Глава 2
Павла Скороходова в школе прозвали Ролексом – по знаменитой марке швейцарских часов. Обычный подросток по своим способностям и пристрастиям, он имел одну необычную черту – в любой момент мог без часов сказать, сколько сейчас времени, с точностью до секунд. При этом много дней он мог даже не смотреть на стрелки.
Мать и отец поначалу поражались этой способности Павлика, появившейся начиная с того момента, как он научился говорить и узнал, как измеряется время. Но измучившись с тем, чтоб вытянуть из ребенка еще какие-нибудь необычные дарования, бросили это дело и перестали считать сына вундеркиндом.
Сын же из-за этого не особо и пострадал. Доучившись до восьмого класса, он начал строить какие-то планы в жизни, неизвестные его родителям, а потом пропал. В прямом смысле этого слова.
Родители объявили розыск, но меры ни к чему ни привели. Через пару лет дело закрыли, и родители, уже успокоившиеся к тому времени, приняли версию следствия о том, что парень просто утонул в одном из многочисленных водоемов, коих великое множество было в окружающих город лесах. Теперь только краткая надпись на надгробии гласила о том, что человек по имени Павел Скороходов вообще существовал.
Но он не погиб.
Однажды Ролекс с друзьями играл в войнушку в одной заброшенной школе. Двухэтажное здание было построено около двадцати лет назад на краю одного из многочисленных обрывов городка, где жил Ролекс, но при вводе в эксплуатацию оказалось, что осыпи обрыва не дают уверенности, что однажды школа не обвалится туда вместе со своими учениками и учителями.
Здание осталось – и так и стояло затем годы серым монолитом, зияя пустыми окнами и привлекая детвору во всей округе своей загадочностью, лабиринтом помещений, лестничными пролетами без перил и особенно – пустыми стенами, на которых можно было безнаказанно написать краской что угодно.
Спрятавшись в одном углу подвала во время «обстрела», Ролекс сидел и ковырял пальцем одно странное углубление в грязной серой стене, почти не видимое в темноте. Вдруг на Ролекса хлынул яркий свет, и он свалился во внезапно и бесшумно открывшуюся нишу в стене, сразу и захлопнувшуюся.
Запищав от страха, Ролекс увидел себя зажавшимся в угол странного для заброшенной школы помещения размером с большой лифт, с чистыми и гладкими металлическими стенами и без кнопок, несущегося куда-то в пространстве. Как подсказал Ролексу поднявшийся вдруг желудок – вниз.
Двадцать две секунды ужаса – и двери снова бесшумно открылись, впустив влажный кондиционированный воздух с запахом сирени. Ролекс ошалевшими глазами смотрел на четырех человек в светло-зеленой армейской форме со странным оружием на бедрах, стоявших по обе стороны от лифта и жевавших какие-то булочки.
Помещение не отличалось интерьером – в нем было две безликих двери, белых на сером фоне стены, и опять же белый письменный стол справа, на котором стоял телефон. Больше в комнате ничего не было. Один из людей, молодой мужчина с только пробившимися усами, уронил булочку, но тут же схватился за оружие. Другие с сомнением посмотрели на странного человечка, который полулежал в лифте. Старший подошел к столу и кратко что-то сказал в телефон.
Так, по ошибке, Ролекс оказался у Скунсов. Нельзя сказать, что Скунсы плохо с ним обращались, но работать заставляли по двенадцать часов в день – переложили на него свои обязанности по уборке помещений базы. Обедать Ролекса пускали в общую столовую под присмотром дневального, который и должен был прибираться, а спать отводили в кладовую, где воняло крысами и старой поношенной одеждой. Эта кладовая и стала для Ролекса моментом прозрения.
Там были: детали скафандров, далеко не таких примитивных, как на картинках с Гагариным и Титовым; старые, никому не нужные отчеты о сообщениях с других звездных систем о поставках продовольствия; записи споров с начальством о финансировании базы, приказы, почему-то никуда не подшитые, о приеме в штат и снятии с довольствия, акты имущественной проверки базы, где проскальзывали такие пункты, как «аннигилирующий бластер», «транспортный корабль класса планета-спутник», «аптечка с противоядием от мегатеронов со спутников Проциона А» и разные другие обычные или невероятные вещи.
Баллоны с какими-то газами, неивестными Ролексу, сломанные переговорные устройства, несколько монет неземного происхождения, найденные Ролексом на полу. Книги с пейзажами, где реки текли по воздуху (воздуху ли?), а в небе висела двойная звезда.
Через некоторое время после утомительного бдения над протирочной машиной был еще один момент прозрения. Среди справочников и старинных отчетов базы Ролекс нашел документ, предназначенный строго для персонала лазарета, в котором определялись нормы введения в пищу персонала депрессанта. Депрессант предназначался для дозированого добавления в пищу рядового состава, которого на базе были сотни штатных единиц. Не настолько много, чтоб они не могли работать и корпели над гальюнами, но настолько, чтобы крамольные или мятежные мысли о предназначении базы обходили их головы далеко по околице.
Ролекс сидел тогда в углу на топчане, слушал разговоры нескольких техников за стеной о девочках и автомобилях, чувствуя, что на лбу выступает пот. Он тоже любил покушать еду с кухни, но, видимо, не отупел за месяц пребывания на базе настолько, чтобы не понять, что он прочитал только что. Взяв смету, напечатанную черной краской на пластиковой карточке, он быстренько засунул ее в груду хлама подальше, чтобы никто, не дай Бог, не заметил, что он ее читал. Эта научная фантастика, думал Ролекс, не настолько великая часть моей жизни, чтоб умереть за нее. Лучше я помру дома и от старости.
На земную армию и милицию в деле спасения Ролекс перестал полагаться уже давно – они перед базой как кролики перед волками. Но вот Лемминги… Эти американские зверушки, о которых Ролекс лишь мельком слыхал на Земле, стали его надеждой. Но не прыгнет ли тогда Ролекс из огня да в полымя?
До встречи с Лизой оставалось три года.
Лиза смотрела на странного паренька и не знала, что сказать. Он же улыбнулся.
– Слушай, я есть хочу. Давно не ел. Где здесь можно поесть?
Лиза потрясённо покачала головой, показала рукой в сторону и сглотнула, – Там это, столовая. А… что это всё? Я ничего не понимаю.
Ролекс подумал и предложил:
– Слушай, у меня денег нет. Давай ты меня покормишь, ты же недалеко живешь. А я тебе всё расскажу. Я у тебя ничего не украду, не бойся. Идет?
– Да, – ответила Лиза, – только… Я домой не могу, там мама. Давай, я принесу тебе сюда. Тут пять минут! У меня… У меня картошка вареная есть – будешь картошку?
– Да, давай так! На свежем воздухе картошка – самое то.
Лиза кивнула и, спотыкаясь на ровном месте, побежала до дому. Этот парень со странным именем стоял перед ее глазами, но Лиза почему-то перестала бояться его: что-то предрасполагающее в нем было. Но что за черт! Совершенно русский парень, который знает, что такое картошка, вылезает из космического корабля, созданного явно не на Земле.
Дома мамы, слава Богу, не было, и Лизе не пришлось объяснять, зачем она забирает картошку, оставленную Лизе же на обед. Взяла и выбежала вон, чтобы через три минуты стоять с кастрюлей перед Ролексом, сгорая от стыда и кляня себя за то, что картошка несоленая, а кастрюля – с черным неотмытым налетом гари. Надо же такую гостю принести!
Ролекс поблагодарил Лизу, нежно пожал ей руку в благодарность и только было сел на камень, предложенный ему Лизой, как на небо набежала тучка, верхушки деревьев затрепал прохладный ветерок, и совсем уж некстати на Лизу и Ролекса упали первые капельки дождя.
Ролексу это, видимо, тоже не понравилось, он взглянул на Лизу, подмигнул ей, и сказал:
– Сейчас я все устрою.
В тот же момент огромная машина мгновенно прыгнула вбок и вверх, словно резвый котенок, и перевернулась на сто восемьдесят градусов. Бесшумно, блеснув боком как звездой.
– Заходи! – пригласил Ролекс, и Лиза увидела, что перед ней кабина, как в автомобиле, только вот приборов в ней, как ни странно, нет. Два обширных удобных кресла, обтянутых синей материей, прямо приглашали сесть и отдохнуть. Перед креслами – журнальный столик, чья металлическая ножка как бы вытекала из пола и изящно перетекала в круглую, также металлическую, круглую столешницу сантиметров шестидесяти в диаметре. И всё.
Лиза осторожна занесла ногу за тонкий борт, села в левое кресло и, наконец, задала тот вопрос, который не давал ей покоя:
– А это что, космический корабль?
Ролекс засмеялся:
– Нет, нет. Это Пассионария.
Он уже сидел рядом с Лизой. Она вдруг заметила, что в какой-то неуловимый момент над ними оказалось стекло, закрыв кабину сверху, и капельки дождя плавно стекают по нему. Пахло как и в овраге – свежей травкой. Лиза заметила вдруг, что до сих пор слышит голоса птичек, поющих несмотря на дождь – кабина не отсекала звуков окружающего мира.
– Я сам ей название придумал, – похвалился Ролекс с гордым видом, – это значит «пламенная», с французского. Красиво, да? Когда мне ее дали, у нее был шестизначный номер, но это не по мне. Я и переименовал сам для себя. Она очень хорошая. Пассионария – не космический корабль, потому что она не летает. И не в космосе.
Тем временем Ролекс руками уплетал картошку, поставив кастрюлю на столик.
– Понимаешь?
Лиза не понимала.
– Фантастики начиталась? – ухмыльнулся Ролекс. – Там очень ограниченный взгляд на вещи. Она не летает, потому что летание – это просто один из способов перемещения. Вот если ты, например, идешь, ты перемещаещься в пространстве с помощью ходьбы – движений ног, отталкивая себя от земли в сторону. Полет – это отталкивание в сторону от воздуха. Полет в космосе – отталкивание от пространства, струи пламени или от себя самого. Но Пассионария не летает. Она перемещается.
Видя, что Лиза закрывает глаза и сейчас начнет сходить с ума, он объянил:
– Смотри. Вот Пассионария сейчас здесь. В следующий момент она, если я захочу, очутится в сантиметре выше, но она не переместится через пространство. Она просто очутится в этом новом для нее положении. Ей для этого не надо преодолевать расстояние. На ней спейсер стоит – прибор такой, создающий телепортацию.
Теперь Лиза начинала понимать.
– То есть, если ты захочешь, она просто попадет в центр Земли. Я поняла!
– Точно! – улыбнулся Ролекс и отдал Лизе пустую кастрюлю.
– Я с легкостью могу заставить Пассионарию двигаться как обычный космический корабль – внешнему человеку так покажется. Однако тогда я просто попрошу ее очень быстро менять местоположение в направлении одной точки. Миллиметр, еще через миллиметр, еще, еще, еще… Создастся иллюзия движения.
– И когда такую изобретут? – спросила Лиза, и тут же осеклась, поняв, что сказала глупость.
– Изобрели уже, – пошутил Ролекс, – а вот машину времени пока нигде в известной мне Вселенной не изобрели. Так что можешь считать Пассионарию объективно существующей.
Лиза оглядела кабину.
– А тут совсем нет приборов. Или я их просто не вижу?
– Да, приборов нет. Машина управляется мыслью.
– Ты телепат? – Лиза немного со страхом взглянула на Ролекса, но в глазах все же проскочила смешливая искорка.
– Нет пока. Хотя, вообще-то, на самом деле все люди – телепаты, просто в маленькой степени. Конструктор, что придумал Пассионарию, пошел другим путем. Вместо того, чтобы усиливать способности человека, работающего с неподатливой материей, он просто научил приборы улавливать обычный уровень колебаний человеческой мысли, вот и всё. Это не что-то мистическое, просто дело техники.
Но тут Ролекс прервался, потому что Лиза хрюкнула в кулачок:
– Что-то вот этот предмет не подходит для высшего воплощения человеческой мысли! Ха! – она дежала в руках распрыскиватель для промывания окон – полулитровый баллончик с пульверизатором на конце и рычажком для пуска струи.
– Ну… – Ролекс сконфуженно улыбнулся. – Я же землянин, страдаю ностальгией, можно сказать. У меня еще, – он потянулся рукой назад, за кресло, и порылся там в невесть откуда оказавшемся ящичке, – мяч футбольный есть, вот…
Мяч Ролекс, впрочем, тут же запихнул обратно.
Тут Лиза заметила еще одну странность, о которой не преминула сказать Ролексу:
– А как так получается, что звуки настолько легко проникают сквозь кабину? Ее словно и вовсе нет, а дождя не проникло и капли.
– Что-то много вопросов сразу! Ладно. Тут есть определенный физический закон, и, по-моему, он известен даже физикам Земли – вся материальная вселенная по сути волновое движение, просто частички материи и энергии колеблются с разной скоростью, то есть частотой.
Идея в чем – может быть, знаешь, что через зеленый бутылочный осколок весь мир видится зеленым? В этом случае частота зеленого света резонирует с частотой веществ в зеленом стекле. Таким образом зеленая волна может просочиться скозь структуру зеленого стекла, а вот частоты других цветов – нет, они застревают.
Подобно же и Пассионария – я настроил ее так, чтоб она не пропускала материю с частотой воды, но в то же время она пропускает материю с частотой звука. Могу настроить так, что листья с деревьев будут пролетать и падать на тебя, пока мы здесь стоим, а звуки не будут проходить. Ну и так далее – как воображение позволит.
Но тут Ролекс словно встрепенулся.
– Слушай, нам надо спешить. Нас засекут.
– Засекут? Кто?
– Кто? – Ролекс явно был огорошен ее вопросом и посмотрел на Лизу, что-то в ней высматривая и не в силах выговорить ответ.
– Ну да, кто, откуда? Представь: ты встретил космический корабль на пороге твоего дома – что ты о нем знаешь? И еще один вопрос у меня к тебе есть – ты зачем сюда прилетел, то есть прибыл?
В кабине повисла тишина, и лишь через несколько секунд тихий ангел отлетел. Ролекс серьезно посмотрел на Лизу и спокойно сказал:
– Зачем прилетел? Лиза, я прилетел сюда за тобой.