Глава 5
Мое пробуждение было очень и очень странным. Проснувшись, я не открыл глаза сразу, а несколько секунд лежал с опущенными веками, благодаря чему сон не рассеялся в первый же миг пробуждения, и в нем, как в зеркале, отразилось лицо незнакомого человека. У него разомкнулись губы, и моего слуха коснулся голос, похожий на шелест ветра:
– Прошедшшший по лезвию бритвы…
Это было слишком похоже на реальность, и я резко вскочил на ноги. Таинственное лицо, будто состояло из пара, задрожало и растворилось в полутьме. Я огляделся по сторонам. Спасаясь от боязливо проникающего через закопченное оконце солнечного света, тени прятались по углам коморки, но среди них никого не было. Тишина со звонкими вкраплениями далекой капели была почти неподвижной, и я тут же списал это видение на проделки моего воображения.
Простак ушел куда-то, пока я спал. Нигде не было видно и кота. Их также можно было принять за плод моего воображения, но рядом с топчаном на белоснежном куске материи лежала круглая сырная лепешка, а неподалеку, на выступе, висела моя, очищенная от грязи, куртка.
Хоть лепешка и была румяной, и от нее исходил аромат, а мой желудок уже давно был в разлуке с пищей, я все-таки решил ее не трогать. Как мог я забрать последнюю еду у нищего старика? Если я голоден, то мне придется самому о себе позаботиться. С этими мыслями я накинул куртку на плечи и, ощупью пройдя по темному подвалу, вышел на улицу.
Раскаленное солнце яростно выжигало пространство. Через минуту рубашка прилипла к спине, и я почувствовал, как у меня между лопаток пробегают ручейки пота. Простака не было видно и на улице. Жаль, но, видимо, придется уйти, не прощаясь. А, впрочем, нужны ли эти прощания? Блуждая по своим мирам, старик, возможно, уже не помнит обо мне. А мне нужно идти дальше. Куда? Это уже другой вопрос, но этому старику и так слишком непросто поддерживать свое существование. Он все еще жив благодаря необычайно умному коту, и я не мог злоупотреблять гостеприимством немощного старика.
Оглядевшись, я решил двигаться к офисному центру, откуда недавно был выкинут парочкой уродов-охранников. Та лужа была моей нулевой отметкой, началом отсчета первых шагов в этом неприветливом мире. В конце концов, куда мне было еще идти? Мне было необходимо обеспечить себе пропитание хотя бы на первое время, и там я мог попытаться найти какую-нибудь работу. Полагаю, найти ее в районе офисных центров гораздо легче, чем среди мусорных куч.
С трудом пройдя несколько километров зловонного пространства, я заметил, что мусорное море пошло на убыль. Вскоре мои ноги вступили на что-то, что можно, применив воображение, назвать асфальтированным тротуаром. Покрытие пешеходной дорожки по своей структуре напоминало укатанную стеклянную крошку, но ее уже давно никто не ремонтировал, и в паутинообразных трещинах вовсю торжествовала зеленая травка.
Почувствовав знакомую усталость, я стал высматривать место для отдыха и, к своей радости, сразу обнаружил у основания какого-то мегаскреба бетонную тумбу. Отодвинув ногой валявшийся рядом с ней хлам, я опустился на нее с выдохом облегчения. Но вдруг куча мусора подала признаки жизни и зашевелилась. Из ее недр ко мне вытянулась бледная с синеватыми пятнами рука и чуть не схватила меня за лодыжку, но в последний миг, чуть не закричав от ужаса, я успел отскочить в сторону.
– Что ты здесь делаешь? – спросила у меня куча мусора голосом, похожим на шипение змеи.
Скованный страхом, не в силах вымолвить ни слова, я следил за рукой, не отрывая глаз, в любую секунду готовый к бегству. Мусорная куча вновь пришла в движение, и из-под нее, следом за рукой, ко мне высунулась обмотанная каким-то тряпьем голова с бесцветными глазами. Пара черных широких зрачков, похожих на два бесконечных тоннеля, гипнотизирующим взглядом смотрели на меня из белизны бескровных белков.
– Что ты здесь делаешь? – разомкнув тонкие синие губы, вновь спросило у меня существо. – Ведь тебя здесь нет! Нет! Нет!!
Грязная повязка соскользнула с его головы, и я увидел, как, змейкой протянувшись от темени к виску, сквозь бледную, полупрозрачную кожу слабо пульсирует фиолетовая вена. Меня передернуло от отвращения и, сбиваясь с шага на бег, я постарался как можно быстрее уйти от этого места.
– А теперь дай мне пожрать! Пожрааать!!! – донесся до меня дикий крик существа.
Кто это был? Что мне пыталось сказать это чудовище, в котором слабо угадывалось человеческое начало? Оно явно что-то знало про меня. Холодные мурашки еще продолжали пробегать между моих лопаток, как вдруг я вышел на какую-то оживленную, заполненную людьми улицу.
Там было многолюдно и гораздо, гораздо чище. Царство блаженных и монстров, запустения и отходов пряталось всего лишь в нескольких метрах отсюда. Но его не было видно, а значит, оно не существовало для этих людей, одетых в яркие одежды и снующих в узком пространстве, сдавленном между высотными зданиями.
Они шли пешком или проезжали мимо меня в электрических модулях, похожих на стеклянные ампулы, а так же скользили по змеевидным эстакадам, опутывающим нижние ярусы мегаскребов, вглядываясь в голограммные витрины магазинов.
Внешнее гендерное различие между этими мужчинами и женщинами было полностью уничтожено, поскольку они носили абсолютно одинаковую одежду и пользовались одинаково яркой косметикой. Кожа на лицах этих людей была выбелена каким-то составом, по своей структуре похожим на известь. И на этом белоснежном фоне особо выделялись глаза и губы, причем косметика на них наносилась подчеркнуто неровно, и зачастую идущие вдоль глаз жирные черные стрелки заканчивались на висках, а ярко-красная губная помада захватывала щеки и подбородки.
Но гораздо больше этого я был удивлен другому – среди этих людей отсутствовал даже намек на общение. Они шли, ехали, скользили в полной тишине и раскрывали рот лишь только за тем, чтобы отправить туда порцию еды. Не было ни разговоров, ни смеха, обычных для такого скопления народа, словно какой-то могущественный чародей наложил на их уста печать молчания. Но они были все же лучше гор отходов и прячущихся в них монстров у меня за спиной. Я сделал шаг и растворился в толпе.
Идущие мне навстречу люди походили на разукрашенные яркой косметикой механические манекены, их лица были холодны и надменны. Мне стало немного жутко от мысли: «А что, если я все же погиб в том тоннеле и попал в ад?» В конце концов, откуда мне знать, как этот самый ад должен выглядеть? Возможно, он как раз и должен быть миром, подобным сжатому со всех сторон гигантскими зданиями ущелью и населенным существами, больше похожими на механизмы, которым старательно попытались придать человеческий вид, чем на людей из плоти и крови? И небо, словно отражая тот мир, было мрачнее холодного ада. Мне оно виделось лишь неровными обрывками и казалось не голубым небом, а свинцово-коричневым потолком из-за густого смога, по которому черной мошкарой безостановочно сновали бесчисленные боты.
Вдруг я почувствовал, как кто-то прикоснулся к моему локтю, и резко развернулся вокруг себя. Но, увидев перед собой маленькую, похожую на подростка девушку, сразу успокоился. Внешне она сильно отличалась от окружающих нас людей. На ее лице совсем не было косметики, и она был одета в серый поношенный плащ с накинутым на голову широким капюшоном, из-под которого выбивались несколько похожих на маленьких змеек каштановых косичек. Незнакомка обладала очень живыми и умными глазами, но, несмотря на это, была некрасива.
Возможно, я слишком откровенно разглядывал ее лицо, и она смогла догадаться о моих мыслях. Строго посмотрев на меня, девушка порывистым движением сунула мне в руку какую-то листовку.
«ТЫ РАБ!» – прочитал я на состоящем из гибкой, пластичной структуры листе два слова, напечатанные крупным и жирным шрифтом. Ниже располагался адрес какого-то сайта. Я хотел было спросить у нее, что это значит, но незнакомки уже не было рядом. Она словно растворилась в воздухе.
– Что-то многовато на сегодня мистики… – пробормотал я себе под нос и побрел дальше, часто оглядываясь через плечо в надежде разглядеть ее среди толпы.
И еще долго, стараясь не обращать внимания на усталость и голод, бродил по узким, похожим на горные ущелья улочкам. На нижних ярусах гиперполиса сумерки сгущались гораздо стремительней, чем обычно. Приходилось подводить неутешительный итог. Мне так и не удалось найти работу, а также место для ночлега. Каморка Простака теперь казалась мне чем-то вроде оазиса тепла и уюта, а сырная лепешка – блюдом из рациона гурмана. Но, если бы даже я очень этого захотел, то не смог разыскать дорогу обратно. Здесь было от чего прийти в отчаяние. Но вдруг за моей спиной раздался чей-то окрик:
– Эй, парень!
Я обернулся и увидел в двух шагах от себя странного человека. Он был невысок ростом и очень толст. Его голову с зачесанными назад грязными густыми волосами опоясывала красно-белая повязка. Но вовсе не это в его облике показалось мне удивительным, а его глаза… Вернее, правый из них. Из затянутой тонкой рябой кожей глазницы меня держала под прицелом маленькая камера, похожая на короткий сигаретный мундштук. Она синхронно вместе со здоровым глазом двигалась из стороны в сторону.
– Ты выглядишь уставшим, – приблизившись ко мне, произнес незнакомец.
– И что из того? – усмехнулся я.
– Значит, Макки – тот, кто тебе нужен! – воскликнул он, явив мне странное сочетание холодного матового блеска камеры и растянутой до ушей улыбки с ржавыми пеньками вместо зубов. – Я могу тебе дать то, что избавит тебя от усталости, если ты устал, накормит, если ты голоден, вдохнет в тебя надежду, если ты отчаялся!
«Наверное, торговый агент», – подумал я, но вслух спросил:
– И что же это?
Макки (а было очевидно, что под этим именем он имел в виду себя), казалось, только и ждал от меня этого вопроса.
– Звездная пыль! – возвестил он, извлекая из глубины кармана своих грязно-коричневых штанов прозрачную пробирку с полупрозрачными кристаллами внутри.
– Это что? – спросил я, наблюдая за пассами его рук перед моим носом.
– Какая разница, как это называть! – возмутился Макки. – Это – твой билет в другую реальность! Дверь в мир, где ты будешь богом… причем в первый раз ты отправишься туда совершенно бесплатно. Андестенд?!
Я смотрел на кристаллы, не отводя взгляда, и что-то внутри меня уже поддалось напору Макки, поскольку я был голоден, а также очень устал и был на грани отчаяния.
«Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!» – вопил мне рассудок, но рука уже дернулась, чтобы взять пробирку из рук торговца.
– Жертвенные овцы! – откуда-то сверху к нам донесся громкий крик.
Подняв голову, я увидел, что примерно в двадцати метрах над нами, на выступе, опоясывающем конический мегаскреб, стоит какой-то бородатый мужчина в длиннополом плаще. Сильный ветер грозил скинуть безумца вниз, но он, казалось, не обращал на это никакого внимания.
– Вот дерьмо! – с досадой в голосе воскликнул Макки. – Один из этих долбанных анархистов… Сейчас здесь будет полно копов. Ну, если что, ты знаешь, где найти Макки!
И он растворился в толпе.
Едва он исчез, во мне появилось чувство, что я чуть было не совершил большую глупость. Но от этих мыслей меня отвлек новый крик безумца.
– Жертвенные овцы! – вновь прокричал он, обращаясь к быстро скопившейся под ним толпе. – Бессмертные принесут вас в жертву, они избавятся от вас, как от вещи, переставшей быть нужной…
Вокруг него, осветив ярко-белым светом, зависли патрульные боты сине-белой расцветки. Все это можно было бы принять за постановку какого-то безумного шоу: человек, стоящий у края пропасти на фоне словно нарисованного свинцово- коричневого неба, а так же мегаскреб, похожий на задник театральной сцены, оба были освещены фарами патрульных ботов, как будто огнями театральной рампы. Но у меня не было сомнений в том, что я скоро стану свидетелем ужасающего представления, которое не имеет ничего общего с вымыслом.
Словно сошедшие с полотен Пикассо, раскрашенные рваными линиями лица окружавших меня людей больше не были похожи на лица манекенов. Эмоциональное напряжение на них достигло апогея. Словно по невидимой цепи, оно тут же передалось мне, и я почувствовал, как взмокли мои ладони.
– Немедленно покиньте парапет! – раздался бесстрастный металлический голос из громкоговорителя. – Вы нарушаете указ правительства номер сто тринадцать параграф пятый и тем самым подвергаете свою жизнь опасности…
– Вот вам указ правительства! – крикнул человек и плюнул в сторону полицейских ботов. – Люди, вы перестали быть солью земли и вы попраны! – вновь закричал он, обращаясь к стоящей у подножья небоскреба толпе. – Вы находитесь в тюрьме, где двери, решетки и засовы невидимы! Выплюньте синтетические бутерброды изо рта, оторвите свои взоры от бесконечных шоу и станьте свободными, ибо рабство хуже смерти!
Крикнув это, человек замолчал и посмотрел в пропасть, ладонью прижимая к груди истрепанную ветром бороду, похожую на темную тряпку. Он около минуты смотрел вниз, как будто пребывая в нерешительности, но потом совершил глубокий вдох, как перед прыжком в воду…
– Сейчас прыгнет, – сказал я, обращаясь неизвестно к кому.
И в этот миг он оттолкнулся от стены…
Мгновение, отделявшее самоубийцу от падения на тротуар, растянулось для меня, словно замедленный повтор эпизода из спортивной трансляции, и я успел заметить, как, еще находясь в воздухе, он широко раскинул руки, будто был распят на кресте или хотел обнять стоявших под ним людей. Истошный женский крик скрыл от меня звук от падения человеческого тела.
С трудом пробившись сквозь толпу, я увидел, что в большой луже бурой крови лежит что-то бесформенное, завернутое в рыбацкий плащ.
О чем это он кричал людям со стены? Что может оправдать этот отчаянный поступок? Я посмотрел на собравшихся вокруг людей. И вновь ощутил, что с ними явно было что-то не так. От них, словно при смертельной болезни, исходила какая-то обреченность. Они были объединены чем-то удручающим и бесформенным, чем-то похожим на труп, лежащий предо мной на тротуаре. И в этот миг среди толпы я разглядел ту самую девушку, сунувшую мне сегодня утром листовку. Капюшон ее плаща был опущен и множество косичек рассыпались по ее плечам. Голова девушки была склонена к сложенным у сердца, будто в молитве ладоням, а по ее по-детски припухлым щекам медленно скатывались крупные слезы.
Не надо быть ясновидящим, чтоб понять – она знала этого самоубийцу. Мою догадку подтверждала ее листовка, схожая по смыслу со словами, что кричал он со стены. «ТЫ РАБ!» вновь увидел я надпись перед своими глазами. Между ними была четкая связь, и интуиция шепнула мне, что я должен обязательно поговорить с ней об этом и попробовать завязать знакомство. И кто его знает, возможно, она сможет мне чем-нибудь помочь? Наверное, в жизни каждого человека случается нечто подобное, а я всегда доверял своим чувствам, и это не раз выручало меня. С чего начать разговор, я не знал. В подобные моменты лучше не думать, а положиться на импровизацию.
– Флэш-моб окончен! Расступиться! – раздался чей-то требовательный голос и, растолкав зевак, над трупом склонились двое полицейских в серебристо-синей униформе.
– Ну-ну, – поправляя маленькую серебристую фуражку на своей голове, насмешливо сказал один из них людям, – что, самоубийц не видели никогда? Расходитесь, шоу окончено!
– Блэкаут! – держа двумя пальцами запястье самоубийцы, равнодушно констатировал его смерть другой.
– Который это по счету прыгун, Марк? – спросил первый.
– За последний месяц третий случай.
– Я думаю, это все из-за приближающейся осени.
– Причем здесь осень?
– Птиц, как говорили раньше, на юг тянет, Марк, – ответил его напарник, изобразив руками взмахи крыльев.
И они дружно расхохотались над этой невероятной по своей глупости циничной шуткой. Девушка развернулась и стала медленно выбираться из толпы. Стараясь не потерять ее из виду, я поспешил следом за ней.
Когда мне, наконец, удалось выбраться из плотного людского кольца, я в последний миг заметил, как плащ незнакомки мелькнул в ближайшем переулке. Мне следовало поторопиться и, перейдя на бег, я быстро достиг угла здания, за которым только что она скрылась.
Темнота там была почти полной, но вновь в последний момент мне удалось разглядеть, в какую сторону она свернула. Это было похоже на игру в кошки-мышки, и я даже почувствовал нечто вроде азарта. Но что это мелькнуло в темноте впереди? Я заметил какую-то тень, юркнувшую следом за ней. Это было так быстро, что могло показаться, но почти тут же до меня донесся громкий крик. Не было никаких сомнений – это кричала моя незнакомка, и, не тратя время на раздумья, я кинулся в темноту.
Быстро преодолев несколько метров, отделявших меня от поворота, за которым скрылась девушка, я свернул за угол и в скудном, рассеянном свете, увидел свою незнакомку. Она лежала на спине, а над ней склонилось что-то, с чем она молча, но с ожесточением боролась. И это что-то скорее был кто-то… Кто-то похожий на обтянутого тонкой зеркальной тканью человека. И их силы были явно неравны.
Видимо для того, чтобы окончательно сломить сопротивление, таинственный человек, вдавив незнакомку узловатым коленом в землю, два раза наотмашь ударил ладонью по ее лицу. Она вскрикнула от боли и бессильной ярости, но не прекратила борьбу, хотя пыл ее стал заметно ослабевать. Тогда он произвел в воздухе правой рукой какую-то манипуляцию и, к моему удивлению, в ней материализовалось приспособление, отдаленно напоминающее пистолет с длинной медицинской иглой вместо ствола. Похоже, чтобы сковать девушку, зеркальный человек собирался пустить в ход эту штуку. Пришло время вмешаться и, встав за спиной существа, стараясь придать своему голосу как можно больше твердости, я произнес:
– Будет лучше, если ты ее отпустишь!
Если бы я сказал, что в тот момент мне совсем не было страшно, то, конечно же, солгал. Мне было непонятно – с кем приходиться иметь дело, а неизвестность всегда пугает. К тому же внешность зеркального человека была весьма и весьма угрожающей. Но раз я взял на себя роль «благородного спасителя юной девы», значит, приходилось идти до конца.
– Вы мешаете представителю закона в задержании опасного преступника! – не оборачиваясь, сказал мне человек, но его рука со шприцем застыла в воздухе.
– Ты не очень-то похож на полицейского, а она – на преступника, – ответил я.
– И какой ты видишь выход из этой ситуации? – так же, не оборачиваясь, спросил он, и от меня не укрылось, как быстро он перешел со мной на «ты».
– Своевременный вопрос – своевременный ответ, – усмехнулся я и ударил его ногой в голову, вложив в этот удар всю силу и вес своего тела.
В подобном ударе нет ничего благородного, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, я решил достичь своей цели кратчайшим путем.
Но рано было торжествовать. Приняв удар, его голова даже не шелохнулась, а я чуть не взвыл от резкой боли в ушибленной голени.
Этот человек был очень и очень непрост, и я слишком поздно понял, что так мне его не пронять. Но мое удивление не шло ни в какое сравнение с тем ужасом, что я пережил, когда голова зеркального человека развернулась на сто восемьдесят градусов, словно была башней танка, и на меня уставилась безликая зеркальная поверхность. В следующий миг его рука, будто в ней не было суставов, изогнулась немыслимым образом и ударила меня в грудь с силой, подкинувшей мое тело высоко в воздух. Через мгновение я лежал на спине, безуспешно пытаясь протолкнуть в свои легкие хоть немного воздуха.
– Вы арестованы за противодействие задержанию опасного преступника, – произнес зеркальный человек, вновь неожиданно перейдя со мной на «вы», выпрямляясь во весь рост и направляясь ко мне. – Вы арестованы также и за нападение на представителя закона…
Видимо, чтобы я не сомневался в серьезности его намерений, он без видимых усилий оторвался от земли на несколько метров и приземлился на одно колено рядом с моей головой, выбив из земли тучу каменных осколков посекших мне щеку. Опустись он на землю чуть правее, не сомневаюсь, что мой череп был бы расколот, словно гнилой орех. Меня накрыла его тень, и перед моими глазами холодной сталью блеснуло острие длинной иглы.
«Шах и мат!» – услышал я в голове собственный голос. И в этот миг во мне воцарилось удивительное спокойствие, словно все происходило не со мной, а с кем-то другим, как будто я находился за кулисами этой борьбы, бесстрастно наблюдая за происходящим на сцене. Это спокойствие не позволило мне оцепенеть в ожидании укола, и руки продолжали лихорадочно ощупывать землю, пока не наткнулась на какой-то предмет, оказавшийся остроконечным каменным осколком. И этим осколком я нанес зеркальному человеку резкий удар в висок.
В следующее мгновение не происходило ничего особенного. Словно прислушиваясь к своим ощущениям, зеркальный человек замер, а его игла зависла напротив моей переносицы без движения. Но вот он медленно, будто находясь во сне, поднялся с колена и выпрямился. Послышалось тихое шипение, характерное для рассеченной артерии, и я увидел, как из виска зеркального человека пульсирующими толчками стала исторгаться багровая кровь.
– Внимание! – пытаясь остановить кровотечение рукой, простонал он. – Тяжело ранен представитель правительства! Повторяю, тяжело ранен представитель правительства! Требуется помощь!
Незнакомец заметно слабел с каждой секундой. А его зеркальное одеяние все больше становилось темно-бурым от крови. Человек пошатнулся и упал на колени, но в последнем жизненном порыве вновь смог подняться на ноги и совершить несколько шагов к ближайшей стене. Он прислонился к ней спиной и медленно сполз на землю.
Конец ознакомительного фрагмента.