© Нина Заря-Абрамович, 2017
ISBN 978-5-4485-6510-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Шестая ложечка
На Новый год я люблю спать. После поздравления президента и брызг шампанского сразу отхожу ко сну.
Пялиться в телевизор до самого рассвета, набивая желудок оливье, мне не интересно. Не люблю следов застолья на физиономии.
Зато как приятно утром первого января выйти на безлюдную улицу! Ни души! Народ по домам, дрыхнет без задних ног. А ты со здоровым румянцем! И… зимнее безмолвие! И лишь только одинокий пьяненький мужичок, с печальной елкой под мышкой, все еще тащится куда-то домой.
В этот Новый год я тоже решила спать. Устроилась удобно в постели с верным другом Кошариком, бутылкой шампанского и фруктовым десертом. Думаю, досмотрим концерт, послушаем президента, и на боковую. А утром на лыжную трассу в Голосеево.
Как встретишь Новый год, так и!..
Без пятнадцати минут до Нового года – звонок в дверь. Кого это еще несет? Под самый бой часов? Новый год, известно, семейный праздник! Кто же мог посягнуть?
Я верю в приметы. Говорят, если в самом начале Нового года первым ты увидишь мужика – это к удаче. А уж если появится особа женского пола, жди неприятностей.
Открываю дверь. Светка-соседка. Стоит на пороге, в накидке из шкурки зеленой овцы. Не ошибешься, чей нынче год наступает! На голове у Светки бархатные ушки и, должно быть, сзади куцый хвостик. На шее гирлянда, а в руках – поднос. На подносе три бутерброда с красной икрой. И персонально ее – дымящийся чай в чашке. А на блюдце ее любимая серебряная ложечка в стиле барокко.
Да, плохая примета…
Бросаю на лицо доброжелательность. Запускаю Светку на кухню. Садимся за стол. Втроем.
Светка привычно падает на мое законное место, антикварный трон из дуба, кованый, оббитый кожей вишневого цвета. Мостится, как овца на сене, на моей турецкой подушке. Как же ей идет этот овечий прикид!
Я легко усмиряю досаду, растущую из глубин души.
Включаю телевизор. «Ирония судьбы». Пока я мечу на стол мандарины, киви, нарезаю ананас, слышу Светкины жалобы Кошарику.
– Нельзя одной встречать Новый год. Плохая примета. Надо, чтобы первые минуты года ты была с мужчиной. Пусть даже с плохоньким. С любым!
Кошарик деликатно улыбается и говорит ей:
– Вы, Светлана, сегодня особенно обворожительны!
Вижу, Светка вся зарделась, глаза сияют.
Я душу в себе гнев. Вот же овца! Своего мужика не сберегла. Трех мужиков! Так пришла отщипнуть от чужого счастья.
Поправляю на лице маску безразличия.
– Да переключи ты на что-то другое. Как надоели все эти рожи! Одно и то же! – почти по-овечьи блеет Светка. – Смотреть совершенно нечего! Каждый год то «С легким паром», то «Иван Васильевич…»!
Переключаю канал. Поет Лолита.
– Дай сюда щелкалку! – хватает пульт из моих рук соседка.
На экране Анни Лорак.
До Нового года остается пять минут.
Я забираю пульт и переключаю на Лолиту.
– Переключи на Анни Лорак!
– Не хочу на Анни Лорак. Лучше Лолита!
– Ты живешь на Украине. Значит, надо слушать Лорак, – взбрыкивает Светка.
– Лолита тоже из наших! А Лорак уже их! – любуюсь я Лолитой.
Остается две минуты.
Светка забирает пульт и начинает щелкать каналы.
Я сижу в оцепенении, уже не смея перечить, не желая конфликта. Ведь как встретишь Новый год, так и…
На всех каналах концерты.
– Найди Лорак! Срочно! – трясет овечьими ушами Светка, швыряя Кошарику пульт.
Кошарик под моим испепеляющим взглядом бездействует.
Я забираю у него пульт и включаю поздравление президента.
– Ты только глянь на нее! Не-нор-мальная! – звереет Светка в овечьей шкуре. – Отдай пульт!
Отдаю пульт. Из запоздалого чувства гостеприимства. Светка щелкает.
До боя курантов остается минута. Поет Лорак.
– Нет! Не надо! Переключай назад! На президента! – кричит Светка.
Бьют часы.
Кошарик разливает шампанское. Мы чокаемся. Светка ударяется бокалами, словно рожками, сначала с Кошариком, потом со мной, потом, без зазрения совести, опять с Кошариком.
Суеверная. С мужчиной надо последним, для удачи! Особенно с чужим!
Мы желаем друг другу счастья и всего того, что желают все люди, наивно веря, что это сбудется.
– Что это у тебя стол такой бедненький? А где оливье? Будто и не Новый год! – возмущается Светка.
Я открываю холодильник и нарезаю буженины, сыра. Порхаю над гостьей вместо того, чтобы залечь в постель с десертом.
– Канцерогеном решила меня отравить? – негодует соседка. – За нас, красивых! – чокается Светка с Кошариком. Но вспомнив обо мне, со мной и вновь с Кошариком.
Потом она берет свой поднос, чашку и уходит, распыляя энергию существа, символизирующего наступивший год. Я едва успеваю спрятаться мысленно под прозрачный колпак.
– Может, мне на Новый год по бабам ходить, чокаться с ними? – смеется Кошарик. – Вот денег загребем!
Убираю со стола и вижу серебряную барочную ложечку, забытую Светкой на столе. Как компенсация за причиненный мне моральный вред!
Чувство досады тут же улетучивается. И я испытываю маленькую женскую радость.
У Светки на кухне таких ложечек шесть. Богатство еще с незапамятных времен. Они мне всегда очень нравились. А поскольку соседка ложечками чванилась, связывая с ними свое благородное происхождение, я решила сбить с нее спесь.
И вот однажды я купила точно такие же ложечки на антикварном слете. Специально поехала за ними в выставочный центр на Левом берегу.
Серебряные, вычурные, дорогущие. С чужой энергетикой.
Неизвестно, какая светская дамочка ими сахар в чае размешивала или какой джентльмен в варенье ковырялся.
Но это уже мелочи! Главное, сказочные барочные ложечки были теперь и у меня.
Я пригласила соседку на чай. Светка была неприятно удивлена.
– Откуда у тебя эти ложки? Не у меня ли позаимствовала?
– Я чужие ложки не краду, – с достоинством отвечаю я.
Светка, не допив чая, пошла домой считать свои ложки. И после этого еще долго с недоверием вглядывалась в мои ложки – однояйцевые близнецы ее ложечек. И с сомнением фыркала.
– Кого это ты уже на ложки развела?
Чаи совместные мы гоняли часто – то у меня, то у Светки. И Светка, боясь теперь путаницы, спрятала свои драгоценные ложечки, заменив их обычными, современными. Я же с восторгом пила на серебре. И вот догонялись мы чаев! Две мои ложечки куда-то исчезли. Я огорчилась. И, естественно, пришла к Светке за ними.
– Наверное, у тебя забыла!
– Прямо! У меня мои ложки. Все они на месте. Твоих ложек у меня нет.
Ну на нет и суда нет! Не буду же я у Светки обыск устраивать.
Так у меня на кухне осталось четыре серебряные ложечки.
И вот на Новый год неожиданно вернулась пятая ложечка. Как чудо! Сомнения меня, конечно, одолевают. Моя ли это ложечка? Или все же Светкина? И как я могу оставить ложку у себя? Это же воровство! Если ложка не моя. Отдам!
А вдруг, все же, моя? Не отдам!
А если это сюрприз овцы? В образе Светки, заблудшей на огонек.
Нет. Не отдам!
Мой преступный умысел подогревается еще и злостью на Светку за подпорченный ею Новый год. Я даже неважно сплю в эту ночь. И поэтому не могу проснуться рано утром, и на лыжную трассу в Голосеево мы с Кошариком не едем.
Выхожу я на улицу только к обеду. Снега нет, капает дождь. Народ лениво осваивает первый день наступившего года.
За самодельным забором елочного базара торчат брошенные прошлогодние сосны. По 100 гривен за штуку, как видно из картонных ценников, тоже забытых нерадивыми продавцами.
Может, все-таки отдать Светке ложечку? Чужого добра мне не надо! Но почему же тогда она до сих пор не прибежала ко мне?
Если у нее их осталось пять?
Теперь я вот думаю. Уехать мне из города на следующий год, чтобы спастись от Светки? Или, может, пожелать ей здоровья, чтобы в Новом году она принесла мне и шестую ложечку?