Глава 4
Настя доила захромавшую корову, когда вошёл Фрисман. На базе никого не было. В этот день она дежурила, сдаивая закреплённых за ней коров. Одна накануне проткнула ногу, и её не погнали на выпаса. И ещё несколько разродившихся первотёлок ждали своей очереди на дойку, мыча и лупая своими большими глазами. Из-за звяканья струек молока о дно ведра, не было слышно шагов вошедшего. Бригадир тихонько подошёл к ней сзади, и воспользовавшись моментом, прижался к её спине, руками схватив за груди. От неожиданности, Настя соскочила со стульчика, уронив ведро с молоком.
– Вы что творите? – с испугом в голосе закричала она.
– Да не ори ты Беляева, как дура, – чуть пошатываясь, оборвал он её негодование.
Фрисман изрядно подпил, и решил воплотить в жизнь, свои навязчивые ухаживания, которыми он докучал ей уже долгое время.
– Денис Моисеевич, вы пьяны.
– Да сама ты пьяна. Хватит уже из себя святошу корчить. Иди ко мне, – он шагнул к ней и раскрыл руки в объятьях.
– Остановитесь, Денис Моисеевич, вам нужно домой, проспаться, вы не понимаете, что делаете.
– Всё я понимаю, – Фрисман встал на колени.
– Выходи за меня. Как сыр в масле будешь жить, всё для тебя сделаю, проси всё, что хочешь.
– Я вас прошу, прекратите это, уходите.
– Я без тебя не уйду.
Он глянул на неё, так, что ей стало страшно. Настя схватила стоящие рядом вилы и направила в его сторону.
– Что? – заорал он, вставая с колен.
– Меня вилами колоть хочешь?
Бригадир схватил вилы и ткнул их в свою грудь.
– Давай, коли.
У неё затряслись руки, и на глазах выступили слёзы.
– Я прошу вас, не надо.
Опьянённое сознание Фрисмана возбуждалось от её беспомощности. Он выхватил вилы из её рук, и наотмашь ударил по лицу. Настя упала на пол. От внезапного шума взбудоражились первотёлки, инстинктивно начав прикрывать собой своих телят. Бригадир налетел на неё.
– Настя, Настя, ну прости, прости ты меня, ну я люблю тебя.
Он начал целовать её. В нос ударил едкий запах перегара, смешанного с луком и табаком.. Настя начала выползать из-под него, прикрывая лицо руками от его поцелуев.
– Ну, пожалуйста, не надо, я прошу вас, успокойтесь.
Её мольбы ещё больше разжигали его помутнённое сознание. Фрисман схватил девушку за горло и сжал руку так, что она начала задыхаться. Задрав платье, рывком, бригадир разорвал её нижнее бельё…
В Настино дежурство, на ферму, всегда приходил кто-нибудь из её братьев, за молоком. Войдя на базу, Ванька, старший из двух Настиных братьев, не сразу понял то, что предстало его взору. На мгновение растерявшись, по стонам и всхлипываньям сестры, он сообразил, что происходит. Подбежав, и схватив валяющиеся рядом вилы, парень со всего маху саданул черенком, по потной шее Фрисмана. Тот моментально обмяк, судорожно вытянув ноги и захрипев. Ванька бросил вилы, и начал стаскивать его грузное тело, придавившее Настю. Выбравшись из-под него, она поднялась и обняла брата.
– Слава Богу, братик, ты вовремя.
– Что случилось, Насть? – недоумённо спросил парень, до конца не осознавая, что произошло.
– Да Фрисман перепил, и снова со своими предложениями пришёл, токмо на этот раз далеко зашёл. Завтра проспится, ничего помнить не будет.
В состоянии шока от произошедшего, Настя не понимала, что тело Фрисмана лежит бездыханно.
– Насть, он, кажись, не дышит, – наклонившись к нему, предположил юноша.
– Как не дышит? – холодная дрожь пробежала по её спине.
– Почему?
Она наклонилась и положила голову к нему на грудь, вслушиваясь в биение сердца.
– Не бьётся сердце, – Настя шарахнулась от него.
– Что теперь делать? – она сползла по стене на пол и положила голову на руки, уперев их в колени.
– Вань, беги на конюшню, там Колька Фролов, попроси коня на двадцать минут, скажи, мне срочно надо, он даст. Верхами гони на выпаса, найди Матвея Семёновича, может он что придумает.
– Хорошо, я мигом.
– Постой. Давай его к стогу сена отволочём, не дай Бог кто зайдёт.
Они взяли тело за руки и волоком протащили метров двадцать, положив рядом с приготовленным для кормежки первотёлок сеном.
– Ну, всё, беги.
Ванька рванул, хлопнув дверью. Настя взяла дрожащими руками вилы, и присыпала тело. Её сердце разрывалось от страха.
Через полчаса, Матвей с Ванькой вбежали на базу.
– Настя, что случилось?
Бандурин подлетел к ней. Она прижалась к его груди и заплакала. Девушку трясло. Он обнял её.
– Настя, расскажи толком, что случилось?
– Матвей Семёнович, я не знаю, что мне делать, – начала она, всхлипывая.
– Я не знаю, к кому обратиться за помощью. Вы единственный близкий человек. Вы последний, кто видел папу живым, кроме вас, у нас никого нет.
– Настя, говори, что случилось.
Она, с трудом сдерживая слёзы, рассказала ему всё, что произошло.
Матвей подошёл к стогу, где лежал труп, убедившись в Настиных словах.
– Так, слушайте меня внимательно. Настя, я понимаю, что это сложно, но постарайся успокоиться. Ты коров подоила?
– Ннет. – Как бы напрягая память, замешкавшись, ответила она.
– Бери и дои коров, как ни в чём не бывало. Ванька, будь здесь с сестрой. Я зараз буду.
Вскоре он вернулся.
– Иван, открывай ворота.
Парень отварил затворы. Бандурин заехал вовнутрь на бричке.
– Давай, быстро, грузим. Они втроём закинули тело и присыпали его сеном.
– Ванёк, давай со мной, а ты Настя, доделывай свои дела, по плану, и в конце смены, дуй домой, после работы я к вам приду.
– Ага, – покорно махнула она головой.
Матвей аккуратно, незамеченным, выехал с фермы, и направился в сторону реки. Недалеко от станицы они раздели его, и сложили вещи на берегу. Отъехав от этого места километров десять вдоль реки, Бандурин остановился у речного затона.
– Давай Вань, спрыгивай.
Они слезли с брички и столкнули с неё тело. Матвей разделся, и вплавь затащив труп на глубину, отпустил его.
– Сестре ничего не рассказывай, это будет нашим с тобой секретом. Чем меньше народу будут знать, тем лучше. Вообще, кроме нас с тобой, об этом никто не должен знать. Добро? – наставлял Бандурин Ваньку по пути в станицу.
– Добро.
– А ты казак молодец, – похвалил его Матвей.
– Я бы на твоём месте поступил точно так же. Честь для казака, дороже жизни, – немного помолчав, добавил он.
Вечером Бандурин, как и обещал, пришёл к Беляевым. Настя заметно нервничала.
– Ну что там, как? – подбежала она к нему.
– Оболтус этот ничего не гутарит, слово с него не допросишься. Молчит, как рыба.
– Да как. Казаки бають, вроде бригадир наш, пошёл пьяный купаться, да утоп, – как ни в чём не бывало, ответил Матвей, искусственно придавая своим словам спокойствие. Они переглянулись с Ванькой.
– Как утоп? – не поняла Настя.
– Ну как топнут, – продолжал он, – разделся, полез в воду, да спирт ко дну потянул, только вещи на берегу и остались.
Бандурин улыбнулся.
– Не бойся Настя, Господь милостив, глядишь, всё обойдётся.
Она в недоумении смотрела на него, и молча хлопала глазами.
– Спасибо вам, Матвей Семёнович, не знаю как вас и благодарить.
– Не стоит благодарностей, у меня к вам дело есть. Присаживайтесь, – указал он на стол, и сел сам. Все сели рядом.
– Не знаю, может, конечно, неподходящий момент я выбрал для этого дела, но думаю в самый раз. Последней волей Михаила Кузьмича, было завещание мне позаботиться о вас. Я ему дал слово, и слово своё сдержу. Но что бы у меня было больше возможности заботиться о вас…
Он помолчал, прокашлявшись, как бы проталкивая ком, подступивший к горлу. Настя с братьями, молча, слушали его, ловя каждое слово.
– В общем, так, – начал он официальным тоном.
– Иван Михайлович, Дмитрий Михайлович, Анастасия Михайловна, господа честные казаки.
Он опять поперхнулся и продолжил.
– На правах старшего казака в семье, которому по наследству переходят полномочия отца, я прошу у тебя, Иван Михайлович, руки твоей сестры.
У Ваньки, от удивления и неожиданного поворота событий, округлились глаза. Настю кинуло в жар, Митька молча заулыбался.
В глубине души, Анастасия понимала, что Матвей ей нравится. Она, как бы на подсознании, относилась к нему, как к родному. Возможно, это было связано именно с тем, что он был последним, кто видел её отца живым. Он был тем, кто прожил с ним на чужбине много лет, и тем, кто похоронил его, после того, как тот умер у него на руках. Но она даже не надеялась на то, что этот человек сделает ей предложение. В воздухе повисла тишина.
– Матвей Семёнович, – начал Ванька, вставая и подражая его официальности.
– Я, на правах старшего казака в семье Беляевых, отдаю тебе свою сестру, и благословляю её на то, что бы она продолжала род казаков Бандуриных.
Настя сидела, хлопая глазами. Она смотрела то на брата, то на Матвея, не в силах понять, что происходит.
– Настя, ты согласна? – посмотрел на неё Бандурин.
– Да кто её спрашивать станет? Братья согласны, на том и порешим, – перебил его Митька.
Все уже забыли о Фрисмане. То, что происходило сейчас, было для всех важней утонувшего бригадира.
Настя поднялась из-за стола. Матвей встал за ней. Она подошла к нему и прижалась.
– В воскресенье же пойдём к отцу Вячеславу, венчаться, – сделал умозаключение Ванька.
– А чего ждать?