10
За вечер Мэгги изрядно вымоталась, но сон не шел. Она то начинала дремать, то снова просыпалась и лежала в темноте с открытыми глазами, чувствуя странную печаль. Когда настало утро и она встала, чтобы пойти в ванную, это чувство стало настолько сильным, что Мэгги даже смахнула с глаз непрошеную слезу.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, в чем дело.
Джеми.
Вчерашний вечер удался на славу. Мэгги по праву гордилась изысканными блюдами, которые она приготовила и которые всем очень понравились. Да и между собой все ее гости прекрасно поладили. Правда, Джин выпила лишнего, но и это было в порядке вещей. То обстоятельство, что субботним вечером ей не пришлось быть дежурным редактором, настолько ее обрадовало, что она опрокинула на пару-тройку бокалов больше, чем нужно, и решила сбросить напряжение, громогласно и безапелляционно высказываясь о предметах, в которых не особенно разбиралась. На нее, впрочем, никто не обиделся, и в конце концов Джин, сбросив туфли, уснула на диване. Ее обычно аккуратный пучок растрепался, волосы рассыпались по подушкам, но издаваемый ею негромкий храп нисколько не мешал общей беседе. Уильяму хватило такта больше не распространяться о беременности Лиз, и он веселил присутствующих забавными историями о тех временах, когда он, Мэгги и Алекс учились в университете.
– Помнишь, как мы поспорили из-за еды, которую можно было заказать на дом у «Маркса и Спенсера»? – напомнил Уилл Мэгги. – Я тогда послал тебе их фирменный контейнер и подчеркнул на этикетке маркером все ингредиенты, чтобы ты сама убедилась: там нет никаких искусственных добавок.
– Помню, – кивнула Мэгги. – А еще я отлично помню, что тогда мы чуть не поссорились вовсе не из-за искусственных добавок, а из-за того, что ты был готов всю свою стипендию тратить на замороженные блюда и полуфабрикаты…
– …И это в то время, когда четверть населения планеты умирает от голода, – закончил за нее Уильям. – Тогда ты была настоящей революционеркой, Мэг.
Но гвоздем вечера стал момент, когда Алекс объявил, что подбросит Джорджи домой. На протяжении последних полутора часов они бурно обсуждали книги некоего Мартина Эмиса, к которому оба питали глубокую неприязнь, но Мэгги сразу поняла, что дело вовсе не в общих литературных симпатиях и антипатиях. Эти двое явно понравились друг другу, и Мэгги с удивлением обнаружила, что это обстоятельство ее расстроило. Конечно, с ее стороны это было грубо и эгоистично, и все же, наблюдая за старым приятелем, она не могла не припомнить ту сексуальную химию, которая когда-то бросала их в объятия друг друга. Конечно, она постаралась скрыть свои чувства и весь вечер разыгрывала радушную хозяйку, но смотреть, как ее бывший поклонник откровенно флиртует с другой женщиной, Мэгги было больно – особенно после того как Джеми не проявил никакого энтузиазма по поводу ее желания завести второго ребенка. Словом, ей было от чего расстраиваться, хотя на кого-кого, а на Алекса Мэгги было грех жаловаться. На протяжении всего вечера он вел себя почти безупречно и не забывал оказывать ей различные знаки внимания. Он первым вскакивал из-за стола, когда нужно было отнести в кухню грязную посуду, всеми силами стремясь хотя бы на несколько секунд остаться с ней наедине и удостовериться, что с ней все в порядке. Мэгги, однако, была слишком озабочена тем, чтобы ее гостям было легко и приятно, поэтому она не позволила Алексу втянуть себя в разговоры о своем самочувствии, отвечая на все вопросы любезным, но лаконичным «Со мной все о’кей». Ей даже удалось временно притупить поселившуюся в груди боль – для этого понадобилась всего-то пара дополнительных бокалов бренди, однако сегодня утром выпитое накануне спиртное подействовало, так сказать, с обратным знаком, еще больше усугубив ее постпраздничную депрессию.
И самое главное, искать утешения она могла только у человека, который и причинил ей эту боль.
Подойдя к кровати, Мэгги подняла руку и легко коснулась головы Джеми. А ведь ему пора стричься, подумала она, заметив, что отросшие волосы начинают слегка курчавиться на шее. Джеми продолжал спать как ни в чем не бывало, закутавшись в одеяло и повернувшись к ней спиной. Знакомая поза… Правда, они никогда не спали обнявшись – Джеми утверждал, что так ему слишком жарко, да и Мэгги не любила, когда во сне что-то стесняло ее непроизвольные движения, но сейчас его спина имела какой-то уж слишком отрешенный, неприступный вид.
Не спина, а стена.
Вчера, когда, проводив гостей, они ложились спать, Мэгги подумала, что ей стало бы намного легче, если бы вечер завершился бурным сексом. Она, однако, не любила и не умела проявлять инициативу в этих делах, а Джеми ничего не предложил и не предпринял никаких действий, на которые она могла бы ответить со всем жаром своей страдающей души. И вот теперь ее новая грация аккуратно лежала на сиденье стула, тогда как всего десять дней назад они просто швырнули ее куда попало. На спинке стула висели и чулки – еще вчера туго натянутые, а сейчас одрябнувшие и обмякшие, хотя все еще частично сохранявшие форму ее бедер.
Наверное, эротическое белье – это все-таки не мой конек, грустно подумала Мэгги.
Какое-то время спустя Джеми все же повернулся на спину и открыл глаза. На мгновение в его глазах отразилось недоумение, но потом до него все же дошло, что она плачет.
– Извини, ладно? – проговорил он, смахивая слезы с ее лица кончиками пальцев. Его голос прозвучал достаточно искренне, словно Джеми и в самом деле сожалел, что заставил ее страдать. – Заварить тебе чаю? – добавил он, все еще не зная, как исправить положение.
Это, конечно, не была та физическая близость, которой так жаждала Мэгги, но, по крайней мере, это было что-то, и она с признательностью кивнула.
После легкого завтрака Джеми с Натаном отправились на улицу, чтобы погонять мяч, а Мэгги решила немного пробежаться. Она убедила себя, что физические усилия помогут ей прийти в себя, да и торчать в четырех стенах ей было невыносимо. Мне необходимо сменить обстановку, думала Мэгги, к тому же если я стану бегать вокруг спортплощадки, то смогу смотреть, как они играют.
И она отправилась одеваться.
– Мама! – закричал Натан, едва завидев ее. – Посмотри на меня скорее!
Она посмотрела. Сын сосредоточил все свое внимание на футбольных «воротах», которые изображала пара брошенных на траву старых кроссовок. Почувствовав ее взгляд, он разбежался и со всей силы ударил ногой по новенькому мячу, который накануне привезла ему Джин. Джеми, несомненно, догадался, как важно для мальчика забить гол на глазах у матери, поскольку метнулся в сторону, противоположную той, куда летел мяч. Мгновение спустя мяч прокатился в ворота мимо его ног – не слишком быстро, и тем не менее это был настоящий гол.
– Ур-ра! – в восторге завопил Натан. – Папа не поймал! Не взял пенальти!
– Ну и ну! – пропыхтел Джеми, с трудом поднимаясь с земли и потирая колени. В последнее время он немного утратил спортивную форму, поэтому приземление после прыжка вышло жестковатым.
– Отличный удар! – похвалила Мэгги и даже захлопала в ладоши, продолжая, впрочем, бежать на месте. – Папа действительно промахнулся.
Джеми подобрал мяч и пинком отправил на противоположный конец спортплощадки. Натан помчался за ним. Догнав мяч, он развернулся и довольно ловко повел его назад, к воротам, на бегу комментируя свои действия:
– …Лэмпард… получает мяч от защитников и рвется к воротам противника… – быстро говорил он, и Мэгги без труда узнала скороговорку спортивного комментатора с Пятого канала. – …Лэмпард обходит Артету… Обманный финт, и Дьяби тоже остается не у дел. Мяч по-прежнему у Лэмпарда… Какой великолепный рывок! Он обходит Гиббса, теперь перед ним только вратарь! Лэмпард бьет… – Натан пнул мяч ногой, но в ворота не попал. – …Да-а-а, сегодня Лэмпард явно не в форме!..
Мэгги не выдержала и рассмеялась. Ей очень нравилось смотреть, как муж играет с сыном: в эти минуты Джеми сам становился мальчишкой, и она любила его особенно сильно. Еще немного погодя Мэгги побежала дальше, чувствуя, как неуклонно поднимается ее настроение. На бегу она думала о том, что давно заметила: каждый раз, когда Джеми и Натан играли в футбол, муж непременно позволял сыну выиграть у него один-два мяча. Когда же наступал черед Натана стоять на «воротах», Джеми всегда настаивал, чтобы тот немного сдвинул обозначающие боковые штанги кроссовки: он говорил, что так будет честно, потому что Натан меньше ростом, но Мэгги подозревала – это делалось для того, чтобы мальчику было легче перехватывать отцовские мячи. Со стороны Джеми это было большой жертвой, поскольку проигрывать он терпеть не мог. Пожалуй, Натан был единственным человеком на свете, которому Джеми охотно позволял продемонстрировать свое превосходство.
Пробежав шесть кругов по своему обычному маршруту, Мэгги собиралась уже вернуться домой, но ей вдруг захотелось пробежать мимо дома Джорджи, чтобы посмотреть, не остался ли Алекс у нее на ночь. Увы, пробегая мимо знакомого коттеджа, она не заметила знакомой машины ни во дворе, ни на улице. Значит, решила Мэгги, он либо не стал оставаться у Джорджи, либо уехал очень рано.
Сама Джорджи, впрочем, была дома. Несмотря на сравнительно ранний час, она уже работала в саду, выпалывая сорняки с цветочных клумб.
– Эй, привет! – окликнула ее Мэгги, пробегая мимо калитки.
– Привет! – Джорджи выпрямилась и предприняла попытку скрепить заколкой свои непослушные волосы. – Я только что тебе звонила, но у вас никто не подошел.
– Я уже давно бегаю, – отдуваясь, пояснила Мэгги, – а Джеми и Натан пошли играть в футбол.
– Ты, должно быть, в очень хорошей форме, если можешь бегать после вчерашней вечеринки, – не без зависти проговорила Джорджи. – Как тебе это удается?
– Я просто люблю бегать, – объяснила Мэгги, останавливаясь. Она пробежала, сколько хотела, и теперь могла немного поболтать с новой подругой.
– Нет, я имела в виду другое… Ты так замечательно готовишь и при этом остаешься худенькой, стройной. Это просто невероятно! А какой у тебя красивый дом! И сын! Честное слово, я тебе даже немного завидую.
Вряд ли ты бы мне завидовала, если б знала, как погано мне было сегодня утром, подумала Мэгги.
– Собственно говоря, я звонила, чтобы тебя поблагодарить, – добавила Джорджи. – Это была действительно замечательная вечеринка. Да и твои гости мне очень понравились. Исключительно приятные люди!
– Мне показалось, что Алекс понравился тебе больше других. – Мэгги лукаво улыбнулась. – Я не ошиблась?
– О, он был просто очарователен! – Джорджи слегка зарделась. – И очень хорош собой – настолько хорош, что это выглядит даже немного вызывающе, тебе не кажется? А какой у него голос!..
Кажется, я серьезно недооценила внешние данные Алекса, подумала Мэгги, а вслух сказала:
– Честно говоря, раньше я как-то не обращала внимания, какой у него голос, но теперь, когда ты об этом сказала… Ты права, у него действительно очень приятный баритон.
– Еще какой приятный! – выпалила Джорджи и снова смутилась. – Знаешь, я, наверное, не должна была так поступать, но вчера, когда Алекс подвез меня до дома, я спросила, увидимся ли мы снова.
– Вот как? – Мэгги почему-то была очень довольна тем, что инициатива исходила не от Алекса, а от Джорджи. – И что он сказал?
– Похоже, он был не против. Возможно, на будущей неделе мы даже сходим вместе в Национальный дом кино[6] – я знаю кое-кого из администрации, кто поможет мне достать приглашение. В понедельник я должна позвонить Алексу, и мы договоримся точно.
– Это замечательно. – Мэгги подумала, что сама она никогда бы не смогла действовать так решительно и находчиво, как она.
– Ты правда так думаешь? – Джорджи испытующе посмотрела на нее. – Алекс… очень приятный человек.
– Так и есть, – согласилась Мэгги. – А самое приятное заключается в том, что Алекс весь на виду. Как говорится, что видишь, то и получаешь, никаких тебе неожиданностей, никаких неприятных сюрпризов. В общем, я уверена, что вы прекрасно проведете время. А сейчас мне пора – нужно подогреть обед, а то мои мужчины, наверное, проголодались. Что касается Алекса… ты мне потом расскажи, как ваш поход в кино, ладно?
– Обязательно. – Джорджи улыбнулась. – Еще раз спасибо! – крикнула она вслед Мэгги, когда та легкой трусцой побежала дальше по улице.
Вернувшись домой, Мэгги обнаружила, что на автоответчике ее дожидаются целых три сообщения. Одно их них было от Джорджи, второе – от Фрэн, которая собиралась проходить со своим классом основы кулинарии и жаждала получить от сестры несколько простеньких рецептов. Третье сообщение было от Алекса, который благодарил за прекрасный вечер, и Мэгги, быстро поговорив с Фрэн, позвонила ему.
– Ты действительно хорошо провел время? – спросила она в надежде, что Алекс проговорится.
– Все было супер, – отозвался он в своей обычной манере, но тут же вспомнил, что сама Мэгги вчера вечером выглядела не особенно счастливой. – А ты как? Мне показалось…
– Все в порядке, – перебила она. – Я просто… словом, со мной это иногда бывает. Сейчас мне уже лучше. Я только что вернулась с пробежки, и… Ты не поверишь, как сильно может поднять настроение хорошая тренировка!
– Верю, верю… – насмешливо отозвался Алекс. – Как бы там ни было, физически ты по-прежнему выглядишь очень аппетитно, – добавил он, и Мэгги, не сдержавшись, рассмеялась. – Что касается еды, то вчера ты и вовсе превзошла самое себя. Этот твой суп из устриц был выше всяких похвал!
Вот так всегда, подумала Мэгги с грустной иронией. Ты из кожи вон лезешь, а в выигрыше оказывается кто-то другой. Суп из устриц она приготовила, чтобы возбудить Джеми, но подействовал он только на Алекса с Джорджи.
После обеда приехала Фрэн.
– Как дела? С тобой все в порядке? – спросила она, едва переступив порог, и Мэгги невольно подумала, что у нее на лице, должно быть, отражается куда больше, чем ей хотелось бы.
– В полном порядке, – ответила она как можно спокойнее. – А что? Разве я плохо выгляжу?
Сестра окинула ее критическим взглядом.
– Выглядишь ты нормально, но когда мы разговаривали по телефону, у тебя был какой-то странный голос… Мне показалось, что ты чем-то очень сильно расстроена.
Похоже, подумала Мэгги, Фрэн неплохо ее изучила. Когда она разговаривала с сестрой по телефону после пробежки, чувствовала себя почти в норме, но Фрэн все-таки что-то заметила. Или просто почувствовала.
– Да нет… Все это пустяки, – сказала она, уводя Фрэн на кухню – подальше от Джеми и Натана, которые смотрели телевизор в гостиной. На кухне Мэгги вдруг почувствовала, что не может больше молчать о том, что волновало ее больше всего на свете. Она должна была с кем-то поделиться, и сестра прекрасно для этого подходила.
– Джеми не хочет второго ребенка! – выпалила она. – Вчера он заявил об этом прямо перед гостями! Это было ужасно, Фрэн! Позже, когда мы уже ложились, я снова спросила его об этом, и Джеми ответил: мол, он не то чтобы вовсе не хочет второго ребенка, а просто предпочитает немного подождать. Но, Фрэн, ведь мне уже почти тридцать девять, и я не могу ждать! Еще немного, и будет слишком поздно: я просто не смогу зачать, даже если Джеми захочет.
– Гм-м… – Фрэн наполнила водой чайник и поставила на плиту. Можно было подумать, что она не в гостях у сестры, а у себя дома – так спокойно и уверенно она держалась. – А вот у нас с Джеффом все как раз наоборот. Он хочет второго ребенка, а я предпочитаю подождать.
– Но ты можешь себе это позволить, ведь ты моложе меня!
– Всего на год, – напомнила Фрэн, – так что большой роли это не играет. Что касается твоей ситуации в целом, то… Даже смешно становится: вроде бы один ребенок у тебя уже есть, и все равно решить, когда завести второго и стоит ли вообще это делать, очень нелегко! В жизни вообще многое зависит от того, сделаешь ты что-то вовремя или… или не вовремя. Когда-то мне казалось, что семейное счастье зависит исключительно от того, сумеешь ли ты убедить своего избранника угомониться, остепениться… Как же я ошибалась!
Мэгги вздохнула.
– В последнее время я часто думаю, что наши с Джеми отношения утратили какую-то часть прежней гармонии, что мы живем каждый в своем ритме. По сравнению с Джеми я иногда чувствую себя настоящей старухой, хотя я всего-то на год его старше, а он… он просто попрыгунчик – веселый и беспечный. И такая обуза, как второй ребенок, ему просто не нужна!
– Наверное, все дело в возрасте. Ведь ему столько же, сколько и мне – именно поэтому мы оба не торопимся возвращаться к бессонным ночам и прочему, – попыталась пошутить Фрэн.
– Может быть, – грустно согласилась Мэгги.
– Мне кажется, – продолжала Фрэн, – я знаю, что тебе нужно.
– Что?
– Завести романчик на стороне. Сходить налево. Это тебя отвлечет. И развлечет.
– Ты что, Фрэн?! Ты соображаешь, что говоришь?!
– Хорошо, хорошо, шучу, – быстро сказала сестра. – Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки… Я уверена, что настоящая причина твоей депрессии заключается в том, что за семь лет брака Джеми к тебе привык, начал воспринимать тебя как нечто само собой разумеющееся – как нечто такое, что дано ему раз и навсегда. Он уверен, что ты никуда от него не денешься, а от этого уже рукой подать до полного безразличия. Так вот, Джеми необходимо лишить этой уверенности. В подобных случаях прекрасно помогает немного флирта. Вот увидишь, стоит ему заметить, что другие мужчины обращают на тебя внимание, как он тут же изменит свое отношение к тебе.
– Но я… я просто не могу. Я не могу сделать Джеми больно.
– Я же не предлагаю тебе ему изменять! – возразила Фрэн. – Собственно говоря, тебе и делать-то ничего не придется. Просто улыбайся, когда другие мужчины будут обращать на тебя внимание и говорить комплименты. Сделай вид, что тебе приятно. Вот увидишь, этого хватит, а если нет… В конце концов, ты целыми днями сидишь дома одна, пока Джеми в своем офисе направо и налево заигрывает с секретаршами. Нет, я не утверждаю, что он именно этим и занимается, – быстро поправилась она, – но у него, по крайней мере, есть такая возможность.
– Я абсолютно уверена, что Джеми не делает ничего такого, – твердо проговорила Мэгги. Она, во всяком случае, не могла такого даже представить. Или все-таки могла?..
– Не переживай, он это не всерьез, – сказала Фрэн. – Но я точно знаю, что твой Джеми почти наверняка строит глазки какой-нибудь молоденькой и смазливенькой секретарше или редакторше. Все мужчины делают это, так уж они устроены. Даже мой Джефф как-то признался, что заигрывал с парой женщин… Нет, он тоже делал это не всерьез, но… Джефф утверждает, что порция старого, доброго флирта может заставить клиентку как следует раскошелиться… ну, и все такое, – быстро закончила Фрэн, заметив напряженное выражение на лице сестры. – И вообще, сейчас мы говорим не о наших мужьях, а о тебе, дорогая. А тебе необходимо отвлечься. Как только Джеми заметит, что ты перестала уделять ему все свое внимание и переключилась на… на другие вещи, он как миленький прибежит назад, вот увидишь! Ну а дальше все пойдет как по маслу. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как снова окажешься беременна, а твой Джеми будет рад и счастлив, что сумел еще крепче привязать тебя к себе. Вот так-то, сестричка!
– Боже, какой кошмар! – Хладнокровие, с которым Фрэн излагала свою сомнительную стратегию, по-настоящему шокировало Мэгги. Правда, сестра говорила только о флирте, но ведь воображаемая супружеская измена ничем не лучше настоящей, не так ли?
Тем не менее Мэгги была не на шутку заинтригована.
– И где, по-твоему, я найду мужчину, который будет мною восхищаться? В нашей деревне почти нет холостяков подходящего возраста, которые могли бы петь серенады под моим окном.
Фрэн ненадолго задумалась. Мэгги тем временем поднялась со стула и потянулась к верхней полке буфета, где стоял заварочный чайник.
– Да, это проблема, – согласилась Фрэн после непродолжительного размышления. – Мне-то было проще…
– Что-что?! – переспросила Мэгги вне себя от изумления и ужаса. Сестра на каждом шагу преподносила ей сюрпризы.
– Я думала, ты в курсе, – небрежно проговорила Фрэн, хотя прекрасно знала, что Мэгги не могла быть в курсе. К подобным приемам она прибегала довольно часто, поскольку они давали ей возможность одержать над старшей сестрой верх, показать себя более опытной и зрелой. – Да, у меня был роман.
– Что у тебя было? – Мэгги едва не опрокинула чайник, который как раз заливала кипятком.
– Роман. Или, лучше сказать, интрижка. Так, ничего серьезного… Правда, я поняла это только позднее; тогда-то я смотрела на вещи по-другому.
Мэгги, пряча улыбку, поставила на стол две чашки и вазочку с печеньем. Похоже, ее сестра испытывала необходимость демонстрировать свою искушенность не только окружающим, но и самой себе. В ней как будто уживались две Фрэн, причем старшая – более мудрая и знающая, неизменно учила жизни младшую – наивную и невинную девочку, как и много лет назад смотревшую на мир широко раскрытыми глазами.
– Когда это ты успела? – спросила Мэгги, понизив голос до конфиденциального шепота. Одновременно она достала из холодильника картонку с молоком и тоже поставила на стол. – Я его знаю?… И вообще, почему ты ничего мне не сказала?
– Ты никогда ничего мне не рассказываешь.
– Это потому что мне нечего рассказывать. Ладно, давай колись – кто он?
– Ты обещаешь не смеяться?
– Обещаю.
– Это был почтальон! – сообщила Фрэн страшным шепотом, и Мэгги с трудом подавила желание расхохотаться во все горло.
– Ничего себе! – только и сказала она.
– Я знала, что тебе будет смешно, – с укоризной покачала головой Фрэн. – Но… но он действительно был настоящий лапочка. Молодой, высокий, немного похож на Робби Уильямса…
– Во всем почтовом ведомстве, наверное, только один такой и нашелся, да и тот достался тебе!
– Если будешь смеяться, я вообще ничего не буду рассказывать, – обиделась Фрэн, и Мэгги подумала, что сейчас они снова стали десятилетними девчонками, которые сплетничают о мальчиках.
– Ладно, рассказывай; мне правда интересно. К тому же даже в Шире есть свой почтальон, быть может, твой рассказ поможет мне его соблазнить, – добавила она, зная, что Фрэн очень нравится, когда ее считают авторитетом в каких-то вопросах, пусть даже речь идет о самом обыкновенном адюльтере.
– На самом деле это он соблазнил меня! – сообщила Фрэн самым жизнерадостным тоном. – Мы познакомились, когда я вела Дэна в школу. Его звали Тим, и он был очень с нами любезен, к тому же нам было по дороге. Он разрешил Дэну катить свою тележку, а потом дал несколько писем и показал, куда их нужно опустить. Дэн, естественно, был очень доволен, он даже сказал, что хотел бы встречать Тима каждый день и разносить с ним письма. Ну а человек, который добр к твоему ребенку, невольно начинает тебе нравиться…
Конец ознакомительного фрагмента.