Глава 2
Петр Петрович абсолютным трудоголиком не был – он любил возвращаться домой после насыщенного обязанностями суетного дня и раза два в неделю старался поспевать к ужину. Хорошо и спокойно сидеть с семьей за накрытым столом и обсуждать далекие от рабочих темы, слушать болтовню и споры дочерей и чувствовать себя счастливым человеком. И переезжать за город он не стремился – привык к просторной квартире на Ленинском проспекте, из-за чего даже ремонт оттягивал – не лежала душа к коренным изменениям, не лежала. Давным-давно Шурыгин купил две квартиры, расположенные по соседству, и соединил их в одну. Теперь у каждого своя комната-спальня, плюс гостиная, плюс кабинет и кухня. Ну и удобства, как же без удобств. Уютно и комфортно.
Три дочери – три разных характера – три разные комнаты. У Полины преобладают пастельные тона, обстановка гармоничная и стильная. Финтифлюшек дорогих полно, запах тонкий, приятный. У Ольги строго, хотя на кровати лежат различные подушечки, а на широком подоконнике сидят три мягкие игрушки – собаки. На столе – ровные стопки книг и журналов. А у Катюшки куча-мала: она и от одной сестры успела ухватить немного, и от другой. И своего добавила. И главное – ничего нельзя трогать, все нужное до слез.
Да, хорошо и спокойно сидеть за накрытым столом с дочерьми, но сегодняшний вечер тихим не будет…
Петр Петрович сунул ключи в карман короткого пальто, расстегнул пуговицы и прислушался. «Заседают», – мрачно подумал он, подавляя первый приступ гнева, направленный на Полину. Перед глазами тут же запрыгали скандальные фотографии, а мозг выдал с десяток суровых наказаний… Ну-ну… ну-ну.
Сняв верхнюю одежду и ботинки, сунув ноги в мягкие кожаные тапочки, Шурыгин прошел в ванную, вымыл руки, плеснул в лицо ледяной воды, вытерся насухо и только после этого расслабляющего ритуала направился в комнату старшей дочери.
Распахнул дверь и посмотрел на притихшую троицу. Катя на диване, Оля в кресле, Полина на кровати в обнимку с покрывалом. Замечательно…
– Привет, – младшая дочь.
– Добрый вечер, – средняя дочь.
– М-м-м… здравствуй, папа…
– Полина, я жду тебя в кабинете. – Он развернулся и вышел.
Разговаривать они будут наедине. Без группы поддержки.
Хрясь! Газета рубанула по столу. Полина внутренне сжалась, вспоминая заготовленные оправдания. Э-э-э… м-м-м… во всем виноваты текила и чертов блондин, ну и она немножечко виновата… самую малость…
– Что это?! – громко и грозно выпалил Шурыгин и, не дожидаясь ответа, продолжил: – И как я, по-твоему, должен относиться к подобной дикости?! – Он нервно заложил руки за спину и чуть подался вперед, будто боялся, что его не услышат. – Я когда-нибудь перестану краснеть из-за твоих выкрутасов?! Как можно допиться до такой степени?!
– Папа… – Полина расправила плечи и даже сделала один смелый шаг вперед, – я признаю себя виноватой, но в тот момент я не думала… Просто переборщила с алкоголем.
– Просто? Всего лишь? – Петр Петрович с размаху хлопнул ладонью по столу. – Тебе сколько лет?!!
– Я не так выразилась…
– Я спрашиваю, сколько тебе лет?! – Он дошел до книжных полок, развернулся и выжидающе замер.
– Тридцать.
– Я рад, что ты это помнишь.
– Папа… больше этого не повторится.
– Да куда уж больше!
Полина не выдержала его взгляда и отвела глаза в сторону. Лучше она будет смотреть на массивный шкаф, забитый каталогами и папками, или на черное кожаное кресло, или на кустистый фикус на подоконнике, чем на разгневанного отца. Конечно, он прав, но и ее понять можно. Хотя бы немного.
Если бы ее отец являлся рядовым человеком, то никому бы и дела не было до Полининых выкрутасов. Да никто бы и не знал о них! Но ее отец известный, влиятельный и состоятельный человек – президент группы компаний «Форт-Экст» – король алкоголя. (Этого предательского алкоголя…) Бизнесмен до мозга костей, коллекционер, светская персона. Его положение и авторитет в общественных кругах тяжелой тенью падают на ее жизнь. Уж и выпить нельзя… текилы… бутылочку…
Почему она должна быть такой же образцовой, как Ольга? С какой стати? У нее свой путь, и она ясно его обозначила, когда отказалась работать на фирме отца. Полина почувствовала себя уверенней, и всплески совести стали тише. Да, она иногда просит деньги и, надо признать, всегда их получает, но… Какие же тут могут быть «но»? Она не упрашивает и не заставляет – папочка сам их дает.
– Каждый человек имеет право на собственную жизнь, – смело выдохнула она, вновь встретившись взглядом с отцом.
– С кем ты была на банкете? – спросил Петр Петрович, игнорируя ее слова.
– Одна.
– А кто тот человек, который… который лежал с тобой на столе?!
Упс, если она сейчас скажет, что понятия не имеет, то это вызовет еще одну волну негодования и здорово ухудшит положение. Разве можно лежать на столе с совершенно чужим мужчиной? Конечно, нет!
– Знакомый.
– Близкий?
– Ну-у-у… в общем…
Нервная система Шурыгина подобную нечеткость выдержать уже не могла – в душе бурлило, рычало и жгло. Почему, почему он должен объяснять элементарные вещи своей взрослой дочери?!! Почему?!! Он шагнул к креслу и в ярости еще раз ударил ладонью по столу. Бух!
– Я долго терпел твои выходки, я на многое закрывал глаза, я пытался достучаться до твоего разума, но тщетно! Ты продолжаешь вести разгульный образ жизни и совершенно не думаешь ни о семье, ни о будущем! Я избаловал тебя, бесспорно избаловал! Но всему есть предел, и мое терпение иссякло сегодня утром. Я не буду спрашивать, почему ты считаешь возможным скакать почти голой по ресторану, я также не буду спрашивать, почему ты позволяешь своему другу обжимать тебя в общественном месте! Уверен, его моральные устои ничем не отличаются от твоих! Но я хочу тебе сообщить, что больше на мою финансовую поддержку тебе рассчитывать не стоит. Больше никаких кредиток на выходные, больше никаких «Лексусов» и Лазурных Берегов, никакой оплаты счетов! Хочешь хорошо жить? Зарабатывай! Занимайся расширением бизнеса и трать свои собственные деньги! В конце концов я подарил тебе салон не для того, чтобы он значился последним в списке достойных! Я постоянно оплачиваю новое оборудование и материалы: то еще один солярий, то аппарат для фотоомоложения, то аппарат для какого-то ультразвукового пилинга, то термоодеяло, то вагон картриджей с воском, то цистерна краски для волос, то еще какая-то дребедень! А прибыль скоро будет смехотворной! А все почему? А потому что, вместо того чтобы заниматься делом, ты спишь до трех, а потом куролесишь со своими кавалерами в ночных клубах! Ты очень любишь говорить, что ты взрослая и самостоятельная. Замечательно! Теперь тебе придется доказывать это окружающим каждый день! Все. Точка.
Петр Петрович выпрямился, резко ослабил узел галстука и кивнул на дверь – разговор закончен.
Но Полина уходить не собиралась. Ее привычная устроенная жизнь только что рухнула… Одного взгляда на папочку достаточно, чтобы понять – он принял твердое решение и обратной дороги не будет. Н-да… на этот раз она действительно переполнила чашу его терпения.
Значит, никаких кредиток, Лазурного Берега и оплаченных счетов… Черт!!! Черт!!! Черт!!! Это несправедливо! За что? Почему? А потому! Из-за каких-то двух-трех… ну ладно, десяти-двадцати промахов она в один миг лишается слишком многого! Ее доходов, конечно, хватит на шмотки, развлечения и поездки за границу, но что-то придется урезать, от чего-то отказаться, и самое противное – ей действительно нужно будет работать. Много работать. И все время беспокоиться о завтрашнем дне (пламенный привет Ольге!). Черт! Да, ей теперь придется жить, как и другим… Превратиться в этакую бизнес-леди, которая денно и нощно считает прибыль, старается изо всех сил привлечь побольше клиентов, рулит подчиненными и… о, ужас… бредит расширением бизнеса! То есть в дальнейшем – еще меньше спит и еще больше работает. И это жизнь? О, нет… И как назло, сейчас рядом нет мужчины, который мог бы ее поддержать, – последний поклонник был хладнокровно отправлен в отставку два месяца назад.
– Я тебя больше не задерживаю, иди и наслаждаться своей стопроцентной независимостью, – холодно произнес Шурыгин.
– Ты не можешь так поступить со мной! – выпалила в ответ Полина. – Я твоя дочь!
– Да, моя избалованная и эгоистичная дочь.
– Ты любишь Ольгу, потому что она копия тебя и потому что она вкалывает в «Форт-Экст»! Ты любишь Катю, потому что она похожа на маму, а меня… Меня ты не любишь! И постоянно придираешься!
– Нет, – грозно ответил Петр Петрович, – я люблю вас одинаково. – Он шагнул к столу, взял газету, развернул ее, пролистал страницы и ткнул пальцем в фотографии: – Это ты называешь придирками?! Единственное, на что я согласен давать тебе деньги, так это на нижнее белье! Может, тогда ты начнешь его носить! – Он побагровел и отшвырнул газету в сторону. – Разговор окончен!
– Я ношу нижнее белье! – закричала Полина, понимая, что терять ей уже нечего. – Трусы, например!
– Я не намерен обсуждать это с тобой.
– А что ты намерен обсуждать? Бизнес-планы, поставки, коллекционный коньяк, выдержку вин, прайс-листы и прочую дребедень? У тебя никогда нет на меня времени, я вообще тебе не нужна! – Она шагнула к столу, вцепилась в спинку стула, громыхнула им об пол и добавила: – Ну и пожалуйста, ну и обойдусь! И да – я взрослая и самостоятельная! И да – я все смогу!
Развернувшись, она вылетела из кабинета пулей, затем так же молниеносно вернулась и в знак протеста и в качестве демонстрации своей решительной позиции громко хлопнула дверью. Бубух!!!
Такое Полина позволила себе впервые.
– Нет, моя дорогая дочка, – процедил Петр Петрович, – тебе еще только предстоит стать взрослой и самостоятельной, и не сомневайся, я об этом позабочусь.
Девушка класса люкс. Сидит у окна. Одна. Андрей улыбнулся и задержал взгляд на ее пышной груди – фигуристые брюнетки его слабость. Дерзкие, томные, очаровательные, холодные, милые, страстные… Хотя ничего против блондинок и рыженьких он не имеет. Но эта – просто классический экземпляр… Длинные ухоженные волосы рассыпаны по плечам, профиль четкий, красивый, черная водолазка в обтяжку, короткая юбка, высокие сапоги на тонком каблуке. А давайте-ка, девушка, познакомимся…
Андрей подхватил тарелку с многослойным треугольным бутербродом, в другую руку взял бокал с пивом, встал и направился к брюнетке. Такие сочные девочки не должны ужинать в гордом одиночестве, есть в этом некая ошибка, которую срочно необходимо исправить.
– Добрый вечер. – Он сел напротив, отметив про себя, что не ошибся – она красива…
– Кажется, я вас не приглашала, – кокетливо ответила девушка, мгновенно среагировав на его весьма притягательную внешность.
– Уж простите нахала. – Он широко улыбнулся и добавил: – Если бы вы знали, как непросто было подойти к вам, сколько душевных сил я затратил на этот шаг… А вообще ужинать в одиночку скучно. Хотите мой бутерброд? – он кивнул на тарелку.
– Нет, – она засмеялась.
Андрей сделал глоток пива и мысленно поздравил себя. Да, он не ошибся – рыбка сама с радостью плывет в сети.
– Спасибо, что отказались, я ужасно голоден, – шутливо произнес он и подмигнул ей. Очередная легкая победа, какая прелесть…
Андрей Стрельцов обладал весьма примечательной внешностью – классический голубоглазый блондин, худощавый, высокий. И умом его природа одарила, и харизмой. Отличный набор для покорения прекрасных дам. А впрочем, покорять их он не успевал – почти всегда получал желаемое быстро, особо не напрягаясь. К тому же последнее время он ленился и, полагаясь на интуицию, выбирал девушек удобных, без лишних претензий – проще сойтись и проще расстаться. Да здравствует интуиция и импровизация! Несколько отточенных слов, пара шуток, голливудская улыбка и «а почему бы нам с вами не встретиться еще раз?» – и вот оно, согласие. А если дама раздумывает или торопливо отказывает, напуганная натиском, то используется дополнительная пара шуток и еще одна улыбка. И дело в шляпе!
Идеальными отношениями для Стрельцова являлись те, которые можно было подогнать под формулу: пришел, увидел, победил и… и спокойно ушел. Никакого нытья со стороны временной дамы и никаких обязательств с его стороны. Но так везло, конечно, не всегда, случались и промахи. Девушки не только охотно принимали ухаживания и соглашались на маленькие и большие эротические приключения, но и влюблялись (да вот в жизни всегда найдется место неприятностям). Расставание превращалось в затяжную пытку, настроение замирало на точке раздражения, а мобильник, попискивающий от эсэмэсок и звонков, хотелось выбросить в окно. Жестоко? Ну да, но он же не обязан жениться на каждой, и он никогда никому ничего не обещал. Наоборот, Андрей всегда честно озвучивал свою позицию, правда… утром. Короткий философский трактат на тему «Я не создан для брака» обычно воспринимался без лишних вопросов (а кто думает о загсе в девять часов утра, после скоротечного знакомства, «совершенно случайно» закончившегося постелью?). Но это поутру, а потом то… То есть иногда не везло.
А иногда он увлекался сам, и отношения растягивались на год-полтора. Но подобное нарушение правил происходило редко, и болезненные скандалы, разрывы лишь убеждали Стрельцова в правильности выбранной философии. Чем проще – тем лучше, не так ли?
Вот и сейчас Андрей находился в привычном ленивом поиске, когда взгляд липнет к каждой симпатичной девушке, а волнующие ароматы парфюма, плывущие мимо, заставляют поворачивать голову и щуриться – милые барышни, леди, дамы, он здесь, он ждет, он готов сделать вас счастливыми… на время…
Андрей пристально посмотрел на сексапильную брюнетку, сидящую напротив, откусил от бутерброда и сделал глоток пива. Спасибо Максу за опоздание, тем самым он дает возможность откорректировать личную жизнь на месяц вперед.
– А как вас зовут? И может, пора переходить на «ты»? – Он нарочно произнес эти слова серьезно, со значением.
– Марина.
– Марина, – повторил Стрельцов так, будто это имя было особенно вкусным. – Андрей.
– Очень приятно, – банально ответила она и, поковыряв вилкой в салате, похлопав ресницами, не без любопытства поинтересовалась: – А ты почему ужинаешь один? Девушка не пришла?
– Не-а, друг задерживается, за что я ему очень благодарен.
– Почему?
О! Она, безусловно, знала ответ.
– А потому что в противном случае я бы не познакомился с тобой, – легко произнес Андрей ожидаемые слова. – Разве это не приравнивается к катастрофе?
Марина вновь рассмеялась, а затем сказала:
– А я люблю этот ресторанчик и часто заглядываю сюда поужинать. Народу всегда мало, и музыка приятная, негромкая. Честно говоря, терпеть не могу готовить, хорошо у меня получается только жареная картошка и яичница, и потом… посуду я тоже не люблю мыть, – она сморщила носик и мягко улыбнулась. – Кажется, я выболтала свои самые страшные секреты.
– Неужели это самые страшные?
– Не все… – многообещающе протянула она и отправила в рот помидорку «черри».
– Признаться, я заинтригован, может, ты угостишь меня… номером своего мобильника, и при случае мы поболтаем об этом, – Андрей, пользуясь моментом, перешел в наступление. Она готова, она уже готова поделиться номером телефона и завтра, конечно же, будет нервничать и ждать его звонка.
Марина двумя пальцами выдернула из подставки оранжевую салфетку, достала из сумочки тонкую серебряную ручку, щелкнула кнопочкой и написала номер.
– Держи, – она подвинула к нему салфетку и, дождавшись, когда Андрей дотронется до ее пальцев, убрала руку. Посчитав, что на этой волнующей ноте лучше закончить первую встречу, она кивнула официанту и добавила: – Мне пора, приятно было поболтать.
– Уже?
– Да.
Андрей понимал, что уходить Марине еще не хочется, но, видимо, она делала ставку на таинственность и интригу – у каждого свои способы и тактика. Пару секунд он размышлял, оплатить ее счет или нет… сейчас это вовсе не обязательно, но ему нравятся широкие жесты, хотя вряд ли можно назвать широким жестом покупку салата и сока.
Официант положил на угол стола маленькую кожаную папочку со счетом, и Андрей тут же притянул ее к себе.
– Позволь мне избавить тебя от этих глупостей.
– Спасибо, – ответила девушка. Задержала на нем взгляд, легко вспорхнула, сняла с вешалки тонкую дубленку и надела ее. – До встречи.
– До скорой встречи.
Марина застучала каблуками к выходу, а Андрей, посмотрев ей вслед, самодовольно хмыкнул. Эта девочка вполне его устроит, и так как в душе за последние пятнадцать минут не произошло никаких изменений – ни одна струна не зазвенела, расставание не будет для него болезненным. Все как всегда.
Марина открыла дверь и покинула ресторан. Практически тут же в зал влетел Макс. Взъерошенный, запорошенный крупинками снега, обмотанный длинным вязаным шарфом горчичного цвета, в дутой куртке, с газетой в руках, он напоминал студента, хотя на самом деле являлся специалистом по связям с общественностью. Он трудился в торговой фирме и в основном занимался подготовкой информационного материала, раскруткой сайта, написанием статей, пресс-релизов. И оставался все таким же импульсивным и бесшабашным парнем, как и в далекие школьные годы чудесные… Максим Цыплаков – закадычный друг, от которого иногда голова кругом.
– Ты это видел? – Макс бросил на стол газету, снял верхнюю одежду и плюхнулся на стул.
– Ты опоздал на сорок минут, мне пришлось жевать бутерброд и…
– И опять пудрить мозги какой-нибудь наивной блондинке или брюнетке, – закончил Макс, кивая на салфетку. – Она хороша или очень хороша?
– Хороша, – с улыбкой охарактеризовал Марину Андрей и убрал салфетку с номером телефона в карман. – Что за макулатура? – поинтересовался он, равнодушно глядя на промокшую от снега газету. В ответ – тишина, только на лице друга блуждает ехидная и загадочная улыбка. – Ну, – поторопил Андрей.
– Страница номер четырнадцать. Па-па-па-па! Открывай и наслаждайся, возможно, это тебя порадует, а быть может, тебя ожидает шок. У меня вот случился шок. Да я кофе горяченный на себя пролил, когда это увидел! До сих пор живот дерет.
Не зная, что думать, Андрей не торопясь стал переворачивать страницы… десятая, одиннадцатая, двенадцатая, тринадцатая… четырнадцатая.
– Но… – Он резко поднял голову и посмотрел на Макса: – Где ты взял это?
– Как где? В ларьке купил, – довольный произведенным эффектом, усмехнулся тот. – Боже мой, это ты! Ты! И ты влип!
Да, это действительно был он – веселый и пьяный. День рождения незнакомой Риты или Раи, который с размахом отмечался три дня назад…
Пригласительный на банкет Андрею всучил приятель в клубе, а так как дел особых не было и на таких мероприятиях полно шикарных девчонок, он не отказался. Выпил прилично, подцепил какую-то писклявую блондинку, которая прилипла к нему намертво, как лента скотча, и пришлось пить еще… А дальше? Музыка, еда, музыка, танцы, еда, громкие голоса, девушка в красном платье, торт, крем… а наутро – больная голова и неприятный привкус во рту. Нажрался, по-свински нажрался…
Но вспышек фотоаппарата он не помнит и, если быть честным, окончание вечера тоже.
– Что за фигня? – Андрей пока не мог понять, как относиться к увиденному. Изумление, нездоровая радость, раздражение, кураж, злость… чувства смешались.
– Ты почитай, почитай, ну и угораздило же тебя. – Макс открыл папку меню и попытался сосредоточиться на предлагаемых блюдах, но тщетно, его аж потрясывало от перевозбуждения. – Не хило оторвались! Грамотно ты ее завалил, и стриптиз грамотный… хотя, охренеть, конечно. Ты почему мне ничего не рассказал? Бли-и-ин, на всю страну засветился! Красавчик!
Волна удивления спала, и Андрей принялся рассматривать фотографии более детально. Память частично вернулась, но некоторые моменты все же остались непонятны. Не сразу, но он задался вопросом: а к чему вообще такая шумиха? Не первый раз он перебарщивал с виски и не впервые прижимал к себе длинноногую красотку.
– Ты знаешь, кто она? Никогда не догадаешься!
– Кто? – автоматически спросил Андрей, хотя взгляд уже бежал по строчкам.
– Дочка Шурыгина, ага, того самого Шурыгина. Суперская, да? У тебя с ней как?
– Никак, – он пожал плечами и в три глотка допил пиво. Личность Шурыгина ему была знакома. Еще бы! Ему ли не знать владельца «Форт-Экст»…
– Мадемуазель, оказывается, уже светилась ранее в прессе, тут про какую-то попку еще написано, вроде конкурс она выиграла. Представляешь, каково ее папочке? Ты где с ней познакомился?
– На этом самом банкете. – Андрей задумался, и на его лице появилась самодовольная улыбка. – Она пригласила меня на танец, ну я и не отказал. Да я понятия не имел, что она дочь Шурыгина. Хотя мне без разницы…
– Не скажи, думаешь, ее папочке понравились фотки? Уверен, он рвет и мечет и тебя охаживает далеко не ласковыми словами.
– Все его претензии – мимо, пусть дочурке читает нотации, а я могу проводить время так, как считаю нужным, мне своих родителей по горло хватает.
Макс махнул рукой официанту, подался вперед и горячо и громко прокомментировал:
– А на столе вы хорошо смотритесь – лучшие фотки! И плечико ты ей лобзаешь, и вишенку предлагаешь – любо-дорого посмотреть.
– Помолчи хоть минуту, – отмахнулся Андрей, перечитывая статью.
О нем не так много: ни имени, ни фамилии, сухое «партнер по танцу», и все. Зато Полину, оказывается, так зовут дочь Шурыгина, просклоняли по полной программе. И по поводу ее былых подвигов проехались, и настоящие оценили на десять баллов. Да уж, есть на что посмотреть… Вспомнив, как расстегивал «молнию» на ее платье, Андрей чуть заметно кивнул и усмехнулся. Ну, не обошлось без его участия – да, но на то он и мужчина, чтобы раздевать женщину. У него это уже автоматически получается в любом состоянии.
– А Шурыгин газетенку и прижать не сможет, – Макс сцапал с тарелки оставшуюся половину бутерброда, – в этом случае еще больше краснеть придется, не пойдешь же с такой клубничкой в суд, а иные методы не в его правилах, поговаривают, мужик он очень строгий.
– Был бы строгий, такого бы не печатали, сидела бы его дочурка у окна и крестиком вышивала, а не гуляла по ресторанам. Короче, повеселились, и ладно, я по этому поводу напрягаться не собираюсь – не мои проблемы. – Стрельцов посмотрел на Макса, затем опять на фотографии и повторил: – Не мои проблемы.