Глава 1. Директор объявляет «школьную лихорадку» и «День чудаков»
Седьмой класс гудел нетерпением. Впрочем, гудел он почти всегда. И гудел громко. Это и вдохновило администрацию школы на проведение «Дня чудаков».
Накануне директор школы – полный, лысый, с неизменной улыбочкой в прищуренных глазах Ефим Иванович Лешаков – доложил коллективу об эксперименте.
– Уважаемые коллеги! Мы так отстали от других школ в плане инноваций, обновлений, ап…
Директор замолчал и уставился в свои бумаги.
– Ап…
Ефим Иванович протёр очки и, стараясь звучать уверенно, прочитал по слогам:
– Ап-грей-дин-га. Да! Апгрейдинга. Выражаясь современными терминами… Компьютерными…
– Скажите ещё «ри-брен-дин-га», – мрачно перебил его вечно хмурый, печальный, похожий на Ньютона после удара яблоком по голове молодой физик.
– И скажу! Вот сейчас возьму и скажу! Даже крикну: «Рибрендинга»! Он нам тоже нужен!
– А «рибрендинг» это от слова «сбрендить»? То есть того…
Тихо и интеллигентно вступила в разговор молодая учительница литературы и повертела пальцем у виска.
– Если я права, то мы уже на правильном пути.
– Муза Мандельштамовна! Стыдно Вам, словеснице, учительнице русского языка, не владеть новыми терминами! Теперь я ещё больше убеждён в том, что «Дни чудаков» нам не просто нужны… Нет! Нам необходимо включить их в расписание! Нам не хватает хорошей школьной лихорадки! Чтобы встряхнуть всех новыми методами и заразить новыми идеями! Чтобы поднять температуру творческого поиска!
При слове «заразить» директор столовой подпрыгнула на стуле, а завуч мрачно заметила:
– Опять придётся семью попкорном кормить и переселиться с ноутбуком на кухню.
– Нужно будет – мы все на попкорн перейдём и на кухню переселимся! Но апгрейдимся, зарибрендимся и залогинимся в новую виртуальную, сетевую реальность! В ту, в которой нашим детям интересно, и в которой, возможно, им придётся жить в двадцать первом веке.
– Только не на школьную! – громко и невпопад взвизгнула директор столовой и тут же заметила встревоженные взгляды коллег в свою сторону.
– Я про кухню! Никаких переселений на школьную кухню! Вон к завучу залогинивайтесь на здоровье! Питайтесь из её микроволновки! А мне лишние кишечные палочки не нужны!
Однако ни тон, ни огнеметательный взгляд Лешакова возражений не допускал. Не приглашал он и к дискуссии.
– Итак! Объявляю завтрашний день началом экспериментальной программы обновления, то есть, апгрейдинга школы. И, разумеется, рибрендинга. Будем менять наш имидж. Создавать новое впечатление о себе. Уроки по расписанию сохраняются. Но первые два мы заменяем фестивалем « Айфоновы причуды», а третий и четвёртый – «Роботами из прошлого». Учителей физики, астрономии и литературы прошу вечером быть на связи.
– Звонить нам каждые пять минут, что ли, будете? Интересоваться, достаточно ли мы сбрендили для эксперимента? – не удержался от ядовитого комментария астроном.
– Я вас буду маршрутизировать. По Скайпу.
По учительской разлился холодок ужаса. Притихли все.
– Коллеги! Прошу понять меня правильно. Я запущу вас по правильному учебному маршруту. Дам все необходимые указания на предмет внешнего вида и поведения на уроках. Скажу сразу. Самовольные выходки, непрошеные выкрики, беготня по классу в припадке учительских чувств запрещаются.
После последнего разъяснения вопросов ни у кого не осталось.
На следующий день седьмой «Б» не просто гудел. Он гудел нетерпением с той самой минуты, как староста объявил всем об изменениях в расписании.
Была и ещё одна причина для шепотливого обмена мнениями. В класс пришла новая ученица. Пошёл слух, что звали её необычно. Но на вопрос об имени девочка упрямо не отвечала. И ребята спорили на пари – в качестве оного принимался перевод английского текста и решённая задача по математике, – каким таким неведомым именем обладала стройная, с тугими завитками чёрных волос, невысокая незнакомка.
– Привет всем!
Учитель астрономии, он же – физики, сокращённо «астрик», выглядел так непривычно и круто, что сродни космической тишина поглотила привычные школьные шумы. Сам педагог смотрел на класс в некой растерянности.
– Вы, что ли, в хипстеры подались? – спросила отличница Вера с первой парты.
– А почему бы и нет? У тебя есть возражения?
Вера тут же получила тычок в бок от соседа Гвоздева, попросту Гвоздя.
– Слушай, отличница, а кто такие «хипстеры»? Это которые хип-хоп танцуют что ли?
Ответ он получил отнюдь не от Веры.
– Гвоздев! Это ты на уроке английского у преподавателя спросишь. А у меня к вам другие вопросы.
Звучал физик непривычно задиристо, и этот факт погрузил и без того притихших ребят в колодец безмолвия. Они переводили взгляд с небритой физиономии учителя на его очки в кожаной оправе, задерживались на коротком, в клеточку пиджаке, пытались прочитать надпись на ярко-красной футболке, молчаливо оценивали кроссовки Конверсы и таращили глаза на что-то зеркальное в руках.
– И что мы так пристально разглядываем?
Физик бодро притопнул ногой с подвёрнутой по последней моде джинсовой штаниной и хмыкнул.
– Зеркальный фотоаппарат впервые увидели? Вот ты, Железняков, можешь объяснить разницу между «мыльницей», зеркальным Кэноном и селфи, сделанным смартфоном? То-то же! Молчишь, как выдохшаяся аудиокарта в допотопном компьютере. Ну и о чём с тобой продвинутой девушке разговаривать?
– Может, ты, Ватрушкин, расскажешь классу, сколько мегапикселей должно быть в приличной фотокамере? Запоминай, отрок – 3,9 МГ вполне хватит для того, чтобы дотянуться до тех объектов, до которых твои глаза и не мечтают достать.
– Ну а в каком разделе физики изучается принцип действия зеркальной камеры? Может быть, новенькая девочка нам ответит? Как тебя, кстати, звать?
– Можно я представлюсь на другом уроке? – Девочка с вызовом встряхнула головой, что заставило весёлые стружки завитков взметнуться вверх и окутать хозяйку облачком весёлой непокорности.
Астрик кивнул в знак согласия.
– Зеркала и их виды изучаются в разделе «Оптика».
– Умница! Спасибо!
– Так какой, Ватрушкин, видоискатель в моём аппарате? Ну же, Ватрушкин! Камера хипстерская, зеркальная, и… Ватрушкин, значит, видоискатель в ней…
– Зеркальный, – закончила предложение Вера отличница, и все опять смолкли.
– А кто определит размер матрицы?
Класс отрёкся от вопроса разом и очень дружно. То, что видел перед собой учитель, были всех форм, оттенков и размеров затылки и макушки. Поймав, наконец, первый, готовый к разговору взгляд, – это был староста класса, – физик весело спросил:
– Ну что? Готовы в следующем году Оптику изучать?
Вздох облегчения прозвучал как радостное «да».
– Итак, друзья, урок у нас сегодня необычный. Скучные формулы мы изучать не будем. Названия созвездий я с вами зубрить не собираюсь. Мы посмотрим любительский интерактивный фильм, снятый на конкурс учащимися выпускных классов при поддержке драматической студии «Вихрь в голове». Вы все можете принимать участие в диалогах героев и даже прерывать фильм, если почувствуете несогласие с контентом.
– А что это такое? Контент? Палатка походная? Мы на английском слово «tent» учили, – Гвоздь напыжился и быстро оглядел класс.
Ответить никто не успел.
В этот момент открылась дверь, и на пороге возникла дама. Класс замер.
– Мамочка родная! Глазам своим не верю… Да такого быть не может! Вы та самая английская фотомодель?!
Вопли исходили от самой красивой и активно нелюбимой девочками за жеманность и слишком сладкий голос Беллы Дольчиной:
– Вы же Кейт Мосс? Вы же на самом деле Кейт Мосс?!
В ту же секунду Беллины глаза выстрелили раздражённым нетерпением в сторону Астрика.
– Почему Вы её не снимаете?! У Вас же этот самый… Зеркальный фотоаппарат! Снимайте, пока она не убежала! А можно и мне с вами? – умоляюще пропела красавица и изогнулась в нижайшем, почти щенячьем поклоне.
– Конечно, можно, Дольчина! Надеюсь, ты сможешь подписать фотографию без ошибок. Прошлый раз ты даже в своём имени умудрилась сделать две разом. Написала Белла через «э» и с одним «л»! – чисто по-русски и без акцента ответила красавице Кейт Мосс голосом Музы Мандельштамовны.
Назвать состояние учащихся ступором было бы актом великодушия по отношению к ним. Класс выглядел не лучше, чем стая испуганных опоссумов, которые умеют притворяться мёртвыми в момент опасности. Завершал картину учитель физики. Он так сильно, так не по-хипстерски раскрыл рот, что скулы поползли вверх, потянув за собой слишком большой, как у Юлия Цезаря, нос.
– Но Муза! Муза Мандельштамовна! Вы, действительно, копия Кейт Мосс! Сегодня… И… И Вы такая необычная…
Второй тычок Гвоздя оторвал восхищённые глаза Веры от гостьи.
– Слушай, Пятакова! А чо Музу «мопсом» обзывают? На собаку она совсем не тянет… И вообще! Прикольно она выглядит в этом прикиде… И кепарь на голове что надо!
– Ну, ты, Гвоздь, даёшь! Причём здесь мопсы? Ну как ты можешь не знать Кейт Мосс? Её весь мир знает!
– Весь мир знает Акинфиева, Дасаева и Зинедина Зидана! А твои «моськи», «мопсы» и кейты… Это…
Гвоздь резко смолк на полуслове, потому что почувствовал, как затылок и правое ухо стали теплеть, горячеть, а вскоре зачесались. Он в панике оглянулся назад и встретился глазами с новой девочкой. Она смотрела на него и… улыбалась! Потом, поймав взгляд мальчика, легонько взмахнула ладошкой в знак приветствия. Гвоздь онемел и, как будто, обесточился. Вся его, незатихаемая даже на уроках математики энергия кончилась вдруг и разом. Внутри что-то оборвалось, и он стал утрачивать привычную связь с миром. Ему хотелось только одного: быть на связи с ореховыми глазами новенькой девочки… Но именно этого он, в то же самое время, больше всего боялся.
Между тем, отовсюду неслось:
– Вылитая фотомодель!
– Да Вы даже круче её! Но, правда, очень похожи!
Надо сказать, что учительница русского языка и литературы была веснушчатой, рыжеватой блондинкой с серьёзными, часто печальными серо-зелёными глазами. Мелкие, деликатные черты её лица прекрасно уживались с невысокой, щуплой фигурой. По мере работы в школе глаза Музы утрачивали весеннюю зелень и всё больше покрывались серой паутинкой грусти. Коллеги же с тревогой отмечали, что благородная щуплость литераторши так и норовила перетечь в жалостливую худосочность.
Но сегодня, одетая в вызывающе красную кепку, сверкая многоцветной каскадной юбкой, Муза Мандельштамовна меньше всего взывала к жалости. Она бросала вызов скучной правильности, занудной зубрёжке и классическому: «Повторение – мать учения»! Потому что была неповторима. Потому что кричаще синий цвет блузки никак не сочетался с оранжевыми и зелёными красками юбки и с коричневым, свисающим с левого плеча, шарфом. И всё это выглядело нескучно и задорно.
– Я здесь для того, чтобы после просмотра фильма вы могли задать мне вопросы…
– У меня вопрос до фильма! Можно?
Это была Дольчина.
– Как называется Ваш сегодняшний стиль?
– Бохо! Стиль Бохо! От слова «богемный».
– А что в нём главное?
– То, что в нём полностью отсутствует главное! Никаких правил. Никаких скучных модных правил.
– Но, Муза Мандельштамовна! – не могла не докопаться до сути отличница Пятакова. – Если это стиль, то в нём есть какая-то идея… Какой-то гвоздь…
Гвоздь, сидевший слева от Веры, в возмущении подскочил на парте. Но, к изумлению класса, ничего не сказал, тут же сел на место и стал нагреваться и краснеть, как старая спиральная плитка.
– Идея, гвоздь, загадка стиля «бохо», – называйте это как хотите, – в эксперименте. В смелости. В эффекте неожиданности…
– Вот на этом самом эффекте мы и задержимся, – тихо, но уверенно прервал «модный» разговор Астрик. – Пора начинать урок. Наденьте специальные призменные очки, – они лежат перед вами в футлярах, – и внимание на экран!