Глава 1
Из такси, остановившегося перед небольшой провинциальной гостиницей австрийского городка Инсбрук, вышел ничем не примечательный господин в кожаной кепке с ушами, того же материала куртке и потертых джинсах. В руках он держал дорожный чемоданчик. Близоруко щурясь, мужчина оглядел трехэтажное старинное здание, увитое засохшим плющом, кашлянул в кулак и направился по узкой, выложенной тесаным камнем дорожке. Туман и запах прелых листьев создавали в сочетании с построенным в стиле барокко зданием антураж Средневековья.
Фойе первого этажа было уютным. Темно-розовые стены, высокие окна меж тяжелых, до самого пола, зеленых штор; висевшие в простенках картины в золоченых рамах и тонкий аромат прошлого. Наверное, так было здесь десять, сто, двести лет назад… Едва заметно кивнув открывшему двери грузному швейцару, мужчина подошел к ресепшн:
– Здравствуйте.
– Добрый день, – расплылась в улыбке девушка-администратор.
– Для меня забронирован номер, – с акцентом, присущим англичанам, заговорил мужчина, протягивая паспорт.
– Гавин Мортимер, – прочитала вслух девушка и кивнула: – Да, есть такая заявка. Двадцать второй.
Она протянула ключи и перегнулась через стойку:
– Ганс, проводи, пожалуйста!
– Не надо утруждать себя, – замотал головой новоиспеченный постоялец. – Я уже не первый раз здесь.
– Странно, – глядя вслед иностранцу, проговорила девушка.
– Что тебе показалось странным? – Ганс снял форменную фуражку, провел по остаткам седых волос пухлой ладонью, снова надел.
– Сегодня с утра приехали трое мужчин, поселились на одном этаже, и все говорят с ужасным акцентом. Один и вовсе смог только поздороваться. Дальше пришлось рисовать или показывать.
– Ты имеешь в виду этого смешного лысого русского? – рассмеялся консьерж.
– Разве он русский? – удивилась девушка. – Я подумала, поляк.
– Могу сказать больше: он проживает в Англии, а в России его ждет суд и тюрьма.
– Почему? – Округлив глазки, девушка испуганно прижала ладошки к щекам. – Он преступник? Тогда надо срочно сообщить в полицию!
– Нет, этот человек оппозиционер и преследуется по политическим мотивам, – со знанием дела ответил Ганс. – Во времена, когда были коммунисты, он работал в КГБ разведчиком. Сейчас пишет книги. Говорят, создал тайный фонд, который помогает бороться с тоталитарными режимами. И полицию не стоит беспокоить. Пока я здесь работаю, они встречаются уже второй раз.
Тем временем человек, представившийся как Гавин Мортимер, выпроводив встретившую его на этаже горничную, осматривал номер. Причем делал он это очень тщательно. Сначала внимательно изучил все помещения, прощупал кровать и выглянул из каждого окна на улицу, после чего открыл лежавший на столе чемоданчик. Вынув из него похожий на толстую авторучку предмет, он стал медленно водить им вдоль предметов интерьера и стен. Прибор ничего не показал, и тогда мужчина разделся. Приняв душ и надев строгий костюм, который чудесным образом ничуть не помялся в чемодане, Мортимер устроился в кожаном кресле и задумался.
Настоящая фамилия этого человека была Остин. Помощник бывшего заместителя директора ЦРУ, а ныне советника президента США Джона Бреннона, Мортимер Остин прибыл в эту страну для встречи с людьми, от которых напрямую зависели его успех и карьера. Каждый из них представлял отдельное направление деятельности и требовал индивидуального подхода в работе. Однако Остин торопился и решил собрать всех вместе, чтобы ускорить процесс на своем участке. За это по головке не погладят, но он надеялся, что такой подход к делу останется вне поля зрения его шефа. К тому же главное – результат, а Мортимер в нем не сомневался. Причиной спешки послужило то, что работающие в Африке и на Ближнем Востоке коллеги Остина добились больших, чем он, успехов, в чем Мортимера упрекнуло руководство. Вступив с исламистским подпольем в тайную связь, эмиссарам США и Англии удалось устроить «пожары» в Египте, Тунисе, Ливии, Мавритании и других странах. Практически достигнуты поставленные цели в Ираке. Полыхает Афганистан, при этом производство наркотиков в нем увеличилось в тридцать раз. Конечно, Остин работает не покладая рук. Но у него очень серьезный участок, можно сказать, самый сложный – это Россия. Взращенный умными головами исламизм с переменным успехом расшатывает ее влияние на Кавказе. Но, как стало казаться Остину, упор на ваххабитов себя не оправдал. Имитируя бурную деятельность, они просто занимались зарабатыванием денег. Между тем от Остина требовали бунта русских. Ничего не поделаешь, наступили времена, когда легче управлять хаосом, и в этом Остин согласен с сидящими в Вашингтоне стратегами. Но сначала его надо устроить. Кроме практически официальных должностей, Остин выполнял еще одну работу, к которой относился также добросовестно. Он давно занимал не последнюю роль в тайном обществе, состоявшем из неравнодушных к будущему Америки людей. Их цели и задачи, на первый взгляд, ничем не отличались от тех, которые имело руководство страны. Однако способы, которыми они пользовались, мягко говоря, были не совсем этичны. Остин подозревал, что в госдепартаменте и ЦРУ наверняка есть люди, которые знают о существовании организации, но закрывают на это глаза. Не исключено, что у истоков создания этой структуры стояли члены правительства, а может, и сам президент. Дела шли хорошо. Имея двойной статус, Остин умело выкачивал на свои проекты деньги из корпораций и частных лиц.
В дверь осторожно постучали. Остин встал, поправил галстук и отправился встречать гостей, ради которых накануне совершил перелет через океан. А он страшно боялся самолетов. Это была его единственная фобия, которую Остин тщательно и умело скрывал.
– Добрый день…
Потирая руки, словно они у него замерзли, в номер проскользнул Калистратов. Этого лысого, с большим ртом и кривыми ногами русского Остин, мягко говоря, недолюбливал. Но Остин был обязан работать с ним и терпеть. Он пожал холодную и узкую ладонь перебежчика, давно обосновавшегося в Англии, и указал на стол.
Они не успели обменяться и несколькими фразами, как появился эмиссар руководителя подполья в Чечне, а по-другому – эмира, Лорса Хасаев. Последними пришли микробиолог Калеб Смит и его подружка – врач-вирусолог Белинда Стоун. Чопорный, с вытянутым лицом и кучерявой, цвета высохшей травы шевелюрой очкарик не производил абсолютно никакого впечатления на фоне эффектной кареглазой брюнетки.
Все расселись вокруг стола.
– Как добрались? – Калистратов застыл с открытым ртом в ожидании ответа. Казалось, еще немного – и у него потечет слюна.
– Спасибо, хорошо, – ответила за двоих Белинда и натянуто улыбнулась.
– Я уезжал, был такой туман. – Калистратов поежился. – Вылет задержали на несколько часов.
– Вы тоже летели из Америки? – спросила Белинда.
Вопрос озадачил Калистратова. Он отчего-то посчитал, что имеет дело с англичанами.
– Перейдем к делу, – сказал на сносном русском Остин. – Для начала я бы хотел выслушать, с чем приехал наш друг из России…
– Я возьму на себя смелость поправить вас, уважаемый, моя родина и место пребывания – Ичкерия, а вернее сказать, Имарат Кавказ, – заговорил чеченец. – Доку Умаров, волей Аллаха и вопреки всем злым слухам, чувствует себя хорошо и готов начать весеннюю кампанию. Он также благодарит всех, кто оказывает помощь в его борьбе за независимость Кавказа от России.
– Я отправлял вам деньги, – стрельнув глазами в Остина, неожиданно напомнил Калистратов. – Мои люди впервые использовали комбинированную схему. Надеюсь, не было проблем?
Американец скривился. Он, как и Калистратов, прекрасно знал, что сумма в один миллион долларов благополучно дошла по каналам Хавалы. Однако понимал: перебежчик в очередной раз решил обратить на себя внимание. Хотя деньги выделил Конгресс, а Калистратов попросту использовал на начальном этапе свои связи.
– Спасибо, – с долей сарказма ответил чеченец, коснувшись левой половины груди ладонью, – мы все получили. – Он перевел взгляд на Остина. – Сейчас идет активная подготовка моджахедов. Нищета и безработица в Дагестане и Ингушетии не оставляют выбора молодым мужчинам. Они приходят к нам, чтобы заработать. От желающих нет отбоя. На Кавказе стыдно быть бедным. Нужны деньги, чтобы кормить и содержать семью, помогать родственникам, выплачивать калым. Народ видит, как чиновники строят на краденые деньги дворцы вместо заводов и фабрик, отправляют учиться своих детей за границу, покупают им дорогие машины. Это вызывает гнев. Чуть хуже дела в Чечне. Но с наступлением весны мы громко заявим о себе.
– Ваши обещания радуют меня, – удовлетворенный ответом, заговорил Остин. – Значит, господин Умаров здоров, а информация о его болезнях не соответствует действительности?
– Это скорее происки ФСБ, – сдержанно ответил чеченец. – За последний год распускалось много слухов. Русские не могут поймать его, вот и обманывают людей.
Было заметно, что его раздражает недоверие в словах американского покровителя. Остин заметил это и сменил тему, перейдя на английский:
– Мисс Стоун, вчера мне сообщили, будто вы хотите со мной поговорить?
Женщину вопрос застал врасплох. Она посмотрела на своего спутника.
– Будем считать, что эта необходимость отпала сама собой, – поспешил сказать Смит. – У нас были разногласия в некоторых вопросах, но мы пришли к консенсусу.
Однако Остина такой ответ не устроил. Вчера Смит по телефону докладывал ему, что его коллега не желает возвращаться в Африку и считает их деятельность преступной. Смит был по меньшей мере напуган и не знал, как быть, если Белинда вдруг попросту развернется у трапа самолета и отправится прочь. Поэтому Остин считал своим долгом провести беседу. Он заранее подготовил речь, которая, по его мнению, должна повлиять на поведение женщины.
– Мисс, мне известно ваше настроение, – не сводя с женщины пронзительного взгляда, заговорил Остин. – Но придется смириться с некоторыми издержками нашей работы. Не вам одной тяжело. Но на вас возложена большая ответственность за будущее Америки.
– Неужели я должна спасти мир? – грустно улыбнулась Белинда.
– Можно выразиться и так, – на полном серьезе сказал Мортимер. – Мы переживаем период смены глобальной архитектуры. Только вдумайтесь, Интернет стал доступен в горах Афганистана и джунглях Африки! Все больше государств осваивают атомную энергию. Многие из них еще недавно жили в средневековье, а теперь налаживают высокотехнологические производства и успешно конкурируют на рынке с теми же США. Напрашивается вопрос: к чему всех развивать? Основная часть человечества прошла в дверь модернизации, а остальных надо останавливать. Именно с этой целью мы здесь сегодня собрались в узком кругу. – Не сводя взгляда с Белинды, он подался вперед и заговорил тише: – Если Китай и Индия, я не говорю про африканские страны, догонят Америку по уровню жизни и у каждого будет свой дом, несколько машин и иные блага, сколько потребуется электричества, топлива и других пряников под названием «сырье»? Как долго тогда протянет человечество?
– Вы называете человечеством нас с вами? – с нотками безразличия в голосе уточнила Белинда.
– А вы со мной не согласны? – изумился Остин. – Сейчас, при населении в семь миллиардов человек и природных катаклизмах, уже ощущается нехватка пресной воды и продовольствия. Я недавно был во Вьетнаме. Численность населения страны, по площади в десятки раз меньше России, уже девяносто миллионов. Скоро они догонят русских, у которых сто сорок, но благодаря усилиям извне уменьшается. В то же время Ханой уже «дышит в спину» своего бывшего «старшего брата» по социалистическому лагерю. Там у власти коммунисты, но и они понимают, что, если не будет восьмипроцентного роста экономики, ей конец. Во Вьетнаме богатых заставляют делиться с бедными, строить новые заводы, привлекают инвестиции, – он с шумом перевел дыхание. – А целые кварталы азиатов в американских городах вас не беспокоят?
– Нет. – Белинда втянула голову в плечи.
– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Русская, украинская мафии, японская якудза… – Он стрельнул взглядом в Лорсу, который с безучастным видом колупал ладонь, и продолжил: – Вы что, хотите, чтобы ваши дети на собственной земле жили в резервациях? Посмотрите на Европу! Там скоро мечетей будет больше, чем католических церквей! И вы… – Он привстал, но, словно опомнившись, сел. – Именно вы и ваши коллеги стоят на пути этого безумия.
Некоторое время под впечатлением услышанного все молчали. Остин видел: его речь произвела впечатление, и остался доволен собой.
– Россия в этом плане меня не беспокоит, – неожиданно проговорил Калистратов, воспользовавшись затянувшейся паузой. – В лучшем случае там отремонтировали построенные еще при Советском Союзе предприятия и продолжают делать ставки на энергоносители. Есть люди, у которых состояние равно бюджетам целых государств. Но они продолжают обирать обнищавшую часть населения, словно собираются забрать деньги, виллы, дома, яхты и целые острова на тот свет. На фоне отсутствия какой-либо реакции со стороны властей это умиляет.
– В этом плане вы – пример для подражания, – съязвил Остин. – Уму непостижимо, сколько средств вы потратили только на финансирование оппозиционных партий и чеченского подполья.
Говоря это, он снова покосился на эмиссара Умарова. Однако тот и ухом не повел.
«Не понимает, – подумал американец и окончательно успокоился. – Чем не обуза для лучшей половины человечества?» А вслух, неожиданно перейдя на русский, спросил:
– Извините, господин Хасаев, вас не смущает, что мы говорим на английском?
– Где-то в другом месте я бы, конечно же, оскорбился, – разглядывая руки, ответил чеченец. – Но мне понятно, что двое ваших гостей не понимают русский язык. А то, что мне необходимо услышать, я услышу.
– Обожаю смотреть на развалившиеся деревни, беззубых баб и валяющихся под забором вечно пьяных мужиков, – решил закончить свою мысль Калистратов. – В эту страну словно заложена программа самоуничтожения. Сначала революция и последующая за ней Гражданская война выкосила миллионы, потом голод, когда люди ели друг друга, сталинские репрессии, снова война… О нынешнем положении и говорить нечего. Наркотики, алкоголь, СПИД, туберкулез и повальная коррупция…
– Я бы хотел напомнить вам, что это ваша родина, – едва сдерживая себя, сказал Остин. – В вас осталось хотя бы чуть-чуть патриотизма?
– Всего лишь родина. – Калистратов поднял палец вверх и слегка наклонился вперед.
– Назрела необходимость гуманитарной катастрофы планетарного масштаба, – продолжил развивать свою мысль Остин, снова перейдя на английский. – Нами разработан план под названием «Черные дрозды». Для вас это не является секретом. Кто-то ее частично финансирует, – Остин посмотрел на Калистратова, – кто-то непосредственно работает в этой программе, – он задержал свой взгляд на Смите и Белинде. – Нельзя сказать, что наше правительство осталось в стороне. Для осуществления плана из бюджета Пентагона выделена колоссальная сумма. Деньги поступают и от неправительственных организаций. Имели место обычные пожертвования частных лиц. На эти средства в Африке работают десятки орнитологов. Построен специальный центр по изучению миграции птиц. Программа была запущена еще в начале девяностых, и к настоящему моменту мы добились в этом направлении огромных успехов. Первый этап закончен в прошлом году. При помощи кольцевания, а затем и заражения пернатых птичьим гриппом были установлены виды, которые имеют гнездовой ареал в интересующих нас странах и не залетают на территории дружественных нам государств. Конечно, при этом немного пострадала Европа. Но все было сделано с максимальной осторожностью. А теперь о самом главном… – Остин как хороший психолог выдержал паузу, вызывая напряжение у Калистратова, от которого зависел успех завершения проекта. – Параллельно разработкам штаммов вирусов, вызывающих падеж животных, велись исследования и таких, которые вызывают у человека заболевания, заканчивающиеся летальным исходом.
– Но ведь это, по сути, война! – воскликнул Калистратов.
Было непонятно, обрадовало или напугало это известие всем своим нутром ненавидевшего Россию и боявшегося возмездия предателя.
– Данный факт в современных условиях невозможно доказать, – покачал головой Остин. – Ежегодно появляются новые формы гриппа. Это большая проблема для России и Китая. Я уже упоминал: до сих пор нами были с большой осторожностью использованы «птичий» и «свиной». В прессе появлялись высказывания по поводу того, что все это – творение рук человека. Но дальше дело не пошло. За основу проблемы мутации взято ухудшение экологической обстановки и снижение иммунитета человека. Сейчас в нашей лаборатории готов к применению новый подарок для лишней части человечества. Поэтому Калеб Смит и Белинда Стоун уже завтра отправляются в очередной раз в Конго. Мне необходимо, чтобы вами была произведена экспертиза работы находящихся там ученых. Как, кстати, идут дела у откомандированных и заключивших с нами контракт специалистов?
Остин знал реальное положение дел. По-другому и быть не могло. Ведь в лаборатории было много его личных агентов, которые следили за каждым шагом своих подопечных и делали ежедневные доклады. Но ему хотелось услышать это из первых уст, а не по засекреченным каналам связи.
– Особенно радуют успехи русских. Отлично знают свое дело, – переглянувшись со своей подружкой, заговорил Калеб. – Эти люди долго перебивались у себя на родине случайными заработками, поэтому с энтузиазмом участвуют в проекте.
– Они знают реальные цели операции, для которой готовят штаммы? – отчего-то раздосадованный тем, что отвечать начала не Белинда, а Калеб, спросил Остин.
– Нет, – покачал головой Смит. – Все обставлено таким образом, будто бы нам просто нужно разработать универсальный препарат против самых страшных болезней. Проблемой, как сделать так, чтобы переносчики заболеваний сразу сами от них не погибали, поручено заниматься группе сотрудников из США. Русские, за исключением одного, бывшего полковника Сергея Макарова, не допускаются в их сектора.
– Как следует из вашего доклада, удалось создать новый тип вируса, по характеристикам превышающий все известные, – прищурился Остин.
– Так оно и есть, – подтвердил Калеб. – Одновременно выявлен оптимальный переносчик вируса – так называемый чирок-свистунок. Кстати, в Конго он зимует лишь на небольшом участке, как раз в районе лаборатории. Косяки этих птиц оставят за собой смерть и голод.
Остин сел прямо и некоторое время смотрел на Калистратова, давая ему возможность задать вопросы или высказать свое мнение. Но на этот раз тот лишь хлопал глазами. Еще бы, этот человек только сейчас понял, куда ушла часть добытых им денег. Цель Остина – дожать сегодня делягу и окончательно превратить его в исчадие ада. Вдоволь насладившись произведенным впечатлением, он продолжил:
– Не стану скрывать, господин Калистратов, что основной целью нашей встречи было мое желание довести до вас масштабы работы. До сих пор вы не имели представления о ней, теперь более информированы. – Остин выдержал паузу, словно давая возможность русскому задать вопросы и, не дождавшись, перешел к главной теме, из-за которой затеял эту встречу: – Нам необходимо чтобы к финансированию подключились ваши друзья из Израиля, Германии и США. В совокупности для завершения запланированных на весну работ необходимо еще девять миллионов долларов. Треть возьмет на себя моя страна.
– Сумма большая. – Калистратов не ожидал такого оборота дела и только сейчас понял, какова цель присутствия здесь чеченского эмиссара и ученых. Они ждут от него денег, которые Остин требует вытрясти из разного рода нечисти.
– Если бы она была маленькая, вас бы сюда не пригласили, – между тем улыбнулся Остин.
– Я приложу все усилия, – кивнул Калистратов.
Ему не привыкать. Тысячи нечистых на руку дельцов, проворовавшихся банкиров, мэров, других чиновников из России обосновались в Англии и других странах в надежде на покой. За все надо платить. Хорошо зная менталитет соотечественников, владея информацией и связями, Калистратов успешно их доил.
На припорошенную снегом березу стремительно приземлилась синица. Желтогрудая птаха деловито перепрыгнула с ветки на ветку, сбросив вниз алмазную струйку снега, повисла вниз головой и подозрительно оглядела взгорок. Прощебетав, она так же ловко сорвалась и улетела, словно разглядев в заиндевевшем кустарнике притаившуюся угрозу. Едва слышно царапая по стволу лапками, к верхушке огромной сосны, освещенной скудными лучами солнца, устремилась белка. Подобно сварливой старухе, ругающей погоду, где-то тоскливо кричала ворона. Зима не отступала, а, напротив, с упорством наращивала мощь, словно давая понять, что у нее сильный, как и у русских, характер.
Пытаясь согреться, Антон Филиппов, по кличке Филин, по очереди стал напрягать мышцы. От этого под белым прорезиненным ковриком, на котором он лежал, едва заметно захрустел снег.
– Замерз? – спросил Дрон, от внимания которого не ускользнули даже едва заметные движения.
Он устроился в сугробе среди торчащих из снега веток мелкого кустарника и в маскхалате был почти не заметен даже с нескольких шагов.
– Скорее устал находиться в одном положении, – негромко ответил Антон.
Василий Дорофеев, а для сослуживцев просто Дрон, был по-своему уникальной личностью. Среднего роста, смуглолицый, с живым взглядом весельчак попал в группу еще лейтенантом и дослужился до майора. Как считал Антон, чудом. Нет, специалист он был превосходный, но его шутки иногда выходили за рамки дозволенного. Он мог превратить в представление даже бой, разыграть боевиков, находясь у них в плену, одурачить при проведении контрольных занятий проверяющего или поставить в нелепое положение на учениях посредника. Он знал массу анекдотов и не лез за словом в карман. Его мальчишество иногда выводило из себя. Однако в душе Антон был рад, что в группе есть некое подобие клоуна. Дрон снимал напряжение, развеивал скуку, подбадривал в тяжелой ситуации, да и к решению задач подходил неординарно. Антон не исключал того, что психологи, участвовавшие в подборе людей для подобных его подразделений, учитывали эти качества. Он давно заметил: если из состава выбывал по каким-то причинам офицер или прапорщик, то в скором времени ему предлагалось произвести проверку кандидатов, очень похожих на того, кого они должны были заменить.
– Интересно, в кого бы мы сейчас превратились, будь на нас новая форма? – не унимался Дрон.
Антон оставил вопрос без ответа. Ему стало ясно: Дрону наскучило сидеть молча и он ищет «дежурные уши».
А по поводу формы Вася точно подметил. В России под громкие лозунги шла модернизация армии и флота. По сути же, как всегда, все кому не лень разворовывали бюджетные средства. И сколько бы Антона ни убеждали, что прошли те времена, он не поверит. По меньшей мере вызывали усмешку показы новомодных пальто и шапок на фоне бесквартирных офицеров, допотопного парка военной техники и недостатка кораблей. Им повезло. Генеральный штаб решил не экспериментировать на спецназе и не прибегать к услугам известных модельеров. И это правильно. Свой модельер есть – жизнь. В ней кроме жары и стужи присутствует война. А то бы сейчас уже «дали дуба». Сделанная из дешевого и не поглощающего влагу утеплителя одежонка, которой осчастливили армию, была красива только внешне. Даже после обычного пешего марша все, что под ней, набухало от пота. Синтетика его не впитывала. Тело становилось влажным. Однако стоило перестать работать физически, как все тут же промерзало и продувалось. Кроме того, она шумела. Да и погон на левой половине груди – это нонсенс. Антон мог привести массу контраргументов. Дрон сразу сказал: «Это точка прицеливания для снайпера». Ползать с таким погоном тоже как-то не с руки. В конце концов, можно ограничиться нарукавным знаком или расположить звездочки над нагрудным карманом. А еще лучше сделать так, чтобы они при случае в него и прятались. Лишить, так сказать, неприятеля возможности определять командира в бою. Антон не переставал удивляться. Почему бы не надеть ее на тех, кто задумал эту авантюру? Хотя бы на недельку. Заставить пробежать километров пять, а потом полежать часок на остывшей земле… Ну да ладно. Россия всегда тем и отличалась, что все было абы как. Зато денег кто-то заработал.
– Это Банкет, – раздался голос всегда бритого наголо, с бесцветными бровями майора. – Наблюдаю «горцев».
Антон приподнял голову и поднес к глазам бинокль. Первым он разглядел Вахида Джабраилова. Джин – именно такой позывной, ставший впоследствии и его кличкой, был у Вахида – обернулся и что-то сказал, показывая на группу кустов прямо перед собой. Коренастый, со сросшимися на переносице бровями и массивным подбородком чеченец сегодня был назначен исполняющим обязанности старшего в группе «противника». Почти сразу «засветился» и Шаман – Шамиль Батаев. С чуть вытянутым лицом и дугообразными бровями капитан всегда работал в паре с Джином. Эти двое чеченцев уже не первый год служат в группе Антона. Оба пришли из одного отдела милиции Курчалоя. После ряда серьезных проверок и анализа специалистов была проведена целая операция, в результате чего до сих пор в родовом селе, где жили бывшие милиционеры, считают, что они перешли на сторону боевиков и где-то сгинули. Вообще, тогда в группу Антона пришли трое выходцев из Чечни. Был еще с ними Иса Батаев, родной брат Шамиля. Но он погиб. Ему на смену пришел Лече Истропилов, которому тоже не повезло. Осенью прошлого года, пройдя жесткие испытания, к ним присоединился Гайрбек Куциев, которого все называли Габбро. Он тоже работал в чеченской милиции. Чтобы быть уверенными в этом человеке до конца, спецназовцы обманом проникли к нему в дом в одежде боевиков и в масках. Джин и Шаман на родном языке долго уговаривали милиционера пойти на сотрудничество, избивали на глазах детей и жены, но тот отказался. Тогда его вывезли за пределы села, но даже перед лицом смерти он не изменил своим убеждениям. Не менее жесткий отбор проходили и те, кто жили в России. Им также создавались условия, вынуждающие проявить все свои сильные качества.
Тем временем Шаман поднялся и перебежал в указанном Джином направлении. Снова упал, слившись с окружающей местностью. Позади него переполз от поваленного дерева и укрылся за бугорком недавно зачисленный в группу лейтенант Песков. Белые маскировочные халаты были обильно перепачканы грязью и «размывали» фигурки разведчиков на общем грязно-белом фоне. Может, поэтому ни Антон, ни остальные спецназовцы не видели еще троих новичков, зачисленных в группу в течение зимы? А если Джин схитрил и отправил этих парней в обход? Антон глянул по сторонам. Вокруг было тихо. Справа мирно щебетали в кустарнике мелкие серые птички. Слева все просматривалось. Позади болото, которое, вдобавок ко всему, Дрон на пару с Банкетом «утыкал» растяжками сигнальных мин и другими «сюрпризами».
– Дрон! – позвал Антон.
– На связи, – прошептал головной телефон голосом майора.
– Ты новичков не видишь?
– Только Пескова, – ответил Дрон. – Даже странно. Джин с Шаманом уже «засветились», а этих кадров нет. Да и Гущин пропал куда-то…
– Мне кажется, что Джин затеял какую-то игру, – пробормотал Антон. – Такое впечатление, что специально пошел здесь, чтобы сразу привлечь внимание.
– Вообще-то, он твою тактику использует, – вновь заговорил Дрон. – По логике, если мы «играем» за противника, то на участки открытой местности должны обращать меньше внимания.
– Противник, а не мы, – уточнил Антон. – Я бы тоже пошел здесь. Но не так нагло.
– Вижу Соболева, – сквозь треск помех раздался голос Банкета. – Ориентир три вправо пятьдесят. Хотя…
– Что? – с тревогой в голосе спросил Дрон.
– Не могу определить, кто это, – объяснил причину своей неуверенности Банкет. – Соболев или Гущин?
– В боевой обстановке разве будешь знать фамилии солдат противника? – резонно заметил Дрон. – Здесь главное, чтобы количество совпало.
Антон отыскал макет разрушенного дома и перевел взгляд правее. Весь утыканный сухими ветками спецназовец походил на большую, покрытую грязным снегом кочку.
– Может, пора им сказать, что все? – неуверенно спросил Дрон, которому наскучило наблюдать за тактическим полем. – Здесь все равно спрятаться негде.
– Но ведь Куциева и Волошина мы не обнаружили! – возразил Антон. – Да и те, кого видим, по условию тренировки еще не вошли в зону поражения нашего вооружения.
– Вижу! – торжественно проговорил Дрон. – Только почему они с таким отрывом идут?
– Где? – Антон опустил бинокль и оглядел поле.
– Ориентир «один», угол леса, – уточнил Дрон. – Ближе сто.
Антон увидел еще две фигурки. Лиц из-за расстояния и обильного грима не разглядеть. Он так и не понял, кто из них Габбро, а кто Волошин.
– Идут, как в штаны наложили, – хмыкнул Банкет. – Видно, достала уже парней такая служба.
– С утра все выглядели бодро, – сказал Дрон. – Странно, почему Джин, если знает, что мы здесь, буром через поле прет?
– Вот и я не пойму, – протянул все это время молчавший Туман. – Может, думает, что мы на болоте устроились?
– Не исключено, – согласился с ним Антон.
– Противник с тыла! – раздался удрученный голос Татарина.
– О! – воскликнул Дрон.
Антон перевернулся на спину и чертыхнулся. Направив на него ствол «Вала», из-за дерева выглядывал Песков. Среднего роста, голубоглазый брюнет казался уставшим, но счастливым. Еще бы, выйти в тыл группы условного противника – и именно к командиру! Чуть левее с болотного цвета полосами грима на лице из кустарника выбрались Куциев и Волошин. Сзади них хрустнула ветка под ногой Гущина.
– Раньше не мог наступить? – глядя на лейтенанта, со слегка вздернутыми у висков бровями, с издевкой спросил Дрон.
Все четверо с головы до ног мокрые. Стало ясно: Джин все же послал их через болото. Для начала марта прогулка не из приятных, можно сказать, рисковая. Стоп! Антон оглянулся назад. А кто тогда вышел пять минут назад из леса и кого он принял за Гущина?
– То-то я смотрю, Джин так рано себя выдал! – сделал вид, будто расстроился из-за проигрыша, Дрон.
– Не считаю такой риск в мирное время оправданным… – Антон сел. – А если эти клоуны заболеют?
– Не заболеем, – расплылся в улыбке Куциев.
– Странно, а кто тогда с Джином сюда направляется? – удивленно спросил выбравшийся из укрытия Туман.
– Пусть Джин сам доложит, – загадочно заявил Куциев.
– Кажется, я понял. – Дрон посмотрел назад. – Отловили бойцов из полигонной команды, намазали гримом лицо…
– Точно! – воскликнул Туман.
Антон и сам уже догадался, как его одурачил Джин.
– Как преодолели болото? – Филиппов поднялся и стал сворачивать коврик.
– Оно под снегом почти не замерзло. – Гущин для наглядности постучал ладонью по ледяной корке штанов. – Пришлось пару раз окунуться.
– Вас касается, старший. – Антон посмотрел на Габбро. – В расположение учебного центра бегом марш!
…Пять часов назад Антон поделил группу на две части и объявил цель тренировки. А она была простой. На одном из участков тактического поля нужно было найти подразделение противника и уничтожить. Джин командовал поисковой группой, в которую они включили всех новичков. Антон – той, что якобы находилась на дневном отдыхе. Чеченец «вычислил» место, которое Филиппов выбрал для «дневки» еще до того, как Дрон начал дразнить его короткими выходами в эфир. Немудрено – за долгое время научились думать одинаково. А может, просто стали чувствовать друг друга на расстоянии? Ведь вполне могли развиться экстрасенсорные способности. Антон давно заметил: стоит кому-то в группе увидеть нечто заслуживающее внимания или представляющее угрозу, как большинство, не сговариваясь, поворачивают голову в том направлении. Возможно, и одновременное пробуждение – тоже результат долгого нахождения в одном коллективе. Занятия имели цель дать возможность «новичкам» притереться в парах и тройках. Научиться чувствовать друг друга, правильно передвигаться и использовать маскирующие свойства местности.
– Это Филин. – Антон взял «Вал» и поднялся. – Конец занятия!.. Дрон!
– Я! – встрепенулся Василий.
– Почему ни одна «сигналка» не сработала?
– Значит, обошли, – пожал плечами майор.
– А я думаю, дело в другом. – Филиппов сел на корточки и стал сворачивать коврик. – Установил плохо.
Самолюбие Антона было задето. Нет, с одной стороны, он был доволен тем, что четверо офицеров, трое из которых едва начали службу в спецназе, сумели за короткий срок обойти поле, преодолеть по пояс в снегу болото и выйти в тыл. Ведь в этом и его заслуга тоже. Но то, что Песков оказался практически у него за спиной, расстроило. Как он не услышал его приближение? Неужели возраст?
Антон закрепил коврик на рюкзаке. После обеда – занятия в классах. Нужно было еще добраться до городка, умыться, переодеться и пообедать. Филиппов посмотрел на часы. Времени в обрез. Перевел взгляд в направлении поля. Уже можно было различить лица направляющихся к месту сбора Джина и Шамана. Оба улыбались. Следом, одетые в маскхалаты, шли четверо парней.
– Джин, как ты объяснишь это? – строго спросил Антон, когда чеченец подошел для доклада.
– А разве я не мог в боевой обстановке заставить пойти с нами местных жителей? – спросил Вахид.
– Допустим, мог, – согласился Антон.
– А где ты их нашел? – разглядывая бойцов, которые сразу стали раздеваться, спросил Банкет.
– Они там ремонтом наблюдательной вышки занимались. – Джин махнул в сторону автодрома.
– Ну, так как, командир? – спросил Шаман.
– Молодцы, – похвалил Антон.
Через несколько минут группа в колонну по одному двинулась в направлении городка.
– Командир! – догнав Филиппова, проговорил Дрон. – Вопрос есть.
– Спрашивай. – Антон замедлил шаг.
– Почти всю зиму нас гоняют как бобиков… – Василий оглянулся на шедшего следом Банкета. – А до сих пор ничего вразумительного не говорят.
– Радуйся, Вася, – улыбнулся Антон. – Значит, пока нет в тебе необходимости. Или плохо, что каждый день дома ночуешь?
– Но раньше мы заранее знали задачу и начинали к ней готовиться, а сейчас ничего, тишина… Но напряжение адское. – Он шмыгнул носом. – Сегодняшнее занятие – это отдых по сравнению с остальными.
– Так! – нахмурив лоб, шутливо произнес Антон: – Теперь только заикнись, что выходной нужен.
Прав был Дрон, и без того серьезные нагрузки сейчас возросли до предела. Одновременно группу перестали отправлять на Кавказ. Антон знал: у Генерального штаба есть какая-то информация, касающаяся африканского континента. Но либо она недостоверна, либо тема очень щекотлива, если до сих пор даже шеф лишь однажды оговорился по этому поводу.
Белинда приподняла край противомоскитной сетки, которую по ее настоянию натянул с вечера Смит на кровать, и спустила на пол ноги. Тело было липким от пота. Страшно ломило затылок, и хотелось спать. Но, как ни странно, заснуть она не могла. Попытка Смита доставить ей удовольствие ни к чему не привела, и скоротечный секс закончился, едва успев начаться. Ночь прошла в кошмарном забытьи, которое прерывалось резкими пробуждениями. Неожиданно Белинда вспомнила свой последний сон, и от этого сердце забилось сильнее. Ей приснилось, как будто какие-то люди, выскочившие из джунглей, бегут за ней по взлетной полосе аэропорта. Она кричит и пытается забраться в самолет, который должен лететь в Америку. Но трап исчезает. Самолет медленно катится по бетонке, а ноги наливаются свинцом, и она не может его нагнать. Тем временем люди с надетыми на голову остроконечными капюшонами и в длинных, до самой земли, плащах уже рядом. Белинда с ужасом понимает, что у них нет ног и они висят над землей. Вместо лиц чернота. Эти странные существа подхватывают ее… И вот уже окружающая местность меняется. Она стоит посреди большого города и видит вокруг себя огромное количество трупов.
– Это все она! – закричала невесть откуда взявшаяся женщина, у которой лоскутами сползала кожа. Ее руки и ноги были покрыты страшными язвами. Трупы начали шевелиться, приподниматься на руках и разглядывать Белинду. Еще немного – и вот она в окружении этих мертвецов-уродов, тянущих к ней руки…
– Нет. – Белинда сделала над собой усилие и несколько раз присела. Потом прогнулась и охнула от боли в щиколотке. Она опустилась на корточки, интуитивно прижав ладонь к этому месту, отчетливо ощутив какое-то насекомое.
– О, мой бог! – Снова отдернув руку, Белинда увидела упавшую на пол мушку.
– Что с тобой, милая? – раздался встревоженный голос Смита.
– Меня укусила какая-то дрянь, – со слезами проговорила молодая женщина, наблюдая за тем, как место укуса становится красным и увеличивается в размерах.
– На окнах сетки, с вечера я все обработал репеллентом, – расстроенным голосом проговорил Смит, поднимаясь с кровати. – Кроме того, в сеть включен прибор, убивающий комаров…
– Сам посмотри, – надув губки, предложила Белинда.
Вид Смита оставлял желать лучшего. Его отекшее лицо лоснилось от пота. На правой щеке были полосы от подушки. Он присел на корточки, взял муху за крыло и поднес к глазам.
– Ничего страшного, мы привиты практически от всей имеющейся здесь заразы. Максимум, что тебя ждет, это пара дней легкого недомогания. Иди в душ.
– Недомогание у меня и без укусов этих тварей не проходит, – вздохнула она.
Лаборатория располагалась неподалеку от городка Инонго, всего в полукилометре от озера Маи-Ндомбе. Впрочем, коллеги Смита и Белинды предпочитали старое, но более выговариваемое название – озеро Леопольда. Его длина – около ста тридцати километров. В пресной воде водилось много рыбы. Вдоль берега гнездились птицы. Вся местность вокруг него была сильно заболочена и изобиловала множеством небольших водоемов, наполненных дождевой водой. Эти больше похожие размерами на лужи озера окружали непроходимые тропические леса, которых в Конго осталось не так уж много. Ценные породы деревьев веками вывозились из этой страны. На местах вырубок появлялись непроходимые низкорослые джунгли. Белинда уже наблюдала здесь слонов и карликового бегемота. Ее не удивишь кистеухой свиньей или буйволами, при виде которых в первый раз она от страха визжала так, что больше напугались сами животные. Но особенно было много птиц. Их обилие досаждало шумом даже орнитологам. Что говорить о микробиологах, химиках и простых солдатах, охранявших центр?
Взвод морских пехотинцев, которым командовал лейтенант Ричард Квос, располагался на краю жилого городка, в небольшом модуле. Белинда тайно сохла по этому широкоплечему офицеру с бронзовым от загара лицом и широкой челюстью. Он не снимал солнцезащитных очков даже вечером, ревниво следя за тем, как его подчиненные несут службу. По периметру базы, обнесенной колючей проволокой, металлическим забором и сеткой, были установлены четыре невысоких вышки. На них у пулеметов дежурили солдаты. Ночью они вооружались специальными приборами, которые позволяют видеть в темноте. Кроме этого, по лагерю бродил патруль, состоящий из двух человек. Было размещено с десяток видеокамер. Кустарник и трава на расстоянии нескольких сот ярдов вырубались нанятыми специально для этих целей конголезцами из ближайшей деревни. Краем уха Белинда слышала, что в бункер охраны подается информация с многочисленных сейсмических датчиков, установленных далеко за пределами базы. Умное оборудование быстро идентифицирует, кому принадлежит шум шагов – человеку или животному, – и подает сигнал тревоги.
Официально секретная лаборатория располагалась под вывеской научного центра, занимающегося целым рядом проблем. Здесь были специалисты по изучению флоры и фауны Центральной Африки, а также болезней, переносчиками которых являются насекомые и птицы. С десяток медиков разрабатывали вакцины, сыворотки и другие препараты.
Периодически в центр обращались и местные жители. Для этих целей недалеко от въезда располагался огромный модуль на шесть кабинетов, где осуществлял прием даже стоматолог. Поэтому правительство и специальные службы ДРК не тревожили центр. Никому и в голову не приходило, что это учреждение в прямом и переносном смысле имеет второе дно. Здесь, на глубине нескольких метров, располагался бункер, в котором размещался не только исследовательский блок, но и помещения, где содержались люди, на которых производили разного рода эксперименты.
Цель Белинды и Смита – подвести итог работы всего коллектива лаборатории. Они должны были определить степень готовности полученного здесь вируса к боевому применению. Для этих целей в лабораторию специально завезли новую партию людей. На примере течения болезни и гибели этих несчастных Белинда должна составить заключение по исследованию. Также она должна проверить и убедиться, что никакие современные противовирусные препараты не помогают при заражении. Сегодня Белинда должна описать состояние конголезского мальчика, которого поместили в небольшую комнату, где был оставлен помет, зараженный новым вирусом птичьего гриппа. В соседней с ним комнате находилась средних лет женщина; негритянку накормили мясом больной курицы. Всего таких «пациентов» десяток. Белинда спускалась в лабораторию с тяжелым сердцем. Занятие наблюдать за приговоренными к медленной смерти не из приятных. Конечно, все это делалось во благо процветания Америки и Англии, но туземцы – ведь тоже люди…
Белинда прошла по длинному и узкому коридору и встала напротив дверей с номером девять. Защитная шлем-маска, комбинезон из тонкой прорезиненной ткани и перчатки делали ее похожей на астронавта. Несмотря на работающие кондиционеры, в этом одеянии было нестерпимо жарко, а кожа чесалась. Помощник щелкнул задвижкой и посторонился. Она прошла в небольшой тамбур. Следующая дверь была стеклянной. За ней в свете ламп дневного света на установленной вдоль стены полке, скорчившись калачиком, лежал подопытный. Белинда откинула стульчик, прикрепленный к стене, и посмотрела на лаборанта. Он кивнул и плотно прикрыл за собой двери. Собираясь с мыслями, она еще некоторое время наблюдала за тем, как крутилось колесо запора. Потом подключила висевший сбоку шнур к разъему на поясе – это переговорное устройство позволяло общаться с теми, кто находился в боксе.
– Здравствуй, Бобо!
Его выкрали для них по заказу прямо в столице местные бандиты и через посредников перепродали. Вообще «материал», как называлась эта категория людей, поступал разными путями. Некоторых местные купленные врачи убеждали, что те страдают от серьезной болезни, и говорили, что во избежание опасности заразить родственников им необходимо экстренное лечение. Других просто покупали у родителей, как это было с умершей неделю назад в соседнем боксе девятилетней девочкой. Условие для всех было одно – человек должен быть здоров и хоть немного говорить по-французски. Несмотря на то что этот язык считался государственным, конголезцы нередко его попросту не знали. Белинде тоже приходилось туго. За плечами лишь ускоренные курсы изучения языка. Ничего не поделаешь, английский здесь – редкость.
Подросток с лицом старика сначала посмотрел на нее, потом медленно сел:
– Здравствуйте.
– Как себя чувствуешь?
– Я постоянно хочу пить, – пожаловался он. – У меня болит горло, и еще холодно.
Молодая женщина записала его жалобы на закрепленном к пластиковому планшету листе наблюдений.
– Как аппетит?
– Я не хочу есть, только пить.
– Ты часто ходишь в туалет?
Подросток непроизвольно посмотрел на установленный в углу унитаз и пожал плечами:
– Нет.
– Сколько раз в сутки? – продолжала допытываться она.
– Когда я поправлюсь? – Неожиданно он посмотрел на визитершу такими глазами, что ей стало не по себе.
Белинда отвела взгляд в сторону:
– Не знаю. Но это должно произойти. Ведь мы лечим тебя.
– Я пью все таблетки, которые мне приносят, – заверил Бобо. – Но мне становится только хуже.
По-другому и быть не могло. Эти пилюли не что иное, как обычный мел. Его никто не собирался здесь спасать. Более того, с завтрашнего дня начинался второй этап эксперимента. На несколько часов к Бобо поместят такого же, как и он, подростка. Только тот будет абсолютно здоров. Его уже привезли и поселили в одном из боксов. Гази, как звали того парня, успели обработать, сказав, что у него выявлено страшное заболевание в начальной стадии. С этой же целью еще одной женщине и двум мужчинам дадут попользоваться посудой, из которой ел Бобо. Так будет определяться способ распространения инфекции. Конечно, работавшие над проектом сотрудники, загубив не один десяток жизней, уже написали подробные отчеты. Но теперь она должна все перепроверить.
– Измерь температуру! – потребовала Белинда.
Бобо покорно взял в рот висевший на проводе и похожий на чайную ложку датчик.
Белинда посмотрела на экран компьютера. Тридцать семь и четыре. Пульс учащенный, давление, измеренное автоматом тридцать минут назад, ниже нормы.
– Хорошо. – Она встала. – Поправляйся.