Глава 3
«В МОСКВУ, в Москву!… В Москву, в Москву!» – весело стучали колеса вагона. Оля, обладательница четного, соответственно на верхней полке места, повернулась на правый бок и посмотрела на часы. Всего лишь 6 утра. Но сегодня 20 июня, один из самых длинных дней в году, поэтому мир за окном давно проснулся и ликовал. Чего нельзя было сказать о соседях по купе. Старушка и ее пожилая дочка внизу мирно похрапывали, накрыв голову одеялами. Только Олин сосед напротив оставил лицо свободным, по детски подложив ладонь под щеку. Парень сел в поезд вчера вечером и объяснил любопытной старушке, что едет до конца, то есть до Москвы, студент, возвращается домой с практики, зовут Павлом. Очки в тонкой оправе смешно сваливались с его носа, поэтому их приходилось постоянно поправлять. Но сейчас «дополнительные глаза», аккуратно спрятанные в пластмассовый зеленый футляр, «отдыхали» на сетчатой полке у стены, а Оля получила возможность рассмотреть лицо попутчика. Густые черные брови почти сходились у переносицы, но особенно поражали ресницы – длинные, ровные, словно… ненастоящие. Именно такие, обычно, пририсовывают маленькие дети сказочным принцам и принцессам.
Вдруг парень взмахнул своими «нарисованными» ресницами, открыл глаза и уставился на Олю. Девушка от неожиданности вздрогнула и больно прикусила губу.
– Привет, – прошептал студент. – Как спала?
– Привет, – откликнулась девушка. – Лучше, чем дома.
– Зачем едешь в столицу? – поднял голову над подушкой Павел.
– В институт поступать, – наконец, взяла себя в руки Оля. – Я выбрала….
– Понятно, – прервал ее парень и… повернулся на другой бок, видимо, досматривать прерванный сон.
«Па-анятно, – передразнила Оля москвича. – Оказывается, и правда, они в столице букву „а“ тянут. Выделиться хотят, гордые!». Вздохнула девушка, разочарованная нелепым разговором.
Парень спустился с полки между завтраком и обедом: все обитатели купе уже давно выпили не по одному утреннему стакану сладкого чая и дремали по очередному кругу. Оля с книжкой скучала у столика, обе женщины, боясь сквозняка из окна, устроились головой к двери.
Павел перекинул через плечо вафельное полотенце и отправился умываться. Вернулся со стаканом кипятка в руках и поставил его на столик. Порылся в рюкзаке, достал мятую пачку печенья.
– Я вчера, когда знакомились, назвал свое имя, а ты, кажется, нет? Или я уже забыл? – посмотрел он на единственную не спящую попутчицу, шурша брикетом из двух кусочков сахара.
– Оля, – кивнула девушка.
– Оля, – повторил он, – ты не запомнила, в какой стороне вагон-ресторан? А то на одном печенье до столицы не доедешь.
– Ой, в ресторане так дорого и невкусно! – захлопнула недочитанную книжку Оля. – Давайте, лучше я вас угощу.
И она достала из-под полки авоську, в которой лежали несколько газетных свертков. Через пару минут на маленьком столике, расстелив аккуратно салфетку, девушка разложила традиционный набор железнодорожного пассажира: половину жареной курицы (у которой Оля успела отломить вчера только крылышко), пару сваренных вкрутую коричневых яиц, хлеб, картошку, докторскую колбасу и даже пупырчатый парниковый огурец.
– Не откажусь, – весело сказал Павел и вынул из рюкзака складной нож. – Значит, в ресторанах часто бываешь?
– Вообще ни разу не заглядывала, – Оля даже хотела обидеться.
– А откуда тогда знаешь, – парень с удовольствием обгладывал куриную ножку, – что там дорого и невкусно?
– Так… Папа, когда в прошлом году ездил на курорт… Говорят, – попутчица даже покраснела, понятно, что про ресторан она просто так сморозила и сейчас тщетно пыталась придумать хоть какое-то объяснение. Получалось, что она врунья.
– Да не нервничай ты, – успокоил парень. – Считай, что пошутил, нужно же разговор поддержать. А в целом – громадное тебе спасибо. Можно сказать, спасла человека от голодной смерти.
В это трудно поверить, но они просидели у окна до… следующего утра. Старушка с дочерью вышли в середине дня на узловой станции. Их место ненадолго заняли два мужика, которые большую часть времени курили в тамбуре. Потом появилась девушка, которая плакала о чем-то своем у окна в коридоре. Она тоже покинула вагон после полуночи.
– Какой смысл спать ложиться, – предложил Павел, в который раз поправляя на носу очки, – если Москва на рассвете? Проводник поднимать народ начнет уже часа через три. Правильно?
Оля согласно улыбнулась. Она корила себя за выводы, которые сделала сначала: никогда нельзя судить о человеке по первому впечатлению. Павел – нормальный парень (и о-очень симпатичный!), хоть и москвич, вон как он ее слушал.
Сначала Оля лишь кратко отвечала на конкретные вопросы, но потом расслабилась и утонула в разговоре. Паша оказался обаятельным, веселым человеком, шутил, сыпал анекдотами. Через горнило вступительных экзаменов он сам прошел год назад, учится на историческом факультете. Обожает рыбок. Мечтает сделать для них по собственным чертежам необычной формы аквариум. Поэтому сдал сессию пораньше, чтобы быстрее отбарабанить практику и освободить лето для воплощения мечты. Он и практику подобрал со смыслом: месяц работал в маленькой библиотеке на БАМе, в поселке на самом озере, где собрал великолепную коллекцию гладких цветных камушков для будущей водно-рыбной композиции. Еле дотащил набитый рюкзак до станции.
– Ну, а ты что собралась штурмовать? – наконец, поинтересовался Паша, понимая, что последний час говорит практически один.
Оля выбрала факультет журналистики. Полгода назад по поручению директора школы она написала и отнесла в редакцию городской молодежки заметку про школьное комсомольское собрание. Невозможно описать словами то, что испытала девушка, когда увидела на газетной полосе свою фамилию, напечатанную крупными печатными буквами. «Это – я!» – хотелось крикнуть прохожим, из кармана которых торчала «ее» газета. Оля даже постояла на автобусной остановке лишних полчаса, наблюдая за реакцией людей, которые читали на стенде свежий выпуск молодежки. Потом ей дали задание сделать репортаж со встречи бывших выпускников школы, отправили брать интервью у режиссера городского театра по поводу новой премьеры. Собирая в столицу, в молодежке ей написали хорошую характеристику и приглашали возвращаться к ним, на работу.
– Мне почему-то кажется, – вдруг сказал Павел, – что ты пишешь стихи. Или ошибаюсь?
– Н-нет, ошибаешься – смутилась девушка, опустив глаза. Надо же: какой проницательный юноша! Про то, что пишет стихи, Оля еще никому не говорила, и ему никогда-никогда не скажет. Пусть это останется ее самой большой тайной.
Поезд, шурша колесами, вплыл на платформу Казанского вокзала. Сонные пассажиры не спеша «вливались» в такую же сонную столицу. Павел, подхватив Олин чемоданчик, довел ее до стоянки такси. В столь ранний час здесь не было очереди, и девушка через пару минут оказалась на переднем сидении желтой «Волги» с шашечками на боку.
– Я вот что решил, – наклонился Павел к открытому окну. – Давать свой телефон не буду.
– А я и не просила, – гордо ответила провинциалка, хотя, конечно, не так представляла момент расставания. Что уж там говорить, Павел ей очень понравился, и она надеялась,… что, может быть,… тоже понравилась Павлу? А вдруг… Романтическая дурочка! «Вдруг» бывает только в сказке. Лучше вспомни адрес, куда тебе надо ехать и достойно попрощайся с парнем, чтобы голос не дрожал…
– … и жду ровно через неделю в 18.00, – между тем закончил свою мысль Павел.
– Ждешь? Кого? – переспросила Оля, приготовившись сказать ни к чему не обязывающее «Пока!».
– Тебя, здесь вроде другой девушки нет, – улыбнулся попутчик. – Запомни: Калининский проспект, кинотеатр «Октябрь».
– Но я не знаю, где находится Калининский проспект, – испугалась Оля, понимая, что Павел назначает ей свидание.
– Рядом с Арбатом.
– А где Арбат?
– Где станция метро «Арбатская». Купишь карту, разберешься. Все, до встречи! – Павел повернулся и зашагал обратно в здание вокзала.
Неделя выдалась суетная и бестолковая. Сначала нужно было сдать документы, получить место в общежитии, устроиться в комнате, где помимо нее жили еще три абитуриентки, найти подходящий уголок, где можно готовиться к экзаменам так, чтобы над головой кто-то постоянно не бубнил, не пропустить консультации и собеседование. И добравшись поздно ночью до постели, она успевала подумать о том, что ведь у нее скоро ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ! Но дальше этой мысли в голове ничего не возникало, потому что она – в смысле голова – камнем падала на подушку и проваливалась в сон.
И все же ровно через семь дней Оля прибежала к кинотеатру «Октябрь». Девушка не рассчитала время – откуда она знала, как часто ходят поезда в метро – и поэтому оказалась на Калининском за полчаса до назначенного времени. Чтобы не маячить у всех на виду, зашла в соседнюю с кинотеатром «Булочную», купила теплый, мягкий бублик с маком и, устроившись у стеклянной стены, стала разглядывать прохожих.
Проспект гудел как муравейник. Даже трудно представить, сколько сейчас людей одновременно находятся на улице. Тысяча, десять, сто тысяч? И самое удивительное: люди по проспекту ведь гуляют, а идут быстро-быстро, словно кто в спину подталкивает. Так и в метро москвичи себя ведут, все время куда-то торопятся, бегут по эскалатору, несутся по платформе, стараясь втиснуться в приехавший вагон. И есть в этой сутолоке какое-то негласное братство: потому что для тех, кто не успел заскочить в уходящий поезд, даже любезно дверь рукой придерживают. Вот такую странную привычку москвичей успела приметить Оля.
Но уже шесть. Девушка смахнула маковые крошки с губ и вышла из «Булочной». Лучше постоять у входа в кинотеатр, вдруг Павел ее уже ищет. И вправду за одной из колонн переминалась с ноги на ногу знакомая фигура.
– Увы, столичные реалии таковы, – развел руками Павел, – что билетов в кассе ни на один из сеансов нет. Поэтому поход в кино отменяется. Мы просто погуляем. Традиционным маршрутом приезжих.
И они перешли по подземному переходу на другую сторону проспекта.
Калининский не зря считается самой шикарной улицей Москвы, здесь расположены известные магазины и рестораны, где вперемежку с гостями столицы любит топтаться местная «золотая» молодежь. У магазина «Подарки» Оля с Павлом попали в гомонящую толпу иностранных туристов, которые демонстрировали друг другу только что приобретенные русские сувениры: красно-черные павло-посадские платки с кистями, деревянные лакированные ложки и бело-голубую Гжель. У торгового дома под названием «Весна» рванувшие в открытые двери люди чуть не затянули внутрь Олю. Но Павел успел схватить подругу за руку и буквально выдернул девушку обратно на тротуар. (И уже до вечера не выпускал ее маленькую ладонь – мол, хоть какая-то гарантия, что Оля больше не потеряется. А может, он специально такую причину придумал, чтобы иметь возможность быть ближе – терялась в догадках девушка, но ей в любом случае это нравилось). Они зашли в гастроном «Новоарбатский», купили мороженое в вафельных стаканчиках по 15 копеек. Слизывая белые кремовые розочки с макушки, Оля заглянула сквозь огромные окна в салон-парикмахерскую «Чародейка». Сразу за несколькими столиками сидели женщины, им делали маникюр. Девушка недовольно посмотрела на свои пальцы, к которым ни разу не прикасались руки мастеров. И тут же успокоилась: вот сдам экзамены, поступлю, серьезно займусь собой.
Но вступительные экзамены и любовь (а Оля была уверена: то, что происходит между ней и Павлом, и называется любовью, даже если они об этом ни разу не говорили) – вещи несовместимые. Ну, как скажите штудировать пару сотен вопросов, если Павел назначал встречу каждый вечер, а девушка не могла (да и, честно говоря, не хотела) отказываться. Они гуляли по Ленинским горам, катались на пароходике по Москве-реке, сидели на скамейке у фонтанов на ВДНХ, загорали на полянке в парке «Сокольники». Лето в Москве, как объяснил Паша, самое короткое время года, поэтому москвичи торопятся насладиться его теплом так, чтобы хватило «запасенных витаминов» на предстоящую зиму. Поэтому он целыми днями водил Олю по городу, забыв, кстати, что хотел потратить собственные каникулы со смыслом, на рыбок. Вечером они отправлялись в театр, в любой, куда смогли достать билеты. Сидели где-нибудь наверху, под самым потолком и Оля, не особо следя за сюжетом пьесы, предпочитала с любопытством наблюдать за зрителями в партере. Она научилась безошибочно находить среди них москвичек, которые приходили на спектакль «во всеоружии». Во-первых, они никогда не брали напрокат бинокли, а приносили свои, на палочке, в красивых футлярах. Во-вторых, женщины переодевали в гардеробе обувь и заходили в зал в лакированных выходных туфельках. А в-третьих, в середине действа обязательно доставали какую-нибудь карамельку из сумки и угощали друг друга.
Почти уже ночью Павел провожал подругу до общежития и целовал на прощание. Сначала робко в щеку, потом также робко в губы, затем все крепче и жарче, не выпуская девушку из своих объятий.
Это в общефилософском смысле время бесконечно, а для каждого человека оно всегда конкретно и конечно. Оля легко прошла творческий конкурс, как и собеседование. Но экзамены сдавала с трудом, а на последнем – это была «История СССР» – и вовсе получила тройку. Стало понятно, что нужного количества баллов для поступления она не наберет.
Они встретились вечером в парке им. Горького.
– Вот и все, – в который за сегодняшний день раз повторила Оля, уткнувшись носом в плечо Павла.
– И что будешь делать дальше?
– Поеду домой. Попробую на следующий год.
– У меня другое предложение, – обнял подругу Павел. – Переезжай-ка ко мне.
– А как же родители? – подняла глаза Оля.
– Я тебе не говорил еще? Мама с папой уехали работать за границу, вернутся через полгода, не раньше. В квартире на данный момент я – единственный жилец. Тебе места в гостиной вполне хватит.
– Даже не знаю, как тебя благодарить, – обрадовалась Оля, ей ведь так не хотелось уезжать домой, от Павла, из Москвы, которую уже успела полюбить. – Но ты не думай, – тут же решила девушка расставить точки над «и». – На твоей шее сидеть не буду. Пойду работать и поступлю на вечернее отделение.
– И сделаешь это прямо сейчас, – настойчиво поцеловал девушку Павел. – Нет, не в том смысле, что прямо сейчас пойдешь искать работу, – ответил он на удивленный взгляд Оли, – а в том, что переедешь ко мне сегодня же. И, наконец, увидишь моих рыбок. Они тебе обязательно понравятся. Потому что такие же красивые.
– Как кто? – засияли глаза у Оли.
– Как ты! – крикнул Павел и снова ее поцеловал.