Осенний семестр
И снова на новом месте
Как известно, я прокачался до уровня школьного учителя. Сегодня был первый настоящий школьный день с детьми. Класс удивительно хороший. Правда, пока мы с ними в учебники не углублялись, но рисуют все вдохновенно. И вообще они крайне дружелюбные. Двое товарищей, про которых мне предыдущие учителя наговорили, что они задиры и хулиганы, всю большую перемену потратили на поиски утерянных очков какого-то третьеклассника. Не нашли и очень по этому поводу грустили.
А я, проходя мимо строителей, раскапывавших школьный двор и усердно матерившихся по-русски, полюбопытствовал, с чего это они себе позволяют такие выражения при детях. Строители офигели и обиделись. Ну а чо они именно по-русски ругаются, пусть выберут язык, которого никто не понимает…
Немного о непрофессионализме
Всего неделю работаю, а уже минимум два раза выставил себя идиотом.
Во-первых, спускаясь в столовую, совмещенную с актовым залом, с удивлением увидел, что замысловатую мелодию, разносящуюся по всей школе, играет на приткнувшемся в углу рояле не какой-нибудь учитель музыки, а мой ученик. Не успев отойти от этого открытия и пребывая в полнейшем восторге, на вопрос незнакомой тетки о том, чей это класс толпится у инструмента, гордо ответил, что мой. По ее реакции понял, что признаваться надо было не с гордостью, а хотя бы со смущением. А лучше вообще отойти подальше и делать вид, что я не с ними.
Во-вторых, сегодня узнал, что другой ученик, с которым мы непринужденно беседовали за игрой в бинго, страдает селективным мутизмом и почти ни с кем никогда не разговаривает.
Игры на уроках английского
Поделюсь-ка я простым, но очень эффективным методом, позволяющим сплотить и заинтересовать коллектив из десяти детей в возрасте десяти-одиннадцати лет. Речь пойдет об уроке английского, но эта игра может применяться и на других уроках.
Итак, игра-змейка. Готовимся перед уроком. Делаем таблицу, состоящую из цепочки ответов и вопросов. Например:
– Кот здесь. Где тигр?
– Тигр здесь. Где собака?
– Собака здесь. Где попугай?
– Попугай здесь. Где кот?
На самом деле цепочку делаем длиннее, чтобы всем хватило. Главный фокус в том, чтобы последний вопрос совпадал с первым ответом.
Можно, конечно, делать и просто текст, но распечатанная таблица хорошо режется на прямоугольники, быстро и удобно. Помним о том, что текст должен быть читабельным. Можно вставить и картинки, если хочется.
Итак, режем таблицу на ячейки. Перемешиваем.
Урок начинаем с написания слов на доске и проговаривания вслух с переводом. Где начать – дело ваше. Можно просить перевести с родного языка на английский, можно наоборот, можно давать слово и перевод. Если важна еще и грамматика, можно акцентировать внимание на построении вопроса и ответа. Когда все слова проговорили, раздаем тщательно перемешанные бумажки. Не забываем оставить себе одну. И начинаем. Змейка может начинаться с любого места и обязательно замкнется в кольцо, если не потерять ни один вопрос. Вот и не теряйте. Скрепкой их, это помогает.
Итак, вы с серьезным видом провозглашаете:
– Кот здесь. Где тигр?
Да, я постараюсь взять карточку с котом себе. А вы, можно подумать, поступили бы иначе.
Дети уткнулись носом в свои карточки, засопели, наконец кто-то говорит:
– Тигр здесь. Где собака?
Процесс пошел. Если молчат, подхватываем и повторяем вопрос, пока не ответят.
Наконец кто-то спросит:
– Где кот?
– Кот здесь, – ответите вы.
Когда цепочка замкнется, переходим к следующей стадии. Забираем у детей карточки. Коварно стираем всё с доски. Рисуем. Кота, собаку, кого угодно из списка. Как можно безобразнее, пусть смеются. Зато они, эти десять детей с аутизмом, дислексией, СДВГ и прочими радостями, одновременно смотрят на доску. Вы завладели их вниманием и вертите ими так, как вам вздумается. Потрясающее чувство.
Как только кто-то догадается, что именно вы изобразили, пусть поднимает руку. И выходит к доске. И пишет это слово по-английски прямо под рисунком. Если засомневается, не страшно, у вас все равно лежит на столе шпаргалка, правда? А то потеряете какого-нибудь зверя, а народ будет жаловаться.
Когда игра проводится хотя бы во второй раз, а лучше – в третий, позвольте угадавшему рисовать следующую загадку и выбирать желающего из числа поднявших руку. Но осторожно, чтобы никто не чувствовал себя забытым. Сразу озвучьте правило, что отвечать можно только один раз.
И вот у вас ученики уже рисуют и пишут на доске. Те самые ученики, которые только что сердились на себя, мяли и выбрасывали рисунок за рисунком и плакали, те самые, которые стесняются своего плохого почерка и не хотят даже подписывать собственные учебники и тетради. А заодно еще и тренируют произношение, правописание и социальные навыки. Неплохо, да?
О роли сов и овцесвиней в математике
С английским разобрались, переходим к математике. Уровень у всех учеников разный, но у всех без исключения слишком низкий. У кого-то – из-за отсутствия интереса, у кого-то – из-за дискалькулии, у всех – еще и из-за сопутствующих трудностей (проблемы с мелкой моторикой, дислексия и т.д.).
Попробовали заниматься индивидуально, уткнув всех в учебники, как положено. Времени катастрофически не хватает, половина класса учебник даже не открыла, вторая половина смотрит в книгу и видит то самое из пословицы. Учится только тот один, над которым вы в данный момент зависли.
Попробовали игры (бинго с математическими действиями, мемори и еще всякое). Прекрасно, всем нравится. Но – мало. Хотелось бы живого диалога, правда?
Нам нужна доска, маркер для этой самой доски (ну, можно и мел, если у вас доска не белая, а классическая, только все равно надо, чтобы она была магнитная) и магниты. Обычные круглые, их полно. Перед началом учебного года вы их находили в самых неожиданных местах и лепили на доску. Поздравляю, теперь они пригодились.
Рисуем на доске восемь кругов. Отсчитываем двадцать четыре магнита, лепим кучкой рядом с первым кругом, остальные удаляем из поля зрения. Объясняем проблему. Вот это всё – ферма. На ферме есть два вида животных: овцы и совы. Совы выглядят вот так. (Рисуем в уголке доски еще два круга. В первом – круглые глаза и треугольный клюв. Лепим снизу два из резервных магнитов.) Вы еще помните, что рисовать надо безобразно? Ваша аудитория ржет. Это значит, что…? Что над вами смеются, ибо вы облажались и не умеете рисовать? Неправильно. Это значит, что у вас урок ненавистной скучной математики, а внимание всех учеников приковано к доске. Но вернемся к нашим баранам, то есть овцам. Овцы выглядят вот так. (Начинаем рисовать во втором круге глаза, приделываем уши.)
– Это не овца, а свинья, – ехидно выкрикивает кто-то.
– Хорошо, пусть будет свинья, – согласимся мы.
А что, нам разве принципиально? Зато уже один ученик повлиял на ход урока и горд собой. Под одобрительный хохот рисуем свинье пятачок. Лепим под круг четыре магнита.
И вот – накал страстей, барабанная дробь… Мы не знаем, кто из этих кругов – совы, а кто – овцы… Пардон, свиньи. У нас есть двадцать четыре ноги, вот они. Что мы будем делать?
– Я знаю, знаю, сначала нужно… – начинает с задней парты один из главных математиконенавистников.
Широким жестом приглашаем его к доске. Товарищ сосредоточенно двигает магниты. Два, четыре, два, четыре… Выходит четыре совы и четыре свиньи. Просим товарища объяснить ход мысли.
– Ну, там сначала два, потом четыре, – говорит он и сбивается.
Бодро пишем на доске: «2+4», уточняем у него, сколько в сумме, дописываем, что «=6», и в публику вещаем, что товарищ совершенно верно решил, что выходит по шесть ног на двоих, ибо 24:6=4, а в нашем случае 4 – это 4 пары, и пар у нас действительно ровно столько, потому что 8:2=4. Вуаля, вы только что обосновали инстинктивное действие и немного повторили таблицу умножения.
Сметайте все магниты обратно в кучу, просите публику опробовать другие методы. Если предложений не будет, начните сами. Раздайте всем кругам по две ноги, потом разделите оставшиеся. Или сделайте шесть счастливых свиней и двоих несчастных безногих сов и спросите, что с этим делать. Суть не в том, чтобы выводить формулы. Вы все вместе решаете проблему, находите разные способы и доказываете, что результат будет одинаковым. Все данные всегда перед вами, ошибиться в подсчетах невозможно. Бонус – кое-кто может запомнить, как и на что делится 24.
Лица совам и свиньям рисуйте уже в самом конце. Можно даже и не рисовать, но с лицами всё же интереснее.
А теперь – внимание. Не забудьте случайно пройти мимо открытого кабинета, когда класс уже на продленке. Это кто старательно рисует круги и отсчитывает ноги, а потом дорисовывает клювы и пятачки? Это не тот ли мальчик, который за две недели ни разу не раскрыл книгу, а в ответ на просьбы хотя бы взять в руку карандаш замыкался, нервничал и часами сметал с полок мелкие предметы, а потом расставлял их назад? Смотрите внимательно. Это – ваша награда за сегодняшний урок.
Беды одного парашютиста
Вот вы думаете, что я только математику и английский веду. А на самом деле всё не так просто… Есть у меня, например, такой предмет – техника. Это про устройство всяких механизмов, решение проблем, устойчивые конструкции и так далее. На предыдущих уроках мои ученики строили бумажные мосты для игрушечных машинок и сравнивали сложенные по разным методикам бумажные же самолеты. Решение проблем при помощи построения механизмов мы тоже немного затрагивали, а вот сегодня…
– Я хочу играть, – наглым тоном заявил один из учеников, заходя в класс.
У нас с ними день начался с дискуссии об уместности телефонов и планшетов на уроках, и мне до сих пор не простили моего занудства. Но реплика вышла идеальной.
– Я тоже хочу, – согласился я, широким жестом указывая на доску.
– Фу, как некрасиво, – ядовито заметил другой ученик.
– Правда? – просиял я. – Я как раз старался, чтобы вышло некрасиво.
– Это игра? – оживился третий.
И процесс пошел.
На доске за моей спиной раскинулись каракули, на которые я убил половину перерыва: скалы, обрыв, море с крокодилом и чайкой, водопад, дом на дальнем берегу и прочие красоты, исполненные красным, синим, зеленым и черным маркером. Внимание должна была приковать к себе козявка, повисшая на дубе. (Все ведь читали про хатуль мадана1? Вот и я читал. Козявка обязана была быть, подсознание требовало.) И она приковала. То есть, если уж быть точным, не она, а он. Несчастный парашютист-идиот, запутавшийся в ветвях. Идиот потому, что прыгал, имея при себе только футболку, трусы, брюки, ремень, носки, очки, обручальное кольцо, правый ботинок и нож. Эти предметы я укрупнил и заботливо нарисовал в отдельном квадратике внизу, имитируя окошко инвентаря в компьютерных играх. По ходу действия добытые предметы дорисовывались, а растраченные стирались.
Все вместе мы проанализировали ситуацию, чтобы выяснить, что здесь изображено и как такое могло произойти. Добрые дети сказали, что виноват либо ветер, либо вражеский самолет, либо чайка, с которой парашютист столкнулся. Мелькнула гипотеза и о том, что парашютист не умеет рулить, но ее тактично замяли.
Единогласно пришли к выводу, что нужно как-то выбираться. Желательно – добраться до дома на другом берегу, но как? Сзади – непролазные скалы, спереди – обрыв и море с крокодилом.
Парашютист, бестолково размахивающий зажатым в левой руке ножом (очкарик, левша и дурак – хм, с кого же его писал автор?), по требованиям детей обрезал стропы, брякнулся вниз и покалечил левую ногу.
– Пусть снимет носки и сделает из них бинт, – предложила одна ученица.
– Пусть срежет ветку и наложит шину, – посоветовала вторая.
– Нет, пусть ботинок наденет, чтобы зафиксировать, – сказала первая.
– Не выйдет, он же правый, а нога левая!
Я пририсовал фигурке, нелепо лежащей на спине в траве, бинт и шину.
– А если не поможет, пусть отрежет себе ногу, – сурово заключила первая девочка.
– Не будем торопиться, – испугался я. – Оставим этот вариант про запас…
Дальше наш герой бодро нарезал ремень лапшой и сделал из него и палки удочку. Прилег на краю обрыва, выловил рыбку и задумался об огне. Общими усилиями постановили, что он будет разжигать огонь, бряцая камнем о камень, потирая палкой о палку и ловя солнце очками. Что-то же должно сработать… Что-то сработало. (Что – не определили, чтобы никого не обидеть.) Я пририсовал костер, не забыв стереть с дерева ушедшие на него ветки.
– Куда, пусть экономит! – возмутился народ с задних парт. – Вон в траве ветка лежит, ее бы жег…
Наш герой сожрал невинно убиенную рыбку и захотел пить.
Решили снимать парашют, чтобы черпать им воду, но как? До него не дотянуться, а с больной ногой особо не поскачешь.
– Пусть удочкой подцепит, – посоветовали дети.
И тут я отомстил за рыбку. Удочка застряла.
– Пусть тянет, – не сдавались дети.
Удочка сломалась. Герой от безысходности поел грибов. Пить всё равно хотелось.
– Можно бы ботинком зачерпнуть, но тогда вода будет пахнуть ногами, – задумчиво сказала одна из девочек.
– Переживет, – сурово отрезал ее сосед.
Парашютист покорно искромсал ножом всю свою одежду, связал из получившихся лент веревку, укрепил на одном конце ботинок и спустил его с обрыва.
– Теперь у него есть соленая вода, – заключил я.
Дети хотели меня убить, но не стали.
После траурного молчания кто-то сказал:
– Ну… А, знаю! Надо вскипятить, чтобы выпарить соль.
– В чем? – спросил я.
– Вот он идиот, без телефона прыгнул, – пробормотала одна из учениц.
Почувствовав себя виноватым, я позволил герою нагнуть дуб при помощи той самой веревки и снять парашют. Народ воспрянул духом и смастерил из палки, веревки и камня топор. Парашютист бодро завалил могучий дуб и прилег отдохнуть и покричать. Он, разумеется, периодически звал на помощь, но его не слышали. И дым от костра игнорировали, я не мог позволить ему спастись так легко. А то спасешь за пять минут, а потом что делать весь урок?
Но я отвлекся. Герой поел ягод, отказался от любезно предложенного мною мухомора и стал делать лодку, чтобы добраться до дома на противоположном берегу. Отсек от дуба всё ненужное, выдолбил посередине углубление…
– Толкай! – нетерпеливо закричали дети.
– Позвольте, но если лодка будет внизу, а он – наверху…
– Пусть прыгнет следом.
Я измерил пальцами парашютиста, а потом – расстояние от края обрыва до воды. Вышло девять парашютистов, минимум восемнадцать метров.
– Расшибется.
– Пусть в лодку сядет и толкает, – перебили меня.
И тут же осеклись.
Подумали.
Внесли поправку:
– Пусть подтащит лодку к самому краю, сядет и оттолкнется.
– Ребята, восемнадцать метров же, – продолжал занудствовать я.
Для примера взял книгу, положил на нее фломастер и столкнул всё это со стола. Фломастер улетел к чертям, а книжка перевернулась.
– Фиг с ним, надо уходить! – упорствовали дети. – Пусть вплавь добирается.
– А крокодил?
– Пусть плывет быстро.
– Не сможет, нога же…
Дети полными страдания глазами уставились на отвратительного парашютиста, подтащившего лодку к краю обрыва.
– Пусть привяжет к лодке парашют, – сквозь зубы предложил кто-то. – Чтобы он падал медленно.
Парашютист привязал. А остатками веревки привязал лодку к березе и вытолкнул еще дальше к краю обрыва. Сел, обрубил веревку ножом…
Я не мог допустить успеха, вы же понимаете. Приземлились они по отдельности: лодка вверх дном, парашют и парашютист.
– Там крокодил, что делать будем? – спросил я.
– Плыть!
– Быстро!
– К камню!
Я поспешно стер фигурку, качавшуюся на волнах, и водрузил ее на торчащий из воды камень. Сидевшая на нем чайка с ворчанием улетела.
– Пусть убьет крокодила и съест, – постановила безжалостная публика.
Но кто тут еще безжалостный?
– Посмотрите на эти деревья, грибы, ягоды, красный дом, – сказал я. – Какая это страна, по-вашему?
– Наша, – упавшим голосом сказал один из мальчиков.
– А у нас крокодилы водятся?
– В зоопарке, – с надеждой сказал другой.
– Это не крокодил, а просто старое замшелое бревно, – радостно констатировал я.
И парашютист, превозмогая боль в ноге (слава богу, нож при падении потерял, а то пришлось бы таки отрезать тормозящую конечность), поплыл к берегу. Устал, присел отдохнуть на следующем каменном острове. Я воспользовался случаем и невинно спросил:
– А что он будет делать, когда отдохнет?
– Плыть дальше, к берегу, – непонимающе ответили дети.
– А водопад? – спросил я, явно напрашиваясь на грубость.
Действительно, прямо по курсу был водопад.
Дети, тихо проклиная меня, решили плыть к дальнему краю берега. Там водопада не было. Голый и несчастный парашютист вскарабкался по склону и уткнулся в ручей, из которого и зарождался водопад. Переплыть не смог, устал очень. Покричал, но из дома его не услышали. Чертыхнулся, снова спустился, выломал у подножия холма куст, принес к водопаду, сделал мост, перелез, у самого берега плюхнулся в воду, но выплыл. Дополз, постучался.
– А вот я не знаю, откроют ему или нет, – сказал я. – Может, там и нет никого. Вам решать. Хотите, чтобы открыли?
– ДА-А-А!!!
Фьельды и прочее непознанное
Представьте, что у вас вообще-то нет в списке предметов страшного зверя по имени NO (примерно природоведение, включает в себя биологию, физику, химию, технику), но вам его всучили.
Представьте, что вы утром опаздываете, ибо сначала все медленно-медленно собираются, потом забывают собачью школьную сумку (да, представьте, что у вас есть собака, именно по средам посещающая собачью школу, хотя можете и не представлять, больше про собаку в тексте не будет), потом какая-то светлая голова блокирует половину дороги, чтобы неспешно постричь газон, а потом светофор никак не становится из красного зеленым.
Представьте, что вы влетаете в школу за минуту до начала урока и находите в коридоре непредусмотренную мать, которая, оказывается, будет присутствовать на занятиях.
Представьте, что ни один из чертовой дюжины принтеров не хочет распечатывать игровые карточки, которые вы собирались раздать классу после прочтения обязательной страницы учебника.
Представьте, наконец, что вы проходите фьельды.
Представьте, что вы уже вплели в урок своих припасенных на всякий пожарный стрекоз, как тот студент, выучивший билет про блох. (У подножия фьельдов бывают ручьи и болота, а там водятся стрекозы, так что нате вам три страницы фактов про стрекоз, а заодно и игру про их жизненный цикл.)
Представьте, что проклятый урок все равно никак не кончается. Он спаренный, восемьдесят минут. Вы уже поиграли в виселицу, используя слова по теме, но у вас все равно есть полчаса. Еще бы, в присутствии чужих ваши ученики окаменели и на диалог никак не решаются. И не думайте продолжать работу с учебником, у вас – единственный экземпляр, а сделать копии следующих страниц вы не успели, а теперь уже поздняк метаться. И кино смотреть не пытайтесь, проектор не работает. Отпустить всех на перерыв – не вариант, помните, что у вас имеет место визит нестарой дамы.
Что бы вы стали делать?
Лично я решил рисовать. Разумеется, не своими усилиями, а с помощью начинающих уже засыпать детей. Так у нас появились карликовая горная береза (мой шедевр), безумный норвежский лемминг, мохнатый северный олень, четырехлапая белая сова, строгий полярный лис, офигевшая белая куропатка и выстроенная в одну шеренгу черника.
Короче, либо пускай забирают у меня сей загадочный предмет, либо с периодическими пятиминутками безумного рисования им придется смириться. Я не нанимался про фьельды знать…
Выбор пути
– Вам дать нормальный класс или монстров?
– Мне, пожалуйста, монстров. Хм, чо-то они какие-то дикие, странно.
Вот так охарактеризовали ситуацию дома, а я всего-то удивился, как же так: только что разобрали конфликт, договорились уважать друг друга и звать на помощь взрослых, если дело идет к драке, перешли к уроку, я отвернулся к доске, чтобы открыть ноутбук, а когда повернулся обратно, один ученик уже прилежно лупил товарища табуреткой по голове, а остальные молча взирали на это дело.
Кстати, всё равно не согласен, никакие они не монстры.
Классный час
Классный час – это такое необходимое зло, присутствующее в расписании. Пятьдесят минут в неделю, а чем это время заполнить – никто не говорит. Вот учителям из соседнего класса хорошо, у них дети то взрослых бьют, то друг друга, то стекла. Такой простор… Можно пятьдесят минут подряд всех ругать, можно пытаться перевоспитать всякими хитростями вроде игр, можно проводить дополнительные занятия, чтобы хоть как-то компенсировать упущенное из-за конфликтов время. А нам что делать? Мы же молодцы и не деремся… (Вот взяли и забыли про драку табуретками, ага? Нечего быть такими злопамятными.)
Я нагло воспользовался подсказкой из зала и решил сделать ninja balls. Это мячики для жонглирования, снятия стресса и так далее. Если помните, была такая штука по имени веселино-кретино, так вот, принцип примерно тот же.
Ютуб любезно сообщил, что сделать такой мячик весьма просто: соорудить из половины бутылки воронку, засыпать с ее помощью муку во вторую бутылку, надуть воздушный шарик, слегка закрутить, придерживая горло, чтобы воздух не выходил, надеть шарик на горло бутылки с мукой, перевернуть, отпустить горло шарика, засыпать в него муку, снять шарик с бутылки, хладнокровно перерезать ему горло, потом взять следующий шарик, умертвить и его гильотинированием, аккуратно растянуть и надеть на первый шарик, закрывая отверстие. Таким образом натянуть друг на друга несколько шариков одного цвета, чередуя сторону, потом выбрать еще один цвет. Этот последний шарик не только укокошить, но и изрешетить, чтобы мячик вышел пятнистым.
– Проще простого, – сказал я.
– Будешь весь в муке, – хором сказали все домашние.
Я купил муку и шарики и даже потренировался дома. Мячики получились симпатичные и крепкие, никто не смог их растерзать. Правда, собаке не давали, это было бы уже нечестно.
В классе идею приняли радостно. Согласились даже установить очередность при помощи лотереи и не ссорились, что вообще необычно. Выбрали цвета, выстроились в очередь к бутылке с мукой, помогали засыпать муку. Конечно, кое-что сыпалось и мимо, в раковину, над которой мы благоразумно расположились, но в общем и целом всё шло прекрасно. Не понимаю, почему моим вообще пришло в голову, будто я могу просыпать на себя муку. Глупости какие.
За пять минут до конца урока в класс влетел опоздавший ученик. К тому моменту бутылка опустела, пакет с мукой был убран, а мы занимались натягиванием шариков друг на друга (то есть шарик на шарик, а не на людей… тьфу, как сложно описать процесс). Опоздавший кинулся наверстывать упущенное. Налил в воронку воды, надул шарик, порвал шарик, налил воды в бутылку. Тут уж к нему кинулся я. Решил, что засыпать муку в бутылку будет муторно, и перепрыгнул через этот шаг. Вдвоем мы надели надутый и закрученный шарик на горлышко воронки, насыпали в воронку муки из пакета и отпустили пережатое горло шарика. Мука, которая должна была послушно засыпаться в шарик, почему-то не засыпалась. Вместо этого воздух из шарика рванул вверх по воронке, делая всё вокруг белым.
Посылая домой фото готовых шариков, я честно приписал: «Весь в муке».
Свобода слова
Наблюдал сегодня, как моя коллега пишет с классом сказку.
Народ почему-то порывался вписать в сюжет Дональда Трампа. В конце концов коллега заявила:
– В сказке не должно быть реально существующих персонажей. Трампа не будет.
Всё же народ не сдавался. Выглядело это примерно так:
– А потом пришел Дональд Трамп и…
– Трампа в сказке не будет.
– Ладно, супергеройский кролик пришел и всех спас. Но потом появился…
– Трамп?
– Нет, конечно! Потом появился Обама…
– Новое правило: Обамы тоже не будет.
– Ладно, супергеройский пес. И стал всех убивать. Потому что он не супергерой, как все думали, а…
– Господи…
– …а Гитлер. Гитлера же можно?
– Нет.
– Ладно, он не супергерой, а ведьма. И стал всех убивать. А супергеройскому кролику стало скучно, поэтому он начал есть попкорн.
– Какой-то он не очень супергеройский…
– Это потому, что ему образ испортили. Я не так всё задумывал.
– В коллективной сказке так и бывает. Поехали дальше.
– А потом они поехали в Америку и встретили там Дональда…
– Нельзя про Трампа.
– А он не Трамп, он просто Дональд, честное слово!
Спасение лица
Домашние задания – штука сложная. Родители хотят, чтобы они были. Чтобы не слишком сложные. И не слишком простые. И не слишком много. Но каждую неделю. И желательно индивидуальные.
Ну, задал я своим написать пять фактов о себе по-английски. Имя, мол, не называйте, а мы потом будем в классе читать и угадывать автора.
Собрал урожай через неделю. Текст, написанный одним в меру хулиганистым мальчиком, особенно порадовал. На первых позициях – что-то простенькое, примитивное, не отражающее глубины познаний. В мои школьные годы такое называлось отпиской. Что-то насчет того, что «I have many friends» и «I live in a house», зато пятое место занимало гордое, пропитанное издевкой «I am very pretty». Выкуси, учитель, и никогда больше не давай таких глупых заданий.
Что ж, можно как-нибудь мягко объяснить, что он, вероятно, имел в виду handsome. Не такая уж и серьезная ошибка, в конце концов. Оттенки значения… А высокая самооценка – это вообще замечательно.
На уроке английского я радостно сообщил, что большинство текстов уже у меня, так что можно начать их зачитывать.
– Вслух? – возмутился хулиган.
– Ну да, как я и говорил, – ответил я, помахивая веером из мятых исписанных бумажек.
– И мой текст там? – побледнел он.
– Конечно, – успокоил его я.
Хулиган что-то не спешил успокаиваться.
– А можно мне его на минуточку? Я только посмотреть, – наконец пробормотал он.
– Разумеется.
Я вручил ему бумажку, а сам стал читать вслух одно из оставшихся сочинений. Пока класс угадывал человека, любящего рок, имеющего братьев, живущего на острове и являющегося сыном продавщицы и повара, хулиган сосредоточенно елозил стирательной резинкой по бумаге. Наконец он вручил мне исправленный текст. На пятой позиции теперь красовалось вписанное уверенно и с нажимом «I have brown hair».
Кто бы мог подумать
Организовал сегодня на английском игру. Суть проста: я распечатываю картинки с подписями, доброволец выходит к доске, вытягивает одну карточку и описывает изображение, а остальные задают наводящие вопросы и угадывают. И всё это, разумеется, на английском.
Признаюсь, я побаивался, что народ оробеет, перенервничает и участвовать откажется, всё-таки по-английски и у доски. И мои опасения, кажется, сбылись. Первая же участница, вытянув карточку, посмотрела на картинку и спросила:
– Можно поменять?
– А что? Слишком сложно? – испугался я.
Девочка смутилась, замялась. Вот тут мне совсем поплохело. У нее-то отец – американец, если и для нее всё слишком сложно… Но она сказала:
– Это слишком легко, они сразу угадают.
– Да ну, не угадают! – запротестовал я.
– Там кот, – уверенно сказал один товарищ.
– Нет, там их три, – еще увереннее сказал второй.
– Полосатый, черный и рыжий, – заключил третий.
– Ладно, выбирай новую, – вздохнул я, демонстрируя залу картинку с тремя котами.
Адвент-календарь
Есть у нас в стране такая традиция, адвент-календарь называется. Это когда с первого по двадцать четвертое декабря каждый день таит в себе небольшой сюрприз. В магазинах полно календарей в самых разных вариантах. Чаще всего это плоская коробка с яркой картинкой и обозначенными перфорацией окошками. Внутри – что угодно. Шоколад, игрушки, косметика… По телевизору его делают в виде мини-сериала, а также выпускают бумажный календарь, связанный с сюжетом. Если, например, серия была о Золушке, в окошке будет нарисована ее туфелька. (Ой, фу, сколько суффиксов, и ни один не выкинуть.)
Я уже третий год подряд делаю Деда Мороза из цветной бумаги: красный колпак, бежевое лицо и длинная белая борода, исписанная числами от 1 до 24. Каждый день кто-то из детей мажет одно из чисел клеем и лепит туда комок синтепона, в результате чего Дед медленно, но верно обрастает пушистой бородой. Вообще-то чаще всего в садиках и младшей школе календарь делается из имбирного печенья с нарисованными глазурью числами, но мое прежнее начальство было против, потому что дети приходят в садик учиться, а не набивать живот сладостями. По той же причине не могло быть и речи о всяких приятных мелочах в каждом окошке.
Но теперь-то я работаю в школе, кто ж мне запретит…
Впрочем, кормить своих и без того гиперактивных учеников сахаром я отказываюсь, это же мне их потом со шкафов и ламп снимать и к партам скотчем приматывать. А вот приятные и полезные мелочи – это можно, я считаю. Детей-то всего десять, как раз успеют открыть по два окошка, еще и останется.
На работе я, правда, не удержался и сообщил классу, что в каждом окошке будет таиться исключительно разрешение погладить любого из моих котов. Но они уже привыкли к таким шуточкам и сделали справедливый вывод, что я бессовестно вру. А один товарищ даже запрыгал от радости и попросил, чтобы я действительно принес котов на урок. (Надо будет ему наставить хороших оценок за это… Ой.)
Что-то я отвлекся… В общем, народ пока думает, что суть календаря исключительно в бороде. И пускай думает, а я лично отправился по магазинам.
Мысли о пользе приятных мелочей как-то отступили на второй план, потому что на глаза мне попались мелкие фигурки. Я такие иногда покупаю для своих кукольных домов. Ну, пусть будет развитие чувства прекрасного, решил я и купил десять штук. Жалко, что там не было котов, ну да ладно. Ленивец, лось, жираф, пингвин, лошадь, поросенок, лев, крыса, заяц и непонятный, но милый звереныш вроде волчонка тоже сойдут.
Конец ознакомительного фрагмента.