© Сергей Александрович Юрчик, 2018
ISBN 978-5-4483-3914-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Лорд Розеншильт подошёл к огромному резного морёного дуба буфету в простенке меж высокими стрельчатыми окнами, в нише которого пряталась целая батарея бутылок. Открыл застеклённую дверцу среднего отделения, извлёк оттуда два широких стакана с толстыми донышками, похожих на обрезки снарядных гильз и таких же увесистых. Щедро плеснул в оба своего любимого виски, остро пахнущего торфяным дымком, добавил лёд из стоявшего вместе с бутылками термоса.
У противоположной стены рядом с пылающим камином стояли два пухлых кожаных кресла и низенький столик с хрустальной пепельницей и сигарным ящиком. Ступая по мягкому ковру, лорд Розеншильт пересёк помещение, протянул один из стаканов своему собеседнику и опустился в мягко вздохнувшее кресло напротив.
Выдержанный шотландский Джонни Уокер дабл смокед было особенно приятно употреблять, чувствуя живое тепло камина, и некоторое время оба молчали, смакуя благородный напиток. Лорд Розеншильт представлял себе горную речку, поросшие лесом каменистые склоны, сарай на поляне и коптящиеся в дыму мешки с ячменем. Мысли его гостя баронета Килби, первого заместителя статс-секретаря «Сикрет интеллидженс сервис», не были столь безоблачны. Будучи держателем привилегированных акций банка «Розеншильт и сыновья», членом ложи и тайным конфидентом Розеншильта, он вынужден был снабжать его секретнейшей информацией и корректировать политику своего ведомства в направлении, желательном для финансовой империи лорда. Килби отдавал себе отчёт, что тем самым совершает должностное преступление, но игра, как говорится, стоила свеч. Сотрудничество с Розеншильтом оборачивалось сотнями процентов прибыли на биржевых спекуляциях.
Темнело. В смежной комнате, так называемой малой столовой, слуги накрывали стол к ужину. Осенний дождь хлестал в окна, снаружи уныло мокли под ним деревья английского парка, далее, за воротами усадьбы с её дворцом, конюшней и псарней, простиралась равнина, полого спускавшаяся к свинцовым водам Пролива. С равнины в хорошую погоду виден был в бинокль французский берег.
Лорд Розеншильт вынырнул из виртуального мира, со стуком опустил свой стакан на полированную столешницу и сказал:
– Я пригласил вас, Энтони, вот зачем… С лета, точнее, с тех пор, как в Испании началась эта бестолковая война, политика правительства его величества потеряла для меня ясность. Этот комитет по невмешательству у нас под крылышком, члены которого только и делают, что вмешиваются, кто на стороне республики, кто на стороне повстанцев, он чем занят вообще? И чего добивается правительство, можете ли вы мне объяснить?
Килби вздохнул, тоже отставил недопитый стакан и принялся объяснять. Политическая линия кабинета в настоящее время действительно страдает неопределённостью. Комитет по невмешательству в испанские дела лишён рычагов влияния на ситуацию. Недавний скандал в комитете, когда советский посол заявил, что СССР считает себя связанным политикой невмешательства не более, чем любая другая страна, обнажил реальное положение дел. Тоталитарные державы, почти не маскируясь, поставляют сторонам конфликта оружие и боеприпасы. Итальянцы и немцы в основном через Португалию, московские большевики через северные и южные испанские порты. Суда идут соответственно из Петербурга и Одессы…
– Это мне известно, – досадливо морщась, перебил Розеншильт. – Пожалуйста, Энтони, подробнее о раскладе сил в верхах. И есть ли расклад? Может быть, кабинет и палата общин с трогательным единодушием благодушно взирают на воцарившийся в международных делах бардак? И что думают по этому поводу в вашей службе? Упомянутые вами большевики утверждают, что она действует изощрёнными методами, прибегая к подкупу, шантажу и провокациям. Так когда же наконец комитет под вашим чутким руководством займётся своим прямым делом – ограничением вмешательства Москвы и поощрением Рима и Берлина, дабы навести порядок в многострадальной Испании? Из ваших отчётов следует, что последние успехи сил порядка отнюдь не гарантируют скорого прекращения смуты… именно по причине внешнего вмешательства. Простите за некоторый цинизм, но мне, знаете ли, небезразлично, когда обесцениваются мои испанские вложения.
Банкирский дом Розеншильдов контролировал железные дороги и пароходные компании, предприятия горнодобывающей, металлургической и машиностроительной промышленности, владел газетами, французскими винодельческими шато и лучшими отелями на Лазурном берегу Франции и Амальфитанском побережье Италии. Четыре ветви их рода – австрийская, швейцарская, французская и английская, происходящие от четырёх сыновей пражского еврея-менялы Амшеля Мейера Розеншильда, за два века проросли сквозь всю Европу. Розеншильды роднились с древней европейской аристократией и другими финансовыми династиями, строили дворцы, жертвовали большие средства на благотворительность, слыли меценатами… Одни яростно искореняли «еврейскую» букву «д» из своей фамилии, другие наоборот гордились принадлежностью к моисееву племени. Религия и политика стремились развести их по разные стороны баррикад. Так, в своё время французский и английский Розеншильды профинансировали битву при Ватерлоо, только один спонсировал армию Бонапарта, другой – армию Веллингтона. Но это не мешало родственникам поддерживать тёплые семейные отношения и помогать друг другу капиталами, добрыми советами и важной информацией.
В начале девятнадцатого столетия Розеншильды получили австрийское дворянство, затем баронский титул. Австрийское баронство не могло принести пользы наиболее влиятельным в роду английским Розеншильтам, поскольку конституция Соединённого королевства не признавала за британскими гражданами иностранных дворянских титулов. Однако отец Натаниэля Лайонел Розеншильт в конце девятнадцатого века удостоился титула лорда и стал первым евреем, принятым при английском королевском дворе.
…Килби тонко улыбнулся.
– Вы торопитесь, дорогой Натаниэль. Я только подхожу к сути дела. Аналитики Сикрет интеллидженс предложили парадоксальное решение, и скоро мы начнём потихоньку формировать соответствующее мнение в правящих кругах. В аморфной среде появится центр кристаллизации. Правительство его величества начнёт действовать окольными путями, преследуя не сиюминутные тактические, а отдалённые стратегические цели. Открыто декларируя политику невмешательства, Британия на деле… – Килби выдержал многозначительную паузу, взял стакан и сделал добрый глоток виски. – Британия на деле окажет скрытую поддержку республиканцам и добьётся победы московских ставленников.
– Вот как, – тон Розеншильта был холоден.
– Именно! Победа левых сил на другом краю Европы повергнет всю её в шок. Против Москвы объединятся самые разнородные силы. Мы увидим союз диктатур Германии и Италии с демократической Францией. К ним вынуждены будут примкнуть квазигосударства восточной и южной Европы. И у Британской империи есть все шансы возглавить коалицию! Мы окажемся в самом выгодном положении, воюя чужими руками и финансируя партнёров. На этот раз наше прямое участие ограничится операциями флота. К сожалению, Испания временно будет потеряна. Борьба с коммунизмом – дело затратное, и все мы должны быть готовы идти на жертвы. Но потом… Сдаётся мне, Натаниэль, вы сможете вернуть утраченное сторицей.
В конечном итоге, за всё заплатит Россия.
– Вот как, – повторил Розеншильт. На этот раз в его тоне послышались иронические нотки.
В дверь постучали. Повернулась начищенная бронзовая ручка в виде когтистой птичьей лапы, сжимающей шар, дверная створка открылась и вошедший седой камердинер с величественной осанкой, более походивший на лорда, чем его хозяин, произнёс сакраментальную фразу:
– Кушать подано, сэр!
Розеншильт поднялся.
– Прошу вас, Энтони… Продолжим за ужином.
Ужин был именно таким, каким ему и полагалось быть в имении британского лорда. Как всякий выскочка, Розеншильт неукоснительно следовал традициям истеблишмента. На первом месте качество продуктов, а потом уж гастрономические изыски. Свежайшие устрицы, бифштексы с картофельным гарниром, разварная рыба, сыры, пудинг. Слуги сняли блестящие серебряные крышки с горячих блюд, разлили по бокалам вино и удалились, отпущенные мановением руки. Собеседники прожевали по куску мяса и принялись смаковать старое бургундское, многократно перекатывая во рту каждый глоток, чтобы ощутить вкус всеми участками языка, нёба и щёк.
– Так вот, Энтони, – сказал Розеншильт, ставя бокал на стол и откидываясь на спинку стула. – Изложенный вами план непрямых действий в случае успеха, а я не сомневаюсь, что он обречён на успех… так вот он достоин быть занесён на скрижали истории тайных операций и принёс бы очередной триумф Империи. Но именно поэтому я настоятельно прошу вас употребить всё своё влияние дабы торпедировать его.
– Хм… Что же вы имеете против?
– Приближается время молодого божоле, дорогой Энтони. Как только его доставят с моих французских виноградников, я приглашу вас на дегустацию. Нам с вами надлежит видеться как можно чаще, чтобы согласовывать действия. Настало время открыть вам главную тайну, Энтони… С этой минуты можете считать себя посвящённым в высший градус.
– Весьма польщён.
– Не смейтесь, – глаза лорда Розеншильта смотрели строго. – Главная интрига современности состоит вовсе не в борьбе цивилизованного человечества с коммунизмом. Суть происходящего – борьба Североамериканских соединённых штатов против всего мира. Бескомпромиссная и жестокая борьба за мировое лидерство. И наш клан сделал выбор в пользу Штатов. Мы начинаем постепенный вывод своих капиталов с территории Европы. Увы, Старый свет будет разорён в ходе новой мировой войны. Британская империя тоже будет разрушена. Дряхлый британский лев, разлёгшийся на полмира, больше всего мешает молодому хищнику, больше, чем красная Россия. И потому, Энтони, никакая объединённая Европа нам не нужна, пусть даже объединённая ради святой цели борьбы с коммунизмом.
Цинизм и кощунство слов Розеншильта поразили Килби, что называется, в самое сердце. Да как смеет этот сын выкрещенного еврея говорить ему, потомку многих поколений аристократов, подобные вещи?! Да ему, пускай даже с его миллиардами, до него, Килби, как ему самому до Герцога Виндзорского! Дожили! Столетиями «несли бремя белых», завоёвывали земли, учили туземцев обращаться с ножом и вилкой, и на тебе! «Одряхлевшая империя будет разрушена». И кто метит на её место? Заокеанский монстр, бывшая колония, сборище торгашей и ростовщиков. То-то они слетаются туда со всего мира, как нечисть на лысую гору.
Килби открыл было рот и чуть не подавился готовыми вырваться словами. Гонор гонором, однако вопрос стоит – быть ли честным, но бедным рыцарем Империи или богатеть ценой её предательства… И следует признаться самому себе, что в глубине души он давно уже сделал выбор в пользу богатства. И предательства…
Читавший мысли собеседника Розеншильт молча до краёв наполнил вином его бокал. Килби осушил его долгими медленными глотками. В голове прояснилось, и только что пережитая душевная буря уже представлялась чем-то несерьёзным. Он даже стыдился своих недавних мыслей. В самом деле, повёл себя, как целомудренная девица. Хотя немудрено и разволноваться, всё же до сих пор сотрудничество с Розеншильтом не затрагивало имперских устоев. А банкир уже обволакивал его, как паук паутиной, не столько смыслом своих слов, сколько их вкрадчивым тоном:
– Ну-ну, Энтони… Не стоит сожалеть о побитых молью принципах. Подумайте, какое блестящее будущее вас – нас! – ожидает. Мы, истинные князья мира сего, в эти трудные времена избрали Америку местом своего пребывания. И хотя известный вам парализованный господин нас не очень-то жалует, называет олигархами и прочими нехорошими словами, всё же он, по большому счёту, игрушка в наших руках. Придёт время, и мы, несколько десятков семейств, возьмём весь мир за горло. Становитесь на нашу сторону, Энтони! Я приглашаю вас в члены клуба избранных. Впереди война, и Европа опять станет её театром. Сейчас мы продадим потихоньку свои европейские активы и вложим денежки за океаном. А после войны мы просто купим всю Европу по дешёвке. Но для этого нынешние испанские события должны закончиться разгромом республики. Мы не должны допустить никаких выкрутасов в отношении Испании! Вы меня поняли, Энтони?
– Я понял вас, Натаниэль, и я давно на вашей стороне…
– И прекрасно, Энтони.
– Более того, я немедленно могу предпринять кое-какие конкретные действия.
– Вот даже как? Если не секрет, Энтони, расскажите, что вы имеете в виду.
– Секрет, конечно. Но не для вас. Я знаю, что вы любите истории, относящиеся к исключительной компетенции нашей службы. Мой личный агент… женщина, испанская аристократка, единственная наследница угасшего рода…
– Женщина? Красивая?
– О да! Высокая брюнетка с голубыми глазами.
Полные еврейские губы раздвинулись в плотоядной усмешке:
– Она была вашей любовницей?
– Разумеется.
– Проверяли на себе силу её воздействия на объекты вербовки?
Некоторое время два джентльмена, слегка расслабленных алкоголем, не по-джентльменски обменивались сальностями. Затем Килби перешёл к сути дела:
– Ей удалось склонить к сотрудничеству с нами офицера СД, который сейчас исполняет обязанности резидента в Париже. А на днях некий русский, сотрудник министерства, или Народного комиссариата на их языке, торгового флота, тоже оказался у неё на крючке. Вчера она запросила санкцию на вербовку. Сам не знаю почему я сразу не принял решение… И только сейчас понял, что это к лучшему. Этого русского следует отдать СД. Во-первых, успешная вербовка укрепит репутацию нашего агента. Во-вторых…