Наваждение
Михаил Семенович с тлеющей папироской в зубах в полудреме сидел в уборной, не специально прислушиваясь к жужжанию шальных мух. Где-то невдалеке затарахтел трактор и ему тут же отозвался собачий лай, который зачем-то попытался перекричать бойкий петух.
Послышалось, как в сенях заскрипели двери и загремели ведрами, что-то тяжелое упало на дощатый пол и с грохотом покатилось, преследуемое легким женским матерком. Заплакал ребенок.
Стадо коров, о чем-то гундося меж собой, шумно прошло по загуменкам, направляемое веселыми криками мальчишек-пастухов. Возмущенный галдеж потревоженных стадом гусей сплелся с кудахтаньем куриц, бросившихся в рассыпную от случайно свалившихся с дровяника двух сцепившихся подвывающих котов. И тут же громкий стук явно прилетевшего полена, сопровождаемый крепкой руганью деда Семена, вернул некоторое спокойствие в случившуюся панику, и кошачий ор быстро стих вдали.
В дверь уборной настойчиво застучали, отчего Михаил Семенович вздрогнул и вышел из состояния полудрема, отбросив воображаемую папиросу в сторону – и тут же утренний шум деревни немедленно растворился в бормотании телевизора на кухне, вое автосигнализации во дворе и возмущенном голосе супруги, опаздывающей на работу, из-за того, что супруг «расселся там на весь день»…