5
Спирин Андрей Васильевич, следователь андреевской городской прокуратуры, всей своей душей надеялся стать сватом мэру Андреевска Каширину. Тогда бы, считал он, решились многие его проблемы. Он перестал бы так сильно зависеть от Каширина. Родственные отношения, они все-таки обязывают… Хотя, впрочем, для Каширина и иже с ним слово «обязанность» – пустой звук. Однако Спирин все равно надеялся. Проблема была в одном: его дочка совсем не любила сына Каширина. Правда, эту проблему Спирин отметал, как настоящий деспотичный папаша. Его больше беспокоило другое: еще было неизвестно, серьезны ли намерения сына Каширина, может быть, он вовсе и не собирается жениться на его дочурке.
Однажды, довольно давно (хотя, впрочем, и не слишком), оперуполномоченный Спирин чуть не загремел со службы из-за мэра города, когда задержал за продажу фальшивых долларов двадцатилетнего парнишку. Откуда же ему было знать, что это сын самого Каширина? Дело конечно же уладили, а вот самому Спирину пришлось худо.
«А будет еще хуже!» – понимал оперуполномоченный. Но дело повернулось совсем иначе. И удивлению Спирина не было предела. Мало того, что его благосклонно простили, вскоре он даже сделался следователем. Разумеется, не за так просто… Последовал недвусмысленный намек: «Вы очень ответственно подходите к своей работе. Это очень хорошо. Мы вами довольны. И нам очень нужны свои люди в прокуратуре». Нужны, так нужны! Разве ж он, Спирин, против? Он не против. Далеко не против! Наоборот, рад стараться, раз такое дело. По крайней мере, материальная сторона жизни Спирина начала существенно улучшаться.
А потом неожиданно оказалось, что сын Каширина ухаживает за его дочкой. Спирин возблагодарил небеса и стал размышлять о близкой свадьбе и приданом для дочери и месте проведения свадьбы. А еще потом, не без помощи мэра Каширина, Катенька Спирина поступила в Академию нефти и газа в Москве. Туда же, в Москву, отправился и сын Каширина делать свой бизнес.
Поэтому в каждом телефонном разговоре с дочерью Андрея Васильевича интересовало только одно:
– Как там Сергей? Приезжает к тебе? Ты его часто видишь?
– Какой еще Сергей, пап? – как ни в чем не бывало отвечала дочь.
– Что значит какой Сергей?! – сердился отец. – Каширин! У тебя там много Сергеев, что ли?!
– Ой, один, один! – без всякого энтузиазма в голосе отвечала дочь. – Да заходит иногда…
– Что значит «иногда»? – пугался отец.
– Да надоел он хуже горькой редьки! В Москве столько девчонок шикарных. И чего он только ко мне прицепился!
– Ты, Катюха, не смей так говорить! – наставительно говорил Спирин. – Он же тебя любит!
– Ну конечно, любит! – вяло реагировала Катенька. – А я-то его нет!
– Ничего, Катенька, ничего, – наставлял ее Спирин. – Парень он видный, из хорошей семьи… Стерпится – слюбится.
– Ну вот еще! – капризно возражала дочь. – Я его терпеть не собираюсь.
– Поговори у меня! – начинал сердиться Спирин.
– Все, пап, мне пора, – предусмотрительно заканчивала разговор Катенька. – Целую, пока.
– Да. Кать, это… – спохватывался Спирин. – Как учеба-то?
– Нормально. Продвигается, – торопливо отвечала дочь. – Все, пока.
– Ты, Кать, это… – просил ее Спирин. – Нормально чтоб все… Серегу не обижай. Он хороший парень. Сын мэра! Может, что у вас и получится там, а?
– Все, пап, пока.
– Ну пока, пока. Ты не забывай, что я тебе говорю-то… Поняла? – Но в трубке уже раздавались короткие гудки.
Спирин клал трубку и глубоко вздыхал. Беда с этими детьми…
…Гордеев вошел в кабинет следователя Спирина, и сразу же в голове его промелькнуло: «Нет, с этим дела нормально не пойдут».
За столом сидел тучный человек с хмурым недовольным лицом. Он делал вид, что напряженно изучает какие-то материалы. Услышав, как хлопнула входная дверь, он недовольно приподнял голову, презрительным взглядом окинул с головы до ног Гордеева и опять погрузился в чтение.
Гордеев поморщился. Он терпеть не мог такого типа людей, которые делают вид, будто у них проблем больше, чем у других, и будто их проблемы важнее и серьезнее, чем у всех остальных. Весь вид Спирина говорил: «Ну что ты здесь ходишь, ошиваешься, меня от важных дел отрываешь. У тебя делишки – тьфу, а у меня – ого-го! Тебе сюда лучше и не соваться!»
– Добрый день, – громко произнес Гордеев, подходя к столу следователя. – Гордеев Юрий Петрович, адвокат Евгения Зайцева. – Он протянул ему для пожатия руку.
Спирин окинул его таким ледяным и презрительным взглядом, что Гордеев понял: надеяться на какую-либо помощь бесполезно. Не подавая ему руки, Спирин ответил:
– Спирин Андрей Васильевич, веду дело Зайцева.
«Да, с тобой каши не сваришь. Предчувствие, как всегда, не обмануло», – подумал Гордеев, и так как следователь не предложил ему присесть, он сам придвинул стул и сел на него.
Спирин внимательно смотрел на Гордеева, наконец выдавил из себя:
– А документы?
– Ах да, – спохватился Гордеев и достал из кармана удостоверение.
– Хорошо… – внимательно изучив документ, сказал Спирин. – Ну и?…
– Ну и, – усмехнулся Гордеев, пряча удостоверение в карман, – хотелось бы взглянуть на дело Зайцева.
Следователь так долго и напряженно изучал лицо Гордеева после этих его слов, что Юрий посчитал нужным добавить:
– Как адвокат имею право.
Спирин медленно поднялся, открыл шкафчик, достал оттуда папку и, не говоря ни слова, небрежно бросил ее на стол.
– Спасибо, – произнес Гордеев, беря папку. – Ничего, что я прямо здесь изучу дело? Правда, наверно, буду мешать вам своим молчаливым присутствием, отвлекать вас от каких-нибудь серьезных дел, – съязвил он.
– Ничего, – грубо ответил Спирин. – К тому же вы не имеете право выносить дело. А отдельной комнаты у нас все равно нет. Так что придется терпеть…
Он снова погрузился в чтение.
Гордеев пожал плечами и открыл папку.
«9 мая 2002 года в лесу близ железнодорожной станции… была убита Софья Дмитриевна Маковская, 1993 года рождения…» Гордеев пролистывал дело и узнавал уже известные ему факты.
Но тут вдруг его взгляд остановился на таких строках:
«По заключению экспертизы установлено, что при совершении данного преступления был использован автомат АКМ. На месте происшествия были обнаружены две гильзы АКМ с калибром 7,62 мм… По результатам баллистической экспертизы установлено, что выстрел был произведен с расстояния 20–25 метров… По результатам врачебно-медицинской экспертизы были обнаружены две пули в области грудной клетки убитой, одна из которых и привела к моментальной смерти…»
«Вот так вот, – пронеслось у Гордеева в голове. – Этот факт мне не был известен. Я думал, она убита из пистолета».
– Странно, – произнес он вслух.
– Что странно? – насторожился следователь, поднимая голову.
– У меня были другие сведения насчет убийства… – задумчиво произнес Гордеев.
– Какие же? – поинтересовался Спирин, впрочем, без особого интереса.
– Ведь поначалу, кажется, утверждалось, что девочка убита из пистолета… – сказал Гордеев.
– У вас ошибочные сведения, – нахмурился Спирин.
– В таком случае, не у меня одного, – пристально глядя ему прямо в глаза, произнес адвокат.
Спирин сурово, даже с ненавистью, как показалось Гордееву, посмотрел на него, пожал плечами и медленно процедил:
– Перед вами уголовное дело. В нем заключения всех экспертиз без исключения. Вы с ними ознакомились. Какой смысл мог быть в сокрытии тех или иных данных или какой-либо дезинформации? Подумайте сами. У вас, судя по всему, плохие осведомители.
– Либо у вас не слишком чистые факты… – закончил Гордеев.
– Вы хотите сказать – сфабрикованные? – насторожился следователь.
Гордеев промолчал.
– Вы что, меня в чем-то обвиняете? – последовал еще один вопрос.
– Что вы! Упаси бог! – играя испуг, произнес Гордеев. – Я не собираюсь никого обвинять, я собираюсь оправдывать. Это, знаете ли, моя работа.
– Ну-ну, – протянул следователь.
И тут Гордеев, поторопившись вывести следователя на чистую воду, допустил одну ошибку.
– Значит, вы утверждаете, что не было никакой дезинформации и сокрытых фактов? И у меня ошибочные сведения?
Следователь с интересом смотрел на Гордеева.
– А позволите ли вы мне взглянуть на материалы предварительной версии о самоубийстве бедной девочки?
– Что? – Спирин посерел, на лбу и щеках его выделились глубокие морщины.
– Ну ведь была же еще версия о самоубийстве, не так ли? – сказал Гордеев как нечто само собой разумеющееся.
– Откуда вам это известно?… – следователь осекся. – Что за ерунда!
– Постойте, постойте, – не понял Гордеев. – Первоначально официальной версией была версия о самоубийстве, не так ли?
– Не так! – почти выкрикнул следователь и встал из-за своего стола.
Он принялся ходить по комнате, как тигр в клетке.
– Что за чушь! Кто вам это сказал?
Гордеев сам ничего не понимал, он только знал, что версия о самоубийстве действительно была официальной. Но теперь он сомневался в этом.
– Это все ерунда! Это была одна из версий на стадии предварительного расследования! – продолжал Спирин. – Вы что же, держите правоохранительные органы за дураков?
– Да нет… Спокойно, спокойно… Что это вы так разнервничались? – пожал плечами Гордеев.
– Я не разнервничался, – Спирин, видимо, и сам понял, что допустил промашку, дав волю чувствам, и пытался теперь сгладить впечатление. – Я просто не понимаю вас.
– Я тоже… – согласился Гордеев.
– Как вы это себе представляете? Девочка гуляет в леске, собирает там всякие ягодки, цветочки. Потом подходит к дядям, отмечающим праздник, конечно, интересно ей знать, что это за дяди! А на травке пистолет валяется… – Спирин пытался шутить, что получалось очень плохо.
– Пистолет? Все-таки пистолет? – изумился Гордеев. – А вот по данным экспертизы это автомат был… Да, автомат Калашникова. Что-то вы путаетесь…
– Да при чем здесь это?… Какая разница! Я это для примера… – Спирин снова разнервничался. Гордееву было жалко на него смотреть. – Хорошо, автомат… Это еще хлеще. Нелепица какая! Девочка берет автомат Калашникова и весь рожок – в себя?! Так просто, от нечего делать, интересно ей стало. Причем опытная была, знала, как с предохранителя снять, как стрелять, наверно, ногой на курок нажимала, а дуло к груди приставляла. Так, что ли?
– Вот и я говорю – глупость, – невозмутимо подтвердил Гордеев.
– А что же вы мне про какое-то самоубийство рассказываете? – спросил Спирин.
– Да нет, это не я, – усмехнулся Гордеев. – Это у вас такая версия была… кажется…
– Я вам еще раз повторяю, от этой версии мы отказались сразу! – воскликнул Спирин. – Ведь экспертиза…
– Вот именно. Экспертиза… – перебил его Гордеев. – Как только экспертиза показала, что стреляли из «калашникова», версия о самоубийстве тут же отпала. – Адвокат уже был очень зол и сам не понимал, зачем говорит все это следователю.
Спирин сощурил глаза и грозно посмотрел на Гордеева:
– Что вы хотите сказать? Я что-то не понимаю. В юридической практике всегда так – новые данные приводят к сужению круга версий.
Гордеев опомнился и сидел, молча уставившись в дело об убийстве.
– Кажется, вы сейчас пытались меня обвинить… – настаивал Спирин.
– Нет, я не пытался, – отнекивался Гордеев. – И никого я не хочу обвинить.
– Так в чем же дело?
– Я просто сообщил вам те факты, которые были известны мне, – как можно спокойнее объяснял Гордеев. – Я хотел как-то прояснить для себя это дело, разобраться. Вот и все. Может быть, я надеялся, что вы что-то проясните, поможете делу… А вы вдруг начали нервничать…
– Я не нервничал! – вскричал Спирин.
– Ну да, я так и понял, – улыбнулся Гордеев. – Но вы слишком близко к сердцу восприняли все сказанное мной. Не надо придавать моим словам так много значения. Это лишь мнение. Личное.
– Еще бы, – Спирин опять уселся за стол. – Все вами сказанное только что несло какую-то обвинительную подоплеку.
– Что вы! Я еще раз повторяю, я здесь для того, чтобы защищать, а не обвинять! Я надеялся на то, что вы мне поможете… – оправдывался Гордеев, который уже был не рад, что затеял этот разговор.
– Ну, знаете, это уж слишком. Мое дело ловить преступников, а не помогать адвокатам защищать их…
– Не защищать, разобраться… Впрочем, я и сам… Спасибо за предоставленные материалы…
Следователь, видимо забывшись, уже сам протянул ему руку, и на этот раз рукопожатие произошло, хотя для Гордеева оно и не было слишком приятным.