Совсем еще ребенок
Я сидел в работающей машине и глядел, как дождинки падают на лобовое стекло, как стекают с него тонкими струйками.
Майский дождь, как правило, короткий. Как жизнь того же Чалого, например. Взять и выбить крюк длиной метр-полтора из буксировочного паза. Возможно ли такое? А если попросить майора Одинцова провести следственный эксперимент? Не смеши, доктор, дело происходило зимой, ждать наступления заморозков тебе никто не позволит. Придется эту неопределенность пока оставить как аксиому.
Вдруг Бережков только хотел выбить… Но зачем ему выдумывать еще одну трагедию на свою голову?
Да, Лекарь, Лекарь… Чем глубже внутрь тебя, тем страшней. Завтра, пожалуй, следует начать с гендерной идентификации. Проще говоря, выяснить, как у тебя обстоят дела с женским полом. Или с мужским. Я вчера попытался вырулить на эту колею через вопрос об одежде Макара Афанасьевича, но получил вспышку, граничащую с агрессией.
Когда дождь понемногу стих, я выехал со стоянки и повернул в сторону проспекта Декабристов. Светофоры, пешеходы, лежачие полицейские… До боли знакомые реалии родного города ничуть не отвлекали, скорее – помогали сосредоточиться. Я и не отвлекался.
Еще вчера Лекарь нес бред, в котором, как ни ищи, – ни одного светлого промежутка. Сердечно-сосудистый центр в подвале, оперирующий профессор, который до этого заведовал домом престарелых…
Сегодня его история с зацепами и раскаленными камешками бредом уже не выглядела, хотя ее запросто можно было выдумать.
Может, стоит зайти с другой стороны?
С другой стороны я зайти не успел – «зашли» в меня. Вернее, в мою машину. Удар в правую переднюю дверцу заставил резко затормозить, включить сигнализацию и выскочить из машины.
Вмятина на дверце была небольшой, но перспектива ездить с ней, объясняя коллегам и знакомым подробности, не прельщала. Я прикинул: задета только дверца, ремонт встанет тысяч в десять-пятнадцать, не больше.
Метрах в пяти от моей «тойоты», утопая капотом в придорожных кустах акации, виновато помигивал габаритами темно-синий «шевроле». Подойдя поближе, я разглядел за рулем совсем юную блондинку, которая сидела, откинувшись на подголовник и прикрыв ладонями лицо.
Рванув дверцу на себя, я понял, почему блондинка не спешила со мной увидеться: дверь заклинило. А стекло опустить хотя бы ради знакомства она не спешила. Понятно, что в этот момент она никого не хотела ни видеть, ни слышать. Ничего удивительного, окажись я на ее месте – вел бы себя точно так же.
После нескольких безуспешных попыток вызволить виновницу ДТП из западни я разглядел наконец ее лицо. Она к этому времени опустила руки от лица и взглянула на меня.
Красивой бы ее я не назвал, хотя черты, в общем, правильные. Платиновые волосы эффектно оттеняли легкий загар. И что-то было в глазах – серых, в цвет волос… Они притягивали, даже интриговали. О том, что это могли быть контактные линзы, мне в тот миг почему-то не подумалось.
Как и о том, что волосы тоже можно покрасить.
Обойдя «шевроле» с противоположной стороны, я открыл дверцу пассажира и услышал:
– Только молчите, ради бога! Ну, стукнула немного, ну, не рассчитала. Я же не думала, что вы будете пешеходов еще пропускать, тем более они шли с противоположной стороны.
Еще через пару минут я помог девушке выбраться через пассажирскую дверь. Стройная, в куртке салатного цвета, джинсиках, она села на корточки возле машины, достала сотовый и, казалось, напрочь перестала замечать все, что ее окружает.
– В ГИБДД, надеюсь, звоночек? – полюбопытствовал я.
– Ага, щас, – буркнула она, не удостоив меня взглядом.
Я хотел было закатить девчонке нравоучительную тираду, уже набрал в грудь воздуха, но потом махнул рукой и направился к своей машине за знаком аварийной остановки. В конце концов, мужчиной был я.
– Только не звоните в ГИБДД, умоляю, – послышалось сзади.
Я оглянулся, блондинка бежала ко мне, волосы развевались по ветру. Будь я художником или писателем, наверное, нашел бы в этом что-то. Но я был врачом, поэтому отреагировал стандартно:
– Почему это? Что за глупости!
– Потому что машина мамина, – она подбежала вплотную, со стороны могло показаться, что мы или любовники, или родственники. – У меня нет ни прав, ни доверенности. А мама скоро вернется с курорта и проблему быстро уладит. Поверьте мне на слово, у вас… не останется никаких претензий.
– Врешь ты все! – кипятился я, в глубине души уже начиная жалеть эту неокрепшую, неоперившуюся душу. – Так я тебе и поверил! К чему мне эти проблемы на ровном месте?
– Ради бога, прошу вас, давайте разъедемся. Только помогите мне перескочить через бордюр – уж очень высокий. Посидим потом в кафе, все обговорим. В спокойной, так сказать, обстановке.
– Ага, обговорим, – усмехнулся я. – Стоит мне только тронуться, как иди потом, доказывай, была ли авария.
Видя, что я, несмотря на ее уговоры, собираюсь звонить, она сунула руку в карман и достала оттуда небольшую коробочку. Через секунду я держал на ладони перстень с бриллиантом. Несмотря на пасмурную погоду, бриллиант сверкал и переливался.
– Наша фамильная драгоценность, – прокомментировала блондинка. – Поверьте, стоит дороже предстоящего ремонта вашей машины. Намного дороже.
Я оглянулся: не видит ли кто-то, как я любуюсь чужой фамильной драгоценностью. Оказывается, пробка начала мало-помалу рассасываться, водители нашли объезд, и никому не было дела до наших взаимоотношений с блондинкой.
– Это залог, – произнес я, пряча коробочку с перстнем во внутренний карман. – Гарантия, что вы не исчезнете с горизонта. Я порядочный человек, и такой поступок совершаю впервые, мне неприятно, но я пойду вам навстречу.
После небольшой физической разминки, после поездки в мастерскую по кузовному ремонту, где пришлось оставить на несколько дней оба покореженных транспортных средства, мы наконец почувствовали, что чертовски проголодались и не мешало бы где-то перекусить.
Кафе, стены которого были разрисованы урбанистическими пейзажами, называлось «Старый город».
Яна училась в юридическом колледже. Услышав про него, я тотчас вспомнил беднягу, которого похитили в одно время с женщинами. Только женщин – и живых, и мертвую – нашли, а парня, учащегося этого колледжа, нет. Ни живого, ни мертвого.
Девушке постоянно кто-то названивал, из-за этого разговор не клеился. Само собой, меня это раздражало, но внутренний голос терпеливо разъяснял, что девчонка никак не планировала попадать в ДТП, это всегда случается как снег на голову, и удивляться тут нечему. Радуйся, доктор, что вообще согласилась с тобой поужинать, и наслаждайся жизнью. Сам-то бы когда еще выбрался?!
– Может, имеет смысл его вообще отключить? – предложил я после очередного звонка. – Телефон, я имею в виду. А то спокойно не дадут ни поесть, ни поговорить.
– А вы бы чего больше хотели: поесть или поговорить? – недружелюбно спросила она, ковыряясь вилкой в салате. По-видимому, чтобы поддержать разговор. – Или, может, что-то другое?
– Поесть, поговорить и до дома проводить!
– Да вы поэт! – криво усмехнувшись, она наморщила свой миниатюрный лобик. – И часто у вас в рифму слова складываются?
– Не поверишь – первый раз в жизни!
– Ой, ой, – недоверчиво закачала она головой, – рисуетесь!
– Послушай, сегодня мы столько вместе натерпелись, можно, считаю, отбросить формальности. И перейти на «ты». С твоей стороны, разумеется.
– Мне это кажется чересчур, – сказала она, как отрезала. – Вот если бы вы вернули перстенек, тогда, возможно…
– Вот видите, мадемуазель, вы уже торгуетесь.
В этот момент я подумал, что она годится мне в дочери. Еще подумал, что, сложись все иначе в свое время, наша с Эльвирой Женька была бы сейчас не менее эффектной красавицей, также могла мечтать хоть о юриспруденции, хоть о школе экономики, хоть о заморском принце, о Голливуде… – о чем угодно! Да, могла бы…
Постарался вида не подать, лишь стиснул зубы, отвел глаза в сторону, однако Яна уловила момент, истолковала по-своему.
– Обиделись, что ли? У-у, какой, – хмыкнула, укладывая телефон в сумочку. – Если не нравится, никто не держит.
– Не обращай внимания, – попытался отшутиться я. – Это мои тараканы, они сейчас разбегутся.
– Налаживаете контакт с помощью самоиронии? Ну-ну…
– Как получится, – развел я руками, – так и налаживаю.
– Ладно, хватит приключений на сегодня. Будем считать, что контакт налажен, – подмигнула Яна, повесив сумочку на плечо. – Поставьте там у себя галочку в графе «контакт». Завтра у меня зачет, надо подготовиться. И так сегодня потеряла, считай, полдня.
– Может, завтра и отметим сдачу зачета? – предложил я, не горя особым желанием.
– Может, и отметим, – как-то отрешенно обнадежила она, поднимаясь из-за стола. – Особенно если вас устроит перспектива оказаться в компании сдвинутых по фазе студентов по причине сдачи последнего зачета.
«Сдвинутые по фазе – моя профессия, вообще-то», – подумал я, но вслух решил пока не признаваться.
– Меня устроит перспектива… оказаться в компании… с тобой, – кое-как сформулировал я, подзывая официанта.
– Может, и окажетесь, только не сейчас, – холодно, словно зачитывая вердикт на суде, отреагировала Яна. – Мой номер телефона у вас есть. До встречи!
Пока я расплачивался с официантом, она успела скрыться. С одной стороны, тот факт, что девушка позволила за себя заплатить, обнадеживал, с другой – кто их, современных молодых студентов, поймет?! Может, у них вообще считается удачей отобедать на халяву!
Раздираемый сложными чувствами, я вышел из кафе и увидел, как Яна ловит такси, как садится в подкативший к ней «форд фокус», как в последний момент замечает меня на крыльце, улыбается и машет рукой.
В принципе, совсем еще ребенок. Но, кажется, случилось у нее что-то совсем не детское. Может, парень бросил или изменил. А что – вполне правдоподобно. Застукала его с подругой, сгоряча наговорила гадостей, хлопнула дверью. Потом кинулась за руль, ничего не соображая. Остальное нам известно.
Ситуация – как в кино, но за рабочую версию принять можно.
На этом и остановимся. Пока.