Глава 6. Очередная вспышка затёщевской войны. Кого не хватает в разведке?
Издавна бытует мнение, что мысль материальна. Это значит, что мысли усердно пишут сценарии, а реальность с неменьшим усердием воплощает их в жизнь. О, если бы это было так! Нетрудно представить, где оказались бы ненавистные зятья, следуя маршруту, начертанному тёщами. Самый гуманный вариант – на другом конце света. А куда приведёт марш-бросок, рассчитанный по жёсткому варианту, лучше и не говорить. Но – увы! – как ни стараются тёщи, как ни усердствуют в мыслях – зятья-подлецы и не думают никуда убираться. Жрут, хамят, ни черта не делают – в общем, благоденствуют. Вот и верь после этого, что мысль материальна.
* * *
В конце занятий тёща юриста полюбопытствовала:
– А нашим зятьям вы тоже такое сочинение предложите?
– Да, – ответила Нелли.
– Представляю, что мой зятёк про меня напишет!
– Я думаю, вы в долгу не остались.
– Уж будьте уверены – не осталась! Я ему…
В кабинет заглянул Игорь.
– Между прочим, уже наше время пошло.
– Между прочим, культурные люди здороваются, – пробурчала его тёща.
– Добрый вечер! – громко сказал Игорь, входя в кабинет. – А вам, мамаша, персональное здрасьте.
Зинаида Васильевна не удостоила его ответом. Юрист обратился к свидетелям, в числе которых были не только психолог с тёщами, но и входящие в кабинет зятья:
– Все видели? Вот так всегда. Сама ведёт себя по-хамски, а зять виноват.
– Игорь, держите себя в руках, – посоветовала Нелли.
– А я держу. Я себя из последних сил держу в руках. Но мне же обидно. Если у меня к ней отношение лояльное, то пусть и она соблюдает лояльность в отношении меня.
– Про какую такую лояльность ты здесь талдычишь?! – вскипела Зинаида Васильевна. – Оскорблять меня – это лояльность?!
– Что вы врёте?! – возмутился Игорь, но, споткнувшись о многозначительный взгляд психолога, обуздал гнев и уверенным тоном знающего себе цену юриста произнёс: – Вы меня очень обяжете, мама, если будете придерживаться фактов.
– А то ты сам не знаешь, о каких фактах речь!
– Понятия не имею.
– Кто меня обозвал негодяйкой? Скажешь, не ты?
– Нет, не я. Заявляю это с полной ответственностью.
Теперь к свидетелям обратилась Зинаида Васильевна:
– Вида́ли? Его уже фактами к стенке припираешь, а он ещё шибче отбрехивается!
«Значит, и правда, хороший юрист», – подумала Марья Ивановна.
– Зинаида Васильевна, в чём конкретно ваши претензии? – спросила Нелли.
– Он внука против меня настраивает! Говорит ему, что я – негодяйка.
Игорь от возмущения побагровел:
– Не говорил я такого!
– Говорил! Заявляю со всей ответственностью: утром в субботу этот тип обозвал меня негодяйкой! – тыча пальцем в растерявшегося юриста, вскричала его тёща.
– Зинаида Васильевна, а вы знаете, что благоприятный для слуха шумовой фон составляет 70 децибел? – с ухмылкой произнёс Юрий. – А вы кричите на 150. Мы же оглохнем.
– Пошел ты к чёрту со своими децибелами! – рявкнула Зинаида Васильевна и, воздев руки к потолку, заголосила: – Так оскорбить, так оскорбить! И это за все мои труды! Вот она – благодарность! Пять лет его кормила и поила, юриста из него сделала! Вы себе даже не представляете, чего мне это стоило! Потому что из человека сделать свинью легко, но как же трудно из свиньи сделать человека!
– Начнём с того, что мы не свиньи! – Игорь сорвался на истеричный крик. – А если всё-таки я свинья, то вы, Зинаида Васильевна, самая настоящая…
– Кто я? Ну, кто? Давай, оскорбляй! – Тёща юриста рухнула в кресло под пальмой и зарыдала.
– Успокойтесь, пожалуйста! – громко сказала Нелли. – Давайте во всем разберёмся. Что случилось утром в субботу?
Спрятав лицо в носовой платок, Зинаида Васильевна уже не рыдала, а тихо всхлипывала. Первым взял слово юрист.
– В субботу утром жена ушла на работу. А мне надо было идти на деловую встречу. И я позвонил тёще: попросил её присмотреть за сынишкой.
– И за то, что я на десять минут опоздала, он с порога обозвал меня негодяйкой, – отняв платок от лица, пожаловалась Зинаида Васильевна.
– Не было этого!
– А я говорю: было!
– Тихо! – приказала Нелли. И спросила: – Игорь, что вы делали, пока ждали тёщу?
– Ничего особенного. Собрался, даже обулся, чтобы наготове быть…
– Он всегда наготове тёщу оскорблять, – пробормотала Зинаида Васильевна.
Нелли жестом велела ей не мешать и снова обратилась к Игорю:
– Значит, собрались вы, и что дальше?
– Я же сказал: ничего особенного. Играл с сыном.
– Во что?
– Да так, чепуха. Он пристал: давай поиграем в кино. Ну, как в боевиках. Говорит: «Я буду хороший герой, а ты – бандит. Сначала ты меня свяжи. А потом я тебя свяжу». Ну, я так и сделал: привязал его к стулу верёвкой. Потом он развязался, побил меня… ну, якобы побил и начал связывать. А тут звонок. Я верёвку скинул, дипломат схватил и бегом к двери, а он с верёвкой – за мной. И ревёт: «Мы ещё не доиграли!» Я дверь отпираю, а сам ему говорю: «Теперь бабушка – негодяйка»… – внезапно Игорь осёкся и вытаращил глаза. Он явно ошарашил себя собственными показаниями.
– Вот! – вскочив, завопила тёща юриста. – Так складно врал и вдруг проврался! Всё-таки говорил, говорил!
– И вовсе я не проворовался… то есть не проврался, – забормотал сконфуженный Игорь. – Я же не в том смысле… это же была игра. Я имел в виду, что вы вместо меня будете изображать злодея.
Нелли улыбнулась:
– Ну вот, всё и разъяснилось.
– А может, он это придумал, – недоверчиво пробурчала Зинаида Васильевна. И вытирая глаза платком, стала вслух рассуждать: – Вообще-то, я теперь припоминаю: когда я в квартиру вошла, внучок меня верёвкой обматывать кинулся, а тут мультики начались, он и бросил… Что ж ты, Игорь, мне тогда не объяснил? Сразу убежал.
– Я и представить не мог, что вы такое вообразите. Сами чёрте что накрутили!
– А что бы ты подумал, если бы я на пороге своей квартиры обозвала тебя негодяем и убежала.
– Во всяком случае, трагедии раздувать бы не стал, а поискал бы этому логическое объяснение. Вы с первой встречи нацелились выискивать у меня недостатки. А какова исходная установка, таков и конечный результат. Что бы я ни делал, я всегда буду плохой.
– Точно! – воскликнул Юрий, развалившийся в кресле под пальмой. – Все они такие!
Остальные зятья одобрительно загудели. Марья Ивановна бросила на Павла неприязненный взгляд. («Чья бы корова мычала. Ну, погоди! Я тебя выведу ни чистую воду». )
– К сожалению, у многих из нас вырабатывается привычка, я подчёркиваю, именно привычка – воевать, – сказала Нелли. – Вот признайтесь честно – хотя бы сами себе, – было ли у вас такое? Вам понравился поступок или слова неприятного человека, но вы эту симпатию гасите и начинаете выискивать негатив, оправдывающий вашу неприязнь.
– Бывало, – отважилась на чистосердечное признание тёща юриста.
Игорь посмотрел на неё с недоверчивой усмешкой.
– И у меня такое бывает, – заявила Степанида Петровна. – Я знаю, что иногда придираюсь.
– Рисуетесь, мамаша? – ухмыльнулся Юрий. – Не верится, что вы способны на самокритику.
– А тебя никто не заставляет верить! Чего ты там расселся? Не к тёще на блины пришёл!
– От вас дождёшься блинов, как же!
– Ах ты, бесстыжая морда!
– Очень вас прошу: на сегодня достаточно. – В голосе Нелли промелькнули усталые нотки.
Юрист поспешил на помощь психологу:
– Действительно! Дамы, ваше время уже давно истекло.
– А я вам подарок приготовил, – сообщил Павел тёще, когда она проходила мимо. – Он лежит на столе возле компьютера.
«Почуял неладное, – сделала вывод Марья Ивановна. – Теперь подлизывается, хочет бдительность мою усыпить. Не надейся: меня подарками не задуришь».
* * *
Подарком оказался любовный роман. Марья Ивановна пролистала его, захлопнула и положила в книжный шкаф.
– Мамуля, давай чайку попьём, – предложила Надя. – Я торт сделала.
– Ну, зачем, доча? Отдыхала бы.
– Так это из готовых коржей. Я только крем развела.
– Знаешь что, давай лучше так: я быстро сделаю домашнюю работу, а потом поужинаем. Там как раз фильм начнётся.
– Хорошо, – кивнула Надя.
Марья Ивановна села за компьютерный стол и накатала сочинение на тему: «Мои достоинства и недостатки». Отложив ручку, она подумала: «Интересно, совпадёт ли у нас что-нибудь с зятем? И видит ли он вообще у меня какие-нибудь достоинства?»
Ужинали в большой комнате, за журнальным столиком. Удобно устроившись на диване с тарелкой, на которой лежал кусок торта, Марья Ивановна следила за приключениями любимого разведчика. Шёл старый фильм, который она уже знала почти наизусть. Но всегда смотрела, когда его повторяли по телевизору. Кумир исполнял свой долг толково и добросовестно: на любовные шашни времени не тратил, в авантюры лез только в случае производственной необходимости, в свободное время слушал классическую музыку и читал серьёзную литературу. Таких мужчин Марья Ивановна уважала.
Когда над разведчиком стали сгущаться вражеские тучи, домой вернулся Павел. Он плюхнулся на диван и с жадностью набросился на оставшуюся половину торта. «Во жрёт! – раздражённо подумала Марья Ивановна. – Как будто его неделю голодом морили! Видно, любовница не очень-то его кормит».
– Как вам книжка? Понравилась? – спросил Павел, жуя.
Марья Ивановна презрительно фыркнула:
– Не люблю я эти хватательные романы!
– Почему хватательные?
– Потому что в них только и мусолят: кто кого за какие места хватает – вот и весь сюжет. Я другие книжки уважаю.
– И какие же? Детективы?
– Их я тоже люблю, но ещё больше – о разведчиках.
Изумлённый Павел подавился куском торта и, откашлявшись, пробормотал:
– Вы меня удивляете, мама. Вот уж не ожидал.
– А что ты вообще про меня знаешь… подлец!
– Кто подлец?! Я?!
– Да не ты, успокойся. Этот вот гусь облезлый, – кивнула на экран тёща. – Спутался с вражеской бабой и попался в «медовую ловушку», идиот!
– О! Вы даже в шпионских терминах разбираетесь.
– Чай, не дурней тебя!
– А вам не скучно такое старьё смотреть? Между прочим, по другой программе идёт голливудский фильм про шпионов. Новый.
– Я больше наши фильмы люблю, хоть и старые. Они не такие брехливые, как заграничные.
– Зато заграничные эффектней. Там сюжет интересней закручен.
– И никакой жизненной правды.
– Зрителю не нужна достоверность. Ему нужна эффектность и зрелищность.
– Хватит болтать! Мешаешь смотреть!
До финальных титров Марья Ивановна больше не произнесла ни слова. Нахмурившись, она следила за перипетиями на экране. Прыгающий по вражеским постелям морально неустойчивый «облезлый гусь» мало того, что оказался предателем, так ещё и слал шифровки-пасквили в бывший центр, клевеща на обожаемого ею разведчика. Но герой всё же разоблачил негодяя и, запутав следы, выскользнул из цепких лап вражеской разведки. В который уже раз Марья Ивановна облегчённо вздохнула, когда её кумир ступил на родную землю.
– И откуда в разведке столько предателей? – удивлённо произнесла она, когда фильм закончился. – Уж как отбирают их, родословную проверяют аж до первобытных предков, а всё равно предают!
Павел глубокомысленно заметил:
– Поэтому спецслужбы и приветствуют, когда разведчики женятся на разведчицах. В паре и работать легче, и надзирающее око всегда под боком.
– Что жена! Жену обвести вокруг пальца нетрудно, – пробормотала Марья Ивановна и со злостью выпалила: – Тёщу с ним надо посылать, тёщу! Вот её-то он не обдурит. Она его, подлеца, тут же за ушко да на солнышко!
– Пошлите это предложение спецслужбам, – ехидно ухмыляясь, посоветовал зять. – Может, они возьмут вашу идею на вооружение.
Марья Ивановна сцепила руки в замок – они так и тянулись к физиономии зятя. («Нельзя, ещё не время. А вот когда прищучим его, тогда можно и в морду!») Чтобы унять волнение, она досчитала до десяти и, собрав посуду на поднос, понесла в кухню.
Вернувшись в комнату, она обнаружила, что сидящий у компьютерного стола зять читает её домашнюю работу. Марья Ивановна выхватила у него листок и пихнула стул на колёсиках с такой силой, что любопытного зятя унесло на середину комнаты.
– Как тебе не стыдно! Это же не для тебя написано!
– Если это военная тайна, зачем же вы её бросаете на видном месте? – парировал зять. – Между прочим, я нашёл у вас четыре ошибки, а запятых штук десять не хватает.
– Ты бы лучше свои грешки посчитал! – вырвалось у Марьи Ивановны.
– Какие грешки? – удивился Павел.
(«Ты посмотри на него! Святая невинность! Вот умеют маскироваться, мерзавцы!»)
– Всё! Хватит! – крикнула Надя и, выключив телевизор, швырнула пульт на диван. – На сегодня вы свою норму выполнили! Можете отдыхать!
Вместо традиционного «спокойной ночи» тёща и зять взглядами пожелали друг другу провалиться в тартарары и разминулись с гордым спокойствием всегда готовых к бою эсминцев.