© Татьяна Славина, 2016
ISBN 978-5-4483-5348-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Целая стая пестрых бабочек собралась на краю небольшой лужицы. Сложив крылышки и выпустив хоботки, они сосали из влажного песка теплую воду. Напившись, – распускались, словно бутоны диковинных цветков, взмывали в воздух и, трепеща крылышками, устремлялись в разнотравье луга.
Загорелый крепкий мальчуган лет десяти пытался незаметно подобраться к лужице, чтобы поймать хотя бы одну бабочку. Однако стоило ему протянуть руку, чтобы схватить двумя пальцами сложенные крылышки, как бабочка взмывала в воздух и уносилась прочь. Потерпев неудачу несколько раз подряд, мальчуган рассердился. Он нахмурил брови, взмахнул рукой, пугая бабочек, и щелкнул пальцами. В то же мгновение каждое трепещущее крылышками крохотное существо вспыхнуло огнем и тут же упало на землю обгорелым черным комочком.
– Опять вы, господин, убежали из дома ни свет, ни заря! – безобразная старуха ковыляла по лугу к мальчугану, путаясь в траве длинной черной юбкой. – Сестры ждут утреннего благословения. Пойдемте-ка, сударь!
Корявые пальцы потянулись к мальчугану, чтобы схватить его за руку. Но тут же старуха отпрянула назад, тряся вспыхнувшими огнем рукавами.
– Сколько раз повторять тебе, старая, чтобы ты ко мне не прикасалась? – хохотал мальчуган, довольный своей проделкой.
– Но ведь утро, сударь! Сестры… – забормотала старуха, пятясь назад.
– Ладно, сейчас приду, – смилостивился проказник и мысленно поддал старухе под зад.
Та качнулась, не устояла на ногах и растянулась на траве во весь рост. Молча, с опаской поглядывая на мальчугана, она поднялась сначала на четвереньки, потом на обе ноги и, приподняв повыше подол, заковыляла прочь.
Из травы высунулась перемазанная клубникой рожица крохотного чертенка.
– Здорово ты ее наладил отсюда, приятель! – подмигнул лукавый глазок.
– Надоела старая карга, – мальчуган безразлично пнул ногой обгорелые останки бабочек и пошагал вслед за старухой.
Чертенок семенил сзади, хихикая и пытаясь завести разговор. Однако мальчуган не обращал на него никакого внимания.
Под сводами огромной пещеры было сумрачно и прохладно. Мальчуган зажмурился, стараясь поскорее привыкнуть к темноте после яркого солнечного света. Маленькие босые ступни скользнули по отполированным плитам пола, оставляя за собой пыльные следы. Подножье меловой кручи, в которой находилось пещера, было устлано мельчайшей белой пылью, и Темным Сестрам приходилось постоянно заботиться о чистоте своего жилища.
В глубине пещеры на грубом каменном жертвеннике трепетало крохотное пламя свечи. Вместо подсвечника Темные Сестры использовали человеческий череп. Мальчуган помнил, как пугался он совсем недавно оскала желтых зубов, сверкания огня в пустых глазницах. Однако теперь он обращал на странный подсвечник не больше внимания, чем на паутину под потолком пещеры.
Вдоль стен застыли молчаливые женские фигуры в черных накидках. Ни одна из женщин не осмелилась поднять голову и посмотреть на мальчугана. Только давешняя старуха без слов поднесла ему каравай ржаного хлеба на черном глиняном блюде.
Из-под темного свода пещеры метнулась пара огромных воронов. Каждая из птиц уселась на плечо мальчика и нетерпеливо разинула клюв. Получив по кусочку хлеба, птицы убрались восвояси.
– Да будет Тьма! – привычно провозгласил мальчуган и пошел от одной женщины к другой, одаривая каждую краюхой.
Этот каждодневный ритуал порядочно надоел мальчугану, но уклониться от своих обязанностей не было никакой возможности. Едва научившись ходить и говорить, он таким образом благословлял Темных Сестер, а почему – и сам не знал.
Наконец хлеб был роздан, остатки его искрошены на жертвенник, причем чертенок не преминул стащить кусочек и для себя. Мальчуган облегченно вздохнул и собрался выскользнуть из пещеры, но был схвачен за край рубахи и водворен под жертвенник.
– Нужно поесть, господин, а не то так и останетесь маленьким мальчиком.
Старуха поставила на колени мальчугану глиняную миску с куском запеченного на углях мяса.
– Опять кошку ободрали? – малыш подозрительно покосился на угощение.
– Что вы, что вы, господин, какая кошка? Баранина, самая натуральная баранина, не сомневайтесь!
Острые белые зубки тут же вонзились в исходящий соком кусок. Чертенок засуетился, забегал вокруг жующего приятеля, заглядывая ему в рот и капая слюной на каменный пол. Опасаясь, что о нем забудут, рогатый проказник даже за рубашку приятеля подергал. Вот уже последний кусочек остался в миске. Тут терпению чертенка пришел конец. Он стрелой помчался к почти опустевшей посуде, выхватил из нее вожделенное лакомство и юркнул с ним под жертвенник.
Мальчуган расхохотался и пнул ногой пустую миску. Проделки приятеля всегда приводили его в неописуемый восторг. Зато Темные Сестры неодобрительно зашипели под своими черными покрывалами.
– Пошли вон, гусыни! – прикрикнул на них мальчуган и добавил недавно услышанное в соседней деревне крепкое мужское ругательство.
Старуха, наклонившаяся за миской, просто просияла от восторга:
– Сударик-то наш настоящим багом скоро станет, вот уж и ругаться научился!
Каргунья души не чаяла в своем воспитаннике и повелителе, ведь именно благодаря ей малыш появился в пещере Темных Сестер десять лет назад. В последнее время старуху все чаще навещали воспоминания. Вот и теперь она погрузилась в призрачные воды прошедшего.
…Великий баг умирал. Уже несколько дней он не приходил в сознание. Где в это время пребывала его темная душа, можно было только догадываться. Тело же, по всей видимости, испытывало неимоверные муки: его то скрючивало в судорогах, то трепало по ложу в странных движениях конечностей, то выгибало дугой. По изборожденному морщинами лицу катился пот, который прилежно вытирали дежурившие у одра Темные Сестры.
Каргунья, и в те годы уже старая, всматривалась в выражение лица повелителя. Ее охватывал страх, еще недоступный более молодым подругам. Это был страх смерти. В обычной жизни ни одна из Темных Сестер не допускала даже мысли о переходе в инобытие. Каждая жила одним днем, упиваясь своим могуществом и исключительностью. Но вот обиталище их посетила нежданная гостья, и все сестры вдруг почувствовали ее неумолимую власть над ними.
Первой взвыла молоденькая Ибрит. Она выронила из рук платок, которым обтирала лицо умирающего бага, и забилась в истерике. Тут же волна безумия перекинулась на остальных Сестер. Кто-то упал на пол и задергался в конвульсиях, кто-то, выпучив глаза, заметался по пещере. Женщины выли, рвали на себе волосы и одежду, хрюкали, мычали, вертелись на месте волчком.
– Он умирает! – прошептала в ужасе Каргунья. – О, Великий Повелитель Тьмы, ты отрекся от нас, раз позволяешь порваться нити, связующей с тобой! Не покидай своих дочерей, не отнимай у них единственного достойного мужчину!
Словно почувствовав отчаянную мольбу старухи, баг открыл глаза. Он обвел пещеру вполне осмысленным взглядом и прохрипел чуть слышно:
– Жертва. Искупительная жертва. Кровь младенца…
Ну, конечно же, вот оно, спасение! Каргунья – хранительница тайных знаний – просто обязана была вспомнить об этом обряде. Да, кровь младенца-мальчика вернет к жизни их обожаемого бага.
Старуха оглядела беснующихся сестер и не нашла ни одну, способную выполнить ее поручение.
– Придется самой отправляться за малышом, – проворчала Каргунья, не представляя, где она сможет раздобыть его.
В соседних поселениях старуха не бывала уже давненько, так что не знала, есть ли где-нибудь поблизости ребенок не старше полугода, да еще мальчик. Покряхтывая, она достала из-за своего сундука отполированную собственными ладонями клюку и, опираясь на нее, побрела к выходу из пещеры. Нужно было поторапливаться, ведь часы бага сочтены.
Поглядывая на солнце в зените и вытирая пот со лба, старуха медленно плелась по дороге. Ноги отвыкли от продолжительной ходьбы и не хотели слушаться. Обычный полумрак и прохлада пещеры сделали кожу чувствительной, так что ветер и полуденный зной доставляли Каргунье невыносимые страданья. К тому же она не знала, под каким предлогом явится в деревню. Чтобы выведать, у кого из селян недавно родился сынишка, придется поговорить хотя бы с одной болтливой бабой. Если кто-нибудь заподозрит, что любопытная старуха – обитательница пещеры Темных Сестер, Каргунье не поздоровится. Члены ведьмовской общины никогда не пользовались любовью людей. Впрочем, Темные Сестры тоже не любили своих бывших соседей. Да они их просто презирали, особенно мужчин! О, эти примитивные существа – мужчины, движимые единственной страстью: совокупляться, совокупляться, совокупляться… Они заводят семьи только для того, чтобы всегда была под рукой женщина, вынужденная терпеть их домогательства. Дети.… Зачем мужчинам дети? Они – просто побочный продукт их кобелиной деятельности. А на женские плечи ложится и груз материнства, и бесконечные обязанности по поддержанию семейного очага.
Темные Сестры ушли от всего этого, вырвались из кабалы. Они открыли для себя настоящую свободу и поклялись бороться с тиранией мужчин. Каждая ведьма, вступающая в общину Темных Сестер, клялась препятствовать бракам и лишать мужчин их мужской силы. Только один мужчина был властен над Сестрами – глава сообщества, баг. Через него осуществлялась связь между ведьмами и Темными Силами, он был самим олицетворением Князя Тьмы. К сожалению, баг был смертным, и вот сейчас он умирал.
Каргунья дотащилась до окраины деревни. Здесь, за плетнем среди грядок с овощами она заметила худую женщину неопределенного возраста. Подоткнув сарафан, та дергала сорняки.
– Не подашь ли водицы бедной страннице, сестричка? – обратилась к женщине Каргунья.
Селянка с трудом разогнула спину и исподлобья взглянула на незнакомку.
– Вон она, вода, – в колодце, – наконец выдавила она из себя. – Только пить ее остерегись.
– Неужели воды жалко? – удивилась Каргунья.
– Отчего же жалко? – селянка равнодушно пожала плечами. – Пей, если хочешь. Коли заболеешь – не жалуйся.
– Вода отравлена?
– Кто ее знает! Иные пьют – и ничего. А старухи вроде тебя и детишки малые – сильно животом маются. Многие уже померли.
– Ну, а грудные младенцы – тоже болеют? Они ведь материнским молоком питаются, – не унималась Каргунья.
– Не знаю, у нас в деревне давненько младенцев не было. Эти проклятые ведьмы из Меловой пещеры на всех мужиков нестоячку наворожили. Откуда же младенцам взяться?
Женщина подозрительно уставилась на белесый подол старухиной юбки.
– А что, дорогуша, не из тех ли ведьм будешь?
Каргунья в душе отругала себя за беспечность: почему не догадалась отряхнуть одежду от меловой пыли?
– Издалече иду, пропылилась вся. Попить бы и умыться, – а сама уже мысленно перебирала слова заговора для отвода глаз.
Селянка равнодушно отвернулась от собеседницы и снова принялась за сорняки, не обращая ни малейшего внимания на удаляющуюся старуху.
В соседнем селении младенцев снова не оказалось. И здесь проклинали испортивших мужиков Темных Сестер. Едва волоча ноги от усталости, Каргунья возвращалась назад.
– Хотя бы одного кобелину на всю округу оставили! – ругалась она вполголоса. – Где теперь взять мальчишку для искупительной жертвы? Ох, горе горькое: помрет наш батюшка, покинет нас!
Каргунья готова была взвыть в голос, как давеча выли обезумевшие от горя Сестры. Глотая слезы, она спустилась к реке, чтобы напиться и освежить обожженное солнцем лицо. Тень от тучки принакрыла старуху, словно напоминая ей о Темном Повелителе.
– О, всемогущий Владыка Тьмы! – взмолилась ведьма, падая на колени у самой воды. – Не оставь своих дочерей без покровительства, пошли исцеление нашему багу!
В ответ послышалось хлопанье крыльев, и огромный ворон спикировал на старуху.
Каргунья закрыла голову руками и застыла в недоумении. Что это – знак? В следующее мгновение ее подслеповатые глаза заметили лохань, зацепившуюся за торчащую из воды корягу. Вторая черная птица сидела на краю лохани, распахнув крылья. Изнутри доносилось то ли попискивание, то ли постанывание.
Подхватив подол и прижав его одной рукой к груди, Каргунья забрела по колени в воду и зацепила краем посоха утлое суденышко. Ворон недовольно каркнул, но места своего не покинул.
– Кыш! – старуха дернула лохань к себе, пугая птицу.
Теперь уже два ворона стали клевать Каргунью и хлестать ее крыльями, но ведьма не замечала их атак. В лохани лежал маленький мальчуган. Пеленка сбилась и наполовину свесилась в воду, так что обнаженное тельце младенца не оставляло никаких сомнений по поводу его принадлежности к мужскому полу.
Каргунья выхватила малыша из лохани, прикрыла его влажной пеленкой и со всех ног припустила к входу в пещеру.
– Благодарю тебя, великий Князь Тьмы! – шептала она снова и снова.
Второпях старуха не заметила, что пара воронов не перестает кружиться над ее головой, а крошечный озорной чертенок, выскочив из корзины, прицепился к подолу ее летника.
В пещеру Каргунья вошла медленно, с величайшим достоинством, как и положено Хранительнице тайных знаний. Она обвела взглядом мечущихся у одра бесноватых женщин и подняла над головой младенца.
– Радуйтесь, несчастные: я принесла мальчишку для искупительной жертвы!
Ведьмы не сразу осознали, что в руках старухи – спасение их обожаемого бага. Они еще какое-то время выли, не в силах выйти из транса, но потом смысл сказанного все же проник к их сознанию. Одна за другой Темные Сестры приходили в себя и приближались к Каргунье. Когда последняя из ведьм умолкла, старуха снова заговорила. Тон ее был властен и подразумевал беспрекословное повиновение.
– Приготовьте алтарь к жертвоприношению!
Принесите стилет и большую чашу!
Воскурите благовония!
Зажгите черные свечи!
Темные Сестры безропотно выполняли приказания. Когда все было готово, они окружили ложе умирающего и принялись нараспев повторять слова заклинания. Самая младшая из Сестер – девственница Ибрит – зажгла последнюю свечу в подсвечнике, сделанном из человеческого черепа. Она взяла в руки острый стилет и приготовилась вонзить его в сердце младенца. Каргунья распеленала малыша, положила его на грудь умирающего повелителя: сердце к сердцу. На шее мальчишки болтался какой-то округлый предмет на шнурке. Старуха потянулась сорвать ладанку, но передумала – нужно было торопиться. Хриплое дыхание едва срывалось с посиневших губ бага, поэтому Каргунья поскорее перенесла младенца на жертвенный камень, положила его так, чтобы кровь беспрепятственно стекала по желобку в подставленную чашу.
Закатив глаза, старая ведьма провозгласила последние ритуальные слова.
– Ну, чего медлишь! – прошипела она Ибрит.
Черноокая красавица побледнела и взмахнула стилетом. В следующее мгновение она взвыла от страха и выронила оружие. Толстые косы цвета воронова крыла вспыхнули, словно огненные змеи. Малыш перевел взгляд на Каргунью, хихикнул и снова щелкнул пальцами. В ту же секунду загорелся покрывающий голову ведьмы платок.
Из-за черепа-подсвечника высунулась озорная рожица маленького чертенка.
– Дуй сюда! – предложил он другу.
Малыш не заставил себя ждать. Он пустил фигурную струю прямо в недра черепа и погасил толстую черную свечку. Из-под свода пещеры спикировали огромные вороны, взмахами крыльев гася остальные свечи.
Перепуганные ведьмы замолкли и не смели шевельнуться. Только умирающий баг заметался на своем одре, потом протяжно застонал и затих. Общее оцепенение длилось довольно долго. Потом до женщин дошло, что их повелитель все же умер. Охватившая их ярость заставила Сестер искать виновников несчастья. Превозмогая страх, они двинулись к жертвеннику.
– Это ты виновата, паскудница! – в адрес Ибрит посыпались обвинения. – Не смогла пустить кровь ублюдку. Нашла время беречь косы!
– Я не виновата, я не виновата! – тоненько заверещала девушка, прячась за камень. – Это все он – он!
Дрожащий палец Ибрит указывал на малыша. Тут же к младенцу потянулись женские руки: растерзать, разорвать крошечное тельце. И в то же мгновение рукава вспыхнули огнем, который перекинулся на одежду Темных Сестер. Вопя от страха и боли, они помчались вон из пещеры, вниз – к реке.
Мокрые и еще более злые ведьмы вернулись в свое обиталище. То, что они увидели, повергло их в шок: Каргунья сидела на полу у алтаря и баюкала злополучного младенца.
– Тише! – прошипела она Сестрам. – Великий Повелитель Тьмы послал нам нового бага. Вот наш владыка!
И она подняла над головой малыша.
Словно подтверждая ее слова, два огромных ворона уселись на плечи старухи, а крошечный чертенок выглянул у нее из-под юбки и показал язык.