Глава 5. Городское кладбище
Алину разбудила череда оглушающих выстрелов, которые по своей громкости больше напоминали пушечные залпы. Шторы в гостевой спальне были развешены, и потому, открыв глаза, она смогла наблюдать безрадостную картину. За окном шёл проливной дождь, а кроны деревьев порывисто раскачивались из стороны в сторону. Изредка комнату озаряла яркая вспышка молнии, и где-то вдалеке слышались раскаты грома.
Девушка перекатилась на спину и со стоном потянулась. Выбираться из тёплой постели ей совершенно не хотелось.
Вдруг послышался скрип открываемой двери и в спальню вошла Сирша. Она была облачёна в элегантный тёмно-коричневый фрак, вышитый белый жилет и тёмные бриджи. Её напомаженные и чуть завитые волосы были идеально уложены.
– Доброе утро, дорогая! – воскликнула она бодрым голосом, прикрывая за собой дверь.
Алина привстала с постели и с улыбкой ответила на приветствие. Но как только она пригляделась к лицу актрисы, то сразу же поняла, что случилось нечто ужасное. Напускная невозмутимость Сирши нисколько не скрывала её затравленного взгляда.
– Этой ночью нашли ещё один растерзанный труп, – в голосе молодой женщины отчётливо проскальзывали нотки едва сдерживаемого страха. – Я слышала, что это была та самая девушка, которая провожала нас вчера в комнату.
Алина невольно ахнула и удивлённо приподняла тёмно-серые брови. Новость была поистине ужасающей. Вдруг она вспомнила о разбудивших её выстрелах: видимо, именно так местные жители оповещали друг друга о новых убийствах.
– Но это ещё не всё, – вздохнула Сирша. – Пока мы спали, кто-то подложил под дверь письмо.
Алина бросила на неё вопросительный взгляд.
– Этот человек утверждает, будто ему известно, кто я такая, – актриса непроизвольно понизила голос. – Он требует, чтобы сразу после прочтения я явилась в назначенное место, иначе моя тайна станет известна всему местному обществу.
– Что же нам делать?! – в отчаянии воскликнула мисс Лайтер, закрывая лицо руками.
– Мне придётся следовать указаниям, которые даются в этом возмутительном письме, если мы только не хотим, чтобы нас с позором прогнали на материк, – Сирша старалась говорить спокойным и рассудительным тоном. – Я возьму свой экипаж и лакея, а ты немедленно одевайся и спускайся вниз. Члены Совета должны будут в скором времени отправиться на кладбище: именно там нашли убитую. Думаю, ты сможешь уехать вместе с ними. Если я не успею прибыть на место преступления, а скорее всего, так оно и будет, тебе, боюсь, придётся проводить осмотр тела без меня. Так что пожелай нам обеим удачи!
Светловолосая девушка не находила слов, чтобы выразить своё удивление. Она не могла поверить в то, что всё это происходит на самом деле. Убийство служанки, которая ещё совсем недавно была жива и здорова, казалось ей совершенно невозможным событием. Алина вспомнила, как девушка предупреждала их не доверять никому из местных жителей. Вполне возможно, она знала нечто такое, что могло кому-то сильно навредить, и потому от неё решили избавиться. Но в таком случае почему девушка ничего не рассказала о своих опасениях служебникам? Почему ограничилась лишь одним туманным предостережением?
Кроме того, Алину мучила досада, что кому-то удалось так быстро раскрыть их секрет. Она почти не сомневалась в том, что их расследование теперь рано или поздно провалится: судя по всему, тон письма не предвещал ничего хорошего. Конечно, Сирша старалась сохранить присутствие духа, но Алина догадывалась, как ей должно быть нелегко. Девушка чувствовала себя виноватой: именно она убедила актрису нарушить ряд королевских законов и притвориться служебником.
Собрав небольшую сумку, Сирша немногословно попрощалась с Алиной и удалилась. Девушка тяжело вздохнула и, с трудом заставив себя подняться с постели, поплелась к старинному дубовому шкафу. Открыв его дверцы, она была приятно удивлена, обнаружив там всю одежду, которую они привезли с собой из столицы.
На улице сегодня и правда стояла отвратительная погода. Алина, не встретив в особняке никого из своих вчерашних знакомых, отправила одного из слуг в конюшню, чтобы тот приготовил ей экипаж. Навес над парадным входом, у которого она стояла, защищал её от проливного дождя, но холодные порывы ветра постоянно наполняли её лёгкие нестерпимо сырым воздухом и швыряли в лицо колючие капли. Несмотря на выпитую чашку горячего чая, которую принесла к ней в комнату угрюмая толстощёкая служанка, и тёплое кашемировое пальто поверх платья, она чувствовала, как у неё начинают стучать зубы.
Однако она не могла отрицать, что не хотела заходить в дом, потому что ей нравилось любоваться окружающим пейзажем. Было в этой неприглядной, до серости скучной картине нечто такое, что заставляло её испытывать весьма странное чувство, похожее на ностальгию.
Впрочем, Алина сама не знала, за что так сильно любила осень. По правде сказать, она никогда не жаловала ни холод, ни сырость, ни даже дождь – верных спутников этого времени года. Всё это наводило на неё лишь грусть, уныние и нечеловеческую тоску, заставляло её чувствовать себя больной и даже немного старой.
Но почему же тогда она из года в год, словно одержимая, отсчитывала последние летние дни, молясь, чтобы поскорее наступил долгожданный сентябрь? Почему ждала промозглую, дождливую осень с таким нетерпением, едва ли не с предвкушением? Впрочем, наверное, это объяснялось тем, что меланхолия была неотъемлемой частью её натуры.
– Доброго вам дня, миссис Лайтер, – хриплый мужской голос, который, казалось, раздался из ниоткуда, заставил девушку вздрогнуть. – Скверная сегодня погодка, не правда ли?
Алина повернулась на звук и с удивлением посмотрела на говорившего. Напротив парадного входа остановилась крытая карета, в которой, высунув лысеющую голову из окна, расположился почтённый судья. Он как-то странно, возможно, слишком пристально, рассматривал сентенку и почему-то улыбался ей во весь рот. Впрочем, жёлтые, чуть кривоватые зубы нисколько не красили его обвисшее, неприятное лицо.
Судья Стефан Сентмель
Девушка рассеянно пробормотала приветствие и непроизвольно отступила назад: неожиданно ей сделалось не по себе.
– Простите моё любопытство, – начал судья вкрадчивым голосом, – но вы ведь собирались посетить кладбище, не так ли?
Алина утвердительно кивнула, не видя причин скрывать очевидное.
– Прошу вас, садитесь в карету: я подвезу, куда нужно, – вдруг щедро предложил мужчина, облизывая свои сухие, потрескавшиеся губы. – Не нужно стоять под дождём, моя милая: не хватало вам ещё простудиться. Кто же тогда восстановит справедливость в этой глуши?!
На его последнюю фразу Алина незаметно поморщилась: ей показалось, что судья над ней глумится. Впрочем, она не стала отказываться от его предложения, прежде всего потому, что ей хотелось попасть на место преступления как можно скорее. Слуга, посланный в конюшню, явно не торопился исполнять её поручение: она прождала экипаж уже около получаса. К тому же, она прекрасно понимала, что отклонить приглашение судьи, каким бы любезным оно ни выглядело, было бы, пожалуй, крайне неразумно: судя по тону и выражению лица её собеседника, в таком случае она нажила бы себе злейшего врага.
– А, позвольте спросить, куда девался ваш уважаемый супруг, дорогая Алина? – несколько фамильярно поинтересовался у неё Сентмель, в то время как она открывала зонтик, чтобы дойти до кареты.
– Он… – девушка тщетно пыталась придумать оправдание отсутствию Сирши, но ей ничего не приходило в голову.
К счастью, она была неожиданно избавлена от дальнейших объяснений.
– Не утруждайтесь, господин Сентмель: это, пожалуй, весьма опасно в вашем почтённом возрасте. Думаю, я сам мог бы подвезти нашу столичную гостью, – неожиданно прозвучал знакомый равнодушный голос. – К тому же, вам совершенно незачем ехать со всеми на кладбище: можете отправляться домой. И передайте, пожалуйста, моё глубокое почтение вашей уважаемой супруге.
Оглянувшись, Алина увидела, как Эштон Блад вышел из особняка. В первые несколько секунд она испытала странное чувство облегчения, но потом ей пришла в голову смехотворная мысль, что скоро к парадному входу, наверное, соберётся весь город.
Стефан Сентмель по неизвестной причине бросил на городского представителя весьма недовольный взгляд и даже, казалось, скрипнул зубами от злости. Алина мимолётно подумала, что, наверное, именно так смотрят избалованные дети, когда что-то происходит не так, как им того бы хотелось.
– Да и вам не стоило бы утруждать себя, дорогой барон, – примирительно махнул морщинистой рукой судья и сухо, едва ли не зло, улыбнулся молодому человеку: – Впрочем, я уверен, милой леди будет намного удобней ехать в тёплой карете, чем стоять на холодном ветру до тех пор, пока слуги приготовят экипаж.
– Милая леди, – с нажимом ответил ему Блад, – сама решит, что ей будет лучше. Не правда ли, миссис Лайтер?
Последние слова были обращены к растерянной девушке. Внезапно ей, как никогда раньше, захотелось отправиться на место преступления вместе с судьёй. Эштон Блад выглядел до того заносчивым и отстранённым, когда навязывал ей свою помощь, что у неё, признаться, не было ни малейшего желания соглашаться с ним в чём бы то ни было. Она бросила на барона крайне раздражённый взгляд – он ответил ей тем же.
Впрочем, на секунду ей показалось, что его лицо также выражает беззвучное предостережение. Алина помедлила с ответом: внезапно ей совершенно расхотелось проявлять своеволие. К тому же, перспектива ехать в одной карете с судьёй, который вёл себя крайне странно, признаться, совершенно её не привлекала.
– Я искренне благодарна за вашу помощь, господин Сентмель. Однако я обещала дождаться мистера Лайтера, так что, боюсь, мне в любом случае пришлось бы немного задержаться, – неуклюже, но с максимальной вежливостью объяснила ему свой отказ Алина. – Надеюсь, вы не в обиде.
Сначала лицо мужчины исказилось в досаде и едва сдерживаемой злости, но спустя мгновение он расплылся в благожелательной улыбке. Метаморфоза произошла так быстро, что Алина даже не была уверена в том, что всё это не было плодом её воображения. В самом деле, зачем почтённому судье было настаивать на том, чтобы она поехала именно в его карете?
– Разумеется, нет, моя милая, – тепло и несколько слащаво улыбнулся ей господин Сентмель. – Желаю вам удачи… в расследовании.
Коротко попрощавшись с молодыми людьми, судья приказал кучеру немедленно отвезти его домой.
Ливень к тому времени успел превратиться в надоедливую морось, но температура воздуха, казалось, наоборот, упала ещё на несколько градусов. Алина зябко поёжилась, мысленно проклиная весь сегодняшний день, который не задался с самого утра.
Эштон Блад продолжал стоять с каменным лицом, облокотившись на перила парадной лестницы, и, судя по всему, не собирался вступать в беседу. Девушка искоса поглядывала на своего молчаливого соседа и не знала, что делать дальше. Ей очень хотелось расспросить его о том, чему недавно она стала свидетельницей, но прошло немало томительных минут, прежде чем Алина набралась достаточной храбрости, чтобы обратиться к нему со следующими словами:
– Я искренне ценю вашу… помощь, но надеюсь, вы простите моё любопытство и ответите на один волнующий меня вопрос. Что собственно сейчас произошло?
Барон посмотрел на неё с лёгким удивлением, будто совершенно забыл об её присутствии.
– Вы действительно хотите знать? – решил уточнить Эштон. После небольшой паузы он добавил: – Смотрите, кажется, нам наконец-то подали карету.
Алина проследила за его взглядом: из конюшни действительно выехал экипаж, запряжённый четвёркой лошадей, и двигался теперь по направлению к парадному входу.
– Лорд Эштон, вы знаете, меня вполне можно считать служебником, – тут светловолосая девушка почему-то закатила глаза. – А это значит, что я не гнушаюсь любой правды, даже самой нелицеприятной.
Алина мимолётно подумала, что, похоже, в скором времени заговорит в точности как её дядя, уважаемый столичный служебник с тридцатилетним опытом работы.
– В таком случае извольте, – неожиданно тепло улыбнулся ей молодой человек.
Приглядевшись, она обратила внимание, что его волосы имеют шоколадно-чёрный оттенок, а глаза не совсем карие, как показалось ей вчера в тускло освещённом помещении, а, скорее, тёмно-вишнёвые.
Впрочем, спустя несколько секунд Эштон снова помрачнел, и Алина подумала, что привлекательная внешность барона нисколько не извиняет его невыносимого характера.
– Наш почтённый служитель закона известен своим пристрастием к молодым хорошеньким девушкам, – кратко объяснил он причину странного поведения судьи и, не дожидаясь её ответа, направился к подъехавшей карете.
Во взгляде Алины тут же появилось отвращение. Неужели Сентмель действительно пытался с ней заигрывать? Флиртовать с едва знакомой замужней дамой, имея при этом больную супругу и недавно погибшую «невесту»? В этом случае ей оставалось только дивиться собственной наивности: как сама-то она не догадалась о скрытых мотивах судьи?
Эштон открыл дверцу и протянул ей руку, чтобы помочь подняться в экипаж. Алина, поглощённая в безрадостные мысли, на мгновение заколебалась, но потом быстро спустилась по ступенькам парадной лестницы и приняла его помощь.
Карета оказалась достаточно просторной, обшитой изнутри тёмно-красным бархатом, с мягкими удобными сидениями. Девушка, поражённая открывшимся её взору великолепием, не сразу заметила, что барон продолжает держать её за руку.
– Этот шрам. Откуда он у вас… миссис Лайтер? – спросил Эштон странным голосом.
Едва заметно нахмурив тёмные брови, он внимательно разглядывал её левую ладонь. Смутившись непонятно чего, Алина резким движением выдернула руку из его хватки. Впрочем, спустя пару секунд, желая смягчить собственную грубость, она постаралась изобразить на лице подобие извиняющейся улыбки, но, будучи не в силах выдержать его сверлящего взгляда, тут же неловко потупилась.
Шрам, о котором спрашивал Эштон, представлял собой аккуратно вырезанную на левой ладони букву V. Признаться, Алина никогда раньше не придавала ему большого значения: след занимал её не больше, чем обычная родинка. Сейчас, однако (наверное, впервые в жизни) она попыталась припомнить обстоятельства, при которых у неё появился этот причудливый шрам, но у девушки внезапно начала болезненно раскалываться голова.
– Не знаю. Вполне возможно, что я родилась с этим шрамом, – неуклюже пошутила Алина, рассеянно пожимая плечами.
– У вас есть с собой перчатки? – вдруг задал весьма странный вопрос молодой человек.
Девушка машинально проверила карманы своего плаща и спустя некоторое время вытащила пару кожаных перчаток.
– Миссис Лайтер, послушайте меня внимательно, – обратился к ней Эштон взволнованным голосом.
Последнее заставило её немало удивиться: казалось, впервые за время их знакомства в его голос проникли хоть какие-то эмоции.
– Никогда – понимаете, никогда! – не ходите по острову без этих перчаток. Не снимайте их до тех пор, пока не будете очень, очень далеко от Утёса. Если кто-нибудь случайно увидит ваш шрам… В общем, как вы уже знаете, местные жители очень суеверны, и неизвестно, что может прийти им в голову, – добавил он более спокойным тоном.
Алина медленно моргнула. Признаться, она ничего не понимала. В самом деле, что такого уж странного было в этом шраме? Она, конечно, не могла отрицать, что он выглядел довольно необычно, но сомневалась, что кого-нибудь, кроме неё самой, это касается. В то же время городской представитель говорил о сокрытии шрама так, будто от этого зависела его собственная жизнь.
Алине ничего не оставалось делать, как в который раз подивиться странности местных жителей.
– Что с вами, лорд Блад? – холодно спросила девушка, прищурив бледно-зелёные глаза.
На задворках разума промелькнула отвлечённая мысль, что сейчас она должно быть сильно напоминает чопорную старую деву, которой для полноты картины не хватает лишь белого чепчика.
Как бы то ни было, Эштон Блад, казалось, не обратил никакого внимания ни на её сухой тон, ни на скептический взгляд. Поколебавшись пару мгновений, он подошёл вплотную к карете и, наклонившись, заговорил мягким, завораживающим голосом.
– Пообещайте мне… Нет, не так. Поклянитесь, что сделаете всё от себя зависящее, чтобы никто больше не узнал об этом, – тут он, как бы невзначай, потянулся к руке светловолосой девушки и, обхватив длинными пальцами её запястье, ещё раз сосредоточенно посмотрел на шрам.
– Я… – Алина, не удержавшись, истерично усмехнулась. Однако спустя некоторое время она проговорила с несвойственной для неё серьезностью: – Я клянусь.
Барон вдруг улыбнулся ей искренней улыбкой: казалось, что он смеялся над самим собой. Алина, неуклюже надевая кожаные перчатки, бросила на него хмурый взгляд и отвернулась к окну. Признаться, она не знала, что и думать. Её подсознание подсказывало, что во всём этом было что-то неправильное, неверное, но что именно она не могла сказать наверняка.
Внезапно парадная дверь распахнулась и из особняка вышла молодая темноволосая девушка.
Констанция Блад приходилась городскому представителю младшей сестрой. Как только барон представил девушек друг другу, она попросила брата подвезти её до кладбища: неподалёку от въезда в город жила её близкая подруга, которую она обещала навестить сегодняшним утром. Её просьба была принята без каких-либо возражений, и молодые люди, втроём расположившись в уютной карете, наконец-то покинули пределы особняка.
Констанция Блад
Мисс Блад показалась Алине на удивление приятной девушкой. В её манере вести разговор не было той надменности и сухости, что так отличала её родственников. Её тёплые карие глаза светились если не добротой, то, по крайней мере, искренней весёлостью. Единственное, в чём можно было её упрекнуть, так это в том, что по пути на кладбище она проявляла излишнюю болтливость и эмоциональность.
У неё были густые тёмно-каштановые волосы, которые мягкие волнами спадали на светлую меховую накидку. Её подвижное маленькое лицо обладало такими утончёнными чертами и ровной матовой кожей, что, казалось, принадлежало дорогой фарфоровой кукле, а не живой девушке. Кроме того, она была одета со вкусом и по последней столичной моде: на ней было кремовое муслиновое платье, расшитое крохотными розовыми бутонами и перевязанное на талии чёрной шёлковой лентой, и тонкие белые перчатки, доходившие до середины предплечья. Маленькую шляпку с красным бантом она кокетливо надвинула на лоб. Девушка постоянно поправляла свою одежду: казалось, этим она хотела обратить внимание на свой наряд. Возможно, тщеславие всё же не было ей настолько чуждо, как могло показаться с первого взгляда.
Констанция вела себя с Алиной весьма дружелюбно, говорила много, но, признаться, совершенно бессмысленно. Она жаловалась на скверный дождливый климат, который, однако, по её словам, был ещё не самым худшим на острове; вспоминала сплетни о своих многочисленных знакомых, в именах которых Алина запуталась в первые же несколько минут их беседы. Впрочем, пару раз она, казалось, хотела заговорить о чём-то серьёзном, но что-то её останавливало.
Эштон, напротив, всё время молчал и смотрел в окно, лишь изредка бросая на собеседниц равнодушные взгляды. Один раз сестра шёпотом упрекнула его в холодности, на что он так же тихо съязвил, видела ли она его когда-нибудь другим.
– Четыре года назад, после помолвки с Джесси, ты казался мне вполне счастливым. Жаль, что в то время наш остров захватила чума, и теперь больше половины жителей лишь смутно помнят своё прошлое, – громко сказала Констанция и неожиданно обратилась к Алине: – Кстати, милая моя подруга, вы знакомы с Джессаминой Виламар?
Алина, крайне удивлённая её словами, отрицательно покачала головой.
– В таком случае я просто обязана представить вас друг другу! – эмоционально воскликнула темноволосая девушка. – Джесси – настоящий ангел, прекрасный и добрый. Я не знаю ни одного человека, которого бы она не любила и который не любил бы её. Уверена, вы быстро найдёте общий язык.
Алина неуверенно улыбнулась. Многое из того, что говорила Констанция, прозвучало бы едва ли не двусмысленно в других устах, но доброжелательно-наивный тон девушки не позволял заподозрить её в том, что у неё была какая-то задняя мысль.
Когда из окон кареты стала видна городская арка, мисс Блад приказала кучеру высадить её, не доезжая до кладбища. Экипаж тут же остановился. Неожиданно Алина обратила внимание на небольшую группу людей, которые стояли в некотором отдалении от главной дороги и что-то бурно обсуждали на повышенных тонах. Их было около десяти человек. Девушка с удивлением узнала в невысокой худощавой фигуре Сиршу: она размахивала руками и, казалось, пыталась что-то доказать остальным.
Подобрав юбки, чтобы выйти из кареты, Констанция настойчиво пригласила Алину пройтись вместе с ней. Светловолосая девушка хотела сперва отказаться, мотивируя это тем, что ей нужно как можно скорее попасть на место преступления. На её возражения Констанция ответила тихим весёлым смехом, который, впрочем, совершенно не вязался с её лицом: оно неожиданно приобрело пугающе серьёзное выражение, сделав миловидную, жизнерадостную девушку донельзя похожей на старшего брата.
– Дамское ли это дело! – с выразительной улыбкой покачала она головой. – Не будьте такой занудой, дорогая Алина. Труп, простите за грубость, никуда не убежит. К тому же ваш муж, я думаю, и сам прекрасно справиться со своей работой.
Алина внутренне поморщилась её бесцеремонной настойчивости. Впрочем, чтобы избежать дальнейших уговоров, девушка неохотно согласилась составить ей компанию.
Когда Констанция вышла из кареты и отошла на некоторое расстояние, чтобы расправить своё красивое пышное платье, Алина, сама не зная почему, решила задержаться. На протяжении всей поездки её не покидало смутное ощущение, что есть нечто такое, что она всё время упускает, как будто невидимые препятствия загораживают ей обзор.
– Лорд Эштон, простите моё любопытство, но о чём вы подумали, когда увидели мой шрам? – взвешивая каждое слово, медленно проговорила она.
Барон, привлечённый неожиданным вопросом, обернулся и посмотрел на неё так пристально, будто хотел прочитать её мысли. Алине стало неуютно, и она пожалела, что решила вернуться к этой теме. Выдержав напряжённую паузу, он нарочито мягко ответил:
– Не знаю. Возможно, только то, что у вас были необычные… родители.
Девушка вымученно усмехнулась и выбралась из кареты. Эштон слегка наклонил голову в её сторону, после чего приказал кучеру трогать. Алина пару секунд рассеянно теребила перчатку и задумчиво смотрела вслед экипажу. Почему-то она была твёрдо уверена в том, что ещё никогда в жизни ей не говорили настолько откровенную ложь.
Неожиданно она заметила в густых зарослях кустарника, которые росли неподалёку от дороги, какое-то движение. Девушка прищурилась. На мгновение она была готова поклясться, что на неё смотрели огромные жёлтые глаза, но через секунду там уже ничего не было, кроме старой пожухлой листвы, тонких веток и мелких ярко-красных ягод, которые чем-то напоминали рябину.
– Вы в порядке? – взволнованно спросила её Констанция, неслышно подошедшая сзади. – Небо, у вас такое лицо, будто вы только что увидели… приведение!
Алина истерично усмехнулась: по правде сказать, она сама не была уверена в том, что у неё не разыгралось воображение.
– Не волнуйтесь: мне просто что-то показалось, – сказала она нарочито беззаботным голосом и постаралась перевести разговор на другую тему: – Кстати, а что это за растение?
Констанция бросила на неё подозрительный взгляд, но, к счастью, не стала допытываться о том, что могло так сильно её испугать. За это Алина была ей весьма благодарна.
– Мортис. Говорят, что достаточно горсти этих ягод, чтобы мгновенно убить здорового взрослого человека, – рассеянно проговорила мисс Блад, обводя внимательным взглядом кустарник. – В Туманном Утёсе он растёт повсюду.
Алина не могла не спросить, почему в таком случае его просто не выведут с острова. Темноволосая девушка в ответ на это пожала плечами и намекнула на излишнее суеверие местных жителей. Впрочем, её объяснение прозвучало не очень убедительно, но Алина решила не продолжать расспросов.
Констанция взяла свою новую знакомую под руку и вместе они направились в сторону немногочисленных деревянных домов, которые были построены у самой границы кладбища. К тому времени от проливного дождя и последовавшей за ним мороси остались только огромные лужи, грязная дорога и промокшая насквозь растительность. Под ногами расстилался мягкий ковёр из пожухлой травы и мёртвых листьев блекло-жёлтых и тёмно-бурых тонов. Влажный северный воздух проникал в горло и вызывал сильный, удушающий кашель, но Алина тем не менее на удивление стойко держалась. Темноволосая девушка снова завела ни к чему не приводящий разговор. Впрочем, её собеседницу это вполне устраивало: в основном ей можно было молчать и лишь изредка отделываться немногословными ответами.
Алина погрузилась в собственные мысли. Она тщательно перебирала в голове недавние события и не знала, на чём именно ей следует заострить внимание. Бесспорно, она испытывала немалое облегчение от того, что увидела Сиршу в обществе других прибывших на место преступления, но всё же какое-то смутное предчувствие не давало ей покоя.
– Возможно, вы сочтёте меня грубой, но позвольте задать вам один вопрос, – неожиданно проговорила Констанция после небольшой паузы и изменившимся голосом добавила: – Счастливы ли вы в браке?
Алина не смогла скрыть своего удивления и, что хуже всего, заметно побледнела.
– Д-да, вполне, – ответила она с лёгкой запинкой и потупила смятённый взгляд.
– Позвольте пояснить, – поспешила успокоить её сестра барона, несколько удивлённая подобной реакцией. – Я не могу поговорить об этом ни с кем из знакомых мне дам, потому что тут же начнутся разнообразные сплетни и кривотолки.
Девушка помолчала и, покусывая в лёгком волнении нижнюю губу, поведала Алине одну историю. То был весьма странный порыв откровенности.
– Около трёх лет назад моя старшая сестра, чтобы спасти нас от бедственного положения, в котором мы оказались после смерти матери и исчезновении отца, вышла замуж за одного богатого человека. В то время мы оказались почти что на грани банкротства: сироты, можно сказать, бастарды (наш с Эштоном отец, Уильям Оливер, был вторым мужем нашей матери), без титула и наследства. Мой зять был средних лет, образован, учтив, галантен и весьма хорош собой – словом, настоящий образец для подражания! По отцу он приходился нам родным дядей (а сестре – сводным), так что каких-либо сомнений в его чести или благородных манерах быть просто не могло. Тем не менее спустя несколько месяцев после свадьбы виконт начал проявлять по отношению к Монике крайне дурные и извращённые наклонности. Не буду говорить, какие именно: думаю, вы догадываетесь, что я имею в виду, а мне до сих пор делается не по себе, стоит только услышать об этом.
Моя сестра… Знаете, моя сестра иногда бывает излишне жертвенна и терпелива. Мне кажется, что она готова вынести любую пытку или принять на душу любой грех, если это послужит на благо её семье. Они с Эштоном с раннего детства были неразлучны, точно близнецы, хоть она и старше его на три года. Знаете, Алина, я им всегда немного завидовала: будучи любимицей матери, я всё время проводила рядом с ней, а они с раннего утра убегали из дома и зачастую возвращались лишь поздним вечером.
В общем, не знаю, как это сказать, но Эштон в последнее время страшно возненавидел лорда Оливера. Конечно, это не проявлялось открыто: вы же знаете моего брата. Но тем не менее… Нет, я не могу об этом говорить!
Констанция замолчала и, опустив голову, ускорила шаг. У неё был крайне расстроенный вид. Алина не имела ни малейшего понятия, по какой причине местная жительница решилась рассказать совершенно постороннему человеку историю своей сестры, но вдруг ей пришла в голову странная мысль.
– Простите моё любопытство, дорогая Констанция, но вы имеете в виду Олеандра Оливера? – воскликнула она, крайне поражённая своим открытием. – Значит, виконт, которого убили около трёх недель назад, был супругом вашей сестры? И… братом вашего отца?
Темноволосая девушка неожиданно закрыла лицо руками и горько расплакалась. Алина, крайне смущённая подобным поворотом событий, не знала, как её успокоить.
– Нет, нет!.. – всхлипывала она, нервно прижимая к лицу шёлковый носовой платок. – Простите меня! Небо, как же мне хочется умереть! Нет, моя милая, вы и представить себе не можете, что значит быть на моём месте. В какой ад превратится наша жизнь, если всё это окажется правдой! Уверена, я отдала бы всё на свете, только бы он оказался невиновен!..
Алина удивлённо приподняла брови, услышав её последние слова.
– Вы хотите сказать, что подозреваете вашего брата в смерти виконта? – озвучила она страшную догадку и тут же пожалела о том, что высказала это вслух.
– Как вы смеете говорить подобным вещи?! Никто не должен об этом услышать! – эмоционально воскликнула девушка. На мгновение её прелестное лицо исказила невозможная злоба, но тут она виновато улыбнулась и заговорила более мягким тоном: – Простите, пожалуйста, мою несдержанность. Увы, подозреваю, как бы сильно мне не хотелось утверждать обратное. Факты говорят сами за себя. Впрочем, возможно… Нет, скорее всего, так и есть, что я глубоко заблуждаюсь. Все шесть убийств должен был совершить один и тот же человек, а Э… ему нет никакого дела до всех остальных.
Несколько минут они шли в полном молчании. Констанция направлялась к большому деревянному дому с балконом, который, по-видимому, был одним из самых древних построек на острове. Когда девушки подошли к главному входу и поднялись по ветхим ступенькам деревянной лестницы, мисс Блад сжала руку в кулак и три раза с силой постучалась в крепкую дубовую дверь. К тому времени на её лице не осталось уже никаких следов того, что недавно она предавалась безутешному горю. Впрочем, возможно, сейчас она и выглядела немного бледной и подавленной, но на фоне мрачного окружающего пейзажа это не сильно бросалось в глаза. Алина в тайне позавидовала подобному умению: сама она плакала довольно редко, но когда это всё же случалось, её нос и глаза могли оставаться красными ещё на протяжении очень долгого времени после того, как она приходила в себя.
– Так значит, вы не верите в кровожадных призраков из Мёртвого леса, в существовании которых вчера вечером так старался убедить нас городской совет? – насмешливо спросила она, пытаясь развеселить свою печальную спутницу.
Констанция слабо улыбнулась.
– Я не знаю, во что верить, – искренне сказала она, по привычке одёргивая пышное платье. – Одни убедительно говорят одно, другие также убедительно это опровергают. Подумайте сами: этих необычных волков никто не видел, кроме господина Сентмеля. Он, конечно, уважаемый человек, но, признаться, я совершенно не доверяю его словам.
Алина нервно усмехнулась и хотела задать ещё один вопрос, но тут дверь распахнулась и на крыльцо вышел высокий молодой человек. Констанция представила его как Николаса Грэма, младшего брата своей подруги. В ответ он непринуждённо, но галантно поклонился и с располагающей улыбкой на устах поцеловал руки обеим дамам.
Местный житель показался Алине весьма привлекательным: у него были рыжевато-коричневые спутанные волосы, добродушные серо-зелёные глаза и улыбчивое лицо с правильными чертами. Одет он был в тёмно-синюю рубашку, чёрный кожаный жилет и тёмно-коричневые брюки, которые были заправлены в высокие охотничьи сапоги на толстой подошве. Алина подумала, что, если судить по его одежде и колчану стрел за спиной, то он был либо пастухом, либо, что более вероятно, охотником.
– Вы снова собираетесь в лес, Николас? – кокетливым тоном спросила его Констанция и с напускной строгостью покачала головой: – Не боитесь, что на вас нападут, сами знаете, кто?
Молодой человек посмотрел на девушку с весёлой улыбкой, которая была способна растопить лёд в любом сердце, и заверил шутливым тоном, что стрелы и лук спасут его от любой опасности. Констанция звонко рассмеялась в ответ, изящно прикрывая рот веером, который, казалось, появился в её руках из ниоткуда. Алина тоже невольно улыбнулась, с удивлением разглядывая нового знакомого: она не могла поверить в том, что на этом мрачном острове можно встретить таких приятных людей.
– Вы, наверное, пришли к моей сестре? – проницательно спросил Николас спустя некоторое время и, кивнув на один из ближайших деревянных домов, добавил: – К сожалению, Лия не далее как полчаса назад отправилась с визитом к нашим соседям. Впрочем, я уверен, вы с удовольствием к ней присоединитесь.
Констанция с улыбкой поблагодарила молодого человека за информацию и заверила, что, как бы им ни было приятно его общество, они больше не смеют его задерживать.
Мистер Грэм тепло попрощался с девушками и, пожелав им хорошего дня, направился по узкой тропинке в сторону деревьев. Подойдя к кромке леса, он нырнул в густые заросли кустарников и скрылся из вида. Констанция всё это время не спускала с него восторженного взгляда, чем заставила Алину кое-что заподозрить.
– Удивительный молодой человек, не правда ли? – задумчиво проговорила мисс Блад, поворачиваясь, наконец, к своей спутнице. – Девушки из знатных семейств соперничают из-за его улыбки. Говорят, что все особы женского пола в Туманном Утёсе хотя бы немного им увлечены.
Алина внутренне поморщилась: она всегда смотрела на влюблённых с затаённым презрением.
– Я думала, все влюблены в твоего брата, – не подумав, съязвила она.
Выражение лица Констанции было невозможно описать словами. Сентенка тут же прикусила язык и мысленно отругала себя за несдержанность. В самом деле, зачем она так сказала? Она ведь даже ни разу не думала об этом.
Чтобы как-то сгладить свои слова, Алина рассмеялась натянутым смехом и скомкано поведала Констанции о поведении рыжеволосой девушки, с которой она столкнулась вчера вечером в графском особняке. Как бы то ни было, рассказ, казалось, достиг своей цели: мисс Блад вдоволь посмеялась над глупостями местной жительницы.
– Эштон, конечно, весьма красив. Впрочем, как и все в нашей семье, – добавила она слегка хвастливым тоном. – Но полюбить его… Нет, я бы и своему врагу не пожелала подобной участи! У моего брата, при всех его достоинствах, крайне невозможный характер. Но это, знаете ли, ещё не самое худшее…
Алина вдруг почувствовала себя до того нелепо, говоря на подобную тему, что решила немедленно прекратить этот разговор. Она прервала излияния мисс Блад на полуслове и тактично напомнила, что ей давно уже пора быть со всеми на кладбище. Констанция, услышав об этом, удивлённо округлила свои прекрасные шоколадные глаза, которые на мгновение почему-то показались Алине совершенно пустыми, и воскликнула слегка капризным тоном, что никуда её не отпустит, пока не познакомит с Лией Грэм. Впрочем, в конце концов, после долгих уговоров она с большой неохотой согласилась расстаться со своей «дорогой подругой». Алина, напротив, не испытывала ни малейшего сожаления, лишаясь её общества: как бы ни была мисс Блад приятна и дружелюбна, её чересчур оживлённый характер и излишняя прямота быстро утомляли молчаливые, замкнутые в себе натуры.
На прощание Констанция неожиданно сжала её руку и воскликнула со слезами в голосе:
– Поклянитесь мне, что найдёте виновного в этих страшных убийствах! Умоляю вас! Нет ничего ужасней, чем жить в неведении: мне кажется, что я скоро сойду с ума от всех этих догадок. Со своей стороны, я обещаю, что сделаю всё что угодно, чтобы помочь вам в расследовании.
Алина неловко улыбнулась, смущённая её искренним тоном, и заверила, что, конечно, постарается сделать всё от себя зависящее.
Когда она шла в сторону главной дороги, то чувствовала, как её спину прожигают внимательным взглядом. Поначалу ей нестерпимо хотелось оглянуться, но девушка заставила себя не делать этого: она боялась, что Констанция вздумает её окликнуть, чтобы снова о чём-нибудь поговорить. Вспоминая некоторые слова местной жительницы, она не знала, чему можно верить, а что следовало бы поставить под сомнение. Ясно было одно: Мисс Блад подозревала своего брата в убийстве зятя. Но была ли она права? Алина решила, что пока располагает недостаточной информацией, чтобы об этом судить. Впрочем, ей по-прежнему казалось, что все люди на острове что-то недоговаривают.
Группа людей, которая была на кладбище около получаса назад, к счастью, никуда не собиралась уходить. В основном все присутствующие здесь состояли в городском совете (за исключением судьи, который, наверное, всё же решил отправиться домой), остальных Алина видела вчера вечером в особняке – возможно, они принадлежали к числу тех, кого принято в народе называть «верхушкой». Они негромко переговаривались между собой и заметили девушку только тогда, когда она почти поравнялась с ними. Большинство местных жителей поприветствовали её небольшим наклоном головы и тут же вернулись к своей беседе. Элизабет Валлоу, как ни странно, решила уделить ей больше внимания: она обменялась с девушкой парой вежливых фраз и поинтересовалась, удобно ли они устроились на новом месте. Алина постаралась отвечать на её расспросы с максимальной любезностью. Обворожительная вдова сегодня облачилась в тёмно-зелёное шёлковое платье, которое выгодно подчёркивало её изумрудные глаза, и почему-то казалась воплощением светской доброты и снисходительности.
Краем глаза Алина заметила, как невысокая мужская фигура в тёмном костюме направляется в их сторону. Она обернулась и с приятным удивлением посмотрела на Сиршу. Широкие шаги, уверенная, горделивая осанка, поднятый подбородок, прямой взгляд – казалось, что у актрисы весьма неплохо получалось сливаться с местным обществом. Глядя на неё, Алина почувствовала лёгкую зависть: сама она никогда не могла похвастаться умением мастерки приспосабливаться к любой ситуации. Почему-то люди, где бы она ни появлялась, обращали на светловолосую, с виду ничем не примечательную девушку гораздо больше внимания, чем ей того бы хотелось.
Леди Элизабет извинилась и, подарив на прощание сердечную улыбку, присоединилась к другим местным жителям.
Алина бросила на Сиршу вопросительный взгляд: ей не терпелось узнать, миновала ли угроза разоблачения или по-прежнему нужно ожидать, что в любую минуту их «игру в служебников» могут раскрыть. Спросить об этом, пусть даже шёпотом, она не решалась: ей казалось, что все присутствующие за ними внимательно следят. Актриса незаметно наклонила голову и улыбнулась краешком губ, тем самым давая понять, что пока всё идёт хорошо.
Алина, успокоившись, обвела рассеянным взглядом собравшуюся компанию. Неожиданно её внимание привлёк накрытый белой тканью свёрток, который одиноко покоился на сырой земле в окружении крестов и надгробий. Когда спустя несколько мучительных секунд она наконец поняла, что это такое, её и без того бледное лицо приобрело какой-то пугающий землистый оттенок. Она сделала глубокий вдох и зажмурилась, пытаясь привести расшалившиеся нервы в порядок, однако результат получился обратный: внезапно ей показалось, что сырой воздух насквозь пропитался трупным запахом. Чтобы как-то отвлечься, девушка незаметно покосилась на присутствовавших здесь дам. К её немалому удивлению, другие женщины вели себя как ни в чём не было: улыбались, беседовали на отвлечённые темы, вспоминали местные сплетни, даже тихо посмеивались. Алина подумала, что всё это выглядит до того обычно, что просто не может не показаться странным. Создавалось впечатление, будто островитянам довольно часто приходится быть свидетелями подобных ситуаций. Впрочем, кто знает?
Сирша горделиво расправила плечи и нарочито громко откашлялась, тем самым привлекая к себе всё внимание.
– Леди и джентльмены! Так как моя дорогая супруга наконец-то смогла к нам присоединиться, давайте подведём итоги, – Сирша подошла к трупу и быстрым движением, точно снимая с раны присохшую повязку, откинула белое покрывало.
– Итак, убитую звали Джанет Блейн, – начала актриса звучным мужским голосом, заложив руки за спину. Её манера речи была настолько искусно сыграна, что посторонние люди и помыслить не могли, что она всего лишь притворяется: – Девушка, как известно, подрабатывала горничной в графском доме. В ходе осмотра на теле жертвы были обнаружены следы укусов, которые, несомненно, принадлежат крупным хищникам; горло разорвано почти до основания. Неподалёку от места преступления были найдены пистолет, окровавленный нож и кукла-оберег. Скажите, я ничего случайно не упускаю?
Местные жители отрицательно покачали головами.
Алина, краем уха слушая «доклад» актрисы, внимательно разглядывала тело, изуродованное страшными ранами неправильной формы с ровными, зубчатыми краями. Было трудно поверить в то, что не далее как вчера это была красивая молодая девушка. Впрочем, подумала Алина, если предположить, что кукла намеченной жертвы была украдена и в этот раз, то из этого следует, что Джанет Блейн прекрасно знала о надвигающейся опасности. Но в таком случае почему же она ничего не предприняла для спасения собственной жизни? Почему даже не обратилась за помощью? Алина больше не чувствовала ни ужаса, ни, как ни странно, даже жалости: всё её тело пронзило тупое оцепенение. Остекленевшие глаза бедной служанки отрешённо смотрели в небо, а красивое, чуть смугловатое лицо казалось удивительно умиротворённым. Её горло, вернее, то, что от него осталось, едва удерживало темноволосую голову на месте. Открытая кожа лица и рук посерела, и, если присмотреться, можно было увидеть, как по ней ползают многочисленные жучки и муравьи. Тем не менее тело горничной вовсе не было растерзанным до неузнаваемости, как описывали прошлые жертвы члены городского совета.
– Таким образом, принимая во внимание всё вышесказанное, – выдержав напряжённую паузу, Сирша проговорила тоном, не допускавшим возражения, – я вынужден настаивать на том, чтобы вы немедленно отбросили все свои суеверные предрассудки и взглянули на сложившуюся ситуацию трезвым взглядом. Необходимо в ближайшее время собрать вооружённый отряд в несколько десятков человек, которые должны будут прочесать окрестные леса и устроить облаву на диких зверей: судя по всему, их развелось на этом острове слишком много.
В ответ послышались возмущённые возгласы: было ясно, что местные жители выступают против подобного решения.
Алина, игнорируя неприглядный вид и любопытные взгляды, подошла поближе к изуродованному телу. Ей не давала покоя настойчивая мысль, что за всем этим скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Сейчас, когда она подошла почти вплотную к убитой, ей всюду мерещились странности. Например, почему на земле, возле трупа, было так мало крови? По какой причине хищники погрызли горло служанки, а на всём остальном теле были только укусы? Означает ли это, что они напали на девушку вовсе не по причине голода? В конце концов, почему на лице Джанет Блейн не было и тени страха, который неизбежно должен был бы возникнуть в подобной ситуации? Жертва выглядела так, будто умерла во сне в собственной постели, а не в окружении кровожадных зверей, готовых растерзать её на куски. В голове Алины вертелась какая-то смутная догадка, но у неё никак не получалось чётко сформулировать свою мысль.
– Вы что-то заметили, миссис Лайтер? – с подчёркнутой вежливостью обратилась к ней Элизабет Валлоу, незаметно подходя к девушке.
Обернувшись на её низкий, бархатным голос, Алина увидела, как вдова, бросив короткий взгляд на тело, нахмурилась и немного демонстративно поднесла к лицу надушенный носовой платок.
Девушка хотела честно поделиться своими смутными подозрениями, но вдруг заметила, как один из незнакомых ей местных жителей предостерегающе качает головой. Он стоял позади всех остальных, и потому его странного жеста никто не заметил. Алина непроизвольно осеклась и, поколебавшись мгновение, решила всё же последовать неожиданному совету.
– Нет, мне просто что-то показалось, – запинаясь, проговорила она и, желая отвлечь внимание леди Элизабет, повысила голос, обращаясь ко всем присутствующим: – Если вы ничего не имеете против, то позвольте нам взглянуть на самодельную куклу этой бедной девушки. Вполне возможно, что она окажется весьма полезной уликой.
Было заметно, что резкий переход на другую тему пришёлся леди Валлоу не по душе. Её большие тёмно-зёленые глаза вдруг опасно сузились, улыбка исчезла, а холёное северное лицо резко побледнело. Алина попыталась вспомнить, почему этот взгляд кажется ей таким знакомым. Впрочем, у неё, как обычно, только разболелась голова.
Представительный мужчина средних лет, тот самый, который недавно предостёрег Алину, неторопливо, едва заметно припадая на левую ногу, направился к дамам. Леди Элизабет решила не дожидаться его прихода, и сухо улыбнувшись, отошла к своим приёмным детям.
У незнакомца было овальное немолодое лицо с крупными, неправильными чертами, не лишённое, впрочем, некоторой привлекательности и волнистые каштановые волосы до плеч. Одет он был в тёмно-серый костюм старинного покроя – такой, казалось, вышел из моды не менее века назад.
– Альберт Виламар, местный лекарь, – представился он, поднося руку Алины к своим сухим, обветренным губам. – Приятно наконец-то познакомиться с вами, миссис Лайтер. Пожалуй, я не буду спрашивать, понравилось ли вам в Утёсе: на мой взгляд, честный ответ здесь может быть только один.
Девушка непроизвольно рассмеялась его незатейливой шутке.
Внезапно послышался приближающийся стук копыт, и, обернувшись в сторону главной дороги, Алина увидела, как неподалёку от карет остановились дроги. Телегой правили двое крепко сбитых мужчин в рабочей одежде, по-видимому, чьи-то слуги. Заметив погребальную повозку, местные жители, давно уже порядком заскучавшие, начали постепенно расходиться.
Через некоторое время приехавшие мужчины проворно подхватили труп, предварительно накрыв его белым покрывалом, и уложили на дроги. Всё это они проделали с пугающе привычной небрежностью. Алина в который раз удивилась тому, насколько естественно местные жители относятся к смерти и убийствам. На их фоне она выглядела загорелым, мягкотелым южанином, который впервые в жизни увидел снег.
– Вас, кажется, заинтересовали наши местные обереги? – вежливо напомнил о своём присутствии лекарь, одной рукой приглаживая свои спутанные длинные волосы. – Между прочим, у меня набралось уже целых пять: родственники убитых почему-то все как один отказались забирать их себе. Если память меня не подводит, то куклы сейчас лежат в моём портфеле. Хотите взглянуть?
– Да, если вас это не затруднит, – вежливо согласилась девушка, стараясь не показывать своего нетерпения.
– Отчего же? – рассеянно пробормотал лекарь, приседая на корточки.
Алина поймала себя на том, что ритмично постукивает носком туфли по земле. Девушка заставила себя немедленно прекратить: она не любила проявлять на людях любые признаки истерики.
В тишине внезапно опустевшего кладбища (не считая их двоих, поблизости находились только Сирша и черногвардеец, которые о чём-то тихо переговаривались между собой) раздался тихий, но отчётливый щелчок. Алина вздрогнула и испуганно огляделась по сторонам, но, оказалось, что это всего лишь лорд Виламар открыл ржавые замки на своём доисторическом портфеле.
Спустя некоторое время Альберт протянул ей миниатюрную резную шкатулку из вишнёвого дерева. В его взгляде неожиданно появился трепет, будто он собирался показать фамильные реликвии или драгоценности. Крайне заинтригованная, Алина осторожно приподняла крышку, но тут лекарь внезапно воскликнул:
– Прошу вас, не прикасайтесь к куклам руками!
– В чём дело? – в голосе Алины послышалось искреннее недоумение.
Она получила весьма странный и расплывчатый ответ:
– Признаться, я сам пока точно не знаю, но что-то мне подсказывает, что прикасаться к этим игрушкам ни в коем случае нельзя. А интуиция, смею вас заверить, ещё никогда меня не подводила.
Не зная, что на это сказать, Алина неопределённо передёрнула плечами и с нескрываемым интересом принялась рассматривать самодельных кукол. Она не могла не признать, что все до единой были сделаны с поразительным мастерством и, судя по всему, очень сильно напоминали своих владельцев. Кроме того, у них были мягкие подвижные конечности и шея, что, несомненно, ещё больше усиливало их сходство с живыми людьми.
Алине особенно запомнились две удивительно красивые куклы в пышных бальных нарядах, которые, по-видимому, в прошлом принадлежали молодым девушкам. Одна была темноволосой и темноглазой – в ней без труда можно было узнать Джанет Блейн, другая имела по-детски очаровательное круглое лицо, вьющиеся светлые волосы и голубые глаза – скорее всего, именно такой и была при жизни Авалайн Кларк. Три другие куклы были одеты в крошечные элегантные костюмы и определённо изображали мужчин: светловолосого красавца с ярко-зелёными глазами, представительного мужчину с властными, аристократичными чертами и джентльмена с каштановыми волосами и лисьим лицом.
– Виконт Олеандр Оливер и граф Сергий Валлоу, – услужливо подсказал лекарь, кивком указывая на каждый оберег, начиная справа налево, – молодой блондин – графский конюх, извините, не помню его имени. Но он, кажется, приходился мужем Джанет Блейн.
От неожиданности Алина едва не выронила шкатулку. Ей показалось, что подобная взаимосвязь жертв не может быть обычной случайностью – определённо, местных жителей убивают с какой-то целью.
– О, простите, я совсем забыл: куклу дворецкого забрал у меня в своё время покойный граф Валлоу. Не имею ни малейшего понятия, зачем она могла ему понадобиться, – он машинально потёр свои мозолистые руки, пытаясь согреться. – Единственное, в чём я уверен, так это в том, что Сергий никогда не страдал излишней сентиментальностью.