Глава 3
Маршрутный автобус Донецк – Ростов-на-Дону, напоминающий океанский лайнер, медленно вплыл на привокзальную площадь. Протиснувшись через флотилию юрких «Пазиков» и «Газелей», он устало выдохнул двигателем и застыл на стоянке. По салону прокатилась волна оживленных голосов и галдящим ручьем пассажиров выплеснулась на перрон.
Резидент Специальной службы внешней разведки Грузии Шота – Заза Херладзе, три месяца назад перевоплотившийся в коммерсанта, перебросил через плечо объемистую спортивную сумку, протиснулся к выходу и поежился. Зима в Ростове давала о себе знать. Свирепый степняк, налетевший из-за Дона, наотмашь хлестанул по лицу колючей снежной крупой и сбил дыхание. Херладзе поспешно задернул молнию на куртке, набросил на голову капюшон и, спрыгнув с подножки, направился к автовокзалу. На полпути он замедлил шаг, перед входом в автовокзал мелькнула мышиная милицейская шинель, и после секундного раздумья резко свернул к стоянке такси. Чувство опасности, которое поселилось в нем после того, как за спиной осталась граница с Украиной, подгоняло вперед. Оглянувшись – милиционер продолжал топтаться перед входом, – Херладзе ускорил шаг, взглядом поискал машину и остановил выбор на серой «Хонде». На стоянке их было две близких по цвету.
«Две не одна. Труднее будет искать», – отметил про себя Херладзе и подошел к машине с заляпанным номером.
Водитель даже не шелохнулся.
«Сволочь! Задницу лень оторвать! – выругался в душе Херладзе и постучал по лобовому стеклу.
Форточка приоткрылась. В ней возникла усатая, со следами глубокого похмелья, помятая физиономия.
– Привет, командир! – поздоровался Херладзе.
– Здорово, – буркнул таксист.
– Свободен?
– Как птица в полете, – оживился водитель.
Херладзе открыл заднюю дверцу и бросил сумку на сиденье. В нос шибануло прокуренным, спертым воздухом. Но он не стал расстегивать куртку и стаскивать с головы капюшон – зачем лишний раз светиться – и сел в машину.
– Як житуха в Хохляндии? – поинтересовался таксист.
– С чего ты взял, что я с Украины? – насторожился Херладзе.
– Не слепой. – Таксист кивнул на автобус.
– Не знаю, я по дороге подсел, – быстро нашелся Херладзе.
– Понятно. Так куда едем, шеф?
– К вокзалу.
– На поезд?
– Езжай, по дороге скажу, где тормознуть! – поспешил свернуть разговор Херладзе и, надвинув еще ниже капюшон на лицо, ушел в себя.
Первый шаг в операции «Сеть», разработанный в глубочайшей тайне в недрах Специальной службы внешней разведки Грузии, был сделан. Ее резидент Шота, благополучно пройдя проверку на российском пограничном посту, стал еще ближе к намеченной цели – Владикавказу.
Херладзе закрыл глаза, мысленно перенесся в этот южный российский город и попытался представить себе особо ценного агента Док – подполковника Хвичу Имерлидзе. Успех операции «Сеть» во многом зависел от него. Он должен был обеспечить легализацию резидента, а в дальнейшем подбор кандидатов на вербовку в агентурную сеть.
«Кто ты, Док? Что тобой движет? Насколько на тебя можно положиться?» – задавался вопросами Херладзе.
Сухие строчки, написанные казенным языком, из материалов досье на агента Док вряд ли могли дать на них исчерпывающие ответы. На вербовку Имерлидзе пошел не сразу. Во время отпусков на историческую родину сотрудники грузинской разведки дважды заводили с ним разговоры на тему: «…каждый грузин, где бы он ни находился, обязан помогать своей маленькой родине в ее борьбе с имперскими силами», под которыми, естественно, подразумевалась Россия.
Эти разговоры не возымели на Имерлидзе действия. Ушлый тыловик из армейского госпиталя, частенько путающий свой карман с государственным, на подобную лирику не покупался. Он хорошо знал цену деньгам, а еще лучше сроки наказания за шпионаж, на которые российские суды не скупились, и каждый раз отделывался от подчиненных Джапаридзе обещаниями «если что-то будет, то скажу». В конце концов у них иссякло терпение, и они перешли от слов к делу – взяли в крутой оборот мать Имерлидзе. У больной женщины внезапно возникли проблемы не только с лечением, но и с квартирой, и, куда бы она ни обращалась, перед ней вставала невидимая стена. Последняя надежда оставалась на сына в России, и он не остался безучастен к мольбе матери – пообещал приехать и помочь в решении возникших проблем.
Отправляясь в Грузию, Имерлидзе не подозревал, что поездка перевернет всю его жизнь. После проверки документов на российско-грузинской границе он попал в ежовые объятия подчиненного Джапаридзе. То, что он услышал от обходительного в манерах и беспощадного в действии Отара, повергло российского подполковника в ужас. В спецслужбе Грузии его предыдущие приезды на историческую родину и беседы с однокашниками, среди которых были военные, расценили как шпионаж. Имерлидзе потерял голову от страха и согласился на сотрудничество. После короткого шпионского ликбеза все того же Отара теперь уже агент Док убыл в Россию с заданием собирать секретные данные о боевой деятельности и мобилизационной готовности частей 58-й армии Северо-Кавказского военного округа.
Возвратившись во Владикавказ, Имерлидзе в первые дни ходил сам не свой и десятой дорогой обходил кабинет контрразведчика. Страх перед разоблачением давил на него невидимым прессом. Подчиненные не узнавали своего «генацвале»; на складе после незатейливых комбинаций прохиндеев-кладовщиков с утруской и усушкой продуктов их излишки мертвым грузом лежали на полках, а он никак не реагировал на заманчивые предложения местных коммерсантов.
Шло время. В службе и в отношениях Имерлидзе с сослуживцами ничего не менялось. Не изменились его отношения и с контрразведчиком – майор Свинцов по-прежнему был приветлив и не чурался разговора. После нескольких совместных чаепитий, подкрепленных дежурной бутылкой коньяка, которую подчиненные Имерлидзе не забывали оставлять в его кабинете, шпион воспрянул духом. Ему, казалось, что все вернулось на круги своя, и он, как прежде, стал заводилой в веселых компаниях. Широкие связи Имерлидзе в силовых структурах и в администрации города, а также способность залезть в самую засекреченную душу и предопределили его ключевую роль на первом этапе операции «Сеть».
По замыслу Джапаридзе, агенту Док предстояло обеспечить не только легализацию Херладзе во Владикавказе, но и сделать резидента своим среди российских военных, чтобы затем начать плести разветвленную шпионскую сеть в штабах и боевых подразделениях Северо-Кавказского военного округа. Сеть, в которой российские войска должны были запутаться в час «Ч», когда армия Грузии примется за зачистку Абхазии и Южной Осетии от «сепаратистов».
Несмотря на столь стремительное возвышение Дока в шпионской иерархии, Херладзе, хорошо знающий все риски профессии разведчика, когда, казалось бы, самый надежный агент мог оказаться ловкой подставой противника, а его информация – тонкой дезинформацией, испытывал сомнения в надежности агента и задавался вопросами:
«Так кто же ты, Хвича Юлонович, на самом деле? Наш ценный агент или наживка ФСБ? Верный соратник или мерзкий предатель? Прожженный делец, торгующий русскими секретами, или истинный патриот своей родины? Готов ли ты, как и я, положить на чашу весов благополучие семьи, карьеру, в конце концов, саму жизнь ради нашей Грузии? На что я могу рассчитывать с тобой, Хвича Юлонович?» – размышлял Херладзе.
В памяти резидента с фотографической четкостью всплыли страницы из досье агента Док – «…родился сорок лет назад в селе Шиндиси Горийского района – на родине Сталина». Это тебе не пижонский Сухуми или Батуми. В селе, тем более горном, слюнтяи не растут. Там куется характер…
В 1986-м поступил в военное училище и закончил с красным дипломом. Выходит, далеко не дурак. С девяностого года на офицерских должностях. Службу начинал в Советской армии – значит, свой среди русских. Дети родились в России – еще один твой плюс – контрразведка не будет цепляться…
Подполковник – это тебе не ванька-взводный, – располагаешь важными связями среди старших офицеров, а может, и генералов.
Заместитель командира части, правда, армейского госпиталя. К сожалению, в нем боевые планы не разрабатывают. Хотя, как сказать. Подхватил генерал или штабная шишка триппер – и ты незаменимый человек.
Во Владикавказе четвертый год. Срок немалый. При твоей придворно-воровской должности – зама по тылу – это крутые связи с выходами на ФСБ и МВД. А здесь.
– Шеф, так куда тебе? Подъезжаем, – напомнил о себе таксист.
Херладзе встрепенулся и бросил взгляд в окно. Впереди показалась привокзальная площадь.
«Таксеры – народ наблюдательный. Заметил же, гад, что я приехал с Украины. Незачем русской контрразведке давать лишнюю наводку. Пройдусь пешком», – решил Херладзе и попросил:
– Командир, у киоска тормозни.
Таксист сбросил скорость и, прижавшись к обочине, остановился. Херладзе пошарил по карманам, достал деньги и поинтересовался:
– Сколько, командир?
– А сколько не жалко, – хитрил тот.
– Ладно. – Херладзе отсчитал двести рублей и положил на переднее сиденье.
Таксист пошевелил пальцем скудную кучку, его физиономия скуксилась, и проворчал:
– Ты че, шеф?
– А что, разве мало?
– Не богато! За такие бабки у нас и на кладбище не повезут.
– Так ехали всего пять минут!
– И че?
– Как-то не по-божески.
– Ты че, Христос? Жалко бабки, так топал бы пехом!
– И потопаю! – буркнул Херладзе, схватил сумку и дернулся на выход.
– Погодь! – остановил его таксист.
– Ну, что еще?
Таксист засучил пальцами по кучке денег, схватил десятку и, швырнув ему, с презрением бросил: «Подавись, жлоб!»
– Да, ладно тебе, командир. Ну, зачем так. – Херладзе пытался погасить конфликт.
Это ему не удалось. Таксист с похмелья был зол, как собака, и рявкнул:
– Бери и бегом в аптеку!
– В аптеку?!
– Туда, и купи презерватив!
– Чего-о? – опешил Херладзе.
– А того, чтобы такие пидеры, как ты, не плодились!
– На себя посмотри! Рожа запойная! – Выдержка изменила Херладзе.
– Че?! Ах ты, козел! – Взбешенный таксист рванулся к нему.
Херладзе захлопнул дверцу и отскочил за киоск. Вслед ему неслось:
– Чурка! Кацо!
Прохожие, кто с любопытством, кто с осуждением, наблюдали за происходящим.
«Зрителей только не хватало! Идиот! Заза, так же нельзя! Забудь, ты уже не начальник, ты коммерсант!» – костеря себя в душе, Херладзе поспешил скрыться во дворах домов. Быстрая ходьба успокоила разгулявшиеся нервы и вернула способность трезво рассуждать.
«Кацо? Чурка? Стоп! Как же эта сволочь догадалась, что я грузин? У меня что, на лице написано? – задавался вопросами Херладзе. – Усы? Загар? Акцент? Ладно, загар и акцент никуда не денешь. А усы? Надо сбрить! Лучше потерять их, чем голову», – заключил он и направился к центральному входу вокзала.
Гомонящая на разных языках людская река подхватила его, внесла в здание и выплеснула в зал билетных касс. В нем на удивление было немноголюдно. Херладзе прошел к свободному окошку, подал билетерше паспорт и попросил:
– Мне купейный до Владикавказа.
Она, поиграв пальцами на клавиатуре, бросила взгляд на монитор и уточнила:
– Вам верхнее или нижнее место?
– Верхнее, пожалуйста.
Билетерша, полистав паспорт, подняла голову, пробежалась взглядом по Херладзе, снова склонилась над клавиатурой.
«И здесь прокатило! Молодцы!» – мысленно поблагодарил он спецов из оперативно-технического отдела, изготовивших паспорт.
Теперь, когда в кармане лежал билет до Владикавказа, Херладзе ничего другого не оставалось, как только убивать время. Поезд отправлялся через три часа, поэтому болтаться на вокзале и лишний раз привлекать к себе внимание милиционеров он не стал и вышел в город. Вскоре холод и ветер заставили его зайти в кафе. За чашкой кофе и разгадыванием кроссвордов он провел время и к поезду подошел за пять минут до окончания посадки.
Проводница, бегло просмотрев паспорт, проводила его дежурной улыбкой. Херладзе поднялся в вагон, зашел в купе и, после того как улеглась суета, забрался на верхнюю полку. Монотонное покачивание вагона быстро убаюкало; сказывались бессонная ночь, проведенная в автобусе, и нервное напряжение, впервые за последние дни он уснул крепким сном. Разбудили его соседи по купе. Поезд подъезжал к Владикавказу.
Город встретил Херладзе не по-февральски ярким солнцем и теплом. О зиме напоминали снежные шапки на вершинах гор и звонко хрустящий под ногами лед на лужах, прихваченных легким морозцем. Воздух, бодрящий своей свежестью, придал ему уверенности. Жившее в глубине души опасение, что первая явка с Доком может стать последней, а день закончится в камере следственного изолятора ФСБ, утихло.
Херладзе набрал номер телефона агента и с нетерпением ждал ответа. Вызов прошел, и он услышал голос. Несмотря на двадцать лет, прожитых в России, в нем сохранился характерный акцент.
– Слушаю. – В интонациях агента прозвучали нотки раздражения.
– Вы можете говорить? – спросил Херладзе.
– Через пять минут у меня совещание! А кто спрашивает?
– Вам большой привет от Отара. – Херладзе назвал первую часть пароля.
В ответ было глухое молчание.
– Хвича. Вы меня слышите? Вам большой привет от Отара. – Херладзе повторил пароль.
– Э-э-э… здравствуйте, – выдавил из себя агент и назвал вторую часть пароля: – Спасибо. А когда он сам приедет?
– Трудно сказать, вы же знаете, Отар занятой человек, – на ходу импровизировал Херладзе.
– Да-да, понимаю. Все так неожиданно.
– У вас что, проблемы?
– Нет-нет. Все нормально.
– Нам надо встретиться.
– Да, конечно. Я освобожусь через час-полтора.
– Отлично! Давайте позавтракаем, а точнее, пообедаем в кафе «Бриз», – предложил Херладзе.
– Хорошо, – согласился Имерлидзе.
– Знаете, где это?
– Ну, конечно.
– Значит, встречаемся через два часа.
– Да, – подтвердил Имерлидзе и, спохватившись, спросил: – А как мы узнаем друг друга?
– Не беспокойтесь, я видел вас, – заверил Херладзе.
– Э-э, где?
– Не важно. Итак, через два часа в кафе «Бриз».
– Понял. Мне что-то взять?
– Ничего, кроме хорошего аппетита.
– Вроде не жалуюсь.
– Вот и договорились. Жду! – закончил разговор Херладзе.
Теперь, когда вопрос встречи с агентом был решен, резиденту оставалось запастись терпением. Чтобы не оттягивать руки сумкой, Херладзе сдал ее в камеру хранения и вышел на улицу. Последний раз во Владикавказе ему довелось быть пять лет назад. Тогда еще рядовому оперативнику Херладзе предстояло провести вербовку агента – российского контрактника. С тех пор столица Северной Осетии изменилась, и изменилась в лучшую сторону. На глаза все чаще попадались современные здания и богатые витрины магазинов. Его взгляд задержался на вывеске «Парикмахерская». Она напомнила ему о скандальной стычке с ростовским таксистом.
«Все, Заза, дальше тянуть не стоит, придется расстаться с усами!» – решил Херладзе и вошел в парикмахерскую.
В зале, кроме двух скучающих мастеров, никого не было. Он поздоровался и обратился к томной блондинке:
– Девушка, вы свободны?
Она, отложив журнал, поднялась из кресла и пригласила:
– Проходите, садитесь.
– Прям-таки садитесь. Вы случайно не жена прокурора? – пошутил Херладзе.
– Ха-ха, – хохотнула блондинка.
Он снял куртку, повесил на вешалку, прошел к креслу и остановился. Блондинка с откровенным интересом разглядывала его. Невысокого роста, неброской наружности Херладзе не производил бы впечатления, если бы не глаза. Темно-карие, они обладали какой-то гипнотической силой и невольно притягивали к себе.
Смахнув щеткой остатки волос с кресла, блондинка с улыбкой спросила:
– А че не садитесь, боитесь?
– Девушка, с вами я боюсь только одного – поколебать свои моральные устои, – в тон ей ответил Херладзе и опустился в кресло.
Блондинка хмыкнула и, повязав на него накидку, поинтересовалась:
– Как будем стричься?
– Не только стричься, но и бриться.
– Пожалуйста. А что делать с усами?
– Убрать!
– Убра-ать?! – удивилась блондинка.
– И немедленно! Девушкам они не нравятся, – продолжал подшучивать Херладзе.
– Правда?! Это каким же?
– Ну-у, разным.
– И что, вам не жалко расставаться с таким мужским достоинством?
Херладзе подмигнул и многозначительно заметил:
– У меня есть и другие достоинства.
– Хи-хи, – хихикнула блондинка и энергично защелкала ножницами.
Не прошло минуты, и на месте пышных усов осталась жидкая щеточка. Херладзе тяжело вздохнул.
– Жалко? – посочувствовала блондинка.
– Жаль, конечно, но что поделать, раз проспорил. Мужчина свое слово должен держать, – быстро нашелся Херладзе.
– О! Такое в наше время редко услышишь! Настоящих мужчин почти не осталось, – с грустью произнесла блондинка.
«Похоже, сохнешь ты без мужика, – заключил Херладзе и внимательно присмотрелся к ней. – А бабенка-то хороша – все при ней, да еще с душой. На вид лет тридцать, не больше. Замужем? Вряд ли. Интересно, дети есть? Похоже, пацан! – Его взгляд задержался на фото мальчика лет семи, стоявшем на туалетном столике. – Тебе-то они зачем, Заза? Как зачем? Влюбленная кошка… Плюс хата – будет, где залечь. Ладно, поживем – увидим», – не стал строить далекоидущие планы Херладзе и перевел взгляд на зеркало.
Своим видом он остался доволен. От броской приметы не осталось и следа. На него смотрел типичный выходец из южных районов России. Разве что нос с характерной горбинкой и густые черные волосы выдавали в нем кавказца.
Щедро расплатившись, Херладзе забросил удочку на будущее:
– Вот что значит – мастер! Не думал, что красавец. Все, девушка, буду стричься только у вас!
Блондинка зарделась от похвалы и, одарив его многозначительным взглядом, ответила воркующим смехом.
– А вам идет такая улыбка, – продолжал сыпать комплиментами Херладзе.
– Спасибо! Заходите, буду только рада.
– Обязательно! Звать-то вас как?
– Инна.
– Очень приятно, а меня Георгий. Свой телефончик не дадите?
– Ну, если только…
– Нет, нет, Инна, ничего личного.
– Правда? – хихикнула она и подала визитку.
– Положу ее на сердце, – с улыбкой произнес Херладзе, надел куртку, осмотрелся в зеркале; на глаза попались парики, и ему пришла неожиданная мысль: «Парик? Отличная страховка на явку с Доком!»
Он остановился и обратился к блондинке:
– Инна, у меня к вам огромная просьба.
– Даже огромная? Что, вернуть усы? – спросила она и кокетливо заметила: – Но для этого вам придется очень постараться.
Херладзе шаркнул ножкой и, склонившись в галантном поклоне, огорошил: – Я уже у ваших ног, а пока разрешите взять парик напрокат?
– Что-о?! Парик? – удивилась Инна.
– Да, взамен на усы.
– Ну-у, не знаю.
– Да, вы не волнуйтесь, завтра верну. Хочу подшутить над другом.
– Если только так, – согласилась Инна и великодушно предложила: – Выбирайте любой!
Херладзе примерил и остановил выбор на парике, в котором походил на певца Валерия Леонтьева.
– А вам идет, – оценила Инна.
– Спасибо, – поблагодарил Херладзе и, одарив ее лучезарной улыбкой, в приподнятом настроении вышел на улицу. Экспромт в парикмахерской завершился более чем удачно. Его уже не страшили сюрпризы, которыми могла обернуться встреча с агентом. До нее оставалось меньше сорока минут, поэтому Херладзе не стал останавливать такси и пешком направился к кафе «Бриз».
Солнце уже находилось в зените и грело не по-зимнему. Подставив лицо лучам, Херладзе наслаждался теплом и в полную грудь вдыхал воздух, в котором чувствовалось дыхание близкой весны. Но капризная природа недолго радовала. Со стороны гор наползли тучи и подул холодный ветер. Херладзе поежился и бросил взгляд на часы. Стрелки показывали без пятнадцати двенадцать, и его снова охватило волнение. Леденящий холодок – невидимого дыхания российской контрразведки – окатил спину. Нет, это не был страх, он остался в Тбилиси, когда Чиковани сделал ему предложение сменить теплый кабинет на непредсказуемую и полную риска работу нелегального резидента. После него состоялась беседа с Джапаридзе, а потом с самим президентом Саакашвили. Тот с особой теплотой и проникновенностью говорил о его великой миссии – «освобождении Грузии от сепаратистских режимов и российских оккупантов в Абхазии и Южной Осетии». Каждое слово из его речи намертво врезалось в память Херладзе, она заставляла забывать о страхе перед провалом. Поэтому, готовясь к явке с агентом, он опасался только одного: чтобы миссия, возложенная на него президентом, не успев начаться, закончилась.
«Все будет нормально, Заза! – убеждал себя Херладзе и, отбросив все сомнения, двинулся на встречу с агентом. Впереди показалась хорошо знакомая по фотографиям вывеска. Страхуясь от возможной засады, он обошел вокруг кафе и свернул в магазин напротив. Из него хорошо просматривались вход и подходы к нему. Листая журналы, Херладзе бросал короткие взгляды то на часы, то на подходы к кафе.
Наступило время обеда. На улицах стало заметно оживленнее. Дверь в кафе почти не закрывалась. Херладзе, чтобы не пропустить агента, мысленно повторял его приметы:
«Рост выше среднего. Плотное телосложение. Лицо квадратное с мощными скулами – морда бульдога. Уши большие, оттопыренные. Такую рожу трудно не заметить…»
Мелодичный бой настенных часов заставил Херладзе обернуться. Наступил полдень. В следующее мгновение его сердце радостно встрепенулось. К кафе торопливой походкой приближался он – Док! Прежде чем войти, агент суетливо осмотрелся по сторонам и после этого прошмыгнул в дверь. Теперь все внимание Херладзе сосредоточилось на том, что происходило вокруг кафе. Прошла минута-другая. Его профессиональный взгляд не заметил ничего такого, что бы свидетельствовало о том, что Док притащил за собой хвост.
«Пора, Заза! Вперед! – подстегнул себя Херладзе, но в последний момент остановился: – А если засада внутри кафе? Русская контрразведка свое дело знает! Не спеши, надо выдержать паузу!» – посчитав это лучшим решением, он снова принялся листать журнал.
Терпения у Дока хватило ненадолго. Через десять минут агент как ошпаренный выскочил из кафе и ринулся к стоянке машин.
«Да, Хвича Юлонович, нервишки у тебя не железные. Несешься, будто скипидаром задницу намазали!» – оценил поведение агента Херладзе и, чтобы не сорвать явку, выхватил телефон из кармана и позвонил.
– Кто это? – срывающимся голосом спросил Имерлидзе.
– Я, друг Отара, – назвал себя Херладзе.
– И-и, что случилось? Я ждал…
– Все нормально, Хвича! Извини, опоздал. Ты где?
– Там, где договаривались.
– Жди у входа, я сейчас буду, – заверил Херладзе и покинул магазин.
Имерлидзе нервно переминался на ступеньках кафе и, озираясь по сторонам, пытался угадать среди прохожих курьера грузинской разведки. Херладзе стремительно вышел из-за угла и на ходу бросил:
– Кого ищем, Хвича?
Агент обернулся и вздрогнул. Он не знал, чего ждать от курьера, свалившегося на него, словно снег на голову. Все предыдущие явки Отар назначал либо в Гори, либо в Тбилиси.
– Все нормально, Хвича! – успокоил агента Херладзе и подал руку.
Имерлидзе торопливо пожал и вопросительно посмотрел на него.
– Ты с машиной? – сразу перешел на «ты» Херладзе.
– Да, тут на стоянке, – подтвердил Имерлидзе.
– Тогда чего стоим? Идем, в ней и поговорим! – предложил Херладзе.
Они прошли на стоянку. Имерлидзе остановился у БМВ пятой модели.
«Да-а, не хило! – оценил материальное положение агента резидент. Имерлидзе предупредительно открыл дверцу. Херладзе плюхнулся на сиденье и устало откинулся на спинку. Он наконец мог позволить себе расслабиться – расстегнул куртку и стащил с головы парик. Имерлидзе оторопело наблюдал за этим преображением. Херладзе подмигнул и с усмешкой сказал:
– Не бойся, стриптиза не будет.
– Э-э, – только и смог произнести Имерлидзе.
– Теперь, Хвича, будем знакомиться, – предложил Херладзе и представился: – Георгий. Можно просто Жора.
– Э-э, Хвича Юлонович… – Дар речи вернулся к агенту.
– Достаточно, я из той фирмы, где все пишут и помнят. – Резидент решил сразу показать агенту-подполковнику его место и затем поинтересовался: – Как дела?
– Тихо-тихо, – не стал вдаваться в подробности Имерлидзе.
– Правильно. Как говорится, тише едешь, дальше будешь. Дома-то все нормально?
– Да.
– А у младшего как со здоровьем, пошло на поправку? – Херладзе не преминул продемонстрировать осведомленность грузинской разведки в личных делах своего агента.
– Проходит восстановительный курс лечения.
– Ну, слава Богу. А как служба?
– Все в порядке. В конце года прошла комплексная проверка. По ее итогам наш госпиталь признан одним из лучших в округе. Мне объявлена благодарность от имени командующего, – не преминул подчеркнуть Имерлидзе.
– Молодец! Благодарность – это хорошо, – похвалил Херладзе и многозначительно заметил: – По нашей службе у тебя также все в шоколаде. На благодарности мы не размениваемся, я привез кое-что посущественней.
– Спасибо, я стараюсь, – заверил Имерлидзе и, перехватив у него пакет с деньгами, торопливо засунул в карман куртки.
– Мы это ценим. Ну что, поехали, по дороге поговорим о деле, – предложил Херладзе.
– Куда?
– Пока по городу, посмотрю на ваши достопримечательности.
– Как скажешь. – Имерлидзе не стал задавать лишних вопросов, включил двигатель и тронул машину.
Минут 15 они колесили по улицам. Агент взял на себя роль гида и, забыв о своих страхах, увлекся рассказом. Резидент слушал его вполуха – за время подготовки к выполнению задания он изучил Владикавказ как свои пять пальцев – и внимательно следил за тем, что происходило вокруг. Результаты наблюдения окончательно убедили Херладзе – слежка за машиной не велась. Отбросив условности, он повел прямой разговор:
– Хвича, будем считать, экскурсия состоялась. Что по квартире для меня? Насколько она надежна?
– Подобрал. Должна понравиться, – заверил Имерлидзе и принялся нахваливать: – Двухкомнатная. На втором этаже. В хорошем доме. Имеет…
– Одна, а что, других вариантов нет? – перебил Херладзе.
– Так получилось.
– Почему? Отар поручил это сделать еще месяц назад!
– Не все от меня зависело. Я две недели торчал в командировке в Ростове.
– Понятно. Кто хозяин квартиры?
– Хозяйка, – поправил Имерлидзе.
– Что из себя представляет?
– Можно сказать, своя баба. Раньше работала в госпитале, в хирургическом отделении.
– Хирургическом? А она мне ничего не отрежет? – пошутил Херладзе.
Впервые на лице Имерлидзе появилась улыбка. Хихикнув, он ответил:
– Она в том возрасте, когда внимание мужчины больше пугает, чем радует.
– Да?! А я до смерти ее не напугаю?
– Нет, она у дочки в Астрахани.
– Отлично! Едем! Но сначала на вокзал, надо забрать сумку, – распорядился Херладзе.
Имерлидзе развернулся, и они возвратились на вокзал. Херладзе не стал выходить из машины и отдал ему жетон на багаж. Имерлидзе, получив сумку в камере хранения, поставил ее в багажник и, больше нигде не останавливаясь, проехал к дому, где находилась конспиративная квартира.
Местом ее расположения Херладзе остался доволен. Район был бойкий, дом новый – значит, жильцы друг друга хорошо не знали, а балкон квартиры выходил на небольшой сквер. В случае опасности у него был запасной путь отхода. Они поднялись на этаж, Имерлидзе легко справился с замком, и вошли в квартиру. Херладзе осмотрел комнаты, проверил балкон, заглянул на кухню и открыл холодильник. Его содержимое больше напоминало армейский продовольственный склад.
– Ого! Тут на целый полк хватит! – воскликнул Херладзе.
– Стараюсь, как могу, подорвать боевую готовность русской армии, – осклабился в ухмылке Имерлидзе.
– Молодец! На двух фронтах работаешь.
– Не покладая рук. Скоро будет завоз красной рыбы, так что очищай холодильник.
– Спасибо за внимание, – поблагодарил Херладзе и предложил: – С твоими запасами разберемся потом, а сейчас поехали обедать!
– Зачем ехать? Здесь рядом есть одно уютное местечко с нашей, грузинской кухней.
– Туда нам как раз не надо. Ни к чему лишний раз светиться перед контрразведкой, – отказался Херладзе и поинтересовался: – Кстати, у тебя в части есть фээсбэшник?
– Да, майор Свинцов.
– И как он?
Имерлидзе пожал плечами.
– Общаетесь?
– Бывает. Недавно у меня в кабинете бутылку коньяка на двоих раздавили.
– А вот это молодец! Ты ему еще информацию сливай.
– На кого? На своих кладовщиков?
– А что, в госпитале другого бардака нет? – усомнился Херладзе.
– Так, по мелочам.
– Вот и играй на этом.
– Тут как бы не заиграться. Хитрющий он, сволочь, – высказал опасение Имерлидзе.
– Тем более сливай и за своего в контрразведке сойдешь, – заключил Херладзе и поторопил: – Все, поехали! За обедом поговорим!
Закрыв квартиру, они спустились вниз. Имерлидзе, похоже, знал все злачные места города так же хорошо, как госпитальный продсклад, и через десять минут остановился у кафе. Время обеда подходило к концу, в зале было немноголюдно. Они выбрали укромное место и сделали заказ. Херладзе не стал ждать, когда подадут на стол, и вернулся к разговору, начатому в квартире. На этот раз его интересовал главный кандидат в шпионскую сеть – офицер разведотдела 58-й армии.
– Хвича, какие у тебя отношения с Калашвили? – без раскачки приступил к расспросу Херладзе.
– Нормальные. Месяц назад были в одной компании.
– По службе у него есть перспектива?
– Трудно сказать. В прошлом году ездил в Москву поступать в академию, но пролетел.
– Почему?
– Говорит, специально срезали.
– Специально?
– Потому что грузин.
– Так и сказал?
– Да.
– О! Серьезный мотив для работы с нами! – оживился Херладзе и продолжил расспрос: – К деньгам как относится?
– Ха-ха, – рассмеялся Имерлидзе. – Как все! Чем больше, тем лучше.
– Судя по его машине, на зарплату он не живет! – снова продемонстрировал осведомленность Херладзе.
– Да, имеет какой-то бизнес, но не говорит, а я с вопросами не лезу. Он же служит в ГРУ, а там народ ушлый, быстро раскусит.
– Правильно, незачем подставляться, – одобрил Херладзе и поинтересовался: – В Грузию после службы он не собирается?
– Вот чего не могу сказать, того не могу. Как-то среди земляков зашел разговор на эту тему, так он промолчал. Такое если до фээсбэшников дойдет, они быстро ему кислород перекроют.
– Надо бы прощупать его на этот счет, пригласи в ресторан.
– Хорошо, а тебя как ему представить?
– Пока без меня. Но об этом потом, – свернул беседу Херладзе.
К столику подошел официант и принес заказ. Румяные, лоснящиеся капельками жира свиные ребрышки отозвались утробным урчанием в желудке Херладзе, в котором с утра не было маковой росинки. Острая приправа только еще разожгла аппетит. Его крепкие зубы впились в сочную мякоть. С выбором кухни Имерлидзе не ошибся – она не уступала грузинской. Несколько минут за столом были слышны лишь сосредоточенное сопение, звон вилок и ножей. И когда чувство голода утихло, Херладзе снова принялся тормошить агента вопросами:
– Хвича, у тебя есть надежные связи в милиции?
– Смотря для чего, – уклончиво ответил тот.
– Мне надо сменить паспорт и прописаться во Владикавказе.
– В принципе можно.
– Давай без принципов, а конкретно.
– Вопрос только в цене.
– Это не вопрос.
– В таком случае недели за две решу, – пообещал Имерлидзе.
– Отлично! И последнее – мне для прикрытия нужна работа.
– Легко, ко мне в госпиталь.
– Исключено! Чем реже будем вместе, тем безопаснее, – напомнил Херладзе и предложил: – Посмотри вариант кафе, ресторана или ателье.
– Кафе! Ресторан! Отличная идея! Будет куда сплавлять продукты со складов, – загорелся Имерлидзе.
– Э-э, Хвича, с бизнесом погоди. Мне нужна легальная крыша, чтобы с тобой и другими людьми встречаться.
– Понял, переговорю кое с кем. А на каких условиях? В аренду или в собственность?
– Пока в аренду, а там посмотрим. – Херладзе не стал развивать дальше тему и, пока не остыло жаркое из свиных ребрышек, поспешил доесть.
Проснулся аппетит и у Имерлидзе. Идея резидента с рестораном захватила его. Он надеялся, что рано или поздно Херладзе не устоит перед искушением и тогда излишки армейских продуктов рекой потекут в ресторан и принесут баснословные барыши.
После затянувшегося обеда Имерлидзе отвез Херладзе на квартиру и оставил одного. Остаток дня и всю ночь тот отсыпался после стремительного броска с Украины на Кавказ. Следующие сутки и до конца недели он был предоставлен самому себе и убивал время за телевизором и нардами. Смотрины будущего кандидата в шпионскую сеть – подполковника Калашвили – все откладывались. И только 2 марта дело наконец сдвинулось с мертвой точки. В обед Херладзе позвонил и известил: застолье с кандидатом в агенты состоится в 19 часов в ресторане «Кавказ».
Сообщение встряхнуло Херладзе. После недолгих раздумий он отправился в парикмахерскую. Его предложение провести вечер вместе Инна охотно приняла. За полчаса до появления в зале Имерлидзе и Калашвили они заняли столик в углу зала, с него открывался хороший обзор. Тот, кого с нетерпением ожидал Херладзе, пришел с небольшим опозданием.
Калашвили он узнал сразу. В жизни кандидат в агенты выглядел солиднее, чем на фотографии из досье грузинской разведки. Дальнейшее наблюдение за ним привело Херладзе к мысли – вербовка будет непростым делом. Калашвили не волочился за первой попавшейся на глаза смазливой бабенкой, а к концу вечера не упал головой в тарелку с салатом. Результаты наблюдений за ним породили у Херладзе больше вопросов к кандидатуре в будущие агенты, чем дали ответов. Но в тот вечер он не стал ломать над ними голову, его больше занимала Инна.
Прошла еще неделя, и в операции «Сеть» Специальной службы внешней разведки Грузии был сделан очередной шаг. Агент-связник доставил Херладзе аппаратуру спутниковой кодированной связи, фотоаппарат для съемки секретных документов и деньги.
12 марта 2007 года резидент Шота вышел в эфир. В шифровке, адресованной лично Джапаридзе, он сообщал:
Даде
Доехал и устроился хорошо. Дядя организовал смотрины жениха. Жених оказался с характером. С деньгами у него туго и держит обиду на отца. Тот не разрешил ему перебраться в Москву. При хорошем приданом полагаю, что жених согласится. Дядя убеждает его съездить на смотрины невесты. Как определимся со сроком, я сообщу.
Шота