Глава 4. ЧСВ у Гвоздя и «лофт» у информатика
На следующий день, В самом начале урока с загадочной темой «Роботы из прошлого» в кабинет информатики заглянула секретарша и вызвала Гвоздя к директору.
– Андрей Карлович! – взмолился Гвоздев. – Не начинайте урок без меня… пожалуйста.
– Гвоздев! Ушам своим не верю! Ты – и добровольно просишься на урок?! Вам вчера прививки какие-то делали. Может быть, у тебя такая странная реакция на вакцину?
Меньше всего Гвоздев нуждался сейчас в намёках на то, что он типа лентяй, которого ничего не интересует. Потому что именно в этот момент глаза девочки без имени послали ему порцию симпатии и доброго любопытства.
– Андрей Карлович! У меня инновационное мышление, и поэтому…
Гвоздь так удивился собственным словам, что резко замолчал. Замолчал не только он. Вся мужская часть публики, казалось, испугалась того, что вырвалось изо рта Гвоздя. Слова «инновация» и Гвоздь были несовместимыми. С Гвоздем отлично сочетались грубоватые словечки футбольных фанатов, либо «примитивный и головоломный», с точки зрения родителей, слэнг сетевого общения.
– Гвоздь! Ты чо, в илиту подался? «Финт ушами» решил сделать?
Муза Мандельштамовна, входящая в этот момент в класс, лихо взмахнула каскадной богемной юбкой и прокомментировала словесный выплеск Ватрушкина:
– Ватрушкин! Не тупикуй! Гвоздев был и остаётся ровным пацаном. У него, М.Б., ЧСВ случилось. Так что нет смысла «катать вату».
В нереально тихом кабинете веселилась только литераторша. Она лихо надвинула свою красную кепку на лоб и обвела аудиторию насмешливым взглядом:
– Что! Выражаясь словами Маяковского, уконтрапупила я вас?
Первым пришёл в себя преподаватель информатики:
– Маяковский такое говорил?
– Ещё как говорил. А Высоцкий повторил. И не только он. Кое-кто повыше…
Муза Мандельштамовна многозначительно глянула наверх и подняла указательный палец.
Гвоздеву надо было бежать, и он умоляюще смотрел на преподавателя информатики.
– Да ладно, не начнём мы урок без тебя, иди уже… – благодушно улыбнулся обычно серьёзный, даже грозный Андрей Карлович. И тут же обратился к удивительно похорошевшей Музе Мандельштамовне:
– А что Вы Ватрушкину изволили сказать?
– Намекнула, что, может быть, у Гвоздева, по только ему ведомым причинам, – её хитрый взгляд обрызгал девочек веснушками весёлой догадки, – случился ЧСВ, то есть чувство собственной важности на него нахлынуло. И потому нет смысла на него давить…
– Фигасе! – причмокнул Железняков.
Все подумали, что сетевое «ни фига себе» относилось к словам Музы Мандельштамовны, но они ошиблись. Железняк выражал свой восторг видом вплывшей в кабинет англичанки. Когда её разглядели остальные, класс забродил репликами:
– Вот это да! Улётный вид!
– Да! Классно выглядите, Тина Ивановна! Настоящий Треш!
– Сяб, – буркнула преподавательница вместо скучного «спасибо», чем привела в восторг до сих пор молчавших.
– А откуда Вы и Муза Мандельштамовна сетевой язык так хорошо знаете?
– Так это трудно несколько иностранных языков выучить. А потом всю жизнь их совершенствовать, а ваш…
– Мы вчера за час им овладели!
– Небось, флексите? Хвастаетесь?
– Это ты, Ватрушкин, любишь бахвальством заниматься. А нам ни к чему. Мы и так себе цену знаем.
– Тина Ивановна! Но для чего вам, взрослым, всё это надо? Как-то не комильфо получается, – стараясь звучать интеллигентно и загадочно, задала интересующий всех вопрос Вера Пятакова.
– Мы к родительскому собранию готовимся. В эту пятницу у нас тренинг по сетевому слэнгу для ваших родителей назначен. Если, конечно, всё по плану пойдёт.
Андрей Карлович, между тем, смотрел на англичанку, и по совместительству историчку, разве что не с ужасом.
– Тина Ивановна! А где вы такую классную вытянутую майку достали? – спросила Белла Дольчина.
– И не пытайся, Дольчина… Мои секреты – это мои секреты. А то тебе про майку скажи, так ты начнёшь корсетом поверх майки интересоваться…
– Дольчина, отрасти дзен! – нокаутировала красавицу Муза Мандельштамовна.
– Что надо отрастить Дольчиной? – испуганно воскликнул информатик и попятился к доске.
– Не волнуйтесь Вы так, Андрей Карлович. Это я её на понятном им языке к спокойствию призываю.
Учитель вздохнул, покачал красивой головой и продолжил инспектировать наряд, обычно сдержанной приверженцы классического стиля, Тины Ивановны. Поверх вытянутых, небрежно заправленных в узкие джинсы футболок и маек, коих было несколько, её фигуру обтягивал корсет с изображением рычащего тигра на чёрном фоне. Англичанка казалась выше ростом, так как рваненькие джинсы резко исчезали в ковбойских сапогах на каблуках с металлическими шпорами.
Сам Андрей Карлович, уступая настойчивому требованию Лешакова, тоже пребывал в новом имидже. Но он всё-таки соблюдал приличия! И выбрал нейтральный стиль «Лофт» —символ свободы, трудолюбия и уверенности в себе. Стиль даже не потребовал в него вживаться. Информатик жил в нём всегда. Единственное, чем пришлось пожертвовать, это временем, потраченным на поход в парикмахерскую. Там его неподатливые, как шотландский вереск волосы, так намучили, что они упали на лоб усталой, только что выбравшейся на берег пенистой волной. И ему это понравилось.
– Наш урок надо будет прервать ровно в полдень!
Громкий голос вбежавшего в класс Гвоздя разбудил погрузившуюся в раздумья публику.
– Это почему? – строго полюбопытствовал Андрей Карлович.
– А Вам – особый привет от Рэйчел! – не ответив информатику, Гвоздев повернулся к англичанке и затих.
– Очешуеть! – прошептал Гвоздь, забыв о своём инновационном мышлении. – То есть, я хочу сказать – офигеть. Ну, я не это имел в виду…
– Знаю, Иван, что ты имел в виду. Ты хотел элегантно произнести «Я в восторге» по-английски. Только вот давно не тренированная память начисто «забанила» весь английский словарь. Но это сейчас не так важно. От кого мне привет? Ты не ошибся?
– Нет! На станции Службы Солнца, то есть в Обсерватории, вчера и робот, и геомагнитная установка чуть не свихнулись… Их натурально трясло. Кто-то посылал им закодированные мессиджи… То есть, письма. А когда Белкин их расшифровал, оказалось, что с ними офис из Калифорнии связывался.
– Ты, Гвоздев, сегодня точно хочешь в «белом» выглядеть. Дескать, я такой крутой… Весь из себя апгрейдившийся… – подала голос Дольчина. Она, и только она, была обычно в центре внимания мальчиков, а сегодня одеяло всеобщего интереса перетащили на себя Гвоздев с англичанкой. И её это раздражало.
Только один человек заулыбался в ответ. Учитель информатики. Да и тот радовался любимому слову «upgrade», а не реплике ученицы Дольчиной.
– И что же было в том мессидже? В послании из Калифорнии?
– Просьба к учителю информатики прервать урок ровно в двенадцать, так как эта самая Рэйчел выйдет с нами на связь. В формате «Классная комната». По Скайпу.
Тина Ивановна отошла в сторонку. Казалось, что она смахивала слезу. Все остальные притихли окончательно.
– Рэйчел – удивительный человек. Я работала в их классе, в Америке, несколько лет назад. Это был класс особенных детей. Переживших нападение коварной болезни под названием церебральный паралич.
– А Рэйчел сильно болела? Она могла ходить? Говорить? – вопрос пришёл от новой ученицы, имени которой никто не знал.
– Она передвигалась в электрической коляске. И почти не говорила до одного случая.
– До какого случая?
– Рэйчел удалось уничтожить в киберпространстве всемогущего компьютерного червя, который планировал расползтись по всему миру. И когда её друзья и учительница кричали «ура!» и прыгали от радости, она вдруг тоже громко и ясно крикнула «Ура!». И с того дня заговорила. Да не просто хорошо заговорила, а так правильно и красиво, что открыла собственный курс «правильной речи» и «риторики».
– А что она сейчас делает?
– Рэйчел экстерном закончила колледж, курс программирования, и начала работу в одной из лабораторий Калифорнии. Это всё, что я знаю.
– Эй, Гвоздь! А почему эта девушка связалась именно с Обсерваторией у нас, в Приморье. И как ты об этом узнал? Ведь в Уссурийской тайге, где твой отец работает, нет мобильной связи, – это был конкретный вопрос от всегда конкретной Веры отличницы.
– Отец по спутниковому телефону директору школы позвонил. А почему с нашими астрофизиками – не знаю. Вот выйдем на связь, и спросим.
– А! Ну тогда вопросов больше нет.
– Ребята, пора и урок начинать, – вернул всех в действительность Андрей Карлович.