Глава 2
Сегодня утром меня отыскал посыльный от нашего особиста.
Хворостинин возжелал меня лицезреть, причем немедленно. Когда прокурор говорит: «Садитесь»… делать нечего.
Против ожидания, особист выглядел вполне мирно, раздражения в его лице и словах никакого не было. Чем тогда вызвана такая спешка?
– Присаживайтесь, Котов. Чаю хотите?
Опаньки, вот это сюрприз! Может быть, еще и водки предложит?
– Не откажусь, товарищ старший лейтенант.
Он извлек из-под стола еще горячий чайник и щедро плеснул мне в жестяную кружку. Пододвинул тарелку с наколотым сахаром. Себе тоже плеснул с полкружки и убрал чайник назад.
– Есть у меня к вам несколько вопросов…
– Так спрашивайте, товарищ старший лейтенант. Что знаю – скажу.
– У нас тут с командиром некоторые разногласия возникли…
– Так это ж с командиром. Я-то здесь с какого боку прислонился?
– С того самого, Котов, с того самого… Капитан считает, что вас на взвод поставить можно. Боец вы опытный, воюете хорошо, товарищи вас уважают. Опять же – склад нашли…
– Ну, его на моем месте и любой бы другой отыскал…
– И при этом не подорвался бы? Не преувеличивайте, не надо. Вы же прекрасно понимаете, что именно я имею в виду.
– Э-э-э… если честно, товарищ старший лейтенант, то не совсем…
– Ладно. К этому мы еще вернемся. Так вот, Котов, мое мнение от мнения капитана отличается. И очень сильно. Я считаю, что взвод – это несколько не то, к чему вы стремитесь.
– Так я, товарищ старший лейтенант, к одному стремлюсь – к своим выйти!
– Вот как? А тут тогда кто?
– Я имею в виду, чтобы всем нам туда выйти.
– Это, Котов, тоже по-разному произойти может…
– Не понимаю вас, товарищ старший лейтенант.
– Вас хочет видеть наш начальник.
– Товарищ капитан? Так я с утра с ним здоровался…
– Нет. У меня есть свое руководство, и вот оно-то очень бы хотело с вами побеседовать…
Ага… Значит, лейтенант этот не просто так на нашу тренировку смотреть приходил? И что ж он там такого интересного углядел? Ну, так или иначе, а во встрече этой может оказаться больше плюсов, чем минусов. Интересно, а особист от меня какой реакции ждет?
– Раз надо – значит, надо, товарищ старший лейтенант. Куда идти?
– Тут рядом…
Он встает и выходит из землянки.
Я следую за ним. На поляне уже ждет мотоцикл, один из трофейных. За рулем сидит незнакомый мне боец. На коляске закреплен пулемет – наш ДП.
– Заводи, Харченко, – говорит ему старший лейтенант, усаживаясь в коляску.
Боец кивает головой и с полпинка заводит двигатель. Сажусь к нему за спину, закидывая винтовку за плечо.
– Трогаем, товарищ старший лейтенант? – спрашивает водитель.
– Поехали.
Мотоцикл выбрасывает из выхлопной трубы облако сизого дыма и шустро срывается с места.
Минуем пост на выезде из лагеря и по тропке двигаемся дальше. Интересно, я в эту сторону не ходил, все наши подвиги происходили в других местах. Надо полагать, едем к монастырю? Или еще куда-то, но в том же направлении.
Еще один пост – трое бойцов с ручником. Вообще, надо сказать, охрана лагеря за последнее время улучшилась. Сытые и вооруженные люди понемногу становятся воинской частью. Когда над головой не висит дамоклов меч голода, когда в руках оружие – уже иначе воспринимаешь окружающую действительность. Вот и на посты теперь уходит гораздо больше народу, чем я это видел раньше. Надо полагать, что и выдвигают их теперь подальше от лагеря. Забегали и наши связисты, их тут целый взвод. Тянут провода, налаживают связь. Странно, что на складе так и не нашлось ни одной радиостанции. Я думал об этом, и кое-какие мысли у меня уже на этот счет были. Но кому про это рассказать? И так уже слишком необычный боец привлек к себе столько внимания. Лишний раз высовываться… на фиг…
Тропинка становится шире, и вскоре мы выезжаем на проселочную дорогу. Проселочную?
Ну-ну…
А зачем на ней тогда откосы укреплять? Да еще и бетонировать?
Их присыпали землей и обложили дерном, но слишком правильные очертания все равно заметны. Вот, значит, что кололо мне глаза еще в нашем времени! Тогда земля уже окончательно оплыла, но все равно дорога эта очень уж выделялась среди прочих направлений в данной местности. И ям на ней было меньше, да и луж. Теперь понятно, отчего. Вдоль дороги местами прорыты ливневые канавы, и вода попросту стекает в сторону. Что или кого собирались тут возить? Ох, чует мое сердце, что это «жу-жу» неспроста…
Скрипнув тормозами, эмка остановилась у невысокого забора. Здесь, на московской окраине, казалось, будто время замерло. И только агитационные плакаты на заборе напоминали о войне. Пассажиры вышли из автомашины и направились к двери проходной.
– Товарищ генерал-лейтенант? Товарищ Рогов? – невысокий человек в военной форме, но без знаков различия, ждал сразу за КПП. – Будьте добры проследовать за мной, товарищ Крылов вас уже ожидает.
Рогов повел головой, будто ворот мундира мешал ему дышать. Повернулся к сопровождавшему его полковнику.
– Пойдем, Игорь Николаевич, нас уже ждут.
Они прошли по улице несколько десятков метров, завернули за угол, и провожатый открыл небольшую дверь в стене.
– Второй этаж, товарищ генерал-лейтенант. Вас встретят.
Сам он в здание не вошел, остался на улице.
В коридоре второго этажа было тихо и безлюдно, только у небольшого столика сидел старший лейтенант с петлицами войск связи. Увидев вошедших, встал, одернул гимнастерку и, прищелкнув каблуками начищенных сапог, отдал честь.
– Будьте любезны, ваши документы.
Генерал-лейтенант с полковником протянули удостоверения. Старший лейтенант открыл лежащую на столике книгу и внимательно сверил документы с записями в ней.
– Спасибо! Вам по коридору, третья дверь направо.
– Что это тут такое находится? – спросил Рогов у полковника, пока они шли по коридору. – Я этих мест не знаю, не приходилось сюда заезжать.
– Тут рядом КОСАРТОП был, Павел Петрович.
– Кто?
– Скорее что, товарищ генерал-лейтенант. Комиссия по особым артиллерийским опытам, пушки разрабатывали. Но про это место и я не слышал никогда. Тут всегда склады были, службы какие-то тыловые.
Подойдя к указанной двери, генерал постучал.
– Войдите!
Комната за дверью была не очень большой, но как-то по-домашнему уютной. Прямо напротив входа стоял крепкий массивный стол. Перед ним было расставлено несколько стульев. А вот слева от входа находился большой кожаный диван. Перед ним низкий столик, на котором располагались чашки и пузатый чайник. Совершенным анахронизмом выглядели вычурные фарфоровые вазочки с вареньем.
Из-за стола встал навстречу вошедшим невысокий лысоватый человек. Он тоже был одет в военную форму и тоже без знаков различия.
– Товарищ Крылов! Генерал-лейтенант Рогов прибыл по вашему указанию!
– Да вы присаживайтесь, товарищ генерал-лейтенант. А спутник ваш? Простите, не знаю, как вас по имени-отчеству звать-величать.
– Полковник Гордеев, Игорь Николаевич.
– Очень приятно, товарищ полковник. Да вы все присаживайтесь, хоть на диван, да… Там и поудобнее. Разговор-то у нас с вами долгий предстоит….
Гости устроились на диване, а хозяин кабинета, подтащив себе стул, сел напротив.
– Вы чаю себе наливайте, сыро ведь на улице и холодно. А так и согреетесь. Варенье вот, берите – из дому принес. Жена делала, она у меня, знаете ли, мастерица в этом деле.
Пару минут в кабинете стояла тишина, лишь изредка прерываемая позвякиванием ложек. Гордеев осторожно разглядывал сидящего напротив человека. Лет пятьдесят, крепкий, но некоторая рыхлость уже просматривается. Стало быть – кабинетный работник. Но явно был таковым не всегда. Перекладыванием карандашей такую мускулатуру не заработать. Лицо чуть бледное – мало бывает на солнце? Даже чай у него – и то непривычный. Точно что не грузинский, но чей? При ходьбе чуть приволакивает ногу – ранение? А вот внешность совсем неприметная, такого в толпе увидишь – и через пару минут уже и не вспомнишь. Подчеркнуто радушен, но чувствуется что-то такое… К нему чай не участковый на огонек завернул. Генерал-лейтенант, да еще из армейской разведки – это фигура! Не всякий вот так, по-простецки, разговаривать рискнет. А Рогов-то напряжен. Тронь – заискрит! Видать, знает что-то про нашего собеседника. И знание это его нервирует. Да неслабо…
– Ну, как вам чаек? – хозяин кабинета поставил чашку на столик.
– Непривычный какой-то… – ответил Гордеев, покосившись на генерала. Тот молчал, и полковник рискнул повести разговор от его лица тоже. – Я такого раньше и не пробовал.
– Да, чай непривычный. Это не наш, китайский. Они в этом деле знатоки, надо вам сказать. Хотите – заверну вам с собою немного?
«С собою» – сразу отметил полковник. Значит, оставлять здесь нас никто не собирается. Уже веселее…
Судя по изменившемуся лицу Рогова, тот тоже это заметил.
– Не откажусь, – вежливо кивнул головою полковник. – Он освежает как-то, да и в голове чуток просветлело.
– Заметили? – оживился их собеседник. – Да, у китайских чаев такое свойство есть. Эх, нам бы всем такое просветление. Да почаще.
Он покивал и без всякого перехода сказал уже совсем другим тоном.
– Итак, товарищи, я вас внимательно слушаю.
Рогов прокашлялся.
– Мне, товарищ Крылов, с самого начала все рассказать?
– Нет. Я в целом в курсе событий. Меня интересуют только некоторые подробности.
– Вот, товарищ Гордеев полностью владеет материалом по делу, включая самые незначительные детали.
– Вот как?
– Да, товарищ Крылов.
– Замечательно! Тогда у меня к вам будет пока один вопрос. Расскажите-ка мне, что вы знаете о местонахождении майора Осадчего? Чем таким интересно это место?
Тарахтя мотором, мотоцикл взбирался на подъем. Дорога в этом месте делала поворот, так что ехать с прежней скоростью было чревато неизбежным вылетом в кювет. Харченко притормозил, переключил передачу, газанул, и мы бодро вкатились на пригорок.
Отсюда я уже мог видеть монастырь.
И – странное дело! Его купола на фоне неба снова показались мне черными. Вот, значит, куда мы едем… все-таки это монастырь… Понятно, почему капитан нас сюда не направлял.
Водитель выжал сцепление, и мотоцикл шустро покатился под горку.
– Генрих! Ты хорошо их видишь?
– Хорошо!
– Твой водитель. Хофман!
– Я, герр гауптман!
– Аккуратно зацепи того, что сидит в коляске. Судя по всему, это офицер, он-то нам и нужен. Мне не хотелось бы, чтобы он скакал тут молодым козликом.
– Сделаю, герр гауптман.
– Когда он спустится вниз – стреляйте.
– Яволь!
По кустам прошло почти незаметное движение, защелкали затворы, и все снова стихло.