Чужбина не встречает коврижками. История русского эмигранта. Глава одиннадцатая (Владимир Зангиев)

Глава одиннадцатая

А на следующий день меня неожиданно навестил Сергей Чикин. Он предложил работу. Чикин работал охранником на самой известной в Чили дискотеке «Ла Ос» и там нужен был продавец ход-догов. Мы договорились встретиться на дискотеке в десять часов вечера. Сергей подробно объяснил как туда добраться, набросал эскиз. У меня была распочатая бутылка шведской водки «Абсолют». Я знал, что Сергей неравнодушен к крепким напиткам и предложил ему, из благодарности за заботу обо мне, выпить. В качестве закуски подошли оказавшиеся у меня какие-то консервированные креветки. Сергей с готовностью принял моё предложение. Он профессионально разлил питье по стопкам и, картинно сморщившись, произнес саркастически:

– Фу гадость! Как только её пьют партийные?

– Будем здоровы! – добавил я от себя.

– А-а-х! Хорошо пошла! – удовлетворенно облизнулся мой гость.

Он оценивающе оглядел мою комнату, полистал лежащий на тумбочке русско-испанский словарь:

– Углубляешь лингвистический уровень?

– Стараюсь постичь по возможности. Обстоятельства вынуждают.

– Лучший способ изучить иностранный язык – найти себе подругу-чилийку и поселиться у неё. Постоянное круглосуточное общение способствует лучшей усвояемости языка. Я сам так сделал и за короткой срок овладел испанским.

– К сожалению, мне такой способ не подходит – ко мне жена приедет. И если до неё дойдёт о моих похождениях…

– Когда ещё это произойдёт? Я тоже вначале мечтал свою семью сюда перевезти. Но до сих пор этого не случилось. А жизнь-то даётся один только раз и я хочу успеть насладиться её прелестями. Как можно обходиться без женщины?

– Я по своей натуре однолюб и другая женщина не может заменить мне жену. Я ценю не столько сексуальные отношения, как духовную близость.

– По части духовности – это церковь. Я там душу свою совершенствую.

– Сергей, а ты верующий?

– Конечно!

– А я скорее колеблющийся.

– Ты не веришь в бога?

– Моё отношение в вопросе религии точно выражено в таких строках:

Бытие оставляет в сознании нашем в залог, —

будто след колеи, – бороздящую память годов.

Несомненно, что жизнь – это только к чему-то иному пролог, —

но конкретно к чему, я пока что сказать не готов.

…мне постичь предстоит ещё только понятие «Бог».

– Это кто написал?

– Я.

– Ты? Ну, круто ты это завернул! Я так понимаю: ты – материалист. И кто же тогда весь этот мир создал?

– Серега, я не специалист в физике, но ты, наверное, как и я, слышал о Большом взрыве?

– С этим понятно! А как же тогда параллельные миры? Ты не веришь в то, что они существуют? Но уже есть тому подтверждения.

– Что я могу на это ответить? Как приверженец материализма, могу высказать собственное предположение. Человечество многие века в своем развитии постигало тайны мироздания и сейчас мы знаем много того, о чём прошлые поколения не ведали. Это и электричество, и радиация, и проникновение в микромир, и освоение космоса… да мало ли что ещё. А в отношении параллельных миров у меня такая идея. Вот есть наш мир – это то пространство, которое мы познали вокруг, включая звёздные образования. Что есть за этими пределами наука пока не изучила. Это в направлении увеличения. Если взглянуть в сторону уменьшения, то с изобретением микроскопа люди добрались до клеточно-молекулярного уровня и открыли элементарные частицы. А что находится, скажем, внутри ядра атома или

электрона?

– А-а-а! Я понял. Ты хочешь сказать, что параллельные миры – это то, что находится, к примеру, в космосе за пределами нашей досягаемости или внутри микрочастиц?

– Ну, да! Примерно так. И что там внутри происходит, и кто оттуда проникает в наш мир мы не знаем. Со временем наука изучит это и тогда человечество познает ещё кое-что из тайн мироздания. Надо подождать немного, может на нашем веку случится ещё испытать радость открытия.

Так, за глубокомысленными рассуждениями о высоких материях мы, жаждущие знаний, как Михайло Ломоносов, прикончили остатки «Абсолюта». На этой почве внезапно обозначившееся родство душ позволило ощутить нам проникновенные чувства друг к другу.

Расстались мы почти братьями.

***

В назначенный день я отправился на встречу с Чикиным. Дискотека находилась в Провиденсии – это один из центральных районов Сантьяго. Довольно быстро нашёл улочку Чукре Мансур – она расположилась у подножия горы Сан Кристобаль и была абсолютно безлюдна в этот вечерний час. Улочка оказалась в длину всего каких-то метров двести. Там теснились невзрачные обшарпанные домишки и старые здания, тоже с облупившейся штукатуркой и выкрашенные в какие-то блёклые тона. Кругом громоздились горы мусора, стояло ужасное зловоние, по стенам и в углах виднелись множественные потёки, разящие резким устоявшимся запахом мочи. Я прошёл до конца улицы, но нигде не встретил ни единой живой души. Кругом все двери были заперты. Я походил туда – сюда, не зная что делать. И вдруг услышал из-за массивной деревянной двери самого большого здания, похожего на конюшню, доносившиеся звуки и голоса. Я постучал в эту дверь. Мне открыл какой-то чилиец и спросил: что я хочу? Я не понимал по-испански, он позвал кого-то. Из недр длиннющего коридора появился огромный детина под два метра ростом, пьяный и счастливый, как Киса Воробьянинов, нашедший последний стул. Он небрежно взглянул на меня сверху вниз и спросил по-русски:

– Что ты хотел?

Я очень обрадовался, услышав родной язык, к незнакомому соотечественнику мгновенно проникся добрыми чувствами:

– Мне бы Сергея Чикина. Мы договорились встретиться сегодня здесь.

Громила впустил меня внутрь и сказал:

– Серёги ещё нет, ты посиди тут, он скоро подойдёт.

Возле входной двери находился столик с телефоном и два стула. Я умостился рядом с верзилой. Мы познакомились. Он назвался Геннадием, здесь работал охранником и у входной двери был его пост. Кроме настольного телефона у него в руках была массивная рация, по которой он иногда разговаривал. Прибывали люди, работающие на дискотеке, здоровались и исчезали во мраке коридора, длина которого была никак не меньше тридцати метров, а лампочка находилась только у входа.

Оказывается, здесь был служебный вход, а главный в дискотеку – находился с другой стороны. Входящие работники увеселительного заведения выглядели круто: тут были молодые люди и с заплетёнными многочисленными свалявшимися косичками-дредами на манер Боба Марлея, и с хвостами на затылке, и с серьгами в ушах и в носах, и совершенно лысые, и с вычурными татуировками; женщины были раскрашены пёстрым макияжем и все одеты крайне небрежно в дранные и мятые шмотки…

Я тихо привыкал к окружающей обстановке. Понравилось то, что все обращались друг с другом дружественно и непринуждённо. Улыбки сияли на лицах, как солнечные блики на воде. В России такого массового веселья я не наблюдал отродясь, а угрюмость и озабоченность людей там столь естественны, что не вызывают ни у кого беспокойства. Я поделился с Геннадием впечатлениями.

– А чего индейцам быть озабоченными? – отозвался он. – Они не знают тех проблем, с которыми сжились мы. Здесь не бывает ни голода, ни холода. Есть работа – хорошо, нет работы – иди воруй или попрошайничай.

– Да, я заметил, так много в городе попрошаек, нищих, уличных торговцев всякой мелочью и музыкантов.

– Ты знаешь, Влад, здесь такой порядок, что нищий идёт в муниципалитет и там регистрируется. Ему выдают большую алюминиевую кружку с номером и выделяют точку в каком-нибудь людном месте. Так государство заботится о своих подданных.

– Ну и ну! Такого я ещё не видывал. Слышал как в подземных переходах нищие стучат об пол своими кружками, в которых бренчит мелочь и такой грохот стоит кругом. Для чего они это делают?

– Так они привлекают к себе внимание и требуют, чтобы прохожие немедленно бросали им подаяние. А в действительности не обязательно, что они нищие, – просто у латиносов совсем не зазорно просить милостыню. Попрошайка вполне может быть благополучным владельцем собственного дома и иметь полноценную семью. Попрошайничество у индейцев – это состояние души, неотъемлемая часть их менталитета.

Я жадно впитывал мельчайшие подробности быта нового для меня мира, шаг за шагом постигая его. Определенно, мне здесь нравилось, хотелось скорее влиться в новое общество. Я понимал: добравшись до чужих берегов, должен заново начинать свою жизнь. Та, первая судьба, которую оставил в России, не сулила никаких перспектив, и я её брезгливо сбросил прочь, как Василиса свою лягушечью кожу. Я почувствовал, что здесь смогу обрести достойное будущее. Но прошлое никак не отпускало, крепко сжимая душу цепкой когтистой лапой судьбы. Особенно по ночам преследовали призраки прошлой жизни – тревожные кошмарные сны.

Во сне я продолжал жить минувшим. Разговаривал с женой и дочерью, общался с прежним окружением, жил ушедшими проблемами. Смогу ли я начать свою жизнь с чистого листа? Эта мысль все время сверлила сознание. Я ещё раньше слышал, что многие эмигранты, не выдержав мук ностальгии, пасуют перед новой действительностью, сдаются. А что такое эта самая ностальгия? Сумею ли я превозмочь её?

Вообще-то, у меня есть пока ещё запасной ход: виза моя действительна на три месяца, этот срок еще не закончился, дорога обратно оплачена, билет на руках, так что,.. но об этом не хочется думать! Ещё в России я много раз всё взвесил, поставил на карту последнее, вложил в предприятие оставшиеся средства и буду, как камикадзе, биться до конца, а там как судьба распорядится: если остались мозги в голове – выкручусь, если нет – пропаду. Да, пусть простят меня близкие!

– Слушай, Влад, – прервал охранник мои размышления, – скорей всего ты Сережу сегодня не дождёшься, уже дискотека открылась, все давно пришли на работу, а у него, видимо, какие-то свои дела. Времени уже – полночь. Ты лучше иди домой, а с ним договорись

встретиться в другой день. Зря прождёшь его.

– Как же так, ведь мы договорились на сегодня?

– Ты ещё не знаешь как переводится слово «маньяна»?

– Нет.

– О! Это по-русски значит «завтра». Здесь ещё столько раз ты услышишь это слово, тебе будут обещать что-нибудь сделать завтра и это завтра будет продолжаться до бесконечности. А Чикин давно живёт среди латиносов и сам стал немного индейцем. В Чили выполнением обещаний никто себя особенно не обременяет. Привыкай.

***

Я шёл пешком по ночному городу. Торопиться было некуда, спать не хотелось, да и приятно было просто прогуляться, подумать о своем нынешнем положении. Я прошёл мимо университета, по мосту пересёк речку Мапочо, вышел на авениду Аламеда в районе пласы Италия. Город переливался светом рекламных огней. Несмотря на полночь, кругом царило оживление: сновали автомобили, ночные бары и рестораны настежь распахнули двери, уличные торговцы громко предлагали свои товары… Народу было больше, чем днем. Ночная жизнь бурлила на улицах Сантьяго. Проходя мимо какого-то сквера, я почувствовал резкий запах марихуаны. Прямо на зелёном газоне расположилась компания молодых чилийцев.

Бренчала гитара, кто-то проникновенно пел красивую испанскую песню. По кругу передавалась дымящаяся папироса. И всё это происходило обыденно, непринуждённо, хотя невдалеке и маячил постовой карабинер. Но каждый был занят своим делом, параллельно сосуществуя с другими подразделениями общества. Удивительная толерантность, достойная зависти!

В России же антагонизм между различными слоями общества в последние годы достиг крайнего своего апогея: богатые откровенно презирают нищих, русские ненавидят нерусских, милиция, призванная поддерживать правопорядок, в действительности вовсе не занимается искоренением преступности, а потакает оной, власть до основания коррумпирована, политика внешняя и внутренняя ущербна и лжива. Как можно нормальному человеку выжить в таких условиях? Лично я не нахожу смысла продолжать своё жалкое существование в подобной стране. В конце концов, бог создал Землю общей для людей, а те сами разделили её границами, определили какие-то условности в обществе. А если я не согласен с этими условностями, я не приемлю кем-то навязываемые в данном обществе правила? Значит я имею полное моральное право оставить не подходящее мне общество и попытать своё счастье в другом месте.

В той покинутой стране никому я ничего не должен, мне должны – это есть, но сам я долгов не имею.

Ночное небо в россыпи звёзд вполне гармонировало с землёй, отражающей в космос огни рекламы, месяц приветливо мне улыбался сверху. После дневного зноя прохлада приятно бодрила тело. От равновесия чувств душа внутри плоти довольная мурлыкала на манер отдыхающего кота.

Эх, благодать! И чего ещё надо для ощущения полноты жизни?