениях.

Отрицать полностью такую устойчивость буржуазного общества было бы неправильным. Капитализм существует на планете около четырех столетий. Не малую роль в этом сыграли устоявшиеся правила и нормы поведения, закреплённые буржуазным государством в качестве законов. На этой устойчивости настаивал Дж. Кейнс-младший, подсказывая своей теорией, как её следует достигать. Но вот посткейнсианцы, обобщая опыт постоянных экономических и социальных кризисов после Второй мировой войны, настаивают уже на ином.

Во-первых, они отрицают всесилие «экономического человека» в понимании социально-экономических процессов в буржуазном обществе и утверждают, что его знания, наоборот, ограничены и потому выдвигают тезис о фундаментальной неопределённости капитализма, в особенности в отношении будущего.

Во-вторых, неокейнсианцы рассматривают поведение социально-экономических субъектов не только как рациональное, но и как иррациональное для результатов капиталистического воспроизводства. По их мнению, иррациональность ведёт к конфликтам и противоречиям между субъектами, что формирует ситуацию внутренней неустойчивости капитализма. Конечно, неокейнсианцы не делают и не могут делать вывод о исторически проходящем характере капитализма. Тогда они становились бы марксистами. Они доказывают, что путём постоянного воздействия на процесс воспроизводства в нужном направлении и перевода капитализма в устойчивое состояние, в т. ч. через различные процедурные меры (как у врачей в процедурном кабинете) можно продлять его существование до бесконечности, не осознавая, что ничего вечного в этом мире нет.

Принцип капиталистической рациональности не правильно рассматривать утилитарно, только как принцип поведения «экономического человека». Из экономики этот принцип распространяется на всю западную цивилизацию. На таком принципе не может строиться восточная, мусульманская или русская цивилизации. Любая цивилизация – это замкнутая экономическая и духовная общность, развивающаяся по собственной шкале координат.

Шкала ценностей общества, построенного на рационализме по-буржуазному, базируется на преобладании материального блага над духовным благом, индивидуального интереса над соборным интересом, потребления над созидательным трудом, стяжательства над человеколюбием, жажды наживы над благотворительностью. Эта шкала ценностей была абсолютно неприемлема для бывшей советской цивилизации и не ложится на народную душу нынешней России. Смысл горбачёвской перестройки и последующих реформ как раз и сводился к тому, чтобы сломать соборный и коллективистский хребет России и заставить бывший советский народ руководствоваться только принципами максимизирующей рациональности покапиталистически. Думается, что в конечном итоге такое сделать не удастся, как это было уже не раз в истории великого народа.

Перелагая в учебном пособии критику моделей о максимизирующей полезности и процедурной рациональности со стороны ряда западных учёных, можно лишь удивляться позиции большинства российских б.у. марксистов, поющих аллилуйя этим моделям. А уж о практических шагах, так называемых реформаторов российского общества, и говорить не приходиться. У них взгляд всегда один и всегда направлен в одну точку: «Капитализм с его стяжательством – это лучше, чем общественные интересы».

Представляется, что из двух подходов о фундаментальной неопределённости и внутренней неустойчивости капитализма для характеристики современной российской практики более всего подходит второй подход с уточнением со стороны посткейнсианцев, отмеченного чуть ранее. И это только, если обязательно учитывать, что капитализм в современной России уже реальность и перспективы социализма пока просматриваются слабо. Российский капитал в экономике и социальной сфере в части внутренней неустойчивости должен накопить диалектическую меру противоречий, чтобы сломать себе шею.

В то же самое время многие западные критики концепции рациональности ставят вопрос следующим образом. Если в буржуазном обществе индивид всегда рационален и это составляет фундаментальную основу общества и всегда находит единственно верные решения, то почему это не могут делать координирующие и планирующие общественно-экономические центры? Куда исчезает рациональность, когда она обращается на достижение не только частных интересов, но и коллективных, государственных и т. п.? Именно с позиций частного интереса большинство буржуазных теоретиков признаёт социализм исторически неадекватной общественно-экономической формацией?

Ряд западных экономистов считает, что рациональность на уровне общества не адекватна рациональности на уровне индивидов. Правда, социализм они при этом не имеют в виду. Их волнует судьба капитализма. В России тоже капитализм, поэтому взгляды этих учёных нам небезынтересны. Уже упоминавшийся в учебном курсе лауреат премии памяти Нобеля К. Дж. Эрроу (США, 1921 г.р.) считает, что рациональность должна поддерживаться не только для индивида, но и для общества. Он пишет: «В действительности для построения теории экономического поведения на основе рациональности необходимо допустить нечто большее, а именно, что рациональность всех агентов должна быть общим знанием (common knowledge). Именно рациональность и знание рациональности является социальным, а не только индивидуальным явлением» (Arrow K. Economic theory and the hypothesis of rationality // The New Palgrave a dictionary of Economics. 1998. Macmillan Reference LTD. Vol. 2. P. 72). Правда, нобелевский лауреат не указывает на экономическую основу «общественной» или как пишет «социальной» рациональности. Вместе с тем, он чётко фиксирует, что там, где рациональность доступна планирующему общественно-политическому центру, рыночная стихия преодолевается и «невидимая рука» становится даже очень видимой.

Почему бы не прислушаться к мнению нобелевского лауреата нашим отечественным капитализаторам и не восстановить планирующий центр в России, как это сделано по опыту СССР в Японии, Китае, Вьетнаме, во многих европейских странах. Совершенно очевидно, что К. Эрроу, являясь одним из самых авторитетных лауреатов премии Нобеля, учитывал опыт социалистического планирования, не переставая быть приверженцем американского капитализма.

Планирование – это метод достижения рациональности в воспроизводстве факторов производства в масштабах всего общества. При этом речь идёт о планировании безотносительно к социализму или капитализму. Планирование – веление истории. Впоследствии в учебном курсе будут приведены конкретные данные в качестве доказательства, что социалистическая плановая экономика была в части рациональности для каждого индивида более эффективной, чем современная стихийно-рыночная. Здесь же следует ещё раз засвидетельствовать, что от советской экономической науки в наследство реформаторам достались фундаментальные разработки о методах планирования экономики, как на уровне предприятий, так и в масштабах макроэкономики. Не утрачен пока что и исторический опыт планирования.

Разумеется, организовывать планирование трудно. Но вот что удивительно, число чиновников на душу населения по сравнению со всем СССР возросло более чем в пять раз. В советское время чиновники не только исполняли властные функции, но и управляли экономикой, в т. ч. реализовывали планы развития экономики на подконтрольных территориях. Что делают чиновники в наше время и почему их стало гораздо больше? Ведь функции управления экономикой отошли к частным собственникам. Безделье чиновников стало ускорителем коррупционных процессов в обществе. Человеку при деле некогда и не имеет смысла разрабатывать и осуществлять какие-то коррупционные схемы. А когда делать нечего, то, как заявлял в перестроечное время один из членов Политбюро ЦК КПСС, «так чертовски хочется поработать». Правда, в буржуазной России термин «поработать» заменен на «подзаработать». Именно это выражение отвечает теоретической концепции рациональности «экономического человека» в современной России.

В любом обществе ничего случайного не происходит. Коррупция – это следствие «рациональности» «экономического человека» по-капиталистически. Коррупция будет сопровождать человечество до тех пор, пока жизнь общества будет выстраиваться по рецептам либерально-рыночных фундаменталистов в соответствии с частнособственническим эгоизмом капиталистических «рационализаторов». В советское время рационализаторами называли изобретателей на предприятиях – людей практического дела. Теперь «рационализаторы» тоже люди дела, но именуют их уже по-другому – бизнесмены. Рационализатор-бизнесмен – это «homo economicus», – центральная фигура буржуазного общества. Человек труда как рационализатор настоящего дела отправлен в отставку. Солью общества стали не люди труда, а люди, умеющие делать деньги из воздуха.

В этом месте автор, в который уже раз, вынужден обратиться к рассуждениям о банальных вещах. Кому-то может показаться, что высказанные суждения ни к экономической теории, ни тем более к воспроизводству человеческого фактора, не имеют никакого отношения. Автор был бы рад, если дело обстояло именно так. Однако это тот случай, когда теория становится определяющей основой всего общественного уклада жизни и уклад этот не благополучен.

Совершенно очевидно, что российское общество переустраивается на чуждых для большинства людей труда принципах. Стратегию развития определяет рационализм «экономического человека». При этом в соответствии либерально-рыночными теориями ему предоставляется полная свобода в действиях. Об этом нам твердят ежечасно и ежедневно «реформаторы». Кроме слов мы видим практические действия буржуазных «рационализаторов». Перечислять эти действия бессмысленно, т. к. они у всех на виду. И едва ли они вызывают одобрение большинства. Скорее всего, у некоторых людей возникает нездоровая животная зависть. Отсюда и всплеск коррупции, преступности, наркомании, суицидов, психических расстройств и т д. Ситуация в России и СНГ усугубляется тем, что «семена» мироустройства, основанные на частнособственническом эгоизме, упали на совершенно неподготовленную почву. Это как раз та ситуация, когда новая идея ломает общество через колено. Это было бы благом для общества, если оно развёртывалось бы в направлении исторического прогресса. Но Россию-то вернули в XVII в., в эпоху первоначального накопления капитала, которую все страны мира, кроме колониальной Африки, давно уже прошли. Уважаемые молодые люди! Кто остановит разрушение?

Что касается воспроизводства человеческого потенциала в Российской Федерации, то следует ещё раз сказать, что Россия, являясь приемщицей СССР, перейдя на принципы капиталистической рационализации, утратила передовые позиции в мире в воспитании детей, образовании в школах и в вузах, в подготовке квалифицированной рабочей силы, науке, физической культуре и спорте. Нажива и образованность – антагонизмы по своему бытию. Об этом в учебном курсе уже неоднократно говорилось.

В наши дни науку и научно-техническую мысль пытаются реанимировать с помощью мелочного проекта «Сколково». Но наука – это не какой-то один центр, а сложная иерархичная система от школьной скамьи и до большого количества академий, институтов, НТЦ, лабораторий и т. д. Как же мудра наша советская история. Она буквально насмехается над нынешними «рационализаторами-капитализаторами». И, прежде всего в самом местоположении НТЦ-Сколково. Название населённого пункта знаменует собой едкий философский смысл. Возрождать утраченный научно-технический потенциал собираются из осколков громадного научно-технического айсберга СССР. Отсюда и название – Сколково. Отечественные олигархи, кроме собственника яиц Фаберже, в большинстве своём отказались финансировать научно-технический прогресс. Придётся, видимо, вводить специальный налог. Пока же на вооружение взят лозунг: «Заграница нам поможет». Неужели и в самом деле «реформаторы» полагают, что американские корпорации будут делиться с Россией лучшими достижениями в науке и технике? Им запрещает это делать Капитолий. Этого в истории американо-российских отношений никогда не было и не будет. Видно очень плохи дела в России, если нет собственных материальных и финансовых средств на самое главное и важное – образование нации и развитие науки. А вот Советская власть и «проклятые большевики» на это развитие всегда находили средства и никогда их не жалели. Может быть, следует хорошо подумать, как найти эти средства?

§ 2. Буржуазная Россия – государство социального канибализма

Воспроизводство человеческого фактора и достижение пропорциональности в народном хозяйстве не сводится только к величине заработной платы, хотя она составляет материальную основу воспроизводства рабочей силы. Пропорциональность или равновесие – это характеристика организационно управленческой стороны воспроизводственного процесса, включая систему образования и подготовки квалифицированной рабочей силы. При капитализме эта миссия возлагается на конкуренцию и рыночные цены. Однако, как показывает опыт, без сознательного и целенаправленного регулирования пропорций в воспроизводственном механизме равновесие не достижимо.

Теория теорией, а длительная практика буржуазных государств говорит о том, что крупные макроэкономические пропорции крупными корпорациями и буржуазными государствами, в отличие от современной России всё-таки тщательно отслеживаются и регулируются как в производстве, так и в подготовке кадров. Это относится к энергетике, железнодорожному, автомобильному и авиационному транспорту, к обеспечению стран основными видами сырья, ВПК и т. д. Идёт планомерный процесс подготовки квалифицированной рабочей силы, хотя практика в различных странах неодинакова. В Японии подготовка квалифицированной рабочей силы взята под строгий государственный контроль и фактически напоминает систему планирования в СССР. В европейских странах картина исключительно разнообразна – от планирования подготовки кадров в Швеции, Финляндии и Норвегии, до саморегулирования процессов в обеспечении рабочей силой экономики в Англии. В США под контроль государства в подготовке специалистов попали фундаментальная наука, космос, ВПК, самолётостроение, энергетика, отдельные отрасли медицины, генная инженерия и др.

Общей тенденцией в мире является активное вмешательство государства в процессы подготовки специалистов для различных сфер общества. И это естественные решения, т. к. всё новое в экономике и социальной сфере делают хорошо подготовленные специалисты. Частный капитал сформировался и привык функционировать на подготовленном для него человеческом материале, но он вынужден делать стратегические развороты. Лозунг И.В. Сталина, – «кадры решают всё!»– приемлем для всех времён и народов.

Хорошо известный и покойный ныне А. Панарин в книге «Правда железного занавеса» писал, что товары и услуги производят не столько на предприятиях, сколько с помощью науки, воспитания детей, образования, медицины, хорошей организации досуга и т. п. Непосредственное производство – это лишь конечный продукт социокультурной системы. Путь в космос Советский Союз начинал с той семьи, той деревни, той школы, где родился, жил и учился будущий генеральный конструктор космических кораблей С.П. Королев. После многолетней работы специально созданной комиссии Конгрессом США, призванной изучить причины отставания от СССР в освоении космоса, председатель комиссии в докладе конгрессменам заявил, что космические корабли в СССР запускает сельская учительница из села Ивановка. Всем понятно, что хотел сказать докладчик. Если деградирует социокультурная система, работающая на качество человеческого материала, – деградирует и экономика. Вне хорошо финансируемой и успешно развитой социокультурной системы, человек вынужден опускаться с уровня «хомо сапиенс» до уровня «хомо хабилис» или бомжей по-российски.

После банальной сентенции, не предполагающей никаких теоретических обобщений для признания её правильности, следует сказать, что весьма странными выглядят действия «реформаторов» российского общества в последние десятилетия. Хорошо известен крылатый лозунг В.И. Ленина – «коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Российская буржуазия не без помощи законодательной и исполнительной власти этот лозунг переиначила. Он вынесен в подзаголовок настоящего параграфа учебного пособия. В России и на территории СНГ похоронен уникальный исторический опыт формирования человеческого фактора в советском обществе. Можно слышать сожаления о нехватке квалифицированных рабочих и молодых учёных, техников и инженеров и технологов, учителей, культработников, библиотекарей, и т. д. А откуда же они могли появиться, если система подготовки кадров полностью уничтожена и этот процесс отпущен в лоно стихии и отдан на откуп «невидимой руке»?

Если внимательно присмотреться к постоянным действиям «реформаторов» в части обеспечения экономики рабочей силой, то следует признать, что какой-то теорией они всё-таки руководствовались. На вооружение была взята неоклассическая теория саморегулирования рынка рабочей силы при помощи заработной платы. По сути дела формирование человеческого фактора общественного производства в России стало полностью зависеть от прихоти предпринимателей. В середине 90-х гг. XX в. в момент массовых невыплат заработной платы классическими стали высказывания бывшего министра финансов РФ профессора А.Я. Лившица. Возмущаясь массовыми невыплатами заработной платы, он изрёк: «Платить надо, господа!» Он обратился к предпринимателям с вопросом: «Почему не платите заработную плату, когда на ваших счетах есть достаточные для этого средства в рублях или валюте?»

Ответ был поразителен и войдёт в историю капиталистической России чёрным пятном на челе буржуазии: «Пусть ищут другую работу, если не хотят иметь эту». А где её искать, если не у тех же «новых русских».

Такова моральная и правовая стороны российских буржуазных реформ – капитализм понимается как свобода произвола над человеком труда. В эти дни в обществе обсуждается заявление никелевого короля и олигарха М. Прохорова, который потребовал принять такие законы, которые позволили бы иметь 60-часовую рабочую неделю и увольнять наёмных работников без всяких объяснений. О каком же планомерном воспроизводстве человеческого фактора можно вести речь при таком понимании проблемы!

Эффективность человеческого фактора и его производительная сила определяется не только материальной необходимостью трудиться, уровнем образования, профессиональной подготовленностью, физической культурой и здоровьем нации, но и духовностью и мотивацией к труду.

Духовность раскрывается в таком качестве трудящихся, как осознание традиций нации и в руководстве в процессе труда такими чувствами и эмоциями, как состязательность, энтузиазм, патриотизм и т. п. Мотивация к напряжённому труду напрямую связана с пониманием и стремлением реализовать главную цель в общественном прогрессе, осознанием необходимости и полезности труда на себя, свою семью и своё общество.

Идеологи буржуазной России буквально терроризируют поколение советских людей по поводу того, что они верили в коммунистические идеалы и испытывали чувства энтузиазма и патриотизма при обустройстве социалистического общества. Эти идеалы, действительно, во многом были утопичны и не могли быть реализованы в сроки, определяемые коммунистической партией. Но идеалы были и на практике становились мощным стимулом развития великой страны. А что мы имеем в буржуазной России? Какие идеалы появились взамен коммунистическим? Какие цели должны увлечь широкие трудящиеся массы? На кого они приглашаются работать?

Ответы на эти вопросы повисают в воздухе. А если ответы существуют, то они не станут всеобщей движущей силой для развития экономики и державы в целом. Кому захочется с энтузиазмом «вкалывать» на владельцев миллиардных и миллионных состояний, переместивших эти состояния в десятки зарубежных стран? В современной России единственным средством мотивации к труду стала нужда в добывании средств физического выживания. Так большинство народа живет более двадцати лет. Лозунг буржуазных пропагандистов и «реформаторов» о достойной жизни для широких трудящихся масс в будущем ещё более утопичны и несбыточны, чем коммунистические лозунги. Об этом свидетельствует четырёхсотлетняя история капитализма.

Отсутствие всякой мотивации у широких слоёв трудящихся и волчья страсть к наживе у очень узкого круга нуворишей подталкивают страну к катастрофе. Катастрофа обусловливается беспрецедентной в истории человечества криминализацией общества, лишающей экономику России всякой мотивации к труду и всяческих стимулов к прогрессу общества.

Криминализация российского общества быстрыми темпами началась сразу же после буржуазной революции и старта приватизации государственной и кооперативной собственности, а также собственности общественных организаций. Причины коррупции и преступности обычно сводят к бытовым и человеческим отношениям. Такая позиция является ошибочной. Коррупция и другие формы преступности имеют исключительно экономические и социальные корни. Люди преступниками не рождаются. Таковыми их делают социум и, прежде всего, складывающиеся в обществе экономические отношения.

В этой части изложения учебного материала нас интересует не преступность как таковая, а каким образом разгул преступности в России сказывается на производительной силе человеческого фактора и утрате обществом духовного и материального потенциала. Одно дело, когда преступник выкрал из кармана потерпевшего несколько рублей, и другое дело, когда криминогенная атмосфера в обществе полностью подрывает стимулы к производительному труду и позволяет криминалитету растрачивать воссозданные трудом людей ценности на триллионы рублей.

Преступность в Российской Федерации – это отнюдь не только «мафиози», «банды» и «террористы», а кланово-корпоративная система, охватывающая несколько уровней общества. В тот момент, когда пишутся эти строки, в федеральных судах Москвы провозглашаются два приговора – один сенатору Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, другой – некогда известному на весь мир олигарху. Одновременно все силы прокуратуры, Следственного комитета и полиции РФ брошены на расследование убийства членов двух семей в станице Кущёвской Краснодарского края. В эти же часы в Санкт-Петербурге объявлено, что двое преступников из автоматов расстреляли инкассаторов и завладели многомиллионной суммой денег.

Эти события только одного дня в столичных городах говорят о многом. Такая ситуация не является случайным совпадением событий. Это – повседневное течение жизни в обществе в современной России.

Они отражают соответствующие уровни преступности кланово-корпоративной системы России.

В условиях тотальной преступности человеческий фактор не имеет возможности эффективно функционировать и быть основой развития общественного производства. Успехи в экономическом и социальном развитии страны зависят, прежде всего, от управленческих решений представительной, исполнительной и законодательной власти на трёх её уровнях – федеральном, региональном и муниципальном. Однако именно с уровня власти начинается разгул преступности в современной России. Совершенно очевидно, что представителям властных структур не до разработки эффективных методов управления экономикой и социальной сферой. Их главной заботой на протяжении более чем тридцати лет остаётся капитализация своих полномочий. Это осуществляется в виде приобретения акций и учредительства предприятий для ближайших родственников, приобретения шикарных автомобилей и дорогостоящей недвижимости за рубежом и на территории России, обучения своих детей в престижных вузах США, Англии, Франции, Швейцарии и других странах, накопления долларовых вкладов в американских и швейцарских банках. С позиций экономики всё это означает конвертирование властных полномочий в собственность.

Конвертирование власти в собственность началась в период так называемой перестройки в СССР и приобрела ускоренный темп в 90-е гг. XX в. с началом приватизации. За бесценок, в противоречие рыночным законам спроса и предложения, в нарушение действовавших в то время Конституций СССР и РСФСР и последующих федеральных законов новой России триллионная собственность была разграблена очень узким кругом лиц. По существу, это было массовое хищение собственности у народа путём узаконенного мошенничества.

В этом месте учебного курса автор единственный раз «злоупотребит» полномочиями депутата Государственной Думы ФС РФ второго созыва (1995–2000 гг.) и раскроет некоторые «секреты» приватизации в Российской Федерации. Молодёжи очень важно знать, откуда и как зарождался капитализм. Автору пришлось в Государственной Думе работать в «Комиссии по проверке итогов приватизации и изучению её негативных последствий», и поэтому располагает богатым материалом о ходе приватизации. Затронем всего один аспект, но чрезвычайно показательный.

В самом начале процесса приватизации (1992 г.), который не останавливается до сих пор и охватил уже предприятия и организации ВПК, космического Агентства и финансовых активов государства, по приглашению ведомства господина Чубайса в Россию прибыли около двухсот иностранных консультантов, в основном из США. Среди них были профессора вузов, а также кадровый сотрудник ЦРУ США Бойл, кадровые разведчики Христофер, Шаробель, Аккерман, Фишер, Хиктон, Камински, Уилсон, Бокая, Брус, Уатмен и другие. Некоторые «гости» работали в Государственном Комитете по имуществу (ГКИ) в качестве штатных сотрудников. Вся работа оплачивалась специально созданным для этого Российским центром приватизации во главе с обладателем израильского паспорта М. Бойко. Российскому центру приватизации финансовые ресурсы были выделены Конгрессом США, часть которых разворовали американские же специалисты и которые впоследствии за это были осуждены.

В России до сих пор главным приватизатором называют господина Чубайса. Однако приватизацию проводил не он. Его фигура была марионеточной, а в вопросах приватизации бывший старший научный сотрудник мало что понимал, кроме желания «вбить последний гвоздь в гроб погребаемого коммунизма». Профессор университета им. Дж. Вашингтона в США Питер Радвей впоследствии признался, что «именно иностранные консультанты явились идеологами ускоренной приватизации: продавать как можно быстрее и больше госсобственности, и продавать в первую очередь лучшие предприятия». Мы ещё добавили бы к этим словам – продавать, продавать и продавать как можно больше за бесценок. Крупные предприятия и производственные объединения продавались за «откаты» чиновникам по цене, равной цене автомобиля «Жигули» или за «ваучеры», скупленные у алкоголиков. Приватизаторы впадали в состояние психического расстройства. Такое же состояние передавалось покупателям имущества. Нувориши боялись опоздать к расхищению народного добра. Общество напоминало психиатрическую больницу. Пациентов вы имеете честь наблюдать и сейчас. Живут они с семьями в основном за рубежами нашей многострадальной Родины. Бояться уголовной ответственности за содеянное.

Приказом № 141 по государственному Комитету по имуществу (ГКИ) господин Чубайс назначил своим заместителем и начальником отдела иностранной технической помощи и экспертизы гражданина США, кадрового сотрудника ЦРУ Джонотана Хея. Таким образом, первыми, кто начал крушить огромную советскую экономику, были американцы. По сути дела, козлов запустили в огород с капустой. Разрушали нашу страну американские разведчики и контрразведчики. Делали они это по праву победителей в «холодной войне», воспользовавшись антикоммунистической озлобленностью и экономической безграмотностью «реформаторов».

У читателей может возникнуть вопрос, а куда же смотрела высшая власть? Всё дело в том, что у нации в то время не было народной власти, хотя в новой Конституции она провозглашалась. Страной правили нувориши, подобные господину Чубайсу. Высшая власть была вручена озлобленному больному алкоголизмом президенту – Б.Н. Ельцину. Молодым людям всё это необходимо знать, чтобы дать оценку законодательной, экономической, политической и идеологической основе, на которой развивается капитализм в современной России. Основа эта абсолютно гнилая. Оздоровить её невозможно. Её необходимо заменить. Как это сделать? Думайте сами!

Собственность досталась отдельным представителям партийной, комсомольской и государственной номенклатуры, директорскому корпусу бывшей советской экономики, кооператорам, золотовалютчикам и теневикам. Эти же лица, используя массовые невыплаты заработной платы и пенсий, в течение 2–3 лет изъяли за бесценок приватизационные чеки у населения и направили их на скупку акций крупных предприятий. При приватизации металлургических, машиностроительных, химических предприятий на Урале и в Сибири ваучеры на места аукционов и конкурсов из Москвы доставлялись чемоданами.

Чиновников всегда много. Но с начала так называемых реформ их стало в несколько раз больше. Эта кланово-корпоративная структура включает три или даже четыре этажа кланов: от правительственных структур в Москве и до областей, городов, районов, сёл и деревень. По заключению специалистов, преступная армия чиновников включает в себя от 5 до 15 % населения в зависимости от криминализации региона. Многие из них остались и остаются до сих пор без собственности. На фоне непрекращающихся разделов и переделов ранее созданного советским народом богатства это их удручает и чрезвычайно раздражает. Чтобы попасть в число субъектов приватизации, чиновники всех у ровней, начиная с министров Правительства РФ, милиционеров, прокуроров, судей и заканчивая работниками муниципалитетов, открыли торговлю своими полномочиями. Этот процесс называется коррупцией. Она тотальная, неудержимая и остановить её в пределах избранной парадигмы на всеобщую приватизацию и коммерциализацию невозможно даже самыми жестокими наказаниями. Надо менять социально-экономическую систему и основополагающие ценности в устройстве и развитии общества.

В международный день борьбы с коррупцией 9 декабря 2010 г. Следственный комитет России опубликовал чудовищные данные. В 2010 г. за совершение только коррупционных преступлений к уголовной ответственности привлечено 214 депутатов органов местного самоуправления, 217 должностных лиц исполнительной власти, 11 депутатов законодательных органов власти субъектов Федерации, 8 членов избирательных комиссий, один депутат Госдумы Федерального Собрания РФ. Но в докладе не названа основная масса коррупционеров – это служащие в МВД, Министерстве обороны, работники прокуратуры, судьи, члены и работники Правительства. Их число, судя по текущей прессе, было бы более впечатляющее.

Основная причина коррупции не в умах и поступках чиновников, а в фундаментальных устоях буржуазного общества. Когда основополагающим принципом жизни людей становится принцип наживы, то люди с неизбежностью выбирают путь самого доступного и самого лёгкого обогащения. Страсть наживы начинает доминировать над всеми духовными и нравственными ценностями. Задача властных структур и, прежде всего высших чинов в том и заключается, чтобы переориентировать общество с разрушительных принципов на созидательные стимулы. Однако в России от высшей власти мы только и слышим: «Обогащайтесь! Обогащайтесь! Обогащайтесь!» Эти лозунги происходят от идеологии капиталистического «экономического человека». Без соответствующей теории лозунги не возникают.

Теоретически объяснение слияния власти и бизнеса в единое целое заключается в том, что в процессе приватизации и строительства капитализма стёрлись границы между властью и собственностью. Для российского чиновника обладание властью означает доступ к собственности, а обладание собственностью «приватизаторами» даёт им власть над обществом и теми же чиновниками. Властные структуры и собственники слились в преступном экстазе. Выражение о преступном экстазе позаимствовано у В.В. Путина.

Под пресс чиновничьего произвола попало, прежде всего, малое и среднее предпринимательство. Российская власть преподносит нарождающейся мелкой буржуазии два урока. Во-первых, власть, действуя исключительно преступными методами, показывает своим примером, каким образом, нарушая всякие законы, установленные правила и обычаи, можно быстро накапливать капиталы. Во-вторых, власть демонстрирует свою силу и надобность перед держателями капитала. Без такой демонстрации капитал не стал бы делиться с чиновниками собственностью. Лозунги со стороны законодательной и исполнительной власти о защите интересов народа произносятся лишь в целях пиара.

Российская буржуазия образует свой кланово-корпоративный уровень преступности. По заключению специалистов, на этом уровне существует большое количество кланов и несколько уровней криминалитета. Здесь речь идёт о нефтяниках и газовиках, металлургах и алюминщиках, золотодобытчиках и контролёрах алкоголя, о перекупщиках зерна и оптовиках и т. д. Что касается уровней, то их в основном три:

1) олигархи, банкиры и крупные капиталисты;

2) средняя буржуазия;

3) малые предприниматели.

С олигархами и банкирами, как говорят в народе, всё было ясно с самого начала. «Реформаторам» России нужны были крупные капиталисты, имеющие возможность соперничать по величине капиталов с крупным капиталом Европы и США. Власть им позволяла всё. Они организовывали банки и финансовые пирамиды, скупали за бесценок комбинаты, тресты и нефтепромыслы, прибирали к рукам вовлечённые в хозяйственный оборот в советское время природные ресурсы. Им разрешали использовать на цели обогащения природную ренту и приватизировать целые отрасли. Они вывозили за рубеж без пошлин или по заниженной пошлине минеральное сырьё и перегоняли прибыль предприятий в личные доходы. Они сами себе назначали зарплату в десятках и даже сотнях миллионов долларов. Они устраивали «куршавели» и скупали острова и старинные замки в европейских странах. Они могли диктовать содержание законов, принимаемых Федеральным Собранием и др. Бесконтрольность развращает. Нажитые капиталы не могли быть и не стали результатом предпринимательского таланта нуворишей. Это – результат совместных преступлений перед народом и государством представителей властных структур и олигархов. В истории человечества не было ни одного случая, чтобы миллиардные состояния наживались в течение 3–4-х лет. Добросовестным трудом и честным путём это сделать просто невозможно.

Этих людей называют «капитанами» экономики. Именно они призваны организовать эффективное функционирование человеческого фактора в важнейших отраслях общественного производства. Разве они выполнили эту миссию? Их волновал всего лишь один вопрос – кто больше сворует и опередит в процессе капитализации конкурентов и больше перекачает богатства за рубеж.

Иначе обстояло дело со средним и малым капиталом. Предпринимателям часть прибыли пришлось отдавать в виде взяток чиновникам многочисленных властных, правоохранительных, контролирующих и надзорных органов. Само по себе это было уже преступлением с обеих сторон. В сочетании с жаждой скорого обогащения, взятки чиновникам толкнули предпринимателей и коммерсантов на путь совершения других экономических и уголовных преступлений. Жажда обогащения и преступления «ходят» парой.

Но эти обстоятельства не стали основополагающими в криминализации бизнеса. Таковой стала радикальная реформа бывшей огромной экономики, ориентированной при реформировании на криминалитет. К началу реформ советский криминалитет был единственной частью общества, уже имевший необходимый капитал и способный преступным путём быстро накапливать капиталы. Сами реформы были противозаконны и преступны. Буржуазная элита формировалась из наиболее энергичных и «нравственно свободных» от моральных ограничений слоёв населения: комсомольских активистов, беззастенчивых кооператоров, молодых бандитов, изысканных мошенников, квартирных воров и т. п. В результате так называемых реформ мы имеем чудовищное сочетание теневой и открытой экономики, смешение «серых», «чёрных» и «белых» схем хозяйствования. На этой почве в обществе сформировалось бесчисленное количество преступных кланов, групп и группировок по региональным, местным, профессиональным и видовым признакам. Эти кланы и группы подчинили себе или вовлекли в преступную деятельность представителей исполнительной власти, депутатов, работников правоохранительных, судебных, налоговых органов. Мизерная зарплата служителей закона буквально толкала их в объятия преступного бизнеса. Степень и объёмы криминализации прямо пропорциональны как по глубине криминализации, так и продолжительности приватизации и коммерциализации экономики и социальной сферы. Российское общество в криминализации давно уже перешагнуло точку невозврата. Какие бы законы не принимались, какие бы жёсткие заявления высшим руководством страны не делались, криминализация общества будет определяться своими внутренними законами. Этот айсберг отделился и от власти, и от капитала. Вопрос только один – потопит ли он окончательно Россию или найдутся в России такие силы, которые разобьют айсберг коррупции и преступности.

Буржуазный переворот в конце 80-х гг. осуществлялся под лозунгом борьбы с коррупцией и произволом партгосноменклатуры. Теперь этот лозунг провозглашается вновь. Но звучит он из США и Великобритании. Мир убеждают в том, что Россия погрязла в тотальной коррупции и уголовной преступности. Поводов для такого вывода вполне достаточно. Но необходимо чётко понимать, с какой целью это делают зарубежные доброхоты. А делается это с целью дальнейшей либерализации экономики, создания максимально благоприятных условий для сепаратизации целого ряда регионов Российской Федерации, развала единого государства и в конечном итоге свободного доступа к российским природным ресурсам.

Сама российская власть демонстрирует якобы страстное желание бороться с коррупцией и преступностью в бизнесе. Однако реальных дел в законодательстве и кадровой политике не предпринимается. Коррупция глубоко проникла в само Правительство РФ. Рыба всегда гниёт с головы, то есть с президентского и правительственного уровня. Осуждено за взятки и мошенничество несколько крупных правительственных чиновников.

В тот момент, когда пишутся эти строки, под следствием находятся два министра, назначаемых Президентом РФ. О декларативности заявлений о борьбе с коррупцией свидетельствует тот факт, что российские власти отказываются ратифицироать 20-ю статью Конвенции ООН о борьбе с коррупцией. В эти дни студенты МГУ им. М.В. Ломоносова и студенты РАНХ через Интернет собрали 115 тысяч подписей под обращением к Президенту, Госдуме и Совету Федерации ФС РФ ратифицировать этот важный международный документ, нацеленный на борьбу с коррупцией. Для вас, молодые люди, это конкретный пример вашего участия в решении государственных дел. Высшие российские чиновники не ратифицируют Конвенцию ООН только потому, что бояться подпасть под её действие. Других объяснений нет.

Следует заметить, что западное общество не менее мафиозное и коррумпированное, чем российское, но оно является таковым в основном «наверху». Все остальные приучены жить по закону. В России «верхи», срединный уровень и «низы» пока до конца не разделились, хотя массовой социальной ротации, как в 90-е гг. уже нет. Теперь обыкновенный бандит сенатором стать уже не может. Взятки за место в Совете Федерации сменились на членство в управляющей партии и приближённостью к командам Президента и Правительства Российской Федерации. А этот барьер для криминала оказался более сложным. Но это, скорее всего, дело времени. В Государственную Думу РФ криминал проникает совершенно свободно. По министрам Правительства возбуждаются уголовные дела.

Преступность в среднем и малом бизнесе опустошает кошельки россиян и губит их здоровье. Проблема эта имеет исключительно экономические корни. С одной стороны, бизнес бесконтрольно взвинчивает цены, с другой – населению сбывается вредная для здоровья продукция. Высшая власть вместо того, чтобы ужесточить нормы ГОСТа, заменила их на так называемые технические условия, которые предприниматели и коммерсанты разрабатывают сами для себя. Конкретные примеры преступлений коммерции перед российским народом в учебном курсе уже характеризовались в соответствующей теме. Для российского бизнеса народ не народ, и не источник власти, а «потребитель» и отношение к нему исключительно потребительское.

Криминалом пронизаны все сферы общества, включая пенсионное и социальное обеспечение, социальное страхование и здравоохранение, высшее образование и культуру, Армию и Флот, эстраду и спорт, и даже церковь. Церковь получает от криминалитета свою долю в виде новых церквей, часовен, ремонта храмовых комплексов, дарований и т. п. Духовные иерархи бандитам в ответ на «богочестие» отпускают грехи, а иногда посвящают в духовный сан. Иуды России справляют тризну и церковь с ними заодно. Печально, но факт.

Поведение человека вообще и человека как рабочей силы, в частности, практически полностью зависит от состояния общественных отношений и, прежде всего от морально-нравственного климата и материального положения. Удар «реформаторов» по сознанию советских людей не мог остаться без последствий. Тяжёлая психологическая травма сначала породила у трудящихся оцепенение, потом изумление, а потом угрюмую злобу и ненависть обманутого народа. Чувство обобранности, обездоленности, отсутствия великой цели и спасительной работы обусловили многочисленные суициды и всплеск небывалой в истории России преступности среди простого населения. Развал существовавшей в советское время системы всеобщей занятости вынудил многомиллионную армию молодых людей, «крутых» мужчин и граждан из СНГ встать на путь добывания средств к жизни преступным путём. Это – киллерство и массовые убийства, торговля людьми и торговля оружием, ограбление банков и сбор дани с предпринимателей, разграбление природных ресурсов и подпольное производство товаров и продуктов, изготовление фальсифицированного лекарства и продажа наркотиков, различные виды мошенничества и сбыт автотранспорта, квартирные и карманные кражи и т. д., и т. п. На большинство перечисленных преступлений правоохранительные и судебные органы не реагируют или не имеют возможности реагировать. Поэтому преступный мир выделился в своеобразный архипелаг – часть общества, только без ГУЛага, как это было в годы Советской власти. Архипелаг формируется и живёт по своим собственным законам, совершенно неподконтрольным действующей власти.

В ходе продолжающихся реформ уничтожается силовой потенциал государств (армия и МВД). Это породило легальные и нелегальные ЧОПы, банды и рейдерство. У членов этих преступных организаций имеется оружие, которое расползается по России и всему миру. Уголовная преступность слилась с бизнесом, исполнительной и законодательной властью. Криминалитет накрыл всю страну сетью своих собственных структур, состоящих из банд, преступных групп и группировок, «красных бригад» и кланов. В архипелаге действуют законы «разделения труда» по видам преступлений и территориям. Законы разделения труда, сформулированные А. Смитом, действуют и на этом социальном пространстве. Если капиталистическая конкуренция опасна банкротством и потерей работы, то нарушение законов «разделения труда» в преступном архипелаге грозит потерей жизни. Стране стали известны сотни, если не тысячи различных банд и преступных группировок. В учебном курсе их перечислять бессмысленно. Следует лишь задуматься, а каковы причины этой раковой опухоли на живом организме буржуазного общества, сопровождающей это общество на протяжении всей его истории. Сколько не говорили бы о «плохом социализме» в СССР, однако такого разгула преступности никогда не было. Во времена Дзержинского в центре России насчитывалось всего 3–4 банды, которые в течение 2–3-х лет были ликвидированы рабоче-крестьянской милицией, состоящей из нескольких десятков сотрудников уголовного розыска. В наши дни борьбу с преступностью ведёт полиция, превышающая по численности Вооружённые Силы страны.

Помимо традиционных противоречий, характерных буржуазному обществу, в частности между трудом и капиталом, роскошью немногих и нищетой большинства, криминалитет породил дополнительную систему противоречий – противоречия между деградирующим по сравнению с социализмом буржуазным обществом и кланово-корпоративными структурами. Криминал в обществе занял определяющее место и представляет серьёзную опасность для национальной безопасности страны. Это осознают и говорят об этом высшие должностные лица государства. Трагедия российского народа в том, что «реформаторы» общества не видят или не хотят видеть истинные причины разразившейся катастрофы. А коренные причины в избранном курсе на обуржуазивание российского общества. Как говорится, ни прибавить, ни убавить. На вопрос, а что же делать, должен ответить сам источник власти – российский народ.

Сколько бы красивых слов не говорили о том, что развитие экономики якобы полностью зависит от олигархата и предпринимателей, решающей производительной силой остаётся совокупный работник или человеческий фактор общественного производства. Разрушение сфер образования, науки и подготовки квалифицированной рабочей силы, разрастание криминалитета и выбытия из производства многомиллионной армии работников, потеря мотивации в труде привели к резкому снижению производительной силы совокупной рабочей силы российского общества.

Структура человеческого фактора претерпела деформации явно в худшую сторону. Из производительного класса практически поголовно выпали крупные, средние и частично мелкие собственники в материальном производстве, торговле и сфере услуг. В большей части это мужчины. Эти люди сняли с себя управленческие функции, передоверив их наёмным менеджерам, и осуществляют надзор за собственностью, решают проблемы взаимодействия с коррупционной властью, организовывают «чёрные», «серые» и прочие полулегальные и нелегальные схемы хозяйствования и прожигают жизнь в казино, на заморских летних и зимних курортах и в своих зарубежных дворцах и коттеджах. По нашим оценкам, из общественного производства по этим причинам в различных регионах России выбыло от 5 до 15 % бывшего производительного класса.

Криминалитет отвлёк от общественно полезного труда, по оценкам МВД, также от 5 до 15 % экономически активной части населения.

Введение частной собственности и всплеск преступности повлекли за собой неимоверное разрастание охранных служб. Охраняют в три смены каждую дверь в магазинах, офисах, в банках, в органах власти, в судах, школах, в детских садах и т. п. Охраняют также бизнесменов, депутатов, чиновников, судей, артистов, членов семей указанных VIP-персон и т. д. Таким образом, армия потребляющих людей, но ничего не производящих, удваивается и утраивается. Сокращение Армии не покрывает потребность в охранниках, надзирателях и хранителях тел частных собственников, «слуг народа» и звёзд поп-культуры.

Значительная часть трудоспособного населения отвлекается на обслуживание буржуазного класса, семей крупных чиновников и криминальных авторитетов, элитарной части творческой интеллигенции и иностранной буржуазии. Здесь речь идёт о воспитателях, репетиторах, дворниках, строителях, ремонтниках и т. п.

По нашим оценкам, в охранных структурах и на обслуживании состоятельного населения занято не менее 6 млн человек. Это наиболее трудоспособная часть трудящихся, удваивающая паразитизм господствующих классов. В итоге получается таким образом, что производительным трудом в обществе заниматься некому. По данным Росстата на одного занятого в экономике приходится более 20 иждивенцев. Здесь известная русская поговорка, – семеро с ложкой, а один с сошкой, – уже не характеризует трагичность ситуации с занятостью производительным трудом.

Такова количественная оценка производительной силы человеческого фактора в буржуазной России. А если ещё учесть, что организация труда и эффективность производства находятся, мягко говоря, не на должном уровне, то следует только сокрушаться по поводу дальнейших успехов в социально-экономическом развитии страны.

Надо отдать должное российским «реформаторам» в том, что они хорошо понимали ситуацию, ломая социально-классовую структуру общества, сложившуюся при социализме. У них были неплохие консультанты из советологических центров США.

Во-первых, в течение 5–7 лет, так называемых реформ, практически полностью был уничтожен рабочий класс. Экономика была разрушена, заработная плата не выплачивалась, трудовые коллективы «рассыпались», рабочие пополнили армию бомжей или ушли в «челноки». Часть рабочих направилась в охранные структуры или стали заниматься натуральным хозяйством. Квалифицированные рабочие и инженерно-технические работники уехали на заработки в Европу, США, Канаду, КНР, Индию, в Африканские государства и там остались навсегда.

Во-вторых, сокрушительный удар был нанесён по научному потенциалу страны. Научные кадры в лице докторов и кандидатов наук, конструкторов и специалистов по различным направлениям научных исследований выехали в зарубежные страны. Они были вынуждены это сделать ввиду закрытия многих тысяч научно-исследовательских институтов, прекращения научных исследований и нищенской оплаты труда. Сейчас эту армию учёных и специалистов определяют в количестве двух-трёх миллионов человек.

В-третьих, крестьяне колхозов и совхозов, ставшие в советское время практически рабочим классом, были лишены работы и перешли в режим существования за счёт подсобных хозяйств. Земельные наделы, полученные после раздела земли, были проданы, а денежные средства истрачены на приобретение предметов домашнего обихода или на обучение детей. Значительная часть сельского населения стала беспробудно пьянствовать и страдать от различных заболеваний.

В-четвёртых, интенсивно ухудшалась квалификация работников сфер образования и здравоохранения. Это было связано с вымыванием из этих сфер квалифицированных специалистов из-за нищенской заработной платы.

Наиболее тяжелые последствия от неконтролируемых изменений в человеческом факторе нас ожидают в будущем. Это связано со следующими обстоятельствами. Эффективно функционирующей экономике, сферам здравоохранения, образования, науки и культуры всегда требуется строго определённое количество квалифицированной рабочей силы по профессиям, специальностям и специализации.

Решению этих задач должны подчиняться все системы подготовки кадров для общественного производства. Однако, в современной России всё отпущено на самотёк. Система подготовки квалифицированной рабочей силы для экономики полностью разрушена. Новые собственники этим заниматься отказываются. В коммерческих и государственных вузах более 90 % студентов обучаются на экономистов, юристов, психологов и социологов. В некоторых вузах подготавливают хорошо востребованных специалистов по информационным технологиям. Нам грозит катастрофа в обеспечении экономики инженерами, технологами, конструкторами, электронщиками и другими производительными работниками. При этом речь идёт о хорошо подготовленных специалистах с учётом последних достижений в науке и технике. Может случиться так, что новые технологии и научно-технические разработки появятся, но их некому будет использовать.

В России и СНГ хорошо известен опыт решения проблем подготовки квалифицированных кадров в Советском Союзе. Однако, «реформаторы» руководствуются эмоциями неприятия всего советского. Вот это-то может окончательно загубить экономику. Любая эффективная экономика сильна накоплением опыта. С «нуля» человечество начинало строить экономику только в первобытном обществе.

Молодым людям необходимо знать некогда лучшую в мире систему воспроизводства человеческого фактора. Безграмотность «реформаторов» и их идеологическая озлобленность против всего советского отойдут в прошлое, и общество постепенно вернётся к бесценному опыту советской системы. Тем более что весь мир плавно трансформирует свои образовательные системы и системы подготовки кадров по советскому образцу. В частности, сфера образования, в т. ч. профессионального, давно уже перестала быть коммерческой и постепенно переводится на бесплатные начала.

Советская система в 20-30-е гг. XX в. своё триумфальное шествие в экономике начинала не с экономики, а с начального, затем семилетнего, а потом уже всеобщего среднего образования. В эти годы одна треть скудного консолидированного бюджета СССР тратилась на воспитание детей, образование, подготовку кадров и науку. В короткое время государством были воссозданы такие мощные системы воспроизводства человеческого фактора общественного производства, как:

1) система образования от начального до высшего;

2) система профессионального образования, подготавливающая кадры для всех отраслей народного хозяйства;

3) система подготовки научных работников по всем направлениям науки, функционировавшая на базе высших учебных заведений, институтов АН Союза ССР и многочисленных отраслевых научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро, исследовательских центров и лабораторий.

Новая в истории человечества система образования и науки создавалась при тщательном учёте достижений в науке и технике в царской империи и в мире в целом. Молодые советские учёные на последние золотые запасы новой власти отправлялись в Европу в лучшие научные центры и вкрапляли бесценный опыт Запада в научно-образовательную систему СССР. Это продолжалось до тех пор, пока советская наука и система образования не вырвалась вперёд.

В наши дни эти системы воспринимаются как сказка о трёх богатырях. Советская система решала несколько исторических задач, в том числе такие, как:

1) преобразовала в 30-е гг. аграрную Россию во вторую индустриальную державу;

2) разгромила фашизм и освободила весь мир от коричневой чумы;

3) дважды за 50 лет восстановила полностью разрушенную экономику после мировых войн;

4) воссоздала ядерный потенциал страны и спасла её от уничтожения со стороны ядерной сверхдержавы;

5) опередила эту же сверхдержаву как минимум на 20 лет в освоении космического пространства;

6) воссоздала мощный оборонительный щит, гарантирующий абсолютную безопасность страны на многие десятилетия вперёд;

7) выдержала более высокие темпы развития социалистической экономики в сравнении с капиталистической;

8) повысила жизненный уровень населения СССР после Второй мировой войны в несколько раз. Осуществлено всё это было образованными и профессионально подготовленными советскими людьми.

В общефилософском аспекте о советской системе речь надо вести не утилитарно, как о подготовке кадров, а как о воспроизведении небывалого в истории человечества феномена нового духовного производства и нового образа жизни. Не случайно, что большинство стран мира постепенно приближаются к этой системе и этому образу жизни. В нашей стране, с конца XX в. всё наоборот. По всей видимости, нынешние власти и собственники вещественного фактора своим корыстным мышлением не в состоянии осмыслить достижения и историческое значение для человечества опыта советской цивилизации. Частный интерес, животная страсть наживы и идеологические амбиции политиков, как разновидности раковой опухоли, угнетают разум. Как долго продлится эта темная полоса в истории России, будет зависеть от молодого поколения страны и знания этим поколением истории своей страны.

Если у читателя возникнет вопрос, в соответствии с какой теорией осуществлялось воспроизводство человеческого фактора в советской экономике, то на это следует заметить следующее. Теоретики на Западе никогда, не интересовались всерьёз какой-либо теорией об обществе в России и, уж тем более, в СССР. Если и возникал интерес, то только в целях пропаганды и идеологии. Именно таков уровень культуры западных обществоведов. Между тем, экономическая теория в советское время имела значительные успехи в своём развитии. Напоминаем, что в одной из первых тем в учебном курсе об этом говорилось более подробно.

Открытием советской экономической теории было фундаментальное обоснование действия закона планомерного пропорционального развития общественного производства. Это как раз то, о чём идёт речь в данной теме. Механизм действия закона сводится к возможности и необходимости развития экономики на принципах, противоположных законам «невидимой руки» рынка, экономической стихии и конкуренции во всех её видах.

Возможность для регулирования планомерного развития и достижения максимально эффективных результатов создаётся общенародной государственной собственностью на вещественный фактор производства. Никогда не следует упускать из внимания, что именно от отношений собственности в прямой зависимости находится хозяйственный механизм.

Необходимость достижения планомерности диктуется целями реальной пропорциональности и оптимальной эффективности в организации общественного производства для наиболее полного удовлетворения духовных и материальных потребностей трудящихся. Ещё раз напоминаем, что в силу действия объективных законов и в виду постоянного изменения пропорций в воспроизводственном процессе, достижение абсолютной планомерности невозможно. Но это не означает, что экономику не следует целенаправленно регулировать. Наоборот, эти обстоятельства обязывают государственные органы с максимальной ответственностью совершенствовать индикативное и директивное планирование.

По всей видимости, изложение успешного советского опыта планирования и воспроизводства человеческого фактора для «организаторов всех наших побед» станет гласом вопиющего в пустыне. Автор отдаёт себе отчёт именно в таких результатах. Однако нельзя обществу забывать прошлое. Кто забывает прошлое, тот не может иметь настоящего. Кто не имеет настоящего, тот лишен будущего. Молодым людям необходимо воспринимать эти слова как заповедь.

С первобытного общества и по сей день, человеческая цивилизация развивается спонтанно, подчиняясь законам стихии и неуправляемой конкуренции. На первых этапах истории человечества стихия полностью обусловливалась законами Природы. В значительной степени Природа и в наше время привносит элементы неопределённости. Однако стихийность, в особенности в экономике, в большей мере предопределяется господством частной собственности и конкуренцией.

С исторического момента возникновения государства при рабовладении начинается ограниченное регулирование социально-экономических процессов. Это позволяет в отдельных секторах экономики, а также между экономикой и социальной сферой достигать относительной пропорциональности. Естественно, такое регулирование пропорциональности не даёт и не может дать планомерности. Государственное регулирование и планирование с переменным успехом внедряется в течение всей истории капитализма. Особенно высокие темпы огосударствления отмечаются после Второй мировой войны.

Регулированием и планированием помимо буржуазного государства вынуждены заниматься корпорации и другие монополистические объединения. Собственно, иного пути развития нет и в помине. Однако, для общественного производства, раздираемого на части монополистической собственностью и конкуренцией, планомерность недостижима.

Вместе с тем, необходимо чётко видеть, что даже при капитализме элементы анархии и стихийности постепенно вытесняются. Не видеть этого может только слепой. И эта тенденция неодолима.

Большие возможности для планомерности появляются при социализме, где на смену частнокапиталистической собственности приходит общенародная собственность и формируется новая цель общественного производства – удовлетворение материальных и духовных потребностей трудящихся. Приход планомерности на смену стихийности коренным образом изменяет ход истории. Человечество из социального омута стихии перемещается в лоно регулируемого цивилизованного развития. Это – будущее человечества.

§ 3. Империализм – «отец», а частнокапиталистическая собственность – «мать» терроризма

Очень серьёзные деформации человеческого фактора и всего общественного производства в большинстве стран мира происходят под влиянием такого совершенно нового явления в последние десятилетия как терроризм. Терроризм на международной арене и внутри государств обусловливает изменение структуры экономики, перенацеливает развитие НТР, меняет занятость населения, влияет на валютные и биржевые курсы, диктует изменение социально-экономической политики государств и международной политики.

К сожалению, в практике борьбы с терроризмом как социальным явлением обнаружилось полное непонимание причин этого зловещего феномена, несущего в себе угрозу всему человечеству. Его возникновение связывается только с аномалиями в психике отдельных личностей, что категорически неверно. Терроризм – это экономическое, социальное, демографическое, идеологическое и религиозное явление одновременно. Поэтому его исследование необходимо начинать в общей экономической теории.

Совершенно неожиданным явлением стал терроризм в России. В советское время общество пребывало в состоянии полного спокойствия, умиротворённости и социального комфорта. «Реформаторы» ввергли всю территорию России в состояние гражданской войны и социального террора. В ответ на свои действия «реформаторы» получили «свою» порцию террористических актов, превратившихся на Юге страны в постоянную партизанскую войну. Совершенно очевидно, что терроризм, периодически проявляющийся на всей территории Российской Федерации, имеет глубокие экономические и социальные корни. народ таким варварским способом воюет с его Величеством капиталом и с послушной ему коррупционной властью. Проходить мимо этих социально-экономических явлений в экономической теории никак нельзя.

Юристы настаивают, что «наказание» определяет сознание и поступки людей. Экономисты-материалисты, наоборот, настаивают на том, что сознание определяется бытиём. Это и есть истина. Все социальные (общественные) процессы берут своё начало в материальном производстве. Человек мыслящий сформировался в процессе производительного труда, а его сознание с самого начала осмысленной деятельности находилось в зависимости от участия именно в производительном труде. Сознание становится активной производительной силой в производственном процессе. Лежащий на диване или под пальмами человек управлять синхрофазотроном или написать роман «Война и мир» не сможет.

Применительно к терроризму этот аксиоматичный тезис означает, что доминантные процессы, порождающие в сознании людей террористические устремления, возникают в экономике, в управлении экономикой, распределении созданного трудом богатства, в положении человека в социуме, социальной политике государства, идеологии господствующих в обществе классов и социальных групп и т. п. террористами люди не рождаются, террористами людей делает общество.

Терроризм – это исключительно внутренний «социальный продукт» буржуазного общества. В философии есть очень ёмкое по смысловому содержанию понятие – генезис. Оно отражает такие процессы и явления как зарождение, происхождение, возникновение, становление и в конечном итоге результат развития и качественного состояния процесса и явления. Генезис терроризма – это результат развития и чрезвычайного обострения противоречий буржуазного общества.

Начало данного состояния общества заложено в капитале. Капитал может функционировать только за счёт жесточайшей эксплуатации наёмного труда со всего мира. На этой основе возникает обширная система антагонистических противоречий, которые со стороны частных собственников разрешаются широким спектром методов насилия над многими людьми. Преумножение насилия глобальным капиталом порождает такую ситуацию, когда к методам насилия, копируя методы господствующего класса, начинают прибегать классы и социальные группы, подвергавшиеся насилию. начинает действовать принцип «око за око».

Буржуазное общество, погружаясь в систему неразрешимых противоречий, начинает воспроизводить социальные механизмы самоуничтожения. Таких механизмов человечество «изобрело» достаточное количество, и терроризм не является исключением. Об этом свидетельствуют постоянные локальные, мировые и гражданские войны, применение или угрозы применения ядерного оружия, экономические и политические блокады, лишение населения целых стран и отдельных социальных групп доступа к лекарствам, преднамеренная организация голода и т. д. чем же отличаются эти методы терроризма от терроризма, осуждаемого, господствующими классами? Господа, проясните ситуацию! Эти изломы в человеческой цивилизации в большей мере порождены частной собственностью и империалистической политикой капиталистических держав.

Всё сказанное о материальных и социальных корнях терроризма свидетельствует только об одном, – причины терроризма человечество должно усматривать в самом себе и меньше апеллировать к патологии личности. Это не оправдание террористов, а констатация жестокого факта для господствующих классов и управляющих VIP-персон. До тех пор, пока человечество критически не посмотрит на самоё себя и не назовёт истинные причины терроризма, этот социальный нарыв будет отвоёвывать себе всё большее и большее пространство.

В повестке дня самыми актуальными являются вопросы о том, какие социально-экономические субъекты порождают причины терроризма и какие субъекты в первую очередь должны осознать и устранить эти причины. Сами террористы такими возможностями не располагают, поскольку являются своеобразными жертвами трагических условий жизни. В их зависимости находится желание или, наоборот, нежелание преодолеть в своём сознании и в своих действиях террористические устремления.

Терроризм стал массовым и потому является сфокусированным социальным выбросом комплекса противоречий, неразрешимых иным путём, кроме террора. С древних времён социальные, межэтнические, классовые, межгосударственные, идеологические и религиозные противоречия разрешались через народные восстания, агрессивные войны и социальные революции. В наше время это – холодные войны и массовые протесты, марши «несогласных» и антиглобалистское движение, уличные бои и погромы и т. п. Неорганизованные и индивидуальные протесты часто принимают форму голодовок, суицидов, актов самосожжения, ухода от общества в ряды пауперов (бомжей) и в монастыри. XX век породил новую антисоциальную и по своей сути преступную против всего человечества форму протеста – терроризм. На международном уровне терроризм рассматривается как начало третьей империалистической мировой войны. И такая оценка не является преувеличенной.

Методология научного анализа обязывает исследователя ответить на три вопроса:

1) кто является субъектом террора;

2) каков объект террористических актов;

3) какими интересами руководствуются субъекты террора.

Только такой подход может спасти от пустых словопрений о терроризме.

Современный терроризм имеет два уровня проявления – международный и национальный. В зависимости от этого будут разными причины терроризма, а также субъекты и объекты террористических действий. Безадресные филиппики, даже самые устрашающие, от терроризма не избавят.

Прежде слово о субъектах. На международном уровне таковыми признаны мусульманские фундаменталисты с Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки и некоторых странах Западной Европы. Настойчиво к террористам относят отдельные группировки палестинцев, ведущих национально-освободительную борьбу против оккупации их территорий Израилем, обильно финансируемого США и поддерживаемого политически некоторыми государствами Европы.

Такое понимание субъектов терроризма примитивно. Терроризм как закономерность развития цивилизации активизировался практически сразу же после Второй мировой войны. Начало положили недобитые и вновь формирующиеся группировки нацистов. Затем террористами стали считать народы и народности, ведущие национально-освободительную борьбу за отделение от метрополий. Террористическими в некоторых странах стали обычные преступные группировки. В самое разное время к терактам прибегали ОАС во Франции, РАФ в ФРГ, ЭТА в Испании, ИРА в Великобритании. В Италии терроризм не прекращается вот уже 40 лет. В этой стране террористы убили главу правительства Альдо Моро, убивали судей, чиновников, богатых людей. Простых граждан похищают и убивают десятками. Террористы взрывают вокзалы, автобусы и автомобили.

Терроризм начинался не с мусульманского Востока, а с капиталистической Европы и империалистических великодержавных Штатов. Террористической была империалистическая нацистская Германия. После Второй мировой войны эта роль перешла к «демократическим» Соединённым Штатам. Разница лишь в том, что для фашистской Германии терроризм был присущ для внутренней и внешней политики, а США в наше время – террорист на всей международной арене.

Соединённые Штаты взрастили самого грозного террориста современности – Бен Ладена. Взращивали его против Советского Союза, теперь «плоды воспитания» вкушают сами.

Соединённые Штаты использовали террористов и террористические методы при свержении прокоммунистических и антиамериканских режимов в Латинской Америке, по всему африканскому континенту, на Ближнем, Среднем Востоке и в Югославии. В наши дни эти же методы используются при подготовке и проведения «цветных революций» по всему земному шару. Господа, разве это не терроризм?

ЦРУ было бы не прочь провести цветную революцию и в Российской Федерации. В нашей стране больше всего нефти, газа, другого минерального сырья и древесины. Препятствием является только ядерный щит России, созданный за счёт чудовищных жертв советского народа.

Соединённые Штаты – главный рассадник и спонсор терроризма на планете. Лозунги о защите демократии и игра в демократию на чужих территориях – это фальшивое прикрытие террористической политики. Верить в неё могут только наивные политики и люди, не желающие думать. К сожалению, в число таких жертв попали российские радикальные демократы и «реформаторы», ныне стоящие у власти.

В Российской Федерации к террористам относят шахидов и непосредственных исполнителей террористических актов. В этом как раз и проявляется полное непонимание корней терроризма и его социально-экономических причин. Реальные террористы не ходят с поясами смертников и самодельными бомбами. Они в худшем случае отсиживаются в схронах в горах, горных и предгорных посёлках, а фактически располагаются в комфортабельных квартирах, шикарных офисах на Ближнем и Среднем Востоке, в Москве и Питере, Лондоне и Мадриде, Нью-Йорке и Сан-Франциско. Пока отечественные «реформаторы-капитализаторы» не поймут эту элементарную истину, борьба с терроризмом не будет иметь успеха. «Железный» Феликс Эдмундович Дзержинский покончил с терроризмом и бандитизмом в Советской России в течение трёх лет, направив разведгруппы во все крупные города Европы, Америки и Азии. В то время реформаторы России были грамотны, умели думать и глубоко анализировать социально-политическую ситуацию во всём мировом пространстве, в т. ч. причины терроризма. В наше время все взгляды сфокусированы на накоплении личного богатства. Думать о благополучии «этой страны» некому и некогда.

В России весь гнев против терроризма власть обрушивает на непосредственных исполнителей терактов. Их именуют такими определениями как: «звероподобные», «подонки», «мерзавцы», «нелюди», «безбожники» и т. п. Разумеется, эти люди – тяжкие преступники, но они в то же самое время марионетки в руках настоящих субъектов террора и жертвы социально-экономической политики российских «реформаторов», которая стала проводиться с 90-х гг. XX в. С помощью ругательств в адрес шахидов властная пирамида с «реформаторами» во главе пытается снять с себя всякую ответственность за разгром великой державы и создание невыносимых условий жизни для 30–40 % населения Российской Федерации. Кому же это не понятно?

Объектом терроризма на международном уровне являются Соединённые Штаты и их сателлиты в Европе и в Азии. Правильнее говорить не о населении США и других стран, как объекте террора, а о великодержавной империалистической политике американских властей. Именно против неё направлен терроризм. Правда, надо прямо признать, что великодержавным шовинизмом заражены многие американские граждане. Американские власти добились своего – каждый американец считает себя «властелином мира». Политико-экономический снобизм нации не знает границ.

В России население также не является непосредственным объектом терроризма. В качестве объекта выступает система власти и управления и проводимая социально-экономическая политика, обусловившая нищету и бедность большей части населения. К великому сожалению, за провалы «реформаторов» приходится фактический ущерб нести населению. Террористы своими акциями пытаются настроить население против власти, но реально настраивают его против себя и тем самым позволяют многочисленным властным структурам уходить от прямой ответственности. С власти взятки гладки.

Теперь об интересах непосредственных исполнителях терактов и причинах терроризма. Понять и принять действия террористов, идущих на смерть, обычным мышлением невозможно. Можно легко понять самопожертвование солдат-героев во время войн и революций. Эти люди руководствуются высокими целями защиты отечества, интересов своего народа, своих семей и др. Что же побуждает исполнителей террористических актов к тяжким преступлениям и одновременно к самопожертвованию? Объяснять эти действия, исходя только из психологии преступников, совершенно неверно. Должны быть какие-то очень сильные интересы и мотивы, побуждающие людей к гибели и совершению преступления. Не исключается какой-то один побудительный мотив. Но поскольку терроризм проявляется как мировая за к он о мерность, то мотивы действий самоубийц и преступников формируются под влиянием целого комплекса интересов. Среди них определяющими являются экономические, социальные, политические и религиозные мотивы, отражающие положение народов и народностей в тех или иных странах.

Терроризм в наши дни более всего исходит из стран Ближнего, Среднего Востока и Африки. Здесь больше всего нищенствующего населения. Скорее всего, народы этих стран самостоятельно справились бы со своими проблемами, но вначале здесь господствовали колонизаторы, а теперь они стали объектом агрессивной политики США и некоторых европейских государств. Разве иракцы смирятся с оккупацией? Рано или поздно американцам это вернётся сполна, как это было не однажды. С какой стати янки всё должно сходить с рук?

Странам капитала необходимы газ и нефть, сельскохозяйственное сырьё и древесина, каучук и алмазы, уран и заморские фрукты, а также военные плацдармы, позволяющие контролировать весь мир. Именно обеспечение господства глобальному капиталу составляет «материнство» терроризма. В условиях использования принципа «разделяй и властвуй» и постоянных военных агрессий, постоянного военного присутствия и наличия военных баз, неэквивалентного обмена в торговле и нищеты, тотальной безработицы и всеобщей долларизации, постоянных государственных переворотов и марионеточных правительств у народов подконтрольных регионов не осталось никаких других методов ответа на насилие, кроме терроризма. Мы повторяем, что янки не оставили зависимым от них народам никаких других методов сопротивления насилию, кроме совершения террористических актов. На насилие угнетаемые народы отвечают насилием. При этом методы отпора позаимствованы такие же, которые использовались и сами же используются метрополиями – это терроризм. Так, где же коренятся причины международного терроризма? Ответы напрашиваются сами собой. Подумайте об этом, уважаемые читатели.

Терроризм в Российской Федерации, безусловно, испытывает влияние, поддержку и финансирование со стороны международного терроризма. Не обходилось ранее и не обходится сейчас без поддержки терроризма со стороны США. Эта информация, несмотря на всю её секретность, просачивается на страницы печати. Однако терроризм в России имеет несколько иной характер и иные причины. Если международный терроризм аналитики из США и Европы называют третьей Мировой войной цивилизаций, то в России терроризм принял форму национально освободительной и гражданской войны. Впрочем, такой же характер терроризм приобрёл в Великобритании и Испании.

Автор полностью отдаёт себе отчёт в сделанном заявлении и потому должен его обосновать.

«Архитекторы» и «прорабы» перестройки в 80-е гг. в СССР и последующие «реформаторы» России в 90-е гг., в целях свержения Советской власти и разрушения социалистической экономики, выдвинули, казалось бы, безобидный политико-экономический лозунг о переходе от административной экономики к рыночной. Кто-то этот лозунг искренне воспринимал как необходимый для повышения социальной и экономической эффективности советской экономики. Кто-то был введён в заблуждение и, ничего не понимая в сути происходящих событий, наивно доверялся обещаниям самопровозглашённых «реформаторов». Но были и такие, кто с помощью этого идеологического приёма пытался «вбить последний гвоздь в гроб погребаемого коммунизма». Трагедией советского общества стало то, что руководство правящей политической партии (КПСС) и профсоюзов не только не осознавали конечный результат реализации лозунга о свободном рынке, но сами бездумно его инициировали.

На практике лозунг свободного рынка стал идеологическим и политическим оправданием разгрома Советской власти, разрушения социалистической системы хозяйствования, ликвидации практически всех социальных гарантий и свобод советских людей и, наконец, уничтожения новой в истории человечества советской цивилизации. Разве это не пример политико-экономического и социального терроризма? Где же тут свобода? На какую же реакцию рассчитывали господа «реформаторы»? Победители фашистов и их сыновья должны были встать на колени? Некоторые люди встали, но не все. Дух протеста с неизбежностью стал приобретать самые неожиданные формы.

Единственными аргументами при шантаже населения были указания на спровоцированные «реформаторами» очереди за колбасой и водкой. Эти аргументы бездумно звучат и в наше время. Других аргументов не было, а все многочисленные контраргументы об эпохальных успехах в экономике, научно-техническом прогрессе, образовании, здравоохранении, пенсионном обеспечении, повышении жизненного уровня населения, освоении космоса, создании гарантий безопасности государства на века отвергались с порога.

Для начала гражданской войны и национально-освободительной борьбы была хорошо спланирована идеологическая «подстилка». Она из года в год менялась, но разрушительная сущность оставалась. Из уст первого президента СССР М.С. Горбачёва она звучала как «больше демократии» и как «всё разрешено, что не запрещено законом». О законах быстро забыли и постоянно стали нарушать Конституцию СССР и на практике делали всё, что считали разрешённым каждый для себя.

Из уст первого президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина для субъектов Федерации идеология «свободы» озвучивалась следующим образом: «Глотайте самостоятельности и независимости столько, сколько можете проглотить». Свободу и независимость «глотками» мог измерять только первый президент Российской Федерации. Об этом знает весь мир, и в этих словах нет оговора Б.Н. Ельцина. Именно эту его слабость использовали Запад и так называемые демократы при развале СССР. В настоящее время приемники Б.Н. Ельцина эти «глотки водки» выдают за мужественные исторические решения. Представляется, что молодёжь и потомки должны более трезво и взвешенно оценивать действия первого в истории России президента. «Глотки» обернулись развалом державы.

Отдавали ли ранее и отдают ли себе сейчас «реформаторы» отчёт в том, как и кто будет воспринимать эти политико-идеологические лозунги? Под аккомпанемент лозунгов президента Горбачева начались вооружённые столкновения между властью и населением, а также между советскими республиками в среднеазиатской части СССР и на Кавказе. Лидеры трёх прибалтийских советских республик, не имевшие никогда государственности в пределах нынешних территорий, посчитали для себя законно отделение от Советского Союза. Эти же горбачёвские лозунги способствовали антиконституционной денонсации Союзного договора об образовании СССР всего тремя бывшими советскими республиками. Правильнее сказать – не республиками, а тремя собутыльниками в парилке. Таковыми были «вершители» судеб советских людей. Что же вы, господа, хотели бы ожидать от простых граждан?

Принцип «можно всё, что не запрещено законом», дал старт массовой экономической, а затем и уголовной преступности, которая в настоящее время разрослась до неконтролируемых объёмов.

Под аккомпанемент разрушительного лозунга «глотать» самостоятельность и независимость республиками в составе Российской Федерации быстро оживились центробежные тенденции, угрожающие развалом теперь уже самостоятельного российского государства. Законодательные органы некоторых республик в то время приняли или подготовили к принятию акты об образовании самостоятельных государств и о новых государственных языках. После кровавого конфликта единая Чечено-Ингушская советская республика распалась на две самостоятельные республики. Лидеры чеченской республики объявили России войну за отделение от Федерации. В войне участвовало всё население Северного Кавказа. В ходе жестокой войны с обеих сторон погибло и искалечено несколько сот тысяч человек. Жертв было в несколько раз больше, чем в гражданскую войну в 1918–1919 гг. при утверждении Советской власти. Экономический потенциал на Кавказе был полностью разрушен. «Реформаторы» до сих пор эту гражданскую войну именуют «борьбой с терроризмом боевиков».

А что скрывается за нынешним лозунгом «свобода лучше несвободы»? Лозунги о «свободе» никогда не были абстрактными. Они всегда в себе содержат ответ о свободе конкретных классов и социальных групп. О какой «свободе» идёт речь в современной России? О «свободе» каких классов и социальных групп? О «свободе» каких действий? Думают ли об этом авторы этого лозунга?

Как и во время «глотков» самостоятельности, некоторая часть населения под «лучшей свободой» понимает свободу на отделение от России и свободу преступлений, свободу терроризма и свободу от российской Конституции, свободу от труда и свободу бродяжничества, свободу в потреблении наркотиков и свободу в потреблении водки, пива и т. д., и т. п. В свою очередь, олигархи «свободу» понимают, как свободу от обязанностей проявлять заботу о благосостоянии народа, который своим трудом и создал им богатство. Преступные группировки руководствуются своим пониманием «свободы». Коррупционеры совершенно свободны в определении величины взяток. В наши дни «откаты» вместо 15 «стандартных» процентов составляют уже две трети от объёма коммерческой сделки. Перечислять дальше, как по-разному понимается свобода в классовом обществе, бессмысленно. Вброшенный идеологический лозунг о «лучшей свободе» ещё больше обострит противоречия в задыхающейся от нерешённых проблем России и таит в себе её распад. Автор учебного курса будет рад выслушать контраргументы. Но убедительных аргументов не будет. Их нет!

Российские «реформаторы» и их политологи крушение Советского Союза, развал некогда мощной экономики, свершение буржуазной революции, национально-освободительную борьбу народов юга России, «горячую» и «холодную» гражданскую войну на территории всей Российской Федерации, терроризм, разгул преступности, обнищание народа называют «издержками перехода к рынку» и закрывают на эти беды народа глаза. Опровержения здесь бесполезны. Только люди, делающие всё для уничтожения России, могут спокойно наблюдать за этими процессами.

Иногда можно слышать и вовсе провокационные заявления о том, что весь нынешний негатив – это «наследие прошлого коммунистического режима». Однако молодёжь должна знать: всё, что сейчас происходит в России в части положения простых людей, преступности, коррупции, терроризма, советским людям не могло присниться и в кошмарном сне. «Реформаторы» во всех сферах буржуазного общества приняли позу яростных и справедливых борцов с обозначенными антисоциальными проявлениями. К «реформаторам» несправедливо относить только высших должностных лиц государства. Так называемых «реформаторов» достаточное количество в законодательной, исполнительной и в судебной власти, а также в экономике, научной сфере, культурном бомонде, СМИ и т. д. Именно эта часть буржуазии и буржуазных мыслителей, именующая себя «элитой», должна взять на себя ответственность за всё произошедшее в нашем Отечестве.

Причин чрезвычайной ситуации в российском обществе много и перечислить их невозможно. Да и не следует этого делать. В силу системности общественных отношений причины социальных катаклизмов фокусируются в несколько основных. В любом обществе всегда формируется своеобразная «пирамида» причин возникновения и течения тех или иных процессов с вершиной какой-то главной причины.

Давайте, уважаемые студенты, поразмышляем, почему в Советском Союзе, а затем и в России начались и продолжают развиваться деструктивные процессы, угрожающие существованию российского государства. С точки зрения материалистов, главную причину надо искать не в головах, а в материальных потребностях. Со времени провозглашения перестройки в СССР в 1985 г. и по сей день, идёт смена форм собственности на средства производства и производимую продукцию, – обобществлённые формы собственности, в т. ч. государственная, методами экономического террора и без обоснования экономической эффективности заменяются частнокапиталистическими формами и видами.

В учебном курсе неоднократно подчёркивалось, что основным экономическим отношением всегда выступают отношения собственности на вещественный фактор общественного производства. Вслед за сменой отношений собственности меняются все отношения, в т. ч. отношения в социальной и политической сферах. Если в Российской Федерации и в СНГ разрушительные процессы начались с преобразований общественных форм собственности в частнокапиталистическую собственность, то каким должен быть вывод о причинах этих процессов? Совершенно очевидно, что главная причина начала национально-освободительной борьбы народов бывшего Советского Союза, гражданской войны на территориях России и других бывших союзных республик, терроризма, небывалой в истории человечества коррупции, всплеска жестокой и массовой преступности, нищеты, болезней, голодных смертей, суицидов, безработицы, коренится в установлении частнокапиталистической собственности. Не было бы буржуазной революции, не было бы и деструктивных процессов. Ускорить развитие бывшей советской экономики можно было без буржуазной революции. Этой истины придерживаются все люди, не заражённые бациллой личного обогащения.

Преступная приватизация оставила большинство граждан без собственности на орудия труда и без земли, без лесных и луговых угодий, без пастбищ и без квартир, без работы и без заработной платы, без полноценной пенсии и без детских садиков, без возможностей бесплатного воспитания детей и без достаточных детских пособий. Большинство граждан не имеют хорошего медицинского обслуживания и не могут получить бесплатно высшее образование. Трудящиеся остались без профтехучилищ, без защиты от чиновников-взяточников и без защиты от произвола правоохранительных органов, без возможностей судебной защиты и без возможностей участвовать в управлении производством.

Вот эти многочисленные «без» в совокупности и стали непосредственными причинами того, что ранее свободные и счастливые граждане некогда благополучной страны взялись за оружие и влились в ряды террористов и преступников. Люди искали и выслеживают до сих пор возможности для выживания. Особенно остро указанные проблемы обозначились на Северном Кавказе. Одна часть трудоспособного населения эмигрировала в столичные города в поиске «счастья», другая часть ушла «зарабатывать» в горы в группы боевиков. Насилие и терроризм над свободолюбивыми народами не могут остаться без адекватного ответа. Многие люди на Северном Кавказе при 70–80-ти процентной безработицы лишены средств к существованию и, накопив гнев от бессилия и беспомощности, уходят в горы. Нередки такие факты и среди населения других регионов.

Терроризм и гражданская война в России вспыхнули вслед за расстрелом советского парламента, терроризмом и объявлением войны всему народу со стороны буржуазной власти и частнокапиталистических собственников. кому же это не понятно. В советское время этого не было и быть не могло по самой сути социализма. не лукавьте, господа приватизаторы и «реформаторы». История обязательно всё расставит по местам. Ваши имена будут на задворках истории. не так ли?

Разве приватизация государственной и общественных видов собственности не была экономическим терроризмом по своей сути.

Разве невыплаты пенсий по 9–10 месяцев в 90-е гг. не были геноцидом в отношении старшего поколения?

Разве невыплата заработной платы собственниками предприятий и государством по несколько лет, которая имеет место быть и в наши дни, не является бандитизмом?

Разве процесс сжигания в кромешном аду более ста жизней в шахте «Распадской» в Кузбассе, находящейся в частной собственности «олигарха-футболиста» господина Абрамовича не является терроризмом?

Разве взрыв самой мощной в мире гидроэлектростанции в Саяно-Шушенске Красноярского края, организованный новыми частными собственниками и унесший жизнь нескольких десятков человек, не есть террористический акт?

Разве лесные пожары планетарного масштаба в России летом 2010 г., возникшие по причине приватизации природных ресурсов, не вселенский ад для человечества?

Разве переход от бесплатной к дорогостоящей медицине не является посягательством на генофонд нации?

Разве так называемая монетизация социальных выплат россиянам, а правильнее сказать, ликвидация системы социальной взаимопомощи, не укорачивает жизнь людям?

Разве массовая приватизация и продажа детских садиков под офисы коммерсантам не сказалась на рождаемости и решении демографических проблем?

Разве всеобщая изнуряющая атмосфера тотальной несправедливости в российском буржуазном обществе не является терроризмом в отношении большинства населения?

Разве отлаженная и постоянно действующая система фальсификации выборов всех уровней власти и самоуправления не является государственным терроризмом?

Эти примеры экономического и социального террора в буржуазной России можно продолжать до бесконечности. Но дело не в перечислении. Важно понимать, что террористические действия буржуазной власти и «приватизаторов» общенародной собственности не могли не вызвать резких ответных мер со стороны народа. Народ ведёт поиск способов сопротивления беспрецедентному насилию и власть не может и не должна этого не понимать. Не все россияне верят сказкам от «дяди Володи» и от «дяди Димы».

Терроризм и гражданская война началась не с Кавказа. Война против народа начиналась радикальными демократами в Москве и редуцируется в современной России продолжением разрушительной политики тотальной приватизации и коммерциализации. Республики Северного Кавказа являются зеркальным отражением всех острейших противоречий буржуазной революции, агрессивно осуществляемой на территории всей России. Особенность лишь в том, что на Кавказе противоречия проявляются наиболее остро.

Каковы причины гражданской войны? С помощью преступности и терроризма народ восстаёт против той модели общества, которая ему навязывается. Он восстаёт против разрушения страны и её унижения, против разрушения экономики и привычного образа жизни, против разгула коррупции и преступного бизнеса, против опошления культуры и национальных традиций.

Гражданская война бушует на постсоветском пространстве, включая Российскую Федерацию, в «горячей» и «тихой» формах. Капитал и его власть методично физически уничтожают бывший советский народ, а теперь и молодое поколение болезнями, безкультурием, необразованностью, вытеснением народа в зарубежные страны, наркотиками, алкоголем и т. п. «Горячая» гражданская война выливается в вооружённые столкновения в так называемых горячих точках, в ежедневные террористические акты и в массовую преступность. Нежелание видеть угрозы стране и бедственное положение народа, празднование пирровой победы на руинах некогда великой страны – это тоже гражданская война. Сколько погибло бывших советских людей от «вбивания гвоздей» в сердца старшего поколения, ветеранов войны и труда, трудно сосчитать. Народ ведёт поиск способов сопротивления беспрецедентному насилию и власть не может этого не понимать.

Частнокапиталистическая собственность и интересы частных собственников, в особенности олигархов, вступают в острые противоречия с интересами большинства людей труда. «Реформаторы» убеждают россиян, что восстановление разрушенного ими же народного хозяйства и стабилизация экономических и социальных отношений по-капиталистически позволят покончить с острыми противоречиями в обществе, с нищетой, терроризмом, коррупцией и преступностью. Эти обещания абсолютно беспочвенны. Пока не видны существенные перемены к лучшему. Их никогда не будет. Об этом свидетельствует исторический опыт капитализма. Разве нет этих явлений в современных развитых странах? Чем дальше развивается капитализм, тем острее противоречия и тем их больше. Постоянно расширяются границы нищеты и терроризма, растут объёмы и размеры взяток, расширяются границы преступности, растёт организованное сопротивление капиталу со стороны различных отрядов трудящихся.

«Реформаторы» направили развитие России на путь повторения всех катаклизмов, которые испытывал капитализм за всю его историю. Иступлённое следование избранному пути изумляет абсолютным непониманием остроты антагонистических противоречий, которые присущи капиталистическому способу производства. «Мать» этих противоречий – частнокапиталистическая собственность и система частнокапиталистического присвоения. Другой основополагающей причины никто назвать не сможет.

Оценивая ситуацию с терроризмом на планете, в т. ч. в Российской Федерации, следует понимать важное обстоятельство. Борьба глобального капитала против породившего им самим же терроризма используется для создания и укрепления ещё более жестокой системы насилия и угнетения всей планеты. Такова печальная диалектика развития системы эксплуатации и угнетения. Насилие всегда рождает более высокую степень насилия. Эту новую систему следовало бы назвать Антисистемой, разрушающей всё разумное и гуманное на Земле. В Российской Федерации борьба с терроризмом превращена доказательство полезности бесполезной для широких масс трудящихся буржуйской власти.

Важная роль в распространении правильного понимания ситуации в России принадлежит учёным-обществоведам. Именно в этом их предназначение и ответственность перед народом. Эти учёные чаще всего встречаются с молодёжью. С позиций теории совершенно очевидно, что вначале в СССР, а теперь в России и на другом постсоветском пространстве, развернулась и получила необычайную остроту борьба классов и социальных групп. Идёт утверждение господства буржуазии. От того, какую позицию займут обществоведы, зависит многое. Подавляющая часть из них стала конформистами. И об этом будет сказано более подробно.

Обострение классовой борьбы произошло не по причине формационной непригодности социализма, а в силу реванша в условиях обострившейся классовой схватки глобального капитализма и социализма. Не понимание этого исторического факта или уход от обсуждения итогов классовой борьбы в России и на остальном постсоветском пространстве делает обществоведов бесполезными для народа людьми. Увы, уважаемые товарищи и менее уважаемые господа! Интересно, стали ли господа господами? А может быть надо вести речь о каком-то другом статусе учёных-обществоведов? Каком?

Предыдущие две главы были посвящены характеристике человеческого фактора и тем изменениям, которые происходили с ним в мировой экономике и российском общественном производстве. Развитие происходит на основе взаимодействия человека и вещественного фактора. В структуре вещественного фактора, также как в человеческом факторе происходят изменения. Здесь будет сконцентрировано внимание на изменениях вещественного фактора, происходящих под воздействием рыночных реформ. Надо прямо сказать, что эти изменения не в лучшую сторону. Они происходят не в соответствии с объективными экономическими законами.

В последнее время в экономической науке делаются попытки пересмотреть традиционные подходы при анализе процесса воспроизводства вещественного фактора и его социально-экономической формы. Российские экономисты, изменяя марксизму, пытаются приспособиться к положениям неоклассической теории. Об этом в данной главе также пойдёт речь.

Основное внимание будет уделено взаимодействию человеческого и вещественного факторов и результатам этого взаимодействия в российской экономике.

§ 1. Теория и практика воспроизводства вещественного фактора в современной России

Успехи функционирования человеческого фактора зависят не только от самого фактора, но и от того, в каких условиях используется рабочая сила. Решающее значение при этом приобретают такие факторы, как техниковооружённость и энерговооружённость труда, а также его организация. Эти условия во многом находятся в зависимости от структуры и организации вещественного фактора общественного производства.

Структура вещественного фактора в натурально-вещественной форме состоит из сырья и основных производственных фондов (ОПФ). Здесь пока не затрагивается социально-экономическая форма вещественного фактора. Основные фонды сейчас в России принято называть основным капиталом. Однако, «капитал» – это социально-экономическая форма производственных фондов. Фонды в натурально-вещественной форме остаются фондами и не все они становятся капиталом, приносящим прибавочную стоимость. В буржуазной статистике следовало бы разделить «капитал» и «производственные фонды».

В России ныне раздаётся буквально стон по поводу двух моментов в отношении противоречий воспроизводства вещественного фактора. С одной стороны, осуждается сырьевая направленность России в мировой экономике. С другой – приводятся катастрофические для будущего страны показатели старения производственных мощностей, и осуждается в этом отношении политика так называемых реформаторов в предшествующие десятилетия. Собственно, ничего другого ожидать и не следовало. Все эти годы грубо нарушались объективные экономические законы не только расширенного, но и простого воспроизводства. Никаких пропорций и даже никакого равновесия в воспроизводственном процессе не предполагалось знать и достигать.

В национальном масштабе воспроизводство вещественного фактора означает соблюдение основной пропорции – пропорции между потреблением (износом) основных производственных фондов и их восстановлением. Здесь экономистам и реформаторам ничего не следует изобретать и в то же время ничего не следует забывать – надо соблюдать закон сохранения материи, т. е. позаботиться о сохранении имеющейся материально-технической базы и принять необходимые меры к её росту с тем, чтобы не отстать от развитых стран. По практическим шагам «реформаторов» России можно судить, что они об этом даже не думали. Наоборот, все шаги были направлены на разрушение производственного потенциала Советского Союза. Между тем, как деликатно отмечает академик РАН В. Маевский, даже простое воспроизводство капитала «представляет хотя и примитивную, но всё же форму жизнедеятельности экономики» (Маевский В. Воспроизводство основного капитала и экономическая теория // Вопросы экономики. 2010. № 3. С. 65–85). Ни о какой «жизнедеятельности» большинства отраслей промышленности, строительства и сельского хозяйства не могло быть и речи. Имущество рвали на куски и делили между собой дельцы, именовавшими себя бизнес-Менами.

Говоря о воспроизводстве вещественного фактора в указанной максимально укрупнённой пропорции, следует хорошо понимать, что механизм воспроизводства включает в себя пропорциональность между кругооборотами и оборотами производственных фондов или капитала внутри предприятий и между предприятиями. Самопроизвольно этот процесс происходить не может, на чём бы ни настаивали либерал-монетаристы. Менять в экономике систему управления одним махом – это означает брать курс на уничтожение самой экономики. На создание новой системы управления после её разрушения время уйдёт отнюдь не меньше, чем на создание в 20-30-е гг. социалистической системы хозяйствования. Кроме того, не следует забывать и упускать из внимания, что капиталистическая система исторически отживает свой век. Социализация общественного производства ускоряется во всех без исключения странах, кроме России. В современной России по сути дела воспроизводится экономика XIX в. Не видеть и не понимать исторической тенденции в мировой экономике убийственно для России.

Воспроизводство вещественного фактора в условиях товарного производства – это, прежде всего воспроизводство стоимости вне зависимости от его социально-экономической формы. Стоимость в процессе своего кругооборота и оборота не обращается и не имеет возможности обращаться in nature, а принимает денежную форму в виде своей превращённой формы-цены, которая учитывает не только величину стоимости, но и потребительную стоимость фондов или капитала и отражает рыночные условия продаж товаров и услуг. Эти обстоятельства накладывают особый отпечаток, во-первых, на сам практический процесс воспроизводства, во-вторых, на позиции теоретиков, анализирующих воспроизводство. Начнём опять с теории.

Как уже неоднократно отмечалось, неоклассическо-маржиналистское направление категорию стоимости не признаёт, считает её избыточной, а весь процесс воспроизводства факторов производства рассматривает только через денежные агрегаты. Сторонники теории трудовой стоимости, наоборот. рассматривают процесс воспроизводства как процесс восстановления и расширенного воспроизводства стоимости факторов производства. Но в связи с превращением стоимости в цену, теоретики этого направления в свой адрес получают много вопросов, требующих объяснений по двойственному подходу к воспроизводству, – с одной стороны к воспроизводству факторов по стоимости, с другой – воспроизводству их в денежной форме.

В соответствии с теорией трудовой стоимости У. Петти, А. Смита, Д. Рикардо, К. Маркса, П. Сраффы и других экономистов простое воспроизводство вещественного фактора осуществляется через процесс амортизации, который в учебном курсе анализировался в темах, посвящённых микроэкономике. Кратко повторим ранее сказанное. В процессе производства материальных и духовных благ стоимость вещественного фактора (ОПФ и сырьё) конкретным трудом наёмных работников перемещается на готовый продукт труда. С ОПФ эта стоимость перемещается в течение срока годности фондов по частям. Стоимость сырья входит в стоимость воспроизводимого продукта в течение одного кругооборота или даже менее того. В ходе реализации продукта труда стоимость вещественного фактора принимает денежную форму в виде цены. Величина цены может не совпадать с величиной стоимости, перенесённой на продукт, что с философской точки зрения вполне естественно в виду относительно самостоятельного существования сущности (стоимости) и формы (цены). Цена может отклоняться от стоимости как со знаком плюс, так и с минусом. Объективным экономическим законом, а правильнее сказать, законом природы, является требование направлять на восстановление производства из валовой прибыли предприятия-производителя ту часть цены произведённой продукции, которая соответствует цене затраченных средств производства.

Выражение «перенесённой части стоимости» вещественного фактора в «денежной форме» не является каким-то исключением. Вся стоимость вещественного фактора, как и всякая стоимость и во все времена выражалась в денежной форме. Поэтому выискивать на этом основании в теории трудовой стоимости какие-то противоречия или отказывать категории стоимости в реальном существовании и необходимости её постоянного восстановления в вещественном факторе не имеет никакого смысла.

Маржинализм, настаивая на избыточности экономической категории стоимости, и сводя все экономические процессы только к ценообразованию, окончательно отрицает трудовой источник всех форм богатства, в т. ч. капитала, и тем самым отрицает закон возмещения стоимости затраченных средств производства. Господствующими остаются теории, обосновывающие «жертвенность» или «воздержание» капиталистов для целей воспроизводства, включая вещественный фактор. Такую теорию ни глубоко научной, ни практичной назвать нельзя. Об этом в учебном курсе подробно говорилось при характеристике сущности капитала и источника прибавочной стоимости (прибыли). Студентам имеет смысл лишь восстановить в памяти эти аргументы.

Ограничивая анализ движения стоимости затраченных средств производства её денежной формой, маржиналисты тем самым развязывают руки хозяйственникам обращаться с этой частью общественного богатства, руководствуясь только законами денежного обращения, а не законами реального восстановления основного капитала. В современных условиях в России эти законы диктуются монетаристами. По этой причине никакие амортизационные процессы не анализируются. Денежные амортизационные фонды и, уж тем более фонд накопления, как правило, не создаются. В особенности этим страдает малый и средний бизнес. Вся стоимость и новая, и перенесённая, перегоняется в прибыль. Часть перенесённой стоимости в прибыли попадает под налогообложение и используется государством не по назначению. Государство заодно с бизнесом постепенно угнетает действующее производство. Оно безнадёжно стареет, не имея финансовой и материально-технической базы для обновления. Практические экономисты, воспитанные на законах обращения трудовой стоимости, такую политику называют «беспределом».

В ежегодных посланиях Президента РФ отмечается катастрофический износ ОПФ. В отдельных отраслях он дошёл до 80 %. А если ещё учесть моральный износ с учётом того, что технический прогресс в мире за 20 лет разрухи в России ушёл далеко вперёд, то можно считать, что вся промышленность пришла в полную негодность, кроме отдельных предприятий ВПК и космического производства. Таков плачевный итог капитализации по-российски с позиций воспроизводства вещественного фактора общественного производства. Ныне категорически неверно ограничиваться стенаниями по поводу устаревшего производства. Необходимо менять экономическую политику и принимать специальные законы, которые способствовали бы ускоренному обновлению ОПФ.

Только что высказанные теоретические положения частным собственникам и «реформаторам» скорее всего, окажутся излишними. В этом-то как раз и состоит глубокое заблуждение. Вынуждены ещё раз повторить, что нельзя нарушать требования объективного закона природы – закона обмена веществ; нельзя жить в настоящем за с чёт прошлого и будущего; необходимо всё взятое сегодня возвращать; украденное следует отбирать назад. Без соблюдения этих экономических заповедей у любого общества не будет перспективы. В российской экономике наступил такой момент, когда её функционирование за счёт богатства, созданного в советское время, становится невозможным. Старение производства достигло такого состояния, когда техногенные катастрофы будут следовать одна за другой.

Известный писатель и публицист Александр Проханов в своих романах говорит о трёх видах революций и трёх видах восстаний – природного, техногенного и социального. Первые два «восстания» характеризуют современное состояние вещественного фактора производства в России. Во-первых, все наблюдают «восстание» машин. Машины и строения, созданные 50–70 лет назад, устали, и они уже не в состоянии выполнять команды «капитанов экономики». Это выражается в череде техногенных катастроф – во взрывах шахт и электростанций, падении гражданских и военных самолётов, отказе многоступенчатых космических ракет, отказе спутников, взрывах на химических предприятиях, возгорании и обрушении производственных объектов, больниц, школ и домов престарелых, сгорании трансформаторов и отказе энергосистем и т. д. Нынешние программы новостей по ТВ превратились в хронику убийств и катастроф. И это только те катастрофы, о которых говорят. А сколько остаётся «за кадром» катастроф «местного значения»? Надежд на то, что всё само собой придёт в порядок, нет никаких. И всё потому, что нарушены экономические законы простого воспроизводства. Между тем общество, рассчитывающее иметь будущее, должно руководствоваться законами расширенного воспроизводства.

Во-вторых, техногенные катастрофы по срокам совпадают с восстанием природы. Природа не выдерживает зверского, хищнического с ней обращения и отвечает лесными пожарами, непрерывными дождями и наводнениями, селями, гибелью рыбы, ледовым пленением судов, оползнями грунта и обрывом канализации, обильным снегопадом, ледяными дождями, необычной жарой и т. д. Однако не природа во всём этом виновата. Все «протесты» природы и последствия природных аномалий спровоцированы действиями людей, заражённых идеологией чистогана. Новые хозяева жизни стремятся отнять как можно больше не только у людей, но и у природы.

Объяснения «реформаторов» природных «аномалий» просто анекдотичны. Оказывается, что засушливых периодов в России не было никогда, обильные осадки на Кубани и Северном Кавказе не выпадали со времён ледникового периода, ледяной дождь в истории человечества был впервые, в лесных пожарах виновата солнечная активность, а провода на ЛЭП-500 или ЛЭП-200 неожиданно рвут падающие деревья.

На самом же деле, засушливые годы в Западной части России повторяются через каждые 4–5 лет. Обледенение проводов ЛЭП в Сибири и на Дальнем Востоке происходит постоянно, но если они вывешены в соответствии с требованиями СНИПов и ГОСТов, то обрывов не бывает. Лесные пожары 2010 г. были «хорошо спланированы» лесным Кодексом, в соответствии с которым «партия власти» в Государственной Думе РФ лесные угодья сделала объектом частной собственности и ликвидировала все лесоохранные структуры. Аварии на объектах ЖКХ часты только потому, что они введены в эксплуатацию либо в годы Великой Отечественной войны, либо сразу после войны в период восстановления народного хозяйства и их положено по техническому регламенту обновлять через каждые 5–7 лет и без хищений бюджетных средств, предназначенных для капитального ремонта.

Констатация факта, что нарушаются объективные экономические законы при хозяйствовании, недостаточна. Необходимо понимание причин «восстания» машин и «восстания» природы. Причины очевидны. Это – ошибочный курс перестройки бывшей советской экономики и реформирования современной российской экономики, безрассудная политика тотальной приватизации и коммерциализации, переориентация общества не на повышение благосостояния народа, а на накопление капитала. Пути восстановления социальной справедливости, в достижении которой перестраиваются экономики большинства развитых стран, тоже очевидны. Надо максимально ограничивать сферу господства частнокапиталистической собственности. Если следовать логики А. Проханова, то необходим третий вид революции – социальная революция. Буржуазия и её власть эффективно экономикой управлять не умеет и не желает.

§ 2. Новое в теории воспроизводства вещественного фактора

В учебном курсе никак нельзя обойти стороной новые положения в научном осмыслении процессов воспроизводства вещественного фактора. Доцент из Санкт-Петербурга А.В. Орлов пытается опровергнуть К. Маркса в том, что основной капитал в неизменной величине его стоимости воспроизводится и должен воспроизводиться за счёт амортизации. Он делает вывод, что амортизация, т. е. перенесённая на новый продукт труда ранее созданная стоимость, «есть превращённая форма прибавочной стоимости». Совершенно очевидно, защитником, чьих экономических интересов хотел бы прослыть доцент. Если это услышали бы А. Смит и Д. Рикардо, то они вскипели от негодования. Доцент Орлов выше классиков. «Превращённая форма прибавочной стоимости» – это прибыль. А прибыль принадлежит частному собственнику вещественного фактора. Теперь собственник может сказать: “Как хочу, так и поступаю со своей собственностью”».

Автор «нового» подхода между тем считает, что прибавочная стоимость всё-таки должна возвращаться в непосредственное производство. Основанием для возвращения выступает «мотив общественного согласия». Собственник средств труда якобы не может израсходовать на личное потребление всю прибавочную стоимость, не нарушая нормальный ход воспроизводственного процесса. Он обязан часть прибавочной стоимости направить на расширенное воспроизводство вещественного фактора (Орлов А. В. Об экономической сущности амортизации // Вопросы экономики. 2010. № 3. С. 86–96).

К сожалению, в учебном курсе невозможно подробно остановиться на дискуссии по научной статье, поэтому прокомментированы будут только основные положения. Сразу же обращает на себя внимание по сути дела не объективно-экономический, а субъективистский аспект «нормального хода воспроизводственного процесса». Утверждается, что собственник «не может израсходовать всю прибавочную стоимость на личное потребление». А если он сможет израсходовать и израсходует всю прибавочную стоимость? Что тогда? Не будет капиталистического производства? Это же абсурд! Капитализм пока жив, а иногда даже процветает.

Звучащие мотивы А.В. Орлова очень и очень хорошо известны. Это из неоклассической «оперы» о «жертвах», «воздержании», «рисках», «недопотреблении» со стороны капиталистов, преподносимых маржиналистами в качестве источников прибыли и накопления вещественного фактора. Чтобы убедиться в этом, рекомендовал бы студентам возвратиться к темам, где даётся критический анализ указанных теорий.

Искажая смысл высказываний К. Маркса, и чаще всего ошибочно трактуя истинное содержание этих высказываний, автор журнальной статьи подводит читателей к выводу, что источником амортизации как части стоимости конечной продукции, выступает не перенесённая стоимость, а новая стоимость. В отношении К. Маркса А.В. Орлов поступает исключительно некорректно. Он беззастенчиво использует марксистскую категорию «прибавочной стоимости», но вкладывает в её содержание явно антимарксистский смысл. Процитируем осторожную формулировку автора дословно: «Возможность дополнительного производства объясняется не просто затратами труда работника (выделено автором. – Ю.Ч.), а свойством, которое придает процессу производства энерго-содержащие продукты» (выделено автором. – Ю.Ч.). Таким образом, оппонент Маркса источником амортизации и источником прибавочной стоимости и всего воспроизводственного процесса считает «энерго-содержащие продукты», т. е. силы природы. Человеческий труд при этом выступает всего-навсего « полезным действием». У. Петти, не имея ни степеней, ни званий, ознакомившись с таким выводом питерского кандидата экономических наук, стал бы возмущаться ещё больше, чем Смит и Риккардо.

В целом в подходе автора ничего нового нет. Это смесь физиократических и неоклассических теорий. Целью автора выступает стремление затенить научный труд первого мыслителя второго тысячелетия.

В опровержение искусственной конструкции В.А. Орлова и некоторых других оппонентов теории трудовой стоимости, считающих источником стоимости силы природы, можно воспользоваться следующим необычным аргументом. Научные статьи доцента Орлова с опровержением К. Маркса, безусловно, является продуктом интеллектуального труда, который можно считать продукцией современной духовной культуры. Поставим перед оппонентами не сложный вопрос: «Что является источником этого научного продукта?» «Энерго-содержащий продукт» природы? Но это не соответствует реальности. Ответ должен быть единственным – умственный труд кандидата экономических наук Орлова. Труд, труд и ещё раз труд. Правда, у оппонента в запасе есть оригинальный контраргумент, что источником продукции современной культуры стало «серое вещество», в т. ч. в голове доцента Орлова, являющееся мизерным фрагментом природы. Но на этот аргумент есть не менее убедительное опровержение. Мозг человекоподобной обезьяны и других «умных» животных не может выдать научную продукцию подобную продукции доцента Орлова. Почему? А потому что они не могут трудиться, т. е. заниматься сознательной целесообразной деятельностью. И всё становится на свои места.

При исследовании экономических процессов никогда не следует забывать, ставшее заповедью человечества, восклицание только что упомянутого У. Петти, что источником всякого богатства является труд человека, а природа – его мать. Одно с другим неразделимо, но никогда не следует подменять источник богатства возможностями природы и, уж тем более, «жертвенностью» или «недопотреблением» очень-очень богатых людей. Чего же они «недопотребляют» на планете? Не следует учёным выбивать слезу у читателей о том, какие же они «бедные-бедные» эти богатые люди. В истории человечества они причинили и причиняют человечеству много страданий и по причине ненасытной жадности в овладении богатством, создаваемым всем человечеством, и в виду бездарности в организации общественного производства и распределении производимого продукта. Во всяком случае, и в космический век человечество сотрясается всевозможными кризисами, люди голодают, умирают от болезней, убивают друг друга в междоусобных войнах при дележе богатства богатыми людьми между собой. Кто-то же обрушил эти несчастья на головы и плечи людей? Кто? Не само же большинство людей делает себя несчастными? На эти вопросы может и должна отвечать и отвечает такая наука, как общая экономическая теория. Других наук пока нет.

В последние годы в ходе соревнования в поиске «ошибок» Карла Маркса появилось ещё одно «новшество» в анализе воспроизводства вещественного фактора. Академик РАН В.И. Маевский в своей статье «Воспроизводство основного капитала и экономическая теория» (Вопросы экономики. 2010. № 3. С. 65–85), корректируя Маркса, отмечает, что в процессе амортизации стоимость средств производства конкретным трудом производителя не переносится на стоимость готового товара, а бесследно исчезает. В частности, он пишет: «На продукт переходит не стоимость потребляемого основного капитала (не рабочее время), а лишь информация о цене этого капитала. Переносит эту информацию (обратите внимание. – Ю.Ч.) простой бухгалтер. Он действует по стандартной схеме: включает амортизационные отчисления в цену нового продукта труда» (Указ. соч. С. 68).

Подытоживая новизну своего понимания процесса амортизации, В.И. Маевский пространно указывает: «Применительно к подсистеме отраслей, производящих средства труда, как для себя, так и для остальной части экономики, положение о невозможности перемещения стоимости потребляемого основного капитала этих отраслей будет означать следующее.

Во-первых, стоимость, заключенная в данном капитале, не сохраняется в процессе его потребления, а потому не переходит с помощью конкретного труда на новые средства производства. Подобно предметам потребления, стоимость потребляемого основного капитала (средств труда) навсегда исчезает вместе с исчезновением его потребительной стоимости» (Указ., соч. С. 69).

Чтобы сущность расхождений академика РАН с Марксом была более понятной, уточняем, что автор второго тома «Капитала» под редакторством Ф. Энгельса под амортизацией понимал не воспроизводство в процессе труда новой стоимости, равновеликой или приблизительно равнозначной стоимости применённых орудий труда, а сохранение этой части стоимости во вновь произведённой продукции. Отсюда процесс амортизации для Маркса означал перемещение стоимости потребляемого основного капитала на стоимость нового продукта и превращение этой стоимости в денежную форму. Этим метаморфозам он посвятил два отдела и восемь глав второго тома «Капитала».

В отличие от Маркса, как это видно из цитируемых фрагментов, В.И. Маевский, считает, что в процессе амортизации стоимость орудий труда не только не переносится, а «навсегда исчезает». Чтобы как-то скрасить обвинение Маркса в «ошибке», академик пишет, что на новый продукт «переходит не стоимость потребляемого основного капитала, а лишь информация о цене капитала».

В этом месте хотелось бы в очередной раз предупредить читателя о необходимости внимательнее вчитаться в предлагаемый анализ ошибок, и теперь уже не Маркса, а его оппонента. Дипломатическому этикету и почитанию чинов в этом случае не место. Владимир Иванович затрагивает весьма принципиальную теоретическую проблему – по существу ставится под сомнение теория трудовой стоимости А. Смита, Д. Рикардо и К. Маркса и косвенно теория прибавочной стоимости К. Маркса. И тут уже не до дипломатии.

Доказательств в том, что стоимость «навсегда исчезает» и принимает форму «информации» в работе академика Маевского, нет. Предпринимается попытка привлечь методологические аргументы. А в этом-то как раз и обнаруживается откровенная слабость опровержений Маркса. В частности, академик упрекает Маркса в том, что рассматривая процесс амортизации, т. е. перенос стоимости основного капитала на новый продукт труда, он «приравнивал стоимость как сущностную категорию к денежной форме стоимости». (Указ. соч. С.67). Развивая дальше это обвинение, Маевский неожиданно солидаризируется с маржиналистской концепцией ценности и считает стоимость в понимании А. Смита, Д. Рикардо и К. Маркса «избыточной».

Академик правильно пишет о том, что, в сущности, стоимость товара представляет собой материализацию общественно необходимого рабочего времени, затрачиваемого на его производство. Это определение он преподносит всё же со ссылкой на Маркса, а не как собственное. Но в дальнейшем с определением Маркса академик не солидаризируется. Причина отсутствия солидарности в том, что академик считает невозможным перенос стоимости в виде рабочего времени на новый продукт труда. Действительно, такой перенос стоимости невозможен. Но его и быть не может по определению. Рассматривать перенос рабочего времени на производимую продукцию бессмысленно. Предъявляя претензии Марксу, критик допускает грубую философскую и методологическую ошибку: не учитывает диалектическое взаимодействие сущности и многочисленных форм её проявления.

Сущность любого явления или процесса в природе или в обществе всегда обнаруживает себя только через исключительное многообразие форм проявления. Сущность, говоря образно, не может перебегать из одного вагона в другой. Она всегда остаётся на станции отправления. Если речь вести об экономике, то следует свидетельствовать о том, что сущность ежесекундно заявляет о себе ценами, процентами, дивидендами, прибылью, объектами производства и продаж, величиной капитала, уровнем жизни людей, забастовками и революциями. Поэтому у Маркса не было другого методологического приёма, кроме как рассмотреть амортизацию через денежную форму стоимости, т. е. через цены. Именно в связи с этим оппонент обвиняет Маркса в отождествлении сущности-стоимости с её денежной формой или ценой. Более нелепого обвинения в адрес почитателя гегелевской диалектики трудно придумать. Такие обвинения возникают, когда критики кроме первого параграфа первой главы первого тома «Капитала» ничего не читали.

Весь первый том, половина второго тома и весь третий том «Капитала» посвящены метаморфозам стоимости и денег, стоимости и издержек производства, стоимости и различных форм капитала, стоимости и прибыли, стоимости и процента и т. д. При этом Маркс постоянно останавливается на анализе противоречий между сущностью и формами её проявления.

В чём причина расхождений академика Маевского с Марксом? Владимир Иванович, признавая априори верной маржиналистскую концепцию цены, считая классико-марксистскую концепцию стоимости и форм её проявления избыточной, пытается наложить эту стоимостную модель на маржиналистскую концепцию цены и ставит в вину Марксу то, что его модель не совпадает с маржиналистскими моделями О. Бём-Баверка, Ф. Сетона, П. Самуэльсона, Я. Стидмана и других. Простите, а почему Маркс должен был изменять концепции стоимости А. Смита и Д. Рикардо? Маржиналисты во времена работы Маркса над «Капиталом» сидели на горшках или ещё не родились, и следовало бы им соотнести свою концепцию ценности-стоимости с теорией трудовой стоимости. Но они этого почему-то не делают. П. Самуэльсон в своих «Экономиксах» на протяжении шестидесяти лет издания учебника даже не упоминает о самой глубокой научной теории стоимости. Зачем же нам перестраивать свою экономическую науку в соответствии с теорией ценности от «хвоста собаки». Под «хвостом собаки» очень неприятный запах.

Оппонент Маркса допускает, на наш взгляд, и другие методологические ошибки. Остановимся ещё на двух. Во-первых, имеет смысл вернуться к оценке заключения академика, что на продукт труда переходит не стоимость основного капитала, а лишь информация о цене, и что переносит эту информацию «простой бухгалтер». На этот счёт есть легковесный песенный шлягер о «простом бухгалтере». Но дело не в шлягерности заключения критика, а в очень глубоких методологических проблемах, которые обнаруживаются при внимательном его прочтении.

Уже само изложение контраргумента содержится его опровержение. Об этом свидетельствуют слова: «Переносит эту информацию простой бухгалтер». То есть отдельно взятому бухгалтеру предоставляется право переносить или не переносить «информацию». А если он её не переносит? Что тогда? Прекращается течение объективного экономического процесса? Но это – чистейшей воды идеализм и субъективизм. Информация не может быть без материального содержания. Впрочем, это уже не ошибка академичного критика, а осознанное или неосознанное следование теории субъективной ценности Карла Менгера и других основателей этой субъективистской теории стоимости-ценности.

Если бухгалтер всё-таки выполнит свою «историческую» миссию, то философская оценка факта переноса «информации» не станет более убедительной. Любая информация о природных или социальных процессах всегда является информацией о реальных процессах в структуре материи. Иначе эта процедура будет напоминать «непорочное зачатие». У Маркса таким реальным содержанием выступает стоимость потребляемых средств производства. Что у академика является реальным содержанием «информации»?

У Маевского это – цена основного капитала. Но цена-то это – форма стоимости. Цена своей величиной отражает количество затрат труда, овеществлённого в основном капитале. Этого факта не отрицают даже маржиналисты. Только цену товара они ставят в зависимость от субъективной оценки предельного (последнего) потребителя, и тем самым делают экономические процессы исключительно субъективными, с чем невозможно согласиться.

Человеческая деятельность – это всегда противоречивое единство объективного и субъективного. Маркс, будучи прежде всего философом, настаивает на объективности экономического процесса и доказывает, что на продукт труда переносится ранее материализованное рабочее время и объективированный (овеществлённый) человеческий труд. Сколько будет перенесено стоимости, по какой цене и как эта стоимость сольётся с новой стоимостью, будет зависеть от субъективной деятельности людей в новом процессе труда. Эта субъективная деятельность после завершения процесса труда вновь превратится в объективную силу. От «простого бухгалтера» такой результат не зависит, какую бы информацию он не сочинял.

Второе заблуждение академика более серьёзное. В его работе неоднократно подчёркивается, что стоимость потребляемых средств производства при амортизации «не сохраняется», «не перемещается», «не переходит на новый продукт», а «исчезает навсегда». Утверждается даже, что процедура переноса стоимости «физически недопустима». (Указ. соч. С. 67). По сути – это основной философский постулат, на котором строится «опровержение» Маркса.

После ознакомления с таким заключением физиков, они пришли бы в ужас. Речь идёт ни много, ни мало об исчезновении материи. стоимость или даже цена по-маржиналистски основного капитала – это всё-таки материя. И вот она «исчезает навсегда»! Удивился бы, наверное, этому выводу и такой неизвестный в современной России юрист, как В.И. Ульянов (Ленин), указавший в своей гениальной работе «Материализм и эмпириокритицизм» на неисчерпаемость материи и опровергнувший вывод некоторых философов-субъективистов и физиков того времени об исчезновении материи. Как известно, этой работой восхищался А. Эйнштейн. Она помогла ему обосновать теорию относительности.

Закономерности развития социальной материи в аспекте её неисчерпаемости не отличаются от законов развития натуральной Природы. Человек и есть часть Природы. Во-первых, люди состоят из воды и минералов. Во-вторых, их деятельность всегда материализуется в различных благах и в развитии самого Человека.

В научной дискуссии с профессором Н.К. Водомеровым из Вологды В.И. Маевский в неаргументированном опровержении профессора из провинции иронически употребил понятие о «бессмертии стоимости» (См.: Вестник Института экономики РАН. М., 2010. С. 86–98). А она и в самом деле бессмертна. Ничто в нашем мире бесследно не исчезает, а лишь изменяет формы своего существования. Если бы материя исчезала, то не было бы человеческого общества, планеты Земля и Вселенной. В наши дни приходят сообщения об экспериментах физиков в Европе со сверхмалыми элементарными частицами. Иногда звучат фразы, что «материя исчезает». Но физики в данном случае знают о чём говорят. Конечно же, материя не исчезает в смысле бесследной её утраты. материя превращается в другие формы своего существования – в теплоту, свечение, атомную энергию и т. п.

Даже при умышленных действиях homo sapiens с целями уничтожить материю, она не исчезает. Если это было именно так, то не было бы жизни на Земле. В России в обыденном сознании укоренилась мысль, что «чубайсята» и вместе с ними российская власть уничтожили советскую экономику. Утверждение верно только на уровне бытового сознания. Но оно неверно с научных позиций. Советская экономика, а теперь и российская, не исчезает. Наше национальное богатство, накопленное за тысячелетие, перетекло в бюджеты развитых буржуазных стран, в недвижимость в заморских странах, в зарубежные банки, во взятки российским чиновникам. Наше богатство уплыло за рубеж вместе с учёными, конструкторами и инженерами. Теперь новая власть этим гордиться. Гордиться обнищанием нации, так как эквивалант этой материи мы не получили. Увы и ах!

К. Маркс как будто предвидел возражения академика Маевского и в главе 8 второго тома «Капитала» написал: «В ходе функционирования средств труд та часть их стоимости, которая существует в её натуральной форме, постоянно уменьшается, между тем часть стоимости, превратившаяся в денежную форму, постоянно увеличивается до тех пор, пока она, наконец, не отживает свой век и вся стоимость, отделившись от трупа данного средства труда, не превратится в деньги» (Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 2. М., 1969. С. 183). Через деньг и стоимость вещественного фактора с индивидуального процесса производства и узких рамок предприятия пробивает себе дорогу в пространство и время и в вечный кругооборот различных форм стоимости, в издержки производства, в капиталы, фонды, новые средства производства, в духовное богатство и, наконец, в самого Человека. Это понять можно только с позиций материалистической диалектики. Метафизикам это не дано. Увы, господа, метофизики!

Обосновывая «исчезновение» стоимости средств труда, В.И. Маевский приводит сравнение с потреблением людьми предметов личного потребления, которые якобы с безусловностью исчезают с лика земли и в качестве потребительной стоимости, и в качестве стоимости. И опять мы видим глубокое заблуждение. Уважаемый, Владимир Иванович! Не исчезает стоимость и потребительная стоимость предметов потребления и даже не может исчезнуть! Во Вселенной в соответствии с законами материалистической диалектики ничего никогда не исчезает бесследно, а лишь принимает иную форму. Действительно, потребительная стоимость предметов потребления в натурально-вещественной форме утрачивается. Метафизику кажется, что вместе с этим исчезает и стоимость предметов потребления. Однако, ни потребительная стоимость, ни стоимость предметов потребления, услуг и духовных благ не исчезают. Об этом в учебном курсе говорилось в теме, посвящённой воспроизводству рабочей силы. Повторим основные положения ещё раз.

Как уже хорошо известно, товар-рабочая сила имеет потребительную стоимость и стоимость. Потребительная стоимость заключается в способности работника к труду. Стоимость рабочей силы сводится к стоимости потреблённых материальных, нематериальных и духовных благ, затраченных на воспроизводство рабочей силы.

В процессе потребления пищи, одежды, услуг жилищно-коммунальных хозяйств, организаций здравоохранения, образования, культуры, туризма, отдыха и т. п., трудящийся воспроизводит свои физические способности к труду, повышает степень образованности и уровень профессиональной подготовленности к труду. Всё это означает воспроизводство потребительной стоимости рабочей силы. Становится очевидным, что потребительная стоимость предметов потребления не исчезает и трансформируется в потребительную стоимость рабочей силы.

Столь же очевиден процесс перемещения стоимости предметов потребления в стоимость рабочей силы. Строгое определение величины стоимости рабочей силы сводится к общественно-необходимому рабочему времени, требуемому для производства всего комплекса жизненных благ трудящегося и его семьи. Стоимость товара-рабочая сила, как и стоимость любого товара, выражается в денежной форме или цене. Таковой в условиях развитого капитализма, а также при социализме выступает заработная плата. На ранних этапах капитализма заработная плата выплачивалась в натуральной форме – продуктами и другими товарами. Тоже самое отмечалось до 50-х гг. XX в. в СССР в сельском хозяйстве. В этих случаях становится особенно очевидным, что стоимость рабочей силы сводится к стоимости предметов потребления. Бесплатные услуги общего и профессионального образования и здравоохранения, получаемые повсеместно в натуральной форме, также свидетельствует о воспроизводстве рабочей силы с помощью использования натуральных товарных форм. Поэтому сведение стоимости человеческого фактора к стоимости жизненных благ трудящихся с теоретической точки зрения не является чем-то непонятным или неприемлемым. Стоимость, в какой бы форме она не выступала, никогда не исчезает. В нашем случае она принимает форму стоимости рабочей. Впрочем, эти «азы» теории стоимости и прибавочной стоимости, с лёгкостью усваиваются студентами первого курса экономических факультетов, знакомых с классической политэкономией и с «Капиталом» Маркса. Не под силу оказалось академику?

Неприятие означенной теоретической концепции потребительной стоимости и стоимости товара-рабочая сила означает неприятие марксистской теории прибавочной стоимости. Академик Маевский исподволь начинает атаку на эту теорию Маркса. Не лучше ли было это сделать открыто, как это принято у буржуазных экономистов. У них нет ничего общего ни с классической, ни с марксистской политической экономией.

Только что изложенный учебный материал не вписывается в стандарты существующих учебников. Он больше характеризует научную дискуссию, чем учебник. Однако, именно такая цель и преследовалась, – довести до сведения учащихся методы и приёмы постижения научной истины. Современные учебники только постулируют, но ничего не доказывают. Это подпитывает догматизм в мышлении, а также не надлежащим образом воспитывает специалистов, не умеющих находить и принимать правильные решения. Буржуазии и властным структурам нужны именно такие послужные и бездумные работники.

Однако тревога не в этом. В конце концов, молодые люди сами научатся вести аргументированную дискуссию и отстаивать своё мнение. Предложенный текст на конкретном примере демонстрирует ситуацию среди учёных-экономистов России и СНГ в отношении классической и марксистской теории. В России и на всём пространстве бывшего Советского Союза утрачиваются достижения классиков политической экономии и марксистов всего мира. Правильнее сказать, не утрачиваются, а умышленно предаются забвению. Буквально стало модой «опровергать» Маркса и классическую теорию стоимости и прибавочной стоимости. Делается это без знаний содержания работ классиков политической экономии и К. Маркса, а также без соответствующей философской и методологической подготовленности критиков. «Критики», похоже, никогда не держали в руках ни одного произведения К.Маркса. Главное в марксизме не содержание теории, которое, безусловно, необходимо тщательно изучать, а методология исследования действительности и метод Гегеля и К. Маркса. Он сочетает в себе диалектику и материализм. Только с помощью такого метода можно познать развитие человеческой цивилизации.

Критики марксизма, не изучая внимательно классиков политической экономии и Маркса, постоянно ставят себя в неприличную ситуацию. Произошло это и в наших примерах с доцентом Орловым и академиком Маевским. Они, например, приписывают авторство в создании теорий стоимости, новой стоимости, воспроизводства основного капитала через амортизационный процесс К. Марксу и по этим основаниям начинают его опровергать. Всё было бы уместно, т. к. авторы имеют право на свою позицию в науке. но дело в том, что К. Маркс не является основоположником этих теорий. Теория трудовой стоимости-ценности создавалась усилиями У. Петти, А. Смита и Д. Рикардо. Теория товара и его двойственной природы (стоимость и потребительная стоимость) тщательно обоснована в трудах А. Смита и Д. Рикардо. Теории основного капитала и амортизации впервые научному миру представлены А. Смитом. Об этом в нашем учебном курсе подробно говорилось.

К. Маркс был скромен в оценке своего научного вклада, и он специально в «К критике политической экономии» и в сноске в первой главе первого тома «Капитала» специально предупредил читателей, что ничего нового в теории товара и трудовой стоимости он не внёс. При анализе амортизационных процессов и переноса стоимости он отдаёт должное А. Смиту. Не во всём с ним соглашается, подвергает его резкой критике, но авторство себе не приписывает.

В связи с этим, возникают вопросы к оппонентам Маркса. Почему они «выправляют» Маркса, а не А. Смита и Д. Рикардо? Зачем им понадобилось в очередной раз ущемлять этого гиганта научной мысли? Какая цель преследуется при критике К. Маркса? При ответе на эти вопросы недостаточно будет сказать, что обсуждаемые проблемы наиболее полно раскрыты К. Марксом. Что же с этого? Такие же приёмы критики Маркса и марксистского учения используются в неоклассическо-маржиналистской литературе, в т. ч. в «Экономиксах». В частности, безапелляционно отвергается теория трудовой стоимости на том основании, что она марксистская. А она марксистской-то не является! Подобная критика свидетельствует о несостоятельности самих критиков.

В современной экономической науке повсеместно господствующей стала метафизика. Общество рассматривается в статике и в застывшей повседневности, а не в развитии из прошлого в будущее. В современной России Маркса редко кто хорошо знает и правильно понимает. По этой причине он искажается до неузнаваемости. Часто это делается умышленно по идеологическим соображениям. Не редки случаи подгонки марксистского учения под маржинализм в угоду победившим в холодной войне американским стратегам и идеологам. Угодничество, в какой бы форме и степени оно не обнаруживалось, противно. Идеологическое угодничество экономической науки в советское время делало её догматичной и ненужной практике. Зачем же второй раз наступать на такие же грабли? Неужели недостаточно бесполезности «Экономиксов»?

Маркса понять чрезвычайно трудно. По уровню и глубине научного мышления он опередил человечество на несколько столетий. Поразительно, но в его работах можно найти ответы практически на всю современную критику в его адрес. И таких «ответов» хватит ещё на несколько столетий, т. к. современная научная мысль безнадёжно застыла. Более того, неоклассическая теория постоянно возвращает её в XVIII в. Чтобы правильно понимать марксизм, надо ознакомиться со всеми работами Маркса, т. к. становление марксизма происходило по этапам от левобуржуазных демократических теорий к социалистическому и коммунистическому учению. Маркс не одинаков, поэтому в его работах находятся подтверждения для многих теоретических и идеологических течений. Опираться же необходимо на сформировавшегося Маркса. А для этого его надо внимательно изучать. Критики же, выхватывая из цельного учения марксизма «приятные» для них цитаты, пытаются опровергнуть всё марксистское учение. Беспардонность такого подхода в критике Маркса очевидна.

«Критикам» Маркса следовало бы немного подождать. В Германии хорошо понимают, какой вклад внёс их соотечественник в развитие науки и в развитие человеческой цивилизации, и потому продолжают работу над подготовкой к изданию ста томов трудов Маркса и Энгельса (проект MEGA – аббревиатура Marx-Engels-Gesamtausgabe). Наверняка, нынешние «критики» Маркса и Энгельса нарвутся на уничтожающую критику своих взглядов со стороны авторов из прошлого. Гении у мели это делать, т. к. руководствовались принципами научной истины, а не идеологическими соображениями.

Причиной отставания от Маркса выступает обычная человеческая лень к напряженному умственному труду. Современная культура всё больше превращает жизнь людей в развлечение и отдых. А прогрессивную науку всегда подпитывала нужда. Жизнь – это напряжённая работа и жестокая борьба людей с собственной животной ленью, а не наслаждение. Пример человечеству, как это не покажется странным для восприятия, преподносят профессиональные спортсмены.

Затруднения с восприятием Маркса и марксизма во многом связаны с идеологией. Маркс доказывал, что буржуазное общество рано или поздно уступит место вначале социализму, а затем коммунизму. Это учение напрямую вступает в противоречие с экономическими и политическими интересами ныне господствующих классов и социальных групп. Они делают всё возможное, чтобы уберечь молодых людей, как они убеждают, от «марксистской заразы». А «зараза» исходит от этих групп и классов, а не от Маркса. Маркс испытывал буквально физическую боль, анализируя отношения эксплуатации человека человеком в эпоху первоначального капитала. Эту эпоху переживают сейчас трудящиеся России и СНГ.

Вместе с утратой традиций классико-марксистской теории теряется культура и методология научного исследования и возможность передачи научного наследия последующим поколениям. Вследствие этого общество оказывается в теоретической и идеологической яме. Попытки выправить ситуацию путём копирования неоклассики оборачиваются научными пустышками. Отечественное научное направление даже в дореволюционное время (1917 г.) всегда имело собственное содержание и развивалось по законам, присущим только этому направлению, обусловленному культурой и традициями своего народа. Экономистов должен бы научить горький опыт постсоветских «реформаторов», попытавшихся скопировать модель так называемого цивилизованного общества Запада. У них ничего не получилось. Не получится и в теоретических «изысках».

§ 3. Развитие: человеческий и вещественный факторы вместе

Из предыдущего изложения становится ясно, что успешное развитие национальной экономики возможно только в результате пропорционального (сбалансированного) взаимодействия человеческого и вещественного факторов общественного производства. Общественная пропорциональность предполагает сбалансированное внутреннее развитие каждого фактора в отдельности.

Сбалансированность не означает, что при развитии человеческого и вещественного факторов не должно быть никаких противоречий. Наоборот, развитие, а не деградация, всегда происходит при разрешении диалектических противоречий. Противоречия связаны с решением проблем НТП, повышения образовательного и квалификационного уровня рабочей силы, выбором парадигмы развития, выработкой приоритетов социально-экономической политики и т. п. Этих противоречий бояться не надо, их надо преодолевать.

Вместе с тем, в обществе накапливается больше негативных (антидиалектических) противоречий. Их природа совершенно иная. Чаще всего их называют ошибками. Они проистекают из ошибочных действий социально-экономических субъектов, составляющих человеческий фактор. Таким образом, именно от человеческого фактора в конечном итоге зависят успехи в общественном развитии. Ссылки на зависимость от объективных законов при этом возможны, но они недопустимы при решении текущих задач. Здесь во многом успех определяется действиями социально-экономических субъектов, руководствующих объективными законами. Такова диалектика объективных и субъективных факторов в экономике и в обществе в целом.

Приходится ещё раз засвидетельствовать, что и в последнее десятилетие Советской власти и в прошедшие 20 лет жизни по-капиталистически социально-экономические субъекты с решением задач успешного развития явно не справились. Более того, в последние 20 лет действия «реформаторов» привели к разрушению ранее созданного экономического и социального потенциалов. По всем экономическим и социальным показателям страна отступила назад на несколько десятилетий. Вещественный фактор общественного производства практически полностью разрушен. Остались небольшие «островки» благополучия в некоторых отраслях промышленности. Человеческий фактор, некогда один из самых производительных в мире, пришёл в полную негодность для решения задач, адекватных современной научно-технической революции. Россия, кроме периодических кризисов, постоянно пребывает в перманентном социально-экономическом кризисе и балансирует на грани политического кризиса. Чтобы избежать его, «реформаторы» стали прибегать к методам устранения всякой оппозиции, в т. ч. в отношении выбора парадигмы развития. Добиться успехов в век научно-технической революции при помощи «невидимой руки» рынка невозможно. Кто станет надеяться только на возможности рынка, тот будет неадекватен современной эпохе.

В современном мире достижения в социально-экономическом прогрессе возможны только при правильном выборе парадигмы развития и только при тщательной проработке и исполнении глобальных программ научно-технического и социально – экономического развития. Об этом свидетельствует опыт бывшего Советского Союза и весь мировой опыт.

В центре программ обычно стоят производственные, научно-технические и социальные задачи, решение которых комплексно оказывает влияние на экономику и общество в целом. В СССР после первой мировой и гражданской войны последовательно разрабатывались и реализовывались программы по повышению образовательного уровня населения, электрификации всего народного хозяйства (план ГОЭРЛО) и индустриализации. После Великой отечественной войны в СССР было реализовано несколько программ по восстановлению народного хозяйства, развитию фундаментальной и прикладной науки, по атомной промышленности, освоению космического пространства, ВПК и ядерному «зонтику». Не дошли руки только до реализации программы развития сельского хозяйства, хотя такая программа была разработана.

В современных Соединённых Штатах государство тщательно координирует и с успехом добивается реализации многих программ комплексного развития экономики и социальной сферы. Подробно об этом будет сказано в следующей теме.

СССР и США – это не единственные страны, где решались научно-технические, производственные и социальные задачи с помощью постановки общенациональных целей, разработки и реализации специальных программ. Рыночной шизофренией в этих странах никогда не страдали.

А как сегодня обстоят дела в Российской Федерации? В первое десятилетие из двадцати лет основной целью было «вбивать гвозди в гроб погребаемого коммунизма» или разрушение мощной социалистической системы хозяйствования. Что касается программ, то это были программы приватизации и взращивания крупных капиталистов. Созидательных программ не могло и быть.

Ситуация мало в чём изменилась и во второе десятилетие. Продолжается та же приватизация. Стратегические программы развития до сих пор не разрабатывались и не реализовывались. Страна пребывает в режиме выживания. Объявленные президентские программы по здравоохранению, образованию. пенсионному обеспечению и сельскому хозяйству мизерны по финансированию и, ранее были подчинены избирательным компаниям, чем повышению благосостояния народа. Стратегии как не было так и нет.

На роль стратегической программы претендует прогноз социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 г. Однако в этой программе отражены в лучшем случае контрольные цифры предполагаемых финансовых результатов, чем решение стратегических задач. В строгом смысле слова у России никакой стратегии нет. Страна идёт в никуда. В последние годы на роль главной цели и стратегии выдвинута модернизация. Делается попытка разработать альтернативную программу программе «Стратегия 2020». Но либеральный бомонд уступать не собирается.

Слово «модернизация» в России стало своеобразным символом ожидания и надежд практических действий по восстановлению разрушенной экономики и улучшению благосостояния народа. Оправдаются ли ожидания?

Пореформенное состояние экономики и общества в целом в России никого удовлетворить не может – ни один из социальных слоёв общества, ни средний и малый бизнес, ни нынешняя власть. Исключение составляют лишь «жирные коты» – крупнейшая буржуазия. Действующая модель хозяйствования базируется на беспрецедентной эксплуатации человеческого фактора и природных ресурсов. Такой механизм способствует только истощению ранее произведённых ресурсов, но не стимулирует приращение богатства. Рано или поздно ресурсы будут исчерпаны. И что тогда?

Все прекрасно понимают – что-то надо предпринимать и выводить экономику из анабиоза. Лозунгом момента стало слово «модернизация». Давайте посмотрим, уважаемые студенты, что стоит за этим лозунгом.

Любая серьёзная экономическая или социальная программа всегда содержит в себе ответы на следующие три вопроса:

1) что необходимо сделать;

2) кто будет делать;

3) какая материально-техническая, экономическая и научная база для этой цели создана.

По сути, это не вопросы как таковые, а практические задачи, которые всегда необходимо решать при постановке и достижении целей в социально-экономическом развитии.

Что же мы видим в так называемой концепции модернизации? Цели, задачи, объекты, параметры, ожидаемые результаты не определялись и, похоже, никто не собирается определять. Абсолютно неизвестно, что же необходимо модернизировать?

Будь то концепция или программа, всегда поименно определяются социально-экономические субъекты или производители, потребители, научно исследовательские центры, управленческие структуры, которые призываются реализовывать обозначенные цели. В концепции модернизации по-российски невозможно даже понять, кому же она адресована. Призывы к олигархам участвовать в модернизации – это «глас вопиющего» в пустыне.

Наконец, о финансовых ресурсах. У государства их нет. Олигархи предпочитают «модернизировать» спортивные клубы, банки, недвижимость в богатейших странах мира. Другие предприниматели сводят концы с концами. У населения сбережений на решение такой фундаментальной проблемы недостаточно. Да и никто никаких ресурсов и не запрашивал.

Для модернизации должна быть подготовлена соответствующая научно-техническая база. Модернизацию должна осуществлять хорошо подготовленная в соответствии с требованием времени рабочая сила – научные сотрудники, конструкторы, инженеры, технологи, квалифицированные рабочие, менеджеры, социологи. Об этом пока даже и речи не ведётся. Может ли проект «Сколково» решить все эти проблемы? Ответ только отрицательный.

С точки зрения грамотного экономиста провозглашённая модернизация, это игра в детские фантики. Экономист в модернизации должен видеть экономический механизм, с объективной силой воспроизводящий этот процесс. Во-первых, на предприятиях должны быть в достатке оборотные средства для реновации и модернизации, в особенности для обновления активной части основного капитала. Кто их выделит? Частный собственник предприятия? Скорее, «рак на горе свиснет», чем «новый русский» выделит деньги на технический прогресс.

Во-вторых, модернизация вещественного фактора производства не может осуществляться под «честное слово», только за бюджетные средства или пожерствований богатых людей и иностранного капитала, Расходы по модернизации должны входить в издержки производства и возвращаться к субъекту, осуществляещему модернизацию. В советское время именно так и было при так называемой, командной экономике. Более того, после реформы А.Н. Косыгина на предприятиях стали создавать «Фонды развития производства», предназначенные для НТП.

В-третьих, при серьёзном подходе к модернизации страны, а не только бывшей деревни «Сколково», страну необходимо покрывать сетью отраслевых НИИ и конструкторскими центрами. Крупные предприятия должны превратиться в научно-производственные объединения. Такими в наше время являются все корпорации в мире. Для этого необходимо обильное финансирование науки. А в России правительственные чиновники сделали уже несколько попыток прекратить работу АН РФ.

Россия в последние 20 лет нажила ещё одну «беду». Её хорошо описал заместитель председателя (1964–1975) СО АН СССР М.П. Чемоданов. Он отмечает: «Беда ещё заключается и в том, что отечественный капитал при поддержке государства создал особое течение менеджеризма и особый тип управляющего производством. Этот тип менеджеров научили (и учат) делать деньги, не зная науки и технологии производства. Они готовы управлять любым производством. Они и извлекали деньги из участков, не дававших немедленную отдачу. Эти люди не могут брать на себя ответственность за то, чего они не знают. Более того, непознаваемое – угроза их личному благосостоянию. Разрушительные последствия действий подобного рода менеджеров могут смягчиться тем, под ними ещё ходят подлинные специалисты. Они, однако, не определяют научно-техническую политику. И все инновационные процессы национальные проекты рвутся. Понимает ли правительство, что эти менеджеры провалят любую модернизацию?» (Экономическая и философская газета. 2013. № 12).

Модернизация должна проводиться в общих национальных интересах. Только тогда эта программа может быть реализованной путём тотального преобразования всей страны. Такое возможно только при всеобщей мобилизации широких масс трудящихся, при духовном подъёме граждан, одухотворённых высокими целями. Возможен ли такой подъём в буржуазной России? Ответ и на этот вопрос вполне очевиден. Буржуазные пропагандисты буквально измываются над советскими людьми и их энтузиазмом в годы индустриализации. Только вера в будущее, самоотдача и самопожертвование широких масс трудящихся вывели СССР в ряд индустриальных стран мира. А ради кого и каких целей будут подрывать своё здоровье, и укорачивать себе жизнь учёные, конструкторы, инженеры, рабочие в современной России? Нигде в мире примеры героизма и энтузиазма при работе на буржуазию и буржуазное государство ещё не зафиксированы. За высокую оплату труда люди хорошо работать могут и работают. Но в России нищенская зарплата. Эта часть богатства общества уплывает за рубеж.

Модернизация в России – это не экономический и не социальный проект. Это – политический лозунг и не более того. Его безадресная, безсистемная и бессодержательная постановка навевает какой-то мальчишеской несерьёзностью. И это очень печально. При оценке в целом событий двадцатилетия и выбора сегодняшних путей реформирования российского общества, кроме определения неадекватности «реформаторов» требованиям времени трудно найти. Это тот «клинический случай», о котором говорил Дж. Гэлбрейт, когда опровергал идею либерального рынка. Удастся ли удержаться России на путях прогресса человеческой цивилизации?

Экономистам, в т. ч. авторам учебников по экономической теории, не следует избегать ответов на вопрос, а что же делать? Не то время в нашем Отечестве! На наш взгляд, решения могут быть следующие.

Во-первых, необходимо принципиально менять парадигму социально- экономического развития с накопления капитала у избранного круга собственников на обеспечение благосостояния трудящихся. Неважно, как это общество будет называться – народным капитализмом, социализмом, всеобщим кооперативом, социальным государством или ещё как-то, но уходить от общества чистогана необходимо, во что бы то ни стало. За 20 прошедших лет стало совершенно очевидно – криминальный капитализм на российской земле навсегда не приживётся.

Во-вторых, при выборе практических путей оживления экономики, более содержательным и адекватным современному её состоянию, был бы проект «новой индустриализации» или «реиндустриализации». В этом сомнений не должно быть, т. к. экономика в большей её части разрушена.

Новый этап индустриализации в чём-то аналогичен индустриализации 30-х гг. XX в. В то же время разница существенная. Начинать надо не с ликвидации безграмотности, как это было в советское время, а с восстановления науки, современных научно-конструкторских центров, повышения уровни подготовки необходимых экономике специалистов в вузах, колледжах и профессиональных училищах. После тщательной подготовки человеческого фактора и одновременно с этим необходимо восстанавливать и реконструировать предприятия в соответствии с достижениями современной научно-технической революции. Стране нужны предприятия, выпускающие продукцию, необходимую покупателям страны и способную конкурировать с зарубежными образцами. Не стыдно будет поучиться у китайцев и позаимствовать их опыт. Они ушли далеко вперёд, но обойти их можно и необходимо. Сейчас же наша страна застыла в каком-то недоумении.

В-третьих, без восстановления планирования в индикативной и директивной формах решение задач прогресса невозможно. Необходимо решительно восстановить планирующие, регулирующие и координирующие управленческие структуры. Стихийный рынок полностью себя дискредитировал. Весь мир переходит к планированию экономики и социальной сферы. Во всех странах существуют различные органы планирования, регулирования и координации.

В-четвёртых, при продолжении реформ необходимо сделать акцент на отечественном опыте и исторической памяти народа. Если народ воспримет идею восстановления с задачей повышения его благосостояния, он сделает всё необходимое для возрождения Отечества. Для «абрамовичей, прохоровых, дерепасок, ходорковских» народ ничего делать с энтузиазмом не будет.

В-пятых, вместо политики финансового успеха и «финансовых пузырей» необходимо возродить идею созидательного труда на благо общества и своей семьи. Без напряжённого и творческого труда устойчивого развития и благополучия добиться невозможно.

В-шестых, модернизация в современной России может не состояться ещё по одной причине. Она не состоится из-за ложности целей. Модернизация не должна подчиняться целям накопления богатства у очень узкого круга лиц. Её целью также не должно стать собственно технологическое обновление производства. Обновление – это средство модернизации, а не её цель. Модернизацию нельзя сводить к задаче роста ВВП. Её основной целью не может быть даже стремление вывести страну на так называемые передовые позиции в научно-техническом прогрессе.

Модернизация должна подчиняться решению целого комплекса гуманистических проблем:

• восстановлению баланса между природой и человеком;

• воспроизводству полноценной личности Человека, свободного от нужды добывать себе средства к жизни;

• обеспечению всех людей содержательной и творческой работой;

• обеспечению основных социальных гарантий всем трудящимся;

• созданию надёжной защиты от внешних посягательств на суверенитет государства и территориальную целостность.

Постановка и достижение указанных целей сделает модернизацию общенациональной идеей. Без реализации названных целей модернизация становится никому не нужной. Собственно, в России так оно и есть!

Если посмотреть на обозначенные выше проблемы с позиций теории, то нетрудно заметить, что неоклассическая теория побуждает капиталистическую экономику развиваться только на принципах саморегулирования. В политической экономии социализма в основе достижения сбалансированности всех отраслей экономики лежала теория планомерного развития. Согласно концепции общего равновесия, согласованность в экономике должна якобы достигаться, если не с помощью стихийности, то в результате спонтанности и контролируемой буржуазным государством сбалансированности сферы денежного обращения.

Согласно теории пропорциональности, наоборот, стихийность и спонтанность являются источником диспропорциональности во всём общественном производстве, которая может быть устранена только путем сознательного воздействия на реальную экономику со стороны государства. Такую роль до конца может выполнять только социалистическое государство, защищающее интересы большинства членов общества. Буржуазное государство эту роль выполнить не в состоянии, т. к. отражает корыстные интересы крупных капиталистических собственников, т. е. меньшей части социально-экономических субъектов общества.

Положение учащихся, изучающих экономическую теорию в современной России, исключительно неблагоприятно с точки зрения получения добротных знаний по рассматриваемым проблемам. На смену идеологического однообразия при изучении марксистско-ленинской теории в советское время пришла жесткая монополия теоретического официоза капитала и новых властей, всё сводящих якобы к безусловному преимуществу над всеми известными человечеству теориями теорий либерально-рыночного фундаментализма. В России опять руководствуются «единственно верным» учением, как это было в советское время, когда однозначно давалась характеристика марксистско-ленинскому учению. Сколько же в России будет «единственно верных» учений?

От студентов утаивается материал о регулировании общественного производства со стороны государств даже в буржуазных странах, не говоря уже об историческом опыте социализма. Совершенно очевидно, что для России это оборачивается диспропорциональностью, экономическими кризисами и огромными материальными, социальными и нравственными потерями. Нынешняя экономическая политика буквально вынуждает народные массы к организованному протесту и революциям. Эту провокационную роль ныне выполняют «реформаторы». Российскими властями на вооружение берётся опыт ведущих капиталистических стран, в которых накоплен большой опыт подавления массовых протестов трудящихся. Оппозиции это надо чётко осознавать и находить эффективные методы борьбы с капиталом, присущие российскому опыту.

В защиту советского опыта хозяйствования говорит тот факт, что социалистическая экономика характеризовалась гораздо более высокими темпами роста, в сравнении с капиталистической экономикой. Здесь пока этот исторический факт не анализируется, а констатируется. В следующих темах на этот счёт будут приведены конкретные статистические показатели. Экономическая теория в советское время связывала высокие темы экономического роста, прежде всего с деятельностью государства, пытавшегося организовать планомерное пропорциональное развитие народного хозяйства. Каким бы образом не относились к опыту советской экономики современные российские капитализаторы и их идеологи, невозможно отрицать того исторического факта, что целенаправленное регулирование пропорций социалистическим государством в общественном воспроизводстве позволяло урегулировать относительную пропорциональность и обеспечивать чрезвычайно высокие темпы развития экономики и социальной сферы в течение нескольких десятилетий.

Всё это не означает, что советская экономика была во всём и всегда пропорциональной. Всякое развитие не может давать постоянной пропорциональности. Развитие, как раз наоборот, постоянно нарушает пропорции и требует их изменений. Кроме того, в советское время пропорциональность, в особенности между потреблением и производством после Второй мировой войны, постоянно нарушалась очень затратной гонкой вооружения. Главное всё-таки заключалось в том, что, несмотря на все трудности, социалистическое государство в соответствии с законом планомерности изо дня в день стремилось обеспечить пропорциональность в развитии. И очень многое удавалось. Лишь только идеологические и политические циники могут отрицать эти очевидные исторические процессы. Наступят такие времена, когда и даже в буржуазной России (во всём мире это уже делают) советский практический опыт планирования будет скрупулезно изучаться и использоваться.

Последние два десятилетия «рыночного развития» не выдерживают сравнение с периодом планирования даже с учётом всех его недостатков. «Рыночное регулирование» российской экономики характеризуется исключительно неэффективным распределением и использованием факторов общественного производства, отсутствием пропорциональности и, главное, наличием социально несправедливого вознаграждения за труд. Низкие темпы развития экономики, перемежаемые экономическими кризисами, не обеспечивают достаточного потребления материальных и духовных благ трудящимися, что отрицательно сказывается на воспроизводстве человеческого фактора.

Так называемое рыночное саморегулирование сопровождается безумным расточительством всего экономического потенциала частными собственниками. Насильственный развал державы и некогда самой крупной экономики мира спровоцировал в Российской Федерации и в СНГ колоссальные перекосы и диспропорции в экономике, последствия которых не удастся преодолеть никогда. Отремонтированное здание никогда не бывает лучше нового. Возрождается не новая Россия, как утверждает официоз, а из осколков прежней экономики пытаются слепить огромный могильный склеп. Лозунгом дня, повторим ещё раз, провозглашена модернизация. Модернизация чего! Вначале не мешало бы что-то построить, а уж потом браться за модернизацию. Именно так поступила Советская власть в 20–30-е гг. XX в. Достигнуто это было с помощью планирования. Можно лишь содрогнуться от ужаса, что стало бы со страной в смертельной схватке с фашизмом в 40-е гг., если новая власть тогда полагалась бы на «руку» рынка и не руководствовалась законом планомерного пропорционального развития.

Только что представленный автором фрагмент из истории своего Отечества наверняка будет встречен несдержанной критикой со стороны так называемых «прорабов перестройки», «новых русских» и современных буржуазных пропагандистов. Господа, хотелось бы вас уведомить. Этот и другие подобные материалы не для вас. Вы о советском опыте знаете в тысячи раз больше написанного. По большей части – это исключительно положительный опыт. Но вы об этом не говорите и не пишите, и не будете говорить и писать. И понятно почему. Вам не позволяют ваши классово-идеологические интересы, а для пропагандистов важно хоть что-то подзаработать на услужении нынешним господам. Бывшие «товарищи» ныне ничего не платят и не имеют такой возможности. Материал предназначен для молодых людей с тем, чтобы они ознакомились с объективными источниками по истории своей страны. Её экономическая история начиналась не с конца XX в., а гораздо раньше. Нувориши пытаются вытравить из сознания людей 70-летний период советской цивилизации, сделать, уважаемые студенты, из ваших дедов и отцов либо преступников, либо фигурантов из серой толпы. Между тем, вы в большинстве своём живёте в домах, построенных в советское время. Точно такое же можно сказать о школах, больницах, институтах, заводах, фабриках, нефтяных промыслах и даже о зданиях администрации Президента и Правительства Российской Федерации. Почему же мы должны забывать о советском периоде и не брать из него всё ценное и проверенное временем?

Понять роль государства в современных экономических системах без рассмотрения этой роли по историческим периодам развития человеческой цивилизации невозможно. Лучшим способом анализа станет не пересказ истории, а метод сочетания исторического и логического, к которому в учебном пособии приходится прибегать постоянно. В течение хода истории, с периодами эволюций и революций, чётко обнаруживается постоянная борьба двух тенденций – к расширению экономических функций государства и к их сужению. И в наши дни по-прежнему альтернативность решения не снята ни в теории, ни в практике хозяйствования. Любопытно, почему?

§ 1. Две исторические тенденции сужения и расширения сферы воздействия государства на экономику

В одной из первых тем в учебном курсе обосновывалось, что государство возникло одновременно с появлением частной собственности. В древние времена на протяжении нескольких тысячелетий, когда экономическая деятельность людей строилась на общинной собственности, государство как институт не возникало, хотя функции охраны территорий общин и управления внутри общин исправно исполнялись. С расколом постоянно укрупняющихся общин на собственников и несобственников земли и других средств производства и производимого продукта, стали возникать государственные институты. Значение в этом процессе имел, безусловно, переход к оседлости, а также необходимость защиты от внешних набегов поселений и городов, становящихся государствами. Но приоритет в возникновении государств, как и при объяснении любого процесса в человеческом сообществе, отводится экономическому основанию – в данном случае, защите частной собственности. Государство возникло как политико-правовая структура по охране экономических интересов крупных частных собственников. В современном буржуазном обществе, несмотря на многочисленные трансформации, в своей сущностной основе мало что изменилось.

Первой общественно-экономической формацией, в которой проявилась и укрепилась экономическая и политическая власть государства, была рабовладельческая. При рабовладении удельный вес государственной собственности в сравнении с крупной частной собственностью был преобладающим. По мере пространственного расширения и углубления господства частной собственности экономическая власть у государства отнималась и перемещалась к крупным собственникам. В истории эта тенденция имела место на протяжении целой эпохи, охватывающей весь период феодализма и капиталистический способ производства вплоть до Великой депрессии 30-х гг. XX в. Именно в этот длительный период сформировалась и была господствующей теоретическая концепция, отстаивающая идею невмешательства государства в экономику.

В соответствии с этой концепцией государство обязано было обеспечивать лишь охрану частной собственности, поддерживать общественный правопорядок и защищать страну во внешнем мире.

В экономическом смысле суть концепции состоит в доказательстве того, что рынок способен сам отрегулировать объёмы производства, распределения и потребления продукта, производимого всем обществом. Первым хорошо известным научным проводником такой идеи был А. Смит со своей «невидимой рукой» рынка. Он, в частности, доказывал, что стремление частных собственников к достижению своих экономических интересов и наличие конкуренции, с неизбежностью приведёт к развитию общественного производства и к увеличению богатства всего народа. Отсюда, вплоть до первой трети XX в. в практике хозяйствования широко используемым был принцип «laisser-faier» (свобода действий) + «constable» (охранник, полицейский). Свобода действий – это для частных собственников, а быть охранником – это предписывалось буржуазному государству. Не дурно для господствующего класса!

Начало действия тенденции к расширению экономических функций государства связывают с Великой депрессией 30-х гг. XX в., а её теоретическое обоснование приписывают Дж. Кейнсу. Хотелось бы в связи с этим обратиться к учёным на Западе, а теперь и к российским коллегам: «Вы что же, лишены памяти или лишены возможности читать?» Идея огосударствления экономики, в т. ч. рыночной, и не только экономики, а всех сфер общественной жизни, активно прорабатывалась и научно обосновывалась десятками, если не сотнями мыслителей, начиная с Сократа и Платона, и оканчивая современными учеными по всему миру. Самым значительным трудом Платона является сочинение-диалог «Государство», в котором основой государства-города он считал материальные потребности людей и разделение труда. Основное бедствие современного ему общества Платон сводил к распаду его на два класса – богатых и бедных. Спасение он видел в государстве.

Перечислять в дальнейшем всех «государственников» не имеет смысла. Грамотному человеку они хорошо известны. Однако следует подчеркнуть, что фундаментальный вклад в разработку теории о расширительной роли государства в экономике внесли К. Маркс и В.И. Ленин. Заслуга последнего не только в теории, но и в практике построения социалистического государства, которое приходит на смену частным собственникам и становится монопольным собственником основных средств производства.

Что касается Дж. Кейнса, то сторонникам буржуазного миропорядка его надо бы не только упоминать всуе, а ценить и уважать. Его роль сводится к весьма робкой и противоречивой попытке урезонить своих же коллег по маржиналистскому цеху и подсказать им, что смягчить экономические кризисы перепроизводства и спасти капитализм от гибели может только государство. Никакого революционного вклада в теорию государства Дж. Кейнс не сделал и не мог сделать. Всем своё место.

Тем не менее, именно великая депрессия заставила вначале практиков взять курс на расширение экономических функций буржуазного государства, а затем и теоретиков на научное обоснование этого процесса. Борьба отмеченных двух тенденций шла и, по всей видимости, будет идти с переменным успехом. Каждый раз неудачи в конце промышленного цикла будут взваливаться либо на государственников, либо на либералов в соответствии с преобладанием той или иной тенденции. В начале XXI в. теоретическую победу празднуют государственники, т. к. либералы привели мировую капиталистическую систему к глубокому мировому кризису. Через 5–7 лет торжествовать будут либералы, т. к. государственники не смогут устранить коренную причину кризисов, т. е. разрешить основное экономическое противоречие капитализма. Так будет продолжаться до смены капитализма социализмом. Если кто-то в этом сомневается, то у автора сомнений в этом нет, ибо руководствуется знанием объективных экономических законов, отражающих развитие человеческой цивилизации. Развитие всегда происходит в сторону нового более прогрессивного и социально справедливого общественного порядка. История это доказывала много-много раз. История чужда таким психологическим состояниям, как сомнение. Она знает лишь варианты и тенденции в направлениях развития.

§ 2. Кратко о стадиях огосударствления экономики

Огосударствление экономики в процессе развития человеческой цивилизации, как и при любом социально-экономическом развитии общества, происходит циклично. Правильнее сказать, что огосударствление происходит по возрастающей диалектической спирали, впервые продемонстрированной на примере всякого процесса социального развития великим российским мыслителем Н.Г. Чернышевским. Суть развития по диалектической спирали означает, что тот или иной социально-экономический процесс, начавшись с исходного основания через некоторое историческое время, обязательно возвратится к исходному основанию, но качественно в обогащённом и сложном состоянии. Об этой особенности социально-экономического развития в учебном курсе уже говорилось. Напоминаем об этом ещё раз с тем, чтобы студенты постепенно освобождались от метафизического мышления и понимали принципы диалектической логики.

Огосударствление начинало свой путь по лабиринтам истории с довольно высокой своей ступени развития в азиатском способе производства. Напоминаем, что понятие «азиатский способ производства» повсеместно в экономической теории служит для обозначения особого вида восточного или раннерабовладельческого общества. К этому способу производства обычно относят страны древнего Востока (Индия, Персия, Китай), страны Африки (древний Египет), страны Южной Америки (Перу, Мексика) и Европы (Этруссия).

Конец ознакомительного фрагмента.