Глава 2
Кончина крепостной не расстроила Филимона, он не собирался отменять свое бракосочетание из-за какой-то дворовой девки. На торжественное венчание собралось огромное количество гостей. И вот, когда жених с невестой встали у алтаря, а местный батюшка начал речь, из толпы послышался шум, потом раздался крик:
– Стойте!
Священник осекся, гости стали шушукаться. Филимон побагровел и велел:
– Продолжайте обряд!
Но тут к молодым подбежала женщина в поношенной одежде, закутанная в платок.
– За то, что ты, барин, сделал с моей дочерью, не бывать вашему счастью! – закричала она.
Присутствующие растерялись, а тетка подняла правую руку и выкрикнула.
– Проклинаю весь твой род! Пусть у тебя выживет лишь один ребенок, а остальные умрут, пусть у сыновей и внуков Брыкиных никогда не остается более одного чада, даже если они по десять раз женятся, и так до седьмого колена. А в том колене род прервется! Задумает барин жениться – все его суженые погибнут в муках. Куковать последнему Брыкину бобылем, умереть ему никому не нужной собакой! Аминь! В церкви клятву произнесла, на святой иконе скрепила.
Не успели гости и жених с невестой глазом моргнуть, как с одной из стен неожиданно сорвалась икона, упала на пол и разлетелась в обломки. Толпа в ужасе стала креститься, священник отпрянул к алтарю.
– Вот! Услышал Господь мое проклятие! – заорала безумная мать Даши. – Филимон, если хочешь свой род спасти, воспитай сына от моей дочери, только он или его потомки заклятие снять смогут. Да будет так!
Дальнейшее произошло в доли секунды. Женщина выхватила из-за пазухи нож и резанула им себе по горлу, фонтан крови взлетел вверх и обрушился на белое платье невесты, девушка грохнулась без чувств. Бракосочетание не состоялось, родители подхватили лежащую в обмороке дочь и бросились к карете. А безумная мать Даши скончалась подле алтаря.
Целый год в гостиных только и говорили, что о прерванной свадьбе. Филимон в свете не показывался, сидел взаперти в своей усадьбе. Но местные сплетницы потрясли уездного врача и узнали от него много интересного.
Брыкин взял под опеку сына Даши, нарек его Андреем, поселил в своем доме, нанял мамок, нянек и велел им ухаживать за младенцем как за барчуком.
– Испугался Филимон, – шептались дамы в гостиных. – Да оно и понятно почему!
Лет через пять после этого происшествия Брыкин сделал предложение Марфе Загоскиной и получил отказ.
– Боимся, батенька, с тобой родниться, – честно признался старик Загоскин.
Филимон молча проглотил обиду и попытался ухаживать за Машей Водиной, родовитой, но бедной девушкой. Для родителей Марии, воспитывающих семерых дочерей, жениховство Брыкина являлось, в общем-то, счастьем, феерическим везением, но все же отец и мать Водиной не согласились на свадьбу.
Будучи отвергнут даже самой последней невестой уезда, Филимон закрыл усадьбу и уехал в неизвестном направлении. Домой он вернулся через три года вместе с супругой, темноволосой Настей, она вела за руку мальчика лет восьми, а большой живот свидетельствовал о беременности женщины.
Окрестные помещики замерли в ожидании. Настя родила дочь, но та в младенчестве умерла. Через два года Брыкины потеряли следующего ребенка, и тут добрые кумушки открыли Насте правду о проклятии и задали вопрос:
– Разве ты не знаешь о Дарье, родительнице Андрея?
– Нет, ничего про мать мальчика не ведаю, – растерялась Настя. – Мне муж просто сказал: «Андрюша мой воспитанник, сирота, я его из милости приголубил».
Короче, у Филимона Брыкина выжил только первый сын, Андрей. Он благополучно вырос, рано женился на симпатичной девушке, стал отцом девочки, которая скоро умерла. Потом скончались и его второй, третий ребенок. Из всех отпрысков Андрея в живых остался лишь сын Петр. В округе снова заговорили о проклятии. Все получалось так, как предсказала мать Даши: дети Брыкиных умирали. Родители выплакали все глаза, глядя на страдания малышей, а потом отпевая их в церкви...
Григорий замолк.
– Очень жестокая сказка, – поморщилась Нина, – и сюжет затасканный, я уже не раз слышала подобные истории про проклятие до седьмого колена. Какое отношение эта фантазия имеет к Павлу Брыкину?
– Так он и есть то самое седьмое колено, – совершенно серьезно заявил Селезнев. – У Павла было три сестры, и они умерли: Лиза в десять лет от аппендицита, Лена в пять от скарлатины, а трехлетняя Варя утонула в реке.
– Это простое совпадение! – фыркнула Нина.
– У отца Павла, Николая, было четыре брата, – вздохнул Григорий, – в живых остался лишь он, старший. Я уже говорил вам про семейную Библию Брыкиных? Она напоминает мартиролог – бесконечные записи о смерти наследников рода. В живых у каждого поколения оставался лишь один ребенок, а на Павле, если вспомнить проклятие, род закончится, его жены умрут. Все до одной.
– Думаю, не следует столь буквально воспринимать семейные легенды, – усмехнулась Нина.
Клиент всплеснул руками.
– Понимаете, это правда! В восемнадцать лет Паша влюбился в Алену Звереву. Девушка ответила ему взаимностью, и они расписались. Но очень скоро молодая жена умерла, у нее случился аллергический шок.
– Трагично, но неудивительно, – заметила Нина.
– Учась в институте, Павел обратил внимание на Жанну, – продолжал Григорий, – очень симпатичную девушку. Сделал ей предложение, сыграли свадьбу. Они были так счастливы! А потом жена Паши погибла. И снова от аллергического шока.
– Немного странно, – ответила я. – Редко у кого погибают обе супруги подряд, да еще по одной причине.
– Спустя некоторое время Павел расписался с Ксенией. Но и она плохо кончила – утонула в речке! – воскликнул Селезнев.
Нина прикусила губу.
– Ни одна из жен с Пашей долго не прожила, – заметил Григорий. – После смерти Ксении мой друг стал сторониться женщин, но время шло, страх поубавился, и сейчас Павлик опять влюблен, на этот раз в Веру Путинкову, намерен с ней расписаться. Мне просто не по себе.
– Не верю я в глупости, – поежилась Косарь, – во всякие проклятия и сглаз, в зомби и вампиров. Любое загадочное обстоятельство имеет реальное объяснение. Но рассказанное вами звучит по меньшей мере удивительно.
– Вы рассуждаете как моя любимая жена Клара, – восхитился Григорий. – Она сказала: «Мы должны найти убийцу!»
Нина заморгала, а я в недоумении спросила:
– И кто кого убил?
Селезнев вынул из кармана замшевый мешочек, вытащил из него очки, внимательно осмотрел, водрузил их на нос и торжественно произнес:
– Кто-то лишает жизни жен Павла.
Мы с Ниной переглянулись.
– Вы только что со смаком рассказали семейную легенду Брыкиных, – напомнила Нина, – пытались убедить нас, что в ней все правда, а теперь заговорили о насильственной смерти. Где логика?
– Я не говорил, что верю в легенду, – спокойно возразил Селеезнев. – Просто сообщил: она существует, передается из поколения в поколение. И дети в самом деле в семье Брыкиных умирали. Моя любимая жена Клара... Она, понимаете ли, врач-педиатр, и от нее я знаю: есть такие заболевания, которые губят детей. Например, в прежние времена люди ничего не слышали о фенилкетонурии[2] или о лейкозе. Ребенок умирал, и причина его смерти была непонятной. Или вот вам другой пример. Пока наука не узнала о положительном и отрицательном резусе и об опасности, которая ожидает детей, зачатых людыми с полярными показателями, огромное количество малышей оказалось на том свете.
– Насколько я помню ваш рассказ, сестры Павла покинули сей мир вследствие аппендицита, скарлатины, а самая маленькая утонула, – подчеркнула Нина.
Григорий снял очки.
– Вот! Моя жена Клара предполагает: вдруг в роду Брыкиных есть некое генетическое заболевание, неизвестное науке, оно передается из поколения в поколение, убивая несчастных.
– Аппендицит и скарлатина! – напомнила я.
Селезнев кивнул.
– Хорошо. Знаете, как бывает: подхватит человек обычную простуду и умирает. А почему? Да потому, что в его организме сидела какая-нибудь инфекция или вирус, который активизировался под воздействием банального насморка. Всем кажется, что больной скончался от простуды, но на самом деле его сгубило наследственное заболевание, о котором никто не ведал, даже он сам.
– Как же называется эта напасть? Забыла! – воскликнула я.
– Ты о чем? – удивилась Нина.
Я скрестила ноги.
– Ты никогда не видела справочник болезней? Лучше не знать об этой книге, иначе сразу поймешь: выжить на планете Земля – нет шансов. Каких только недугов не существует на свете! Даже лучшие врачи не знают всего, так сказать, ассортимента. А еще вот что: если подцепишь редкую заразу в Африке или Латинской Америке, в России тебя ни один академик не вылечит. Кроме того, встречаются совсем уж хитрые недуги. Например, такое заболевание: оно убивает светлокожих голубоглазых подростков с недостатком веса, передается по наследству. Допустим, один человек в детстве смог справиться с инфекцией, окружающие подумали, что у ребенка грипп, а то была болезнь, полученная от родителей. Через десяток лет переболевший благополучно заводит семью и производит на свет младенца, который умирает... от скарлатины. Но никому не приходит в голову, что на самом деле малыша свела в могилу семейная напасть, которую несчастный получил при рождении. Детский организм мог бы справиться со скарлатиной, но к ней присоединилась семейная болезнь, и наступил летальный исход.
– Жесть! – поежилась Нина. – А ты откуда знаешь такие подробности?
– Катя рассказала, – пояснила я. – У них преподавал строгий профессор, который просто муштровал студентов-медиков.
– Вот-вот, – закивал Григорий Селезнев, – и моя жена Клара того же мнения. Мистики нет, а есть генетика.
– Но одна сестра Павла утонула, – возразила Косарь.
Я украдкой покосилась на подругу – уж не поверила ли она в россказни про проклятие?
– Ее смерть можно списать на несчастный случай, – отмахнулся наш клиент. – Главное сейчас другое! Да, в роду Брыкиных выживал только один ребенок, что, вероятно, объясняется какой-то наследственной болезнью. А вот как быть с кончиной жен Павла?
– Продолжайте! – нахмурилась Нина.
– Их смерть не случайна, – Селезнев понизил голос почти до шепота. – Моя жена Клара полагает, что их убивают.
– Кто? – изумилась я.
Григорий округлил глаза:
– Хороший вопрос! Это вам и предстоит выяснить.
Нина забарабанила пальцами по столу.
– Учитывая тот факт, что первая девушка погибла, когда Павел едва справил восемнадцатилетие, по-вашему выходит: киллер постоянно находится около Брыкина, – сказала я.
– Моя любимая жена Клара предположила, что преступник – близкий к Павлу человек, – заявил Григорий.
– Думаю, ваша Клара может сама найти виновного, – не удержалась от сарказма Нина.
– Моя Клара считает, что лучше нанять специалиста, – парировал Селезнев. – Надеюсь, вы согласитесь. Причем дело не терпит отлагательств.
– Почему? – хором спросили мы с Ниной.
– Вера хочет выйти замуж, их отношения с Павлом длятся около года, но Брыкин из-за семейной легенды никак не решается сделать ей предложение.
– Я бы на его месте тоже тормозила, – кивнула Нина.
– Терпение Веры не безгранично, – монотонно бубнил Григорий, – вокруг нее еще вертится Виктор Маландин, у него свои планы на девушку. Вера любит Павла, но тот же не торопится со свадьбой.
– Странная девица, – вздохнула я. – Лично мне не хотелось бы испытывать судьбу.
– Она ничего не знает, – вздохнул Селезнев.
– Что? – насторожилась Нина.
– Вера не в курсе того, что случилось с ее предшественницами? – поразилась я.
Наш клиент кивнул.
– Понимаете, Паша слегка подкорректировал свою историю. Про Алену не упомянул вообще, а Ксюша... Она ведь утонула, это не криминально.
– Была еще Жанна с аллергией, – хмыкнула Нина.
– И о ней Павел умолчал! К чему при невесте прошлое поминать? – раскипятился вдруг Селезнев.
– По-моему, непорядочно с его стороны утаивать от Веры столь важные сведения, – вздохнула я.
– Меньше знаешь – крепче спишь, – заявил Григорий. – Некоторое время назад Вера сказала моей Кларе: «Если на свой день рождения Павлуша не сделает мне предложение, я уйду от него. Какой смысл время зря тратить? Годы летят, я хочу детей, но заведу их лишь в законном браке – никогда не лягу в постель с мужчиной до свадьбы».
Нина вытащила сигареты.
– Это похоже на шантаж. Девушка, знающая о вашей дружбе с Павлом, явно надеялась, что ее слова достигнут ушей Брыкина.
– Вы правы, – не стал спорить Селезнев. – Моя Клара действительно позвонила Паше, а тот заявил: «Двенадцатого сентября я при всех попрошу Верушку стать моей женой».
Нина неожиданно закашлялась.
– Согласен с вами, – кивнул Гриша, – это смелое решение. Но если Брыкин побоится предложить руку Вере, он и вовсе ее лишится – та уйдет к Виктору.
– У Веры не очень хорошие перспективы, – протянула я, – похоже, ей грозит опасность. Следовало бы предупредить девушку, рассказать ей в деталях биографию суженого.
– Она уйдет к Виктору, – повторил Григорий.
– Никак не пойму, – ответила Нина, – эта Путинкова хочет выйти замуж по расчету?
– Нет, она любит Павла, – заверил Селезнев.
– Но уйдет к Виктору? – удивилась я.
– Ну... может, и нет... хотя, – замямлил Григорий, – моя жена Клара считает, что Вера принадлежит к тем женщинам, которым для полного счастья непременно нужен штамп в паспорте. Путинкова очень порядочная девушка – с кем распишется, того и будет обожать. Сейчас она испытывает самые светлые чувства к Павлу, к тому же он богат и влиятелен, имеет огромные связи. А Виктор попроще, он, как и я, служит на окладе, только в банке. Кстати, Маландин вовсе не беден. Если Павел не изъявит желания жениться, Вера уйдет к Виктору и будет с ним счастлива. Путинкова девственница, она ни за что не отдастся мужчине без росписи.
– У девушки потрясающий характер, – пробормотала я, – без комплексов и заморочек: полюблю того, кто со мной распишется. Душечка отдыхает! Антон Павлович Чехов и не предполагал, что Душечка может быть такой.
– Паша обожает Веру, – продолжал Григорий, – вот потому он и принял решение...
– ...убить Маландина, – перебив его, закончила фразу Нина.
Григорий закатил глаза.
– Нет! Прекратите ерничать! Вы беретесь за дело?
– Какое? – спросила я.
Селезнев удивленно посмотрел на меня.
– Вам надо вычислить того, кто захочет лишить жизни Веру.