Глава 2
Мать уехала три часа назад. Стоило машине сдвинуться с места, как моя сестра пулей унеслась вверх по лестнице к себе в комнату и больше не спускалась. Хотя, может, и спускалась, но я ее не видел. Если честно, то ночка выдалась не самая приятная, так что с утра мне жутко хотелось спать. Я совсем отвык спать на диване, и мне очень не хватало моей мягкой постельки. Ко всему прочему, я отвык от тишины. В больших городах шум – это нормальное явление. За день я уставал от шума и в тишине комнаты легко засыпал. А после целого дня тишины мне казалось, что отдыхать-то и не от чего. Да еще и постоянно просыпался. Мне снился стадион и как я по нему бегаю. И каждый раз, не замечая большого камня, я спотыкался об него и падал. В этот момент следовало резкое пробуждение, и пульс просто зашкаливал, словно за плечами было несколько стометровок. В итоге я попытался управлять своим сном: попытался заставить себя совершить прыжок и не запнуться о камень. Но чем больше усилий прилагал, тем больше откладывал неизбежное: камень двигался впереди меня, словно говоря: «Сколько ни пытайся приготовиться к прыжку, всё равно упадешь». Поэтому мой сон заканчивался падением, и я просыпался, смотрел на часы и снова принимался за бессмысленную борьбу. В итоге утром я чувствовал себя разбитым, и даже кофе не разбудил меня. А в таком состоянии я подобен коале: могу несколько часов просидеть без движения, боясь израсходовать лишнюю энергию.
Радовало то, что можно было не беспокоиться, что бы такого приготовить на обед. Холодильник был забит едой, в морозилке было полно полуфабрикатов. Мама подготовилась к своему отъезду, и отсутствие заготовок проблемой бы не стало. За время, что я прожил один, я неплохо научился готовить, даже посещал курсы кулинарии, причем ради них ездил в одно лето в Европу, на мастер-классы ведущих мировых шеф-поваров. Да, то лето запомнилось хорошо.
Когда на третьем курсе я переехал из общежития в квартиру, я полюбил ходить с друзьями по разным заведениям. В общежитии они почти всегда и все были под рукой, была постоянная веселуха, а тут выяснилось, что они в любую минуту не завалятся в пьяном бреду к тебе в комнату. Этого не хватало, и в то же время это радовало: у меня было личное пространство, которое никто так просто не нарушит.
Но двадцатилетнему парню тяжело постоянно находиться в четырех стенах. Веселая компания, спокойная или слегка зажигательная музыка, девочки, новые знакомства. Это затягивало. Для нашей компании стало ритуалом встречаться по выходным: суши-бар, караоке, кафешки и всё в таком духе. Но всё равно мне нравилось после работы или учебы посидеть одному в каком-нибудь кафе. Появились даже любимые. Девушки не особенно жалуют такие заведения, отдавая предпочтение ресторанам, так что и там я частый гость. Больше всего в дорогих ресторанах мне нравилась спокойная атмосфера, создаваемая классическими произведениями. В детстве мама всегда включала классику. Она любила повторять, что классическая музыка закладывает не только музыкальные основы, но и определенный жизненный фундамент, прививает чувство прекрасного, учит получать удовольствие от того, что скрыто от большинства. Со временем я понял, что она была права. И любовь к классической музыке сохранилась, хотя в моём плей-листе ее не так уж и много. Среди моих знакомых таких, которые в принципе могут сказать, кто такие Бах и Чайковский, мало. И порой мне становится их жаль.
Сейчас вовсю идет рабочая неделя, большинство из них на работе. Никому не позвонить, в Сети нет почти никого, с кем хотелось бы пообщаться. Заняться бы чем-нибудь! Но чем? Я уже час сижу в одной позе на этом диване и смотрю на экран телевизора, беспорядочно переключая каналы. Скукота. Готовить не надо, читать лень, даже новостную ленту открывать неохота. Не могла же на меня так подействовать совсем не городская атмосфера? Или недосып? Не могло же меня всё достать за сутки пребывания дома?
Вдруг на кухне раздался звон разбившегося стекла и вскрик. Неужели что-нибудь случится в первые же часы после отъезда матери? Она даже не успела до Израиля долететь, а тут уже чрезвычайная ситуация. За такое меня никто по головке не погладит.
Бегу на кухню и вижу картину: моя сестра стоит возле стола, на полу разбитый стакан и белая лужа молока, а на меня уставились испуганные голубые глаза. Не могу сказать точно, видел ли я когда-нибудь такой взгляд. Глаза смотрели на меня с испугом и упреком одновременно, словно просили прощения и помощи. Между нами было около двух метров, и я видел, как темнела радужная оболочка глаз.
Она стояла, слегка облокотившись на столешницу, и тяжело дышала, будто до этого пробежала марафон. И вот на самом финише ее ждала преграда в виде стакана с молоком, который она благополучно разбила.
Пока мы стояли в тишине и смотрели друг на друга, я успел рассмотреть ее, ведь вчера мне это так и не удалось. Моя сестра была высокой: к своим пятнадцати годам достигла отметки сто семьдесят сантиметров, а может быть, была и выше. Свой рост мы унаследовали от дедушки, он у нас был просто великаном! Помню, когда ходил в пятый класс, я всё еще не отличался высоким ростом и достигал только пупка деда. Зато уже в седьмом резко вытянулся и был не меньше, чем моя сестра сейчас. Большинство моих подруг уже бы позавидовали этому росту, а у моей сестренки еще всё впереди. Думаю, в восемнадцать лет она будет около ста восьмидесяти сантиметров. Будет светловолосой голубоглазой длинноногой сногсшибательной девушкой.
Я непроизвольно сглотнул, представив свою сестру в будущем, причем представив в коротеньком платье и без него. Чёрт, что с моей фантазией происходит? Нашел о чём думать! Наверное, сказались бессонная ночь, отсутствие секса и безвыходная ситуация. Организм просто старался занять благоприятную для него позицию и не придумал ничего, кроме как подключить мою извращенную фантазию.
– Я… я… я… молока попить хотела.
А вот и голос моей сестры. Когда я в последний раз его слышал? Два? Три? Четыре года назад? Я уже не помню. Да и неважно, за годы он всё равно поменялся. Он был тихим, «блеклым» и совсем не подходил к картине, которую я нарисовал в своей голове. Меня в одно мгновение словно подожгли, а затем вылили сверху ведро ледяной воды. Такое со мной уже пару раз случалось. Бывает, подцепишь красивую девушку в клубе или баре – и вот уже размечтался, нафантазировал себе, а она открывает рот, и ты понимаешь, что лучше бы она этого не делала, ведь такого несуразного бреда ты еще не слышал. Но всегда можно закрыть ей ротик чем-нибудь более интересным. Хоть моя сестра и не говорила несвязную ерунду, но эффект получился аналогичным.
– Лучше не трогай. Я сам. Отойди.
На мои слова она совсем никак не отреагировала, просто стояла и смотрела на то, как белая лужа растекается по полу и просачивается между пальцами. Я уже не видел ее глаз, не слышал ее голоса. Я просто опустил взгляд и, как она, смотрел на лужу молока.
Можно было бы сказать, что это была завораживающая картина, если бы не осколки. Молоко обволакивало пальцы ног, медленно растекаясь по поверхности пола. А что, если бы она наступила на осколки? Тогда белое молоко окрасилось бы в красный, мой любимый цвет. Красный на белом. И постепенно цвета смешались бы в блекло-розовый, такой девчачий цвет. Интересно, а моей сестре нравится этот цвет? До того момента мне в голову не приходило, что такой оттенок можно получить смешением крови и молока. Интересно, почему большинству девушек розовый цвет так нравится? Вряд ли у них в голове проносится картина смешения этих цветов: непорочности и страсти.
Этот факт вызвал во мне возбуждение, словно я открыл для себя новый вид экстремального спорта. Адреналин побежал по венам. Больших усилий стоило взять себя в руки и не поставить эксперимент: как скоро молоко окрасится, если смешать его с алой кровью. Несуразный и бредовый эксперимент. Причем смешать его хотелось не со своей кровью. Хотелось, чтобы сестра сделала небольшой шаг и наступила на осколок, который лежал буквально рядом с ней.
– Иди в комнату, я уберу и разогрею нам поесть. Стоило догадаться, что ты голодная.
Не знаю, почему я раздражался, но с каждой минутой я становился всё злее. Она меня не слушала или просто делала вид. Я глубоко вздохнул: главное – не сорваться. Но только я хотел слегка повысить голос, как моя сестренка сорвалась с места и побежала к лестнице, оставляя на паркете в коридоре белые следы. Знаете, а смотреть за следами, оставленными на полу, было не менее увлекательно.
Чёрт! Тяжело вздохнув, я принялся за уборку. Нужно было убрать все осколки и вытереть пол. В четверг или пятницу придет уборщица, но оставлять пол грязным было не по мне. Я привык к чистоте. У меня есть домработница, но иногда и самому приходится брать в руки ведро и тряпку.
Пока я всё убирал, стрелки приближались к полудню. Да, признаю, возился я довольно долго. Вместо запланированных десяти минут у меня ушел почти час. Но я же не знал, где у мамы хранятся ведро, тряпка, веник. Итак, веник с первого раза я не нашел. Пришлось собирать стёкла по одному, пока я не порезался, и тогда поиски веника пришлось возобновить. Вот в чём логика – хранить ведро с тряпкой в туалете, а веник с совком – в общей ванной? Я уж молчу, что моющее средство для полов оказалось на кухне, в нижнем шкафу возле мусорного ведра. Разве нельзя всё собрать вместе в кладовой? Для чего она тогда вообще в этом доме? Или мама специально так сделала, чтобы позлить меня? Домработница в курсе, где у нас что лежит? И как у нее только хватает терпения собирать всё это по всей квартире?
Пока убирал, подумать «о молоке» не получилось, сказывалось раздражение от всей этой ситуации. Еще и суток не сижу дома, а уже схожу с ума. Нужно обязательно сегодня куда-нибудь выбраться. Спасибо тому, кто придумал мобильные приложения для знакомств! Когда скучно или жутко требуется общение, всегда спасаюсь ими. Благо их разнообразие открывает много возможностей.
Ну что ж, если с уборкой всё, можно, наконец, приступить к еде. Такие мысли настраивают на хороший лад. Что же мама оставила вкусненького?
На нижней полке стояла большая кастрюля. Как оказалось, она была полна вкусных кислых щей. Мама всегда готовила полную кастрюлю, и ее быстро съедали. Но нам с сестрой ее, наверное, хватит на неделю! Так, а что мама приготовила на второе? Ого! Голубцы! И, кажется, она приготовила их в духовке! Потрясающе! Мой живот уже давно урчит. Пора разогревать и звать сестру.
Но мысли о сестре меня словно остудили. Вот что это было с самого утра? Белое молоко. Никогда не думал, что молоко относится к разряду: «Можно смотреть не отрываясь». И что за мысли про длинноногих голубоглазых красавиц? Кажется, мне уже пора зайти в Инстаграм, найти местных красавиц и пригласить их покататься до утра, встретить рассвет. Пока мне еще никто не отказывал. Да и кто откажет? От вида дорогой машины, телефона, «Ролекса» и красивого тела они уже мысленно снимают свое нижнее белье. И ведь это правда жизни: если ты успешен, у тебя будет всё, и все будут под тобой. А тебе останется только этим воспользоваться. По Фрейду, все на своих местах.
Так, всё разогрето, пора звать сестру, а то еще заморю ее голодом. Думаю, по возвращении мать меня за это по головке не погладит. Только вот пересекаться с сестрой совсем не хотелось. Поэтому, позвав ее обедать, я решил взять еду к себе в комнату и совместить обед и Интернет. И, наконец, забыть об этом чертовом молоке.
Вот бывает же такое, что зашел в Сеть и пропал! Так вот, сегодня уже пятница. Эти дни пролетели незаметно. Нашел одну симпатичную девчонку, но у нее оказался парень. Пришлось целый день разводить на встречу. Но эта встреча того стоила! Свою сестру я в последнее время видел только во время завтрака, обеда и ужина. Сторонился я ее только в первый совместный день, а потом понял, насколько это была бесполезная затея. Конечно, я и не пытался с ней сблизиться, старался сохранять субординацию и довольствоваться парой фраз, которые она упорно игнорировала. Как только появлялась в гостиной и видела меня, мигом бежала наверх. Стоило мне пожелать ей приятного аппетита, как она отворачивалась или замирала, словно я произнес какое-то оскорбление в ее адрес. Хорошо, что в обществе друг друга мы долго не находились и это не напрягало. Но сегодня пятница. Сегодня поездка к ее психиатру, и придется провести больше двадцати минут в присутствии друг друга.
За время, что она меня избегала, мне было над чем подумать, и я понял: ничего особенного не произошло! У меня просто давненько не было девушки, поэтому я представил свою сестру в нижнем белье. С кем не бывает? Не отметить ее достоинства было бы глупо, но теперь всё в порядке. Да и вообще, если бы она не была шизоидом, то, уверен, от поклонников отбоя бы не было! Тогда мне пришлось бы играть роль «злого старшего брата». Сейчас же я играю «добрую няньку для подростка».
Может, всё и к лучшему, к лучшему, что она меня избегает. Эти дни расставили всё по своим местам. И главное, чтобы ситуация не сбивалась с намеченного курса. Побыть наедине с самим собой всегда и всем полезно. Главное – делать при этом правильные выводы.
У мамы в Израиле всё складывалось хорошо: она благополучно прилетела, устроилась в отеле и вовсю занималась отцом. Ему сделали первую операцию, состояние врачи характеризовали как стабильное. Мама держалась молодцом и не давала никому унывать. Она поддерживала и меня, и отца, и, как я понял из ее слов, всех, кто обращался к ней за помощью и поддержкой в местной больнице.
Вот чего нельзя отнять у моей мамы, так это желания помочь всем и каждому. Она могла часами напролет слушать о проблемах других людей, помогать им как морально, так и материально. Но сама никогда никому не жаловалась, как бы тяжело ей ни было. Болезнь отца ее немного ослабила, но, скорее, физически. Ее внутренняя сила под натиском несчастья не дрогнула. И это не могло не вызвать восхищения и не вселить надежду на то, что всё будет хорошо. Помню, как часто папа ругался, что мама слишком добрая, что люди ею пользуются, что она так просто выкидывает деньги, которые можно было бы использовать с большей пользой. Правда, отца надолго не хватало. Он всё равно каждый месяц выделял деньги «на материальную помощь нуждающимся». Часто говорил мне, чтобы нашел себе не такую наивную девушку, как мама, но такую же добрую и открытую. И чтобы был готов быть личным благотворительным фондом. При этом его глаза всегда светились счастьем. Только вот за всё время активных поисков я не смог встретить никого, кто бы хоть отдаленно походил на мою мать.
Знал бы ты, отец, что сейчас девушки хотят сделать из парней «благотворительный фонд» для собственных нужд, а не для помощи нуждающимся. Не знаю я такую «дуру», которая финансировала бы конкурсы в детских домах, оплачивала бы музыкантов для пенсионеров в доме престарелых, сложные и дорогостоящие операции совсем незнакомым людям. Иногда я думаю, что моя мать или сумасшедшая, или фантом. В реальности таких, как она, я больше не встречал, и это не позволяло ей вписываться в обыденные рамки. А ведь все эти пожертвования действительно делали ее счастливой. И даже если ею просто пользовались, обманывая ее, разводя на деньги, она всё равно верила в лучшее в людях, продолжая свой благотворительный путь.
Как и в другие дни, завтрак у нас прошел в полном молчании. И до одиннадцати часов я свою сестру не видел. Всё утро я провел за изучением акций предприятий. Недооцененных предприятий много, стоит только получше поискать, поглубже копнуть и определиться с отраслью. Всё же сумму я планировал вложить немалую, нужно было всё хорошенько взвесить. Отец всегда говорил, что в рискованные предприятия нужно вкладывать ровно столько, сколько можешь позволить себе потерять. Была у меня парочка провальных проектов, и этот принцип меня спас. За это еще раз спасибо отцу.
– Я готова.
Вот же! Как ей постоянно удается застать меня врасплох? Иногда возникало чувство, что она не ходит, а плавает по воздуху. Шагов слышно не было никогда. Она словно маленькая мышка. Симпатичная маленькая мышка. Смотрю на часы – не опоздала ни на минуту, как я сказал ей с утра, что буду ждать ее в одиннадцать внизу, так она и спустилась строго к этому времени.
– Молодец. Давай в машину.
Молча прошла мимо меня и даже не оглянулась. Тяжело вздохнув, я закрыл крышку ноутбука и пошел за ней. Совсем не нравилась мне эта поездка к психиатру. Вдруг она начнет жаловаться на что-нибудь? Хотя врачи дают обет молчания, и за пределы кабинета ничего не выходит. Да и вообще, я же ее не обижал, а, кроме отсутствия общения, в чём меня можно обвинить? Ох, чувствую, веселой будет поездка, и как бы она не обернулась против меня! Совсем не хотелось портить приятный пятничный вечер.
Все вечера прошедших дней были посвящены девушкам. Я боялся надолго оставлять сестру одну, поэтому встречи проходили недалеко от дома, а то и вообще на заднем дворе, где в среду я установил палатку. Не знаю, как такая идея пришла мне в голову, наверное, мой мозг способен выдавать абсолютно сумасшедшие идеи, если его ограничить в выборе действий. И ничего путевого, кроме палатки на заднем дворе, я не придумал. Но это решение совместило в себе сразу два плюса: никаких «чужих» в моей комнате и сестра под присмотром.
Я видел, как сестра косится на палатку, как обходит ее стороной. Это, конечно, наводило на не очень приятные мысли, но что же делать, всегда приходится чем-то рисковать. И не всем и не всегда могут понравиться твои решения.
Тяжело вздохнув, я сел в машину и завёл мотор. Будем надеяться на лучшее. Это всего лишь один из ее многочисленных сеансов.