Часть первая
Прошлое
Глава 1
Исторический экскурс
Буддизм во многом является уникальной духовной системой, которая в то же время разделяет некоторые фундаментальные общие черты с другими Великими традициями мудрости человечества. Но, вероятно, одной из самых уникальных его особенностей является присутствующее в некоторых школах понимание, что их собственная система проходит через процессы эволюции и развития. Данное понимание обычно находит выражение в концепции «Трёх великих поворотов Колеса Учения» буддизма, или трёх основных стадиях развёртывания, через которые прошло само буддийское учение.
Первый из этих трёх поворотов выражен в раннем буддизме, который сегодня в целом представлен школой тхеравады и, как считается, содержит в себе изначальные учения, данные историческим Буддой Гаутамой, жившим в великий Осевой период (около VI в. до н. э.). Второй поворот Колеса Учения представлен школой мадхьямаки, основанной Нагарджуной приблизительно во II в. н. э. Третий же (и на настоящий момент последний) великий поворот – школа йогачары – имеет свои истоки во II в. н. э., но достигает периода расцвета в IV веке с появлением братьев Асанги и Васубандху. Выше мы уже отмечали, что ряд буддистов, особенно представители школы ваджраяны, считают тантру и различные ветви ваджраяны «четвёртым поворотом», который обрёл свои основные очертания и формулировки в монастыре-университете Наланда (начиная с VIII в. н. э.).
Итак, школа мадхьямаки, несмотря на своё во многом критическое отношение к раннему буддизму, тем не менее трансцендировала и включила многие из его основополагающих учений, раскритиковав при этом те положения, которые посчитала частичными, ограниченными или неполными. И школа йогачары, в особенности такое её направление, как йогачара-сватантрика-мадхьямака, получившее распространение в VIII веке, попыталась осуществить интеграцию и синтез всех трёх поворотов. Школы же ваджраяны сходным образом содержат многие учения первых трёх поворотов, дополняя их своими собственными необычайно глубокими открытиями, которые, если говорить вкратце, касаются не только мудрости и сострадания, но ещё и аспектов ясности, светоносности и всевозможных искусных средств.
Другими словами, многие последователи Будды считали, что буддизму как таковому свойственно развитие, каждый поворот которого добавляет нечто новое и важное в общее буддийское учение. Теперь же я могу выразить свою идею довольно просто: многие буддийские учителя, сходясь с психологами и социологами во мнении, что весь мир как таковой (по крайней мере, в очень важных своих аспектах) претерпевает глобальную трансформацию, уверены, что эта трансформация повлияет и на сам буддизм, добавив в него ещё более новые и значимые истины. Это приведёт к очередному развёртыванию – или «Четвёртому великому повороту» – буддизма. В рамках этого Четвёртого поворота будут сохранены все великие истины буддизма, но они будут дополнены новыми открытиями из самых разнообразных дисциплин, таких как эволюционная биология и психология развития, причём все они имеют непосредственное и важное значение для сферы духовности (то есть это не какие-то теоретические спекуляции, не имеющие практического приложения).
Этот новый поворот, известный под различными названиями (от эволюционного буддизма до интегрального буддизма), подобно всем предыдущим поворотам, трансцендирует, но всё же включает предыдущие, дополняя их новым материалом и сохраняя при этом все их сущностные основы. И в этом новом развитии примечательно то, что оно всецело соответствует стандартам общего понимания, которое доступно самому буддизму, а именно что Буддадхарма как таковая разворачивается, растёт и развивается, откликаясь на современные жизненные реалии и новые открытия. Даже Далай-лама, например, объявил о том, что буддизм должен идти нога в ногу с современной наукой или же он неизбежно устареет и обветшает.
Краткий обзор истории буддизма продемонстрирует нам, что имеется в виду. Первоначально буддизм базировался на таких идеях, как различие между сансарой (источником страдания) и нирваной (источником просветления, или пробуждения); три признака существования в сансаре – дукха (или страдание), аничча (или непостоянство) и анатта (бессамостность, или отсутствие «я») и Четыре благородные истины: 1) жизнь в сансаре есть страдание; 2) причина этого страдания заключается в цеплянии, или жажде существования; 3) положить конец жажде и цеплянию означает прекратить страдание; 4) существует способ это сделать, а именно благородный восьмеричный путь, включающий в себя правильное воззрение, правильное намерение, правильную речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильные усилия, правильное памятование и правильное сосредоточение.
Конечной целью в раннем буддизме объявляется бегство из сансары – явленного мира жизни, смерти, перерождений, старости и болезни – путём следования восьмеричному пути и обретения нирваны. Нирвана, по сути, означает бесформенное угасание. Префикс нир- означает «без», а – вана означает всё от желания до цепляний, похоти, жажды ухватиться за форму. Общее значение данного термина – «угасший» или «искоренённый». Согласно некоторым школам, существует даже крайняя форма нирваны, известная как ниродх – или полное пресечение явлений, в котором не возникают ни сознание, ни объекты и которое можно считать бесконечной бесформенностью. Как бы то ни было, цель ясна: выбраться из сансары в нирвану.
В этом и состояла базовая форма буддизма, практиковавшаяся в течение почти восьмисот лет. То есть вплоть до появления Нагарджуны, который начал обращать внимание на этот странный дуализм между сансарой и нирваной. Для Нагарджуны между сансарой и нирваной не было онтологического различия. Различие было лишь эпистемологическим. Реальность, если рассматривать её через призму концепций и категорий, проявляется как сансара, тогда как та же самая Реальность, но рассматриваемая свободно от концепций и категорий, есть нирвана. Сансара и нирвана суть не-два, они «недвойственны»: это два разных аспекта одного и того же. И это новообретённое понимание послужило причиной подлинной революции в буддийской мысли и практике.
Нагарджуна опирается на доктрину «двух истин»: есть относительная, или условная, истина, и есть абсолютная, или предельная, Истина. Относительную истину можно категоризировать, и она служит основой таких дисциплин, как наука, история, юриспруденция, и т. д. То, что, скажем, молекула воды состоит из двух атомов водорода и одного атома кислорода, является относительной истиной. Однако предельная Истина вообще не поддаётся категоризации. Опираясь на то, что известно как «четыре вида невыразимости», нельзя сказать ни что предельная Реальность есть Бытие, ни что она есть не-Бытие, ни что она и то, и другое, ни что она не то, не другое. Нельзя сказать ни что она есть Я (атман), ни что она есть не-Я (анатман), ни что она и то, и другое, ни что она не то и не другое. И так далее, применительно к любой из категорий.
Причина же состоит в том, что, какое бы понятие вы ни взяли, оно имеет смысл только лишь с точки зрения своей противоположности (освобождённое – ограниченное; бесконечное – конечное; нечто – ничто; неявное – явное; удовольствие – боль и т. д.), тогда как у предельной Реальности нет противоположности, а посему она вообще не поддаётся категоризации (включая и попытки категоризации посредством данного утверждения). Нагарджуна заявляет: «Она ни пустотна, ни не-пустотна, ни и то, и другое, ни не то, не другое, но для того, чтобы на это указать, она называется Пустотой». Пустотой, шуньятой, или пустотностью. Это радикальное нети, нети – «не то, не это», – за исключением того, что и нети, нети тоже отрицается в качестве характеристики предельной Реальности.
Итак, это означает то, что пустота, или предельная Реальность, неотделима от всего, что возникает. Это пустотность всего возникающего. Если рассматривать её свободно от концептуализации и категоризации, всё возникающее есть пустота, или пустота есть Реальность каждой вещи, всех вещей, рассматриваемых как они есть[8], а не сквозь призму их наименования, категоризирования или рассуждений о них.
Если рассматривать вселенную сквозь призму концепций и категорий, она кажется сансарой – чем-то, что построено из радикально отделённых друг от друга и обособленных вещей и событий, тогда как цепляние за них и привязанность к ним и есть то, что вызывает страдание. Однако, если рассматривать её сквозь призму праджни (неконцептуального сознавания), мир сансары есть в действительности самоосвобождённая нирвана. (В слове «праджня», между прочим, – джня и есть, собственно, то, что в русском языке представлено корнем – зна-, как в слове «знание»[9], а в греческом представлено корнем – гно-, как в слове «гнозис», тогда как пра- соответствует греческому (и русскому) про-, так что праджня есть «про-гнозис», или недвойственное, неописуемое знание, или сознавание, несущее просветление, или пробуждение. Пробуждение к чему? К радикальной Свободе, бесконечному Освобождению чистой пустотности, хотя эти термины в лучшем случае есть всего лишь метафоры.)
Поскольку между сансарой и нирваной нет радикальной отделённости (сансара и нирвана суть «не-два», или как резюмирует такое понимание недвойственности «Сутра сердца»: «То, что есть Пустота, есть не что иное, как Форма; то, что есть Форма, есть не что иное, как Пустота»), освобождающую Пустоту можно найти повсюду в мире Формы. Более нет нужды убегать в монастырь – вдаль от мира, от Формы, от сансары, – дабы обрести Освобождение. Сансара и нирвана объединились, слились, соединились в единой, или недвойственной, Реальности.
Отныне целью считается не ушедший в себя одинокий святой, или архат, а вовлечённый в общество и окружение бодхисаттва (это слово буквально означает «существо с просветлённым умом»), поклявшийся не бежать из сансары в изолированную нирвану, а всецело и полностью охватить сансару и обрести просветление настолько быстро, насколько это возможно, чтобы помочь всем чувствующим существам распознать свою собственную глубочайшую духовную природу, или природу будды, и обрести тем самым просветление.
Одним мановением руки, так сказать, две половины вселенной – сансара и нирвана – были объединены в единую, целую, бесшовную (но небескачественную) Реальность, и практикующие буддизм оказались вольны объять весь явленный мир сансары, вместо того чтобы избегать его. Обет бодхисаттвы сходным образом обрёл парадоксальное выражение, отражая обе крайности, а не только лишь одну из них: не слышно более стало речитатива архатов, мол, «нет других, которых можно спасать», вместо чего зазвучало: «Нет других, которых можно спасать, а посему я клянусь спасти их всех», – отражая объединённую истину сансары и нирваны, более не разорванную на две части.
Развитая в мадхьямаке концепция пустоты легла в фундамент фактически всех буддийских школ махаяны и ваджраяны, став, как о том возвещает название известной книги Т. Р. Мурти, «Центральной философией буддизма» (хотя «философия», пожалуй, является не самым подходящим словом для обозначения системы, чья цель заключается в том, чтобы полностью трансцендировать мысль).
Но тем не менее далее буддизм ожидали новые развёртывания. В частности, к IV в. н. э. на повестку дня встал следующий вопрос: допустим, Абсолют буквально нельзя категоризировать с помощью дуалистических терминов и концепций, можно ли вообще тогда о нём что-либо сказать? Хотя бы в мире условной истины, разве нельзя предложить о Реальности и том, как её постичь, больше систем, карт, моделей или хотя бы метафор?
Уже в таких гениальных трактатах, как «Ланкаватара-сутра», звучал громогласный ответ: да, можно. «Ланкаватара-сутра» была настолько важной, что она передавалась всеми первыми пятью патриархами чань (или дзен) в Китае своим наследникам как нечто содержащее суть учений Будды. На самом деле ранняя школа чань-буддизма часто называлось школой ланкаватары, а история этого раннего периода была озаглавлена «Записи мастеров ланкаватара-сутры».
(Начиная с шестого патриарха Хуэйнэня, «Алмазная сутра» – трактат, посвящённый исключительно чистой пустоте, – заменила «Ланкаватара-сутру», что привело к тому, что дзен-буддизм во многом потерял ту философскую и психологическую утончённость, которая была свойственна системе ланкаватары, вместо этого сосредоточившись почти исключительно на неконцептуальном Сознавании. Дзенские мастера нередко изображались в качестве людей, разрывавших на части сутры, что в действительности означало отрицание доктрины двух истин. Это было неудачным оборотом, ведь, поступив так, последователи дзен-буддизма получили в распоряжение неполную систему, отказавшись развивать условные карты и модели. Слабым местом дзен-буддизма стало его обращение с относительными истинами, хотя он блестящим образом преуспел в расширении понимания и практики предельной Истины.)
В IV в. н. э. расцвела школа йогачары благодаря гению братьев Асанги и Васубандху. Асанга был более творческим и оригинальным мыслителем, тогда как Васубандху обладал талантом систематизатора. Вместе они наметили, а во многих случаях и подробно развили большинство основных положений школы, которая обрела известность как буддийская школа йогачары (то есть школа «практики йоги») или виджняптиматры (то есть школа «только сознания»), или Третий великий поворот Колеса Дхармы.
Все школы йогачары объединяет определённая установка касаемо соотношения пустоты и сознания. Если допустить, что пустота и форма суть не-два, тогда сама пустота соотносится с каким-то повседневным аспектом формы, который обычный человек уже сознаёт, – в данном случае это чистое Сознание, или неописуемое повседневное Сознавание. Все школы йогачары либо напрямую и в предельном смысле отмечают равенство между пустотой и несконструированным Сознанием, либо же по меньшей мере отмечают это в качестве полезной ориентации и указателя направления для практикующих. Если процитировать один из источников в Интернете, в котором указывается предельное и относительное воззрение на связь между Пустотой и Сознанием (или «Умом» с прописной буквы):
С данной точки зрения позиция мадхьямаки в предельном смысле верна, и вместе с этим воззрение «только Ума»[10] представляет собой полезный способ соотнестись с условным миром и более искусно способствовать прогрессу учеников в направлении предельного. Что касается взгляда на предельную взаимосвязь, тогда как мадхьямака постулировала неуместность утверждений о существовании или несуществовании какой-либо из предельно реальных вещей, некоторые последователи йогачары утверждали, что Ум (или, если обращаться к более изощрённым версиям, изначальная мудрость) – и только лишь Ум – предельно реальны. Терминология йогачары также применяется в школе ньингма, принадлежащей тибетскому буддизму ваджраяны, в попытке описать неописуемый предельный феномен, который подразумевается в качестве осознанной конечной цели практики дзогчен. Смысл же в том, что абсолютное воззрение в обеих школах одинаково [воззрение пустотности, или таковости, – или чистого, неописуемого, недвойственного, пустотного Сознавания], и каждый из путей ведёт к одному и тому же предельному состоянию бытия.
(Одна из моих любимых максим тибетского буддизма обобщает всё это следующим образом: «Всё есть Ум. Ум есть пустота. Пустота есть свободное проявление. Свободное проявление есть самоосвобождение».)
Йогачара расширяет данную концепцию несконструированного фундаментального Сознания и включает в неё идею восьми (или девяти) уровней сознания, причём каждый из уровней достигается путём трансформации фундаментального сознания. Первая трансформация порождает «хранилище сознания» (или «кладовую сознания») – то, что обозначается на санскрите термином алайя. Вторая трансформация называется (в «Ланкаватара-сутре») манас, то есть самонапряжение и самовидение, которое, в свою очередь, смотрит на алайю и ложным образом её истолковывает как постоянную самость, или душу, чем порождает загрязнение алайя-виджняны. Третья трансформация создаёт концепцию объектов, которых в классической буддийской психологии выделяется шесть: пять органов чувств и разум (который в буддийской психологии рассматривается в качестве ещё одного органа чувств) воспринимают свои категории концептуальных объектов (мановиджняна), что даёт нам восемь уровней сознания (или девять уровней – если считать изначальное, чистое, несконструированное и незагрязнённое Сознание-как-таковое, или изначальную пустотную мудрость).
Важно понимать, что для йогачары иллюзию и страдание вызывают не явления (или явленные события, или элементы сансары), а видение явлений в качестве объектов, рассматривание их сквозь призму субъект-объектного дуализма. Вместо видения объектов как чего-то, что едино с видящим, они видятся как нечто существующее «вовне» – отделённое, обособленное, дуалистически независимое, разрывающее цельность Реальности на два мира – мир субъектов и мир объектов. Это, будучи продуктом дуалистического, или двойственного, самонапряжения манаса и загрязнённой алайя-виджняны, превращает Реальность в её сущности, таковости или «есть-ности» в иллюзорный, изломанный, раздробленный и двойственный мир, привязанность к которому опутывает ограниченностью и приводит к страданию.
В отношении данного состояния ограниченности, самого по себе иллюзорного, можно обрести прозрение – цитируя Пака Сон Пэ – благодаря «внезапному обороту, повороту или обращению алайя-виджняны назад, к своему изначальному состоянию чистоты. Ум возвращается к своей изначальной природе непривязанности, неразличения и недвойственности [или признаётся как данная изначальная природа]»[11]. Другими словами, благодаря узнаванию непреходящего и вездесущего состояния пустотности. Хотя большинство адептов йогачары настаивали на том, что итоговое состояние пустотности в мадхьямаке тождественно таковому в самой йогачаре, йогачаре явственно присуща более положительная тональность (это уж точно можно сказать о понятии «только сознания», но также и о том, как в данной традиции понимается недвойственность). Для мадхьямаки недвойственность есть нечто, совершенно лишённое качеств – по крайней мере, в смысле невыразимости в концепциях разума, хотя эта невыразимость в действительности есть видение Реальности точно так, как есть, в её таковости или сущности, без имён, понятий, категорий и предрассудков. Хотя йогачара особо против этого не возражает, она даёт более позитивное определение пустотности и недвойственности, обозначая их как «отсутствие двойственности между воспринимающим субъектом и воспринимаемым объектом». Вновь смысл не в том, что все явления иллюзорны и вызывают страдание, а в том, что к страданию приводит видение явлений как объектов, или вещей, существующих отдельно от сознания, или субъекта, как независимые сущности вовне. Коль скоро мы видим их отделёнными от себя, то можем либо желать их, либо бояться, тогда как и то, и другое вызывает страдание, отчуждение и ограниченность.
Итак, это немного более позитивное воззрение на пустотность, не говоря уж о её связи с Сознанием (как это находит выражение в дзен-буддизме, следующем принципам, изложенным в «Ланкаватара-сутре»: «Обыденный ум – только он и есть путь»), позволило объединить Пустоту и Форму ещё более крепко, нежели революционное понимание недвойственности, предложенное в мадхьямаке. И это сыграло непосредственную роль в рождении тантры (и её близкого родственника – буддизма ваджраяны), ставшей расцветом Третьего великого поворота Колеса Дхармы.
Тантра развивалась преимущественно в великом монастыре-университете Наланда, существовавшем в Индии с VIII по XI в. н. э. Для тантры всё то, что ранний буддизм (и большинство других религий) считал грехами, ядами и осквернениями, в действительности было зёрнами великой трансцендентальной мудрости – именно по причине единства Пустоты и Формы. Вместо того чтобы, к примеру, отрицать, выкорчёвывать и подавлять яд гнева, как в столь многих других подходах, в него напрямую проникают недвойственным сознаванием, что в результате приводит к тому, что гнев раскрывает свою сокровенную мудрость – мудрость чистой ясности. Страсть, если в неё проникнуть и объять её недвойственным сознаванием, преобразовывается в сострадание ко всем существам во вселенной. И так далее.
Тогда как Первый поворот предложил путь отречения (отвержения отрицательных состояний как аспектов презренной сансары), а Второй поворот предложил путь трансформации (работы над отрицательным состоянием при помощи мудрости, чтобы превратить его в положительное состояние), Третий поворот вместе со своим тантрическим аналогом стали путём не отречения или трансформации, а прямого преображения – непосредственного вглядывания в отрицательное состояние Формы для того, чтобы напрямую признать в нём уже существующее состояние пустотности, или изначальной мудрости. Девизом здесь стало: «Всё уместно в Пути». Ничто, совершенно ничто не считается табу – ни еда, ни алкоголь, ни секс, ни деньги: со всеми ними необходимо глубоко подружиться и их все необходимо с любовью объять (в разумных пределах, конечно же) как украшения самого Духа, непосредственные проявления божественного Абсолюта, или дхармакайи. И всё это потому, что священное и мирское, бесконечное и конечное, нирвана и сансара, Пустота и Форма суть не два разных, отделённых друг от друга и раздробленных мира, а совозникающие, взаимосуществующие и взаимодополняющие аспекты единой цельной Реальности, которые в равной мере необходимо включать и прославлять.
Именно это воззрение, послужившее фундаментом тантры и ваджраяны, – воззрение, всё ещё преобладающее в Тибете (точнее, в тибетском сообществе, с тех пор как сам Тибет, увы, пал жертвой разрушительного китайского вторжения) и подлинно радикальное в своей природе, и считается многими исследователями настоящим Четвёртым поворотом. Произошло так, словно тайны мира Формы, в течение слишком долгого времени отрицавшиеся, вытеснявшиеся, порицавшиеся, обвинявшиеся во всех смертных грехах и иллюзиях и в конечном счёте отвергавшиеся, начали в действительности приподнимать завесу над своими божественными тайнами, когда человек начал видеть их как проявления, или украшения, самого Духа. Абсолютно необузданная и свободная природа Пустоты воссоединилась с радикально светоносной и наполненной природой Формы (когда Пустота не является чем-то отличным от Формы, но является действительной пустотностью всей Формы вообще), дабы возвестить о бесконечной целостности самосущей, самосознающей, самоосвобождающейся, лучезарной Реальности того, что есть, и всего, что есть. И тогда тайны мира Формы раскрывают безграничное и обновляющееся многообразие искусных средств (или упайи), если они напрямую узнаются (еше, ригпа) как самоосвобождающийся Дух (свабхавикакайя, или «интегрированное тело истины», и ваджракайя, или предельная самоосвобождающаяся «Алмазная истина»). Все без исключения явления, если видеть и переживать их как нечто отдельное от Духа, служат источником боли и страдания (дукхи), тогда как всё те же самые явления, если видеть их как украшения Духа, представляют собой источник потенциальных мудрости, сострадания, искусных средств и игривой светоносности, без исключения возникающих в качестве украшений изначального Будды. Это если ограничиться чрезвычайно и мучительно сокращённым обобщением необычайно сложного и богатого нюансами вопроса.
Итак, что же можно сказать о возможном Новом повороте Колеса Дхармы? После ваджраяны и тантры, признающих, что в пути уместно всё, что же ещё может оставаться из того, что нужно добавить в буддизм и что он ещё не включил? Серьёзный ли это разговор или просто какая-то самораздутая и высокомерная бессмыслица?
Что ж, давайте посмотрим.
Глава 2
Некоторые возможности
Что ж, нам, несомненно, стоит осознавать возможность того, что всё излагаемое в настоящей работе является раздутой и высокомерной глупостью. Никогда не стоит недооценивать высокую склонность человечества к эготизму (и ваш покорный слуга тоже является человеком). Но мы видели, что многочисленные исследования показывают: небольшой, но всё-таки значимый процент человеческого населения проходит через глубочайшую трансформацию в истории. Во многих смыслах речь идёт о глобальной трансформации – «глобальной» не просто из-за того, что она влияет на людей по всему миру, но ещё и из-за того, что само индивидуальное сознание людей развивается до глобальных, или общемировых, измерений (не эгоцентрических или этноцентрических, а мироцентрических и даже космоцентрических в своих идентичности, мотивациях, устремлениях, точках зрения, перспективах и способностях).
Ничего подобного данному новому сознанию никогда ранее не существовало в человеческой истории – это буквальный факт. Влияние нововозникающего сознания попросту невозможно переоценить. Можно привести краткий пример, что подразумевается под новым сознанием. Клэр Грейвз являлся одним из пионеров-исследователей развития и эволюции сознания; он обнаружил, что человеческое сознание продвигается и развивается через восемь основных стадий, или уровней. Первые шесть стадий он назвал «первым порядком», или тем, что Маслоу обозначал как «дефицитарные потребности», – они связаны с мотивацией, базирующейся на недостатке и нехватке чего-либо. Все эти уровни являются вариациями на то, что Жан Гебсер, в своё время также бывший новатором в сфере исследований развития, назвал архаическим (или инстинктивным), магическим (или эгоцентрическим), мифическим (или традиционным), рациональным (или модернистским) и плюралистическим (или постмодернистским) мировоззрениями.
Итак, Грейвз открыл, что каждый из уровней первого порядка считает, что его ценности и истины являются единственно реальными ценностями и истинами в мире, тогда как все остальные ценности и истины инфантильны, безумны, ошибочны или попросту ложны. В ситуации преобладания какого-либо из этих первопорядковых уровней, которые в настоящий период истории, или эволюции, представлены 95 % населения планеты, человечество обречено на разногласия, конфликты, терроризм и войны.
Однако затем Грейвз обнаружил удивительный факт: на следующих базовых уровнях развития, которые были им названы системными, а другие исследователи называют холистическими или интегральными, происходит то, что Грейвз назвал «величественным скачком в осмыслении». Интегральные уровни (или уровни второго порядка) видят некоторую ценность и частичную истину во всех предшествующих уровнях, в своём мировоззрении устанавливая с ними всеми дружественные отношения. Второпорядковое сознание и вправду становится глобальным по своим размерностям, включив прозрения и истины из всех культур, религий и наук, видя при этом глубочайшую значимость и ценность во всех предыдущих уровнях (архаическом, магическом, мифическом, рациональном и плюралистическом).
Этот интегральный уровень – или уровни (некоторые исследователи открыли два или три подуровня в рамках интегрального порядка сознания) – и вправду есть нечто радикально новое в человеческой эволюции (ему всего лишь несколько десятилетий от роду). Хотя ряд блестящих гениев-новаторов в своих сферах и демонстрировали интегральное мышление (Плотин, Шанкара, некоторые мыслители йогачары), в течение большей части человеческой истории данных уровней достигала не более чем десятая доля одного процента населения. Но в течение последних нескольких десятилетий передовые мыслители практически во всех сферах человеческой деятельности сумели развить в себе такие второпорядковые, интегральные ценности, или то, что Маслоу назвал «бытийными потребностями», основывающимися на изобилии, охвате и всевключении. Так что теперь интегральные уровни представлены 5 % мирового населения, и ряд учёных, исследующих развитие, прогнозируют, что их число возрастёт до 10 % в течение ближайшего десятилетия. И это, без сомнения, изменит всю ситуацию.
Интегральной стадии – как универсальной стадии развития – не избежать ни одному человеку в мире, не прекращающему процесс своего развития. Интегральное сознание – это не просто очередная теория, которую можно или выучить, или не выучить, или принять к сведению, или отбросить. Это стадия развития человека, которая неотъемлемо и универсально доступна ему в качестве потенциала развития так же, как и стадии потребности в безопасности, принадлежности или самоуважении. Человечество, другими словами, движется к миру, уходящему с орбиты масштабного хронического конфликта в направлении всё больших взаимной терпимости, вовлечённости, примирения, инклюзивности и сочувствия.
Подобно тому, как жёлудь проходит через несколько универсальных стадий развития на пути к становлению дубом, или подобно тому, как яйцо проходит через несколько универсальных стадий на пути к становлению курицей, точно так же человек проходит через ряд универсальных стадий на пути к своей зрелости. Зрелости, которая не характеризуется хроническими противостояниями и агрессиями, но прогрессирует на пути ко всё более глубоким заботе и любящей доброте.
Все религии, как и остальные дисциплины человеческой деятельности, попадут под влияние этой глубинной трансформации. И в этом смысле, как однажды выразился Г. К. Честертон, «все религии одинаковы – особенно буддизм». Буддизм, как мы убедились, являлся одной из немногих религий, которым изначально было свойственно эволюционное или интегрально ориентированное мышление – вплоть до синтезирующих школ йогачары и тантры. Исследователи считают, что дискурс йогачары является обобщением и синтезом всех трёх великих поворотов. Буддизм уникальным образом подготовлен к тому, чтобы сделать следующий большой шаг в своём развитии – пропитавшись грядущей всемирной интегральной трансформацией, выполнить эволюционный скачок, осуществив Четвёртый великий поворот Колеса Дхармы и Истины.
Какого рода истины будут включены в Четвёртый поворот? Именно это мы и будем обсуждать в следующих нескольких главах. Но, если ограничиться кратким введением, вспомните, что, по представлениям буддизма, Реальность недвойственна. Это недвойственность сансары и нирваны, конечного и бесконечного, субъекта и объекта, Формы и Пустоты. Итак, Пустота, будучи свободной от качеств и характеристик (включая и данное описание), нисколько не изменилась со времён Будды (на самом деле со времён Большого взрыва и всего, что ему предшествовало). Переживание, или узнавание, Пустоты одновременно является и постижением, выражаясь метафорическим языком, бесконечной свободы, отпускания, освобождения – освобождения от опутывающего оковами ограниченности конфликта между субъектом и объектом и всей той муки и боли, вызываемой ими. Если переживание Пустоты – это переживание свободы, то переживание Формы – это переживание Полноты. И, хотя Пустота не изменилась с начала времён, Форма изменилась.
На самом деле Форма проходит непрерывный процесс эволюции, причём на каждой стадии эволюции к Форме прибавляется всё больше и больше сложности: от простых струн до кварков, атомов, молекул, клеток и многоклеточных организмов, причём сами организмы, в свою очередь, эволюционируют до всё более сложных форм – от одноклеточных организмов до фотосинтезирующих растений, животных с нейронными сетями, а затем и рептилий со стволом мозга, млекопитающих с лимбической системой; в конце концов, всё это приходит к триединому мозгу, синаптических связей в котором больше, чем звёзд во всей наблюдаемой вселенной.
Такое же усложнение происходило и во внутреннем измерении. К примеру, люди (если вернуться к простой терминологии Гебсера) эволюционировали от базового архаического уровня к учитывающему перспективу первого лица магическому, затем – учитывающему перспективу второго лица мифическому, затем – учитывающему перспективу третьего лица рациональному, затем – учитывающему перспективу четвёртого лица плюралистическому и, наконец, учитывающему перспективу пятого и более лица интегрального (первое, второе, третье, четвёртое и пятое лица – это количество перспектив, или точек зрения, которые индивид может удерживать в уме, причём чем выше их число, тем шире и глубже сознание, которое удерживает данные перспективы).
Вселенная Формы, иными словами, становится всё полнее и полнее. А посему достичь просветления в современном мире – испытать единство Пустоты и Формы – не означает того, что ты при этом становишься сколь-нибудь свободнее, чем любой из великих мудрецов раннего периода (как Востока, так и Запада), ибо Пустота всё та же; однако это и вправду означает иметь большую полноту, поскольку вселенная Формы продолжает развиваться и эволюционировать, становясь всё сложнее на каждом этапе – становясь всё более и более наполненной.
Бо́льшая сложность открывает больше и больше условных, или относительных, истин, которые необходимо будет учесть в Четвёртом повороте, какую бы форму он ни обрёл. Во времена Будды, например, люди (включая и самого Будду) и вправду считали, что земля плоская. И откуда могли мудрецы раннего периода знать о нейрохимии, дофамине, серотонине, ацетилхолине? Или о лимбической системе и её роли в регуляции эмоциональных процессов, или о рептильном стволе мозга с его инстинктивными побуждениями? Точно так же и фактические стадии внутреннего развития – те стадии, которые были открыты такими исследователями, как Клэр Грейвз, Жан Гебсер и Абрахам Маслоу (вкратце обобщённые нами как архаическая, магическая, мифическая, рациональная, плюралистическая, интегральная и сверхинтегральная; можно с тем же успехом описывать данные стадии, прибегнув к теориям, описывающим другие характеристики, – например, иерархии потребностей Маслоу, включающей физиологические потребности, потребности в безопасности, в принадлежности, в самоуважении, в самоактуализации и самотрансценденции). Такого рода стадии почти полностью являются современными открытиями – частью нового витка эволюционного усложнения, совершённого с началом современной эпохи.
Действительно, стадии встречаются и в практике медитации; эти стадии отражают опыт первого лица, или непосредственные переживания, картография которых создавалась в рамках великих созерцательных традиций Востока и Запада (например, семь обителей св. Терезы Авильской, десять картин выпаса быка в дзен, стадии раннего буддизма, столь чётко систематизированные Буддхагхошей, девять ян ньингмапийской традиции ваджраяны и т. д.). Однако речь идёт о другом типе стадий развития – стадий, которые были открыты учёными современности, такими как Пиаже, Болдуин, Грейвз, Гебсер, Маслоу, и др. и которые нельзя увидеть при помощи интроспекции, или самонаблюдения, в отличие от стадий медитации, раскрываемых в опыте первого лица. Это связано с тем, что стадии развития являются структурами, видимыми в перспективе третьего лица и раскрываемыми в результате изучения больших групп людей в течение долгих периодов времени, что, в свою очередь, подразумевает необходимость делать вывод о задействуемых ментальных (и психологических. – Прим. пер.) паттернах.
Известным примером является труд Лоуренса Колберга по исследованию моральных стадий. Колберг открыл шесть стадий морального развития, которые сгруппировал по трём большим группам – доконвенциональная (или эгоцентрическая), конвенциональная/конформистская (или этноцентрическая) и постконвенциональная (или мироцентрическая). Типичный вопрос, который лёг в основу данного исследования, звучал следующим образом: «У мужчины смертельно больна жена; в местной аптеке есть лекарство, которое её вылечит; мужчина не может позволить себе его купить; есть ли у него право украсть лекарство?»
Колберг обнаружил, что на этот вопрос даются три основных типа ответов: «да», «нет» и «да». При расспросе людей, давших первый вариант ответа «да», о причине, почему они так ответили, те говорили: «Потому что правильно то, что я считаю правильным; и если я хочу украсть лекарство, то я его украду, – и, к слову, проваливайте к чертям». Иными словами, это очень эгоцентрический, или центрированный на себе, отклик.
Когда же Колберг спрашивал то же самое у людей, отвечавших «нет», то типичной реакцией было: «Ну что вы, это же будет нарушением закона. Общество говорит мне „не укради“, а посему я никогда так не поступлю, это было бы неправильно». Данный тип ответов очень центрирован на групповой идентификации, причём доминантной формой здесь является мышление по типу «остаюсь верен своей группе, своему племени, своей стране – неважно, права она или нет». Иными словами, это очень этноцентричный и ориентированный на группу тип ответов.
Наконец, когда Колберг задавал вопрос о причинах ответа другой группе людей, которые ответили утвердительно, те обычно рассуждали следующим образом: «Ведь человеческая жизнь стоит больше, чем какие-то тридцать баксов, поэтому, конечно же, я бы украл лекарство, чтобы спасти жизнь». Это сильно ориентированный на универсальность и высокие принципы, крайне мироцентрический тип реакций.
Более того – а ведь именно это и позволяет сделать вывод о том, что данные типы ответов развёртываются в виде стадий развития, – если по прошествии времени человек менял свой ответ, то перемена всегда происходила в направлении более «высокого» ответа: либо от первого эгоцентрического «да» к этноцентрическому «нет», либо от этноцентрического «нет» ко второму, уже мироцентрическому, «да». Другими словами, здесь видна направленность движения, которая всегда разворачивается от эгоцентризма к этноцентризму и мироцентризму, и нельзя ни перескочить данные стадии, ни обратить вспять своё движение по ним.
Без преувеличения сотни исследовательских проектов были посвящены изучению данных разновидностей стадий развития. Теперь нам известно о существовании феномена, который можно назвать множественным интеллектом[12]: есть не только когнитивный, или познавательный, интеллект, но и эмоциональный интеллект, моральный интеллект, внутриличностный интеллект, эстетический интеллект, межличностный интеллект, математико-логический интеллект и так далее. И, как бы ни отличались эти интеллекты друг от друга (они также известны под термином «линии развития»), научные исследования показывают, что все они развиваются через одни и те же базовые уровни развития (которые мы для простоты называли архаическим, магическим, мифическим, рациональным, плюралистическим, интегральным и сверхинтегральным). В книге «Интегральная психология» я представил таблицы, сопоставляющие более сотни различных моделей развития, причём каждая из моделей рассматривает один из множества интеллектов, или линий развития, и, опять же, примечательным является необычайное сходство уровней развития, через которые проходят все данные линии.
О каком бы интеллекте, или линии развития, мы ни говорили, младенец обычно начинает своё развитие в состоянии слияния, или индиссоциации[13], с окружающим миром: дитя не может отличить себя от окружения. (Это архаическое воззрение.)
В возрасте приблизительно полутора лет, который в действительности называется периодом «психологического рождения младенца», происходит как раз следующее: младенец развивает отдельное эмоциональное «я», или самость, которую он может отличать от окружающей среды. Процессы мышления здесь всё ещё в слиянии со средой (это то, что Фрейд называл мышлением первичного процесса), и, стало быть, в них преобладают фантазии и суеверия: если я пожелаю, чтобы мой отец умер, а он и вправду умрёт, то причиной смерти послужит именно моё желание. (Это магическое воззрение.)
В ходе того, как начинает формироваться понятийное мышление, разум приступает к процессу дифференциации от тела. Если дело заходит слишком далеко и происходит диссоциация, тогда мы получаем типичную ситуацию вытеснения различных телесных импульсов и чувств (секса, агрессии, власти и т. д.). Мышление импульсивно: «Если я вижу что-то, что хочу, то я это беру», – и над ним доминируют индивиды, чьи силы рассматриваются в мифически преувеличенных пропорциях: «Если я больше не могу осуществлять магическое воздействие на реальность, они-то точно могут!» Если бы мамочка только захотела, она бы могла превратить этот противный шпинат в конфетку. А Бог, или Богиня, или какое-то другое сверхъестественное существо, обитающее на небесах, знает обо всём, что я думаю, и накажет меня за мои плохие мысли. (Это возникновение мифического воззрения.) Поскольку здесь начинает появляться способность к групповому мышлению и отождествлению с группами – «моей семьёй», «моим кланом», «моим племенем», «моей религией», «моей нацией», – то, как правило, данному уровню характерна высокая обусловленность общественными конвенциями (или конвенциональность) и конформизм, как в случае с ответом «нет» из примера с исследованием Колберга.
Ко времени достижения подросткового возраста мышление начинает оперировать на базе самого мышления, и мы наблюдаем возникновение рациональной стадии развития – в познавательном, морально-нравственном, межличностном интеллектах, а также в любом другом из множества интеллектов, где происходит развёртывание рассудочной способности. Потребность в принадлежности, или сопричастности, и ориентация на то, что о тебе подумают сверстники, начинают заменяться потребностью в самоуважении, и научный тип мышления становится доступным и распространённым. (Это рациональное воззрение.) Это, как правило, означает переключение от крайне конформистских типов мышления к интенсивно рефлексирующему и критическому мышлению – мышлению, которое критикует и выносит суждения о своей культуре, своих мыслях, своих идеях, своих ценностях.
Если развитие продолжает свой ход, то ко времени периода ранней взрослости мышление начинает оперировать на базе данного рационального мышления, обретая способность видеть множество других точек зрения, отличающихся от исключительно рациональной, или научной. В значительной мере становится заметной и подчёркивается важная роль, которую играет культура в создании интерпретаций Реальности, чему соответствует возникновение мультикультурной стадии, допускающей ценностный плюрализм. Эта стадия известна как стадия плюралистического (или постмодернистского) воззрения. Данное воззрение характеризуется тем, что видит отдельные, изолированные, дискретные культуры, идеи и индивидуальности, но почти не находит общих, или универсальных, черт или явлений. Это становится настолько выраженным, что сам мир становится раздробленным, расчленённым, частичным и разломанным.
Лишь только с возникновением более высокой, широкой и глубокой формы мышления и познания (второго, или интегрального, порядка) сознавание обретает способность взглянуть на все раздробленные фрагменты и начать находить универсальные, объединяющие и общие паттерны, соединяющие различных индивидов, культуры и явления в общем. Это и есть интегральное воззрение, независимо от того, о каком из множества интеллектов идёт речь. Возникновение данного уровня знаменует собой то, что Клэр Грейвз назвал «величественным скачком в осмыслении» – от фрагментарности и раздробленности к объединённости и синтезу. И если развитие продолжится (до сверхинтегральных стадий), тогда Сознавание как таковое начинает становиться трансперсональным, или надличностным, духовным, универсальным и космоцентрическим, связанным с различными типами прямого духовного опыта (которые мы более подробно рассмотрим ниже).
Итак, эту последовательность развития, состоящую из различных структур сознания, отличает то, что они обычно не представляют собой феномены, которые можно увидеть посредством простой интроспекции, или самонаблюдения. Поэтому данная разновидность стадий редко обнаруживается нами в картографиях медитативных пространств, которые занимаются не уровнями, а различными состояниями сознания, которые можно напрямую увидеть и почувствовать посредством интроспекции. Если вы будете практиковать сидячую медитацию, то никогда не испытаете переживание, которое, скажем, звучало бы так: «А сейчас я наблюдаю мысль третьей стадии морального развития». Но вы сможете напрямую пережить, к примеру, вторую основную стадию медитации махамудры – прямое и непосредственное переживание светоносности и различных световых феноменов. Всё это чёткие, непосредственно очевидные и напрямую переживаемые явления, тогда как структуры-стадии всего множества интеллектов дедуктивно выводятся из опыта в результате исследования больших групп людей в течение длительных периодов времени. Именно поэтому никакие из данных типичных стадий, обнаруживаемые современной психологией развития, не включены в какие-либо из медитативных картографий, оставленных нам Великими традициями духовной мудрости по всему миру. И именно поэтому данные конкретные структуры сознания необходимо включить во все карты медитативных состояний сознания, доставшихся нам по наследству от мировых созерцательных традиций.
Есть ещё одна важная причина, почему и то, и другое (структуры и состояния) необходимо включать в рассмотрение: учёные, изучающие психическое развитие человека, открыли, что такие феномены, как переживаемые в первом лице медитативные состояния (или состояния-стадии), интерпретируются согласно раскрываемым лишь в третьем лице структурам-стадиям, на которых пребывает интерпретатор. Буддизм можно интерпретировать – а так и происходит – с магических уровней, мифических уровней, рациональных уровней, плюралистических уровней и интегральных уровней. Во второй части настоящей книги я приведу ряд конкретных примеров отдельных мыслителей и целых буддийских школ, которые исходят из магического, мифического, рационального, плюралистического и интегрального уровней.
Это значит – и данное наблюдение должно стать частью понимания любого нового и интегрального Четвёртого поворота, – что у нас в действительности есть две основные оси духовного развития. В дополнение к медитативным состояниям сознания (которые начинаются с грубых эгоических мыслей и переходят к тонким озарению и прозрению, кульминируя затем в недвойственном Великом Совершенстве) существует ещё и развитие структур сознания (например, от магической к мифической, рациональной, плюралистической и интегральной), так что человек будет интерпретировать опыт, полученный в медитативных состояниях, преимущественно с точки зрения структуры той основной стадии развития сознания, на которой он находится. Как мы видели, структуры также отвечают и за паттерны наших основных множественных интеллектов (когнитивного интеллекта, эмоционального интеллекта, морального интеллекта, эстетического интеллекта и так далее, причём все они состоят не из состояний, а из структур). Структуры суть то, как мы взрослеем; состояния же суть то, как мы пробуждаемся. Четвёртому повороту Колеса Дхармы, каким бы он ни был, стоит включить в рассмотрение обе формы развития (тогда как в настоящее время не существует какой-либо технологии развития, восточной ли, западной ли, которая включала бы и структуры, и состояния в общем процессе роста и развития – духовного или любого иного).
(Что касается структур сознания и их стадийного развития, то существует огромное количество неоспоримых данных в пользу их существования. Как я уже отметил выше, в книгу под названием «Интегральная психология» мною включены таблицы, демонстрирующие более ста различных систем исследований развития, и примечательным является то, что фактически все они находятся в общем согласии касаемо основных структур-стадий, через которые развивается человек и которые я вкратце обобщил выше. Это малоизвестное, но всё же важнейшее открытие, которое кардинально меняет наши представления о людях, их воззрениях на мир и их способностях к росту и развитию. Учитывая то, что структуры являются ментальными инструментами, при помощи которых мы видим и интерпретируем различные события и феномены мира, включая и всевозможные состояния сознания, – такие как те, что открываются в медитации, – их значимость для любой духовной системы становится вполне очевидной[14].)
Аналогичным образом открытия, сделанные психологией в отношении личностных, вытесненных, теневых компонентов психики, представляют собой преимущественно открытия современного периода. Медитация может ослабить барьер вытеснения, облегчив доступ к теневому материалу[15]. Но это не всегда приводит к благим результатам, а в некоторых случаях только ухудшает ситуацию. Большинство видов медитации, например, действуют так, что помогают нам разотождествиться, или отстраниться, от тела и ума, от личных мыслей, чувств и эмоций. Однако значительная доля психопатологии развивается на основе преждевременного или излишне сильного отстранения, отчуждения, или диссоциации, от определённых мыслей и чувств. Гнев, например, может быть отчуждён, или диссоциирован, что нередко приводит к чувству грусти или депрессии. В процессе медитации, если я буду разотождествляться со всеми возникающими феноменами, я попросту вызову в себе ещё большее отчуждение от собственной злости, что только усугубит мою депрессию. Классические учителя медитации в данном случае способны дать только одну рекомендацию: «Будьте более усердны в практике!» – и это на самом деле приводит лишь к ухудшению состояния.
Увы, но это происходит внутри множества религий: если у вас есть эмоциональная проблема или проблема с вытесненным теневым материалом, то о вас думают, что вы просто недостаточно правоверно практикуете религию. Вы либо недостаточно практикуете випассану, либо недостаточно сильно веруете в Христа, либо не нашли правильного подхода к Торе и так далее.
Если же добавить к медитативной практике несколько простых и имеющих широкое признание психотерапевтических методов, это может не только помочь справиться с различными проявлениями вытесненной тени, но ещё и сделать саму медитацию более чистой, продуктивной и эффективной. Так что ряд простых процедур по работе с тенью может послужить хорошим дополнением к Четвёртому повороту Колеса Дхармы, какую бы форму он в итоге ни принял.
В следующем разделе мы обсудим данную основополагающую триаду – структуры сознания, состояния сознания и теневой материал – и то, какую пользу может принести их включение в любую форму Четвёртого поворота или интегральной духовности.