6. Община
Черта оседлости, установленная для евреев Российской империи, была, по существу, огромным гетто. Власти устанавливали принудительные границы проживания, налагали на еврейское население запреты и ограничения, вводили дополнительные налоги, и в результате во многих местах Черты проблема физического выживания стояла достаточно остро. Сотни тысяч людей, ограниченные и в перемещениях, и в выборе занятий, с трудом добывали средства к существованию для своих семей, как правило многодетных. Значительная часть населения оказывалась едва ли не на грани нищеты. Но даже в этих условиях трудно было представить себе ситуацию, когда самый последний бедняк местечка мог умереть с голоду. У евреев был инструмент, благодаря которому они, держась вместе, помогали друг другу сводить концы с концами. Таким инструментом была община.
Можно утверждать, что община у евреев существовала всегда. Ее основы были заложены еще во времена Авраама, Исаака и Яакова. С принятием Торы на Синае еврейский народ и все, кто вышел с ним из Египта, стали огромной религиозной общиной, и с тех пор евреи стали единственным народом, у которого национальность одновременно указывала на религиозную принадлежность. С потерей единой территории община осталась единственной структурой, вокруг которой объединялись евреи, и весь уклад их жизни определялся и регулировался руководством этой организации.
Строго регламентированный, отрегулированный до мелочей порядок жизни общины и управления ею существовал и на территориях Речи Посполитой, от которой принятую там систему еврейского самоуправления унаследовала Российская империя, присоединившая земли Западного края.
Уже в первом императорском Указе «О принятии под Российскую державу уступленных от Польши провинций» говорилось, что новым жителям будут сохранены их прежние права и привилегии. Одной из таких привилегий было право на общинное самоуправление. Оно осуществлялось через выборные органы – кагалы. Слово это в русском языке постепенно приобретало и другие значения (часто, как и многое из еврейской темы, с некоторым негативным оттенком). Например, кагалом могли называть шумное, непонятно как управляемое сборище, а также некую потаенную систему управления внутри официальной организации, что-то вроде «государства в государстве».
В еврейском мире это слово могли употреблять и в широком смысле, подразумевая всю общину, но в узком, точном смысле оно означает именно форму ее самоуправления.
С польских времен кагал в классическом виде существовал в каждом городе, где была еврейская община, и он отвечал перед правительством и нееврейским населением за всех её членов. Кагал платил налоги, разбирал тяжбы и регулировал внутреннюю жизнь общины. Кажется, не было таких дел, которыми бы он не занимался. В его компетенцию входили надзор за синагогами и снабжение их религиозными книгами, уход за больными и содержание кладбищ, забота о чистоте, о стабильности цен, наблюдение за нравственностью, наем медицинских работников и сторожей, помощь неимущим и выдача замуж бедных невест. Это была великая система автономного управления и взаимопомощи.
Во главе каждой еврейской общины стояли старейшины, представлявшие своего рода общинный совет. Их избирали из самых достойных членов общины, и пребывание в этой должности хотя и было временным, но могло продолжаться многие годы, ибо далеко не всегда можно было найти подходящую кандидатуру. Избиравшийся из старейшин глава общины назывался «парнас». Он занимался бюджетом, долгами, подтверждал разрешения на проживание в данной местности и заверял своей подписью общественные счета. Вступая в должность, глава общины приносил торжественное обязательство, что будет строго соблюдать устав кагала и не позволит себе никаких отступлений.
Для ведения дел в кагале создавались многочисленные подразделения. Они проверяли финансовые документы и разбирали судебные дела, опекали школы и контролировали работу учителей, заботились о бедняках, надзирали за погребальным братством, за приютом для бездомных и больницей, следили за чистотой ритуальной миквы и доставляли свечи в иешиву и синагогу. Кагал наблюдал за точностью мер и весов, за чистотой улиц и колодцев в еврейском квартале, за ночной стражей и привратниками, наблюдал за тем, чтобы масло, сыр и вино изготавливали в соответствии с еврейскими законами о кашруте, вел надзор за убоем скота и продажей мяса, требовал, чтобы ночью не было шума.
Особый отдел занимался выкупом пленников. Сборщики пожертвований на Святую землю собирали деньги для евреев в Эрец Исраэль. Были также общества для борьбы с роскошью, для выдачи приданого бедным невестам и многие другие – в зависимости от размеров и нужд данной общины. Все должности в этих обществах были почетными, за них обычно не платили жалованья, но многие стремились принять в них участие, и в документах говорилось, что в состав отделений кагала должны избираться «люди разумные и добропорядочные, достойные, зажиточные и зрелого возраста».
Духовным главой общины был раввин, который также назначался на определённый срок. Раввин подписывал решения кагала, руководил выборами, был председателем еврейского суда, сочетал браком, налагал отлучение от общины, следил за школьным обучением. Как видим, перечень его полномочий был широк, что позволяло не только выполнять роль духовного авторитета, но и напрямую участвовать в обеспечении системы административной власти. Впрочем, такое положение вещей не было присуще исключительно еврейскому миру. Например, одному из мощнейших инструментов управления общиной – наложению херема (отлучению от общины) – вполне можно найти аналоги в практике других конфессий.
Раввин получал жалованье, бесплатное жилье, особое вознаграждение за проповеди в дни праздников, за совершение свадебного обряда и церемонии развода. Принято было, чтобы раввины периодически меняли общины, несли свет своих знаний и нравственные эталоны жителям и других селений, поэтому даже самые выдающиеся раввины того времени переезжали с места на место по истечении срока прежней службы.
В крупных городах вместе с раввином назначался глава иешивы, отвечавший за религиозное образование. При синагоге был общественный кантор[47]. А еще были резники[48], поскольку эта область тщательно регулировалась религиозными законами; были мелкие кагальные чиновники, которые обслуживали школу, синагогу, кладбище, вызывали стороны в суд, вручали повестки. Все работники получали жалованье из средств общины. Оплачивалась работа и тех, кто во благо общины занимался профессиональной деятельностью. Это были врачи, аптекари, общинные акушерки, цирюльники, лица, присматривавшие за нищими в приюте для бездомных, и многие другие. Подбирались и особые уполномоченные – штадланы, которые хорошо знали язык местного населения и служили посредниками между еврейской общиной и христианами. По кагальному уставу, штадлан «был призван к тому, чтобы являться в чертоги владык; он должен был достойно выполнять возложенные на него поручения, совершать все быстро, ходить туда, куда пошлет его кагал, и устранять перед детьми Израиля каждый камень преткновения».
Как видим, это была довольно сложная и детально регламентированная система управления. Сталкиваясь с ней, государство имело достаточно веские основания в одних случаях сохранять и поддерживать ее, в других – ограничивать или даже запрещать. В момент включения населенных евреями земель в состав империи основных интересов у государственной власти было два: учет новых подданных (затрудненный в случае с людьми, говорившими на другом языке, не имевшими еще системы фамилий и т. д.) и сбор налогов.
Последнее, вероятно, было для государства главным. Поэтому, кроме денег на жалованье общинным служащим, собиравшихся через свечной, коробочный (за кошерное мясо) и другие внутриобщинные сборы, кагал должен был обеспечить изыскание средств для уплаты огромного количества налогов. Община платила ежегодный налог «с головы еврея, как с мужчин, так и с женщин, детей и слуг», налог на содержание правительственного двора, налог с еврейской территории, налог за право пользоваться синагогами и кладбищами, налог на слуг, находившихся в услужении у евреев. Кроме того, устанавливались сборы с еврейских лавок, ремесел и товаров. Был также и натуральный налог в виде сбора продуктов для государственных нужд – пряностей, мяса и прочего. К этому добавлялись питейный налог, дорожный и ярмарочный сборы. В некоторых местах был установлен даже налог за переезд через мосты. Невозможно было уклониться от налога за убой скота или за отправку скота на продажу в другие местности.
Конец ознакомительного фрагмента.