Глава 3
Чужая земля
Мои сборы и прощание с Дельконой не заняли много времени – уже через два дня я была в дороге. Свой путь в Мэлдин мне предстояло совершить в одиночестве – я не захотела ни прибиваться к путешествующим между храмами богомольцам, ни искать себе место среди идущих по тракту купеческих обозов, хотя их было немало. Как только между Амэном и Крейгом установилось очередное перемирие, купцы поспешили возобновить свои старые связи и начали торговать с утроенным рвением – барыши им были нужны уже сейчас, а сколько продлится очередной мир, не взялись бы гадать даже храмовые оракулы. Я бы, во всяком случае, точно не стала загадывать сроки.
Матерь Вериника, узнав о таком решении, попеняла мне за излишнюю самонадеянность, но, поняв, что я не уступлю, махнула рукой, так что теперь я не торопясь ехала по Винному тракту – свое название он получил именно из-за того, что по нему в Крейг и попадало амэнское вино – сколько бы мои соотечественники ни накопили обид к южанам, отказаться от даров их виноградных лоз они не могли.
Поскольку весь путь мне предстояло проделать верхом, я вновь была в привычной мужской одежде, но мою принадлежность к служению Малике выдавал дорожный плащ – плотный, серый, с чёрной рунической вышивкой по краям. Это же подтверждал и освящённый Матерью Вериникой знак Младшей Жрицы – она вручила его мне перед самым отбытием вместе с письмами Матери мэлдинского святилища, пояснив свое решение тем, что я его вполне заслужила хотя бы за своё знание трав и навыки лечения. Кроме этого, такой знак откроет мне доступ к сокровенным знаниям Мэлдина, которые вряд ли станут доступны обычной послушнице, да и моё путешествие в статусе жрицы будет более безопасным.
Беспокойство Матери о моей безопасности стало причиной еще и того, что к скромным пожиткам травницы прибавился солидный запас дорогих и очень сильных зелий, а в перемётных сумах хранился необходимый для долгого путешествия скарб. Большую часть данных мне в дорогу вещей я, отделив, оставила в храме, невзирая на укоризненный взгляд Старшей. Так же я поступила и с вручёнными мне монетами – привыкнув довольствоваться малым, я не собиралась изменять этой привычке.
Уведённый мною у амэнцев вороной красавец-конь тоже остался в храмовой конюшне. После недолгих колебаний я сменила его на молодую кобылу гнедой масти – выносливую и не норовистую. Хотя встреча с настоящим хозяином жеребца представлялась мне маловероятной, я уже давно убедилась в том, что Седобородый, являясь хозяином наших жизненных путей, любит сталкивать людей на узкой тропке, и решила не испытывать судьбу.
Отрезок пути до границы с Амэном прошёл тихо – на дворе как раз стояла чуть прохладная, но ясная погода, а на дорогах всё было спокойно. Небольшие задержки были у меня лишь пару раз – на одном из постоялых дворов приняла неожиданно начавшиеся роды у купеческой жены да в одной из деревенек провела несколько дней возле сильно простудившейся малышки. Вышивка на моём плаще не только защищала, но и обязывала, впрочем, эти обязанности были мне не в тягость. Разве что у постели девчушки, чем-то неуловимо напоминающей Мали, мне взгрустнулось – оглаживая пушистые волосы малышки, я осознала, что где-то в глубине моей души всё ещё теплилась потребность оберегать и лелеять, вслушиваться в тихий лепет ребёнка и отвечать на его улыбку своей, да только что теперь об этом было говорить!.. Мали я потеряла, а для того, чтобы взять под опеку сироту, следовало хотя бы найти себе постоянное пристанище, а не временное убежище.
Эти мысли привлекли за собою и другие – мне вновь вспомнились слова Матери Вериники о Ставгаре и мой разговор со Славрадом. Видно, зря я не отдала Владетелю до сих пор хранящуюся у меня печатку – Славрад настаивал на том, что у Бжестрова должна была оставаться надежда на встречу, но не сыграет ли в моё отсутствие на этой надежде Старшая?.. И чего Хозяйка Дельконы на самом деле желала добиться от Ставгара?.. Что собиралась ему пообещать?..
Чем больше я думала о Бжестрове и связанных с ним разговорах в Дельконе, тем больше мною овладевала тревога за него – смутное беспокойство через несколько дней переросло в предчувствие чего-то недоброго, и я, уже будучи неподалёку от амэнской границы, заночевав на небольшом постоялом дворе, решилась на гадание. В полночь, запалив свечу и налив в широкую глиняную миску набранной из колодца воды, я бросила на дно посуды несколько способствующих прорицанию сухих веточек омелы и вербены. Потом опустила туда же печатку Бжестрова и, шепча наговор, стала неотрывно смотреть в середину кольца. Вначале ничего не происходило, но после того, как я в седьмой раз прошептала «на миг покажись, будущим обернись», середина кольца словно бы затуманилась и в ней начали проступать неясные тени. С каждым мгновением они уплотнялись, обретая форму, и вскоре стал виден силуэт стоящего на коленях человека – он словно бы молился, и я смогла рассмотреть его чёткий, решительный профиль, – то был Ставгар!.. Как только я мысленно назвала его имя, увиденный мною в кольце образ мгновенно распался, вновь закрутившись белой дымкой, в которой всё быстрей и быстрей стали двигаться новые тени. Теперь перед моими глазами кипел бой: вздыбленные кони, заносящие оружие всадники… Вот два воина сошлись между собою в яростном поединке – мне даже показалось, что я слышу конский хрип и звон оружия.
Конец ознакомительного фрагмента.