Глава 14. Марина в Кении
От Маришки долго не было никаких вестей.
Раздосадованная отношением родных к её браку с Ортего, девушка (новоиспечённая госпожа Оконджу!) вскоре вернулась с ним в Москву. Последний год доучивалась нервно, торопясь, уже предвидя, что работать по специальности ей вряд ли доведётся. Хотя продолжала изредка подрабатывать, брала интервью у интересных людей, составляла какие-то обзоры. Однако новая идея владела всеми мыслями. Ортего обещал увезти её в свою жаркую страну, где никто не помешает им строить собственную семейную жизнь. Маришка лишь изредка переписывалась через интернет с Ольгой и Кэтрин, но и им о важном событии сообщила уже в последний момент. Диплом был получен, оформлены визы, собраны чемоданы.
«Марина, ты всё продумала? Ведь много случаев, когда…»
Дальше она и читать не стала. Сколько же у людей предрассудков! Мы не в каменном веке, сейчас везде есть связь, если ей не понравится, в любой момент можно возвратиться! Эта привычная жизнь никуда от неё не денется. Ортего такой милый, такой страстный, так её любит, как они могут этого не понимать. Всё остальное уже стало пресным и надоевшим, размаха не хватает и адреналина, хочется вырваться на свободу и насладиться шокирующей природой Африки. Джунгли, крокодилы, жара и «туземные племена», где все чернее сажи. Она непременно выучится готовить их национальные блюда и научит готовить свои, они примут её в свою семью, Ортего говорил, как высоко у них ценятся белые девушки.
В общем, родители обо всём узнали постфактум, когда их любимая дочка уже перешагнула порог чёрной Африки. Ольге она из аэропорта написала, что прилетели, передала всем приветы… И это была последняя весточка.
Ортего Оконджу получил в Москве диплом врача-терапевта и теперь рассчитывал обосноваться в Найроби, столице своей родины Кении. Чем будет заниматься Марина, они пока не говорили. Рослый и губастый, с фиолетовым отливом негр из племени луо в мечтах видел свою русскую жену домохозяйкой и матерью его многочисленных наследников. Мулаты красивы, а значит, и двери им повсюду открыты.
Незнакомая столица поразила Маришку. Это был современный город с огромными домами, оживлённым движением, пальмами на улицах. Впрочем, не меньше, чем непривычной архитектурой, была удивлена она обилием чёрных людей. Хотя ведь это Африка, чему удивляться?! Но смущение не проходило, девушка чувствовала себя здесь буквально белой вороной, на которую таращились и цокали языком. Марина старалась прятаться за широкой спиной мужа. Во сне увидела потом много этих чёрных лиц с белыми зубами и глазами навыкате. Впрочем, они вели себя вполне дружелюбно. «Вот уж не думала, что люди станут для меня главным потрясением!»
В их отеле был ресторан на крыше, откуда супруги Оконджу (Маришке нравилось мысленно объединять так себя с мужем) могли любоваться вечерним городом. Он был прекрасен. А вот бродить по улицам не особо хотелось: даже в столице то и дело попадались кучи мусора, муж объяснил ей, что принято выкидывать его прямо на дорогу. Ужин был вкусный, а порции большие, так что они провели прекрасный вечер. Вай-фай в отеле тоже первое время радовал. И горячая вода! Маришка после дороги с удовольствием приняла ванну. Персонал оказался вышколенным, так что обслуживали их прекрасно. Если учесть, что гостиница принадлежала к дешёвому сегменту, то лучшего трудно было и желать. Правда, оживлённое движение за окном не прекращалось и ночью, но после перелёта спалось отлично.
Что Марину ошеломило в Кении больше всего – другие запахи. Воздух казался каким-то густым, насыщенным чужими оттенками. И ещё непривычной была вода, которую приходилось покупать разлитой в бутылки – другая для питья, приготовления пищи и даже для мытья посуды не годилась.
Они сходили на искусственное озеро, что расположено в парке, обсаженное неведомыми деревьями. Едва узрев на озере катамараны, Маришка тут же вспомнила детство, дом отдыха, куда они ездили с мамой, Лилей и братишками. Немножко взгрустнулось – где они теперь! Там катамараны выдавались в прокат, и они дважды с восторгом опробовали это плавсредство. Вот почему и сейчас Маришка загорелась и с удовольствием сделала пару кругов по озеру.
Посмотрели на карусели, батуты, надувные горки, где резвились детишки. Большое впечатление произвели лежащие в тени деревьев, на траве газона, разные люди. Было их не так много, и казалось, что это привычное их времяпрепровождение. Местные бомжи? Ортего отрицал.
Башни финансового центра виднелись издали. Заглянули на спортивную площадку, где молодёжь гоняла на скейтах и великах. Совсем как дома в парке!
Маришка потащила мужа и на смотровую площадку: ей непременно надо было видеть парламент и часовую башню!
Яркие шустрые маршрутки привлекали внимание. Удивляло, что и здесь бывают пробки. А ведь жителей гораздо меньше, чем в среднем российском городе.
Река называлась так же, как и столица. Конечно, мимо пройти было невозможно! И какое же постигло разочарование, когда, приблизившись, рассмотрела горы мусора на берегах и в самой протоке.
Ортего из окна номера показал ей на трущобы: в тот район ни в коем случае нельзя, даже днём там подстерегают серьёзные опасности. Конечно, ещё в Москве они сделали все прививки, но Марина чувствовала себя не очень уверенно, узнав о частоте случаев холеры, не говоря уж о СПИДе.
В отеле они поселились временно. Ортего рассчитывал быстро начать работу и получить жильё при больнице. Однако его попытки устроиться в частную клинику не имели успеха. Недостатка в персонале столичные больницы не знали. Во всяком случае, так ему сказали. Но в одном из учреждений намекнули: он без опыта работы, рисковать репутацией престижные заведения вряд ли будут. Оставалось идти в государственную лечебницу. И в первой же Ортего был обласкан и немедленно зачислен в штат. Радости это вызвало немного: устаревшее оборудование, обшарпанное здание, толпы больных и ничтожная зарплата. Утешали мысли – это всего лишь на первое время.
Заскучавшая в номере Маришка пожаловалась на медленный интернет и отсутствие кондиционера. Ортего криво усмехнулся и велел собирать вещи.
Маленькая и грязная комнатка при больнице повергла в шок. Но неунывающая Маришка побросала сумки и пакеты, засучила рукава и тут же принялась за уборку, драила и намывала все поверхности, пока вода в ведре не стала бурой. Велела Ортего раздобыть хотя бы лампочку, если уж не плафон. Повесила на окно занавески, брезгливо скрутила в рулон тощий тюфяк с кровати. Ортего раздобыл где-то и люстру, и новый матрац. Маришка застелила постель и занялась столом. Набросила скатёрку, расставила посуду – накануне они прошлись по магазинам и приобрели самое необходимое для быта. Тут же на плитке был приготовлен нехитрый обед.
– Ты знаешь, нам придётся пока пожить скромно. Иначе все деньги быстро улетят. Я завтра начинаю работать.
Дерзкие планы
Сидя в гостинице, пока Ортего искал место, Маришка лазала в интернете по местным сайтам. Хорошо, что были они на английском. Как выпускницу журфака её интересовали СМИ. Не говоря о том мужу, намеревалась разведать обстановку: нельзя ли ей устроиться работать по специальности? Сидеть дома и заниматься хозяйством не планировала точно.
Среди журналистов попадались преимущественно мужчины-негры. Но это её не смутило. «Надо написать небольшой очерк о моих впечатлениях и попытать счастья!»
Её приняли и с немалым удивлением выслушали. Смущаясь от взглядов редактора, пожилого негра с большими руками, она старалась казаться смелой, а потому английские слова у неё немного путались. Завершила тем, что положила отпечатанный очерк на стол. Он пробежал глазами, покачал головой. Конечно, это можно опубликовать в разделе отзывов гостей города, есть несколько занятных моментов в её заметке, но на статью за гонорар она явно не тянет. Белые девушки у них в редакции никогда не работали. Вакансий журналистов нет, но если будет стоящий материал – например, о жизни в трущобах, тогда он готов поговорить о сотрудничестве.
Конечно, Ортего рассказывал ей всякие ужасы о трущобах… И даже по улицам она шла с опаской, то и дело натыкаясь на сальные взгляды. Но не будь в её сердце азарта и авантюризма, она вряд ли решилась бы закрутить роман с негром и тем более отправиться с ним на чёрный континент.
Видя за ужином её сверкающие глазки, Ортего спросил, не придумала ли она себе какое-нибудь опасное развлечение. Марина смешалась. Несколько противоречивых эмоций попеременно отразилось на её лице.
– Да, мне тут скучновато сидеть целыми днями, – уклончиво сказала чистую правду.
– Ничего, скоро у меня выходной, сходим с тобой в парк, в кино, в ресторан.
«По ресторанам ходить – никаких денег не хватит», – подумала, но вслух вырвалось другое:
– Ты обещал свозить меня в национальный парк!
– Позднее, хорошо?
Она нехотя кивнула и перевела разговор:
– А что у тебя за больные?
– Самые разные. Чаще запущенные случаи: лихорадки, инфекции, даже с укусами насекомых приходят, хотя это мне не по профилю. Бывают просто истощённые. Тяжёлая работа. Сорок семь человек сегодня принял, устал.
Марина погладила его руку. Всё не так представлялось из Москвы. Она рвалась к свободе, хотела показать свою независимость от мнения родни, доказать свою способность на Поступок. Может, ей следовало отправиться туда, где воюют, чтобы совершать подвиги, балансировать на грани жизни и смерти, нахвататься адреналина до отвала, повесить на грудь ордена! Слишком мелким ей казалось заниматься бытом, ждать с работы мужа, слушать о больных…
Впрочем, завтра она осуществит свою идею и отправится в эти трущобы, которых все так отчаянно боятся. Словно они находятся не в столице современной цивилизованной страны, а в каком-то Средневековье. Что она, дома пьяниц или бомжей не видела? Только и разницы, что эти чёрные.
Трущобы
Конечно, она припасла себе закрытую одежду, джинсы и перчатки, наглухо замотала в платок голову; чтобы не подхватить какую-нибудь заразу, сбрызнула себя спреем от насекомых. Проверила диктофон на мобильнике, вопросы для интервью быстро возникли сами собой. Сориентировалась по карте в интернете, куда ей лучше ехать. Набрала на всякий случай СМС для мужа и отложила в черновики, если вдруг потребуется – можно отправить одним нажатием кнопки.
Решилась ехать на матату, хотя эти устаревшие «маршрутки» пользовались дурной репутацией. Но ей требовалось попасть в подходящую эмоциональную волну, хватануть новизны. Созерцание исподтишка непрезентабельных пассажиров, ветхие сиденья, затоптанный до невозможности пол, скрипучие двери тому способствовали. Впрочем, добралась она без приключений.
Прижимая надушенный платочек к лицу – смрад уже начинал подступать – храбро ступила на убогую улочку. Сначала она подумала, что надо бы идти с другой стороны, а то на этой окраине, видимо, располагалась помойка. Обойти было невозможно, бесформенная огромная куча расползалась во все стороны, сколько хватало глаз. Увидев туземца, Маришка по-английски спросила, где вход в их селение. Он замахал руками, не понимая, и устремился прочь. Она с трудом отыскала жалкое подобие тропочки. Но ботинки оказались уже замазанными нечистотами, так что она перестала на них смотреть и просто перешагивала через слишком подозрительные предметы и лужи.
Показалось что-то похожее на хижины. Почерневшие низкие крыши теснились одна к другой. В пустых проёмах висели какие-то тряпки. Мусор здесь валялся повсюду. Полная, пёстро одетая чёрная женщина вышла на улицу и выплеснула из грязного бака помои, едва не забрызгав Маришку.
– Осторожнее! – крикнула она по-английски, отпрянув в сторону.
Женщина с безразличием посмотрела на неё и ушла.
Неряшливо одетый ребёнок копался в груде мусора, тут же тёк подозрительный мутный ручей. Ребёнок нашёл какой-то плоский продолговатый обломок и опустил в жижу. «Кораблик» понесло течением, ребёнок белозубо засмеялся и побежал за ним, сверкая белыми пятками. Все они здесь были босые.
Где-то невдалеке мелькнули мужские фигуры, и Марина подивилась тому, что негры бывают, оказывается, низкорослыми. Потом поблизости в доме – или как они тут называются? Лачуги? – заплакал ребёнок. Это почему-то вызвало тревогу. Хотя в безоблачном небе так же светило солнце и было безмятежно и чисто. Не то что перед ней. Блуждая по узким захламлённым проулкам, уже не рада была своей затее.
Вдруг от одного из домов отделилась тень. Чудилось в приближении этого человека что-то зловещее. На плохом английском он отрывисто спросил, что ей здесь надо. Сердце Маришки тяжко ухало, за незнакомцем чувствовалась ей какая-то сила, может быть, власть. И, несомненно, угроза.
– Я хотела посмотреть и написать об этом.
– Здесь тебе цирк? Здесь живут такие же люди, как ты! Они тебе не звери в клетках, чтобы рассматривать.
Маришка стушевалась.
– Для белых проводят экскурсии, договариваются с нами. Куда ты полезла одна? Здесь могут отобрать камеру или убить за одно фото.
– Нет у меня камеры, только телефон. И не снимала я ничего. Хотела с кем-нибудь поговорить, сделать интервью. А вы мне не поможете?
От такой наглости негр засмеялся.
– Может, тебя лучше вывести отсюда, пока цела?
Марина закусила губы. Уйти ни с чем? Зря что ли она так перемазалась и нюхала все эти помойки?
Поняв по её глазам, что не отступится, новый знакомый (это оказался местный «авторитет», управляющий жизнью в своей части трущобы) велел идти за ним.
Они долго шли мимо лачуг, где-то прямо на земле сидели люди, около них дымился уголь в камнях, там стояла посуда с варевом. Тут же бегали или играли какими-то обломками дети. То и дело надо было переходить через мутную жижу. Впрочем, Маришка увидела и неожиданное: местный «кинотеатр» в сарае, похожем на фургончик, салон красоты, магазин, что-то типа небольшого рынка. Отметила, что почти все жители были одеты опрятно, хотя и бедно. А как же, многие из них всю свою жизнь не покидали этих мест.
«Куда он ведёт меня?» Оказалось, в трущобах есть своя школа! Детишки резвились во дворе, и форма у них была: у девочек клетчатые платьица с белыми воротничками, у мальчиков одинаковые рубашки и штаны. Головы все коротко стриженые, курчавые.
Провожатый привёл Маришку к директору школы.
– Она хочет написать о нас в газету.
Немолодой усталый человек в белом костюме усадил её на диван и принялся рассказывать о том, что школа у них только пять лет, но попадаются очень способные дети, хочется помочь им вырваться в большую жизнь. Учатся все с немалым желанием. А учебных пособий, бумаги и ручек мало…
У Маришки возникло ощущение, что она в родном городе, в одной из школ, только разговор идёт на английском. Как же похожи педагоги всего мира, сколько общих печалей у них! И то же озабоченное выражение на лицах, и интонации…
Ей разрешили сделать несколько снимков, негритята с большой охотой позировали. Задор на лицах, искренняя радость, детская непосредственность и озорливость, шаловливые горошины чёрных глаз – вот что увидела и запечатлела Маришка вместо расхожих клише: измождённый, с торчащими ребрами темнокожий ребёнок, умирающий от голода. И как же ей нравилось здесь, среди них, любознательных и шустрых, находиться! К сожалению, предметов, которыми бы могла поделиться, с собой у неё не оказалось. Даже ручки или блокнота. Только немного денежек оставила в «копилке» директора на тетради.
Выведенная своим провожатым из трущоб, Маришка пообещала найти его снова, когда выйдет газета с её статьей. Вытерлась, насколько удалось, влажными салфетками и отправилась домой – снова на матату, не в такси же разъезжать с такими «ароматами».
День пробежал быстро, и Ортего был уже дома. Оказалось, Маришка ненароком нажала кнопку, когда убирала телефон, и тревожную эсэмэску он получил буквально недавно.
Таким своего мужа Маришка ещё не видела. От ярости он не мог подобрать русские или английские фразы, из него исторгались какие-то местные наречия. Но перепуганной девушке даже не потребовалось перевода.
– Девчонка! Дура! Какая же ты дура! – кричал огромный негр с лиловым, налившимся кровью лицом. – Зачем тебя туда понесло? Ты разве не знаешь, как там опасно?! Тебя же могли даже убииить!!!
Он замолк, схватившись чёрными руками за голову.
– Маринка, иди в ванну, сильно воняет, – сказал вдруг уже по-русски. Она, размазывая тушь по лицу, закивала и бросилась в душ, намыливалась и поливалась там долго, переживая задним числом ужас своей затеи, убогий вид нищенских лачуг и нестерпимые миазмы, источаемые горами мусора. И как сильно он испугался за неё, никогда ещё не орал так грубо.
Ортего сказал, что купит браслет с чипом, чтобы всегда знать, где она находится. Если только она ещё туда сунется…
– Сунусь. Я обещала принести статью, фотки и что-нибудь для школы.
Он зарычал и схватил себя за уши.
– Я оторву уши, пусть они не слышат это!
Маришка, чистенькая и розовая, в одной тунике, сквозь неё просвечивало тело, обняла своего рассерженного мавра.
– Ты помнишь, что женился на журналистке? У меня проснулся профессиональный азарт, мне осточертело просто сидеть дома и варить тебе ужин! – все это нежным, мурлыкающим голосочком. Следом она рассказала о визите в редакцию и своих планах.
– Тебя не возьмут в газету, там одни чёрные мужчины.
Наверное, он был прав.
– Милый, ты разреши, я всё-таки попробую! Мне очень нужно написать хорошую статью об этой школе, о будущем Африки, об этих светлых детях! Да-да, не смейся, ты понимаешь, почему «светлых»! И чтобы её опубликовали, и чтобы люди узнали и захотели помочь этой школе!
– Лучше бы я женился на медсестре… У нас были бы общие интересы и общая работа. А я женился на какой-то миссионерке, ей непременно надо нести просвещение бедным детям Африки!
Его ехидство было пропущено мимо ушей.
Они договорились, что Маришка больше не будет скрывать свои планы и действовать втайне от мужа.
– Но ведь ты весь изведёшься и не сможешь работать, если я скажу, что снова отправилась в трущобы.
– Значит, мы поедем туда вместе в мой выходной день. А может, ты возьмёшь мои книги и выучишься на медсестру?
…По-русски вышло весомо, злободневно и звонко. По-английски получилось более сдержанно, местами острее. Ортего сделал ей замечание и сказал: в остальном ему нравится.
В редакции на Маришку посмотрели уже с большим интересом. Тема статьи вызвала оживление, подача материала, свежесть взгляда и хороший язык получили одобрение. Но гонорар посулили скромный. Маришка была не из тех, кто гонится за гонорарами.
Статья получила резонанс, отклики были и от русских туристов. Маришке предложили именно для них, в расчёте на пожертвования школе, сделать перевод. В тот же миг она по электронке отправила первый вариант статьи, чем вызвала восторг. Статью разместили на сайте газеты и в некоторых новостных русскоязычных блогах.
Ортего сдержал слово. Накупив канцтоваров, распечатав фото, с пачкой газет, в выходной день они отправились в трущобы. Провожатый был в этот раз вежлив и снисходителен, не плутал по зловещим закоулкам, а вывел короткой дорогой к школе. Оказалось, статья уже принесла плоды: две делегации туристов и представители местных учреждений образования посетили школу с подарками, и на счёт стали поступать пожертвования. Марина испытала приятные мгновения гордости за результаты своего труда. «Знал бы папа!»
Каток
Одной из заметных достопримечательностей современного города является крытый каток. Даже в захолустье, на родине Маришки, таковой имелся, не говоря уж о Москве. С подружками и с Ортего (сама шнуровала ему коньки, в которых ковылял вдоль бортика и непрестанно спотыкался) она во время учёбы неоднократно там бывала. Это вам не дворовый, небрежно залитый, который всякий раз плыл при нежданной оттепели, и где так легко было сбить коленки и локти. Одно наслаждение скользить по безукоризненному искусственному льду – особенно, когда на улице жарит летнее солнце.
В Найроби каток не только был, но ещё и самый большой во всей Африке! Конечно, Марина неоднократно намекала мужу, что неплохо бы туда наведаться. Но ведь у него не было снежно-ледового, коньково-лыжного провинциального детства! Снег в Москве, непрестанно расчищаемый и увозимый, не давал нужных впечатлений: всё жило в строгих рамках, даже природа. Негру было не понять, какие эмоции и воспоминания возникают у его русской жены на катке, а потому не разделял её энтузиазма и стремлений.
И всё-таки однажды Маришке удалось затащить мужа на Солар Айс Ринк. Он одновременно мог принять двести человек – такое громадное пространство! В этот час было не больше двух-трех десятков человек; чёрнолицые, в пёстрых шапочках, они скользили неуверенно, но было видно, что радуются, как дети, непривычному развлечению. Лёд пах, конечно, не русской зимой, а чем-то синтетическим, примешивался к тому же запах пота от движений, но это было неважно.
Марина выбрала беленькие «фигурки» и, не заботясь о копошащемся муже, ринулась на лёд. Не сказать, что она была искусной фигуристкой, но кружиться волчком, скользить попеременно на одной и другой ногах, мчаться по кругу ей доставляло истинное удовольствие. Раскрасневшаяся, с выбившимися из-под шапки прядями волос, с блестящими глазами, Марина лихо подъехала к ограждению, где дожидался её Ортего. Доктор Оконджу потирал колено и бедро. Оказалось, что промчался почти час, Марина не могла поверить – ведь они только пришли…
Национальный парк
В один из выходных Марина настояла на том, чтобы побывать в национальном парке Найроби. В ясную погоду она видела невдалеке проступающие пологие горные вершины – горы Килиманджаро и Кения, казалось, обступали город, утопая в дымке молочных облаков. До великанши было не добраться, зато тезка страны звала и манила в парк. Строго говоря, Кения (Маришке нравилось называть её Ксенией) была не горой, а потухшим вулканом, что только добавляло ей шарма.
Ах, как это невероятно смотрелось: сросшиеся кронами деревья, меж ними неторопливо прогуливаются длинные-длинные пятнистые жирафы. Из окна автомобиля Марина рассмотрела и небольшие рожки, и мохнатые смешные уши, которыми животные подёргивали, вероятно, отгоняя мух.
А целое стадо слонов! Это вам не пара цирковых, в расшитых попонах. Серые, всех оттенков, с морщинистыми хоботами и невероятными ушами-опахалами, маленькими глазками, они даже не смотрели на зевак, щипали себе зелёные побеги. Вздрагивал хвостик молодого слонёнка, прижавшегося к маме. Стадо перемещалось, переступая ногами-колоннами. Вскоре их фигуры стали напоминать бесформенную груду валунов.
Снова любопытные жирафы тянут грациозные шеи.
Самое поразительное, что город, большой современный город с небоскрёбами, был совсем рядом. Он выглядел неестественным задником из фантасмагорического спектакля, где всё перепутано. На его фоне полоскалась на ветру сочная высокая трава, её топтали и ели полосатые лошадки из детских книжек – зебры. Их упругие попки и животы казались резиновыми.
Носорогов им встретилось сразу два – большой и ещё безрогий тупорылый детёныш.
Хищников они видели издали: очевидно, насытившийся прайд отдыхал в траве после удачной охоты. Кончики ушей, кустики мохнатых грив, плюшевые бока…
Зелень издаёт пряные, пьянящие запахи. Чем ближе к горам, тем свежее и разреженнее становился воздух.
Изящные тонконогие газели встретились по пути на гору Кения – Марина и допустить не могла мысли, что уедет, не покорив горных высот такой близкой, с пологими склонами, соседки.
Сколько раз она видела проступающий сквозь шпили зданий серый неправильный конус! Он преображался с наступлением темноты, то пропадая среди туч, то зацепляя боа из облака на могучей своей «шее». Непременно надо было ступить на неё, и потрогать руками камни, и проникнуться горным духом, и разгадать тайну аборигенов-газелей. Тонкие рожки и большие овальные глаза с глубоким взглядом приковывали внимание. И напрасно Ортего говорил, что они не успеют до темноты, им придётся где-то заночевать – да в африканской ночи Кения-красавица смотрелась ещё более волшебно. Ах, из-за этих видов (Маришка не успевала нажимать на кнопку фотокамеры, не замечая её тяжеловесности) стоило уже сбежать в Африку! Жаль, никто не селится прямо здесь, в парке или на горе. Вот бы где хотелось остаться, затеряться, слиться душой и жизнью с природой! Только если б мог здесь очутиться интернет и какие-нибудь современные удобства, конечно…
И она покорила «свою» африканскую гору! Ортего заснял её на пике восторга, с блестящими глазами и распахнутыми вверх ладонями, на фоне неба цвета индиго и ярких полуночных звёзд.
Ей потом казалось, или Ортего в самом деле был мрачен и лишь нехотя следовал за ней? Охваченная впечатлениями, Марина едва замечала своего почти безмолвного спутника. Что было у него на уме? Им попадались машины и люди, туристы с камерами, слышалась разноязычная речь. Что-то было не так?
Ах да, путешествие заняло больше времени, чем они рассчитывали, Ортего опоздал на работу, ему что-то там грозило. Но неужели он, родившийся в этих местах и ни разу не поднявшийся на вершину, о чем-то сожалеет?! Или прежде Марина ошибалась, думая, что вышла замуж за темпераментного негра?
Поток больных не иссякает день ото дня, ни одной докторской жизни не хватит на его обмеление.
Фитнес
А вообще жить Марине было пресно. Тем более, что Ортего время от времени куда-то уезжал и не говорил, куда. Но ещё больше ей действовало на нервы противодействие мужа. Он заявил, что работа журналистом – это всегда политика или криминал, он не хочет, чтобы она ввязывалась во всё это. Но цикл статей о трущобах она потихоньку написала. Гонорар перевели на открытый ею в тайне счёт. Прежнее безоговорочное доверие между мистером и миссис Оконджу куда-то ушло. К тому же Марина уже изрядно нахлебалась романтики, и побег с любимым из родной страны перестал казаться слишком удачной авантюрой. Хотелось общения с близкими, но гордость не позволяла пойти на попятную. Чего она добилась? Смогла ли доказать хотя бы себе, чего стоит?
Нет, она стала домохозяйкой, годной лишь для ублажения мужа, наведения порядка, стирки, готовки да выслушивания бесконечных рассказов о больных и трудностях кенийской медицины. А это настроения не добавляло. К тому же она почти всегда была одна, знакомства заводить Ортего категорически запретил. Хм, попробовал бы он ей что-то запрещать в России! А здесь в нём прямо проснулся хозяин и чуть ли не рабовладелец.
…Ортего взял им абонемент в тренажёрный зал. Там можно было сбросить лишнее напряжение.
Марина механически выполняла упражнения на тренажёрах, переходя от одного к другому. Мысли её были заняты. Даже не заметила, что среди мужчин она одна.
Ах-ах-ах, её спортивная фигурка в облегающем костюме привлекла внимание шоколадного мачо. Следуя за ней, он переходил от снаряда к снаряду, но движения его были медлительны, тренироваться по-настоящему ему явно не хотелось.
Маришка мельком огляделась и невольно задержала взгляд на бритоголовом негре, в красных штанах и майке с номером. А думала, что уже привыкла к негроидной расе. «На гориллу похож», – пронеслось в голове. Взмах её головы негр расценил почему-то как предложение подойти.
Марина быстро переступала по беговой дорожке, потому не видела, что творится у неё за спиной. Негр тоже не видел. Ортего уже давно наблюдал за женой. Как она выделывается, демонстрируя всем своё упругое тело! И даже не смотрит вокруг, так уверена в своей неотразимости. А тут уже двое стоят в слюнях, а третий… О, этот наглец уже и не скрывает, что перемещается следом за ней. Вот он решил сократить расстояние, получив аванс – Маришкины глазки стрельнули из-под чёлки.
Не помня себя от ревности, Ортего налетел на соперника. Когда Марина обернулась на грохот, два темнокожих гиганта мутузили друг друга кулаками-гирями, задевая оборудование. О, этот неистовый темперамент! Сверкающие белками глаза! Подоспевший персонал прекратил побоище, в которое мигом ввязались ещё несколько атлетов. Марина зло захлопала в ладоши:
– Браво, Ортего! Твой главный приз! – и стремглав скрылась в раздевалке. Главным призом она назвала огромный лиловый кровоподтёк на скуле.
– Фитнеса больше не будет, – объявил он ей дома.
– Как же! Отелло рассвирипелло и задушило Дездемону!
Марина презрительно дёрнула плечами. Кто бы сомневался!
– Пойми, ты – моя женщина! Я не буду смотреть, как ты выставляешься перед другими мужиками.
А вот тут она не стерпела.
– Я выставляюсь? Может быть, принесёшь мне чадру и замотаешь с ног до головы в платок?
Возмущение её было так велико, что негр смешался.
– Марина, но ведь он смотрел на тебя с вожделением.
– Да мне вообще плевать, кто как на меня смотрел! Ты теперь всем будешь глаза выдёргивать?
– И всё-таки больше туда мы не пойдем. Давай купим домой какой-нибудь тренажёр.
И отныне Маришка вертела педали дома. Ортего не поскупился, хотя она выбрала не самый дешёвый агрегат. Втихую продолжала кропать статейки в газету – благо, Ортего был слишком занят и не читал ничего, кроме медицинской литературы. Приняли и первоначальный отзыв о столице, и рассказ о путешествии в национальный парк. Пригодились и фотки. Она загрузила их с фотоаппарата на гугл-диск. Там же хранились кадры из трущоб.
Её печатали за подписью Марио. Герой детской электронной игры напоминал ей о прежних временах. Было у них что-то общее с этим неунывающим пройдохой, который бесстрашно пёр на рожон и побеждал, если игрок был не трусливый.
Новый год
Это противоестественно, но и прикольно – встречать Новый год без снега, в краю вечного лета. Собственно, активно празднуется Рождество, и именно в ночь на 25 декабря Марина и Ортего отправились на крышу отеля, приютившего их в июне. С высоты им сверкали повсюду огни, проносились, сигналя и переливаясь, автомобили с теми, кто припозднился. Праздничное убранство столицы мало чем отличалось от привычного европейцу. Разве что приветствия-растяжки были на других языках. Казалось в эти дни, что представители всех племён и народностей стремятся перещеголять друг друга красотой слога и витиеватостью пожеланий.
Марине пришёлся по душе кофейный ликер «Кения Голд». Ортего пил какой-то местный алкогольный напиток, запах которого заставил его жену сморщить носик. Наяма чома – традиционное рождественское блюдо, по-особому приготовленный кусок козьего мяса, что подаётся вместе с чапати, плоской лепёшкой. Этот «гвоздь программы» восторга у Марины не вызвал, зато Ортего с большим аппетитом расправился с обоими кусками. На лепёшку девушка положила распаренные зёрна кукурузы и морской коктейль – морепродукты были её слабостью, особенно креветки. Ей также нравился рис, приготовленный с пряными травами. Конечно, вне конкуренции душистые фрукты, словно сорванные в райском саду.
Веселились с танцами, музыкой, под фейерверки. Сновал неутомимый Санта Клаус. Среди празднующих Рождество на крыше отеля было много туристов, Марина оживилась, услышав славянскую речь. Трудно было спутать с какой-то другой итальянскую, присутствовала и английская, в том числе в американском «изводе». Парочка французов оживлённо обсуждала красоты Найроби. Кроме Ортего, было два негра и дама-мулатка.
Оконджу муж и жена покружили в танце, Марина отметила, как захмелевший Ортего недобро косится то на щуплого болтуна-итальянца, то на дородного («а як же ж!») славянина. Да, и они, и кто-то ещё посматривали на Марину – издали! Если учесть, что на крыше их было не так уж и много, а женщин вообще по пальцам можно перечесть, то ничего удивительного в этом не было. Конечно, Марина оделась нарядно, так праздник ведь! И чем-то особым она не выделялась. Но Ортего резким движением отвёл её в сторону и принялся выговаривать, в уже известных ей выражениях пеняя на распущенность, кокетство и неприличные заигрывания взглядами.
У Марины была привычка: в нервный миг теребила обручальное кольцо, перемещая по пальцу. «Господин доктор», как она звала мужа мысленно в такие минуты, сказал что-то особенно грубое, рука у Марины дрогнула, и словно крошечный сверкнувший метеорит сорвался с крыши небоскрёба к земле. Оба замерли. Ортего выругался и бросился к лифту. Марина вернулась за столик. И примета дурная, и праздник испорчен. Но не пропадать же добру в эти последние спокойные минуты!
Марина, не торопясь, доела мидии и креветки, потом перешла к фруктам. Пробегавшего мимо официанта попросила принести бокал кофейного ликёра и что-нибудь на десерт. У неё так случалось: в неприятной ситуации вдруг резко пронзал голод. Так что к возвращению мужа столик был практически пуст. Очевидно, розыскная деятельность и пробежки по холлам несколько распылили горячность негра. Он шумно уселся напротив жены и, не глядя на неё, коротко крикнул что-то официанту. Тот быстро принёс бокал с холодным напитком и счёт. Ортего плеснул в себя жидкость, не отпуская парня, расплатился и бросил Марине: «Идём!»
Ей и самой было жаль хорошенькое колечко, выбирала его долго и придирчиво, любовалась потом, то поднося к зеркалу, то ловя лучик и пуская им зайчиков. Рада была! Что ж говорить об Ортего, оплатившем обручалку…
Дома подвыпивший муж, конечно, устроил скандал, до утра продолжалось всё это непотребство. Ревность бушевала в нём гораздо сильнее, чем досада из-за потерянного кольца.
Так что Рождество не задалось. Разве только подарки, что были собраны для маленьких школьников в редакции, – Марина с двумя девушками и корреспондентом-сопровождающим активно участвовала в укладке и доставке, раздавала сияющим детишкам сладости, канцтовары, книжки и игрушки. Всё-таки приятно видеть результаты своего труда. Она уговорила мужа вместо дежурных подарков друг другу доставить радость детям.
Новый год решили встречать на воде. Взяли лодку, фонари, свечи, шампанское и провизию. Это был один из традиционных видов празднования. Особенно преуспели туристические фирмы, на все лады расхваливая падким на диковинки европейцам интересный обычай. Городское начальство подсуетилось и организовало очистку берегов и вод в местах особо популярных.
В пределах видимости Марины было несколько десятков лодок. Она не ожидала, что Ортего так хорошо гребёт на вёслах. Оказалось, ещё до встречи с ней он занимался греблей в московском клубе. Новогоднюю ночь он не случайно предложил провести таким образом: романтично, и он хорош в гребле, Марине должно понравиться (сколько можно им дуться из-за кольца?), не так затратно, и, наконец, они в лодке будут одни, вдалеке от похотливых самцов.
Волны тихо качали, небо и вода отражали свет луны и огней, свечи потрескивали на кулинарном шедевре, пузырьки шампанского весело бежали к краю. И вот – бом! С наступившим! Зазвенели бокалы, раздались восторженные возгласы, взвились в небо мириады разноцветных искр – от грохота фейерверков заложило уши. Марина смеялась и вертела головой: отражения небесных всполохов в водной ряби рождали немыслимую пляску огней всех оттенков, такой красоты ей видеть ещё не приходилось. Ортего смотрел на отблески в её глазах и заново переживал всколыхнувшиеся чувства к ней.
Они обнимались и целовались посреди празднующего, впавшего в буйное веселье ночного мира, бокалы звенели неслышно посреди всеобщего шума и ликования. Они кормили, дурачась, друг друга с ложечки – не каким-то местным непонятным салатом, а самым настоящим оливье! Сколько же пришлось Маришке исходить магазинов, чтобы найти именно те продукты. Они без счёта чистили и ели мандаринки. Кремовые розочки снимали, смеясь, с торта губами. Жгли даже бенгальские огни. Но что, чёрт возьми, заменит запах хвои и снежные сугробы?!
Марина прижалась к груди негра и расплакалась.
А потом наступило первое утро года, и они отправились на пляж! Омоновение было массовым, так надлежало расстаться со всем прошлым, купанием в реке смыть с себя физическую и духовную грязь. И здесь не возбранялось погружаться в волны прямо в одежде, плескаться, орать и дурачиться. Марина наплавалась вволю, резвясь и шаля на равных с детворой. Новый год на пляже – это весело!!!
Под спудом тел
«Господи, ну почему ты не надоумил меня выучить „Коран“?!» – с отчаянием думала Марина, не замечая абсурдности своей мысли. Их с Ортего разделили: она по обыкновению присматривала для себя миленькую новую шмотку, а он… В каком отделе находился муж, она толком не знала. Ох уж эта субботняя привычка бегать по торговым центрам! Но кто мог предполагать, чем на этот раз обернётся безобидный шопинг.
Вооруженные люди, паника, выстрелы – всё так быстро и неожиданно. Разбитые витрины, затоптанный пол, зловещий запах металла и свежей крови. И вот – они в заложниках, и грубые с бешеными глазами люди к сентиментальности не склонны. На месте расстреливают тех, кому чужд ислам. Чутким ухом Марина слышит – как хорошо, что стала разбираться в этих тарабарских наречиях – что задают вопросы о матери Мухаммеда, требуют цитаты из «Корана». Не растерявшая студенческих привычек, она пытается уловить и запомнить невнятные ответы перепуганных людей. О лице и руках уже успела позаботиться: из разбитого прилавка стащила тюбик с кремом цвета южного загара. Платком повязалась по-здешнему, забрав русые волосы и скрыв лоб. Всё это – под прикрытием широкого и рослого аборигена. Хорошо, что сегодня на ней оказалась длинная юбка.
Чудовище с автоматом – калаш или ей показалось с перепугу? – приближалось. Ребёнок вслед за мамой отрицательно мотает головой – нет, он не знает «Корана». Автоматная очередь, вскрики, падение тел, синяя и белая ткань набухает алым. Женщина успела зажать ладонью глаза ребёнку. Яркая пластмассовая игрушка из его рук, брякая, откатывается в сторону. Марина хватает ртом воздух, лицо наливается кровью, она силится бежать, чтобы вцепиться в глотку… Но свет внезапно меркнет, она валится как подкошенная под ноги людям, они молча расступаются. Под Мариной растекается красная лужица… Трупы оттаскивают к лестнице.
Ортего устал ждать жену и вышел на воздух, намереваясь позвонить ей. Очутившийся рядом мужчина оказался коллегой, они разговорились, непроизвольно удаляясь по аллее от торгового центра. Выстрелы, раздавшиеся внезапно у здания, заставили обернуться. «Марина!» – Ортего помчался назад, но увидел: идёт штурм. Вооруженные бандиты захватили торговый центр. Тут же подъехали полицейские, Ортего кинулся к ним: «Моя жена!»
Как же забыть весь этот сентябрьский кошмар?! Почти трое суток он ничего не знал о её судьбе. Потом сказали, что нападавших было всего-то полтора десятка человек. Больше полусотни убитых заложников, среди которых она пролежала много часов. Ортего помогал с ранеными, их было очень много, жадно охватывал взглядом, боясь и надеясь увидеть среди них Марину. Она очнулась сама, но не могла пошевелиться, придавленная со всех сторон постепенно остывающими телами. Лишь когда донеслись до неё голоса, смогла издать протяжный звук.
Первенца они потеряли.
Похудевшая Марина через несколько дней вышла, наконец, из больницы. Мрачно пошутила:
– Во всяком случае, репортаж из первых уст у меня получится убойный.
– Не делай из трагедии шоу! – муж влепил ей пощёчину.
Слёзы брызнули из глаз против воли. Побледнев, Марина закусила губы и промолчала, недобро прищурившись.
– Маленькая моя, прости, прости, я так за тебя испугался!
Ортего тыкался ей в лицо толстыми губами, пытался обнять. Марина сжалась в стальной комок. Он. Её. Ударил. После всего, что произошло.
– Я тебя никуда больше не отпущу одну. Мы поедем домой.
– Куда?!
– Туда, где мои родные. И с тобой всегда кто-нибудь будет. А этот город… Он слишком агрессивный для нас.
– Оба-на! Но сначала я напишу статью!
– Напишешь и отправишь по электронке, – примирительно сказал он, посчитав, что они благополучно помирились.
Марина ощутила в душе какой-то острый камешек. Собственно, они даже ещё не обсуждали своего будущего младенца, ещё было только: кажется, да. Поэтому безутешного горя от потери, кажется, и не было. Или не прошёл ещё до конца шок… Упавшие от автоматной очереди женщина с ребёнком были у неё перед глазами. За того ребёнка, выронившего пластмассовую игрушку, было очень больно.
Наверное, Марина и сама хотела уехать из этого ставшего страшным города. Только желание её пока не сформировалось. Требовалось пережевать, переосмыслить ещё раз всё пережитое, а для этого и надо писать. Для неё это лучшая терапия.
Её эмоционально бесстрастная статья выстрелила оглушительно, резонанс раскатился на несколько номеров.
Ужас пережитого намертво вцепился в её душу, ещё долго вскрикивала во сне, ощущая себя под грудой коченеющих тел.