Глава 10
— С поста не уходить. По дуканам не ходить. Бронежилет и каску не снимать… – монотонно перечислял требования к инспектору ВАИ помощник коменданта Кабульского гарнизона капитан Гусейнов.
Стоя в строю заступающих в наряд, Олегов внимательно слушал поучения, тревожно поглядывая при этом через стену, где на асфальтированной дорожке еще один помощник коменданта, прапорщик Бочков, осматривал выстроенные машины. Тот проверял, нанесена ли на заступающих в наряд машинах красно-белая опознавательная полоса ВАИ, а заодно выискивал, нет ли в машинах чего-либо припрятанного на продажу.
К концу недолгого инструктажа Бочков торжественно передал коменданту улов: полиэтиленовый пакет, в котором россыпью лежали с полсотни пачек сигарет «Ростов».
– Мои сигареты, что хочу с ними, то и делаю! – срывающимся от волнения голосом пытался возражать молодой лейтенант-танкист.
– Это попытка спекуляции, я вас снимаю с наряда, – комендант был непреклонен.
Лейтенант растерянно возразил:
– Товарищ подполковник, но я ведь еще ничего не продал…
Комендант снисходительно улыбнулся:
– Будешь доказывать это своему командиру полка.
Затем, обернувшись к стоящим в строю офицерам и прапорщикам, настоятельно поднял палец и сказал:
– Так будет с каждым, кто попадется, а, может быть, и хуже…
Жизнь в утреннем Кабуле кипела. ГАЗ-66, в котором ехал на пятый пост ВАИ Олегов, мчалась по Мейванду, обгоняя тихоходные мототакси и обшарпанные автобусы. Впереди, почти по осевой линии, мчался огромный грузовик «Мерседес». Олегов невольно засмотрелся на него: тот был весь разрисован, разукрашен узорами, бахромой, лентами. На небольших, довольно грубо исполненных рисунках взлетал самолет необычной конструкции, по морю плыл корабль, шла вереница слонов, цвели сказочные растения, распускали хвосты павлины. Все эти художества отражали то ли впечатления хозяина «Мерседеса», то ли его мечты. Не менее необычным был и груз: быки, которым нужно было пригибать головы, чтобы не задеть рогами потолок, который служил полом для второго этажа, где теснилось полтора десятка испуганных овец. Но и это было еще не все. Третьим этажом на грузовике ехали люди, человек восемь, обложившиеся тюками, вязанками хвороста и сучковатых дров, купленных, по всей видимости, на перевале.
Грузовик шел близко к центру дороги, не давая места для обгона.
– Щас я его сделаю! – уверенно сказал водитель и пошел на обгон справа, будучи глубоко убежденным, что в условиях необъявленной войны правила дорожного движения не действуют.
Олегов нервно глянул на спидометр и прикрикнул на водителя:
– Полегче, сбрось скорость!
Водитель обиженно пожал плечами, но спорить не стал. За дорогой Олегов больше не следил, увлекшись разглядыванием вывесок мелких магазинчиков и пестрой толпы. Разнообразие городской жизни бодрило и волновало: ковры, расстеленные почти на тротуаре, вереница слонов в узком переулке, невиданная в Союзе сверкающая никелем радиоаппаратура за широким стеклом витрины, аромат шашлыков, вдруг мелькнувшая среди вывесок на английском и персидском надпись «Советская книга», развивающаяся шерсть дубленок в меховом ряду, афиши индийских фильмов у кинотеатров, оранжевые груды мандаринов, желтые и рубиновые цвета напитков на лотках в сверкающих на утреннем солнце графинах, девушки-лицеистки в черных платьях с белыми воротничками, сиреневые, белые, желтые чадры женщин, ослепительно-белые тюрбаны стариков, побывавших в священном городе Мекке…
– Приехали.
Место, где должен стоять пятый пост ВАИ, слегка разочаровало Олегова: двухэтажные дома у пыльного перекрестка, бесконечная вереница машин, теснившиеся одна к одной лавки, дуканы.
На пыльном перекрестке…
– К машине!
Из кузова тяжело выпрыгнули, сгибаясь под тяжестью бронежилетов, два солдата, назначенные в помощь Олегову.
– Может, мы без броников? – спросил тот, о котором Олегов знал, что он из минометного взвода их батальона.
– Горя для меня хотите?! Комендант через каждый час проверяет, так что без всяких фокусов. Держаться вместе, от машины не отходить, смотреть все время на меня. Понятно?
– Не в первый раз, – пробурчал второй патрульный, угрюмый, широколицый парень.
Олегов вскинул на плечо автомат, поправил повязку на левой руке с надписью «ВАИ», перехватил поудобнее черно-белую палочку регулировщика дорожного движения и, осматривая перекресток, неторопливо пошел к углу, где под навесом в тени стояла выщербленная эмалированная ванна, залитая водой, из которой заманчиво выглядывали бутылки «Кока-колы» и «Спрайта».
– Командор, как дела?
Олегов вздрогнул и обернулся, хотя вопрос этот за время службы в Кабуле слышал уже множество раз. Перед ним стоял парнишка лет восьми, одетый в холщовые штанишки и длинную черную рубашку.
– Хуб.
– Командор, что есть?
Олегов оценивающе оглядел мальчишку, невольно прикидывая, много ли в Союзе таких недорослей, способных на чужом языке завязывать торговые сделки. Он пожал плечами, ничего не ответив.
– Бензин есть?
Олегов улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Сгущенка есть?
– Нет.
– Конфеты есть?
Олегов достал из кармана карамельку и протянул мальчишке. Тот взял, пренебрежительно улыбнулся и начал вторую серию:
– Командор, что надо? Водку надо?
– Нет, – Олегову даже неудобно стало, что мальчишка старается, а он все отказывается, но нужно было сначала присмотреться. Парнишка, потеряв интерес к Олегову, как к покупателю, уже по инерции спросил:
– Джинсы надо? Батник надо? Кассеты надо? – после чего выдал то, чего Олегов никак не ожидал: – Командор, если шурави будут ехать сюда за водкой, посылай их к Ивану. Двадцать бутылок продадим – двадцать первая твоя!
После этой тирады, произнесенной очень убедительно, с выражением, он махнул рукой в сторону дукана возле водопроводной колонки. Олегов обернулся и обомлел: на пороге стоял индус в черной чалме и приветливо махал рукой, зазывая в магазин, на стеклянной витрине которого славянской вязью было написано «Магазин Ивана».
– Это он, что ли, Иван? – весело спросил Олегов.
– Да, он, – важно ответил мальчишка, – а я его брат, меня зовут Ваня.
– Ну, Ваня, тогда надо зайти, – серьезным голосом (внутри давясь от смеха) сказал Олегов.
Он зашел в дукан, пожал руку Ивану и, опережая его расспросы, заявил:
– Ничего не продаю, ничего не покупаю.
Иван кивнул чалмой, достал из маленького холодильника бутылку «Фанты», откупорил ее и подал Олегову. Ежедневное задабривание инспектора ВАИ было у него плановыми, необходимыми издержками. Если инспектор будет педантично нести службу на перекрестке, он не разрешит советским машинам останавливаться на этом бойком перекрестке, а это означало бы конец выгодной торговле. Олегов бегло, чтобы не выдать жадный интерес, осмотрел витрины, заполненные теми мелочами, которые не под силу тяжелой на разворотах советской индустрии, и пошел к стойке, заставленной кассетами с музыкальными записями. Западные рок-группы перемежались со звездами индийской, японской и таиландской эстрады. Олегов стал выискивать, что из советской музыки имеет рыночную стоимость по мнению кабульских индусов. Оказалось, не густо: Алла Пугачева, Юрий Антонов, «Машина времени», Анна Герман и неизвестная ему группа «Каданс» из Прибалтики. Увидав кассету с шифром «РЮС» и надписью «Марк Рубашкин», он вопросительно глянул на индуса и ткнул в нее пальцем. Тот с готовностью подошел, достал кассету из-под стекла и протянул Олегову.
– Чан пайса? – спросил Олегов.
– Не надо денег, бери так. А не понравится – поменяешь на другую.
Разомлев от сервиса и обходительности «Ивана», Олегов вышел из прохлады магазина на солнцепек перекрестка. К нему подъехал на велосипеде еще один пацаненок, такой же смуглый, похожий на цыгана, как и первый. Соскочив с велосипеда, он подошел к Олегову, улыбнулся и в упор спросил:
– Что тебе обещал Иван? Одну бутылку после двадцати? Миша с Сережей дадут одну после пятнадцати.
Ошарашенный Олегов оглянулся по сторонам и только после этого заметил на другой стороне надписи на витринах: «Магазин Миши» и «Сережин магазин».
– Они тоже индусы? – сглотнув слюну, зачем-то спросил он.
– Здесь в блоке все индусы, – улыбчиво ответил мальчишка.
С минуту поколебавшись, Олегов сказал:
– Домкрат.
– Пять тысяч.
– Всегда было пятнадцать.
– Больше восьми никто не даст, – с сожалением сказал мальчишка, перехватывая поудобнее руль велосипеда, готовясь к долгому торгу.
– Иван даст двенадцать.
Мальчишка вздохнул:
– Покажи Сереже, но больше десяти нигде сейчас не дают, в городе германские появились.
Олегов подошел к машине, растолкал спящего в кабине водителя и сказал:
– Ну-ка, открой…
Недовольный, что его разбудили, с покрасневшим от неудобной для сна позы лицом, водитель выкарабкался из кабины. Он открыл маленький висячий китайский замочек, запиравший ящик для запасного инструмента, где был спрятан домкрат, плохо лежавший до вчерашнего вечера в кладовке у техника роты, прапорщика Василенко. Испытывая некоторую неловкость из-за того, что события происходят у всех на глазах, Олегов достал домкрат и передал его мальчишке, который опытным взглядом коммерсанта эту неловкость уловил, и тут же прикинул, насколько это позволит сбить цену.
«Сережа» выглядел точно так же, как и «Иван»: такая же черная чалма, такой же худощавый, таких же темных тонов одежда. «С виду все – братья, а оказывается – конкуренты», – подумал Олегов, глядя, как индус Сережа отсчитывает купюры.
– Девять тысяч. Что купишь, командор?
Олегов невесело оглядел ширпотребовское изобилие и ответил:
– Ничего.
– Зачем же тебе афгани? – удивленно спросил Сережа. – У меня все есть, а чего нет – подожди пятнадцать минут, и все будет.
– Надо долг отдать.
Сережа уважительно кивнул головой и, вежливо улыбнувшись, спросил:
– А большие у шурави командора долги бывают?
– А большие у шурави командора долги бывают?
Олегов усмехнулся (не деньгами, так долгами похвалюсь):
– Сто тысяч.
Лицо у индуса стало серьезным, улыбка исчезла. Он внимательно, изучающе посмотрел Олегову в глаза и деловым тоном сказал:
– Поговорим? – и, отодвинув бамбуковую занавеску, жестом предложил войти в соседнюю комнату.
– А если комендант с проверкой?
Индус понимающе кивнул головой и махнул рукой мальчишке, который мгновенно исчез. Будь, что будет, решил Олегов и шагнул через порог.