Глава 3. Маленькие задачки для больших людей
Чтобы понять эту поразительную сферу человеческого бытия, расскажу перво-наперво одну байку. Ой, простите, вовсе даже не байку, а реальную историю, невольным очевидцем и отчасти участником которой я стал. Вот ведь до чего доходит: отношение к ней как к вымыслу многих слушателей порой и меня самого заставляет воспринимать рассказ как байку. Но всё здесь, клянусь, чистая правда.
Как-то в середине восьмидесятых годов – в самый разгар так называемой перестройки в Советском Союзе – журналистская работа закинула меня из Москвы на далёкую Камчатку. Нужно было за короткий срок командировки добраться до двух отдалённых районов этого дальневосточного полуострова. Сделать это без помощи областного комитета партии, фактического хозяина Камчатки, было делом весьма затруднительным. Авиабилеты, заказ гостиниц, доброе расположение всевозможных местных маленьких начальников – всё это обеспечивалось в несколько минут соответствующими звонками отсюда.
И вот сижу я в просторном кабинете одного из секретарей обкома – второго или третьего человека в системе партийной власти всего огромного полуострова – и после рассказа о целях своей поездки и быстрого решения им всех организационных проблем внимательно выслушиваю подробное повествование начальника о трудностях и успехах Камчатской области. Это было обязательным правилом хорошего тона – журналисту из центральной газеты ознакомиться с положением дел в области, а не просто заходить к большому человеку для решения своих вопросов. Вот, значит, сижу я себе с очень внимательным видом. Слушаю. Кое-что заношу в блокнот. Мой собеседник, всё более и более воодушевляясь своим неформальным докладом о положении дел в курируемых им областях жизни полуострова, встаёт из-за своего стола и подходит к географической карте Камчатки. Что-то показывает на ней, продолжая говорить о деятельности партии по процветанию далёкого от Москвы полуострова, как вдруг открывается дверь, и в кабинет заглядывает заведующий отделом науки обкома, чиновник рангом пониже. Подчинённый моего собеседника – у него я уже успел побывать.
– Чего тебе? – немного недовольно, но в то же время весьма ответственно вопрошает секретарь.
– Виктор Семёныч, тут из Москвы специалист приехал, сексолог, с лекциями для населения. Ну, в школах, на предприятиях выступает… Я с ним поговорил – знающий человек. Предлагает и у нас в обкоме лекцию прочитать. Как насчёт этого?
Секретарь обкома задумался на несколько секунд. Видимо, чтобы квалифицированно перенестись из сферы строительства социальных объектов и уловов лосося, где он чувствовал себя рыбой, этим самым лососем в воде, в редко посещаемую им научно-медицинскую область.
– А чего тут думать? Раз учителям да строителям об этом рассказывают, то можно и партийным работникам послушать. Дело нужное, модное. Давай, организовывай. Только про объявление не забудь.
И тут же снова повернулся ко мне и, сосредоточившись на остановленном разговоре, продолжил прерванный монолог у карты области…
– Понимаете, Виктор Семёныч, – снова прорезался не покинувший кабинета глава отдела науки, – у него два варианта лекции есть: для мужчин и для женщин. Какую у нас-то готовить?
Секретарь обкома недовольно и недоумённо посмотрел на своего партийного коллегу, судя по всему снова теряя концы только что пойманной мысли, прерванной первым включением подчинённого в его разговор с журналистом.
– Ну, у сексолога у этого, – рассыпался в объяснениях завотделом науки, – у него есть варианты лекции для мужчин и для женщин. Нам на какой вариант его ориентировать?
– Какие мужчины? Какие женщины? – уже по-серьёзному вскипел снова выпавший из темы разговора и потерявший терпение начальник. – У нас нужно для партийных работников! Для партийных работников!!!
Занятную эту историю, навевающую и смех, и грусть, я вспомнил только для того, чтобы легче было представить тот загадочный и фантасмагорический мир, который создали себе в Советском Союзе эти занятные люди. Мир, который понемногу начинает уже забываться в неотвратимом потоке времени и перемен в нашей стране и в который мы перенесёмся в этой главе. В нём с удовольствием и не без всевозможной пользы для себя жили тысячи, а возможно, и десятки тысяч представителей управляющего сословия. А десятки миллионов других людей вынуждены были ежедневно соприкасаться с ним, отчего думали порой, что сходят с ума. Некоторые и вправду теряли рассудок. Но зато когда создатели и пользователи этого мира вдруг попадали в нормальную человеческую обстановку, то их поведение теряло всякую человеческую логику.
Через три года после провозглашения тогдашним Генеральным секретарём ЦК КПСС М. Горбачёвым решительной перестройки общества в Советском Союзе кое в чём действительно можно было заметить отступления от многолетнего тоталитарного режима. Но всё равно Коммунистическая партия огромной страны оставалась фактическим хозяином во всём, естественно и в самой этой перестройке. Особенно это ощущалось в отдалённых от Москвы районах. Я тогда только-только начал работать во Владивостоке в качестве собственного корреспондента «Литературной газеты» по Дальнему Востоку. И вот где-то в начале мая 1988 года у меня в квартире раздался телефонный звонок. Это был мой старый знакомый, собкор Гостелерадио на Сахалине Володя Мезенцев. Мы с ним примерно в одно время уезжали из Москвы на собкоровскую работу и договорились ещё тогда держать друг друга в курсе событий в своих регионах. Зная, что географическим полем моей журналистской деятельности является весь Дальний Восток, он поведал о необычном конфликте, разгоревшемся в Южно-Сахалинске из-за… плаката, выставленного горкомом партии на центральной улице островной столицы. Надпись на нем безобидно и вполне в духе времени гласила: «Дадим бюрократу в руки лопату!»
– Понимаешь, старик, – взахлёб начал свой рассказ эмоциональный Володя, – обком партии со свойственным ему «юмором» принял это заявление на свой счёт. И за нормальным призывом поработать этим старым орудием пролетариата увидел только первую часть стихотворного лозунга, целиком адресовав его себе. Они тут же – под предлогом низкого художественного уровня этого весёлого творения площадного искусства – послали наряд милиции убрать крамолу. А члены горкома грудью встали на защиту своего детища…
Я никогда не был членом Коммунистической партии и, как всякий нормальный и мыслящий человек, прекрасно понимал, что рано или поздно безраздельному господству этого чудовищного монстра в СССР должен прийти конец. И старался делать для этого всё от меня зависящее. Поэтому считал своим моральным и профессиональным долгом обращение к любой теме, связанной с бездарной деятельностью партии. Похоже, на таких же позициях стоял и мой коллега с телевидения. Вместе с тем мы хорошо осознавали, что не всё так просто и однозначно в заварившейся на Сахалине партийной склоке, поэтому решили провести её тщательное совместное исследование, а затем подробно написать об этом в моей газете. Билет до Южно-Сахалинска уже лежал у меня в кармане, как вдруг в день вылета снова позвонил Мезенцев. Он был непривычно для него взволнован и загадочен.
– Валера, наша работа пока отменяется. Тут всё сильно изменилось. Меня срочно вызывают в Москву, а здесь, похоже, собирают на меня в КГБ компрометирующий материал. Тебе не следует одному этим заниматься, пока я не вернусь из столицы. Я сразу выйду на связь.
Сильно озадачил и заинтриговал меня коллега, но билет пришлось сдать. Буквально через пару дней раздался новый звонок из областного центра Сахалина, и другой знакомый журналист возбуждённо выпалил:
– Дружище, тут такое происходит! С ума можно сойти… Вчера состоялся стихийный народный митинг, через неделю назначен второй… Власти в растерянности… В общем, это надо видеть…
В Южно-Сахалинск я прилетел утром 25 мая, в самый разгар событий, и сразу же ощутил необычную обстановку.
«Обком… Митинг… Выступление по радио… Прокуратура… Первый секретарь…» – эти и подобные им слова то и дело звучали вокруг.
По дороге из аэропорта в гостиницу мелькнул передо мной огромный красочный плакат про «бюрократа и лопату», ради которого я поначалу и собирался лететь за полторы тысячи вёрст. И более я о нём не вспоминал. История о том, как с горкомом поссорился обком, просто растворилась в бушующем океане совершенно иных страстей. Разговоры в автобусе, ресторане или гостинице непринуждённо скользили по тёплой погоде, рыбе в кляре и тому подобному, но неизменно возвращались к одному: состоявшемуся 21 мая в Южно-Сахалинске митингу и всему, что за ним последовало. Позже – да и тогда, во время пребывания на Сахалине, – приходилось мне слышать самое разное о том, что же здесь случилось. От «форменных безобразий», «волнений» до «справедливого выступления народа» и «истинной демократии». Очевидцы событий присваивали Сахалину, бывшей царской каторге, самые невероятные названия: «Остров свободы», «Цитадель народовластия», «Мятежный остров» и так далее. Но все они не полностью отражали суть происшедшего – попытку народа во весь голос заявить о том, как он хочет жить, и полное непонимание партийной властью естественного хода событий, жалкую растерянность перед ним.
Конец ознакомительного фрагмента.