Глава четвёртая
Зарево-марево
Из родимого Купчино он стартовал в шесть тридцать утра: загрузил в багажник среднестатистического блёкло-красного «Форда» несколько хозяйственных клетчатых сумок, устроился на водительском сиденье, пристегнул-защёлкнул ремень безопасности и, сладко позевав с минуту, тронулся в путь.
То бишь, выехал по маршруту: Бухарестская – Софийская (с короткой остановкой на лёгкое гримирование), – Кольцевая трасса – съезд в Мурино – Ново-Девяткино – Кузьмилово – Токсово – Ново-токсовский садоводческий массив.
Остановимся более подробно на – «садоводческом массиве», который состоял (да и состоит до сих пор, слава Создателю), из нескольких отдельных садоводств. Они располагаются – друг за другом – вдоль Токсовского шоссе, по левую его сторону – если ехать на север, к Матоксе. А частных участков с домиками в них насчитывается (в суммарном понимании), более тридцати пяти тысяч. Целый садоводческий городок, короче говоря.
Мисти проехал мимо указателей: «Юбилейное», «Восход», «Лазурное», «Озёрное», «Лесное» и «Энергетик». А, не доехав метров двести пятьдесят до таблички – «Дружное», припарковался на обочине.
Припарковался, неторопливо вылез из машины, поднял вверх, предварительно послюнявив, указательный палец правой руки и мысленно констатировал: – «Дует вполне даже приличный северный ветер: порядка одиннадцати-двенадцати метров в секунду, а его отдельные порывы, надо полагать, и до пятнадцати дотягивают. И небо всё серо-пасмурно-однообразное. То бишь, то, что старенький очкастый доктор намедни прописал…».
Артём вновь уселся в машину и поехал дальше. Вскоре за левыми автомобильными окошками замелькали непритязательные дома, домики и домишки «Дружного», крайнего садоводства массива. А ещё через три-четыре минуты, когда на смену садоводческим строениям пришло смешанное мелколесье, «Форд» уверенно свернул на левый раздолбанный просёлок, огибавший массив с севера.
Впрочем, уже через полтора километра машина остановилась: дальнейший путь был надёжно преграждён многочисленными кучами и кучками бытового мусора.
– Так называемая «несанкционированная мусорная свалка», так её, сволочь грязную, и растак, – недовольно пробормотал Мисти. – На совесть ребятки постарались, без дураков. Плотно дорогу захламили, до упора. Дальше, блин горелый, не проехать…. Чего здесь только нет: старые разломанные диваны и холодильники, полусгнившие доски и такие же оконные рамы, битый белый и красно-бурый кирпич, многочисленные пустые банки (как консервные, так и из-под лакокрасочных изделий), а ещё бутылки, бутылки, бутылки. Всего, пожалуй, и не перечислишь…. Кто же тут навалил самые натуральные мусорные горы? Мирные и трудолюбивые российские садоводы? Вряд ли. Это, чтоб мне по субботам никогда в баню не ходить, сообразительные и хитрые работники утилизационных компаний руку приложили. Мол: – «Зачем же везти мусор на специальный полигон, до которого будет порядка шестидесяти пяти километров? Здесь, конечно, вывалим, ради экономии бензина. И дабы прибыль, понятное дело, многократно увеличить…». Российская нелицеприятная действительность, данная нам как в объективных, так и в субъективных ощущениях. А также и в гадко-гнилостных запахах…
Он, достав из багажника бокастые клетчатые сумки (две повесил на плечи, ещё две понёс в руках), тронулся дальше уже пешком. То бишь, размеренно зашагал, брезгливо морща – время от времени – нос и старательно обходя разномастные мусорные кучи-завалы, которым, как казалось, не будет конца.
Примерно через два километра с небольшим «мусорная дорога» упёрлась в длинные полуразвалившиеся строения.
«Почти в каждой внешне поганой жизненной ситуации – при желании – можно отыскать, помимо всего прочего, и положительные моменты», – аккуратно пристраивая клетчатые сумки на ровном осколке тёмно-серой бетонной плиты, подумал Артём. – «Взять, к примеру, эти двухкилометровые мусорные завалы. С одной стороны, ясен пень, это просто ужасно. В том плане, что откровенное российское свинство и хамство. Бесстыжее такое, наглое, махровое и крайне аморальное. Зато, с другой стороны, место здесь совершенно безлюдное. Ну, кто, спрашивается, будет – лишний раз – бродить по этой неэстетичной свалке, вдыхая характерное гнилостное амбре? Никто, понятное дело. Из нормальных людей, я имею в виду…. Впрочем, есть и второй краеугольный фактор, способствующий тутошней «безлюдности». То есть, данные скучные развалины. Это, ведь, не что иное, как бывшая районная туберкулёзная больница, закрывшаяся ещё в прошлом веке. А всё, что – так или иначе – связано с туберкулёзом, наш мнительный российский народ отпугивает ничуть не хуже армейских табличек с надписью: – «Осторожно! Мины!». Идеальное местечко, короче говоря…».
В чём заключалась «идеальность» этого несимпатичного «мусорно-туберкулёзного анклава»? Во-первых, в четырёхстах метрах от развалин районной больницы располагались – за стареньким сетчатым забором – первые дома садоводства «Дружное». А, во-вторых, данные полуразвалившиеся строения были размещены севернее садоводства, что, учитывая сильный северный ветер, было просто замечательно…
Мисти принялся методично доставать из клетчатых сумок чёрные и тёмно-зелёные параллелепипеды различных приборов непонятного назначения. Доставал, расставлял, соединял проводами, задумчиво чертыхался, тестировал и тихонько напевал под нос:
Она? Клавиш белых – не сосчитать. Она? Клавиш чёрных в помине нет. Лишь морского бриза – печать. Рассвет…
Естественно, что эти немудрёные строки были посвящены Кристи, и Артём, старательно колдуя над своими приборами, немного волновался: ведь от успеха задуманного мероприятия – целиком и полностью – зависела его личная жизнь. По крайней мере, на ближайшее время. Или же, наоборот, её дальнейшее полное отсутствие. Не говоря уже о чистых носках-трусах-рубашках и вкусном домашнем питании…
Наконец, всё было готово: Мисти разместил приборы, соединённые тонкими чёрными проводами, в бесформенной нише, образованной тремя бетонными плитами, сходил к ближайшему мусорному завалу, прихватил из него старые доски, обломки волнистого шифера и обрывки серо-зелёного брезента, вернулся и старательно (но с несколькими узкими прорехами), замаскировал нишу. А после этого упруго зашагал, ловко лавируя между залежами мусора, к автомобилю.
Артём забрался в машину и, мельком взглянув на наручные часы, похвалил сам себя:
– Молодец, братец, всё правильно рассчитал. Без пяти минут девять. Нормальный вариант. Можно начинать.
Он достал из кармана светло-голубой джинсовой куртки маленький пульт управления и перевёл – указательным пальцем – круглый ярко-бордовый тумблер в положение «вкл.», после чего отправил пульт обратно в карман, завёл мотор, развернулся в три приёма и неторопливо покатил в сторону шоссе…
«Рабочую» машину Кристи (неприметный светло-светло-серый «Шевроле» с самыми обычными номерами), расположившуюся в ста двадцати метрах от полосатого садоводческого шлагбаума, он заметил издали.
Заметил, припарковался рядом и вышел.
Через несколько секунд и Кристина выбралась из «Шевроле».
Выбралась, подошла и, взволнованно округлив тёмно-зелёные глазищи, рассерженно зашипела (то бишь, спросила полушёпотом):
– Мисти, ты окончательно сошёл с ума? Окончательно и бесповоротно? Что творишь-то, добрый молодец? Отвечай, морда наглая и загримированная. Не молчи.
– Ничего такого не творю. Всё в рамках. Честное и благородное слово. Ничего, в смысле, предосудительного и вредоносного. Просто пытаюсь помириться со своей любимой девушкой. Типа – семейный примус усердно починяю. И не более того…
– А это – что такое? – нервно махнула рукой Кристи. – Что это ты там поджёг? Лес, кустарники и сухие торфяные болота? Или же какие-то древние склады со старыми армейскими ватниками, оставшиеся ещё с советских времён? Хочешь, чтобы всё садоводство сгорело дотла?
Северная часть местного небосклона, действительно, смотрелась очень даже солидно и впечатляюще: там стояло, постоянно подрагивая и угрожающе пульсируя, янтарно-малиновое зарево-марево, по краям которого, изысканно заворачиваясь в крутые спирали, к небу поднимались угольно-чёрные дымы.
– Какой ещё пожар? – непонимающе передёрнул плечами Артём. – Ерунду говоришь, красавица блондинистая. Сгущаешь, так сказать, краски. Впрочем, как и всегда. А ещё, понимаешь, майор полиции.
– Что же это такое, а?
– Конечно, самая обыкновенная мистификация. Что же ещё? В том плане, что качественная, талантливая и оптическая.
– Точно? Не врёшь? Мистификация?
– Чтоб мне судебным приставом – где-нибудь в Тамбовской области – всю оставшуюся жизнь проработать.
– Хорошо, верю, – голос «главной по шишечкам» заметно потеплел. – Да, знатную ты кашу заварил – по полной и расширенной программе. Испуганный садоводческий народ так и бегает туда-сюда, устали не ведая. Некоторые уже телевизоры, микроволновки и собак-кошек в машины загружают. А другие диваны и буфеты выносят из домов и к автомобильным багажникам – крепко-накрепко – привязывают. То бишь, готовятся к экстренной и полномасштабной эвакуации. Зарево-то больно солидное. И сильный ветер, как раз, дует с севера…
– Я старался, – скромно потупился Мисти. – В том плане, что поработал на совесть, и даже с толикой обострённой фантазии…. Кстати, а что у нас с фигурантом?
– Всё нормально, как ты, фантазёр и оболтус, предсказывал. Минут двенадцать назад ему на мобильник позвонил здешний старик-сторож и сообщил о пожаре.
– Мол: – «Всё пропало! Всё пропало! Виктор Петрович, кормилец вы наш жемчужный, страшное пламя с севера – вслед за ураганным ветром – валом прёт, через час-другой всё-всё-всё, к нехорошей матери, сгорит. Даже пепла с золой не останется. А-а-а. Срочно приезжайте и спасайте своё барахлишко…». А? Так было?
– Как-то так, догадливый ты мой, – понимающе улыбнулась Кристина. – Только я, в отличие от тебя, не умею так ловко языком трепать…. Значит, хочешь помириться?
– Ага. Очень. Был неправ. Исправлюсь. Отработаю – по мере сил своих скудных. Но с усердием и прилежанием…
– А почему – хочешь?
– Ну, это…. М-м-м…
– Смелее-смелее, гений мистификаций.
– Я люблю тебя, госпожа майорша, – с трудом выдавил из себя Артём. – И очень скучаю.
– Ого. Ничего себе – заявление…. А как – ты меня любишь?
– Э-э-э…
– Так, собственно, как?
– Как потомственный в сотом поколении алтайский шаман – свой заветный шаманский бубен, доставшийся ему от прапрадеда.
– Отлично сказано, – развеселилась Кристи. – Можешь, когда захочешь, родное сердце…. Кстати, этот угольно-чёрный паричок тебе очень даже идёт. Определённо. И бородка стрёмная, клинышком козлиным…. А с чего это ты, вдруг, заговорил про шаманов?
– Да, снится мне тут один – уже третью ночь подряд. Костька Ворон из урочища Кангай. Снится, понимаешь, и снится. Надоел уже слегка, честно говоря.
– Как же, как же, помню этого дядечку. Серьёзный такой. Заслуженный и очень авторитетный…. А сны…м-м-м, они – цветные?
– Ага. Причём, в завлекательных и неповторимых алтайских интерьерах. В природных интерьерах, я имею в виду.
– Значит, сбудутся.
– Я знаю, – обречённо вздохнул Артём. – Все-все мои цветные сны – рано или поздно – сбываются. Так, вот, получается. Причём, с самого детства…. А ты сможешь взять отпуск?
– Он же у меня на конец октября месяца запланирован. В полном соответствии с план-графиком, утверждённым высоким московским руководством. Не получится, скорее всего.…. Не хочешь ехать на Горный Алтай без меня? Потому что любишь?
– Ага. И не хочу. И люблю.
– А почему же тогда не делаешь – предложения руки и сердца?
– Дык, это…
– Что?
– Мы же с тобой договаривались. Мол, когда меня «разведёшь» – тогда. Не раньше.
– О, Господи! – возмутилась Кристина. – Опять – двадцать пять. На колу мочало, начинай сначала…
– Так что, дорогая, помиримся?
– Не знаю, право. Посмотрим, чем завершится сегодняшнее оперативное мероприятие. В зависимости от конечных результатов…. Слушай, а это твоё марево-зарево всё пламенеет и пламенеет. И чёрный дым, который величественно клубится по сторонам, явственно матереет. Солидно сработано, ничего не скажешь.
– А то…
Они ещё немного поболтали: вроде бы ни о чём конкретном, и – одновременно с этим – обо всём сразу. Любовь – дело такое. Сложное. Ну, как в том знаковом стихотворении:
Любовь, она всегда волнует кровь.
Всегда, когда приходят холода.
Полезна очень – как морковь,
Любовь…
Через некоторое время раздалась приятная мелодичная трель.
Кристина, коротко переговорив с кем-то по нежно-лазоревому мобильному телефону, (этот цвет просто обалденно и неизменно подходит всем блондинкам), сообщила:
– Бугай уже едет по Токсово. Минут через шесть-семь будет здесь…. Слушай, Мисти, а где же пожарные?
– Скоро притащатся. Вызов из садоводства для них насквозь второстепенен. Практическая диалектика…. Ага, слышишь? Катят…
Вскоре к въезду в «Дружное» прибыли – под отчаянные и громкие завывания сирен – две ярко-красные машины. Подкатили и остановились. Из них выбрались пожарники в широких брезентовых робах и, о чём-то озабоченно переговариваясь между собой, принялись недоверчиво таращиться на огненно-дымное зарево-марево, угрожающе пульсировавшее на севере.
– Нестандартный случай, – насмешливо фыркнув, прокомментировал Артём. – То бишь, не прописанный в строгих служебных инструкциях. Вот, ребята и сомневаются – в своих дальнейших действиях…. Ага, и чёрный «Мерседес» фигуранта прибыл: браво объехал машины пожарников и, не притормаживая, проследовал на территорию садоводства. Ваш выход, мадам «главная по шишечкам». Прошу на сцену.
– Я уже отправила «эсэмэску» подчинённым, – небрежно помахала мобильником Кристи. – Отработают – без лишних вопросов и глупых накладок. А я здесь постою, в сторонке. Как авторитетному начальству и положено…
И «шишкари», действительно, отработали: через пятнадцать минут вновь ожил нежно-лазоревый мобильный телефон, и Кристина, выслушав доклад, подытожила:
– Всё, операция завершена. Причём, с нехилым блеском. Бугай задержан. Естественно, вместе с искомым богатым «схроном». То бишь, крепкая доказательная база собрана в должном объёме. Приказ генерала выполнен. Отбой…. Какие у тебя планы, милый?
– Я думал, что мы домой поедем, – неуверенно замямлил Мисти. – Ну, типа… мириться, раз дело выгорело. Некоторые, между прочим, обещали. Только мне ещё надо оборудование забрать с объекта.
– И сколько у тебя на это уйдёт времени?
– Часа за полтора управлюсь.
– Что же, и мне этого времени хватит, чтобы оформить все необходимые документы, – умиротворённо вздохнула Кристина. – Постановление о задержании подозреваемого, Акт изъятия вещдоков, ещё всякого – по мелочам…
– Значит, встречаемся в двенадцать ноль-ноль, на этом самом месте?
– Встречаемся. Уговорил, речистый. Будем мириться. Будем. Раз обещала. Может, даже отгул на завтра у начальства выпрошу. Мол, в честь полной и безоговорочной победы над гадким наркоторговцем, развратителем нашей «золотой молодёжи».
Артём, даже и не пытаясь скрывать широченной радостной улыбки, неуклонно расползавшейся по его щекастой физиономии, достал из кармана куртки пульт управления и – коротким щелчком – перевёл ярко-бордовый тумблер в положение «выкл.».
Через пять-шесть секунд янтарно-малиновое зарево-марево, висевшее в северной части небосклона, погасло. Только что было, а уже и нету его: только скучные грязно-серые облака неторопливо ползут-перемещаются на юг.
– Гений ты у меня, что ни говори, – восхищённо покрутила головой Кристи. – Талантливый весь такой из себя. И неповторимый. Местами, понятное дело.
– А то…
Он уже заканчивал паковать приборы, разъёмы и провода по клетчатым хозяйственным сумкам, когда зазвучала знаковая мелодия шведского ансамбля «АББА»:
– Мани, мани, мани…
– Хм, деньгами запахло, – запуская правую ладонь в бездонный карман куртки, хищно усмехнулся Артём. – И это, надо признать, радует.
Надрывался жёлто-золотистый мобильник, предназначенный сугубо для деловых разговоров с проверенными «действующими» клиентами. Судя по высветившемуся на светло-сером экранчике номеру абонента, беспокоил Рыжий (какие официальные Ф.И.О. были у этого человека Мисти не знал, да и знать не хотел), один из руководителей фан-сообщества питерского «Зенита».
– Привет, Рыжий, – поднёся к уху «денежный» аппарат, поздоровался Артём.
– Здорово, Мисти, – солидно пророкотал в трубке мужественный бас. – Спасибо от пацанов за помощь. Здорово ты Володьку «приподнял». Уважил, что называется, братву…
– Стоп-стоп. Мы же с тобой договаривались – беседовать по этому номеру только о делах. Причём, коротко и сжато.
– Да, помню, помню. Я тебе, собственно, по делу и звоню.
– Так излагай, не стесняйся.
– Тут один хороший человек хочет тебе заказ сделать. Обратился ко мне за рекомендацией.
– Точно – хороший? – въедливо уточнил Артём.
– По крайней мере, лет пять-шесть назад был таковым, – слегка притормозил Рыжий. – Когда мы с ним вместе служили в одной славной Конторе.
– В ФСБ?
– Так точно. Хотя, как я помню, «грушники» к нам всегда относились настороженно…
– Ладно, старина, не ворчи. Проехали…. Расскажи-ка чуток про своего протеже. Кто он? Что он? Чем сейчас занимается?
– Михаил Абрамович Михельсон. Возглавляет «Службу безопасности» строительной корпорации «СМУ-Сигма».
– Нормальный вариант, – одобрительно присвистнул Мисти. – Известная компания, на слуху. Значит, денежная.
– Это точно, – понимающе хохотнул Рыжий. – Натуральные лощёные буржуины. Бабки лопатами гребут. И, что характерно, совковыми…. Значит, встретишься с Абрамычем? Переговоришь?
– Не вопрос.
– А сегодня сможешь? У них там (Абрамыч с напарником будет), что-то горящее…
– Извини, брат, но сегодня не получится. Никак. Только завтра. В девять вечера. В «Капитанах». За тем столиком, за которым мы с тобой в прошлый раз «тёрли». Пароль-отзыв прежние. И, пожалуйста, без всяких пафосных глупостей. По-тихому всё должно быть. Без автомобильных кортежей и охранников-мордоворотов, я имею в виду. Скромность, она украшает человека. Любого. Хоть богатого, хоть бедного.
– Всё понял. Передам.
– Бывай, Рыжий.
– Покедова, Мисти. «Зенит» – чемпион!
– Без вопросов…
– Горит у них, видите ли, – отключив мобильник, принялся незлобиво ворчать Артём. – Сегодня, понимаешь. Хрена лысого вам всем. Дела у меня сегодня образовались. Важные-важные. Важней, просто-напросто, не бывает. А ещё и очень приятные. Очень-очень-очень…. И завтра, возможно, они продолжатся. Если, понятное дело, строгое и вредное начальство выпишет моей Кристи отгул…
Пожилой шаман – высокий, плечистый, облачённый в длинный тёмно-бордовый малахай, щедро расшитый разноцветным бисером и украшенный многочисленными разнообразными монетами, – неторопливо брёл по «железному лабиринту».
Что это такое – «железный лабиринт»?
Обыкновенный лабиринт – очень обширный и запутанный.
Впрочем, не совсем обыкновенный, а выстроенный – несколько веков тому назад – исчезнувшим ныне народом «чудь». То бишь, сложенный из разнообразных железных руд, в состав которых входили (и входят), следующие горные минералы: магнитный железняк, красный железняк, бурый железняк и шпатовый железняк.
Итак, пожилой алтайский шаман, опираясь на массивный чёрный посох, неторопливо брёл по «чудскому железному лабиринту» и негромко бормотал под нос:
– Зачастили, что-то, мои друзья «параллельные». Зачастили, однако. Помоги в том. Помоги в этом. Приставучие такие, однако, слов не хватает. Дай, понимаешь, ложку. Да и бочку со сладким мёдом прикатить не забудь, однако. Совсем обнаглели…. Впрочем, однако, помогу. Глядишь, и пригодится когда-нибудь. Мол, долг, как известно, он платежом красен, однако…