Часть 2
Глава 5
Ее веки задрожали, и Ника с трудом заставила себя открыть их. Сначала все зрительные образы сливались в едино, она проморгнула несколько раз и только после этого размытые очертания обрели четкость. Просторная, стерильно белая комната и слепящий глаза свет, исходящий от неизвестных источников, были первым, что она заметила, осматривая пространство вокруг себя. В голове не было ни единого предположения, где она могла бы находиться. Тело свободно лежало на плоском прямоугольном предмете, напоминающим медицинскую кровать. Она приподнялась на локтях и почувствовала легкую слабость во всем теле. Ника села, спустив ноги вниз и к своему удивлению обнаружила, что предмет, на котором она очнулась, в буквальном смысле висит в воздухе. В комнате кроме нее никого не было. Неуверенно спрыгнув на пол, Ника подошла к огромному окну, которое напоминало огромную прозрачную стену.
– О боже… – прошептала она, созерцая город внизу.
Неестественное фиолетовое небо полыхало дымкой золотистых облаков, освещаясь яркими лучами голубого солнца. Представшая картина перед глазами художницы была неоспоримо красивой, слепящая миллионами незнакомых оттенков фантастического мира.
Зажмурив глаза, Ника хорошенько тряхнула головой, в надежде, что видение перед глазами не более чем сон или какое-то наваждение. К ее сожалению это не помогло, изумительной красоты город не исчез. Ника напрягла память, стараясь вспомнить, что с ней могло произойти. Последовательность воспоминаний путалась, но постепенно возвращалась к ней, до полной хронологии ее жизни. Ника вспомнила, как она садилась в самолет до Симферополя, дальше все было размыло. Она снова напрягла память и вместо воспоминаний ощутила сильную головную боль. Не обращая внимания на острую боль, Ника старалась найти в воспоминаниях хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы помочь ей понять происходящее. В памяти обрывками всплыли лабиринты пещеры и чья-то фигура, которую она не могла разглядеть. Какой-то бред, подумала Ника и рьяно похлопала себя по щекам. Как бы она не пыталась вспомнить последние события до того, как она оказалась в неизвестном месте у нее ничего не выходило.
Ника не унималась, желая, во что бы то ни стало вспомнить, как она сюда попала. Белый свет, вспышка… что потом? Ника выругалась на свою очередную неудачную попытку. Комната, как она сюда попала? Крохотный фрагмент всплыл в ее памяти… женщина… две женщины, но она не могла воспроизвести в памяти их лица. Они что-то говорили ей, и Ника не могла вспомнить слов, одни расплывчатые образы. В одном она почему-то была уверена, она понимала их язык общения. Ника снова потрясла головой, растирая пальцами виски. Тихий звук раздвижных дверей заставил ее обернуться. В комнату вошли две женщины, и она не была уверена, что это те же самые из ее воспоминаний.
– Вижу, тебе стало лучше Ника. Твое состояние стабилизировалось и готово к постепенному восприятию информации, – произнесла одна из них, та, что была высокая, светловолосая и с яркими изумрудными глазами, на которые невозможно было не обратить внимание. Ее лицо, насколько могла судить Ника, не выражало никаких эмоций. Безукоризненные черты лица, с которых только картину писать, подумала Ника и удивилась себе, что в такой момент могла думать о творчестве. Длинные, светлые волосы…. в голове вспыли фрагменты с этой особой. Она собиралась что-то сказать, но решила промолчать, и просто наблюдать, в надежде, что они сами сообщат ей об ее местонахождении.
– По всем физическим показателям наша гостья в норме, – сообщила женщина, что была пониже ростом. Внешним обликом она чуть отличалась от блондинки. Одета она была в плотный, обтягивающий светлый костюм. В отличие от первой у нее была короткая стрижка с выстриженными узорами на голове. Еще Ника заметила на ее шеи несколько незнакомых символов лилового цвета. Взглянув на Нику холодным взглядом, она добавила: – но вот психическое… – затем она снова посмотрела на высокую блондинку, – здесь есть некоторые погрешности относительно…
– Достаточно Лия, – плавным голосом, прервала ее Шатэ, слегка подняв вверх левую ладонь. Каждое движение, совершаемое высокой блондинкой, было наполнено какой-то невероятной силой и гармонией. Ника зажмурила глаза и опять встряхнула головой, не понимая, как вообще такое возможно наблюдать. – На данный момент мне нужно ее идеальное физическое состояние. – Лицо женщины отражало полное спокойствие и что-то еще, чего Ника не могла разглядеть.
Было что-то необъяснимое словами, что так сильно отличало этих двух от обычных людей. «Обычных людей» эта фраза почти вонзилась в самую суть ее мысли. Ника почувствовала, как ее начинает подташнивать от собственных умозаключений. Ее ноги подкосились, она почувствовала резкую слабость, и успела обеими руками вцепиться за край висящей кровати, на которой она очнулась. Это помогло ей устоять, чтобы не упасть. Она обернулась, чтобы посмотреть на город, в котором все светилось, и это напомнило ей фильм о далеком будущем. Голос высокой женщины заставил вернуться ее к происходящему в комнате. И в следующий момент Ника осознала, что действительно понимает чужой, никогда прежде незнакомый ей язык. Как такое могло случиться? Задалась она мысленно вопросом, но никаких предположений на этот счет у нее не возникло.
– Помни о нашем уговоре Лия, – обратилась к ней женщина повыше и приложила ладонь левой руки к груди, затем прижала два пальца ко лбу, там, где находилась область третьего глаза.
– Всегда, мой Советник, – ответила Лия, повторяя за ней аналогичное действие. – Если возникнут проблемы, дайте знать. – На этих словах она исчезла за раздвижными дверьми.
Блондинка развернулась и посмотрела на Нику. Этот взгляда Ника ощутила всеми фибрами своей души, изумрудные глаза прожгли насквозь ее мысли, чувства, касаясь каждой ее клеточки, словно она оказалась под микроскопом. Когда это стало невыносимым, Ника двинулась с места, крепко сжав пальцы в кулак. Она подошла ближе на расстоянии вытянутой руки и осмелилась заговорить первой.
– Где я нахожусь и кто вы такие? – спросила Ника, как можно спокойнее, но она была слишком напряжена, чтобы скрыть свое волнение.
– Мое имя Шатэ, – мягко произнесла женщина, чье выражение лица оставалось беспристрастным, но голос был приятным и казался весьма дружелюбным. Чуть касаясь плеча художницы, она подвела ее к огромной прозрачной стене, через которую просматривалась панорама светящегося города. – Что ты думаешь о нашей архитектуре? – спросила она, повременив с ответом.
Игнорируя ее, Ника отвернулась от стены, демонстративно показав, что не станет отвечать на идиотский вопрос. Нет, сначала она собиралась получить ответы на свои собственные вопросы.
– Вы меня похитили, верно? – руки художницы непроизвольно взмыли вверх. – И зачем то насильно здесь удерживаете…
– Все совсем не так. Твои предположения далеки от истины.
Ника занервничала и коснулась ладонями прозрачной стены, состоящей из неизвестного ей материала и в это же мгновение, стена отреагировала, поменяв свою структуру на желеобразную мерцающую субстанцию. «Поле защищено» раздался механический голос.
– Что это? – резко отпрянув назад, спросила Ника.
– Реакция системы на импульс волнения, – ответила Шатэ таким голос, который проникал в самые глубины сознания. – Все здания построены по такому принципу. Если кто-то вдруг захочет разбить или разрушить, например эту стену, система не позволит этого сделать.
– Дома с искусственным интеллектом? – глядя на стену, поразмыслила Ника.
– Что-то вроде того, – подтвердила Шатэ предположения гостьи. – Однако подобных случаев с жителями у нас не случается. Скорее система обращена к случайной вероятности.
– Ладно, – сдалась Ника, взмахнув руками, – для меня ваша архитектура выглядит через-чур техногенной, чужой и холодной. – Она и сама не поняла, что заставило ее дать ответ на заданный вопрос, когда в планах было совсем другое.
– Мир Актароса относительно недавно стал таким. У этого явления есть как положительный момент, так и отрицательный. – Шатэ взяла ладонь художницы, так будто изучала ее. На ощупь Ника определила ее кожу мягкой, теплой и достаточно приятной, что собственно не особо отличало ее любого другого человека. – Твое тело говорит о том, что ты сильно нервничаешь, – заметила Шатэ.
– Интересно, как бы вы чувствовали себя, окажись на моем месте, – бросила Ника, пытаясь прервать физический контакт, но потерпела поражение. Шатэ удержала ее ладонь, продолжая свои исследования.
– В нашем мире уже несколько лет запрещен целый ряд подобных эмоций.
– Тогда очевидно, вы должны немедленно вернуть меня обратно. – На этот раз ей удалось выдернуть свою ладонь из чужих рук.
– Пока это невозможно, – отступая вглубь комнаты, ответила Шатэ. – Для начала тебе нужно осознать в себе мир Актароса, с которым тебе еще предстоит вступить во взаимодействие. Замечу с твоим истинным миром.
Понимая реальность того факта, что она не на Земле, перед ее глазами все закружилось. Это какой-то дурной сон, отчаянно про себя повторяла Ника, пыталась поверить в иллюзию собственных мыслей. Шатэ со стороны наблюдала за художницей, сначала за ее шоком, потом отторжением и затем внутренней борьбой.
– Видишь, пока ты не готова к большей информации. Это нормальная реакция, – заверила Шатэ, легонько касаясь ее плеча. – Я расскажу все, что будет тебя интересовать, но только, когда увижу, что ты готова слышать меня.
Подняв голову, Ника буквально впилась в нее взглядом.
– Я готова! – выдохнула она. – Кто вы такая и где я нахожусь?
– Позволь себе и своим мыслям немного отдохнуть, а после мы продолжим.
На этих словах Шатэ направилась в сторону выхода, но Ника не хотела быть проигнорированной, и резко схватив ее за руку, с силой одернула назад. В ответ она получила молниеносный толчок, и неведомая сила отбросила ее назад. Пролетев полкомнаты, она с грохотом врезалась в стену. От жесткого приземления по телу пробежала волна боли и через звон в ушах, она смогла расслышать механический голос «поле защищено». Первым, что она увидела, открыв глаза, были длинные ноги, прикрытые легкой тканью свободно струящегося платья. Шатэ стояла, склонившись над ней, ожидая, когда Ника посмотрит на нее. Она попыталась встать на ноги, демонстративно отвергнув помощь Шатэ.
– Ты в порядке?
– Нет, я не в порядке, – крикнула Ника, кривясь от боли. – Я совсем не в порядке!
– Я не хотела причинять тебе боль, – призналась Шатэ. – Ты должна знать, любое применение физической силы по отношению ко мне не допустимо.
Ника промолчала, продолжив потирать ушибленные места. На мгновение их взгляды задержались друг на друге, после чего Шатэ покинула ее. Некоторое время Ника смотрела на закрытые двери комнаты, пытаясь понять, как ей отсюда выбраться. Затем она поднялась на ноги и начала наматывать круги по овальной комнате, размеры которой были достаточно большими для нее одной. В комнате был небольшой столик и непонятная для Ники прямоугольная конструкция, которая висела в воздухе. Наконец она остановилась, и подошла к кровати, что зависла в пространстве. Она попыталась опустить ее ниже, и у нее ничего не получилось. Ника не собиралась сдаваться, она несколько раз обошла ее, пытаясь найти хоть какое то управление и опять потерпела поражение. В конце концов, ей надоело, и она рухнула на странный предмет мебели, который предполагалось, все-таки исполнял функцию кровати. Она легла и почувствовала, как инопланетная кровать автоматически подстроилась под форму ее тела и выстроила нужную температуру.
Вспоминая истории похищенных людей, Ника судорожно начала ощупывать себя на предмет вживленного чипа или какого-либо другого инородного предмета. Стянув через голову длинную рубашку, которая была на ней одета, Ника оказалась полностью обнаженной.
– У вас что-то болит? – раздался за ее спиной голос.
Она резко обернулась, сталкиваясь с добрыми голубыми глазами статного блондина, его удлиненные волосы имели сложную структуру плетения, несколько прядей оставались на висках, а остальные были собраны на затылке.
– Ты еще кто такой? – спросила Ника, быстро подняв с пола брошенную рубашку, прикрывая свою наготу.
Слегка изогнул идеальную светлую бровь, он представился:
– Мэвис, помощник Советника Шатэ.
Не произнеся ни слова, Ника равнодушно кивнула в ответ. Мэвис улыбнулся, пронося в памяти те недолгие моменты, что ему довелось провести с художницей на Земле. Стереть некоторые фрагменты из ее памяти были необходимостью на данном этапе и с этим, он ничего не мог поделать. Мэвис верил всем сердцем, что когда Ника вспомнит его, к тому времени все будет иначе.
– Я принес тебе пищу, – он протянул колбу с оранжевой жидкостью.
– Это… вы называете пищей? – глядя на жидкую субстанцию, спросила Ника.
– Возможно, выглядит не так, к чему ты привыкла, но поверь в ней содержаться все элементы необходимые для правильной жизнедеятельности твоего организма.
Открыв колбу, она поднесла ее к носу. Жидкость внутри имела слабовыраженный запах, почти нейтральный. Опрокинув в себя тягучую субстанцию, через несколько секунд Ника ощутила прилив сил.
– Вам нужны мои клетки или органы? Поэтому вы заботитесь о моем здоровье?
Он протянул руку и забрал пустую колбу. Четкие указания Советника мешали ему сказать, что им не нужны ее органы, им нужна была она, ее возможности.
– Отдохни, ты слишком встревожена, – сердечно ответил Мэвис, игнорируя заданный вопрос. – Пока ты останется под наблюдением Лии. Она талантливый ученый, который позаботиться о твоем физическом состоянии. – На этих словах, он оставил художницу одну, так же, как это сделала Шатэ.
***
Отдыхать для Ники означало ждать, а это было то, чего она не любила больше всего. Особенно сейчас, когда она не знала, насколько далеко находилась от дома. Гладкие, белые стены с одной стороны и прозрачная стена с другой, олицетворяли для нее больничную палату. Она еще раз прошлась глазами по круглому столику и зависшей в воздухе плоской кровати. Она опустилась на пол и, прижав к себе колени, облокотилась о стену, через которую сиял вечерний город. Чужой инопланетный город завораживал и пугал одновременно. Откинув голову к стене, Ника вдруг почувствовала себя нехорошо. Она попыталась встать, но от этого ей стало еще хуже, последовала резкая боль в груди, дыхание участилось и ей стало трудно дышать. Сопротивляясь головокружению Ника, попыталась дотянуться до кнопки вызова, которая находилась на приборной панели около входа.
– Что случилось? – придя в сознание, спросила Ника, обнаружив рядом с собой Лию, которая положила в центр ее груди плоский предмет, небольших размеров на котором мелькали разные символы. Ника попыталась приподняться, но обнаружила, что это ей не под силу. Ее растерянный взгляд блуждал по Лии, выказывая свое недоверие.
– Произошла остановка сердца, – кратко и без лишних слов ответила Лия, закончив диагностику.
– Что? Вы убить меня хотите? Что вы со мной сделали? – Ника машинально коснулась области сердца.
– Ты впервые пережила межпространственное путешествие, будучи не совсем готовой к такому роду перемещениям, – пояснила Лия. – Ты слишком долго находилась в других вибрациях, а сердце всегда чувствительно к ним. Тебе не стоит переживать, наша медицина легко справляется с этим.
Ника покачала головой.
– Вы подвергли меня такому риску?!
– Что ты чувствовала до того, как тебе стало плохо?
– Ничего. Со мной все было в порядке. Я выпила жидкость, которую принес Мэвис, по крайней мере, так он представился, – ответила она, смотря в бледно-фиолетовые глаза.
– Ты не поняла моего вопроса, какие чувства, – повторила Лия, в ожидании ответа, – имею в виду эмоции….
Прикрыв глаза, Ника выдержала небольшую паузу.
– Да что вам нужно от меня! – почти выругалась Ника.
– Еще раз спрошу, какие эмоции наполняли твое сердце?
Не выдержав, Ника повысила голос.
– Гнев единственная моя эмоция, которую вы вызываете во мне, – с выдохом ответила она.
Лия кивнула, изучая последние показатели работы сердечной мышцы. Затем вытащила из прямоугольной коробочки тонкую пластинку, размером с подушечку жевательной резинки.
– Просто проглоти ее и больше этого не повторится. На Актаросе не желательно испытывать гнев. Здесь мы учимся преобразовывать его в другие эмоции.
Ника сделала, что ей велели. Ее веки тут же потяжелели, и она мгновенно уснула.
– Что с ней произошло?
Лия обернулась, на голос Мэвиса.
– Разница вибраций, гравитации и эмоции гнева нанесли ее сердцу серьезный стресс. Это нормально, учитывая межгалактическое путешествие и прочие обстоятельства. Однако для нее будет лучше обуздать свой гнев, – добавила Лия.
– Советник попросила тщательно проследить за ее состоянием. Такого не должно больше повториться.
– Именно этим я и занимаюсь. – Она перевела взгляд на Мэвиса. – Будет лучше, если Советник начнет заниматься с ней без отлагательств.
Они оба посмотрели на кушетку, где их гостья уже мирно спала.
– Ты находишь в ней наше спасение? – почти шепотом, спросила Лия.
– Я доверяю Советнику Шатэ, – без тени сомнения ответил Мэвис, – и верю в силу Ники.
Глава 6
Голубовато-желтые лучи, проникали через окно, наполняя комнату утренним светом неземного мира. Для Ники это был еще один новый день в другом мире. К ее удивлению, ее наполняла бодрость и приятная легкость. Она поднялась с кровати, все вчерашние симптомы отсутствовали, как будто ничего не случилось. Тихий звук раздвижных дверей оповестил ее, что теперь она не одна в комнате.
– Рад видеть тебя, – дружелюбно произнес Мэвис, – я принес одежду, в которой тебе будет гораздо удобнее, чем в этой рубашке.
– Спасибо, – ответила Ника, оценивая темно-синий костюм, в руках Мэвиса.
– Это высокотехнологичный материал. Не вызывает никакого дискомфорта при соприкосновении с телом. Еще он практичен в обращении и, – Мэвис сделал паузу, – надеюсь, это не понадобится, может смягчать последствия удара извне.
– Поняла, – она кивнула, касаясь жесткого материала одежды. – Здесь все носят такие вещи?
– Не все, но многие предпочитают их. Оставлю тебя, чтобы ты смогла переодеться. Затем провожу тебя к Советнику.
Стянув длинную рубашку, она натянула на себя костюм, который состоял из брюк и плотной куртки с глухим воротником. Костюм превосходно лег по фигуре, проведя руками по гладкому материалу, Ника застегнула ремень и заклепки на рукавах. Затем посмотрела на босые ступни.
– Оценила качество? – Мэвис поднял голову и ободряюще улыбнулся.
– Ты что подсматривал, – на губах непроизвольно расцвела улыбка, когда она обнаружила на себе взгляд Мэвиса. – Это конечно не то в чем я привыкла ходить… – указывая на костюм, ответила Ника.
Мэвис помахал в руках короткими сапогами.
– Последний штрих, сапоги и тоже очень удобные.
Ника выхватила из рук пару сапог и окунула в них свои ступни. Они были из тонкого материала, но достаточно прочного на ощупь.
– Выглядишь настоящей алианкой, – покрутив кистью руки, произнес Мэвис. – Могу я сделать еще кое-что?
– Алианкой?
– Да, алианкой, но об этом чуть позже.
Одна бровь художницы недоверчиво взлетела вверх.
– Твои волосы, позволь их уложить иначе… – голубые глаза сверкнули в мерцающем солнечном свете.
– А с ними, что не так?
Он приблизился к художнице, затем добавил:
– Это все для того, чтобы ты смогла лучше почувствовать себя своей среди нас.
– Только изменив мой внешний вид, вы думаете, дадите мне ощущение дома? – возмутилась Ника.
– Об этом еще рано говорить, но почувствовать свою сопричастность с нами может помочь.
– Зачем мне чувствовать сопричастность? Никто даже не сказал мне, зачем я вам нужна и почему я здесь? – тут же вскипела Ника, меняясь в настроении.
– Могу я дать тебе совет?
– Попробуй.
– Не торопись, дай себе и нам время.
Пальцы Мэвиса мягко коснулись густых волос художницы. От его легких прикосновений по телу художницы пробежали мурашки. Почти незаметный слой спрея лег на русые волосы, обволакивая их структуру и делая полностью управляемыми.
– Готово, – сообщил он и совершил несколько комбинацией на дверной панели управления, после чего стена приобрела зеркальный вид. – Нравится?
Подойдя ближе, Ника внимательно посмотрела на себя, не узнавая собственного отражения, мысленно задав себе вопрос, а сможет ли она остаться Никой Образцовой. Ее волосы были причудливо приподняты и уложены назад. Стройное тело обтягивал темно-синий костюм, визуально удлиняя ее рост и без того высокий.
– Необычно, – все, что смогла ответить Ника.
Мэвис улыбнулся, обнял Нику за плечи и ласково произнес:
– Осталось дать краткий курс общения с Советником.
Они вышли в длинный коридор, по обе стороны которого с высокого этажа просматривался город.
– Итак, ты не должна применять любую грубость по отношению к Советникам, – он остановился, акцентируя внимание на следующей фразе, – а также ко всем жителям. Грубость, насилие, жестокость давно покинули наш мир.
– Это все? – безучастно спросила Ника.
Он уделил несколько секунд, чтобы посмотреть вниз на просторы города.
– Любое нарушение может принести тебе только проблемы и ничего больше. – Мэвис опять остановился, и они встретились лицом к лицу, задержав взгляд, друг на друге. – Помни об этом и не совершай никаких глупостей.
– Теперь все?
– Пока все.
Мэвис бросил быстрый взгляд на Нику, и они продолжили движение.
– Вчера я схватила за руку Шатэ, так кажется, ее зовут и…
Мэвис приостановился, посмотрев на художницу выпученными глазами.
– Тебе нужно научиться держать себя в стабильном состоянии. Как я уже сказал, на Актаросе это не приветствуется. Все Советники обладают неприкосновенностью.
– Уже поняла, – ответила Ника, имея в виду советников. – Кто такие эти Советники и чем заслужили свою неприкосновенность?
– Немного терпения Ника, – попросил Мэвис, оставляя вопрос художницы открытым.
Они зашли в лифт и к удивлению Ники, это был не совсем тот лифт, который она привыкла видеть. Сначала лифт на скорости двигался горизонтально, затем поменял направление и устремился по вертикали вниз. Они покинули лифт и оказались в цветущем саду, утопающем в разнообразии цветов среди форменно выстриженных кустов. Чуть дальше у желтого кустарника с мелкими темно-красными ягодами, Ника заметила высокую фигуру.
– Советник, я привел нашу гостью, – сообщил Мэвис, жестом отдавая приветствие.
Шатэ развернулась к ним, после чего ее лица коснулась красивая улыбка.
– Благодарю Мэвис. Можешь идти.
После обмена традиционными жестами, Мэвис покинул их.
– Вижу, тебе стало лучше.
– Почем-то не могу так сказать о себе, – с иронией ответила Ника, разглядывая сад удивительных растений.
Шатэ с пониманием приняла сарказм художницы и не стала заострять на этом внимание. Изумрудные глаза блеснули в солнечном свете, завораживая своим оттенком и Ника поняла, что смотрит на них неприлично долго. Светлые волосы, собранные на затылке плавно падали на плечи, отливая холодным белокурым оттенком. Ника хотела почувствовать ее сердцем, как она обычно это проделывала с людьми, но сейчас ничего не происходило, одна пустота. Было это связано с самой Шатэ или с тем, что она была в чужом мире и все ощущения здесь имели другое значение, она не знала. Шатэ указала на скамью возле большого цветника, на которую опустилась первой. Нике ничего не оставалось, как последовать ее примеру. Она повернулась к Шатэ и увидела, что та прикрыла веки.
– Тебе следует избавиться от страха. Это истощает и в итоге убивает твою суть, – произнесла Шатэ закрытыми глазами.
Ника хотела что-то сказать в свою защиту, но передумала. Она просто смотрела на инопланетянку с безупречной внешностью.
Наконец Шатэ повернулась к художнице, заглядывая в самые потаенные глубины синих глаз.
– Тебе нужно научиться доверять мне.
– Это такое условие? – приподнимая одну бровь, спросила Ника.
– Скорее необходимость. Обещаю, ты снова увидишь Землю…
– Когда? – перебила Ника.
– Только после того, как осознаешь кто ты на самом деле.
На мгновение Ника задумалась, ища собственный ответ на слова Шатэ.
– Не понимаю, чего вы от меня хотите?
– Ты чувствуешь сердцем, разве не так… и несколько мгновений назад именно сердцем ты хотела почувствовать меня и это прекрасно.
Ника растерялась с ответом, но Шатэ продолжила, касаясь ее запястья.
– Ты нужна нашему миру, как и твоя сила творить.
– Нужна для чего? – спросила она, ощущая, как пальцы Советника крепче сжали ее запястье.
– Для того чтобы поделиться ею здесь, на Актаросе. Твое энергия, которую ты вкладываешь в свое творение, может помочь нашему миру исцелиться. Здесь у тебя есть возможность продолжить свое творчество в новом виде.
– Так мое похищение связано с моими картинами? – нахмурилась Ника, переваривая слова Шатэ.
– Для нас важна твоя творческая энергия. У тебя есть способность пробуждать ее в других. Ты здесь, чтобы вернуть через себя жителям Актароса эту самую энергию. В противном случае мы превратимся в мир машин. Выражая творческие способности, мы раскрываем себя миру, кому как не тебе это должно быть хорошо известно. Это наша свобода и наше право. Когда-то среди нашей расы процветало искусство жизни. Это были прекрасные времена, до того, как большая часть алианцев была вынуждена перебраться на Актарос.
– Перебраться….
– Понимаю, пока для тебя это звучит слишком, но все это является частью нашей истории.
На лице художницы отразилась примесь легкой паники.
– Где вообще находится Актарос? – с вызовом спросила Ника.
– Достаточно далеко от Земли, совсем в другой галактике.
Прикидывая в уме несоизмеримое расстояние, Ника непроизвольно напряглась всем телом.
– Значит, высокоразвитой цивилизации нужна помощь несмышленой землянки… – констатировала Ника, потерев ладонями лицо, чтобы хоть как то снять напряжение.
Смех Шатэ прозвучал, как изящная мелодия в ответ на произнесенные слова художницы, которые отражали недооценку собственных возможностей. Она с пониманием отнеслась к таким предположениям, ведь именно в ее задачу входило показать Нике способности, которыми та может овладеть.
– Многие знания алианцы приобрели, когда жили на другой планете. И все эти знания могут стать и твоими, – начала Шатэ.
Не зная, что сказать, Ника покачала головой. Хотела ли она знать о какой-то цивилизации алианцев, вспомнив поговорку «меньше знаешь, крепче спишь». А могла ли она вообще теперь крепко спать, подумала Ника. Кого она обманывала и, не упуская возможности, спросила:
– Почему они ее покинули?
– Прежде, чем я расскажу тебе, что заставило алианцев переселиться на Актарос, ты должна знать – раса алианцев достаточно мирная и свободолюбивая. Так было до тех пор, пока не вторглись чужаки и из-за разрушений, произошедших в ходе войны, алианцам пришлось оставить родную планету Алиан и перебраться сюда, на Актарос.
Голос Шатэ сошел на ровный шепот, и Ника впервые заметила на ее лице поистине глубокую печаль.
– Во времена освоения Актароса не всем алианцам удалось пережить разрыв связи с Алианом. Это была не просто планета, на которой жила наша цивилизация, Алиан был нашим домом. Домом, который питал и наполнял их души. Тогда с Актаросом еще не было той связи, что есть сегодня. Состояние стресса порождало страх у более слабых алианцев, а это всегда означает заточение сознания и потеря собственной свободы. И то учение, которым владели алианцы, направленное на совершенствование наших способностей не смогло всех уберечь от пагубных эмоций. Страх начал поселяться среди новых жителей Актароса.
– Разве страх не присутствует почти во всех живых существах? – Ника подняла глаза, и посмотрела на Советника.
– Страх – это вирус, склонный заражать и искажать нашу действительность. Высший Совет предпринял временные меры, чтобы подавить любые пагубные эмоции, и они действительно помогли, но позже выявилась новая угроза. В Высшем Совете появилась тень ложного учения. Наш устав изменили с помощью, которого теперь пытаются усыпить сознание алианцев.
Ника грустно кивнула. Ей было обидно за свою родную Землю, за то, что жизнь на ней была так несовершенна, и у нее не было таких заботливых представителей, как Шатэ. Краткий экскурс в историю алианцев вернул ее мыслями на Землю. Она хотела, чтобы на Земле каждый человек улыбаться с радостью, открывая свое сердце не боясь, зная, что люди могут принести ему только добро и понимание. Ника всегда верила, что где-то и вправду существует здоровый мир, где нет зла и страха, а есть простая радость жизни и красоты и история алианцев это доказывала.
– Если учение ложное, тогда почему его приняли? – после собственных размышлений, спросила Ника.
– Потому что в Совете появились те, кому по тем или иным причинам стало не выгодно процветание алианцев. С помощью черных кристаллов один из Советников провел церемонию, где лишил всех алианцев возможности пробуждать творчество друг в друге. Теперь нам остается одно – держать нейтралитет, чтобы избежать ненужных войн.
– И только поэтому вы ничего не делаете? – удивилась Ника, вовлекаясь в беседу.
– Поэтому ты здесь, чтобы помочь нам избежать участи рабов, которых хотят обрести отдельные личности в Высшем Совете. Покончив с развитием всех алианцев, они оставят это право только для себя. Удерживание нейтралитета наших двух сторон помогает нам замедлить этот процесс. – Во всем внешнем виде Советника отразилась ничем не прикрытая великая скорбь. – Но его нам все труднее сохранить.
– Вы обладаете огромными возможностями и не можете…
Губы Шатэ дрогнули в ироничной улыбке.
– Я сохранила свои возможности, но не могу вдохновить ими других. Моими творческими работами или способностями могут любоваться, но не могут наполняться.
– Значит, вы собираетесь лишить меня творческой энергии? – в недоумении произнесла Ника, чувствуя, как холодок пробежал по ее спине.
– Ни в коем случае. Никто не может у тебя ее отнять. Дело в том, что ты не жила на Актаросе, где всех коснулась процедура с использованием черного кристалла. В тебе присутствует чистая нетронутая энергия, которой сложно противостоять.
– Но, я… не из вашей расы…
Советник в упор посмотрела в синие глаза, наполненные сомнением. Пугающая и одновременно манящая внутренняя сила Шатэ, заставила Нику содрогнуться.
– Ты живешь искусством и каждый, кто соприкасается с твоим творчеством, оживает сердцем. – Шатэ коснулась ее плеч, отчего Ника непроизвольно вздрогнула, осознавая всю истинность сказанного. – Когда то каждый из нас творил шедевры. Все были в едином движении с Вселенной.
Шатэ встала и замолчала, опираясь одной рукой о толстый ствол дерева, крона которого была увешена яркими, в сине-зеленую полоску листьями. Художница задумалась над собственным творчеством и как быстро она обрела успех. Она много раз удивлялась тому факту, когда люди не понимая всего смысла ее картин, могли так тонко чувствовать их. Для нее это всегда оставалось загадкой.
– Высший Совет включает в себя девять секторов. У меня есть поддержка четырех секторов из восьми, не считая девятого сектора, который является центром Совета. Мы вынуждены идти на риск и тайно проводить встречи четырех секторов, и все их участники верят в твою силу.
Слова Советника звучали так утвердительно, что на мгновение Ника смогла усомниться в желании вернуться домой. Тридцать шесть лет мучающее чувство чужой среди людей, поиски чего-то… и, не смотря на то, что мир алианцев был ей чужим и незнаком, какая-то ее часть хотела рискнуть, хотела принять сторону Шатэ. Разум думал о возвращении домой, а сердце требовало знаний, новых открытий, которые она смогла бы получить у Советника.
– Могу я получить твое согласие? – Шатэ вытянула ей на встречу руку, ожидая ее решения.
– Это безумие какое-то…
– Понимаю, – кивая, тихо произнесла Шатэ, – есть вещи для осознания, которых требуется больше знаний, и я согласна стать твоим наставником. Ты сможешь открыть для себя новые границы.
Ника почувствовала себя стоящей на распутье. Ее глаза сузились, изучая Советника, так будто она и в самом деле могла прочесть ее мысли.
– Если вы получите мое согласие, то вернете меня на Землю?
– Если ты сама этого захочешь.
Еще недолго поразмыслив, Ника вытянула перед собой обе руки:
– Берите мою энергию и покончим с этим.
Шатэ подошла ближе и опустила поднятые руки художницы.
– Все не так просто Ника. Прежде чем ты возродишь в жителях Актароса творческую энергию, тебе нужно многому научиться и это определенно займет какое-то время.
– Если Высший Совет против пробуждения, значит, они не знают обо мне?
– Пока им не следует знать о твоем присутствии на Актаросе. – Она снова отступила, чтобы погладить кору дерева. – Тебе не о чем волноваться, как Советник я могу защитить своего ученика. Ты будешь иметь мою неприкосновенность и защиту.
– Так странно все это слышать, – Ника сложила на груди руки, будто уберегая себя от необдуманных телодвижений.
Между своих ладоней Шатэ образовала яркий, золотистый шар. Она подошла к Нике и аккуратно растворила его в груди художницы.
– Возьми мою любовь, как дар тебе. Я не лгу и признаю, есть вещи, которые пока не могу раскрыть перед тобой.
Энергетический шар теплом отозвался в ее груди, растекаясь по всему телу приятным блаженством, словно у нее выросли невидимые крылья. Еще вдох и казалось, она разделится на мелкие частицы покоя и умиротворения. Когда шар полностью растворился в ней, она осознала, что Советник поделилась с ней поистине чем-то необыкновенным – любовью.
– Вы просите меня в слепую пойти по неизвестной дороге, – произнесла Ника, отходя от эффекта энергетического шара.
– Ты будешь не одна на этой дороге.
Закусив губу, Ника пыталась взвесить все за и против.
Шатэ вытянула руку вперед и раскрыла ладонь, в которой сиял маленький бирюзового цвета кристалл.
– Наше соглашение будет закреплено сиянием этого кристалла. Кристаллом, который наделен сознанием.
– Но я еще не дала своего согласия, – возразила Ника, завороженная сиянием камня.
Шатэ чувствовала нерешительность художницы, но также и ее желание остаться. Она протянула другую руку, приложив ее к месту солнечного сплетения гостьи.
– Прислушайся к своему сердцу. Придет время, ты узнаешь, почему это решение окажется важным для тебя и значимым для нас.
– Я хочу сказать «да», но что если вы управляете моим сознанием? Вы недавно засунули в меня светящийся шар. Откуда мне знать, что это не повлияет на мое решение…
Шатэ мягко улыбнулась, принимая весомые опасения художницы.
– Можно управлять сознанием, но не сердцем. В этом весь секрет. Истина всегда внутри нас. Как, например истинная любовь не умеет владеть, она просто есть.
Когда она посмотрела на кристалл, все ее внимание поглотило бирюзовое сияние. Ника обратилась к сердцу, так как умела и в ответ Советник вызвала у нее лишь чувство доверия. Рука художницы накрыла ладонь Шатэ, и сияние кристалла обволокло их рукопожатие, скрепляя договор. Ника почувствовала, как что-то прохладное вошло в центр ее ладони. Резко одернув руку, она подняла взгляд на Советника, которая в отличие от нее никак не отреагировала на действие кристалла. Сам же кристалл растворился, оставляя на коже после себя разводы голубого сияния.
– Он испарился? – указывая на исчезающие частицы кристалла, спросила Ника.
– Кристалл разделился пополам и стал частью нас самих. Так мы всегда сможем увидеть наше соглашение.
Поднеся руку ближе, Ника попыталась тщательно разглядеть свою ладонь. К этому моменту кристалл полностью растворился, оставляя после себя легкое покалывание под кожей.
– Кристалл не будет беспокоить тебя, он активизируется лишь в том случае, когда посчитает это необходимым, – ответила Шатэ, наблюдая за изумленным взглядом гостьи.
Кристалл растворился между ладонями и не оставил никаких следов, как такое возможно, подумала Ника.
– Это особый вид жидких кристаллов, обитающий в нашем мире и обладающий собственным сознанием, – добавила Шатэ, указав на узкую дорожку, ведущую в другую часть сада над которой свисали длинные фиолетовые плоды деревьев.
Ника надеялась, что приняла правильное решение. Этот мир обещал ей показать куда больше, чем тот в котором она прожила тридцать шесть лет. Они шли по яркой аллее среди пышных кустарников с огромными желтыми листьями. В воздухе витал приятный, сладковатый запах. По дороге Ника расслышала пение, которое отдаленно напоминало ей соловья в лесу. Замедлив шаг, она решила обязательно увидеть того, кто издает столь проницательные, мелодичные звуки.
Глава 7
После ее встречи с Советником, прошло несколько актарских дней, которые Ника провела в полном одиночестве, вооруженная кистью среди холстов и красок. Единственным исключением, стала Лия, ее заданием оставалось наблюдение за физическим состоянием художницы. Творческий процесс, вспыхнул в ней пламенем, охватившим ее изнутри. Процесс рисования всегда спасал от тягостных мыслей, так и сейчас это стало глотком чистого воздуха, неким пробуждением от тяжкого сна. Последнее время на Земле Ника начала забывать, что значит быть художником, ее руки брали кисть, которая так и не касалась холста. Она просто не знала, что рисовать от собственной пустоты внутри. Зато сейчас она так ярко чувствовала, что значит быть художником, когда ее частичка выходит из самых потаенных глубин сердца, выплескиваясь, словно порыв ветра на холст. Как бы она не относилась к своему похищению, Ника была благодарна за новое вдохновение. Проведя по холсту еще одну линию, она остановилась. Затем отступила на пару шагов назад от собственного произведения, изменяя угол обзора. Скользнув рукой по волосам, Ника взъерошила их еще больше, она всегда так делала, когда находилась в состоянии полного увлечения процессом в создании новой работы. Сузив глаза, она автоматически почесала подбородок, на котором остался след от краски, но это ее совсем не волновало. Растворяясь в собственной картине, она глядела на холст и видела там родную Землю с водопадом на фоне гор. В этот момент Ника даже не осознавала, что на ее лице заиграла удовлетворенная улыбка. А ведь раньше она никогда не рисовала пейзажи Земли, теперь картина из памяти сама легла на холст.
Вокруг художницы витала особая атмосфера, не позволившая Мэвису двинуться с места, когда тот зашел в комнату. Он замер, глядя на Нику, чьи глаза сияли, завораживая своей изумительной чистотой.
– Что скажешь? – спросила она, указывая концом кисти на одну из незаконченных картин.
Он не раз любовался работами Ники Образцовой, будучи на Земле, но там они не производили на него такого ошеломительного эффекта, как здесь на Актаросе.
– Определенно, вызывает чувство восхищения. Не знаю, как тебе удается, но ты действительно особенная.
Ника удовлетворенно улыбнулась, как бы там ни было, она любила наблюдать восторженные взгляды, созерцающие ее творение.
– Спасибо.
– Нет, ты не должна говоришь мне спасибо, – рассмеялся Мэвис. – Я ничего не сделал. Это ты обладаешь силой пробуждения. Тебе спасибо. – Заглянув в теплые глаза художницы, Мэвис нежно обнял ее за плечи. Он поймал себя на мысли, что прежде необдуманные телесные прикосновения ему были несвойственны. Резко одернув руки, он прервал их короткий контакт, что не ускользнуло от внимания художницы. – Сегодня я сам принес тебе питательную капсулу.
– Снова скажу спасибо, но я не голодна.
Не обращая внимания на ее ответ, он молча вложил в ладонь художницы капсулу.
– Мы отправляемся на одно из важнейших событий алианцев. Тебе лучше не терять силы, – через плечо ответил Мэвис, распаковывая новый костюм светлых тонов. – Сегодня я немного покажу тебе соседний сектор. Развернув костюм, он добавил: – я принес тебе одежду. Так алианцы обычно одеваются на важные мероприятия.
– Эм… – растерянно протянула Ника, рассматривая смену своего небогатого гардероба. – Мы отправляемся на мероприятие?
– Скоро все увидишь собственными глазами, – ответил Мэвис, потирая ладони.
– И я смогу присутствовать там? – озадачилась Ника. – Я вроде, как гостья. Если кто-то поймет, что я не местная? Или…. еще что может случиться… – Вспомнив рассказы Шатэ о секторах, этот выход не показался ей такой уж хорошей идеей.
– Не переживай. В наш мир иногда захаживают гости, сказать, что мы рады им, значит солгать, – честно ответила Мэвис. – Гости бывают разные, как ты понимаешь. Одни бывают здесь с целью обмена, другие с целью учения, третьи… – на последних словах Мэвис остановился, сопроводив художницу долгим взглядом. – Третьи случайные путники или… лучше ими не быть, – он быстро улыбнулся, – в любом случае к тебе это не относится.
Он достал из прямоугольного чемоданчика небольшой баллончик и надавил на миниатюрное отверстие, направив плотную струю вдоль тела на собственную одежду. Его обтягивающий костюм золотисто-коричневого цвета постепенно начал приобретать светлый оттенок голубого. Закончив с перевоплощением своего костюма, он вернул баллончик обратно. Отступив на полшага, Мэвис на глаз что-то прикинул, затем вложил ей в руки сложенный костюм.
– Примерь.
Ника послушно развернула костюм, на ощупь он был из того же материала, что и прежний. Она перешла в другую комнату, предназначенную для водных процедур, и быстро переоделась.
– Постой, я так и не узнала, что будет, если кого-то обнаружат в качестве незваного гостя? – спросила она, выкрикивая из комнаты.
– Обычно Высший Совет отправляет таких случайных гостей в долгий сон или стирают им память и возвращают обратно.
– В сон, – повторила она себе, чувствуя, как состояние ужаса подбирается к ней.
Следуя за Мэвисом, Ника оставляла позади себя несколько извилистых улиц. По пути, она замечала, как Мэвис улыбался встречным жителям, кому-то поднимал левую руку в строго определенном положении. Ника ощущала легкое волнение, это был ее первый выход в незнакомом и чужом мире. Томиться любопытству оставалось недолго, совсем скоро они оказались на большой площади, залитой золотисто-фиолетовым солнечным светом огромного солнца. Сама площадь утопала в роскошном саду. Большие и маленькие цветы на кустарниках, разных замысловатых форм как будто улыбались летающим вокруг местным бабочкам, у которых в отличие от земных имелось гораздо больше, чем две пары крылышек. Глаза художницы не могли не уловить эту маленькую гармонию среди местной природы. Одновременно такой ухоженной и приветливой, и такой первозданно дикой. Они оказались на заполненной площади, где каждый алианец был облачен в одежды светлых тонов. В конце площади перед ней открылось изящное, невысокое здание. По обе стороны от этого здания находились две голограммы, как два экрана, а в самом центре сооружения с вензелями выступал длинный балкон, который вдоль бордюра украшали одиннадцать статуй в балахонах, изображая алианцев внешне похожих на советников. Схватив за руку, Мэвис протащил Нику в гущу толпы. Он старался крепко держать ее, чтобы не затеряться в толпе. Алианцы на площади начали оживленно хлопать левой рукой себе в грудь, таким образом, приветствуя появившихся на балконе трех статных алианцев.
– Кто они? – спросила она, наклоняясь к Мэвису, так чтобы он смог услышать ее. Заметив, что его внимание было захвачено происходящим на балконе.
– Представители Высшего Совета из других секторов. Сегодня объявляют имя жителя из пятого сектора, который смог удостоился учения в главном секторе, – ответил Мэвис. – Жаль, это не то учение, которому следовали раньше, – добавил он, уже менее восторженным тоном.
Три алианца, что находились на балконе сложили ладони на уровне груди и послали открытые улыбки всем, кто их приветствовал. В этом было что-то настолько великое, что у Ники перехватило дыхание от их, казалось бы, достаточно простых жестов. В душе установился покой, глаза закрылись, повинуясь внутреннему зову. Сердце обволокло искрящейся энергией, теперь она могла слышать его слабую, но чистую и удивительно красивую мелодию.
– Наши сердца всегда в ваших сердцах. А ваши сердца в наших, – произнес уже знакомый, мягко вибрирующий женский голос с балкона.
Напрягая зрение, Ника попыталась рассмотреть всех присутствующих на балконе. Говорила алианка, ее прямые длинные волосы плавно переходили в длинный плащ. Левая рука покоилась на груди, а правая ладонь была развернута к толпе. Мягкие черты лица уже знакомой ей алианки замерли в полуулыбке, а ее светлые волосы ласково касались изгибов лица, отбрасываемые теплым ветром. По левую сторону от Шатэ стоял другой алианец, по правую руку алианка. На долю секунды взгляд художницы столкнулся с ее глазами. Ей хватило несколько мгновений, чтобы ощутить их силу. Затем толпа алианцев на площади запела красивую мелодию. Ника не могла, делать вид что поет и в одно из мгновений она вновь встретилась взглядом с Шатэ. Когда распевание закончилось, алианец с балкона объявил новоиспеченного ученика девятого сектора.
– Это Советник Филис из пятого сектора, – прошептал Мэвис, указав на алианца рядом с Шатэ. – Та что, справа от Шатэ, Советник Сира из третьего сектора. Они все сторонники Шатэ. Это маленькая предцеремония между ближайшими секторами. В скором времени состоится главная церемония, но уже в девятом секторе, где будет присутствовать весь Высший Совет.
Ника старалась запомнить все, что говорил ей Мэвис.
На балконе представили нового ученика, высокого алианца, которому теперь аплодировала не только толпа, но и три собравшихся Советника. На голограммах транслировалась вся церемония, для тех, кто стоял на дальнем расстоянии от балкона или находился за пределами площади, или наблюдал из других секторов.
***
Распахнув высокие двери, Лия жестом пригласила войти Нику в кабинет Шатэ. Весь кабинет и предметы в нем имели оттенки ослепительно белого цвета. Ника представить не могла, что такой цвет, как белый можно разделить на несколько тонов. Ей стало немного не по себе от идеально светлого пространства на фоне, которого за небольшим овальным столом вдоль прозрачной стены сидела Шатэ. Ее глаза, как два изумруда сияли в абсолютно белом пространстве. Ника дернулась в испуге, когда обернулась и увидела на соседней стене справа еще одно зеленое пятно. На ветвистом дереве рядом со стеной свисала змея ярко зеленого цвета.
– Не бойся, она не ужалит, – произнесла Шатэ ровным голосом.
– Это же змея, – с отвращением воскликнула Ника, не сводя глаз с небольшой рептилии. Она никогда не питала любви к ползающим тварям, напротив она испытывала к ним настоящее отвращение. – Она ядовитая?
Шатэ медленно перевела взгляд на дремлющую змею, обвивающую тонкую ветвь дерева.
– Ядовита, как большинство змей, в мире котором ты жила, – подтвердила Шатэ, – она укусить только в случае возникновения угрозы ее жизни.
Показав Лии один из жестов, Шатэ попросила оставить их с Никой наедине.
– Эта змея живет у вас в кабинете? – с неподдельным интересом полюбопытствовала Ника.
– Либо в кабинете, либо в саду.
– Для меня они отвратительны, – призналась Ника, с ужасом поглядывая в сторону тонких зеленых колец, свисающих с ветви изящного дерева.
Шатэ оценивающе взглянула на художницу.
Оценивающе взглянув на художницу, Шатэ сконцентрировалась на ее чувстве неприязни.
– Ты испытываешь к ним отвращение, только потому, что имеешь дело с иным видом жизни. Вид, который может одним укусом уничтожить тебя. И неважно, что твои размеры куда больше этого существа. Зато она способна своим ядом нанести сокрушительный удар. – Встав из-за стола, Шатэ направилась в сторону дремлющей рептилии, и шлейф ее длинного платья свободно заструился по высокой фигуре. – Можешь владеть несколькими видами различных боевых искусств, там, откуда ты пришла, таких имеется не мало, так ведь? – продолжила Шатэ. – Или ты можешь обладать меткостью стрелка, быть сильной и быстрой, но этой маленькой рептилии достаточно просто один раз укусить.
– К чему вы клоните, Советник?
– Все относительно Ника. Тебе нужно научиться смотреть дальше видимого предела.
– Держать змею вне террариума, это вы называете смотреть дальше видимого предела? – возмутилась она, не желая соглашаться свыше сказанным.
– Хочешь подержать ее? – невозмутимым тоном продолжила Шатэ, не обращая внимания на взвинченность художницы. Проведя кончиками пальцев по идеально гладкой змеиной шкуре, Шатэ намеренно продемонстрировала спокойствие рептилии.
– Нет, – сердито ответила Ника. – Не понимаю, зачем вообще держать змею в кабинете?
– Змея, это наш старый символ победы над страхом, – воодушевленно начала Шатэ. – Символ освобождения от него. Раньше алианцы не знали рептилий, на Алиане их просто не было. Только здесь мы встретились с ними. Несколько раз змеи кусали алианцев, но нам удалось наладить с ними контакт.
Продолжая гладить змею, Шатэ знала, что этим действием еще сильнее задевает свою гостью.
– Страх это иллюзия. Пока ты боишься, ты живешь в обмане. Как бы ты не старалась обрести полную свободу, у тебя ничего не выйдет, пока в тебе будет хоть малая, даже самая незначительная доля страха. Алианцы с давних времен работали над любым страхом, потому что он имеет первостепенный корень всех бед.
– Благодаря ему мы выживаем, – не раздумывая ответила художница, присаживаясь в кресло, напротив овального стола.
– Именно выживаешь, а не живешь. – Шатэ выдержала короткую паузу, наблюдая за реакцией Ники. Она хотела, что Ника поняла кардинальную разницу межу «жить» и «выживать».
– Разве страх не предупреждает нас об опасности?
– Нет, ты всего лишь становишься заложником страха. Это оружие лишающее нас законной свободы. Постарайся осознать этот факт каждой частичкой своего сознания.
– Осознать, – фыркнув, повторила Ника.
– В нашем мире программы страха давно считаются проявлением болезни, развивающая слабость личности. Страх порождает агрессию Ника. Агрессия в свою очередь порождает другие явления, противоречащие нашей цивилизации. Эта цепочка, которую прервать можно, только если вырвать сам корень. – Шатэ задумалась, что-то припоминая. – Знаешь, что случилось впоследствии, когда страх как таковой ушел из нашего мира… – задержав взгляд на ученице, она продолжила, – у нас перестали расти его сорняки. Оказалось, сорняками были страхи, питающиеся плодородной почвой, высасывающие из нее жизненные силы и мешающие расти нашим культурам. По той же схеме страхи любого существа питаются его жизненной силой. Теперь подумай, кого тебе стоит питать жизненной энергией.
Ника печально ухмыльнулась, размышляя над глубоким ответом Советника.
– Вся ваша система устроена иначе, в отличие от моего мира, где главным инструментом управления людьми является страх. Советник вы должны понимать мои чувства или хотя бы постараться понять их, – заключила художница, ловя на себе пристальный взгляд.
– Не проси меня о снисхождении к тебе, – на лице Советника промелькнул намек на удивление, которое она попыталась тут же скрыть, чтобы не отпугнуть гостью.
– Только о понимании, – выдохнула Ника, стараясь держать себя в руках.
– Нет, это называется снисхождение. И дело тут не в системе, дело в тебе самой Ника.
– Шатэ, я всего лишь человек из другого мира, может не такого совершенного, как ваш. Однако замечу, что это ваш мир нуждается в помощи.
Шатэ подняла ладонь, останавливая художницу в пламенной защите своего мнения.
– Поэтому параллель того мира постоянно прибывает в нетерпимости и насилии… слишком много оправданий.
Шатэ замолчала и повернулась к рептилии, медленно сняв ее с ветки дерева. Длинное змеиное тело, оказалось в руках Советника. Змея тут же пробудилась от легкого дрема, выпуская свой двухконечный язык.
– Возьми ее, – предложила она, – победи свой страх перед рептилией. Слова не будут иметь смысла, если не находить им действий. Ища себе поблажки, отговорки и оправдания, ты ничего не добьешься и ничему не научишься. Не имеет значения, где ты провела до сегодняшнего момента свою жизнь. Все, что имеет смысл – твое решение здесь и сейчас Ника.
– Ни за что, – обороняясь, воскликнула Ника. Шатэ подошла совсем близко, предлагая взять из ее рук змею. Ника ощутила прилив отвращения с примесью ужаса. Внутри все замерло и похолодело, перед лицом страха. – Я не возьму эту змею, – решительно запротестовала она.
Ника попыталась вскочить с кресла, но была немедленно остановлена в своем импульсе, когда рука Советника заставила ее сесть обратно в кресло.
– Возьмешь, – настояла Шатэ, обернув шею художницы длинной рептилией.
Сложно было сопротивляться напору Советника. Все ее попытки вырваться, оставались бессмысленными, наталкиваясь на сопротивление исходящее от Шатэ.
– Сейчас же снимите с меня эту ползающую тварь, – почти не дыша, взмолилась Ника.
Змеи являлись для нее не только, чем-то вызывающим отвращение, они вселяли в нее необъяснимый страх на неосознанном уровне. Загнанная в ловушку, Ника старалась не делать резких движений, она абсолютно не знала, как нужно обращаться со змеями, чтобы та ненароком не ужалила. Шатэ опустила руки, продолжая наблюдать за царящим ужасом в глазах художницы. Зажмурив глаза, Ника не шевелилась, желая только одного, чтобы эту рептилию, как можно скорее убрали с ее шеи.
– Ника открой глаза, – скомандовала Шатэ, чувствуя нарастающий страх ученицы. – У тебя есть выбор: отпустить страх или быть им поглощенной. Одно из двух. Или тебе нравится быть его рабыней? Ни одно разумное существо, уважающее себя никогда не примет эту роль.
– Просто, уберите с меня эту мерзкую змею, – испуганным голосом попросила Ника. Змеиная голова совершила несколько движений и повисла прямо перед ее лицом, выпуская свой тонкий язык всего в нескольких миллиметрах, будто издевалась над ней.
– Сделай это сама, – ответила Шатэ, намеренно удаляясь еще дальше от своей ученицы, оставляя ее наедине с рептилией. – Ответь себе, что тебя так пугает? Вместо того, чтобы прятаться, посмотри на свой страх, загляни в его змеиные глаза.
Слыша, как адреналин пульсирует в собственных висках, Нике ничего не оставалось, как прислушаться к словам Шатэ и заглянула в оранжевые рептильные глаза. Несколько минут она смотрела в них, как завороженная. Почему обычная рептилия, так пугает меня, не прекращая мысленно задавать себе этот вопрос. Обычный живой организм, один из множества других населяющих вселенную. Теплая ладонь легла на ее плечо, и она снова услышала голос Шатэ.
– Отпусти его Ника. Страх это всегда твое лично отношение к тому или иному объекту и ситуации. Змея или любое другое существо, каким бы опасным оно не казалось или отвратительным, это всегда только твое восприятие. Ты сама принимаешь решение бояться тебе или нет. Вспомни это всего лишь вирус, от которого можно вылечиться. Выйди за рамки иллюзорного страха и стань свободной от него.
Неуверенно приподняв руки, Ника не спеша коснулась змеи, стараясь почувствовать ее на уровне другого существа. Затем она аккуратно начала гладить рептилию, никакого чувства отвращения не возникло. Напротив, она удивилась приятно гладкой змеиной коже, нащупывая мелкие выделяющиеся чешуйки и сильные мускулы. В этом прикосновении она нашла что-то исключительное – гибкое сильное тело, прохладная кожа, грациозные движения.
– Нужно жить, а не выживать благодаря страху, – произнесла Шатэ, наблюдая за происходящими изменениями на ее глазах. Советник довольно улыбнулась, первому успеху в обучении художницы. – Видишь, представление о змее было сугубо твое личное, придуманное собственным или навязанным мнением.
Ника поднялась с кресла и аккуратно сняла с себя рептилию. Чувствуя пальцами упругость змеиного тела, она с легкостью вернула ее Шатэ, осознавая, что с ней только что произошло. Советник отправила змею на дерево, затем повернулась обратно к художнице.
– Я снова начала рисовать после долгого перерыва, – сообщила Ника, озирая взглядом, светлую комнату. Зная свое чувство ответственности, она не хотела подвести Шатэ, поэтому ей захотелось поделиться этой новостью с Советником. – Что если вы возлагаете на меня слишком многое и…
– Не думай об этом, – глядя на нее в упор, произнесла Шатэ, слегка приподняв светлые брови. – Ты та кто ты есть, и я знаю это.
В следующий момент Ника ощутила на себе успокаивающие объятия Шатэ, которые вызвали у нее чувство дежавю, будто с ней соприкоснулась родственная душа. Шатэ понимала ее сомнения и знала, как тяжело придется Нике в постижении их мира. Но на карту было поставлено слишком многое – вернуть правильное развитие их цивилизации. И как Советник давший согласие всегда, чтобы ни случилось, защищать интересы Актароса, она не могла делать Нике поблажки. Совсем скоро о ней узнает главный сектор, а значит, на это у нее просто нет времени.
Прикрыв глаза, Ника почувствовала, как от Шатэ исходит особый свет, наполняющий ее необыкновенным покоем.
– Доверься мне, – прошептала Шатэ, разрывая объятия. – Завтра мы продолжим наш урок, подкрепляя новой практикой.
– Так это был урок?
– Это был урок, – подтвердила Советник. Она положила на ее плечи свои ладони и, заглянув в синие глаза, в которых затаилась неуверенность, добавила: – следуй моим указаниям, и мы справимся. – Желая донести до художницы, что она ей не враг. – У нас есть время, чтобы немного побеседовать. У тебя наверняка есть ко мне вопросы, которые ты желаешь задать.
Ника кивнула, показав заинтересованность всем своим видом.
– Как я попала на Актарос? – протараторила Ника, мучая себя этим вопросом с тех пор, как очнулась.
– Через портал расположенный в четвертом секторе.
Межгалактические порталы находились в нескольких секторах, в том числе в четвертом, который перешел под наблюдение Шатэ с того момента, как она возглавила его. У каждого такого портала имелись стражи – система с искусственным интеллектом, способная отслеживать незваных гостей.
Тысяча вопросов одновременно посыпалось в сознании художницы, в голове все смешалось, Ника провела рукой по волосам, ощущая всю ответственность. Шатэ ожидала такой реакции от художницы, которая мало того, что была безразборчиво эмоциональной, так еще подвергалась депрессиям и имела список определенных страхов. Ей предстояло еще много поработать над художницей, но она сделает все, чтобы вернуть их миру правильное развитие и не только его.
– На самом деле я много думала об этом… почему именно я?
– Ты уникальна. У тебя с рождения иной опыт. – Она наклонилась чуть вперед, подчеркивая важность слов. Легким движением руки Шатэ коснулась подбородка художницы, заставив посмотреть прямо в ее глаза.
Чем отличались глаза Советника от остальных, подумала Ника, всматриваясь в их глубину. Познаниями… силой… или Шатэ просто являлась жителем другого мира?
– Точно не последнее, – сказала Шатэ, отвечая на мысли художницы.
– Откуда, вам…
– Твои глаза. Они всегда говорят, только молча. – Чуть отступая, ответила Шатэ, давая Нике больше пространства. – Если ты научишься читать язык глаз, то поймешь, о чем я говорю.
Ника попыталась отвернуться, но Советник вернула ее взгляд обратно, под которым Ника ощущала себя практически обнаженной.
– Так странно оказаться в другом мире, – произнесла Ника, не двигаясь с места.
– Ты и раньше бывала в других мирах, – подытожила Шатэ, имея в виду ее картины. – Если ты видишь другую реальность через окно, а не через дверь, это еще не означает, что ее не существует.
Шатэ умела овладеть вниманием другого существа, принося чувство понимания. Еще никто и никогда не был так близок к ее внутреннему миру, как Советник и эти мысли ослабили защиту художницы.
– Перестань сомневаться и послушай интуицию. – Легкая улыбка коснулась лица Советника. – Когда избавишься от накопленного тобой энергетического мусора и ненужных страхов, ты сможешь хорошо ее слышать.
Обхватив обеими руками собственные предплечья, Ника выдавила легкий смешок.
– Вы очень убедительны Советник.
Разве могло возникшее внутри ощущение родственных душ, заменить родной дом и всех кто там остался. Это не сменить один континент на другой, где можно оставаться на связи. Речь шла о далеких планетах, разных мирах, что оставалось пока за гранью фантастики для самой Ники.
– Как на мне отразиться потеря тех или иных эмоций, производных от страха. Не лишусь ли я моей сути?
– Я не верю твоим словам, – спокойно ответила Советник, наблюдая легкое потрясение на лице художницы. – Гниль, которая разлагает твое сознание, заставляя тебя страдать… – Шатэ покачала головой. – Ты боишься потерять то, что тебе совсем не нужно. Это что человеческая жадность?
– Нет. Это обычное беспокойство, – как можно увереннее произнесла Ника.
Советник отвела взгляд к огромному окну, за которым пролетел небольшой летательный аппарат треугольной формы, и снова посмотрела на художницу.
– Это не то о чем тебе следует беспокоиться. Я не допущу ничего, чтобы могло тебе навредить, – попыталась она успокоить художницу.
На сегодня урок был окончен и в сопровождении Лии, чье лицо не выражало никаких эмоций, строгое и спокойное она покинула Советника. Полное олицетворение уравновешенности, подумала Ника, еще раз взглянув на свою сопровождающую. Они поднялись на несколько этажей, затем зашли в горизонтальный лифт, который курсировал по диагонали. Закрыв глаза, Ника попыталась вызвать в себе теплые воспоминания о Земле, о матери и Лоране. Наконец, ей показалось, что у нее получилось окунуться в прежний мир, услышать родные голоса, шум проезжающих машин. Как только лифт остановился, Ника открыла глаза, вновь созерцая чужой мир.
Глава 8
Следующим утром Ника проснулась от навязчивого сна, повторяющегося каждую ночь. Во сне она видела себя, как открывает дверь своей новой квартиры, а за дверью оказывалась беспроглядная черная пустота. Каждый раз она собиралась пересечь порог квартиры и вступить в ту пустоту, но как только делала первый шаг, Ника сразу просыпалась. Откинув тонкое одеяло, она стрелой помчалась к окну в глупой надежде увидеть Землю. Очередная доля разочарования постигла Нику и на этот раз, когда последние оковы сна сошли, и она увидела все тот же Актарос. Она представила, как бы сейчас взяла телефон, набрала Лорана и поделилась бы с ним всем, что с ней случилось. Ника попыталась представить, чтобы он ей ответил и как бы успокоил. Обессиленно рухнув в кресло, она откинула голову назад, вспомнив событие вчерашнего дня. Не уже ли ей, в самом деле, удалось победить страх перед рептилиями. Она никогда не думала, что будет способна испытать восхищение перед гибкостью и силой этих существ. Взъерошив волосы, Ника зажмурила глаза, воспроизводя в памяти сцену со змеей и то, как ей удалось пройти через этот страх. Кто бы мог подумать, что она избавится от страха перед рептилиями. Может оно того стоило, все это путешествие… размышляла Ника, она всегда хотела большего, всегда знала, что способна на большее, чем быть тем, кем она была… в прошлой жизни? Была ли та жизнь прошлой, задумалась Ника. Сможет ли она когда-нибудь вернуться обратно и снова стать той, кем была прежде? Нет, не сможет. Шатэ уже изменила какую-то ее часть и в глубине души она признавала, что ей нравились эти изменения. Как и признавая тот факт, что она жаждала этих изменений всю жизнь. Тот мир был ее, как она считала, но почему тогда он был порой настолько чужим и совсем не резонировал с ней. И как бы сейчас она не чувствовала себя чужой здесь, странным образом она ощущала себя на своем месте. Только это чувство склонило ее принять договор Шатэ, но что если она ошиблась, и это всего лишь временная иллюзия. Ника усмехнулась, когда в мыслях сравнила советника с президентом какой-нибудь страны. Ведь по факту, такое сравнение было вполне уместным. Их мир поделен на сектора и каждый сектор по очереди возглавляет один из советников. Отдаленно это имело сходство, только здесь все было иначе.
Ника переоделась в удобную хлопковую рубашку и брюки, которые с большим трудом выпросила у Мэвиса. Она не знала, как он раздобыл эту одежду, так как не видела никого на Актаросе в чем-то похожем. Она улыбнулась, вспоминая лучезарное выражение лица помощника, почему-то ей казалось, что она его знала прежде, задумалась Ника, застегивая на рубашке последние кнопки. Чтобы хоть как-то избавиться от роящихся в голове вопросов, ответов на которые у нее не было, Ника подошла к незаконченной картине. Картина передавала ее первое впечатление о новом и неизвестном мире, изображенная в известной манере мастера. Сжав в руке кисть, она опустила ее в масленую смесь краски, затем коснулась полотна, прорисовав еще один штрих, постепенно проваливаясь в свой таинственный мир, где она являлась самим творцом. Это были те самые моменты, ради которых она жила и творила. Еще совсем недавно лишь в этом она видела смысл своего существования, но не теперь. С приходом нового осознания ее рука замерла в миллиметре от холста. Сбросив с себя оцепенение, Ника вернулась к процессу творчества – к живописи, только то, что производили на свет ее руки, только поток, идущий изнутри. Ничто не могло сравниться с чувством творения, потерять которое, было подобно маленькой смерти внутри себя. Виртуозно закончив картину, она приступила к следующей, стремясь насытиться магией творчества, как обезвоженный путник живительной водой. И оценить всю силу изменений ей только еще предстояло.
Огромное фиолетово-голубое солнце клонилось к закату, когда Шатэ тихо вошла в апартаменты художницы, да если бы и громко Ника все равно вряд ли заметила чье-то присутствие. Советник не стала отвлекать ее, с интересом наблюдая за процессом, за непревзойденной грацией и желанием. Завороженная волшебством, Шатэ не сводила с нее глаз, чувствуя сильный прилив творческой энергии. Желая возродить забытые эмоции и чувства, она хотела вернуть жителям ту самую энергию, которая помогла бы вновь наполнить их мир яркими красками. Это означало противостоять Высшему Совету, который решил последовать за разумом. В этом таилась огромная ошибка, которую никто не хотел замечать или того хуже намеренно ее совершал. Если алианцы из Высшего Совета смогли пережить потерю родного Алиана и обустроиться на новой планете, то пострадавшие от климатических стихий остальные жители не все смогли восстановить свои вибрации света. Жители ее мира хотели забыть войны, страхи, лишения, унижения все, что когда-то подавило их цивилизацию. Это привело к отказу от значительного вида эмоций. Но Шатэ считала иначе, она всегда стремилась найти золотую середину между любым процессом. Крайности по ее мнению несли опасность в любой форме их проявления. Будь то плюс, будь то минус. Это то же самое, что сравнивать изнурительную жару с жутким холодом, оптимальна для жизни средняя температура. Но как убедить в этом большую часть Высшего Совета, который хотел закрыть алианцев от эмоций, не желая их возвращения. Эти знания, так укоренились в сознании жителей Актароса, что мало, кто понимал уже, почему лишить себя чувствовать энергию творчества приведет их к неминуемой гибели. Шатэ, как советник желала процветания и совершенствование своему миру и всем его жителям. Она понимала, какую ценность на самом деле теряет их цивилизация. Она была благодарна, тем, кто поддержал ее в этом направлении, но таких пока было немного. Ее целью стало вернуть цивилизации то, чего алианцы когда-то лишились на Алиане, даже если ценой этому станет ее жизнь. Шатэ готова была идти до конца, в этом был смысл ее жизни и правления в Совете. Как она когда-то поклялась на озере правды, у которого алианцы брали ответственность за свои слова и поступки, служить во благо миру, искать пути совершенствования и познания, идти вверх, а не вниз. И сейчас Шатэ отчетливо видела, как стремительно их мир начал идти вниз, лишенный многих истинных чувств и энергий.
Конец ознакомительного фрагмента.