30
Девочка четырнадцати лет, в короткой юбке, в пучком темных волос ухнула мяч слева и промахнулась. Опоздала с ударом. Да и трудно играть со слабым противником – расслабляешься и постепенно теряешь класс.
– Все, – сказал Юра, – будешь так играть, прогоню. Играем еще раз. Если я возьму больше двух геймов, то за сегодня своих денег не получишь.
Деньги Жене был вобщем-то не нужны, и так уже заработала немало, но она попробовала собраться.
Зал был большим (на четыре площадки) и пыльным. Солнце косо заглядывало в окна. Вместо зеленых фонов висели разноцветные спортиные полотнища и мяч терялся из виду, особенно при свечках.
Еще полчаса они пропыхтели молча, только Женя постанывала на сильных длинных ударах. В этот раз она выиграла на ноль. Тренер стоял на балконе, наблюдая.
Он думал о том, что пора бы заменить стойки и покрасить линии. А если еще выгнать из зала культуристов и сделать хорошую стенку, то можно набирать группу совсем маленьких, лет с четырех. Конечно, они ничему не научатся, но деньги будут исправно платить. Еще он думал о ногах Жени, ноги толстоваты, как и у всех теннисисток, которые много тренируются; толстоваты, и ступни она ставит неверно. Жаль, что ей всего четырнадцать…
– Молодец, – сказал Юра, – я устал, идем в душ.
– Я еще потренируюсь немного, – ответила Женя.
– Я сказал, идем в душ. Не туда, в мужской.
Женя уже не раз была в мужском душе и научилась делать там все то, о чем ее просили. В общем, приятная чепуха.
Тренер, Борисович, встал у двери.
– Что-то не так?
– Ей четырнадцать лет.
Зная характер Жени, он ни за что не опасался, но следует соблюсти приличия.
Женя скривила нос:
– Аркадий Борисович, мы еще потом поиграем?
– Если у тебя будут силы.
– Я заплачу, – ответил Юра, – а если будешь мне мешать, то мои друзья изнасилуют тебя в туалете. (Он начал снимать рубашку и расстегивать шорты). И вообще, в душе я собирался только мыться.
Они вымылись и вышли в зал. Юра был только в полотенце Женя тоже. Она шла босиком, ступая на всю ступню – те, кто много тренируются, всегда ходят мужиковато.
Она не особенно стеснялась. Плевать ей на всех.
– Веди, – приказал Юра.
Борисович привел их в маленькую комнату с портретами теннисных звезд на стенах. В комнате был стол с лампой, два стула, топчан с подушкой и ворох старых теннисных принадлежностей на полу, под стенкой. Полбутылки водки на столе.
– Я подумал, – сказал Юра, – ей все-таки четырнадцать, не стоит дразнить судьбу. Поэтому ты будешь сторожить у дверей. С той стороны, конечно. Деньги возьми в кармане.
Борисович вышел.
Чемпионка из нее все равно не получится, думал он, а ножки у нее что надо. Пусть пользуется тем, что есть. Нужно поменять освещение и не открывать окна в манеже, особенно весной. Слишком много налетает воробьев. Свили себе гнезда и живут как у себя дома. Потом не отчистишь ковер. Он пожалел о том, что не прихватил с собой полбутылки.
Все-таки скучно просто стоять и ждать. А Женька-то хороша: притворяется простой, но знает, что делает.