Глава 1
Трейси выбралась из двухместного «ягуара» мистера Тэрента у дома Гарри, который он покинул пятнадцать лет назад. Теперь дом принадлежал ей. Едва ступив на землю, она попыталась взять себя в руки и не волноваться, возможно, все не так и запущено. Постаревшие от дождей и ветров дощатые стены обладают определенной прелестью. А дорога, усыпанная мелким шуршащим гравием, просто восхитительна. Подумаешь, размеры поместья отличаются от того, что она ожидала увидеть. И не беда, если благоустройство обширной территории потребует непомерных усилий. Нет, с домом все будет в порядке. Он станет чудесным.
Поместье действительно оказалось совершенно очаровательным. К тому же располагалось на острове Лонг-Айленд вдоль линии берега и, кажется, стоило много-много-много миллионов долларов. Бог мой, в этот старый дом могли бы уместиться Объединенные Арабские Эмираты, и еще осталась бы свободная комната для Люксембурга. Несмотря на безмятежную гладь океана, сверкавшую в солнечном свете, и соленый июньский бриз, ласкавший лицо, Грейси вновь ощутила головокружение. С тех пор как она познакомилась с мистером Тэрентом на прошлой неделе, это ощущение стало привычным. Встреча в «Мокко у Мими» завершилась тем, что Грейси прятала голову в колени и нервно вдыхала и выдыхала воздух в бумажный пакет с надписью «Кофе, шоколад, мужчины – вот, что должно быть по-настоящему крепким». Нужно отдать должное, Тэрент даже глазом не моргнул. Лишь спокойно поглаживал ее по спине, приговаривая, что все будет хорошо и факт наследования четырнадцати – не миллионов – миллиардов долларов отнюдь не повод для паники. Да уж. Легко сказать. Он, вероятно, знает, что делать с четырнадцатью миллиардами. Теперь, на месте, он, кажется, почувствовал, как ее охватывает нервная дрожь, и аккуратно взял под руку.
– Нам не стоит заставлять ждать миссис Сейдж, его сына и поверенных. Уверен, они вне себя от желания скорее покончить с формальностями. Так же как и вы, я полагаю.
Вне себя. Метко подмечено. Если бы ситуация была прямо противоположной? Допустим, она неожиданно выяснила, что муж или отец, пусть давно не участвующий в ее жизни, крупнейшая фигура двадцатого века в коммерческих кругах, провел последние годы в рабочих окрестностях Цинциннати, выдавая себя за телемастера-пенсионера, завел дружбу с совершенно чужим человеком, оставил ему практически все, что у него было. Да, в такой ситуации она тоже была бы вне себя.
Наконец она подготовилась к официальному оглашению последней воли Гарри. Завещание зачитывалось несколько раз, в основном в суде. Его пытались оспорить, опровергнуть, обжаловать все, кто был знаком с Гарри при жизни. Однако мистер Тэрент пообещал, что это чтение последнее и проводится главным образом для Грейси. Выглядела она наилучшим образом, сама того не осо знавая. Она выбрала чудесный винтажный образ – бежевый костюм эпохи шестидесятых, состоявший из юбки-карандаш и укороченного жакета, который наверняка мог бы быть домашним костюмом Джеки Кеннеди. Даже позаботилась о макияже, уложила волосы в простой, но элегантный французский узел, на этот раз на удивление аккуратный, выбилось всего несколько непослушных прядей. И в сопровождении мистера Тэрента направилась к парадному крыльцу. Пока Тэрент стучал дверным молоточком, Грейси пыталась успокоиться и даже почти убедила себя, что перед ней лишь один из множества загородных домов, в которых ей приходилось бывать. Но попытка потерпела крах, как только дверь перед ними распахнул дворецкий в ливрее, а за его спиной открылся вид внутреннего убранства. Одна только передняя заметно просторнее ее квартиры. Повсюду антикварные вещицы, относящиеся к разным периодам истории, настоящие персидские ковры ручной работы и подлинные произведения искусства.
Грейси попыталась отступить, но Тэрент подтолкнул ее вперед, сообщив дворецкому их имена. Тот пригласил следовать за ним. Они прошли через фойе, миновали зал слева, еще один справа и оказались перед входом в огромную библиотеку. Три стены были практически полностью заняты бескрайними полками от пола до потолка, полными книг в изысканных кожаных переплетах, должно быть, коллекционных изданий. Те очень гармонировали с кожаной мебелью. Окна также высились от пола до потолка, через них открывался дивный вид на сверкающую бликами гладь воды. С тем же успехом Грейси могла бы очутиться в зазеркалье, таким великолепным, но чужим и невероятным был для нее этот мир. Перехватило дыхание, когда она вдруг обнаружила, что в комнате полно людей. Грейси замерла, точно это могло бы помочь остаться невидимой. Мистер Тэрент предупреждал, что их ожидает. Ни много ни мало целая армия адвокатов и доверенных лиц с клиентами – бывшими партнерами Гарри по бизнесу и членами семьи. Оказывается, у Гарри осталась вдова и две бывших жены, три дочери и единственный сын.
Один джентльмен окликнул мистера Тэрента, который, удостоверившись, что с Грейси ничего не случится, если несколько минут его не будет рядом, зашагал к нему. Она самостоятельно, в душе радуясь этому, сделала несколько робких шагов в гущу событий.
«Вот видишь, все не так уж плохо». Похоже на обслуживание предсвадебного ужина в кафе богатых жениха и невесты. За одним исключением, там она была бы на заднем плане, здесь же предстояло стать центром внимания.
Четырнадцать миллиардов. Да, миллиардов – не миллионов – долларов.
Грейси вновь запаниковала. Вдруг откуда-то из-за спины послышался мягкий бархатистый голос:
– Знаете, как отличить скопление влиятельных фигур в дорогих костюмах от стаи кровожадных шакалов?
Она обернулась и увидела устремленные на нее самые прекрасные на свете голубые глаза. Остальные черты лица мужчины оказались ничуть не менее привлекательными. Красиво очерченные черные как смоль брови, аристократический нос, подбородок, точно высеченный из камня рукой искусного скульптора, губы, не слишком тонкие, не слишком полные, словом, практически идеальные. На лоб падала прядь непокорных черных волос, благодаря которой он выглядел словно герой изумительных фильмов сороковых годов, только что сошедший с экрана.
Грейси поторопилась дорисовать в своем воображении его образ, одновременно делая вид, будто не замечает, как он проделывает то же самое, разглядывая ее. У него были широкие плечи, довольно тонкая талия, кроме всего прочего, улавливалось что-то интригующее и даже дерзкое. Грейси не могла определить марку одежды, однако костюм с изящной выделкой в темно-серую полоску явно результат трудов одного из самых дорогих дизайнеров. Он не выглядел кровожадным шакалом.
– Нет, не знаю. Как же их отличить?
Он ухмыльнулся, отчего стал ослепительным и неотразимым. Грейси держалась из последних сил, стараясь не лишиться чувств.
– Это невозможно.
Она тихонько рассмеялась, и напряжение, которое нестерпимо сковывало ее последнюю неделю, впервые стало отступать. Она была безмерно благодарна этому человеку. Хотя, несомненно, оценила прочие его достоинства. И весьма высоко.
– Вы ведь из числа «фигур в дорогих костюмах».
– Исключительно потому, что так диктуют профессиональные требования.
И, демонстрируя нежелание следовать этим требованиям, он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, чем-то напомнив ей Гарри, который знал, что есть вещи важнее одежды и внешнего вида и насколько интереснее жить не угождая, заискивая и оправдывая надежды всякого, кто имел смелость их возлагать.
– Не хотите ли кофе, печенье или что-нибудь в этом роде?
– Нет, спасибо. Все и так хорошо. Но если вы хотите. – Автоматически сработала привычная реакция официантки, она стала торопливо говорить о том, что принесет чашечку кофе и печенье. Он не выказал желания, чтобы она делала это для него.
– Нет, мой лимит на сегодня тоже исчерпан.
Казалось, беседа вот-вот иссякнет. Грейси изо всех сил отчаянно старалась не отпустить единственного потенциального друга. В конце концов выпалила первое, что пришло в голову:
– Как вам дом? Эта комната? Вид из окна? Здесь просто роскошно, да?
Вопросы, казалось, поставили его в тупик. Он обвел взглядом библиотеку, словно здесь впервые, но, судя по всему, впечатлен не так сильно, как она.
– Здесь совсем неплохо. Комната, на мой вкус, выглядит немного формальной и холодной, вид из окна скучноват.
«Едва ли найдется хотя бы несколько оригиналов, не мечтавших о доме столь великолепном, как этот». Грейси не намеревалась сохранить за собой этот дом. Или прочее из того, что оставил ей Гарри. Четырнадцать миллиардов долларов – слишком большие деньги для одного человека. Однако она не могла не восхищаться невероятной красотой этого места.
– Каков же дом в вашем представлении?
– Для меня это большой город, множество ярких огней. Я живу на Манхэттене с тех пор, как начал учиться в колледже, и никогда не уеду оттуда.
Его страсть к стремительному ритму отнюдь не подходила образу, который несколько минут назад показался ей похожим на Гарри. Она постаралась не выдать разочарования.
– Хорошо.
Однако ее старания, очевидно, не увенчались успехом.
– Вас это, кажется, удивляет.
– Пожалуй, да. Немного.
– Почему?
– Возможно, я думала о том, как вы напоминаете человека, с которым прежде была знакома. А он отнюдь не из тех, кого влекут яркие огни и большие города.
По крайней мере, Гарри не был таким в пору их дружбы. Но ведь он прожил долгую жизнь до знакомства с ней. Кто знает, каким он был? Ничто из того, что она узнала о нем на прошлой неделе, не походило на правду о человеке, которого она считала другом на протяжении многих лет. Казалось, ее новый знакомый насторожился еще больше.
– Старый приятель?
– Скорее, пожилой. Он был мне как дедушка.
Ее собеседник заметно расслабился, но по-прежнему выглядел слегка смущенным, отчего казался еще милее.
– Послушайте, если мужчина старается произвести впечатление на красивую девушку, с которой только что познакомился, вряд ли ему понравится сравнение с ее дедушкой.
Значит, он думает, что она красива? Старается произвести впечатление? И вслух признался в этом? Знает ли он, что ничто, кроме, пожалуй, обворожительной улыбки, не сводит ее с ума так, как мужчины, способные говорить честно и откровенно? Тем более довелось знать очень немногих, обладающих этим качеством. Только Гарри.
– Я… Я имела в виду… Я не…
Казалось, ему доставляло удовольствие то, как ловко удалось лишить ее дара речи. Он не выказывал откровенного самодовольства и дерзости, но был явно рад своему успеху.
– Значит, вы не из тех, кто любит большие шумные города?
Грейси мысленно поблагодарила за то, что он сменил тему и задал вопрос, на который она в состоянии ответить.
– Не совсем так. Я хочу сказать, что всю жизнь жила в крупных городах, но никогда в самом центре. Девушка с окраины.
Она никогда не знала отца, жила и росла в скромной съемной квартире, тем не менее ее жизнь не слишком отличалась от жизни друзей из частных домов с уютными двориками, с обоими родителями, братьями и сестрами. Ее мать активно участвовала в школьной жизни и была лидером ее скаутского отряда. Несмотря на более чем скромный доход, Мэриан Самнер всегда находила средства на летние каникулы, уроки фортепиано и занятия гимнастикой.
В детстве Грейси каждое лето проводила играя и забавляясь в парке, осенью прыгала в кучах золотых листьев, зимой лепила снеговиков, а весной каталась на велосипеде. Ничего примечательного. Обычное детство девочки с окраины.
Новый друг снова рассматривал ее, правда, сейчас его, очевидно, занимала не внешность.
– Сначала мне показалось, что вы тоже предпочитаете городской стиль. Ваш костюм слегка несовременен, но в Ист-Виллидж или Вильямсбурге смотрелся бы просто отлично.
Он затих прежде, чем успел завершить анализ, и стал изучать ее еще более увлеченно и заинтересованно. В ее груди разливался жар, постепенно распространяясь, и вот она уже явственно чувствовала, что каждая клеточка тела будто объята огнем. Казалось, вся комната замерла в звенящей тишине, все вокруг исчезли, оставив их наедине в бесконечном головокружительном мгновении. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Точно земля ушла из-под ног. Но было приятно.
– Теперь я думаю, вы, возможно, напоминаете добрую девушку, живущую по соседству.
– Знаете, если девушка старается произвести впечатление на привлекательного мужчину, вряд ли ей понравится сравнение с чем-то незатейливым, как стакан молока.
Причудливые чары развеялись. Оба негромко рассмеялись, но она подозревала, что этот смех вызван не только остроумным замечанием, но и томительным напряжением, которое наконец миновало.
– Вам придется вернуться на работу после этого мероприятия или вы свободны и сможете пообедать со мной?
Несмотря на то что они весьма успешно обменивались ироничными шутками, приглашение стало для Грейси полной неожиданностью. Миллионы вопросов пронеслись в голове, она не имела представления, как ответить хотя бы на один из них. Как случилось, что утро, начавшееся дурным предчувствием, заканчивалось пикантным флиртом? Кто этот человек? Как мог настолько понравиться ей после сиюминутного знакомства? И как, черт возьми, она могла принять его приглашение пообедать вместе, когда жизнь готова вот-вот перевернуться, взорваться, как атомная бомба?
Она попыталась ответить хоть что-то членораздельное и осмысленное, но получилось только:
– Пообедать? Я? На работу?
Ему определенно нравилось наблюдать, как легко он выводит ее из равновесия.
– Да, пообедать. Да, вы. Что же до вашей работы, на какую фирму вы работаете? Быть может, я смогу замолвить за вас словечко. Я знаю большинство этих людей. Кое-кто из них даже обязан мне.
– Фирму?
– Да, юридическую фирму, представляющую интересы моего отца? Впрочем, это уже не интересы моего отца. Больше не его. С тех пор как эта гадкая, коварная, лживая охотница за деньгами поймала его на крючок. Но мы с мамой не собираемся сдаваться без боя.
На Грейси, точно гром среди ясного неба, снизошло озарение. Человек, с которым она так мило беседовала, сын Гарри. Гаррисон Сейдж Третий. Тот, кто, судя по собственному утверждению, должен был вместе с матерью унаследовать львиную долю состояния отца. Тот, кому Грейси помешала претворить эти планы в жизнь.
Следующим потрясением стали его слова о гадкой, коварной и лживой охотнице за деньгами. Вот, значит, каково его представление о ней? О женщине, твердо намеренной раздать практически все до последней монетки, все четырнадцать миллиардов долларов, которые доверил ей Гарри?
Да, мистер Тэрент поведал ей о желании Гарри истратить большую часть состояния на то, чтобы сделать мир лучше, но еще до этого Грейси решила поступить именно так. Не хотела брать на себя серьезную ответственность, которую несут столь огромные деньги. Не хотела огласки, тем более что слава досталась бы весьма дурная. Не хотела шума и распрей. Всего этого ужаса.
Да, до прошлой недели она отчаянно старалась сводить концы с концами, но это удавалось. Она довольна своей жизнью в Сиэтле и счастлива. У нее веселые друзья, уютная квартирка и неплохая работа. Она непреклонно двигалась к своей цели – успешно завершить обучение. У нее были надежды на будущее и оптимистичный взгляд на каждый новый день. Однако, узнав о наследстве, она каждое утро просыпалась с болью в животе от постоянного беспокойства и страха, каждый вечер засыпала, приняв таблетку. Днем неизменно была нервозна и замкнута.
Большинство, конечно, решили бы, что она сошла с ума, но Грейси действительно не хотела быть миллиардером. Даже миллионером. Ей хотелось лишь жить в достатке и не волноваться о самом необходимом. Есть ли в этом смысл? Для нее – определенно. А вот для сына Гарри…
Она попыталась объяснить Гаррисону Сейджу Третьему достаточно кратко и убедительно, что ни одно из определений, которыми он ее наделил, несправедливо. Но в этой ситуации много непонятного. И как донести до него то, в чем сама не разобралась?
– Я, хм… послушайте… – Она заставила себя улыбнуться, но улыбка явно вышла натянутой и неестественной, как и попытка заговорить. Грейси попробовала еще раз. – Видите ли, я хочу сказать… Дело в том, что…
Господи! Такими темпами она скорее встретится с Гарри на том свете, чем сформулирует осмысленное предложение. «Просто возьми и скажи все на одном дыхании», – велела она себе.
– На самом деле мне не нужно возвращаться на работу после этого.
Неплохое начало. Вовсе не упоминать правду. «Так держать, Грейси!»
Выражение лица Гаррисона тотчас стало радостным и удовлетворенным.
– Превосходно. Вам нравится тайская кухня? На Сорок шестой Вест-Стрит недавно открылось чудесное место. Вам непременно придется по душе.
– Да, мне нравится тайская кухня.
«Ну, давай же, Грейси, скажи ему все».
– Отлично. Кстати, я Гаррисон. Гаррисон Сейдж. На случай, если вы еще не успели догадаться.
Грейси едва сдержала сдавленный мучительный стон.
– Кажется, уже догадалась.
– А вы?
«Я гадкая, коварная, лживая охотница за деньгами. Рада знакомству».
– Я… Я Грейси.
Она надеялась, что это имя достаточно распространено, и он не проведет параллель с женщиной, которую, вероятно, ненавидит с испепеляющей страстью, какой хватило бы на тысячу солнц. А вдруг уже провел? Что-то мелькнуло в его лице, ставшем вдруг каменным, во взгляде, теперь суровом и неотвратимом. Он сжал челюсти.
Да и температура воздуха в комнате, казалось, внезапно возросла до четырнадцати миллиардов градусов.