Глава 5
Нугзар Бокучава, генеральный директор издательства «Вирд», ждал прихода Светланы Параскевич с легким раздражением и большим любопытством. Он уже знал о том, что «Павлин» купил у нее за двадцать пять тысяч долларов последний бестселлер знаменитого романиста, и был обижен на вдову писателя. Почему она предложила рукопись этому жирному Пашке? Ведь Нугзар всегда платил Параскевичу гонорары выше, чем остальные четверо издателей. Они давали ему за каждую двенадцатилистовую рукопись по восемьсот-девятьсот долларов, а он, Нугзар, – по девятьсот пятьдесят и даже два раза по тысяче. Так почему она не пришла к нему?
Он то и дело нетерпеливо поглядывал в окно и наконец увидел, как подъехали старенькие «Жигули», на которых раньше ездил Леонид. Нугзар тут же нажал кнопку селектора.
– Рита, быстро кофе, коньяк, конфеты. И не забудь подарок к Новому году. Она идет.
Вскочив с кресла, Бокучава подошел к зеркалу, пригладил волосы, поправил галстук. Жирный Пашка в деталях пересказал ему эпопею с визитом Светланы, и Нугзар извлек для себя полезный урок. Он не станет вести себя так глупо.
Когда открылась дверь, он стремительно встал и сделал несколько шагов навстречу женщине.
– Светлана! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть.
Поцеловав ей руку, он усадил вдову не на стул напротив своего стола, а подвел к мягким креслам в углу кабинета.
– Мы все скорбим вместе с тобой, дорогая, – начал он проникновенно. – Хотя я понимаю, что горечь твоей утраты несоизмеримо больше. У тебя какие-то трудности? Только скажи, я все сделаю, чтобы тебе помочь.
Лицо Светланы было серьезным и грустным, но глаз у Нугзара Бокучавы был наметанным. Уж больно хорошо она выглядит для неутешной вдовы. Наверное, уже нашла себе хахаля. А может, он у нее давно был, и теперь, после гибели Леонида, у нее руки развязаны. А вдруг это ее любовник Леньку… того?.. Да нет, одернул сам себя издатель, она же не сумасшедшая, чтобы своими руками убирать источник постоянного дохода. На что она жить-то будет без Лениных романов? На доходы от переизданий? Но это быстро кончится. Двадцать семь любовных романов, даже если каждый переиздать по два раза, – это не больше сорока тысяч долларов, ведь гонорар за переиздание намного меньше, чем за первую публикацию. Ну сколько она протянет на эти сорок тысяч? Должна же сама понимать, не маленькая.
– Спасибо, Нугзар, – сказала она. – Ты же знаешь, у меня только одна проблема, но в ее решении мне никто не поможет. Лени больше нет, и мне нужно научиться жить без него.
Хорошенькая Рита вкатила в кабинет столик с кофейником, чашками, конфетами, бутылкой хорошего коньяка и крохотными рюмочками. На нижней полке столика лежал большой, нарядно оформленный пакет. Бокучава слегка кивнул Рите.
– Светлана Игоревна, в нашем издательстве очень любили и ценили вашего мужа. Пожалуйста, примите наш новогодний подарок, это от всех нас, от всего коллектива, – сказала девушка, протягивая Светлане пакет.
– Спасибо, милая, – величественно кивнула Параскевич. – Я тронута. Я понимаю, что это подарок не мне, а Лене. Но я его приму в память о нем.
Рита вышла, плотно притворив за собой дверь. Нугзар подошел к сейфу и вынул из него небольшую коробочку.
– А это – лично от меня.
Он открыл футляр и протянул его Светлане. На темном бархате переливалась толстая золотая цепь от Картье.
– Ну что ты! – Светлана отрицательно покачала головой. – За что? Я этого не заслужила. Не нужно, Нугзар, убери это.
– Нужно.
Он ласково, но настойчиво вложил футляр в ее руку.
– Ты была рядом с Леонидом все эти годы, ты была его верной помощницей и опорой. Без тебя он бы не стал тем, кем стал. Мы все это понимаем, и я – в первую очередь.
– Почему ты?
– Потому что Леонид много раз говорил мне об этом. Говорил, как помогает твоя поддержка, твои советы, само твое существование. Он очень тебя любил, Света, и кто бы что ни говорил – никому не верь. Я знаю, что говорю. Он любил тебя, и эта любовь помогала ему писать свои великолепные книги.
Нугзар приготовил речь заранее, еще тогда, когда сам ездил по ювелирным магазинам выбирать цепь для Светланы. Когда она вчера позвонила и предупредила, что приедет сегодня, он сразу понял, что это неспроста. Ей что-то нужно. Но коль так, то и он, Бокучава, не должен упускать своего. Ему нужны права на переиздание всех романов Параскевича.
– Что ж… – Она помолчала, потом вздохнула. – Спасибо, Нугзар. Ты всегда был джентльменом. К сожалению, мне нечего подарить тебе к Новому году, разве что…
Она взяла стоящую на полу рядом с ней большую сумку и вынула папку. Обыкновенную папку, точь-в-точь такую, в каких обычно приносил свои рукописи Леонид.
– Это новый роман Лени. Он закончил его незадолго до убийства.
Бокучава похолодел. Ну и сука! Он-то к ней – как к человеку, на цепь потратился, хвост распустил, кофейку, коньячку, не надо ли помочь, а она… Надуть его хочет? Совсем за идиота принимает, думает, что Пашка ничего ему не сказал? Ну дрянь, ну мерзавка! Ничего, он ей покажет.
Взяв у нее из рук папку, Нугзар дрожащими от негодования пальцами развязал ленточки и взглянул на титульный лист. «Ненависть бывает розовой». Странно. А Пашка говорил, что та рукопись, которую ему продала Светлана, называется «Актриса для убийцы». Или что-то в этом роде… Но это, конечно, ерунда, титульный лист можно переделать и любое название напечатать. Главное – текст.
– Разве это не та рукопись, которую ты продала «Павлину»? – осторожно спросил он, не выпуская папки из рук.
– Нет, – коротко ответила Светлана, ничуть не удивившись, видно, ждала такого вопроса.
– Ты не будешь возражать, если я проверю?
– Конечно, Нугзар, проверяй. Но прямо сейчас, при мне, потому что рукопись я тебе не оставлю.
Он сел за стол и набрал номер телефона издательства «Павлин».
– Паша? Это я. У тебя новый роман Параскевича под рукой? Перешли мне по факсу начало первой, третьей и пятой глав. Нет, не конкретные страницы, а те, на которых начинаются эти главы. Потом объясню. Потом, Паша, потом, сделай, пожалуйста, что я прошу. Да, прямо сейчас.
С тех пор как многие авторы стали работать на компьютерах, Нугзар Бокучава научился распознавать множество маленьких хитростей, которые были невозможны в те времена, когда рукописи печатались в нескольких экземплярах на машинке под копирку. Отпечатанные на машинке экземпляры были совершенно идентичны, а распечатанные на принтере варианты могли очень сильно различаться. Все зависело от того, как расставить на компьютере страницы, какой сделать межстрочный интервал, сколько знаков в одной строке. И тогда в одном варианте какой-то эпизод мог, например, находиться на странице 45, а в другом на странице 37 или 59. Так что без толку просить у Паши конкретные номера страниц и сравнивать их с этими же страницами в той рукописи, которую принесла сейчас Светлана. На них может оказаться совсем разный текст, но это вовсе не означает, что речь идет о разных романах. Если эта особа намеревается провести его как мальчишку, то ничего у нее не выйдет. Не на такого нарвалась.
Светлана между тем не проявляла ни малейших признаков нервозности, спокойно налила себе кофе, плеснула туда коньяку и закурила.
– Я тебя не обманываю, Нугзар, – сказала она, – но ты в своем праве, так что я не обижаюсь. Проверяй. Все-таки речь пойдет о больших деньгах.
Он промолчал, боясь сказать лишнее или ненужное, такое, о чем сам потом пожалеет. Зажужжал факс, и на стол плавно выплыла длинная бумажная лента с текстом. Бокучава неторопливо, с трудом сдерживая нетерпение, открыл папку и вытащил три листа – начало первой, третьей и пятой глав. Тексты были абсолютно разными, разными были и имена персонажей. Бегло проглядев все страницы, Нугзар понял, что они действительно «не про то».
– Ну как? – подала голос Светлана. – Убедился?
– Не верю своим глазам, – развел руками издатель. – Когда же Леонид успел это написать? Два романа – это же не два дня работы.
– Леня работал очень быстро, вы все прекрасно это знаете. Его норма была – полтора авторских листа в день. Главное – замысел, интрига, характеры. Он мог неделями не работать, бродил по квартире, думал, выстраивал сюжет, придумывал персонажи. А когда все было придумано, садился и гнал текст. Он написал значительно больше, чем вы думаете.
– Почему же он все это не публиковал?
– Потому что не хотел получать за это те жалкие крохи, которые вы ему платили. Он работал на вас, потому что вы на коленях умоляли помочь издательству встать на ноги, залатать финансовые дыры. И он не отказывал, потому что считал вас своими друзьями. С тобой, Нугзар, он учился в школе, с Анной – в университете. Пашу привел ты, и Леня посчитал, что твой друг – это и его друг и он обязан выполнить твою слезную просьбу и помочь ему. И с остальными было то же самое. Но в глубине души он надеялся, что найдется наконец честный издатель, который предложит ему человеческий гонорар. И вот для него он создавал резерв, чтобы сразу же продать ему несколько рукописей.
– И большой резерв? – осторожно спросил Нугзар, изо всех сил пытаясь не выдать охватившего его волнения.
– Большой, – усмехнулась Светлана. – На мой век хватит.
«А на мой?» – чуть было не сорвалось с языка у Нугзара, но он вовремя удержался.
Вот, значит, в чем дело. У нее есть рукописи новых романов Параскевича. Посмертные издания! Бог мой, какие деньги на этом можно сделать! Нужна хорошая, грамотная реклама, нужно подогреть интерес читателей, организовать несколько статей в самых читаемых газетах и обязательно передачу на телевидении, обыграть обстоятельства таинственной гибели, намекнуть на что-нибудь эдакое… И все, дело сделано. В России не будет ни одной женщины, которая не купит его книги. Это же миллионные тиражи! А уж прибыль… Даже подумать страшно.
Но ему придется, судя по всему, дорого заплатить за эти рукописи. Светлана – не Леонид, она стесняться не станет, потребует процент с реализации тиража. Можно, конечно, попытаться ее надуть, она не сможет выяснить в типографии, сколько книг отпечатано на самом деле. В выходных данных будет указано 100 тысяч экземпляров, и поди проверь, сколько их было. В типографии тоже не дураки сидят, они ей правды не скажут. Но вдруг? Вдруг дознается? Она ни за что не отдаст все рукописи сразу, будет продавать ему по одной, и если обнаружит обман, то дальнейшие отношения прервутся в один момент. Больше он ни одной рукописи не получит. Значит, с ней надо вести себя честно, но это означает, что платить ей придется очень большие деньги. А жалко. Ну прямо до смерти жалко.
Но выход есть, подумал Бокучава. Есть выход. Нужно только очень постараться. Окрутить Светлану, сделать своей любовницей, потом, может быть, женой, ради таких денег можно и развестись с Любой, все равно она ему уже надоела. Тогда все доходы – в общий котел, и никаких расходов. Да, это выход. Когда родничок иссякнет и с посмертных изданий Параскевича он снимет столько урожаев, сколько сможет, тогда можно будет и Светлану бросить, предварительно перекачав заработанные на ее покойном муженьке денежки в такие банки и на такие счета, где ей эти деньги ни за что не достать.
Конец ознакомительного фрагмента.