Глава 2
Должно быть, он ослышался. Возможно, она не говорила, что ее зовут Грейси. Вероятно, представилась Стейси. Или Трейси. Или Мейси. Грейси – уменьшительное от Грейс. А Грейс – женщина, пользовавшаяся своими низкими сексуальными ухищрениями, чтобы соблазнить беззащитного старика, манипулировать им и заставить изменить завещание, оставив ей практически все, что у него было.
«Неужели та самая женщина?» – думал он, в очередной раз пристально рассматривая ее. Он ожидал, что это будет горластая, вульгарно накрашенная блондинка в короткой юбке, тесной кофточке, на непомерно высоких каблуках. С пышными волосами, длинными ногами и с невероятных размеров…
Он не ожидал, что она будет выглядеть точно героиня, сошедшая со страниц сказочной книги. Такое впечатление произвела на него эта девушка, едва войдя в комнату. Она была будто из другого мира, грациозное волшебное создание, совершенно чужое в сборище гадких троллей. Изящная и хрупкая, с макияжем, если и был таковой на лице, не заметным глазу. Отдельные пряди волос цвета золотистого осеннего заката выбились из аккуратного узла, будто нарочно, казалось, что заставить копну ее волос рассыпаться по плечам может лишь прикосновение волшебной палочки.
И когда он успел стать неистовым романтиком и поэтом? Золотистый осенний закат? Прикосновение волшебной палочки? Какого черта в голову лезут подобные мысли о женщине, которая ограбила семью, присвоив наследство, по праву принадлежащее им? Какого черта вообще подобные мысли? Куда, черт возьми, подевался тестостерон?
С другой стороны, теперь понятно, почему отец был так слепо очарован ею. Очевидно, эта мошенница достигает лучших результатов в образе чистой непорочной девушки, а не сногсшибательной блондинки. Он тоже чуть не попался в ее ловушку. Не имело значения, каким именно образом она обманывала отца и манипулировала им. По-настоящему важен факт того, что она обвела вокруг пальца одного из самых разумных и расчетливых предпринимателей, убедила повернуться спиной ко всему, чем он дорожил в жизни, кого любил. По крайней мере, настолько, насколько вообще был способен любить кого-то или что-то, кроме своего состояния, коммерческих вкладов и общественного положения. А впрочем, что еще ему было любить? Деньги, власть и статус – вот все, на что можно рассчитывать без опаски. Или, кто знает, было ли что-то дорого ему до тех пор, пока все не скатилось в тартарары, благодаря этой… этой…
Гаррисон отступил, сохраняя хладнокровие, посмотрел Грейс Самнер прямо в глаза.
– Так это вы гадкая, коварная и лживая охотница за деньгами?
Выражение ее лица мгновенно изменилось, было видно, что ей искренне больно это слышать.
– Подумать только, как убедительно! Я думал, вы выше ростом.
Грейси улыбнулась, он бы с готовностью поклялся, что увидел в ее улыбке подлинную тревогу и страх, если бы не знал, что эта женщина прокладывает себе путь, грязно и подло обманывая людей.
– Что ж, меткое попадание – это неплохо.
Гаррисон хотел продолжить, но тут, словно по велению магического заклинания, рядом с Грейси неведомо откуда возник Беннет Тэрент, очередная заноза, непредвиденная помеха в делах семьи Сейдж за последние два года.
– Я вижу, вы уже познакомились с мистером Сейджем.
– Да, – отрезала Грейс, не сводя глаз с Гаррисона.
Тэрент перевел взгляд на Гаррисона:
– Вижу, и вы познакомились с мисс Самнер.
– Да, – так же кратко ответил Гаррисон, не сводя глаз с Грейси.
Повисшая тишина казалась видимой и осязаемой.
– Нам следует пройти на свои места. Скоро начнем.
Гаррисон был не в состоянии сдвинуться с места или хотя бы оторвать взгляд от Грейс Самнер. Черт возьми. Вероятно, она вправду волшебница, и чары ее непреодолимы. Снова и снова силясь сделать хотя бы шаг, он вспоминал обо всем, что ему и матери пришлось пережить за пятнадцать лет с тех пор, как исчез отец. Напомнил себе о том, что мать останется ни с чем по вине женщины, которая по слепой и нелепой случайности обрела шанс высосать все до последней капли крови из богатого взбалмошного старика.
Пятнадцать лет назад, а это половина его жизни, Гаррисон спустился к завтраку. Родители расположились как можно дальше друг от друга. Отец, по обыкновению, зарылся в «Уолл-стрит джорнал», мать просматривала программу Миланской недели моды. Или Парижской. Или какой-нибудь еще чертовой недели высокой моды, о которой он никогда не слышал. Он занял место за столом между ними, удостоверившись, что они достаточно далеко, чтобы не заговорить ни с кем. Не разговаривать друг с другом стало традицией семьи Сейдж.
Так они и завтракали в полной тишине, пока не вошел дворецкий с ежедневным напоминанием о том, что машина отца готова отвезти его на работу, машина матери готова возить ее по магазинам, машина Гаррисона также на месте и доставит его в школу. Все трое отправлялись каждый по своим делам даже не попрощавшись. Так каждое утро. Если бы Гаррисон осознавал, что последний раз видит отца, возможно, мог бы…
Сделать что? Пожелать хорошего дня? Обнять? Сказать: «Я люблю тебя»? Знал ли он вообще в пятнадцать лет, как делается хоть что-то из этого. Он не уверен даже в том, что умеет делать это теперь. Однако тогда мог бы сказать хоть что-то.
Он подавил приступ раздражения и злобы. Хотелось бы, чтобы они с отцом больше говорили друг с другом. Чтобы вообще иногда говорили. Это было крайне сложно, учитывая, что отец девяносто процентов времени проводил на работе, а сын был втянут в неприятности. Гаррисон помнил еще кое-что о том дне. Ночью, накануне исчезновения отца, он прибыл домой на заднем сиденье полицейского патрульного автомобиля, пойманный в одном из винных погребков района Мидтаун с порножурналами и бутылкой крепкого пива.
Спустя пять месяцев после исчезновения отца от одного из поверенных семьи пришла новость о том, что тот найден, но в настоящее время не имеет намерения возвращаться домой. О да, он продолжал поддерживать связь с одним из поверенных и несколькими компаньонами, чтобы дела корпорации «Сейдж холдингс» шли в штатном режиме, а его официально не объявили умершим. Однако он не собирался возвращаться ни к работе, ни к семейной жизни, по крайней мере, в ближайшем будущем. Тем немногим людям, с которыми поддерживал связь, он платил немалые деньги за то, чтобы они ни при каких условиях не выдавали его местонахождение. Лишь сказал, что вернется, когда будет готов. Но так никогда и не вернулся.
Гаррисон снова взглянул на Грейс Самнер, в ее обманчиво прекрасное лицо, бездонные темные глаза. Возможно, двое судей уже вынесли решение о том, что она имела законное право на личное состояние отца. Гаррисон ни в коем случае не собирался сдаваться без боя, твердо намеренный раз и навсегда доказать, ни у кого не оставив тени сомнения, что она не имеет права даже на жалкий цент. Он был настолько уверен, что апелляционный суд примет сторону его семьи, что даже не считал нужным пускать в ход все свои козыри. По крайней мере, до этого момента. Но теперь…
Скоро все узнают, что Грейс Самнер далеко не волшебное неземное создание. Ей самое место в сборище гадких троллей.
Грейси очень хотела сказать сыну Гарри хоть что-то, прежде чем уйти с мистером Тэрентом. Но выражение его лица стало холодным, и она боялась, что бы ни сказала, объяснение или соболезнование, не быть услышанной. Однако не могла просто уйти. Этот человек лишился отца, причем дважды, не имел возможности хоть как-то возместить эту утрату. Жизнь его семьи полностью перевернулась, и причиной тому завещание Гарри. Грейси полагала, что не имеет права обвинять Гаррисона Третьего за столь недружелюбный прием. Она осмелилась осторожно улыбнуться.
– Сомневаюсь, что поверите, но мне действительно было приятно с вами познакомиться, мистер Сейдж. Мне жаль, что не стало вашего отца. Он был самым добрым, самым порядочным человеком из всех, что я когда-либо встречала.
Не оставив ему шанса ответить, Грейси развернулась и проследовала за мистером Тэрентом в другой конец комнаты. Она расположилась между мистером Тэрентом и двумя адвокатами из его фирмы. Похоже, эти трое намеренно заняли круговую оборону, встав на ее защиту.
Гасу Файверу, второму учредителю компании «Тэрент, Файвер энд Твигг», на вид было лет тридцать. Он выглядел настолько же порядочным и дружественно настроенным, насколько Гаррисон Сейдж угрюмым и мрачным. Ренни Твигг, которую мистер Тэрент представил как одну из коллег, по возрасту ближе к Грейси, а значит, ей лет двадцать шесть. Миниатюрная брюнетка, она, казалось, чувствовала себя в форменном костюме менее уютно. Несмотря на крошечный изящный шиньон и безупречный маникюр, больше походила на женщину, которой много приятнее работать вне душных стен, предпочтительно там, где можно носить свободную клетчатую фланелевую рубашку.
Остальные были либо каким-то образом связаны с самим Гарри, либо являлись доверенными лицами, представлявшими чьи-то интересы. Напротив Грейси, будто нарочно, расположились члены семьи Гарри и их адвокаты. Кроме Гаррисона Сейджа Третьего, там сидели его мать и вдова Гарри, Вивиан Сейдж, не говоря уже о сборище бывших жен и любовниц и полудюжине детей, трое из которых даже были законнорожденными. Гарри оставил немного некоторым из них, но основная часть состояния – каждый кирпичик, байт информации, доллар – досталась ей. У нее снова перехватило дыхание. О господи, где же тот бумажный пакет, в который можно подышать, когда он так нужен?
Все расселись по местам, и в комнате воцарилась тишина. Беннет Тэрент обратился к собравшимся.
– Благодарю всех за то, что пришли. Эта встреча – необходимая формальность, судом уже установлено, что имущество мистера Сейджа…
– Постановление суда еще не означает, что его нельзя обжаловать, – перебил Гаррисон Сейдж, прогремев так, что Грейси невольно вздрогнула. – В течение следующих двух недель мы планируем подать апелляцию.
– Не могу представить, каким образом это может принести пользу. Одна апелляция уже подтвердила первоначальное решение суда, вынесенное в пользу мисс Самнер. Если не будет обнаружено никакой новой информации, любая дополнительная апелляция подкрепит постановление суда.
Гаррисон открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но его адвокат, мужчина примерно одних лет с мистером Тэрентом и похожий на него манерой поведения, сдержал этот порыв.
– Новая информация непременно будет обнаружена, – подтвердил он.
Мистера Тэрента это, казалось, ничуть не обеспокоило.
– Мистер Лэндис, уже дважды было определено, что Гаррисон Сейдж-младший находился в здравом уме и твердой памяти, когда завещал подавляющую часть своего частного имущества Грейс Самнер. Очередная апелляция будет лишь…
– На этот раз мы, определенно, опровергнем это, – недвусмысленно заявил мистер Лэндис. – И докажем не только то, что Грейс Самнер оказывала на него чрезмерное влияние и даже давление, вступая с ним в сексуальную связь, но и то…
– Что? – На этот раз его прервала Грейси. Мистер Лэндис откровенно проигнорировал ее, она почти физически ощущала жар от испепеляющего взгляда Гаррисона Сейджа.
– Мы докажем не только то, что Грейс Самнер оказывала на него чрезмерное влияние и давление, вступая в сексуальную связь, но и то, что он заразился от нее заболеванием, передающимся половым путем, которое и стало причиной его умственной недееспособности.
– Что? – Грейси начала подниматься со стула, но Гас Файвер мягко опустил руку ей на плечо, призывая не обращать внимания на голословные заявления. Превозмогая порыв возмущения, Грейси заставила себя немного успокоиться. Если бы одним лишь взором можно было убить, взгляд, брошенный на Гаррисона Сейджа, не оставил бы от него ничего, кроме жалкой горстки пепла.
Особенно после того, как его адвокат подытожил:
– Она использовала секс, чтобы хладнокровно соблазнить и сделать недееспособным и без того достаточно хрупкого пожилого человека, а затем воспользовалась его ослабленным истощенным состоянием, чтобы убедить завещать все средства и активы ей одной. Мы наймем частного следователя, чтобы собрать необходимые свидетельства, поскольку именно они недавно обнаружились.
– Понимаю, – ответил мистер Тэрент. – Или, быть может, именно эти сведения вы буквально на ходу выдумали в тщетной безнадежной попытке выиграть.
Грейси, замерев, думала о том, как все это невероятно и неправдоподобно. Даже если бы она знала, что Гарри обладатель такого богатства, ни за что не воспользовалась бы им. И уж конечно, не стала бы применять незаслуженно упомянутых сексуальных приемов, у нее и одного-то не было, не говоря уже о множестве. Настоящая крепкая дружба дороже денег, да и найти ее гораздо сложнее. А эти их определения – недееспособный, истощенный. Это они о Гарри? Боже мой, да он был полон энергии и сил до той самой минуты, пока эта чертова аневризма не убила его.
Мистер Тэрент встретил взгляд противостоящего ему адвоката спокойно и невозмутимо.
– Гаррисон Сейдж-младший лично внес изменения в завещание в офисе своих поверенных, двое из которых присутствуют в этой комнате. Им была предоставлена справка от врача, подтверждающая отличное состояние здоровья, умственного и физического, кроме того, врач прибыл в офис, дабы засвидетельствовать это. Намерения вашего отца были кристально чисты и открыты. Он действительно хотел, чтобы Грейс Самнер унаследовала большую часть его состояния и имущества. Двое судей подтвердили это своим решением. Следовательно, мисс Самнер станет наследни цей основной части имущества Гаррисона Сейджа-младшего. А теперь следующее. В день, когда внес последние поправки в офисе своих поверенных, мистер Сейдж также записал видео, адресованное мисс Самнер, своей семье, своим компаньонам и их официальным представителям. Ренни, будьте добры.
Ренни Твигг направила пульт на телевизор. Уже через секунду на экране появилось лицо Гарри. Сердце Грейси сжалось. Он был совсем не похож на того Гарри, которого она помнила. В костюме и галстуке, как на всех присутствующих здесь, однообразном и официальном, противоречащем мешковатым брюкам цвета хаки и просторным толстовкам, что он неизменно носил в Цинциннати. Волосы, обычно растрепанные, подстрижены и уложены рукой профессионала. Выражение лица твердое и суровое, взгляд хладнокровный. Он выглядел как магнат, миллиардер, управляющий гигантскими корпорациями. Мрачно серьезный, безжалостный и враждебный. И вдруг улыбнулся, искренне и обезоруживающе, как добрый Санта-Клаус, озорно подмигнув. Теперь Грейси была уверена, что это тот самый Гарри, которого она знала и любила. И неожиданно почувствовала себя гораздо лучше.
«Привет, Грейси, – произнес он таким же игривым тоном, каким всегда приветствовал ее. – Жаль, что нам пришлось встретиться таким вот образом, милая. Это означает, что я мертв».
Глаза Грейси наполнились непрошеными слезами. Она искренне скучала по Гарри. Он стал для нее другом, самым лучшим из всех. Не задумываясь, она тихонько пробормотала:
– Здравствуй, Гарри.
Все взгляды мгновенно устремились к ней, но ей не было до этого дела. Пусть думают, что она сумасшедшая. Ей казалось, будто Гарри здесь, рядом с ней, хотя прошло немало времени с тех пор, как она могла говорить с ним.
«И если ты смотришь это, значит, уже знаешь правду о том, кто я на самом деле, и в данную минуту сидишь в одной комнате с членами моего истинного племени. Я знаю по собственному опыту, какой головной болью может оказаться все это, а потому постараюсь быть максимально кратким. Слушай, милая. Надеюсь, ты не испугалась до полусмерти, узнав, сколько я оставил тебе. Прости, что пока был жив, не сказал правды о себе. Но к тому времени, когда встретил тебя, я уже был скорее Гарри Сагаловски, чем Гаррисон Сейдж, так что, в каком-то смысле, вовсе не лгал тебе. В любом случае Гаррисон наверняка тебе не понравился бы. Он был той еще занозой».
Над последними словами Грейси рассмеялась вслух. Это так похоже на Гарри. Едва почувствовав на себе взгляды присутствующих, вновь единодушно обратившиеся к ней, она прикусила губу, чтобы предотвратить подобные недозволенные порывы. Впрочем, они не дозволены лишь в кругу этих людей. Гарри отнюдь не смутила бы такая реакция.
Он продолжил:
«Именно поэтому мне и захотелось больше не быть Гаррисоном. В один прекрасный день я вдруг осознал, насколько далеко ушел от собственных истоков, корней, как много потерял из того, что делало меня самим собой. Люди обожают истории вроде моей, о тех, кто выбрался из грязи в князи. Только в них нет ни слова о том, как много приходится приносить в жертву, пробираясь по непростому пути, и, как правило, жертвовать своими нравственными принципами, совестью, характером».
Услышав это, Грейси будто взглянула на все иначе. Она никогда не слышала, чтобы Гарри говорил так серьезно. Он становился все более серьезным и сосредоточенным, подходя к тому моменту, когда оставил прежнюю жизнь и стал не более чем номинальным главой своих компаний, о том, что семейная жизнь стала совсем несчастливой, и единственное, чего он хотел, – исчезнуть. В конце концов он оставил работу, семью и свое до неприличия роскошное поместье на Лонг-Айленде, взял фамилию своих предков, которые сменили ее еще несколько поколений назад, и переехал в рабочие окраины Цинциннати, где когда-то вырос.
Грейси бросила взгляд в другой конец комнаты, где сидели Вивиан и Гаррисон. Те смотрели на экран с абсолютно одинаковыми лицами, выражавшими одновременно раздражение, недоумение и что-то еще, чему она не смогла подобрать определения. Она старалась проникнуться сочувствием. Представить не могла, что они чувствуют, ведь муж и отец забыл об их существовании на целых пятнадцать лет, а затем лишил наследства. Она полагала, что в какой-то мере их чувства к Гарри оправданны. Однако, быть может, им стоило хотя бы на минуту задуматься о мотивах его поступка. Он был не из тех, кто отворачивается от людей, если они не дали на то повода.
С видеозаписи вновь послышался голос Гарри, снова завладевший вниманием Грейси.
«Вивиан и Гаррисон, эта часть моей речи для вас. Миллиарды долларов – слишком много для кого бы то ни было, для любого. Грейси Самнер – человек, способный понять всю непомерную ответственность, которую несут эти огромные деньги, и она распорядится ими правильно. Не оставит себе. Я ее знаю. Она избавится от них так скоро, как только сможет, и непременно убедится, что они попали в руки тех, кто действительно нуждается в них».
После этих слов Грейси осмелилась еще раз взглянуть в противоположный конец комнаты. Вивиан Сейдж. Ее волосы отливали серебром, костюм блестел золотом, запястья сверкали драгоценными камнями всех цветов радуги. Она, казалось, готова разрыдаться. Гаррисон смотрел на Грейси. Впрочем, выражение его лица прочесть было сложнее. Возможно, он думал о том, где пообедать, когда все закончится, или где лучше спрятать ее тело. Грейси не могла об этом даже догадываться.
Слава богу, очередное упоминание ее имени стало неплохим поводом снова обратить внимание на экран.
«Грейси, эта часть для тебя. Я мог бы и сам передать деньги на благие дела, избавив тебя от проблем. Но я не такой хороший человек, как ты, а значит, ты лучше меня знаешь, что делать с презренным металлом. И все же, послушай меня, милая. Эта, последняя часть чрезвычайно важна. Какую-то часть денег оставь себе. Я хочу этого. Купи себе одну из этих забавных маленьких машин, которые тебе нравятся. Или дом у воды. Съезди в Испанию, ведь ты давно мечтала об этом. Сделай хоть что-нибудь. Ты обещаешь?»
И снова Грейси ощутила, как все взгляды сосредоточились на ней. Ей казалось неправильным брать себе деньги Гарри, пусть даже скромную сумму. После первой встречи с мистером Тэрентом она вернулась домой и тотчас зашла в Гугл. В каждой статье, где упоминался Гаррисон Сейдж-младший, его всюду определяло богатство. Он неизменно значился как «миллиардер Гаррисон Сейдж-млад ший». Даже после исчезновения, даже когда к описаниям прибавилось слово «затворник», ему все также предшествовало неизбежное «миллиардер». В своей прежней жизни он был в первую очередь богачом. Все остальное второстепенно. Грейси не хотела быть одной из тех, кто в связи с его именем видел только значок доллара. Особенно после того, как он дал ей так много.
«Обещай мне, Грейси, – повторил он, очевидно, зная о том, что она будет сомневаться».
– Хорошо, Гарри. Обещаю.
«Вот так, моя девочка». – Гарри подмигнул. Попрощался. Экран стал темным и безмолвным.
Вновь подступили слезы. Она торопливо достала из сумочки носовой платок и промокнула глаза. Гаррисон Сейдж медленно и громко захлопал в ладоши.
– Что ж, отлично сработано, мисс Самнер. Ваше представление определенно достойно награды. Теперь я вижу, как вы окрутили моего отца.
– На вашем месте, мистер Сейдж, – вмешался Беннет Тэрент, – я бы выбирал выражения в разговоре с женщиной, владеющей особняком на Лонг-Айленде, который ваша матушка привыкла считать своим домом.
Грейси наконец внезапно осознала, какая власть оказалась в ее руках. Действительно, она на законных основаниях могла вышвырнуть Вивиан Сейдж на улицу и переехать в дом сама. Именно так поступила бы та гадкая, коварная, лживая охотница за деньгами, которая посредством сексуальных ухищрений без зазрения совести воспользовалась беззащитным стариком.
– Мистер Тэрент, что мне нужно сделать, чтобы передать дом со всем содержимым миссис Сейдж? Это ее дом и должен принадлежать ей, а не мне.
Гаррисон Сейдж осторожно обвел ее глазами, едва услышав сказанное, но воздержался от комментариев. В выражении лица Вивиан что-то немного смягчилось.
– Нужно всего лишь составить необходимые документы. Сегодня среда, уверен, можно подготовить все к концу следующей недели. Если вы, конечно, не против задержаться в городе немного дольше.
Грейси тихо вздохнула. Поместье Гарри на Лонг-Айленде, должно быть, стоило десятки миллионов долларов, а его содержимое и того больше. Однако избавление даже от такой небольшой части богатства позволит почувствовать приятную легкость.
– Я совсем не против задержаться в городе. Это здорово. Я никогда раньше не была в Нью-Йорке. Вы могли бы порекомендовать мне отель? Какой-нибудь не слишком дорогой. Тот, в котором я проживаю сейчас, слишком роскошный, но я планировала пробыть здесь не больше двух суток.
– Это Нью-Йорк, Грейси. Здесь нет понятия «не слишком дорогой».
– Ах, я уверена, вы вовсе не хотите оставаться в городе, – вдруг вмешалась Вивиан. – Дорогая, здесь невыносимо шумно и многолюдно. Лучше остановитесь на это время у нас, в Хэмптонс[2]. В июне там особенно красиво. Мы чудесно проводим эти летние вечера.
Гаррисон посмотрел на мать так, словно у нее вдруг появилась вторая голова:
– Ты это не серьезно?
Грейси тоже решила, что Вивиан, должно быть, шутит. Еще минуту назад та смотрела так, будто хотела, чтобы она вспыхнула, объятая пламенем, бесследно сгорела, а теперь предлагала остановиться в своем доме? Почему? Может быть, хочет задушить Грейси во сне?
– Я серьезно. Если Грейс – вы ведь не возражаете, дорогая, если я буду вас так называть, – так вот, если Грейс так добра, что готова оставить мне мой дом, меньшее, что могу для нее сделать я, – предоставить уютное пристанище, вместо старых душных отелей. Ты так не думаешь, Гаррисон?
Возможно, Грейси не хотела знать мнение Гаррисона. Однако выражение его лица было слишком красноречивым.
– Пожалуйста, Грейс, – настаивала Вивиан. – Для всех это стало нелегким испытанием, огромным потрясением. Мы явили себя не с лучшей стороны, позвольте нам реабилитироваться. Вы сможете поведать, как встретились с моим мужем, каким он был в Цинциннати, а мы расскажем о его жизни до встречи с вами.
Грейси пребывала в растерянности, не зная, как реагировать. Неужели Вивиан действительно столь мила и учтива? Неужели и вправду хочет наладить дружеские отношения? Или это подготовка к тому, чтобы задушить ее во сне? Загадка.
Грейси задумалась в поисках ответов. Она владела миллиардами всего неделю, а уже увидела в людях самое худшее. Именно поэтому решительно не хотелось становиться богатой. Чтобы не относиться с подозрением к каждому, кто встречался на пути.
Без сомнения, Вивиан просто мила с ней. И конечно, хочет наладить дружеские отношения. Безусловно, интересно услышать историю жизни Гарри до того, как он встретил ее. Грейси всегда подозревала, что он не рассказывал ей о себе, боясь утомить и наскучить. Должно быть, жизнь его была увлекательной и даже захватывающей.
Отчего-то эта мысль заставила вновь взглянуть на Гаррисона. В его взгляде уже не было ярой неприязни, Грейси даже заметила в нем некоторое сходство с отцом. Голубые глаза, угловатый подбородок. Правда, Гаррисон-сын дюйма на три выше и определенно шире в плечах. Интересно, есть ли у него еще что-то общее с отцом. Любит ли он бейсбол, так же как Гарри, обладает ли столь же дерзким чувством юмора? Предпочитает ли пироги тортам? Умеет ли готовить чили и виртуозно танцевать фокстрот?
Почему-то внезапно захотелось выяснить все это.
– Хорошо. – Она не успела толком осознать, что приняла решение. – Очень мило с вашей стороны открыть для меня двери вашего дома, миссис Сейдж. Большое спасибо.
– Зовите меня Вивиан, дорогая. Уверена, не пройдет и недели, как все мы станем хорошими друзьями.
Грейси отнюдь не была в этом уверена. Но казалось, Вивиан искренна. По крайней мере, действительно могла стать другом. Но Гаррисон? Что ж, в отношениях с ним придется надеяться на лучшее.
И несомненно, готовиться к худшему.