Черное сердце. Часть 1 Зимняя роза (Екатерина Мельникова)

Глава 1

Год спустя

До прихода друзей Владлен поет песню под гитару для сына, которому сегодня исполнилось три месяца. Алиса не понимает английского текста, которому ее мужа обучил Джордан, но она читала перевод и знает, что повествование песни ведется от лица парня, безнадежно влюбленного в девушку, которая его не замечает, а он «умирает каждый раз, когда она проходит мимо».

Несмотря на сладкую худощавую наружность, Владлен обладает теплым и низким голосом, в пении который приобретает особую мужественность и глубину. Алиса обожает, когда он поет! Он касается струн, едва прилагая силу, отчего звук получается успокоительным.

– Почему ты выбираешь эту песню, чтобы усыпить Сережу? – спрашивает Алиса в конце его выступления, обнимая мужа сзади.

– У нее наиболее подходящая мне тональность. Это Джордан любую партию на любой гитаре сыграет и споет в сто раз круче меня. – Отвечает он с небольшим сожалением, щуря глаза.

– Отпустите его.

– Говоришь так, будто мы сжали птичке горло.

– Так и есть. Джордан – птица высокого полета. Он так хочет работать вместе с Кариной! Он музыкант. И какой первоклассный! Почему он должен проживать жизнь, которая не удалась его отцу?

– Ты тоже так захотела работать у Карины на разогреве, что бросила институт. – Владлен презрительно смотрит на жену через плечо. – И зачем это? Тебе двадцать, ты бы уже была на третьем курсе. Но ты захотела, как она. Я в этом никогда не видел смысла.

Алиса перестает улыбаться, а ее ладони медленно скатываются по телу Владлена, отстраняясь. Она отходит от него к столику налить воды. Пить не хотелось. Хотелось отвернуться и занять руки.

– Не обижайся, все это не имеет для меня значения, – Владлен покидает гитару и прижимается к Алисе со спины, ласково обнимая длинными руками ее пухловатое тело, задевая высокую грудь. – Я тебя все равно люблю. С образованием, без образования, больной, здоровой, веселой, грустной, странной, умной, безумной. Люблю.

– Я тоже люблю тебя. Стать ученым сложнее, чем я думала.

– Если б я знал, что ты не жалеешь об этом решении, я бы ни слова не вымолвил. Но тебе хочется обратно в институт, сцена – это не твоя настоящая мечта, она создана для таких, как Карина и Джордан. Для других. Намного других. Они невероятные. У них таланта и фантазии хоть из стакана отпей, и потом они наглые, выносливые и смелые. У тебя – свой путь. Джордан в школе учился с неохотой, рисуя в тетрадках ноты и стихи, а ты получила золотую медаль.

– Но год назад они оба окончили Гарвард, Владлен! – Алиса констатирует этот факт, как неутешительный лично для себя. – Получить там музыкальное образование считается высшим пилотажем. Золотая школьная медаль – ничто по сравнению с этим.

– Тебе-то что? У нас другие цели. Им удалось, потому что способности есть и оба говорят по-английски. Это не делает их круче нас. Это вообще не имеет в нашей с тобой жизни значения. Вот – что имеет значение! А у них такого нет! – подбадривает Владлен, поворачивая жену к кроватке с малышом.

Спящий сынок сразу заставляет Алису улыбаться. Она прижимается к мужу, в несколько раз превосходящего ее по росту и снова чувствует прилив сил. Не нужно бы ей забывать о том, что для нее нет ничего важнее двух этих мужчин.

– Почему тогда вы с тренером Джордана уговариваете не уходить из команды, раз в нем пропадает ошеломительный гитарист?

Владлен, психанув, отходит к окну. На этот раз раздражение перекочевало в его душу.

– Мы и так многое потеряли без Равича.

– Вот придет Рома, ему претензии и предъявляй.

– Он не виноват, что теперь инвалид.

– Но Джордан тоже не виноват.

– Пожалуйста! – Владлен делает разворот и снова идет навстречу к Алисе ради того, чтобы она пошла ему навстречу. – Не заговаривай с ним об этом сегодня. Джордан единственный более-менее умеет забивать, мы без него и дальше своего носа никогда не продвинемся.

– Ладно. Это ваше дело, меня не касается. А если… я уйду из клуба и вернусь в институт, ты меня поддержишь?

– Да, потому что тебе это необходимо.

– А Карина не обидится?

– Карина поддержит тебя. Это я – обижусь, если Джордан меня кинет.

– Тогда и ты уходи, займись своим делом, профессионально займись фотографией. Твои снимки – просто класс! В тебе пропадает талантливый мастер! – чтобы слова удачно дошли, Алиса тыкает в его грудь своим пальчиком, показывая, где бьется сердце гения. – Ты обязан отправить в универ свое портфолио. Сейчас фотографы отлично зарабатывают, а с таким вкусом, как у тебя, клиенты к тебе за год будут записываться.

– Все-таки ты оптимистка. И как бы я без тебя и твоей стиральной машинки? – ухмыляется Владлен.

Алиса в ответ смеется, а потом жарко целует его, поднявшись на носочках. То свидание на машинке остается одним из самых горячих ее воспоминаний.

– Ты сегодня как ангел поешь, как всегда.

– Почему как? Я и есть…

Через минуту нетерпеливо трезвонит домофон, и Алиса впускает друзей на вечеринку.

– Вы помните двух моих лучших друзей, Борьку и Семена? – с набитым ртом спрашивает Рома Равич. – Ой, как все вкусно! Владлен, как обычно, все приготовил?

– Не все, но я готовил, именно я.

– Так чо, помните или нет?

– Помним, помним. – Отвечает Карина, внимательно разглядывая в своих руках мидию в попытках вспомнить, как ее открывать. – Я запомнила этот параллельный класс на всю жизнь. – Весело добавляет она, вспоминая смешные моменты детства и средней школы. – А что?

– Боря не пригласил меня на свою свадьбу! – возмущается Рома. – Друг детства, черт возьми! Не навестил меня даже, когда я попал в больницу!

– Он тебе звонил.

– Один раз только.

– Сколько надо было?

– Два! А Семен! В детстве по очереди дома друг у друга ночевали! Я по ним так скучаю с тех пор, как школа кончилась, а они… за эти четыре года только пара звонков и чисто символическое поздравление на Новый год «В контакте». Что говорить о сегодняшнем дне? Паршивой открытки на «стене» в день варенья не дождешься! Главное, Семен – был на свадьбе, и эти двое… с которыми мы тоже дружили. Из нашей же серии: по двору бегали, бомбочки взрывали. Они учились в классе с математическим уклоном.

– Марк и Пашка? – хмурится Джордан.

– Во-во, помнишь, да?

– Они-то на свадьбе каким боком?

– Спроси этого сохатого! – взмахнув рукой, Рома чуть не сбивает Владлену с лица нос своей вилкой, на которую нанизал кусочек жареного цыпленка под яблочным соусом.

– Они ведь с ними почти не дружили. В любом случае с тобой они общались большую часть своего детства. – Размышляет Алиса.

– Они со мной общались все наше детство! – парирует Рома, словно это единственное, что его так возмущает в собственной жизни. – А он вместо меня приглашает оленей из соседнего двора.

– Это точная информация? – спрашивает Карина, выплюнув сперва мидию.

– Своими глазами видел на его странице фотки со свадьбы. – Отвечает Рома, и этому несложно поверить: с такими огромными карими глазами, как у Равича, вряд ли можно что-то прозевать. А при его двухметровом росте очень удобно наблюдать за миром, не упустив из внимания ни одной детали. – Стоят там двое! Как увидел – рука с лицом срослась.

– До сих пор не понимаю, что означает это новое выражение. – Шепчет через стол Карина, Владлену. Если оно конечно новое, выражение это. Быть может, это она старая?

– Поднесенная к лицу ладонь выражает негодование. Еще мы прикасаемся рукой к лицу, когда в шоке. Также этот жест применяется в ответ на очевидную глупость.

Карина смеется, переглядываясь с Алисой. Неугомонный и обиженный Рома еще несколько лет продолжает делиться эмоциями, а у него их, эмоций, всегда миллиард с копейками.

– Почему, когда между вами все было хорошо, они были лучшими, а сейчас они все – отстой? – спрашивает его Джордан.

– Потому что сейчас между нами не все хорошо. Между нами вообще ничего нет. Вывод. Джордан, Владлен, Карина и Алиса. Вот – друзья! Спасибо за ужин. – Рома отодвигает тарелку и откидывает свой затылок на спинку дивана, благодарно дожевывая вкуснятину. Кажется, на этом у него все.

Владлен надеется, что после Ромкиных жалоб на старых друзей разговор не зайдет о футболе, но в какой-то момент Равич внезапно спрашивает у Джордана:

– Ты все еще мечтаешь играть в клубе на гитаре?

Джордан понуро глядит на Владлена, как на строгого папочку, который ему ничего не разрешает. Настоящий папочка, словом, тоже поставил запрет на сцену после их последнего приезда из Кембриджа. Вместо этого он принуждает его играть в футбол, но Джордану не семнадцать лет, а двадцать два года, и пора решить: продолжать прозябать на поле или отстаивать свое мнение, упрочиться и стать самым настоящим собой. Отец вечно твердил: рок – это опасность! Станешь наркоманом – убью лично! Неужто во времена его молодости футболисты не занимались, черт знает чем? От профессии ли зависит грехопадение? И насколько безопасна игра в его засратый футбол?

– Я разрываю контракт. – Смело отзывается Джордан. Также в этой фразе отчетливо слышно «Хватит!» Внутренний голос завопил ему, наконец: рокер ты или нет?

Черные миндальные глаза Владлена и его рот мигом становятся похожи на три озера. Был из рода татар, сейчас с этими глазищами – форменный филин в сезон охоты.

– Да ты чо?!

– Села бабка на плечо. Я ухожу.

– Черт, кончай дурью маяться! Будь русским мужиком, не кидай друзей! Ты ведь не знаешь, что делаешь!

– Еще как знаю, и я это сделаю. Карюша недавно подала мне идею быть гитаристом в ее группе. Ведь мы с детства пишем песни вместе. Ее поэзия и моя музыка друг без друга не могут. Соединяясь, они становятся полноценными. – Любовно произносит Джордан, словно речь идет не только о музыке, но и об их коже.

Карине так нравятся его слова, что она не сдерживается и целует его.

– Так я и знал. Ладно. – Ворчит Владлен, сдавшись. – Но тогда и меня не будет в следующей серии!

– Скатертью дорожка. – Пожимает плечом Джордан. Дальнейшая судьба команды его не интересует.

Затем все слышат, как в соседней комнате проснулся малыш.

– Ой, Сереженька плачет. – Алиса подлетает, как бабочка, но муж ловит ее прямо в воздухе:

– Я сам, лютик, отдыхай.

– Повезло мне с мужем, только и делаю, что отдыхаю – он у меня все делает сам. – Хвастается она подруге, но Карине нечему завидовать – она обожает Джордана. А иногда случайно вспоминает глаза и голос экстрасенса. Это случилось год назад в ресторане, но Карина до сих пор не в силах отогнать образ искреннего взгляда серых глаз, выглядывающих из-под белокурой челки. Есть чувство, что годы никак не могут встать между ними и вытянуть руки, потому что она как будто видела эти глаза только вчера, и их пронзительный цвет просачивался прямо в ее кожу. Как зовут этого человека? И почему его взгляд заряжен электричеством? Почему он так и манит? Ее напугало то, что он сказал об их совместном будущем. Зачем ей другой муж? Куда денется Джордан? Как она умудрится оставить его позади?

За Владленом, вытерев пухлые губы салфеткой, в спальню идет Рома, чтобы впервые в жизни увидеть Сережу. Через пару мгновений в комнате слышатся улюлюканья, чего Карина не могла ожидать от Равича, который интересуется только футболом и друзьями, а вовсе не девушками и уж тем более не детьми (хотя у него все в порядке с ориентацией), а когда успокоившегося малыша приносят в зал (ребенок дергает ножками на руках у Ромы), раздается звонок в дверь.

Владлен знает, что за дверью его родной брат. Он открывает, не спрашивая, кто там, и на пороге видит Родиона в клетчатой расстегнутой рубашке поверх белой футболки и с его привычной эмовской челочкой. С первого взгляда братья кажутся близнецами, никто бы не подумал, что Родион старше на одиннадцать лет.

– Приветик, заходи.

– Это вам с Алисой и Сережей. – Родион передает красивый пакет. Владлен, приняв подарок, снова приглашает брата в квартиру, но тот медлит, виснет, нервно топчется и переваливается, как неуклюжий нерешительный медведь.

– Ты чего?

– Владлен, не ругайся, но… я пришел с другом. Можно?

Владлен выгибает брови и теряет челюсть так широко, что во рту видно паутинку слюны.

– Нет. Нет. Нет. – Он мотает головой, стараясь придать этому единственному слову приличный вес. – С любовником? – выплевывает он изо рта, словно дохлого таракана. – Ни за что! К тому же я устал запоминать все их имена.

– Тебе стыдно? – старший брат буквально ошеломляется, и это возмущает младшего.

– Да, стыдно. А ты специально, что ли? Ты не имеешь права так со мной поступать! Это мой праздник, а не ваш! На вашей тусовке я бы и слова не сказал, но здесь – не твой дом, понял? И не «голубой» клуб, где ты откапываешь всех своих мальчиков. Я не буду знакомиться каждую неделю с новым. Ты бы хоть выбрал, наконец, кого-то одного. Хочешь, чтоб Сергей с пеленок смотрел на это гадство? Не порти моего ребенка!

– Владлен…

– Родион Перес. Уходи. – Он закрывает перед лицом брата дверь и съезжает по ней вниз. И подумывает дать возмущению снести себя, но вместо этого в голову идут слова экстрасенса. Владлен никогда их не забудет: «Твой брат отдавал тебе последнюю булочку, когда сам был голоден». Он украдкой заглядывает в пакет. Родион подарил им необычный плед, о котором они мечтали с Алисой. Важно не то, в чем вы отличны. А только то, в чем схожи. – Стой! – кричит Владлен, раскрыв дверь, но брат уже в лифте. – Пусть он уйдет, ты – останься!

Он подбегает к задвигающимся дверям лифта, краем глаза замечает брата и какого-то тощего пацана, однако брат успел обидеться. Сильно.

Поздно.

Выругавшись через секунду, Владлен возвращается в квартиру. Дома он все рассказывает, и Джордан первым комментирует ситуацию:

– Ну, натуралом его не сделать, так что какой есть, коли брат! Я бы над ними тут пёрся, что ли? Мне по фиг!

– Влад, желтая карточка. Это ведь твой брат. Он тебя любил и не бросил ни на секунду, когда было трудно. У меня один из братьев наркоман, и это намного страшнее.

– Равич, забейся. Я ему позвоню. Раз Сережа все равно проснулся, может, споем? Джордан! – Владлен звонко щелкает пальцами. – Тащи гитары.

Карина с Алисой хлопают в предвкушении. В такие моменты сам воздух наполняется волшебной музыкальной атмосферой. Какой бы повод ни был у вечеринки этих ребят – обязательным ее элементом является живое исполнение. Концерт начинается. Вначале парни исполняют легендарную «Сказочную тайгу» группы «Агата Кристи», предварительно договорившись, что Владлен дает вступление и все сольные проигрыши, а за Джорданом остается основной фон и пение. Карина знает эту песню с детства, но влюбилась в нее только недавно благодаря исполнению Джордана, прослушала ее сто тысяч раз и нечаянно выучила все слова. Они с Владленом так прекрасно играют ее вместе, как одно целое, как настоящие друзья. На них любо смотреть!

Затем выдают несколько лучших песен другого гения русского рока – группы «Кино», одну за другой. Поют до позднего вечера, пока за окнами не темнеет. В соответствие с тем, как пацаны решили изменить свои занятия в жизни, прекрасной кульминацией акустического концерта становится песня «Хочу перемен». Страшно что-то менять… Но если ты действительно решил превратиться в себя, тебе потребуется смелость. Рискуй!

После того, как засыпает малыш, друзья вновь заводят речь о работе, продолжив поглощать остатки еды, приготовленные Владленом, и деликатесы, заказанные в ресторане. Правда, Карина больше трогает мидии. Она радуется за Алису, которая, наконец, поняла, чего хочет на самом деле, решив вернуться в «Санкт-Петербургский институт экологии и химии».

Карина также радуется, что Джордан использует свое крутое образование на деле и станет выступать с ней на сцене. В клубе, где поет Карина, руководителем всего на свете в его пределах является отец Джордана – он открыл свой бизнес после того, как получил серьезную травму и не смог больше играть в футбол. Но пустит ли отец в свой клуб и Джордана, настаивая, что тот должен вернуться в спорт? Джордан обещает, что будет бороться за право самостоятельно выбирать свою судьбу – пора бы уже проявить все лучшие качества смешанной крови. И тогда его талант не будет похоронен заживо.

В свою очередь Владлен, поскольку из команды ушли два его лучших друга, и надеяться там больше не на кого, решает поступать на факультет дизайна фотографии после серии матчей.

– Это нечестно. – В отчаянии говорит Рома, взирая через окно на мрачную улицу. – Ведь папа Джордана и я действительно этого хотели. Мы живем футболом, почему же травмы нас лишили этой возможности? Я этого не могу выносить. Джордану это никогда не было нужно, только мне.

– Рома, – Владлен приближается сзади и кладет ему руки на плечи. – Ты не можешь сконцентрироваться. Ты должен бороться, многие фигуристы не сошли со льда после того, как им вставили металлические имплантаты вместо кости. У них получается, почему же у тебя не выйдет?

– Жить без футбола – это не мое. Я вас прошу, хоть вы не делайте глупостей. Жизнь дана в единственном экземпляре, где каждый из нас – индивидуальность. Найдя себя, не следует себе изменять. У вас миллион шансов, в отличие от меня, а вы их игнорируете. Я всегда считал, что ничего не сможет мне помешать играть в футбол. Ничего.

От всего сказанного на этот раз Рома едва не срывается по-настоящему, не понимая, как он мог так ошибаться. Владлен переглядывается с Джорданом. Мысленно извиняется перед другом за то, что уговаривал остаться в команде.

– У меня с волос заколка слетела! – внезапно ахает Карина. – Черт. Ну вот! Вы не видели?

Все замолкают, думая о своем. Никого не интересует заколка Карины.

Чуть позже друзья разъезжаются. Джордан подвозит до дома Ромку, а потом они с женой наконец-то остаются одни у себя во вселенной.

Глава 2

В предстоящую субботу Алиса должна выйти на сцену в последний раз, затем ей придется готовиться к вступительным экзаменам.

– Я не зря ее называл дурочкой, когда она все бросила, едва начав. Она раскрыла глаза на блеск сцены, подозревая, что это принадлежит и ей тоже. То есть она неплохо выступала, но Алиска плюс сцена… – Джордан морщится, словно положил на язык дольку лимона, и пытается изобразить какой-то жест рукой, в которой как будто держит невидимое яблоко, – равно детский утренник. Кстати, прости, что тянул целый год после выпуска. Боялся папу обидеть. Я ведь ему обещал. Как ему объяснить, что он не прав?

– У тебя рот сегодня, как всегда, не закроется? Стоит только начать говорить, и мистера Лестера так заносит в разговоре, что если он нажмет на тормоз, останется тормозной путь. – Бормочет Карина. Ее затылок лежит на его плече, а свободную его руку она нежно поглаживает тонкими маленькими пальцами, желая вызвать и придержать в нем роль любовника. Увлеченного и горячего, как минуту назад. В ответ Джордан проводит ладонью вдоль ее живота, придумывая, что сделать с ней на этот раз, но тема разговора не может оставить его в покое.

– А чо? Я ведь говорю только главное. Вот мой батя меня так и не понял. А я – его. Ну, зачем меня заставлять пинать мяч? Это компенсирует его несчастье, что ли? Моя мамаша там у себя на родине до сих пор в «Плейбое» снимается, и ей он никогда не противоречил. Потому что его это возбуждает. А меня от этого тошнит. Но в результате они все равно развелись, я приехал сюда с папой, так как он по суду добился, чтоб ребенка не растила такая женщина, как маманя моя. И правильно сделал. Она ведь не только снималась, но и тусила. Что это за…?

– А ты ничего другого сказать мне не хочешь? – спрашивает Карина, а затем, закусив губу, скользит пальцами по его груди к лицу.

– Хочу. Вот почему у нас не получается малой? Мы ведь уже полгода пытаемся, а ты все не беременеешь. Все обследования показывают хороший результат, – судя по лицу, Джордан принялся усердно разбираться. – Твоя врачиха не видит никаких противопоказаний для беременности. Что с нами не так?

– Джордан.

– Я тоже проверялся, между прочим. У меня все огонь.

– А с языком еще лучше, но от разговоров я не забеременею.

– Может, мы слишком этого хотим?

Карина закатывает глаза.

– Я хотела, чтоб ты сказал другое. Хоть раз ты можешь увидеть плюс в разводе родителей?

– Конечно, могу. Я оказался подальше от мамаши-порнографички.

– Ты неисправимый «романтик». Если бы не развод родителей, ты бы не вернулся в Россию. И не встретил Владлена, Алису, Рому, и, конечно же…? Ну? Кого?

Джордан туго задумывается. Все парни тугодумы по природе.

– Того пузыря-экстрасенса?

– Меня. – Не выдержав, вразумляет Карина.

– Прости. За тебя я благодарен в первую-первую очередь.

– Тогда почему никогда не скажешь без подсказок?

– Эмоции не по мне. – Признается Джордан, причем металлически, и Карине остается предположить, что для некоторых эмоций нужно быть очень и очень смелым. Он не готов. – Это не значит, что мое сердце маленькое. До встречи с тобой я думал, что одиночка, но такой близости я не чувствую ни с одним человеком на свете.

– Бывший одиночка. – Уточняет Карина, гладя его мягкие каштановые волосы. Они смотрят друг другу в глаза и как будто снова целуются, хотя между губами расстояние в пару сантиметров. – Ты всегда боялся открыть свое большое сердце. В начальной школе ты со мной то дружил, то враждовал. В средних классах мы все время дрались.

– Точно.

– Тебе нравилось?

– А-то! Я был влюблен с первого взгляда. И ты мне вырвала клок волос на биологии в шестом классе.

– Заслужил! Насыпал мне на голову земли из-под цветка.

– Это был не я. – Джордан поджимает губы в попытках скрыть за ними смех.

– Ну да. Ты в старших классах так странно признался мне в любви, что я не помню, как это произошло. Теперь мы женаты, и я слышу целые предложения о твоей привязанности. Это безумно приятно! Но иногда я хочу, чтоб тысячи слов сменились только тремя.

Ведь в их случае чувства в эти слова можно привнести намного больше, чем вмещает в себя томик прекраснейших стихов. Однако есть проблема. Серьезная. Джордан боится этого слова. Любовь.

– Карюша. Три банальных слова может сказать каждый. Я вот хочу быть оригинальней.

– Вот как ты выкрутился, значит. Пожалуйста. Хочу слышать. Именно потому, что тобою доказана правдивость этих слов. У тебя такой голос! Как они звучат из твоих уст?

Джордан замолкает. Тишина была долгой и напряженной.

– Есть… страх.

– Я заметила. Какой?

– Когда говоришь такое, слова приобретают форму. Становятся реальней. Но вдруг после этого я тебя потеряю? Вдруг что-нибудь случится? Тогда я не смогу двигаться дальше. Нет. Я сделаю, как всегда. – Джордан ее целует, и уже через мгновение Карине хочется написать песню о том, как она счастлива, чтобы исполнить ее с самой высокой точки земного шара.

Когда ночь вступила в свои права, клуб «Плазма» последовал за ней. Сегодня Карина должна исполнить только одну песню. Этот трек ей не принадлежит, право на исполнение приобретено у автора только для сегодняшнего выступления, хотя у Карины имеется собственный богатый репертуар, но сегодня только эта песня может сполна отразить атмосферу прощального концерта Алисы.

Сцену занимают двое. Карина выходит, когда Алиса скрывается за ширмой. На Карину надеты шляпа и пиджак, которые она постепенно снимает с себя по течению песни. Она исполняет балладу среднего темпа о расставании с парнем, который открыто ей изменяет, а подруга, танцуя позади на стуле, изображает того самого наглого парня. На Алисе тоже шляпа, но мужская. Ей даже нарисовали усики, и теперь она изредка поглядывает на поющую Карину: подлец, роль которого она взяла на себя, сгорает от самолюбования, ведь эта крошка посвящает эту песню только ему.

– Горячие у вас жены. – Громко говорит Равич, наклонившись к Джордану с Владленом. Слова перемешиваются у него во рту вместе с языком. – Настолько, что под ним сцена плавится. Настолько, что «01» пора звонить.

– Завидуешь, пьяница? – картинно щурится Владлен. – Тоже найдешь.

– Хоть ты и мужик, я считаю, тебе повезло в этом плане больше, чем мне. Ну и пусть, у тебя была только одна метелка, главное, что твоя половинка. А я… через всех прошел, и не нашел свою. Я тебя ненавижу. – Шутит (жалуется) Рома, стараясь говорить внятней.

Песня подходит к самому захватывающему третьему куплету, где эмоции Карины разыгрались не на шутку. Психанув, как положено по сценарию, она кидает шляпу на пол – так же, как немного раньше расправилась с пиджаком; начинает ходить по сцене, падать на колени, поражая зал столь впечатляющим пением. Когда ширма перед Алисой закрывается в последний раз, Карина снова исполняет припев, и песня, постепенно замедляя темп, к сожалению, заканчивается. Даже самые заправленные выпивкой люди находят свои ноги, чтобы аплодировать стоя. Каждый выход Карины – пронзительная история. Только она может в единственную песню внести большую драму.

– Вот это я называю мастерством, – потихоньку хлопая, говорит Владлен Джордану, пока зал взрывается овациями.

– Твоя тоже прикольная. – Засмеялся тот, когда девушки раскланялись. Через несколько мгновений они сидят вместе с парнями.

– Что-то смазливенький вышел из тебя мужичонко. – Передает Владлен своей жене.

Алиса, величественно поправив «усы», заявляет:

– Из тебя тоже.

Карина, закинув голову, раскатисто смеется. Выпрямившись, она видит, что следом за ней выпадают и остальные.

– Палец в рот не клади твоей Алисе. – Подчеркивает Рома. – Сразу видно, Каринка научила.

– Конечно. Она меня всему учит.

– Угу-угу. – Вяло мычит Владлен. Его губы выдают воздушную ухмылку. – Я тебе сегодня дома за это замечание покруче шоу покажу.

– Напугал кошку сливками.

– И, кстати, позвоню-ка я своему любимому братцу. – Слово «любимому» Владлен натягивает, как ботинок, втрое меньше его размера. – Как они там справляются с нашим Сережкой?

– Нормально справляются. – Уверяет Алиса. – Когда Сережка с Родей, я не переживаю.

– А я – переживаю! С Родей вместе его бойфренд!

– Как будто ребенок что-то сейчас понимает.

– Поймет когда-нибудь. И если он лет в шестнадцать придет ко мне и скажет «папочка, я буду жить с мужчиной», то я кого-то убью! Труп будет не один! – ворчит Владлен, с демонстративной силой сжимая в кулаке мобильный телефон.

– У тебя богатая фантазия. – Отмахивается Алиса, стирая усы салфеткой.

Две влюбленные пары, плюс Равич и плюс Сережа, должны были поехать на дачу отца Карины, где у него имеется чудесный для вечеринки и ночевки гостевой домик, но Владлену неожиданно звонит брат, которого он никогда не приглашает с собой.

Это случилось при Карине, пока она сидела дома у подруги, помогая ей с малышом. Джордан с Ромкой в это время поехали в магазин за продуктами. Владлен, увидев на экране телефона имя брата, изрядно раздражается.

– Ну вот еще! – рявкает он. – Даже пожрать не приготовить. Алиса, иди за моей солянкой последи!

Когда Алиса, оставив Карину с Сережей, бежит к плите, Владлен начинает разговор. Его вид при этом становится испуганным, а глаза больше.

– Владик, помоги, пожалуйста! – кричит трубка голосом Родиона в руке Владлена. – Мы с Колей гуляли в парке, и он вдруг упал! Я не знаю, что с ним, он становится все бледнее. Люди проходят мимо. «Скорую» вызвал пятнадцать минут назад, но они не едут. Пожалуйста, я сегодня без машины, помоги быстрее!

После того, как Владлен командным тоном рявкает в трубку и уточняет адрес, он просит Алису таким же грубым голосом:

– Сделаешь огонь пониже минут через десять. Через пять просто выключи, накрой крышкой, и отойди от плиты подальше, больше без меня ничего с ней не делай, ради бога. – Он ничего толком не доверяет Алисе, кроме ее же собственных растений в горшках, которыми жена заставила всю квартиру в целях превратить ее в какие-то джунгли. – Я поехал в парк, у брата с другом что-то случилось, в обморок упал. В общем, все, я скоро буду, телефон со мной.

Девочки не успевают даже испугаться, как остаются вдвоем и с Сережей на руках.

– Плесни чего-нибудь холодненького. Жарко сегодня просто на редкость! – Расслаблено откинувшись на диване рядом с Алисой, просит Карина, когда в соседней комнате уснул Сережа. Алиса возвращается через минуту от барной стойки, прихватив себе и подруге по стакану минералки со льдом. – Что-то мне неспокойно, хоть бы у Родиона с парнем все обошлось.

– Не говори. Я к нему отношусь лучше, чем Владлен, – презрительно замечает Алиса, – тем более он с Сережей согласился сидеть в своем отпуске, пока у меня будет сессия.

– Ты будешь учиться заочно?

– Только так и получится. Скоро вступительные экзамены. Думаю, все сдам.

– Конечно, сдашь, ты ведь умница.

– Владлен уже поступил на фотографа.

– Он говорил.

– А Джордан? Рад, что вы не расстанетесь? В том смысле, что теперь работать будете вместе.

– Очень. Новую музыку вовсю пишет! Алиса, ты не видела мой веер? Я брала из сумки, но найти не могу. Красивый такой веерок с бабочкой, новый, подарок от папы. Жалко, если потеряется.

– Не видела. Но если найду – скажу. Ты все время теряешь вещи – то заколка, то кольцо с пальца, то телефон…

– Да, это точно. Не везет.

– Лучше пусть с вещами не везет, чем с людьми. Лучше потерять вещь, чем человека, который ее подарил.

– Это точно. Ты еще не знаешь, как мне с одной только подругой повезло. Я тебя люблю и боюсь потерять.

– А я – тебя. – Алиса обхватывает ее руками, и в этих объятиях им обеим самое место.

– Как ты? – беспокойно спрашивает Родион, когда парень по имени Коля открывает глаза, лежа на кровати.

Рядом сидит и Владлен. Его брата самого сейчас впору класть под капельницу, ведь его руки так дрожат, держа ладонь этого Коли! Может это, наконец-то, нечто особенное? Хотя тоже далекое от понимания Владлена. По-честному, он изо всех сил старается не закатывать глаза и не класть руку на лицо. Вот когда выйдет отсюда, тогда и растечется от стыда по полу. Порой он больше предпочел бы быть обычной лужей, чем братом гея.

– Что со мной случилось?

– Солнечный удар. Я тебя отнес в тень, но ты все равно не приходил в себя. Почему ты не сказал, что тебе плохо?

– Не знаю. Не успел. Владлен? – удивленно спрашивает Коля. – Родион, это твой брат?

– Да, это он. Владлен нас сюда привез, он помог.

– Правда? Спасибо.

– Да ладно. – Отмахивается тот, как от осы. Все, чего хочет – смыться отсюда подальше. – Больше так моего брата не пугай. – Выдавливает он как из пальца.

– Не буду.

Впоследствии Владлен переселяется в коридор (наконец-то), оставив им место для каких-то личных слов и прикосновений, которые не предназначаются для его глаз и ушей. В больнице прохладно – совсем не хочется выходить на душную улицу. Погода сегодня сошла с ума! Скучает Владлен долго. Достаточно долго, чтобы успеть позвонить Алисе и отрапортовать, что все плохое осталось позади, кроме того, что его брат все еще не превратился в натурала.

Ну, сколько там можно целоваться?

Через тысячу лет к нему в холле наконец-то подсаживается Родион.

– Ну как он? – выдувает Владлен. Ему кажется, что он поседеть успел. Не касается седина времени только вечно юного Родиона.

– Все будет в ажуре. Владик, ты настоящий брат.

– Ты меня прости, что я не понимаю, я должен попытаться, ты ведь не просто мой родственник. Когда-то ты спасал меня.

– Ничего не говори, ты просто золото. Очень важно выражать любовь в поступках. Я удивился, что ты не бросил нас.

– Он ведь живой человек. Есть вещи поважнее. Я могу выдать сколько угодно презренья, но совсем другое дело – оставить человека умирать. Я не имею права решать, каким людям жить, а каким нет.

– Спасибо тебе. – И это тихое «спасибо» зазвучало сочнее выкрика.

– Родион, я могу тебя за эти отношения и в будущем презирать, но ты не обращай внимания. В самый важный день твоей жизни я буду рядом с тобой. И когда случится беда, я буду рядом. А посторонним тебя обижать не позволю. – Обещает Владлен, улыбаясь в синие заплаканные глаза, после чего брат крепко прижимает его к себе. Они не обнимались много лет, и Владлен удивляется, насколько комфортными оказываются для него эти объятия.

Ночью наступает генеральная репетиция конца света: в главной роли ураганный дождь в паре со сверкающей молнией. Эта парочка решила накрыть Питер ударной волной и погостить над Его Величеством подольше, проливая потоки воды и сотрясая пугающим звуком грома. Не остается места для сомнения, почему вчера стояла вся эта духота на улице.

Карина идет в постель, где ее давно караулит Джордан. Радиоприемник настроен на волну «Rock-FM».

– Когда уже осень? – мечтательно спрашивает Карина, приглушив фоновую музыку. – Не люблю, когда нечем дышать.

– Когда уже ты разденешься? – шепчет он, целуя ее плечо. Карина, кусая губу, снимает белье, а муж помогает. – Другое дело. – В довольстве говорит Джордан. – И я без ничего. Потому что жарко. – Прибавляет он. В этот момент ему удается изобразить серьезную мину.

С балкона в комнату проскальзывает дуновение с запахом свежего дождя, и Карина блаженно откидывает голову. Ветер ласкает ее кожу, как перышко.

Когда они, много времени спустя, приготовились ко сну, Джордан снимает линзы и ложится, обняв жену рукой.

– Какие у тебя духи… – его дыхание затрагивает ее влажный затылок. – Новые? – затем этого же места касается поцелуй.

– Да. Были.

– Только не скажи свое любимое слово…

– Потеряла.

– I’m amazed1. Как можно было потерять даже духи? – смеется Джордан, поправляя прядку спутанных волос Карины.

– В последний раз я ставила их в ванне. Нет, в сумочку клала. Не знаю, а может и в гримерке оставила.

– Значит, сперли. Растеряшка. Ну ладно, – он сладко зевает.

– Скажи мне перед сном три красивых слова.

– Наручники в шкафу. – Бурчит в ее плечо Джордан, делая вид, что он уже одной ногой во сне.

– И что с того? Не эти слова. Лестер, я умоляю – хочу, чтоб ты хоть один раз сказал те слова на любом языке.

– Мин яратам сине. На татарском сойдет? Меня Владлен научил.

– Владлен теперь татарин?

– Наполовину. Главное, что ты знаешь, что это чистая правда.

– Что Владлен наполовину татарин? И что он на родном языке признался тебе в любви?

– Что мое сердце большое. Знать это намного лучше, чем сотрясать воздух словами. Нам ведь хорошо вдвоем, какие еще нужны доказательства? Помнишь, ты сказала, что лучшего любовника, чем я, тебе представить сложно? Хотя тебе не с кем меня сравнить, ты сказала, что просто знаешь это.

– Какие могут быть сомнения, если любишь? Иногда люди находят своего человека с первого раза. Мы были и остались лучшими друзьями. С тобой мое сердце открывается. Мне сложновато представить, чтоб я также легко и просто не постеснялась другого парня.

– Где? В постели?

– Везде.

– Значит, друзья?

– Да. Лучшие.

Они оба смеются. Тогда Джордан щекочет ее, и Карина ржет сильнее.

– Помнишь, как до тебя я встречался с той девчонкой с параллельного класса? Наше общение было довольно приятным, но эти чувства не составляют и дольки моих впечатлений от отношений с тобой.

– О боже, вот это было признание! – вздыхает Карина, выгибаясь мостиком.

– Так-так, похоже, это был тот самый «настоящий» женский оргазм.

– Именно он, ибо я услышала это от мужа, в которого безумно влюблена.

– А еще ходят слухи, что для вас это проблема.

Карина больше не может говорить, как хочет спеть для него.

– I wish for this night-time to last for a life-time…2 – мелодично звучит оперный голос.

– Ммм. «Nightwish»?

– Обожаю готический метал.

– Это рок-опера.

– Давай смешаем эти стили. – Выпрашивает Карина, совмещая свое предложение с нежным прикосновением к его обнаженному плечу.

– Ты и я вместе? – Джордан задумывается, беря в ладонь ее руку. – Дуэтом на сцене? Мои гитарные партии. Твой голос. Наша музыка и слова в любом жанре рока. Надо показать, что мы собой представляем, не только нашим столицам. Пора делиться с людьми своей музыкой по всему миру, хватит уже… жадничать. Ну как? Попробуем?

– Попробуй это. – Шепчет Карина, подтянувшись. Они недолго целуются, прежде чем проваливаются в сон, застыв, как две свечи, которые сплавились в одну.

Глава 3

Пять лет спустя

Настало время летних отпусков. К двум семейным парам и Ромке прибавилась новая девушка Равича – однако по ее легкомысленному виду Карина без труда определяет, что это его «очередная», а не одна-единственная. Что ж, Роме надоело находиться одному среди довольных супружеской жизнью друзей.

Они сняли красивейшую, уютную сауну в египетском стиле на семь человек. Все сидят за столиком, поедая фрукты и деликатесы, пока Владлен с Алисой пытаются научить Сережу плавать. И в очередной раз неудачно. В конце концов, Сережа выходит из воды, закутывается в полотенце, а Владлен как всегда в таких случаях психует:

– Больше не проси меня учить тебя плавать! – психует он так, что вода выходит за бортики бассейна. – Бревно и то на дно не идет!

– Сам бревно, отстань от меня. – Бурчит Сережа и кукожится на диванчике между Джорданом и Кариной. Они – его отдушина, когда отец начинает орать.

– Чо ты сказал?! – бесится тот, но Алиса, хитро улыбнувшись, набрасывается на него сзади и опрокидывает. Вода взрывается тысячами брызг, которые долетают до ребят за столиком.

Основное назначение Алисы в бою (в семье) – отвлекать внимание врага (Владлена) невинными любовными играми и своим очарованием (оружием массового поражения), если он начинает сердиться на сына. А происходит это редко – Владлен обожает Сережу, хотя уже сейчас начинает лепить из него мужчину. Однажды на детской площадке Сергей залез на самую большую горку для взрослых детей (Алиса предупредила, что он еще слишком мал). Сережа побоялся скатиться и слезть. Он умолял снять его оттуда, но Владлен не пошевелил и пальцем.

– Как залез, так и слазь! – провозгласил он.

Сереже пришлось скатиться минут через пятнадцать долгих уговоров Ромы с Алисой, и после этого он не разговаривал с отцом несколько часов, пока тот не зашел к нему в комнату с шоколадкой. Гостинец Владлен объяснил сыну как награду за смелость, и после того, как Сережа почувствовал себя полноценным вполне исправным инструментом в глазах папы, поверил в себя и стал реже нуждаться в помощи, Алиса наконец-то поняла, что ее муж прав. «Будь смел, рискуй, действуй, и жизнь преподнесет тебе сюрприз!» – говорил он.

Шум веселья разбавляет звонок телефона Карины. Она просит Джордана передать мобильник, поскольку на восьмом месяце беременности тяжеловато наклоняться в сторону.

Поговорив с отцом, у Карины делается такой испуганный вид, что ее муж и остальные не в шутку переживают за ее ребенка, которому еще рано выходить наружу, чтоб познакомиться с ними со всеми. Кстати, это мальчик. Наш парень, наш будущий дружище, как с гордостью отмечал Джордан.

– Карина, что случилось? – подбегает Алиса, стирая с головы воду.

– Что стряслось с папой? Опять попал в больницу? – беспокойно спрашивает следом Рома, на коленях которого сидит огненно-рыжая и худощавая ему под стать девушка. Она вся растеклась по нему, как мороженное, которое оставили на солнце, вот только Рома почти не берет это во внимание. Несмотря на все свое бесконтрольное нытье по поводу отсутствия второй половинки он не особо интересуется отношениями, слишком увлеченно разрабатывая в своей голове стратегию красивого гола для грядущей игры. Всем на удивление после пары лет паузы Равич вернулся в мир спорта с новыми победами!

Джордан, как всегда, проявляет завидную сдержанность. Этот человек во всех ситуациях действует без паники и утверждает, что с такими типами, как слезы и страх он не знаком. Нет-нет, это не по его части.

– Тихо! Значит так, – последнее его слово ударяет судейским молоточком, предвещая несчастье, в котором, он уверен, его тесть по обыкновению виноват сам. – Что там у него опять случилось? И не волнуйся, сделай сначала вдох. Вот так. Твой папочка любит тебе нервы мотать. И притворяться – тоже любит. Ему по фиг, что ты беременна.

– Да перестань, что ты такое говоришь? Я вчера ему не могла дозвониться не напрасно! Они с друзьями, – Карина цедит это слово с натяжкой, неуверенная в его прямом значении, – летали в какие-то горы. Лазали, как альпинисты!

– Как – кто? – хмурится Джордан.

– И папе, естественно, стало плохо. Сейчас он в больнице. Здесь, в Питере. Я к нему поеду прямо сейчас!

– Сидеть! – муж придерживает ее рукой. – Свихнулась? Ты волнуешься за папика-дурака больше, чем за сына. Дай мне свой телефон.

– Что с ее папой? – тихо спрашивает девушка Ромы.

– Он страдает болезнью Паркинсона. Поражение нервной системы. – Говорит тот, пока Джордан набирает номер Олега.

Через пару мгновений Олег мученически отвечает на вызов:

– Алло.

– Папа, – сурово выстреливает Джордан.

– О, Джордан, пожалуйста. По голосу слышу, что хочешь напустить на меня собак. Карине скажи еще раз, что все под контролем. Ей нельзя волноваться.

– Вот именно, папа! И вообще! Слушайте сюда. Я вам уже говорил, что вы в свои пятьдесят неисправимый ребенок? Это так. Но сейчас вы просто побили все собственные рекорды в соревнованиях по абсолютной безответственности.

– Джордан. Я не могу жить только своей болезнью, это нечестно. От нее все равно не избавиться.

– И это причина заниматься экстремальным спортом?

– Эээ, – голос Олега растягивается в трубке, – А почему бы нет?

– Папа, – выдувает Джордан, подведя итог. – Я от вас просто херею. – И дает отбой.

У него нет других слов. На английском ничего подобного не отыскать. Несмотря на то, что Карину удается отговорить от поездки в больницу сегодня, ее не удается отговорить от поездки домой. В отдаленной комнате Джордан помогал ей одеваться. Во время беременности Карины его ласки превратились во что-то особенное, – он словно ухаживал за ребенком. Думая об этом по дороге домой, Карина вся осыпалась светом. Но вдруг поняла, что потеряла наручные часы в той комнате! А ведь это был подарок папы на двадцать пять лет! Даря, папа сказал:

– Не теряй своего времени зря. Ни секунды. У нас есть только одна жизнь и миллион шансов, которые она предоставляет и которые даны не всякому. Используй все, которые подвластны тебе.

Карина понимает философию отца – он страдает неизлечимой болезнью, но не сдается. И он хочет, чтобы здоровые люди поступали так же. Нужно всего-то грамотно рассчитывать свои силы, чтобы очередная возможность не стала для тебя последней. А папа порой вообще не задумывается о последствиях, он готов со свистом сброситься с адской горы головой вниз, наивно надеясь, что вернется живым.

– Потрясающее издание! – говорит Алиса, отложив на столик журнал, где Карина красуется на обложке. – Идеальней девушки и не найти. Как тебе удается оставаться в такой потрясающей форме?

– Ведь ты тоже красотка. – Смущается Карина, по привычке держась за живот.

Происходит это на следующий день после сауны, дома у Владлена с Алисой. Джордан возился с Сережей, как с родным сыном, и пару минут назад ушел с ним погулять, пока Владлен отрабатывал свою очередную выездную фотосессию. На этот раз это была чья-то свадьба.

– После таких мероприятий Влад возвращается домой без ног!

– Он зарабатывает, Алиса. И зарабатывает на любимом деле. На деле, в котором ему нет равных.

Это не преувеличение. Последняя фотовыставка Владлена заслужила многочисленные положительные отзывы критиков. Профессионалы и любители как один утверждали, что у него имеется настолько неповторимый удивительный стиль, что его работы буквально оживают на стенах, излучают свет и по-настоящему существуют, влияя на сердца людей.

– Влад показывал новые фотки нас с Джорданом, которые он делал? – с азартом спрашивает Карина.

– Это пока что лучшие ваши фотографии! – восторженно отмечает Алиса, вспомнив фотосессию из студии, где работает ее муж. Работы Владлена западают в душу надолго. – У вас с Джорданом всегда была своя особенная индивидуальность.

– Да, это не совсем типичные семейные фотографии, так скажем. Ты ведь знаешь, мы любим готический стиль. Он как ничто лучше подчеркивает наше увлечение музыкой. Что может быть сексуальнее, чем рок?

– Ничего! – смеется Алиса, а потом делает глоток травяного чая. – Ну ладно, с вами все понятно, а как папа?

– Лучше. Мы сегодня зашли к нему, Джордан сразу стал наезжать, а папа пожелал, чтоб его сын с ним так же в старости обращался. Ты Джордана знаешь, его запальчивость не изжить – пока не выскажется, не успокоится. Он грубо намекнул, что в безмозглых поступках папы ничего геройского нет.

– Джордан беспокоится за Олега, потому что любит его. Он не говорит слова «любовь», но выражает ее так. – Заступается Алиса. – А как по поводу его родного папы?

– Они иногда созваниваются, и мы пересекаемся на работе. Не важно. Смотрю, Владлен и вашу новую фотку на шкаф повесил? Вы просто фантастические.

На фотографии, которую рассматривает Карина, запечатлены подруга с мужем и черноволосый, как папа, Сережа. Трое счастливчиков откинулись на спинку дивана, прижимая друг друга к себе.

Длинный, высотой до потолка шкаф весь увешан фотографиями Сережи и Алисы – Владлен гордится своей семьей и хочет, чтобы все видели это. Мальчик у них растет очень красивый и все им об этом говорят. Джордан немного завидует, мечтая, когда тоже начнет воспитывать своего мальчика.

Почему-то Карина очень долго не могла забеременеть. Никто из врачей не мог понять, из-за чего зачатие не происходило так долго времени, ведь Карина абсолютно здорова, как и Джордан. Скорее всего, виною было их слишком сильное желание. Но теперь это не имеет значения.

– Странный шкаф. – Вдруг констатирует Карина и смотрит на него так, словно за дверцей кто-то шевелится.

– Почему? – хмурится подруга.

– Разве дверь у вас не должна была на нем быть прозрачной? Чтобы было видно книги, как Владлен хотел?

– Фирма доставки мебели перепутала заказы. А я приняла, не зная, что хотел Владлен. Помню, он так долго орал… Ужас. Но потом он ему даже понравился. На нем и замок есть.

– И что под замком?

– Секреты.

– Что вы с этими секретами делаете?

– Едим на завтрак.

– Надеюсь, это что-то вкусное. А как тебе мысль, что скоро на работу? А, выпускница?

– Не знаю, сперва проверю здоровье. С сердцем что-то не так. – Когда Алиса говорит это, в душе Карины начинается дождь.

– Что показала последняя кардиограмма?

– Во-первых, сильное сердцебиение, хотя я была совсем спокойна. Во-вторых, есть причина подозревать, что правое предсердие увеличено. И мне выдали направление на УЗИ сердца. На той неделе иду. Врач сказал, у меня может быть порок.

– Эти пьяницы всегда подозревают худшее. Не переживай, мы все рядом.

У некоторых людей присутствует боязнь сцены, как поначалу у Алисы. Для Карины сцена – это комфорт и свобода; почти такая же, как дома в постели. Находясь на сцене, она чувствует себя птицей в небе, которое начинается под ее ногами и принадлежит ей по праву. Певица сидит на высоком стульчике. Ее муж с гитарой стоит в метре от нее. Одним целым они исполняют свою старую излюбленную песню, поглядывая друг на друга, а когда зал аплодирует, они целуются, позволяя счастью поглотить их с головой.

– Это было трогательно и сильно. Какая же вы сказочная пара у нас! Одна сатана, муж и жена! – делает комплимент Рома Равич за столиком чуть позднее. Он уже почти плачет, пьяный. Дело попахивает нытьем. Океаном нытья.

– Спасибо. – Отвечает Карина, когда к ним подходит старший администратор. Артистичный тридцатилетний мужчина, покрытый татуировками, которому самому впору выступать с гитарой на сцене, проходя мимо, также не сдерживается от слов восхищения в адрес молодых ребят.

– У Владлена с Джорданом жены одна краше другой! Повезло вам!

– Они у нас единственные и неповторимые, ягодки наши. – Улыбчиво отзывается Владлен, по очереди подмигнув сначала одной, потом другой девушке.

Алиса широко улыбается идеальной улыбкой, которая находится на таком же идеальном округлом лице с голубыми глазами, а Карина нежно хохочет, но вдруг ее улыбка как жидкость стекает с лица, поскольку взор ее находит в толпе знакомое лицо и всеми силами пытается за него ухватиться…

Почему она так быстро смогла вспомнить его спустя шесть лет? Экстрасенс почти не изменился – те же мягкие пряди белокурых волос, те же магнетические глаза. Он так молод и свеж для своих средних лет! Карина чувствует, ему уже давно не тридцать.

И тут до нее доходит, что все эти годы она старательно вспоминала его, пытаясь сохранить в памяти образ как особо ценную картину, а когда экстрасенс появился перед ней воплоти, она забыла обо всех вещах, окружающих его. Все пространство стало бледным. Ярким пятном на холсте сияет только этот мужчина. Потому что когда он заходит в помещение, вокруг него обрушается все остальное. Как и совершенно не связанные с ним мысли. Как и реальность, которая вдруг кажется не такой уж реальностью.

Все мечты Карины собираются вокруг одного-единственного желания.

Когда вы смотрите на это, вы понимаете, что магия есть.

Его имя. Я хочу знать его имя.

Знакомый незнакомец вызывает у нее такое общемировое любопытство, что Джордан разглядывает в ее глазах нечто, что могло бы его насторожить, как мужа. В груди у него поднимается волна, он вполне готов найти объект ее загипнотизированного взгляда и накрыть его занавеской.

Экстрасенс замечает зеленые глаза Карины. Вот он смотрит прямо на нее и обмирает, а ее пронзают иглы. Когда он, бросив пару купюр на столик, собирается ретироваться, Джордан открывает рот:

– Карюша? Куда ты смотришь? Что это заслужило вдруг твой интерес, родная?

Карину не сразу расталкивают его слова, сказанные спокойным и чуть строгим голосом.

– А, что? О, я подумала… Мне надо сходить в туалет. – И Карина, довольно быстро для беременной подлетев со стула, спешит к мужчине, боясь, что опоздает на поезд; боясь, что он ускользнет от нее еще лет на десять, а она не сможет выкинуть его из головы. Страх делает ее такой невесомой, такой прыткой, что она смогла бы взлететь без крыльев, только бы еще раз заглянуть в серые глаза, своим ярким оттенком едва ли напоминающие человеческие. Скорее волчьи, только без жажды человеческого мяса.

Никто не обращает на нее внимания, и Карина этому рада – лишние беседы по дороге могли разлучить ее с экстрасенсом. Практически на выходе Карина успевает нагнать его и схватить за руку. Она оказывается такой крепкой! Сила его тела буквально перемещается по ее клеточкам. И физиология здесь – лишь малая часть того, что можно встретить в этом человеке в качестве силы.

– Извините…

Экстрасенс замирает на мгновение длиною в вечность. Лишь безвыходное положение заставляет его медленно повернуться, при этом он деликатно забирает у Карины свою руку и трясет челкой, будто смахивает с себя какое-то видение, от которого убегал прямо сейчас и не успел. Затем он искренне улыбается. Все-таки он рад ее видеть.

– Здравствуйте.

Карина дышит, как учили на уроках для беременных. Полутень клуба успокаивает ее. А быть может, и вовсе не она. От мужчины исходит энергия поразительно добрая и радужная. Она схватывает каждый атом этой энергии на расстоянии, хотя сама вовсе не стала волшебницей. Ее обволакивает смесь чувств, с одной стороны – как будто сидишь дома с папой, и как будто влюбляешься – с другой. Его голос низковатый и бархатный. Карина улыбается от этого звука одним краешком рта.

– Здрасьте. Вы помните меня? – спрашивает она, хотя знает ответ.

– Да. – Шепчет в ответ экстрасенс. – Я по афише узнал, что вы поете, и пришел сюда с сыном. Он любит в этот клуб приходить с друзьями. Он все еще здесь, за другим столиком. А мне захотелось посидеть в одиночестве и проверить, все ли у вас в порядке. Хм. Остаться незамеченным не удалось.

– У вас есть сын? Взрослый?

– Ему двадцать шесть. Выучился на врача, как папа. Уже интернатуру удачно прошел. Но он это выбрал сам, честное слово. Всю жизнь увлекался… человеческой физиологией, особенно женской.

– Ммм. Мне столько же, сколько вашему сыну, я вам в дочери гожусь.

– Да, это так. С какой целью вы меня догнали?

– О, я хотела задать вопрос. Ведь вы же экстрасенс. Мои все говорят, что вы выдумщик, но я видела, что вы умеете. Я прониклась вами. Вы меня впечатлили. – Эти слова вылетают раньше, чем Карина им позволяет. На лице Петра блещет легкая улыбка. Он говорит:

– На рокерском сленге можно сказать, что вы меня вкурили.

– Точно. Насколько хорошо вы обладаете нашим сленгом?

– Чертовски отвратительно и только сегодня. В этом месте. Это место определенно по-настоящему ваше, хотя ваш с мужем талант заслуживает большего пространства в мире. Когда-нибудь вы отсюда вырветесь, обещаю. Такой дар сам все обещает за себя.

– Ничего, если мы немного обсудим ваш необычный дар? Как думаете, насколько мы долго с ним будем вместе? Меня беспокоят ваши слова о том, что…

– Вы станете моей женой? Это один из возможных вариантов будущего, я не Бог, чтобы знать наверняка. – Отвечает Петр так загадочно, что его хитроватость от Карины не ускользает. – Будущее изменчиво. Все зависит от вас. У вас сложились хорошие пары – пожалуй, это самая долгая и правдивая любовь, которую я видел.

– Спасибо. Мне стало легче. – Груз действительно вывалился из души Карины, уж таким лечебным свойством обладает речь мужчины. – Вы хорош собой, если не сказать, что невероятный, но Джордан… он мой самый родной человек. Лучший друг. Все эти годы я помнила ваши слова и боялась, что мы с ним вдруг расстанемся.

– Нет. Этого не произойдет. Он вас никому не отдаст.

– Простите, а у вас была правдивая любовь? Почему вы сказали, что видите такое впервые?

– А зачем вам это знать?

– Это нечестно, что вы обо мне знаете все, а я о вас ничего. Будем квитами. Как ваше имя?

Экстрасенс настойчиво прячет за своей спиной какой-то секрет. Карина хотела бы его раскрыть. Он понурился и уже приготовился открыть рот, как внезапно голос Джордана пригвождает обоих к месту:

– Не понял русского юмора!

– Oh, my loved!3 – глупо улыбается Карина, с испугу заговорив на английском. – It is not what you might think about!4

– Я знаю, моя девочка, все хорошо. Иди в зал, я сейчас. – Джордан поворачивается в полкорпуса и орет: – Перес! Равич! Рулите-ка оба сюда! Ну давайте резче, с козлом одним разобраться надо! – затем он вонзает взгляд-копье в нежеланного гостя, пытаясь задержать его для неприятной беседы.

Экстрасенс от недоброго предчувствия напрягается совсем немного. Через пару мгновений на горизонте возникают Рома Равич и Владлен Перес, как заправские горные львы, один круче другого, несмотря на то, что оба тощие. Джордан выталкивает экстрасенса на крыльцо клуба, где и начинается разборка. Карина, чтобы поубавить пылкость мужа, спешит на помощь к его жертве, останки которой муж сейчас закопает в самом приближенном к «Плазме» парке, если кто-нибудь не вмешается.

– Вот он, – говорит на темной улице Джордан, – медиум, о котором я рассказывал.

– Ты, что ли? – щурится Владлен, опасно надвигаясь.

– Ааа, тот, о котором вы говорили! Помню. – Рома скрещивает руки и не отводит широко распахнутого взгляда.

– Итак, – Джордан подходит вплотную к медиуму, – чо тебе опять надо от нас?

– Ничего, я пришел в клуб отдохнуть, послушать музыку, как и все.

– Ну, конечно. Как и все. Давай, пролечивай. Насколько я помню, ты музыкой и футболом не увлекаешься. Как много изменилось за шесть лет! – с ехидцей подстегивает он.

– Почему бы и нет? Вкусы у людей меняются. Человеческий организм обновляется каждые семь лет.

Джордан кривит лицо, все равно что опять смотрится в разбитое зеркало. Чего этот придурок тут острит на пороге его, блин, ночного клуба?!

– Дружище, он говорит правду. – Вмешивается со стороны защиты Карина. – Это я подошла, только задать один вопрос.

– Карюша, иди внутрь. А ты – слушай сюда. – Звучит напутствие со стороны обвинения. – Еще раз тебя увижу, сдерживаться больше не смогу. Чувствуешь, как во мне закипают силы?

– Джордан, уверяю, у меня нет дурных намерений. – Уверенно произносит мужчина, не теряя храбрости. – Я собственно удивлен, что вы меня узнали. Прошло шесть лет, мы виделись всего раз, а вы меня помните…

– Очень помню. Я тебя запомнил на всю оставшуюся жизнь. И все из-за этих твоих слов, эдакой приправой всей песни – ваша жена станет моей. – С отвращением выплевывает Джордан мерзким басом.

Ромка Равич гасит в себе короткий смешок, словно ничего глупее при жизни не слышал, а вот Владлену теперь не так весело – взгляд зрелого неземного мужчины неожиданно впивается в него, как пиявка в кожу, только не лечит – скорее, ставит диагноз. И хотя Перес не верит в чушь подобного рода, он не может избавиться от неприятного ощущения, что экстрасенс способен видеть его до мозга костей.

– Что уставился во Владлена? Нашел новый объект для изучения? Как в моей жене свою предполагаемую жену? – устало выдыхает Джордан, уперев в бока кулаки. Экстрасенс переводит на него один только взгляд, голова остается неподвижной, и даже на этот раз глаза его точно так же впиваются и точно так же диагностируют, пробирая до трех шкур. Карина думает, под таким взглядом кто угодно почувствует себя ничтожеством, даже гений рока. Но ее муж не провисает, говорит: – В зеркало посмотри сперва.

– Можно и без оскорблений прожить, вам все-таки не двадцать один, а на шесть лет больше. И вы будущий отец.

– Вот именно. Все эти годы, вспоминая изредка от нечего делать твои слова, я думал – встречу этого чертового медиума, да откручу ему… ладно уж, голову.

– Спасибо за пощаду.

– Короче, мне плевать, откуда тебя опять надуло и что у тебя с башней, у меня только одна просьба. Сдуйся обратно, и чтоб я тебя больше не видел. Ни в своем клубе, ни в своей жизни!

– Без проблем.

Джордан хмурится, вдумываясь в его слова, ищет в них изъяны, но ничего не найдя, он добавляет следующее:

– И все-таки интересно узнать, так, для личной безопасности: кто ты? Психованный поклонник? Я таких повидал. Моя жена красива. Вероятность преследования – процентов девяносто.

– Я не маньяк. И осмелюсь заметить, у вас крайне развито эго. – Замечает экстрасенс, изучая Джордана глазами: его дорогой костюм, цепочку на руке, пару золотых колечек, крестик. – Это я даже не как «чертов медиум», а как психолог говорю.

– Если человек себя не полюбит, то кто же тогда? И ведь я ничего не сказал о…

– Ты еще и врач? – изумляется Рома. Джордан презрительно глядит на него через плечо, желая этим сказать, что вот только не надо им восхищаться.

– Да, у меня две квалификации. Психолог и анестезиолог. Ну, что ж, меня тут не хотят, а я в таких местах не смею задерживаться.

– Эй, постойте! – окликает его Карина.

Зачем она это сделала? Заметив на себе четыре мужских взгляда, она понимает, что это случайно вырвалось, как будто внутри у нее живет еще какая-то девушка, желающая только одного: общения с…

Да как же его зовут, в конце концов?

– Извините. Вы не виноваты, я сама подошла. Если бы не я…

– Не надо, Карина. И кстати, – он приклоняется перед ней, отвечая-таки на вопрос, который она задала вслух, прежде чем на него налетела стая волков при предводительстве ее чокнутого мужа-американца. – Доронин Петр Иванович, к вашим услугам. Но и не только ради вас, а еще чтобы меня больше не кликали «медиумом» или «экстрасенсом», кому как угодно.

Другая девушка внутри Карины анализирует имя.

Петр Иванович. Петя.

Пока у той заточенной в ее тело девушки екает сердце, Джордан дышит, как остервеневший индюк. Перспектива когда-либо снова обращаться к этому типу, его, по всей видимости, не радует.

– Убирайся. – Выдыхает он едва не с дождем на ресницах, словно почувствовав девушку с екающим сердцем под кожей своей жены. – Доронин Петр Иванович. – Джордан сплевывает это имя, как ругательство.

– Я ухожу. Ухожу. – Своим голосом ни капельки не сломанный Петр что-то обещает, пытаясь заставить Джордана что-то понять. – Только выслушайте последнее, мне пришли странные тревожные сигналы…

– Так передай инопланетянам, чтоб отключили свой вай-фай! – кричит Джордан, и оба его друга обхохатываются до колик, падая друг на друга, хотя ему-то здесь совершенно не смешно.

Петр, так же не увидев в ситуации ничего забавного, заканчивает начатое:

– Джордан. Просто берегите ребенка. Над ним висит опасность.

– Fuck, ну все, ты меня заколебал. – Джордан опускает руки вдоль тела и трясет, расслабляя их. (Ощутив всю опасность своего положения, Петр Доронин делает шаг назад, но его лицо никак не назвать напуганным). – Пожалеешь, что дожил до преклонного возраста!

Карина не успевает даже вскрикнуть, – кулак ее мужа встречается с лицом Петра. Он слетает с двух ступенек, однако остается на ногах.

– Нет, Джо, не надо опускаться до этого, прошу!

Владлен с Ромой приходят на помощь и удерживают Джордана, доведенного до точки кипения.

– Это что, угроза? – вопит он. – Мы шесть лет этого ребенка ждали, сволочь! Ты чертов психолог, задуриваешь мне башку! Не приближайся к моей жене, а то я тебе глаз выколю, сукин сын! Я не посмотрю, что ты мне в отцы годишься, после всего, что ты наплел! Интриган! Ты просто смешон! Не дурной у тебя вкус на молодых глазеть! Завял ты уже для этого! Карюша моя жена, моя половинка! Катись к дьяволу! Пускай он приглушит твое богатое воображение!

Владлен, не уняв друга, резко разворачивает его лицом к себе.

– Хватит орать. Иначе врежу, чтоб в чувство привести. Идем!

Джордан сбрасывает с себя все лишние руки, когда друзья убеждаются, что он почти безвреден. Целую вечность они с Петром сверлят друг друга взглядами, пока экстрасенс, стирая кровь с лица, наконец, не уходит прочь.

– Карюша. Испугалась. Знаю. Прости! – до досады виновато говорит Джордан, приобняв ее. Карина дрожит вместе со своей внутренней чужачкой, которая думает о Петре, игнорируя ребенка Карины и Джордана. – Я не сдержался. Кажется, у меня на него открылась аллергия. Но ты все равно прости. – Он мягко целует висок настоящей Карины. – Go home, my loved. I’m so sorry!5

Глава 4

Сережа сидит в коридоре больницы вместе с Владленом, ожидая маму и болтая маленькими ножками в воздухе. Время от времени туда-сюда фланируют врачи. Часы на стене громко отсчитывают чье-то время.

Каждые две секунды в мире кто-то умирает. – Думает Владлен, следя за стрелкой. – Каждый раз, когда я щелкаю пальцами, кто-то умирает. Щелк-щелк.

После ультразвукового исследования сердца Алиса выходит из кабинета не очень веселая. Дома она рассказывает мужу подробности.

– Мама, что случилось? Почему папа плачет? – шепчет ей на ушко Сергей, когда взрослые сидят на кухне, опустив головы над пустым столом.

– Папа устал. Сережа, иди, посмотри телек у нас в комнате. Можешь сам выбрать программу. – Разрешает Алиса, надеясь, что его это увлечет, но Сергей продолжает смотреть на Владлена во все глаза и боится подойти близко.

Большие ладони папы не могут скрыть того, что творится в лице. По нему стекает целый водопад боли. Сделав глубокий вдох, Владлен вытирает лицо и с усилием натягивает улыбку.

– Сергей, все хорошо, у меня просто болит голова.

– Ты лжешь. – Говорит мальчик.

Оба родителя поднимают на него взгляд.

– Не понял…

– Взрослые так себя ведут, если кто-то умер. Или умрет. Кто скоро умрет?

Каждые две секунды кто-то умирает.

Владлен пальчиком зовет к себе сына, и Сережа наконец-то подлетает. Он кладет маленькие ладошки папе на колени, преданно уставившись в глаза.

– Ты знаешь, что означает умереть?

Сережа положительно качает головой.

– Откуда?

– Дядя рассказал. Родион рассказывает мне все! Умереть – это значит уснуть навсегда, не только на одну ночь.

– Лучше б твой дядя нашел себе мальчика навсегда, а не только на одну ночь. Сергей, у нас никто не умер и не умрет. Сегодня на обследовании мы узнали, что мама болеет. Она остается с нами, просто ей надо пить лекарства.

– Почему тогда ты плачешь? – с недоверием, негодующе спрашивает Сережа.

– Я расстроен. Это ведь наша мама, мне жалко ее. – В конце признания Владлен опять напрягается от плача, и тогда Сережа протягивает ручки и вытирает все его слезы.

Но эти мысли… От них все равно не ускользнуть.

Смерть. Повсюду в мире. Каждые две секунды.

Алиса просидела у окна среди своих любимых комнатных растений до позднего вечера, опираясь о раму и гипнотизируя даль. Она опустила ресницы, а ее растения опустили листочки, потому что плачут с ней заодно. Даже маленькие кактусы поежились и выглядят тоскливо. Телепатически они считывают горе своей хозяйки и позволяют себе отдаться печали вместе.

День был полон потрясений, по приходу домой они с Владленом выпили успокоительное средство и почти сразу легли поспать, накрывшись изумительным гладким пледом, подаренным Родионом. В средину кровати между ними подсоседился и Сергей. Благо, мужу с сыном уснуть удалось. Ей – нет.

Когда звонит телефон, она с трудом сползает с подоконника, чтобы на ватных ногах преодолеть расстояние в пять тысяч километров до трубки.

– Привет, это я.

– Карюша… – в голосе у Алисы бессилие. Она сжимает насквозь мокрый платок, которому не удалось вобрать в себя ее отчаяние. Она больна. Серьезно больна! А как же Сережа? Вдруг она умрет?

– Как прошло УЗИ? Джордан разговаривал с Владленом по мобильнику. Я слышала что-то неприятное в голосе. Как и у тебя сейчас. Скажи, дорогая. Хоть что-нибудь.

– У меня порок. – Отвечает Алиса, не затягивая паузу для интриги. Голосовые связки натягиваются тетивой.

– Черт. – Немного помолчав, шепчет Карина. – Что теперь будет?

– Тоска. Буду есть таблетки и соблюдать режим. У меня не самая плохая стадия, когда требуется операция. Пока что. Теперь мне надо идти по направлению к кардиологу и вставать на учет. Никогда бы не подумала, что в двадцать пять заболею сердцем!

– Не думай об этом. Будь оптимистом. На тарелке остался кусочек пирога; надо смотреть на кусочек и облизываться, а не на пустое место и плакать. Все осталось по-прежнему. Ты узнала, и это плюс. Значит, хуже уже не станет. – Карина подбирает слова деликатно, своими речевыми движениями как будто склеивая разбившуюся вазочку. Она надеется, что помогла подруге, но ее собственное сердце обливается кровью и едва выдерживает этот день.

– Чем будем заниматься сегодня? – спрашивает Джордан в воскресенье. – Погода замечательная. Пошли гулять. Помотаемся где-нибудь, у фонтанов сфотографируемся. Скоро родишь, надо запомнить тебя сегодняшней. Ты сегодня потрясающая.

– Спасибо. – Улыбается Карина, складывая белье, которое утюжит муж. Она обожает совместную работу по дому, это невероятно сближает. – Жаль, у Владлена свадьба, точнее свадебная фотосессия. Его ведь сегодня на весь день сняли?

– На ночь сняли его. – Засмеялся Джордан. – Последняя информация для Карины: фотографов не снимают и не заказывают. Их нанимают.

– В общем, Владлен занят, придется самим справляться. Жаль. Потому что он волшебник, а не просто фотограф.

– Это значит, что мы идем?

– Не сидеть же в такой денек дома.

– Точно. Знаешь, а я рад, что все заняты. Давно мечтал побыть вдвоем целый выходной.

Через несколько минут они, держась за руки, выходят в свет. Питер как никогда цветет и пахнет. Солнце, наконец-то, возвращает мрачному городу все возможные цвета. Гулять муж с женой едут на такси. Джордан выразил желание пропустить стаканчик чего-нибудь крепкого, а Карина чувствует себя прекрасно для пеших прогулок. Момент должен быть использован.

Они делают много счастливых восхитительных фотографий, кормят друг друга мороженным, Джордан выпивает стаканчик пива. Карина ведет мужа к скамейке в парк, где захотела посидеть под деревом в тени. Ее спина за пару часов прогулки успела устать, хотя живот был несильно большим. Тем не менее, она придерживает его через легкий розовый сарафан.

Приостановиться ее заставляет неожиданный пинок изнутри. Сильнее, чем всегда.

– Не пугайся. – Говорит Карина встревоженному мужу. – Пихнул меня чуть-чуть.

– Неужто как мой папик загорится стать футболистом? – шутя отзывается он, крепче сжимая ее руку. – Помнишь, ночью, он пнул так, что даже я почувствовал? Спиной. Дал папе пинка! Ишь ты! Не успел родиться, а уже отвоевывает территорию! – Джордан хихикает, поглаживая живот Карины, и ощущает очередной хук справа. – Ой! Я почувствовал! Вот сейчас, своей ладонью! Надо же, он знает, что это его папочка! Он меня слышит! Сына-а-а…

Карина переводит взгляд с живота на него. Джордана сейчас разорвет на кусочки от счастья, словно где-то заиграла его любимая песня. Такие мелочи в их жизни значат для него целый мир. Но больше всего он любит лежать на кровати, прижимаясь к ее животу ухом. Что он хочет услышать? Карина не знает, но лицо его в такие моменты выглядит забавно. «У тебя в животе бьется второе сердце», – любит повторять он.

– Тебе не больно, когда он такое вытворяет?

– Я тебя люблю. – Отвечает Карина. Эти слова часто идут из нее сами, и в очередной раз она понадеялась, что Джордана ударит искорка, он возьмет и выпалит то же самое.

Но он не признается и на этот раз. Даже в такой счастливый, интимный момент. Только сожалеюще улыбается, а потом обнимает.

– Ты знаешь, что я тоже. Идем, пора тебе присесть. – Они идут через дорогу, скрепив руки в замок.

Джордан никогда не любил это место: переход прямо на повороте. Несколько машин приостанавливаются у «зебры», а одна, не глядя на пешеходов, мчится мимо. «Стандартная картина в этой стране» – мелькнула мысль в голове Джордана, и в перспективе надо было сосредоточить все внимание на движении, так почему же он отвлекся?

Задумался, ослабил руку в руке Карины… Потом звонит его телефон, он достает его на ходу, роняет на асфальт… Остается поднять. Карина решительно идет по «зебре», не дожидаясь его (светофор загорается зеленым, у них есть только несколько секунд), и оказывается на пути черной машины, водитель которой так спешит на пожар, что плевать хочет на людей и зеленый цвет. Его машина вылетает со своей полосы на встречку, превышая допустимую скорость.

Джордан лишь поднимает телефон и резко выпрямляется, когда черный монстр кидает кого-то через свое плечо. Он моргает, чтобы отогнать от себя галлюцинацию. Его глаза выпадают из орбит, вместо слез из них течет кислота, а потом он вовсе теряет зрение. В слепоту эту он проваливается надолго. И он не понимает, на самом ли деле это произошло наяву, а не в кошмарном сне. Ничего этого не должно было произойти. Это было бы нечестно. Такое бывает только в ночном кошмаре. Но в кошмаре солнце не светит так ярко.

Рука обмякла, телефон снова разбивается об асфальт, солнце разбивается об асфальт, сердце разбивается об асфальт. Вся его душа, вся планета расшибается в пыль, а потом Джордан становится единственным, кто не увидит Питер в красках.

Не увидит больше никогда.

Дождь вливает изо всех сил. Вода бьет окна в попытках разбить – словно Бог решил включить душ на полную.

– Приснится же, – с усилием выдавливает Джордан, тяжело задышав после долгого болезненного сна. Он пробуждается медленно и со стонами. Суставы разгибаются со скрипом. Затекшие мышцы вообще не слушаются, но он заставляет их всех шевелиться. Он что есть сил отрывает свою спину от кровати (позвоночник с ней просто сплавился), чтобы взять гитару и вызволить из своей головы оглушающую музыку.

Ничего. Не получается.

А музыка все визжит, суровая и тяжелая, используется обезоруживающий скриминг6 и полное нажатие на струны. Череп его дает трещину. Только чуть позже Джордан понимает – это всего лишь головная боль. Он видит не родной потолок и приподнимает голову. Больница?

– Карюша. – Он назвал жену по имени, как только увидел, больше не беременную, тоненькую и бледную. С волосами, собранными в косу. В недорогом облегающем спортивном костюме. Что это с ней? Где она?

– Джордан. Лежи, все будет в порядке. Слава богу, шок позади.

Происшествие на дороге вспоминается как сон. А может, это его сбила машина? Все происходило во мраке в тот яркий солнечный день и ему не хватало фонаря, чтобы найти жену. Он вспомнил, как безумную фантазию, что впопыхах ринулся к любимой, а прохожий помог отнести ее на тротуар, кто-то одолжил свою кофту, чтобы под нее подстелить. А потом он остановил машину с парнем, который согласился отвезти их в больницу.

Джордан делает опору на локти. Карина касается его плеч.

– Я ничего не вижу. Линзы…

Она надевает на него очки. Самые его отвратительные очки, в черной цельной оправе. Он их терпеть не может!

К черту, пусть очки.

Джордан удобней поправляет их на носу, и больше о них не думает. Его интересует только здоровье жены и сына.

– Карина, неужели это произошло на самом деле? Ты цела?

– Я только ушибла руку… – Карина, сморщившись в плаче, хватается за живот. Ее кожа стала такой тонкой, что через нее просвечиваются ее птичьи косточки. – В общем, я теперь в порядке. Только мы больше не сможем иметь детей.

Джордан болезненно хихикает, все равно, что спятил.

– Одного нам хватит, Карюша! Лучше один, чем никого, – он садится и берет ее заплаканное лицо в ладони. – Не плачь. – Короткий поцелуй в лоб и он, чуть шатаясь, стоит на ногах, хотя секунду назад не мог держать спину.

– Джо…

Его глаза торопливо обыскивают палату, ища детскую кроватку с сыном. Сейчас он будет отодвигать стены, если не найдет его. А если узнает, что врачи его не спасли, то он будет вскрывать их грудные клетки, чтобы проверить, какого цвета у них сердца.

– Где он? – Джордан строго смотрит на жену. – Его отнесли? – Карина кивает. – Тогда пошли к нему. – Он тянет ее за руку, заставив встать, и тащит к двери. На полпути он останавливается, чтобы оглянуться на Карину, которая к ребенку не спешит. – Почему же ты не ведешь меня к нему? С ним что-то не так?

– Джордан, – изнурительно говорит Карина, смело заглянув ему прямо в глаза. – Его не принесут.

Глаза его блестят под очками, а между бровей проступает морщинка, как трещина в его сердце. Губы раскрываются, как раскрывается рана в его душе.

– Только не говори, что…

– Он умер. – Отвечает Карина.

И зависает тишина. Несколько секунд она видит перед собой только ошалевшие глаза и бледнеющую кожу. А затем тишина разбивается на осколки. Карине приходится защищаться руками, чтобы осколки не поранили ее.

– НЕТ!!! – орет на нее муж, брызгая слюной. – Нет, нет!!! Этого не может быть! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! – Карина отодвигается. По ее щекам катятся слезы. Тяжелые и горькие. Кожа при этом не натягивается и не собирается узлом, с ней вообще ничего не происходит, как будто ее лицо – маска из стекла. – Карина… Его нашли? Или ее?

– Кого?

– Кто был за рулем!

– Я не знаю, не кричи.

– Ненавижу Россию. Никогда здесь никого не находят! – в запале Джордан обрушивает на Карину вопли всех призраков ада и сбивает с прикроватного столика вещи. Стаканчики, флаконы из-под лекарств, шприцы… Все отлетает рикошетом и разбивается о пол и стены.

Он выступает свидетелем обвинения. Впервые в жизни Карина видит в нем что-то противоположное: вся любовь, свойственная мужу, вытеснена ненавистью, хотя эту страну он всегда считал величайшей державой и всю жизнь мечтал прожить в Питере, а Карину никогда не спешил обвинять, даже если она неправа, и мечтал прожить с ней всю оставшуюся жизнь. Но теперь он открыто ненавидит все, что раньше делало его счастливым. Весь мир вокруг окрасился в черный цвет, небо стало такое малое для его среднего роста; все, включая Карину, приобрело враждебную форму, и даже воздух пропитался ядом.

– Подожди, я знаю, – внезапно зашептал он, схватившись за голову. – Этот чертов медиум. Он псих. Больной придурок. Это все он. Он угрожал мне. Я должен был понять. Он нас хочет уничтожить. И у него пока получается. Но не получится. Я его изуродую. Запрячу за решетку, он оттуда вообще никогда не выйдет. У нас в Америке его бы сразу на электрический стул посадили.

– Джо, успокойся, никому неизвестно, кто за этим стоит.

– Это плохо. Но мы узнаем. А потом я его убью.

– И сядешь в тюрьму? – презрительно заканчивает за него Карина.

– Я буду сидеть там и, упиваясь, вспоминать, как купался в его крови.

Ужас шевелится у Карины под кожей, настолько эта беда изменила ее мужа, не оставив его привычным дерзким парнем, а превратив в страшного монстра.

– Это все твои воспаленные эмоции и бурлящая фантазия, надо переждать этот острый момент, а потом разобраться. Я ведь успокоилась, пока ты был без сознания. И ты сделаешь. Угомонись. Иначе точно кого-нибудь убьешь, и я…

– Я хотел этого ребенка! Понимаешь?

– Я тоже хотела.

– А теперь все кончено навсегда? Как так? Почему?

– Я ни в чем не виновата…

– Я хотел этого ребенка! Я хотел того, кто был в тебе! – кричит Джордан, не замечая потоков слез. – Где были твои глаза? Чего ты встала посреди дороги? Не смогла даже убежать! У меня был бы мой сын, моя гордость, если б не ты… – продолжает он бессильно, устав кричать. – Моя плоть и кровь. Ближе него у меня бы никого не было. Почему Бог дал это нам, подразнил, заставил ожидать, а потом забрал? Забрал навсегда! Для чего? Ради чего? Я не могу понять! Карина? Карина, не надо! – Джордан ловит жену в последний момент, когда ее колени касаются пола. Он относит ее, рассыпанную, на свою кровать.

– Все в порядке, я еще здесь, все еще дышу.

Джордан аккуратно поправляет под ней подушку и смахивает с лица все пряди волос, выбившиеся из косы.

– Прости. Я кричу не на тебя. Я от… – он проговаривает эти слова с таким трудом, что Карина читает их по губам. – Извини. Тебе надо отдыхать, не смотри на меня. У нас все будет хорошо. Мы переживем это и станем еще сильнее. Вместе. – Джордан берет ладонь жены и скрепляет их руки в надежный замок. Их обоих трясет, но даже умирать они будут вместе. – Мы ведь друзья детства, верно?

– А друзья друг друга в беде не кидают.

– Никогда!

Обнявшись, они тихо заливают друг друга слезами до тех пор, пока не приходит врач. Карину снова кладут под капельницу, а Джордану вызывают психиатра. Какие волшебные слова использовал доктор, Карина не знает, но после беседы ее мужу стало полегче – вместо того, чтобы видеть в этой ситуации исключительно смерть ребенка, Джордан увидел то, что его жена осталась жива и здорова для полноценной жизни. Это – самое важное.

Впоследствии его выписывают раньше, чем ее. Карина несколько дней лежит одна в отдельной палате и пишет в тетради стихи. В тот момент строки из нее просто прорываются, так и просятся на бумагу, как младенец в объятия к матери. Джордан приходит каждый день. Он ложится вдоль любимой на кровать, их пальцы переплетаются сами, и они вместе разбиваются.

Стихи, написанные Кариной, он забирает домой и читает, предаваясь грусти над английскими строками.

– Они прекрасны. Но почему не на русском? – спросил он однажды вечером, по телефону.

– Это только для нас с тобой. Ты там не плачешь?

– Нет, просто читаю и все.

Но это на все сто процентов была неправда, поскольку совершенно неожиданно Джордан начал подбирать к этим стихам мелодии, проводя с тетрадью и гитарой все свое время, замечая, как легко ему это удается, как музыка, пока он читает стихи, сама звучит у него в голове, как пальцы сами отыскивают на гитаре подходящие аранжировки, как он сам превращается в собственную гитару, знающую, что играть, и с каждым разом это получается настолько гениально, настолько лучше, чем когда-либо, настолько лучше, чем звучит у него в голове, что творчество его захватывает, и он больше не может вырваться из него, хотя думал, что музыку они с женой еще долго не смогут писать.

Это удивительно, но музыка его переполняет, и ей необходимо собственное дыхание. Его музыка идеально скрепляется с ее стихами, так же как они с женой идеально подходят друг другу, складываясь в единый, сочный образ, в одно живое существо.

Как ни печально, но возможно теперь, – думает Джордан, – ото всех этих мучений мы действительно станем рок-музыкантами. Настоящими. Поломанными, но несломленными. Воспламененными. Мрачными. Очень чувственными. А главное – вечными.

Кто знает, может магия существует? Кто знает, может в трагедии есть смысл? И энергию горя можно превратить в музыку, которая станет наивысшим наслаждением? Кто знает, может эта игра стоит свеч? И они превратят свое бессилие в силу!

Глава 5

Сережа играет в стороне от взрослых в уголке комнаты. Рома Равич с напряжением в лице курит на балконе, рядом с ним стоят Владлен и Джордан со стаканом коньяка. Алиса на диване в сотый раз вытирает глаза салфеткой. Карина сидит напротив и плачет, но уже скупо. Не как раньше. Они с Джорданом видели в больнице своего мертвого ребенка, при этом внутри у них все органы остановились, а врачи не отдали им сына. У этих врачей все внутри прекрасно работало. И это не их сотрясало землетрясение, они ни одного толчка под собой не почувствовали, их мир был прекрасен, в то время как мир Карины и Джордана сгорел дотла. Карина никогда не забудет: она схватилась за голову, ее муж захлопнул рот, оба издали раненый вой, а потом одновременно схватили друг друга, чтобы увести. Медсестра сказала:

«Зачем вам нужны эти воспоминания?»

Ладно, любопытство, куда без него-то? Но когда Джордан спросил, куда они дели тело его сына, она также ординарно добавила:

«Выбросили».

И они с Кариной просто выпали из жизни.

– Они его выбросили, ребята. Как очистки от картошки. Чтоб у них руки отсохли!

– Скажи спасибо, что Карину спасли. – Заявляет Владлен, и только когда Джордан сталкивает его с края планеты, он понимает, что сморозил неподходящее.

– Это их работа, иначе пускай уходят на покой! Мы что, должны говорить спасибо за то, что вернулись из их больницы живыми? Спасибо! – Джордан картинно изображает низкий поклон до самого пола. Выглядит комично, но никто не смеется. – Мы должны говорить особенное спасибо за их непосредственные обязанности? Они для того там и находятся, чтоб никто не умер! «Во имя жизни», блин. А этот засранец, который был за рулем? Водятел! Прошло две недели, полиция не может найти машину! Хотя это их работа, причем элементарная. И я, как наперекор, был в таком шоке, что все забыл!

– Ты сказал, начал в больнице вспоминать. – Напоминает Владлен.

– Только общий фон. А как же детали? Хотел бы я вспомнить!

– Хотела бы я забыть. – Донесся тихий голос Карины.

Рома вздыхает, щелчком отправив сигарету в свободный полет. Он обнимает друга за плечи и по-прежнему ничего не говорит. Он не находит никаких слов. Когда с его друзьями случилась эта беда, он узнал нечто новое об ужасе. Это был не тот ужас опоздать на важнейшую тренировку в жизни или просрать блестящий гол в истории футбола, и даже не тот ужас, который охватывает тебя, когда понимаешь, что просыпаешься в больнице весь перебинтованный, из носа торчат какие-то трубки и о спорте тебе придется забыть лет на сто. Но этот ужас был сильнее настолько, что Рома сбился с толку, как если бы потерял подробную инструкцию по выживанию в этом мире. И зачем они смотрели на тельце? Ведь в тот момент их страдание перешло на новый уровень, хотя времени нужно дать шанс излечить эту боль.

Теперь ужас ощущают все. Никогда в жизни они не собирались вместе за тем, чтобы разделять боль вместо радости.

– Не огорчайся, Джордан. – Голос мальчика заставляет друзей оглянуться. Теперь Сережа нашел себе другое занятие, в поедании банановых чипсов. – Я тебя тоже папой называть буду. Бери, угощайся. – Сережа протягивает ему пачку с чипсами.

Улыбнувшись, Джордан опускается на колени. Вместо предложенного угощения он берет в ладони лицо ребенка и крепко целует его лоб.

– Я тебя обожаю. – Говорит он, обнимая мальчика.

Когда Сереже исполнился годик, они с Кариной стали его крестными родителями. Вспомнив об этом, его вдруг осенило, что не все потеряно. Ему необходимо привыкнуть к тому, чего не изменить. Осталось придумать, как. Отгрохать на гитаре такую мощную партию, что Бог, наконец-то, проснется и хотя бы поможет им справиться с тем, от чего не защитил!

– Я тебя тоже люблю, папа. Папа-два. Родитель номер один и два, как теперь в Париже. – Сережа прихлопывает ладошкой рот и убегает с балкона, увидев возмущенный взгляд родного папаши.

– Эй, эй! Кто тебя научил? – принимается парировать Владлен. – Только Родька мог!

– Тихо! Влад, – выпрямившись, перебивает Джордан, – он не врубается, не надо на брата ездить.

– Ну, брат-то врубается! В эту мерзость. Этот чертов… – Владлен осекается, вспомнив, что его слышит маленький сын. – Пойдемте, сядем на диван. Дружище, я налью тебе чайку с мятой.

Пока Джордан с Кариной по настоянию друга пьют мятный чай, а Рома потягивает свой любимый кофе американо, Владлен с Алисой продолжают очень осторожно интересоваться подробностями этой жуткой трагедии, которая коснулась всей их семьи.

– Карюша, папа твой как? – мягко спрашивает Алиса. – В каком он состоянии?

Только Карина приготовилась говорить, как за нее принялся рявкать любимый, но очень громкоголосый и дерзкий муж:

– Да в плохом он состоянии находится! Его качает и трясет, как осенний лист, который сейчас упадет с веточки!

– Спасибо, что дал мне сказать, приятель.

– Что тут еще говорить? Нечего говорить, ситуация полный абзац!

Ребята тяжело вздыхают разом, переглядываясь, ища способы, как помочь своим друзьям. Способы помощи не хотят быть найденными.

– Ничего. – Карина вытирает нос. – Пускай кричит, ему получше станет. Все пройдет. Главное, что мы кроватку продали. И другие вещи. Чтоб лишний раз не бросалось в глаза.

– А, да, машинку, что вы с Алисой нам покупали, мы принесем обратно, Сереже достанется. – Вспомнив, говорит Джордан Владлену.

– Он ими не играет, он их разбирает на запчасти, а потом сдает в металлолом. У него страсть к разрушениям. Поломал нам уже второй цифровик.

– Ого. Свой-то рабочий фотик береги. – Посоветовал Равич.

– Конечно, берегу. – Владлен задумывается. – Камера. Регистратор. Там же есть регистратор, люди! На той дороге!

Джордан делает безнадежную отмашку.

– Не повезло. Чинили его в тот момент. Да, я тоже думал о видеорегистраторе. Будь тот исправен, мы бы наверняка знали, кто этот урод. Все было бы по-другому. Ну… почти все.

– Ты постоянно говоришь «урод». – Прищуривается Владлен. – Почему уверен, что за рулем был мужчина? Ведь мы уже отмели версию, что это Петр Доронин, экстрасенс.

– Это вы отмели. Я – нет. Если авария подстроена, как нам кажется, то это может быть человек, который совершенно точно знал, где мы находимся в определенное время.

– Ты опять! – Карина хлопает ладонями по коленям. – Ты чего, ну?

– Это мог быть любой поклонник. Джона Леннона убил такой же дурак. Ведь врагов у вас нет. – Рассуждает Алиса.

– Враги у наших-то Джордана с Каринкой? – скептически хмыкает Владлен, соглашаясь с женой. – Как узнали их местоположение – загадка. Видимо, определяли по мобильнику. Сейчас это возможно.

– Одно мне очевидно: они совершенно точно не заслужили. – Добавил Равич.

Почти все начали говорить о пострадавших друзьях в третьем лице, точно перед ними их восковые копии, либо они неадекватные.

– «Они» прямо перед тобой, Рома. – Напоминает о себе Джордан.

– Я думаю, скоро полиция это дело замотает. – Предполагает его жена. – Будем сами себя защищать, на них надежды никакой. Так, как мы намерены поступить?

– Надо разработать стратегию. – Говорит Алиса, начиная мыслить в этом направлении.

– Да какая к чертям стратегия и все остальное? – отмахивается Рома. – Дело самое темное из темных. Только помощь волшебника придется впору.

У Карины зажигается лампочка, такая яркая, что ее голова светится.

– Вот именно! Надо обратиться к Доронину! – восклицает она, подскочив на месте.

– К этому клоуну? Ни за что! Не забывай, я его все еще подозреваю.

– Джордан, это глупо. Я верю, он сможет помочь. Он попытается!

– Почему ты так решила? Да и не вздумай деньги ему давать! Петр Иванович к вашим услугам. – Писклявым голосом передразнивает он, как будто Петр Иванович не обладает тем глубоким томным басом, который слышала Карина, и добавляет своим настоящим: – За километр видеть не хочу!

– Не буду я давать деньги, я только найду его и задам вопрос. Правда, не знаю, как его найти. Пока не знаю. Но мы живем в век информации.

– Говорю один раз и повторять не буду. Я запрещаю! Пусть это окажется не он, тем не менее, увижу его рядом с тобой – и ты знаешь, что я сделаю.

– Постой. Не отказывайся от такой возможности. Я чувствую, нам нужен именно он.

– Карина, не выводи меня. Ты знаешь, что я горячий человек.

– Пожалуйста. Я не поддамся его очарованию. Все мои чувства только твои.

Это уж было чересчур.

– Я сказал – нет! – рычит Джордан, превращаясь в сирену, и Карина сокрушенно вздыхает, соглашаясь.

– Может быть ты и прав. Нет, ты абсолютно прав. – Говорит она. – Это глупо. Мы сами справимся. Кто бы ни был за рулем, я его найду. Если его целью было поломать нас, то у него получилось. Но только на первом уровне. На втором я отыграюсь. Он тоже пострадает, я уверена. И мы уйдем на равных.

– Так и будет. – Джордан, поддерживая любимую, сжимает ее плечо.

– Я согласен с вами. – Добавляет Владлен. – И никого он не сломал. И не удастся ему сломать. Он понятия не имеет, какие вы сильные, особенно в команде. Он не понимает, с кем связался.

– Время лечит. Вам надо попытаться оставить это за спиной. – Осторожно начинает Рома. – Впереди целая жизнь и море других не менее интересных побед. Вам повезло в жизни больше, чем многим людям… Все борются, а вы тем более сможете. Мы все еще с вами, и мы как-нибудь справимся.

Алиса с Владленом обнадеживающе улыбаются, соглашаясь с Равичем.

– Да, это так. – С трудом сглотнув, отвечает Карина. – Я пытаюсь. Вы не представляете, как сильно я хочу вернуться к жизни побыстрее. Как можно быстрее. Раз уж эту мечту нам разбили, – она смотрит на Джордана, – мы найдем, где достать другую. – Заканчивает она оптимистично, но себя не обманешь: осколки от этой разбитой мечты сильно поранили их с мужем.

Может, даже изуродовали.

Глава 6

Пару дней назад в гостях у Владлена с Алисой Карина весьма убедительно согласилась с мужем во мнении, что им не следует искать экстрасенса Петра Доронина для выяснения обстоятельств аварии. Но Карина горит серьезным желанием найти человека, который остановил ее второе сердце. И помочь ей может только Петр.

Весь город, вся страна в курсе трагедии. Люди удивлялись, что они с Джорданом продолжили работать в клубе «Плазма» как ни в чем не бывало.

– Что значит, как ни в чем не бывало? – отвечала Карина на вопрос журналиста. – Это самое важное для нас сейчас, музыка помогает нам жить, она никогда не становится тише, особенно когда разбивается сердце – она оглушает нас изнутри. Музыка у нас в душе, а не в гитаре. Инструмент – лишь портал. Вам не придется задавать вопросы, если вы слушаете наши песни – когда вы делаете это, то узнаете о нас все. А мы с Джорданом не отдадимся депрессии. Мы намерены бороться. Мы пишем стихи, придумываем новые мелодии, отдыхаем с друзьями. Жизнь продолжается. Я уверена, поступи мы по-другому, наши поклонники и близкие люди нас бы не поняли. Не будем оборачивать депрессию против нас. Мы соберем все свои чувства и используем во благо дела, через музыку. Вместо того чтобы посещать психолога.

После интервью они вновь окунулись в страстно обожаемую стихию Темной сцены.

– Спасибо! – Карина отвесила поклон. Состоялось их с Джорданом первое выступление после отпуска. Выходя с первой песней, она увидела, что люди приветствуют их стоя. Она почувствовала океан поддержки вокруг и от нахлынувших на нее чувств расплакалась прямо на сцене. Джордан крепко сжал в своей руке ее руку, и они вместе преодолели сильный момент. Они благодарны людям, но одной поддержки недостаточно. Необходимо наказать человека, который убил в них самое большое счастье и вышел сухим, пока они плачут кровавыми слезами. – А сейчас, ребята, мы уйдем на перерыв. Вы подкрепитесь – когда вернемся, будет горячо!

Рок как никогда стал для Карины способом борьбы. Даже в больнице она с захватом написала кипу новых песен. Она рада, что ее тексты становятся более глубокими и необычными, но зачем, зачем такой ценой? Каждое утро она просыпается в отчаянии.

Даже друзей сегодня рядом нет. Только брат Владлена с бойфрендом пришли выразить слова сочувствия. Карина старается не выглядеть неблагодарной, но ей хотелось бы услышать от кого-то совсем другие слова. Всего лишь имя человека, который украл у нее здоровье и счастье стать мамой.

Когда с нее сходит сладковатое послевкусие после шоу, как только она утрачивает надежду увидеть где-нибудь Петра, – любого волшебника, который смог бы помочь, – она внезапно находит экстрасенса, разглядев его в толпе. Петр Доронин выглядит как светлый ангел-спаситель среди толпы чертей в этой преисподней – настолько сильно выделяется в гуще людей в мрачных рокерских одеяниях. Видимо, дело в блондинистых волосах, а может, в добром взгляде, лишенном всякой порочности и суровости от неприятностей судьбы.

Карина плывет к нему, убедившись, что их не видит Джордан. Глаза и губы экстрасенса в нескольких местах украшают мелкие морщинки. Именно украшают, а не портят.

– Здравствуйте. – Говорит Карина, глядя в его лицо широко раскрытыми и ярко накрашенными глазами. Она более чем удивлена, что их мысленная связь состоялась. А ведь она уже почти открыла Гугл.

– Здрасьте. Вы меня хотели видеть. – Констатирует Петр. – Я знаю, что случилось. Из газет. И по интервью из журнала. Вы себя умеете подать, знаете, что и когда говорить. – Его пронзительные серые глаза смотрят ей прямо в душу, словно это пруд чистой воды.

– Приятно слышать. Но сейчас это не важно, вы нужны мне. Точнее, ваши способности.

– Я им сопротивляюсь, как только могу.

– Сейчас – не надо.

– Почему я должен помогать вам?

– Потому что вы не такой зверь, как тот, который сбил меня. Вы можете помочь просто так. Делать добро не ради «спасибо», а для удовольствия. Мы с мужем всегда знали – такими поступками человек помогает самому себе.

– Хм. Вы меня чувствуете не хуже, чем я всех подряд, – замечает Петр, лаконично обведя взглядом зал. – А вдруг я все еще обижен на вашего мужа?

Словно впервые за день вспомнив о муже, Карина оборачивается и находит Джордана на сцене. Что он там до сих пор делает?

– Пойдемте в гримерку, он сейчас пойдет не туда, а за столик к Родиону. Он нас не должен видеть. Идем! – Карина хватает его большую руку, на ощупь сухую и теплую.

Она привела экстрасенса в личную гримерную, где они остались одни и в тишине.

– Почему вы боитесь? Он не так понимает мои визиты? Считает, я завлекаю вас?

– Теперь хуже. – Карина прижимается к двери, подпирая ее. – После вашего предупреждения Джордан подозревает вас в покушении на убийство. Кстати, я не знаю, было ли это покушение на убийство только моего ребенка или меня тоже. Мне страшно. Поэтому вы мне так нужны.

– Постойте. – Петр сокрушенно качает головой. – О боже. Вы хотите сказать, что… вот этот ваш буйный, скандальный муженек-рокер предполагает, что убийца – я?

– Ммм, вообще он не такой уж и буйный. – Неловко хихикает Карина.

– Господи помилуй. Это ж надо было так попасться! – не обращая внимания на ее слова, продолжает паниковать Петр. – О чем я думал, черт возьми? Не смог предусмотреть собственную смерть. Карина, а вы верите, что это безумие сотворил не я? – в надежде спрашивает он.

– Я много лет назад пыталась наравне с друзьями думать о вас плохо, но у меня ничего не получилось. – Быстро находит ответ Карина. – Вы слишком обаятельный. Не только внешне.

– Я вам скажу на будущее: если действительно хотите найти убийцу, знайте, наружность плохого человека вовсе не отталкивающая. Все гораздо хуже: злодей использует собственное обаяние в качестве дымовой завесы.

– Все психиатры так запудривают, как вы? – щурится Карина. Теперь в ее голосе сквозит сомнение, но Петр лишь по-доброму усмехается.

– Я не о себе. Ничего я не запудриваю. И вы сами меня хотели видеть.

– Как узнали?

– В мое окно залетел черный ворон, держа в клюве письмо с молитвой. Шучу. То, как я ощущаю, не объяснить словами. Для этого нужно выдумать новый алфавит. Алфавит ощущений. Я проследил в афише ваше выступление. И вот я здесь. Задайте мне конкретный вопрос. Клянусь, я здесь не для того, чтоб отбить вас у мужа.

Карина переводит дух. Это приятно слышать.

– Я хочу, чтоб вы попытались увидеть, кто меня хотел убить. Как сможете, помогите! Пожалуйста, Петр Иванович!

– Хорошо. Дайте ручки.

Карина кладет свои ладони в его протянутые руки. Петр не закрывает глаза. Смотрит на нее. И заговаривает, пропустив не такую большую паузу, как она ожидала.

– Я вижу, что вы не получили тогда серьезных травм. Через несколько дней вы поднялись с постели и пошли к Джордану. Вы лежали вместе на кровати, а ему было еще хуже, чем вам. Все случилось на его глазах. Его разум оттолкнул это воспоминание, но тело сохранило информацию о шоке. Карина Олеговна, вы могли бы умереть, но у вас был весьма мощный ангел-хранитель. Все, что имелось у него, он подарил вам. Всю свою энергию. Всю жизнь до последней клеточки.

– У меня был ангел? То есть, сейчас я без него?

– Есть и другие, но в тот момент ради вас пожертвовал собою ангел, что внутри. Весь удар принял на себя ваш плод. Когда он бился у вас внутри в тот день, он хотел сказать вам обоим, вам с мужем, что он защитит вас. А еще он говорил «прощай».

Карина, наконец, понимает, о чем он говорит и, не совладав с собой, заливается слезами, хотя и пыталась сдержаться – она кусала себя за губу, она слишком сильно сжимала руки Петра, но все равно выпустила эмоции наружу, лопнула, как воздушный шар.

– Ну ничего, ничего. – Шепчет Петр, крепко прижав ее к себе, и Карина плачет в его горячих руках сильнее. Известным им обоим чудом он догадался, насколько она нуждается сейчас в таких объятьях. – Все пройдет, пройдет и это. Знаете… – он отодвигает Карину, чтобы посмотреть ей в глаза. – Мне нужна ваша свежая фотография. Лучше я сделаю это на работе в спиритическом салоне. Я работаю там после ухода из больницы. – Он протягивает ей визитку, которую нашел в кармане. – С вас я не возьму денег. Можно на «ты»?

– Как-то неудобно, чтоб я вам тыкала. Вы по возрасту как мой папа.

– Мне нет пятидесяти.

– Но сорок-то есть?

– Сорок есть. Давай, нам будет легче в общении.

– Ладно, соглашаюсь. Фотографию я найду, но не сейчас. Я распечатаю новую с прогулки, сделанную в день аварии, и наведаюсь к тебе в салон. Хорошо?

– Отлично. Карина, вопрос. Как ты поняла, что авария была запланированной?

Карина понурилась, разглядывая черную визитку с золотистыми надписями. Петру удается вызвать в ней воспоминание очень отчетливо.

– Машина выскочила внезапно, когда я оказалась на «зебре», а попытавшись убежать, поняла, что он вывернул руль в мою сторону. Это была погоня, он целился. Именно в меня.

– Все ясно. Я жду тебя. Часы приема и телефон – всю информацию увидишь на визитке.

– Ладно. Тебе пора или, может, посмотришь, как я пою? Джордан не увидит тебя. А если увидит, то не сбежит со сцены, чтобы напасть. В зале на него самого тогда нападут фанатки, а это – еще страшнее. – Карина смеется сквозь слезы. – От мужа у меня тогда одни лохмотья останутся.

– Звучит как правда – парень он яркий. Хорошо, я посмотрю шоу. Интересно выглядите. Вы оба. А Джордан просто виртуоз в игре на гитаре.

– Да, американское образование плюс талант.

– Вы играете мрачную музыку только теперь, или раньше тоже играли?

– Раньше – тоже, часто. И, несмотря на это, вовсе я не призываю людей через мою музыку к мыслям типа «жизнь дрянь». Наоборот я говорю «да, мне сейчас плохо, но я найду способ справиться с этим». Многие люди боятся признать, что им хреново. По-моему, именно это скопление в душе и приводит к суицидам. Не надо сдерживаться, надо об этом писать, говорить и петь. А может и кричать. Если это помогает, почему бы нет?

Петр изучил ее оценивающим взглядом, и оценка получилась высшей.

– Ты умна. Особенно для своего возраста. Оставайся такой же.

– Ладно. – Смеется Карина. Сегодня она и поревела и посмеялась, все за один единственный разговор. – Можно узнать, почему ты сопротивляешься дару? Он передался тебе от отца, но как?

– Это родовое… можно смело назвать проклятье.

Карина хмурится.

– За что?

– Я не знаю, насколько достоверны эти сведения, но есть поверие, что несколько веков назад в роду Дорониных были самовлюбленные кретины, и их наказала одна ведьма.

– Нечестно. Почему именно вы? Брось камень, кто без греха. Так можно поступить с каждым.

– Повторюсь, это просто поверие. Как бы там ни было, это проклятье лишило меня дела всей жизни. Я анестезиолог, и не могу назвать даром умение прийти на работу и заранее узнать, кто с чем поступит, кто умрет и как умрет. Врачу эмоции ни к чему, Карина. А после обретения дара, они все принадлежат мне. Можно справиться с собственными чувствами. А как справиться с чувствами тысяч людей? Нет. Больница больше не для меня.

– Поэтому ты уволился?

– И пошел туда, куда заставил меня прийти этот дар.

– А прежде чем ты обрел дар, что было самым неприятным в твоей профессии?

На мгновение после вопроса Петр замолкает, решая, отвечать или нет.

– Смотреть в мертвые глаза. – Отвечает он, и что-то в самом звуке его голоса заставляет Карину поежиться. – Теперь в спиритическом салоне мне самое место. Поневоле. Иногда кажется, что дар мной командует, а не я им. Вот так, не умея пользоваться силами, я определил свое будущее, увидел, что снова женюсь. Может быть. – Он очерчивает ее грустными глазами, и Карина чувствует себя виноватой, что никогда не сможет ему подарить себя. – А ведь хотел только пообщаться с давно меня покинувшими близкими людьми.

– У тебя женщины бывают? – спрашивает Карина и только потом думает. Слава богу, Петр реагирует спокойно.

– Бывают. Но это далеко не те чувства, которые важны по-настоящему.

Карине становится не легче. Она соображает, что под важными чувствами Петр видит ее.

– Сейчас я усиленно занялся тем, чтобы найти способ избавиться от дара. – Говорит он вовремя, поскольку Карина едва не спросила, сколько лет его женщинам. – И пока я не найду его, я ни на ком не женюсь. Это нечестно: знать о жене все не потому, что она так доверяет тебе, а потому что…

– Я врубилась. Да, согласна, нечестно. Но что поделать? – она пожимает плечами, а затем их накрывают теплые ладони Петра.

– Карина, ты справишься с горем. Будь сильной. Когда Джордан начинает орать – не присоединяйся. Он орет не на тебя, а на то, что происходит. Молчи в ответ. Он покричит и замолкнет. Это будет продолжаться недолго. Станешь отвечать – докатитесь до развода. Будете страдать друг без друга.

Карина опускает взгляд, но это не помогает спрятать от Петра новые слезы.

– Я больше не смогу иметь детей. – С трудом признается она. – Для нас с мужем это самый больной удар. Попытайся увидеть: будет или не будет у меня ребенка. Я не могу спать из-за этой мысли, внутри все горит.

– Карина, – Петр касается пальцами ее подбородка и поднимает его вверх. Теперь пожар боли внутри нее начинает тухнуть, словно этой мысли и нет. Как он на мгновение заставил ее думать, что это не самое важное в ее жизни? Прикосновением. – На тарелке остался кусочек пирога, а не пустота. Тебе нужно почаще прислушиваться к своим же словам. Это поможет тебе стать счастливее. У тебя прекрасная жизнь. Ты не на войне, не в аду, а дома, с любимым и с друзьями.

– Это пока неизвестно, на войне или где. Если этот Принц Тьмы настроен решительно, мне грозит опасность.

– Выясним это. В данный момент на горизонте спокойно. Ко мне приходи завтра, а я пока пойду, посижу за стойкой, раз пригласила послушать песню. – Улыбается Петр. Он движется к двери, и Карина отступает, пропуская его.

– Петя…

Он замирает на месте. Внутри плещет фонтан нежности. Самое сладкое за последние годы его жизни случилось здесь и сейчас – собственное имя, произнесенное устами Карины.

Петя – это не то же самое, что Петр Иванович.

– Слушаю тебя.

– Я оказалась на пьедестале успеха, и платой за него стало это горе?

– Нет! – незамедлительно отвечает Петр, ведь сама подобная мысль возмущает его. – Во всем, что случилось, виноват посторонний человек. Вы с мужем при своем уважении ко всем, своей вере в силу доброты и в любовь никогда не заслужите расплаты за успех.

– Но мы ее получили.

– Вы пережили вовсе не то, и не потому, что ты думаешь. Виноват какой-то циничный отвратительный человек. Но не ты. Вы с Джорданом ведь православные люди?

– Да.

– Мы обязательно найдем и накажем этого человека, но когда все кончится, простите его. Просто простите, искренне. А настоящая слава у вас впереди! Продолжайте писать музыку – это один из самых верных способов прикоснуться к сердцам людей.

Прежде чем уйти, Петр ласково сжимает ее хрупкое плечо, оставив в ее душе след, а Карина, вновь оказавшись на сцене, весь вечер чувствует его присутствие, хотя ни разу на него не смотрит. Его радужная энергия придает ей сил сейчас, когда муж не может помочь, поскольку самому необходима немалая выдержка. После выступления она ощупывает барную стойку разыскивающим взглядом, и наконец-то замечает Петра. Глаза его улыбаются.

Он аплодирует стоя.

Открыв глаза следующим утром, Карина сразу приступает разрабатывать в голове план проникновения на сеанс к Петру втайне от Джордана. Ей бы хотелось создавать музыку, а не секреты, но лучше всего она раскроется при появлении положительного результата. Если нет, она просто забудет об этом.

Руки Джордана обвились вокруг ее тела. Карина слышит, как он просыпается. И, видимо, в хорошем настроении, поскольку сразу предлагает завтрак в постель.

Карина не любит есть в постели, поэтому через несколько минут идет на кухню, куда ее зовет муж. Он приготовил омлет, бутерброды и чай. Когда она проходит мимо, его рука останавливает ее, и Джордан, прошептав что-то, сладко и глубоко целует. Первый настоящий поцелуй после горя! Он получается таким крепким, что внутри у Карины вздувается страсть. Все легкие поцелуи в больнице и после нее были солеными, потому что они все время плакали, не могли остановится, но сейчас мягкие губы мужа напоминают на вкус карамельку. Она запускает руки под его футболку и даже подумывает, не отвести ли его обратно в спальню, но вспоминает о важном деле и мысленно обещает им обоим горячей заправки сразу же после своего возвращения. Карина только сейчас понимает, как же замучилась без прежнего Джордана, который любит секс.

Сначала ей кусок не лезет в горло – она задумалась о том, что ей придется прятаться от любимого. Впервые в жизни. Но в этот момент кажется, что она поступает больше правильно, чем подло.

– Как-то ты неохотно ешь. – Негодующе замечает Джордан. – Невкусно?

– Очень вкусно, но аппетита почти нет.

Он глотает то, что жевал, и добавляет, беря в ладони ее руку:

– Это из-за моих истерик. Мне пора научиться сдерживаться и знать, как себя вести. Короче повзрослеть, стать умнее. Прости меня.

– Не извиняйся, я тоже долго кричала в первые дни, обвиняя всех на свете. Тебе повезло не слышать меня.

– Мы это, на врачей будем управу искать или нет? Надо разобраться, по какому праву они приняли за нас решение выбросить тельце ребенка. Может, я хотел его похоронить?

– Мне не верится, что они это решили за нас, но я бы приняла такое же решение.

Джордан пристально смотрит на Карину, и под этим взглядом она ощущает себя другой. Сегодня с ней с самого утра это происходит. Она проснулась, и другая.

– Серьезно? – уточняет муж, и Карина понимает, что оказалась во тьме, а значит, ей не надо останавливаться, иначе она погрязнет. Нужно зайти еще дальше. Свет зажжется в конце.

– Да, а что, не похоже?

– Это все равно не спасет таких медиков.

– Конечно, не спасет. Но наказывать будем не мы. Бог все видел сам.

– Да, это точно. И почему я решил, что я круче него? Он не мог сделать это с нами, чтобы поиздеваться. В этом была определенная цель, нам это еще принесет пользы. Какой – мы поймем позже, да? Все затянется, надо только подождать, правда?

– Да. Будь уверен, говоря такие слова.

– Я их прощаю. Врачей. А вот того, кто был за рулем, нет. Я даже не знаю, кто там был, как я могу простить?

– Мы узнаем. Я точно знаю. – Обнадеживает Карина, приподняв его подбородок, чтобы взгляд Джордана снова устремился на нее. – Обещаю. Знаешь, я хочу распечатать несколько фотографий. Можно взять машину?

– Поехали в фотосалон вместе, мы ведь после обеда сегодня в клубе репетируем. – Его рука оказывается рядом с ее рукой. – Так что мне дома делать нечего.

– Есть. Я оставила у рояля свою тетрадь. Набросай какую-нибудь мелодию для нового текста. А я съезжу быстро. Туда и обратно.

Джордан недоверчиво щурится, но ее руку отпускает.

– Хорошо. Записала фотки, которые хочешь печатать?

Карина напрягается струной.

– Сейчас запишу, можешь посмотреть.

– Не обижайся. У меня сердце не на месте из-за этого Доронина. Если даже он тебя не отобьет, то не дай бог окажется тем самым злодеем.

Карина испускает нелепый смешок.

– То, что я собираюсь сегодня сделать, не имеет к нему отношения. – Говорит она, добавив мысленное «прости».

Ей показалось, Джордан поверил. Ей хотелось бы, чтобы Джордан поверил. Да, лучше бы ему поверить.

Карина влезает в обычные голубые джинсы, которые на ней смотрятся уже не так обычно, и новую цветную кофточку с вырезом. Заплетает волосы в толстую косу, а в завершении образа брызгает на себя любимые духи. Она надеется, это не потому, что она идет встречаться с Петром. Ведь ей всегда нравилось хорошо выглядеть и пахнуть. А сейчас – еще больше понравилось.

Владлен и Алиса проживают в квартире следующего подъезда того же высотного дома, что они с Джорданом, поэтому Карине приходится идти на цыпочках. На улице она караулит их окна, садясь в машину – вдруг, они увидят, что она куда-то поехала, да еще без мужа? Вдруг они позвонят ему и спросят? От этого она чувствует себя еще большей злодейкой, чем дома во время упражнения по навешиванию лапши на уши. Незнакомое будоражащее чувство! Никогда в жизни она не врала мужу и не скрывалась от близкой единственной подруги. Дилетантка.

Через несколько минут она доезжает по указанному на черной визитке адресу. Салон спиритических услуг носит название «Зимняя роза», находится в спальном районе на несколько кварталов дальше любого из исторических мест Питера и еще километров на сто подальше от жизни. У чертей на рогах. Карине название салона сразу внушило тревогу. Ведь зима даже в готической культуре – это большее, чем время года, это время, когда все мертво.

Она проникает в некий филиал преисподней на земле. Карина неторопливо заходит в таинственное фойе с каменными колоннами, украшенными искусственным плющом. Пахнет старым деревом, ароматическим дымом эфирных масел и таинственностью. Карина говорит девушке за стойкой кассы, что пришла к экстрасенсу Петру Доронину. Загадочная девушка в черном бархате не находит ее имени в книге записей, проведя по листу бумаги своим черным трехметровым ногтем. Затем вершатся странные вещи (Карина заранее приготовилась). Кто-то звонит на ее рабочий телефон, и девушка заторможено отвечает:

– Спиритический салон. Что? Нет, вы ошиблись. Это не похоронное бюро. – Переглядываясь с Кариной и хихикая как ведьма, она кладет на старый рычаг старую трубку, не переставая злорадно усмехаться. Макияж ее смел, как у эмо, но кожа бледна, точно она ночует в гробах.

Карине становится дурно. Ей хочется валить, валить подальше отсюда, но какие-то черти (видимо, сотрудники салона), удерживают и удерживают ее на месте, пока она не превращается в третью каменную колону. В голове безумная фантазия: что, если это – похоронное бюро? Что, если клиенты приходят сюда изначально живыми?

– Вы рокерша? – перебивает ее ужасы девушка на кассе.

Карина не находит слов в своем окаменевшем горле, только кивает. Хочется быстрее к Пете на прием! Он ее не успел так напугать.

– Видела, как вы играете. Минуту. – Она вновь снимает трубку своей рукой с ногтями, как у Фредди Крюгера, и звонит Петру в кабинет! В аду, оказывается, имеются кабинеты. Интересно, есть ли у Сатаны конференц-зал? Он ведь, не иначе, тут руководитель.

Петр говорит девушке, чтоб Карину впустили, и она, якобы, расплатится с ним лично. Карину немного ежит. Только сейчас она понимает, что не понимает, что делает! Может и действительно расплатится. Каким-нибудь внутренним органом.

Трусливо ухмыльнувшись секретарше, Карина направляется на нужный этаж по винтовой лестнице, стараясь не слететь с ватных ног. Нежилое здание было старинным, все вокруг выучено в стиле доисторических времен. Бордовые обои, старые пыльные светильники с паутинами, и перила лестницы, потертые руками десятилетий. Дальше Карина двигается по коридору, украшенному черными цветами и статуями страшных существ, которые выскочили из мистических сказок. Она попала не в обычное «похоронное бюро», а в изысканное или прямо на съемочную площадку для клипа хард-рок-группы.

В кабинете Доронина интерьер еще более зловещий. Того и гляди откуда-нибудь выскочит призрак. Множество полок у стен тесной округленной комнаты заставлены цилиндрами с засохшими пауками и змеиными шкурками.

Названия старых книг, которые запутались в паутине, также поражают воображение: «Яды», «Защита от черной магии», «Таро. Подробнейшая инструкция по гаданию», «Смертный сон», «Проклятие. Распознание и лечение», «Курс целительного гипноза», «Тридцать простейших способов приворота», «Классические уроки по вызыванию духов», «История экстрасенсов», «Люди с черным сердцем. Курс защиты». И прочая чертовщина в кожаном уставшем переплете.

Кристальные шары и необычные растения являются частью замкнутого пространства. На круглом столе с красной скатертью стоит только один шар, внутри которого в медленном танце сплетаются сгустки дыма – дым постепенно меняет свой цвет с красного на бледно-розовый. Карина загляделась красотой, чуть нагнувшись. Ее заинтересовало, как именно это работает.

– Эй. Привет.

При звуке голоса она вздрагивает и от испуга теряет сердце. Петр выходит к ней из смежной комнаты и теперь стоит в полумраке. Его черный бархатный пиджак с высоким воротником и бледное лицо освещает теплый свет люстры под низким потолком.

– Привет. Я стучала, ты не слышал.

– Располагайся, пожалуйста. – Петр кивает на стул. Он тоже присаживается, но только после Карины.

Когда они оказываются напротив друг друга, Карина чувствует запах его одеколона, на мгновение задумываясь, что, вероятно, он тоже чувствует ее духи. Если, конечно, ароматическая лампа вскоре не перебивает оба их запаха стойким благоуханием натурального масла.

– Людям с клаустрофобией тут не место, верно? – говорит Петр, заметив, как она оглядывается.

– Да, это так. – Карина делает глубокий вдох. Запах ошеломительный! – Люблю ароматерапию. Какое масло добавил в лампу?

– Иланг-иланг. Что, нравится?

– Очень. – Улыбается она, а затем поглубже вдыхает сладковато-острое испарение масла. Она знает. Интересно, а знает ли Петр? Иланг-иланг стимулирует «то самое» желание.

– Ты напряжена? – спрашивает он, складывая на столе руки.

Да, но только не предлагай меня расслабить, – бьется в Карине мысль, как жилка.

– Чувство вины искрится у тебя в глазах. Мужу не сказала, что пошла ко мне? – скорее констатирует, чем предполагает он.

– Да, Петя, не сказала. Но собираюсь сказать после сеанса. – Карина достает фотографию. Она стоит на ней у фонтана перед великим Петродворцом – беременная, красивая, и еще счастливая среди золотистых скульптур в брызгах воды. Она обязательно вернется к этому состоянию, ведь грех не ценить то, что имеешь, но ей требуется помощь. – Я попрошу тебя по возможности быстрее. Я сказала Джордану, что еду в фотосалон. И мы работаем после обеда. Клуб работает с семи вечера сегодня, надо успеть прорепетировать программу.

– Я постараюсь. – Петр пододвигает к себе фотографию. – Давай создадим более теплую атмосферу, я так еще лучше расслабляюсь, о’кей?

Карина кивает, неловко улыбнувшись, когда Петр поднимается отыскать в полочках пару маленьких свеч в гильзе. Для этого ему приходится немного нагнуться, а его брюки довольно обтягивающие, что не ускользает от глаз Карины – на его теле тонкая ткань смотрится невероятно круто.

Обнаружив, что мысли сворачивают в опасную сторону, Карина спешит отвести от него обалдевший взгляд. Она, пытаясь сосредоточиться только на цели своего пребывания здесь, наблюдает за тем, как Петр расставляет свечки возле шара, а после зажигает их.

– Романтическая атмосфера. Видел бы мой муж… – упрекает себя Карина.

– Ничего страшного, у тебя сработала рефлекторная деятельность.

– Как? Когда?

– Когда ты на мой зад посмотрела. – Уравновешенно уточняет Петр, а почему бы и нет, ведь речь идет всего лишь о чае, о небе, о море, о живописи, о чем угодно, только не о пятой точке.

– Я не смотрела на твой… Не важно. – Карина радуется, что в полумраке не видно ее вспыхнувших щек. Врать она вообще не умеет, лучше будет молчать. – Никогда бы не подумала, что доживу до того дня, когда потеряю сына, но буду сосредотачиваться на обаянии постороннего мужчины.

– Давай я уже начну. – Петр пропускает это откровение и заносит над фотографией ладонь, зная, как тяжело ей далась эта маленькая правда.

Карина жмурится на пару мгновений. На этот раз она чересчур долго держала взгляд на его руках. Она себя не узнает и обвиняет. Но затем приступает к наблюдению.

Петр прикрывает глаза и опускает ладонь на поверхность фотографии, осторожно, будто она горячая. Он выглядит отрешенно, расслабленно. Он, похоже, спит, причем с ровной спиной, но говорить может. Карина просит его комментировать все, что он почувствует.

– Пока мне не приходит ничего из того, что надо узнать. Я чувствую Джордана. То, как он делал эту фотографию. Он сделал несколько снимков. Этот оказался лучшим. Он пару раз смотрел на свои руки. Фотоаппарат у вас маленький, синий. На Джордане была клетчатая, голубая рубашка. Ты улыбалась. Он все время видел твою улыбку. Потом взял за руку. Некоторое время вы шли и шли. И ты, устав, захотела пойти в парк, спрятаться в тень от жары. Ваши пальцы были переплетены в замок – знак глубочайшей связи и привязанности. Ребенок… Джордан чувствует ладонью ребенка.

Карина поражается таким подробностям. При упоминании о малыше ей приходится сдерживать надрывающие слезы.

– Я хочу увести свои мысли в другом направлении. Какие виды имеет на вас человек, совершивший преступление? Что у него за мысли? Или у нее? Было ли место умышленному преступлению? – Петр долго работает молча и, наконец, открывает глаза. Карина прочла в них, что теперь он знает гораздо больше.

– Что скажешь?

– Ужасное ощущение.

– Какое?

– Человека, который видит, как сбивает машина другого человека. Там было много людей. Тех, которым не повезло увидеть это. Но больше всего досталось Джордану. Это был шок. Его сознание мгновенно оттолкнуло реальность, принимая его за сон.

– И какого же ему было это ощущение? – интересуется Карина, но когда он начинает отвечать, она жалеет о том, что спросила.

– Карина, я не знаю, как поточнее передать. Но лучше бы этого не чувствовать. После этого человек прежним не остается. Это ощущение, будто сердце подпрыгивает прямо к горлу, с характерной физической болью, будто оно действительно отрывается и подскакивает. Это ощущение удушья. Это ощущение, что тебя сейчас вырвет. Оцепенение. Торможение всех процессов в организме. Слеп… – он врезается в собственное чувство. – Слепота. У Джордана потемнело в глазах.

Карина кусает палец, теряя две крупные капли.

– И уж совершенно невозможно описать то состояние, когда испугалась ты. Ты просто чудом не покалечилась. Ребенок тебя спас.

– Остановись. – Просит Карина, а потом с силой закусывает губу. Описание Петра оказывается настолько убедительным и правдивым, что она не хочет переживать тот страшный день снова. Она уже чувствует и оцепенение, и тошноту, и то, как отрывается сердце – все эти ощущения ей не нравятся, избавиться бы от них поскорее!

Прикосновение Петра вдруг помогает ей почувствовать облегчение. Открыв глаза, Карина видит, что ее рука находится в его ладони, а через его кожу в ее тело поступают невероятные атомы спокойствия и тепла, частичка за частичкой. А ведь действительно волшебник!

– Прости меня. Говорить – не то, что ощущать. Поговорим о том, собственно, кто стал виновником. Это не женщина, я чувствую мужскую энергию, мужской интерес. Интерес нездоровый, помешанный. Это я как психиатр скажу. Парень с патологией. И, да – авария подстроена. Причем задолго до того дня. Он много раз пытался. Ничего не получалось. Все было не так просто, а тот момент оказался весьма удачен. И главное – удовлетворение. Под ложечкой засосало. Он почувствовал кайф!

– Боже. Значит, правда, больной поклонник. Как выслеживал нас?

– Это слишком внутренняя информация. Он не толстый явно, я чувствую, как ему легко где-то по чему-то лазать, забираться на деревья, заборы, бегать, очень быстро бегать. Это спортивное тело. Сейчас он далеко от тебя, все время в движении, человек очень активной, организованной работы. Он чуть обидчивый и завистливый, при этом сильный, увлеченный и волевой. Не из тех, кто сдается. Чувствую, как он словно падает, но поднимается все равно.

– А возраст?

– Не младше тебя, но и тридцати еще нет. Возможно, как Джордану – двадцать семь, и выглядит он намного моложе своих лет – как вы. Он каждый день смотрит на твои фотографии. Это, ммм, вырезки из журналов и газет. В основном из журналов. Ты ведь работаешь моделью?

– Да, бывало. Петя, мне страшно.

Петр понимающе качает головой.

– Я чувствую. Не бойся, просто береги себя. И предупреди Джордана своего, пусть будет осторожен. Наймите охрану, хотя бы на время. Этот человек влюблен в тебя, он попытается причинить смерть не тебе, а тому, что мешает ему к тебе подобраться.

– Например, ребенок от другого мужчины.

– Или муж. Точно.

– А если бы он убил меня? Зачем меня сбивать, если я ему нужна?

– Это уязвленное самолюбие. И если б тебя не стало, он бы несильно пострадал от этого. Его бы устроил любой результат.

– Мол, не доставайся же никому?

– Именно.

Карина глубоко дышит, пытаясь отделаться от этого неприятного ощущения – она объект обожания сумасшедшего. А отсутствие о нем сведений лишь обостряет панику.

– Опиши машину. – Просит она. – Я помню, что она была черная и большая.

– Да, это, скорее всего, был джип «Паджеро», выпущенный фирмой «Мицубиси». – Во взгляде Пети проскальзывает испуг, он словно оценивает на заточенность боевой топор. – Он принадлежит не убийце, а кому-то из его приятелей. На своей машине опасно, даже если вы не знакомы. Твой Черный Ромео умеет притворяться. Он выглядит абсолютно нормальным, и ведет себя прекрасно. Я чувствую, что родные его очень любят, а значит, не подозревают. Карина, будет лучше, если эта информация останется между вами с мужем. Это может быть кто угодно, и если информация всплывет, он может загореться желанием навсегда закрыть мне рот.

– Я поняла, Петя.

Петр берет в руки обе ее ладони.

– Не паникуй. Спокойно работайте сегодня, а самое главное, тебе надо все рассказать Джордану. Это нужно не только для честности в ваших отношениях. Джордан может оказаться нежелательным объектом номер один для сумасшедшего. Вот почему я видел, что мы с тобой, возможно, станем женаты. Если Джордана не станет, тебе когда-нибудь опять захочется быть счастливой.

– Нет! Не говори такие вещи! Я его люблю! – вскочив со стула, Карина кричит так, словно конец света в виде смерти ее мужа уже наступил.

Если Джордана не станет…

Как Петя посмел выпалить такие страшные слова и не вздрогнуть? Карине хотелось ударить его!

– Я знаю. Это так. Ты любишь. Вот только люди за жизнь могут встретить не одну великую любовь, ты сможешь влюбиться в кого-то еще, но прости, прости, что сказал так прямо о смерти. Никто не хочет, чтобы кто-то, уступая место новой любви, именно умирал, однако… в этом случае я не вижу расставания, я вижу смерть. Только она сможет разлучить вас. Но все в этом мире можно изменить – я тебя предупредил, а значит, вооружил. Держитесь вместе.

– Мы с Джорданом всю жизнь бок о бок. – В слезах говорит Карина. Одна мысль о том, что это может закончиться, пугает ее до смерти. – Скажи, тебе сильно хочется стать моим мужем вот такой ценой?

Долго Петр ответа не ищет, он постоянно у него на уме.

– Такой ценой я боюсь им стать больше всего на свете.

Глава 7

Сладкозвучная мелодия оживляет квартиру, когда Карина открывает дверь. Ее это удивляет так же, как и удивляет тот факт, что они с Петром, практически чужие люди, без колебаний говорят друг с другом о своем предполагаемом браке, будто речь не идет о чем-то особенном. Будто внутри у них при этом не бушуют океаны.

Похоже, в ее отсутствие Джордан подбирал аккорды на пианино для ее текста, и сумел сочинить кое-что запоминающееся, – то, что остается с тобой навсегда. Они с мужем не понаслышке знают о лечебных свойствах творчества. Все, от чего страдает душа, поможет тебе написать супер-песню.

– До первой столицы пешком и обратно? – спрашивает Джордан, убирая пальцы с клавиш. – Я уж успел целый шедевр написать.

Карина стоит на пороге комнаты, не решаясь войти, не говоря уж о том, что сделал с ней этот вопрос, но даже издалека она видит, как музыка вихрится у мужа внутри, а это как всегда означает, что он теперь поезд, который не остановить.

– Джордан, нам надо серьезно поговорить.

– Поговорим. Сядь-ка, споешь сначала. – Командует он, выдвинув стульчик. – Я придумал нам настоящий хит. Давай-давай. Не терпится послушать готовый материал. Наши песни не существуют, пока ты не споешь. Моя музыка… она жива только вместе с твоим голосом.

Карине ничего не остается делать, Джордан убеждает ее, и разговор приходится отложить.

– Как петь? – спрашивает Карина, убирая за уши прядки волос и глядя на ноты напротив себя. Джордан вписал ее текст между строк.

– Бери пониже. – И его пальцы заиграли, извлекая из инструмента нечто фантастическое. Вступление сделала одна рука, а вторая заработала через несколько секунд.

У них получилось прекрасно совместить английский текст с мелодией. Песню Карина написала в больнице, но слова были довольно бодрыми, фразы обнадеживающими. Ее обязательно надо показать остальным ребятам из группы, и начинать петь хоть сегодня.

– Хорошо вливаешься, как всегда. Это то, чего я хотел. – Хвалит Джордан, когда Карина кладет голову ему на плечо. Он целует ее макушку и смотрит на часы. – Оба-на! Через пару часов надо быть в клубе. Как раз успеем приготовить обед и поесть. Я пойду, поставлю мясо в духовку.

Через час они обедают, но Карина никак не решается открыть рта по поводу сегодняшней вылазки в филиал преисподней на земле. За нее это делает Джордан:

– Ну и что?

– Ты о чем?

– Что тебе наболтал этот старый придурок?

Карина едва не наворачивается. Она таращится на него и попадается под его взгляд, как в разгар наводнения. Рука обмокает и вилка падает, извлекая противный звон из тарелки. Муж застал ее врасплох. Он жует и пристально смотрит в ответ, а Карина понимает, что совсем не может двигаться под этим взглядом, потому что он нанизал ее вместе со стулом на копье.

– Петр Иванович? – уточняет она.

– Петр Иванович?! – Джордан картинно изображает изумление, просто до смеха. – Хм! Я думал, вы не настоль формальны в общении.

– Я тебе все хотела рассказать, когда пришла. Но ты меня отвлек песней.

– И уматной песней! – он вскидывает указательный палец, давая понять, насколько этот момент важен в разговоре. – Затем я почти час готовил курвицу, но ты молчала.

– Курицу.

– Да без разницы.

– Джордан, я… У нас ничего не было.

– Еще не хватало. – Джордан мечет в нее очередной взгляд-молнию. – Я верю, но мне вполне достаточно того, что ты соврала.

– Я объясню тебе свой поступок, скажи сначала, как ты догадался?

– Гм. Вот какой я, по-твоему, идиот. Ты сказала, что фотографии поехала печатать. Знаешь, более дешевой отговорки я еще в жизни не слышал. Сразу видно, что врать не умеем. У нас цветной принтер работает, вообще-то. Это – во-первых. А во-вторых, у тебя сейчас прям самое подходящее время для желания просто так печатать эти фотки с нашей последней прогулки. Ты их напечатала заранее, дома. Уж извини, я в твою сумку залез. Вот. Я высказался, а теперь очень выслушаю, что ты хочешь сказать. Говори. Давай.

– Так не говорят – очень выслушаю.

– Я имел в виду «очень внимательно». Извини, я все-таки наполовину американец. После четырех лет учебы в США у меня два языка сливаются в один. Хватит ржать! – презрительно добавляет Джордан, когда Карина фыркает. – Нашла время все превращать в пошлый анекдот. А теперь говори, о чем начали. Не уходи от темы, я все равно к ней вернусь.

Карина делает глубокий вдох и выдох.

– Понимаешь, я не сказала, куда иду, потому что ты запрещал. Но я была совершенно уверена в том, что нам это поможет. Для меня сейчас нет ничего важнее, чем узнать, кто причинил нам такую боль, и я ради информации об этой сволочи была готова пойти на все. Даже обмануть своего любимого на несколько часов. И это сработало, Петр смог кое-что узнать. Я ничего больше не буду от тебя скрывать, клянусь. Мне нечего прятать! У меня с ним ничего не может быть, мою вселенную составляешь только ты!

Джордан, кривляясь, делает вид, что смахивает под глазами слезки и забрасывает в рот побольше еды, при этом качая головой и закатывая глаза. И как можно делать столько вещей одновременно? Карина притворяется, что не замечает.

– Я клянусь тебе, клянусь своею возможностью еще раз забеременеть.

Муж бросает на нее гневный взгляд. Он уже с ног до головы забросал ее как камнями, этими взглядами.

– Ну точно, пролечиваешь. – Полный рот еды мешает ему говорить отчетливо, но Карина расшифровывает его фразу. Это был его типичный джордановский сленг.

– Я не делаю ничего плохого, дружище.

Джордан качает головой, типа согласен, и швыряет вилку в тарелку – самая отвратительная аранжировка в мире. Противный звон. Боль с доставкой в череп.

– Ладно, и что же он увидел? Кто этот человек?

Карина пересказывает все, что сегодня произошло на сеансе, кроме свечей в гильзе и иланг-иланга. Джордан разозлился, стал орать так, что тарелка опять зазвенела.

– Как ты могла поверить в такую чушь и принять этого засранца всерьез?! Мне надо быть осторожным? Кому надо, так это ему! Да может это действительно был он! Он следил за нами, вот откуда все подробности! А сегодня у него появилась возможность ловко увести твои мысли в другую сторону. Но я считаю, что он себя выдал. Понимаешь? Выдал! А ты – девушка. Девушкам хочется верить в чудеса! Не нужно быть психологом, чтобы знать это.

– Мое чудо – только ты. Но я вынуждена настаивать, что его слова звучали крайне убедительно. Например. Он в подробностях описал твое чувство, когда…

– Я все знаю о своих чувствах! Он – как психолог знает о наших чувствах все! И он играет на них, как на гитаре! Гениальные партии выдает!

Карина понимает, что готова упасть на колени. Она хватается в изгиб его локтя и начинает причитать, гладя его руку, пытаясь вызвать к себе сострадание.

– Джо, у меня нет настроения терпеть твое упрямство, просто оглянись вокруг лишний раз. Я боюсь, что этот злодей отнимет тебя у меня!

– Тогда, Карюша, придется убить его прежде. – Он скидывает с себя ее хрупкие ручки, как стряхнул бы перышко со своих джинсов.

– Джо, больше не думай, что это Петя, ладно? Ведь ты не знаешь, что делаешь.

Джордан щурится.

– Как и ты. Хватит его называть по имени. Узнаю, что ты снова с ним путалась…

– Я ни с кем не путалась! – кричит Карина до першения в горле.

– Замолчи. Я не перевариваю то, что ты сделала. Я тебе запретил заниматься этими глупостями, тем более с Дорониным. Ты сделала вид, что я прав, и поперлась в «спиритический салон». – Скорчив рожу, Джордан изображает пальцами кавычки. – Меня нет. Обращайся ко мне сегодня только по работе. Жаль, что мы вместе работаем. Но ничего. Надеюсь, я переживу. – Он поднимается из-за стола с трудом, поскольку тот успел стать намного меньше него, пока Джордан за ним сидел, и пока внутри у него росла и росла эта злость. – Я приготовил, поэтому ты – приберись, и поедем. Опаздываем.

Карина сдувается, глядя на свою тарелку, в которой портится еда. Жаль расстраивать Джордана, особенно сейчас. Он ведь так старается. Опять начал вкусно готовить. И целовать.

Переведя дух, как силач перед забегом, Карина берет вилку и заставляет себя доесть.

Она никогда не подозревала, что можно находиться вдали друг от друга за тысячи миль притом, что вы стоите на одной сцене в одном клубе и в одном и том же городе. Ей казалось, муж будет изображать глухонемого вечность. Он сказал обращаться к нему по работе, но игнорировал до самого позднего вечера в клубе, и когда ехали домой, также говорил ничуть не больше рыбы. Странно, что на сцене он вел себя, как обычно – улыбался, заводил зал, подпевал. Как он мог быть таким сильным, мощным, в то же время спокойным, и бесстрашным, и свободным, пока музыка изливалась у него изнутри, а над ними от этого подпрыгивала крыша, настолько Джордан был невероятен? Но даже после такого неземного выступления Карина больше не мечтала, что он заговорит с ней сегодня. Она просто смирилась с его ролью Герасима и настроилась на его волну. Его нет – и ее нет. Она – Ежик, он – Мишка в тумане. А быть может, этот туман – Джордан, настолько ему хотелось быть тоскливым сегодня и загородить собой весь свет.

Утро вечер вытесняет. Завтра Джордан поднимется другим вместе с солнцем. Однако он перестает быть туманом уже сегодня, пока Карина стоит в душе после работы, смывая с себя и подводку для глаз, и пот, и экстаз, и запах черного кожаного костюма. Поездка к Петру в любом случае не была бесполезной. Если она и жалеет о чем-то, то только о том, что они с Джорданом сейчас не вместе в этом душе.

Но потом он зовет ее по имени, мигом сократив километры разделяющей их ссоры. Карина застывает, услышав свое имя – то, как он его произнес. Самое приятное случается неожиданно. Когда она откликается, Джордан просит освободить ванную.

Вот оно что, тебе просто понадобилась ванная.

– Ведь ты уже был в душе.

– Да нет, у меня в спальне сюрприз для тебя.

Карина совсем остолбенела под струями воды, не совсем сообразив, что услышала – «сюрприз» или «стриптиз». Видимо, она просто надышалась иланг-илангом. Через пару секунд она поспешно смывает с себя остатки пены, мечты и желания, и выходит проверять это, насухо вытершись.

В спальне Джордан сидит за маленьким стеклянным столиком, накрытым двумя бокалами с вином и фруктами. Он ободряюще подмигивает, увидев жену. Губы Карины от его настроения сразу растягиваются в улыбке, но когда она видит в полумраке, что Джордан сидит перед ней обнаженный, удивление поднимает ее брови к линии волос. Обе ее догадки оказались правы.

– Рок-н-ролл. – Выдыхает Карина, пялясь на его гладкое бедро, такое сладкое, что она удивляется, как ее рука все еще не там. Джордан сидит, закинув ногу на ногу. Это то, чего она ожидала, только намного соблазнительней, и это не только в ее голове. На столике горит пара таких же свеч, как сегодня в салоне у Петра Доронина, но Карина думать забыла обо всех мужчинах на планете, даже удивительно красивых. Сегодня и всегда ее муж как любимая песня, после которой не хочется включать остальные, поскольку эта песня – самая лучшая. И она всегда в тебе, даже когда ты едешь в лифте, смотришь на мост, идешь за хлебом или принимаешь ванну.

– Что, нравлюсь? – бархатно поет Джордан, моргая карими глазами.

– Нравитесь, очень. Особенно, когда улыбаетесь. Улыбнитесь. Наша жизнь не остановилась.

Он заулыбался еще более щедро, довольствуясь миром.

– Ты – меня прости. Я – тебя прощаю.

– Лучшие друзья?

– Лучшие.

– Сделка есть сделка.

– Тогда давай за нее выпьем. – Он берет оба бокала, один протянув Карине. Она его почти взяла, когда муж подтягивает руку обратно к себе. – Сначала разденься.

Карина медлит совсем немного, и то только чтобы заставить его понервничать. Раньше, до брака, она позволяла себе его дразнить – когда они сидели в ресторане, обсуждая детали дальнейшего свидания на ночь, а потом она… просто брала и уезжала, хотя сама от желания сгорала дотла. Это усиливало интерес Джордана, на следующий день он находил ее, чтобы отомстить и способы его мести приходились Карине впору, как платье ее размера. Отпихнув ногой белье, она садится напротив и берет бокал.

– Помнишь, когда мы в старших классах начали встречаться, то ужинали у меня или у тебя дома… такими?

Карина испытывает на вкус слово, перестающее быть обычным в устах Джордана. Какими – такими? Обнаженными? Влюбленными? Или все сразу? Они пробовали все.

– Специально ждали денек, когда кого-то из наших папиков дома не будет, и…

– Да, мы были авантюристы.

– А помнишь, как было классно, когда мы, наконец, себе купили эту квартирку? Могли целыми днями по выходным не одеваться. А сейчас? Почему я стал такой нервный?

Задумавшись над этим мировым вопросом, Карина подпирает голову. Ей бы хотелось продолжать обсуждение темы поинтересней, чем чьи-то нервы. От досады она так резко выдыхает через рот, что едва не тушит одну из свеч.

– Ой! Сорри! – пугается она, когда огонек опасно шевелится. – Ты расслабься. Нашу неприятность не поправить истериками. Не спускай на меня, я ведь не сама это сделала с собой.

– Я больше не стану по этому поводу психовать. По крайней мере, гнать на тебя. Так я еще сильнее оттолкну от себя человека, которым дорожу. И она пойдет плакаться к старому волшебнику, а ведь он такой душка, черт его дери, у него такая классная фигура. – Признается Джордан, отчасти шутя, чем всерьез, но Карина удивляется, что он тоже заметил, будто находился там сегодня с ней, дышал ароматическим воздухом и смотрел ее глазами на ткань его брюк. А затем она осознает потрясающую новость – муж не сердится. – Просто больше так не поступай. – Заканчивает он внушительно.

– Не буду. Но я верю его предчувствиям. Это, правда, может быть только… – Карина замолкает. – Я боюсь потерять тебя.

– Как же приятно это слышать! – отзывается Джордан, сжимая ее свободную руку, впервые за этот сумасшедший день проявив самую правдивую искренность, к тому же умудрился вытянуть ноту счастья из ее самого страшного переживания.

Карина потупляет опустошенный взгляд, рассматривая свой бокал.

– Я серьезно. Надо что-либо выдумать по поводу защиты.

– Обязательно. Не сегодня. Выпьем за жизнь, из которой нас пока не исключили? Самое главное, что ты осталась здесь, со мной. – Говорит он с особой осознанной легкостью, накрывая ее руку ладонью. – Жаль, до меня дошло только сейчас. Пусть Бог поможет нам побыть вместе еще много-много лет.

– Этого я хочу сильнее всего. Для меня жизнь – это не просто быть живой, в первую очередь для меня это быть с тобой.

Опустошив бокал, Джордан берет обе ее руки и ведет по ним ладонями до самых локтей, медленно придвигаясь к ее лицу. На нее это вино тоже действует. А может, только он.

– Я по тебе скучаю. Просто ужасно. Мы уже так давно… – шепчет он и натыкается на ее взгляд, но ему и не приходится договаривать, потому что эту мысль Карина додумывает за него. – Такое впечатление, что целую вечность. – Он касается губами сначала одного, потом второго уголка ее рта. – Посмотрим, хватит ли одной ночи, чтобы заполнить все пробелы. – Взгляд его плывет от желания, и они сливаются в таком неистовом поцелуе, что между ними гаснут свечи.

А под утро Карине снится, как они с Джорданом гуляют в саду, полном прекрасных растений и цветов. Сон такой реалистичный, что она почти слышит их запах. Она прячется за кустами роз, а он бегает за ней, пытаясь поймать. Когда ловит, они целуются под открытым небом.

Позже Карина соображает, что они с любимым снились ей сначала детьми, затем взрослыми, но мало что изменилось в их чувствах. Почему считают, что детская любовь неосознанная? Наоборот дети всегда любят по-настоящему. Вот и их детская любовь и дружба стали настоящими.

В этом же сне они, взявшись за руки, танцуют медленный танец. Весь мир на их стороне. Джордан все время улыбается – таким Карина не видела его сто лет. Так давно, что забыла, какие ровные и белоснежные у него зубы и как красиво растягиваются его губы от этой улыбки, как она его оживляет, как сияют при этом его глаза, как прекрасно все это счастье смотрится на его лице.

Проснувшись, Карина понимает, что посмотрела видео-ролик, а не просто сон. За завтраком вместо чая она предлагает Джордану воплотить фантазию в жизнь – конкретно говоря, собрать денег и снять клип. Причем на ту песню, которую они создали вчера. Эта песня будет идеально сочетаться с тем, что она видела. С тем, что она постарается сделать так же круто, как было у нее в голове.

– Почему бы нет? Тем более, у нас есть Доминик. Он поможет все организовать. Нужно только отблагодарить. – Подмигивает Джордан, не отрывая от нее взгляд. – Ты хоть представляешь, сколько у нас осталось возможностей помимо рождения ребенка? Используем все. Жизнь – одна-единственная.

Карина смотрит в ответ, не мигая. Ее Джордан вернулся! И не только тот, который вчера ее любил. Тот, который готов расти как музыкант. И у них еще целый кусок пирога остался на пустой тарелке.

– Что-то еще? – настаивает он.

– Да. Мне было хорошо ночью.

– О, какая радость! Наконец-то я перестал храпеть. – Шутит он, и Карина корчит гримасу. – Ладно-ладно. Прости. Я тоже побывал в райском саду из твоего сна.

– Заполнить пробел удалось?

– Через край даже. Примечание: это не значит, что я насытился. Иди ко мне.

Глава 8

– Ну, удачи, что ли! Мы будем первые из миллиарда на «Ю-тубе», кто на это дело посмотрит! Пока! – говорит на прощание Владлен, разговаривая через месяц по телефону с Джорданом. – Наши завтра вылетают в Москву, на съемки. С ними там Доминик будет работать. – Сообщает он жене, которая наводит порядок в гостиной, уделяя особое внимание своим комнатным растениям.

– Отлично. Хоть бы все вышло классно. – Бесцветно отвечает Алиса, не отворачиваясь от окна.

– С Домиником всегда все классно. Алиса, ты вообще в порядке?

– Да.

– Если ты плохо себя чувствуешь, то…

– Хорошо чувствую.

– А не врешь?

– Нет. – Устав от разговора и неосознанно поломав цветку листик, Алиса настойчиво меняет тему. – Доминик – это тот симпатичный продюсер, с которым Джордан познакомился в Гарварде?

– Он самый. – Отвечает на тяжелом выдохе Владлен, теряя желание обсуждать музыку. Настроение переменилось, стало похоже на заплесневелую погоду за окном. – Джордан знает, с кем заводить знакомства. Не подумай ничего дурного. Пойду в магазин. Список написала?

– Он на холодильнике под магнитом с Медным всадником.

– Эй, парень, – Владлен высвистывает Сергея, срывая список из-под магнита, – поехали со мной, поможешь. Давай, Медный всадник, не ленись.

После магазина Владлен с мальчиком вносят в квартиру пакеты с продуктами, но дома подозрительно тихо, а ведь обычно Алиса громко встречает их с поцелуями и объятиями, точно они покидали ее на три недели.

– Алиса? – он громко зовет жену с паническим чувством внутри. Может, она спит? – Мы приехали. Помоги нам.

– Я посмотрю. Она, наверное, на балконе. – Говорит Сережа и, шустро подпрыгивая, бежит в гостиную. – Мамочка! Папочка, иди сюда! – доносится испуганный крик ребенка, и тогда Владлен бросает пакет.

Он бежит через две комнаты мимо поникших от грусти цветов, и застает сына на коленях рядом с Алисой, – у нее полосочка крови от носа к подбородку. В панике, которая втрое увеличилась в размерах, кажется, что она не дышит.

– Не бойся, Сережа, – говорит Владлен, прикасаясь к лицу жены, – мама просто упала в обморок, потому что болеет. Принеси мне телефон, быстрее.

В последующем он старается делать все возможное, чтобы не показывать себя, не пугать ребенка сильнее.

А через несколько дней возвращаются из Москвы Джордан с Кариной.

По телефону с ними разговаривал Рома. Просьбу прийти на квартиру к Владлену тоже осуществил он. Карина не совсем поняла, почему с ними все это время не связывались Алиса с Владленом. Оказывается, ребята «не хотели прерывать их работу», но они не работали сутками напролет на этот раз, хотя полностью заполнили свои Московские дни приключениями и счастьем. В общем, отговорка была малоубедительной.

Карина и Джордан нашли время на отдых, даже занялись экстремальным спортом, прыгнули с парашютом, полетали на вертолете, и спешат поделиться с друзьями всеми своими впечатлениями, фотками, и, конечно, своим первым видеоклипом.

Владлен просит Рому открыть, когда раздается звонок в двери. Джордан с Кариной оживлено вваливаются в прихожую с парой больших пакетов, в которых навезли кучу подарков, заполняя тихую квартиру шумом, хохотом, обнимашками с Ромой и непревзойденной энергией веселья. Все это немного смахивает на второе января, когда люди заявляются друг к другу в гости после встречи Нового года, только еще ярче и еще веселее, потому что это ведь Лестеры. Американец плюс русская – равно взрыв атомного реактора. Они наконец-то приказали своему горю держаться подальше и превращаются в самих себя, в тех, которые отхватили последний, но самый сладкий кусок пирога с блюда. Муж с женой тащат за своими спинами свежесть и ароматы новых духов, они прямо-таки заряжены электричеством, несмотря на то, что у них за спиной тяжелый процесс съемок и изматывающий экстрим. Они тут же начинают нечаянно рассыпать по полу какие-то Московские сувениры и делиться ощущениями.

– Прикинь, мы можем по-настоящему загреметь на всю Россию! А там и на международном уровне! – взбодрено мечтает Джордан. – Доминик знает свое дело! Этот клип просто супер, вам и не снилось!

– Мне только. – Добавляет Карина, снимая новые босоножки. – Ой, застежка тугая.

– Давай помогу, – Джордан приседает на колено, и Карина опирается о его плечо. – Моя жена просто гений. Вот так. Ромка, нас ждет успех. Ты у нас звезда футбола, а мы станем рок-звездами. На всю голову на этот раз, понимаешь?

– Да. Песня, на которую мы клип сняли, понравится каждому. Потому что у каждого в жизни случались драмы.

– Надеюсь, что нет, но хватит сегодня вспоминать плохое, надо помнить только о хорошем, ведь жизнь все еще прекрасна! Все впереди, оказывается, ха, а я-то боялся, жизнь кончена! Во дурак! Ну, я это от молодости. Все только начинается. А важнее всего-то что? Да то, Ромео, что мы все есть друг у друга! Да, Равич? Я не понял вообще, где крики «Виват!», дружище?

– Спасибо, Джо. Дальше я сама. – Карина снимает обувь, когда он, наконец, расправляется с ее второй туфелькой. – С этой новой обувью всегда проблемы. Я вам всем привезла по сувениру из Москвы. Мальчикам футболки, а Алисе, Ромка, ты бы видел, я такое классное платье купила! Пышное, розовенькое, как раз в ее стиле. Она такие обожает – и грудь подчеркнет, и ножки. Ничего такого же я у нас не видела. Я его нашла когда, сразу о ней вспомнила. Начала представлять ее в этом платье, аж соскучилась.

– Владлен ее в этом прикиде увидит, снова влюбится. – С готовностью поддакивает Джордан. – Алиса-киса в нем будет просто принцесса. Алиска! Иди сюда! Эй, Владлен Перес, ты готов влюбиться еще раз? В собственную жену! Ромка, Ромка, ты чего?

Карина смотрит на Джордана, услышав его последние слова, сказанные с тревогой, если не с паникой, а потом переводит взгляд на Рому. Своими внезапными слезами друг их обоих выбивает из счастливой жизни.

– Рома, что не так? – пугается Карина, бросая пакет. – Алисе стало хуже? Нужна операция? Деньги найдем! Я за ее жизнь все отдам!

Равич качает головой: не надо. Он так старается, но не может выдавить эти слова. Джордан с Кариной вернулись к ним прежними наконец-то, одетые во все светлое и яркое – не то, что в своих сценических мрачных образах. Как же страшно убивать в них счастливчиков, воскресших после смертельного падения!

– Нет, – шепчет Карина. Вся ее голова заполняется слезами. Еще немного – и через край. Через глаза, через уши и через поры. Череп просто не выдержит напора соленой воды.

Она чувствует, как Джордан берет ее руку, как сплетаются их пальцы, а потом Рома совершает контрольный выстрел: Алисы больше нет.

Глава 9

Три года спустя

Опустив одну руку с микрофона, Карина делает на стойку опору, как на шест, взмахнув волосами, и подсматривает, как Джордан справляется с гитарой. Каждое его движение заявляет о том, насколько он идентичен собственной гитаре. Она – точно девушка в его руках. «Ты рок-звезда, блин, или гитарный герой?», говорит он, когда учит своему мастерству Карину и всегда отмечает, что играть на гитаре нужно так, словно ты занимаешься с ней любовью, и не меньше. Спокойная песня – нежная любовь, а бесноватая песня – безумная страсть. Посвящая себя делу всей жизни, нужно быть, по крайней мере, гением, по мнению Джордана, а не по крайней – монстром рока. Исполняя романтическое соло, он от наслаждения запрокидывает голову, как делает это под ее руками. Наблюдая за ним, Карина переживает тепловой взрыв внутри себя. Но за его партией надо закончить припев и идти со сцены прямиком в аэропорт, из шумной надоедливой Москвы назад в красивейший и родной Санкт-Петербург, поэтому она обращается к зрителям, от страсти способная дотянуться не только до их протянутых рук, но и до небесных комет. Она трясет под музыку головой, заставляя свои волосы танцевать. За эти годы она не срезала волосы больше, чем на два сантиметра, и теперь они тянутся за ней как одеяло и закрывают всю спину до талии и ниже.

– Карина Лестер! – вопит ведущий музыкальной церемонии. – Это грандиозно!

– Спасибо, мои дорогие! – говорит в микрофон Карина, ее голос улыбается, и она высоко поднимает свободную руку с множеством кожаных браслетов.

За вечер она отвоевала три награды в номинациях «песня года на иностранном языке», «лучшая рок-певица» и «лучшее рок-видео» года. Ее одолевают торжество побед и приятная усталость.

Три года назад, когда они с мужем прославились с клипом на песню «Still Alive»7, Карина успела выпустить пять видео-роликов и записать сольный альбом в студии продюсера и их друга Доминика Кисенко. Альбом моментально побил рекорд продаж, став платиновым.

Их музыкальная страничка на «Фейсбуке» понравилась вот уже семи миллионам поклонников, видео в Интернете также просматривали с рекордным количеством. Все их работы заслужили многочисленные положительные отзывы. К фотографам и повышенному вниманию пришлось привыкнуть, и уже давно. На всякой работе человек адаптируется со временем. Если положения вещей таковы, значит, они все сделали правильно. Это часть их мечты. Мечты, которая сделала их известными музыкантами, но оставила людьми.

Правда, остается то, чего Карина не забудет до конца своей жизни: как потеряла единственную возможность стать мамой и навсегда потеряла единственную подругу. Когда Рома сказал те ужасные три слова у Владлена в квартире, часть Карины умерла вместе с ней.

Владлен включает телевизор и попадает на музыкальный канал, где снова крутят отрывки с концерта, а затем передачу с интервью Карины.

– Вот уже прошло три года, но боль не утихает. Наоборот усиливается. Работа нам с мужем помогает забыться, но только на время. С годами надежда стать родителями все больше угасает.

Еще тогда, сразу после аварии я была уверена, что смогу справиться с ситуацией, но пройдя с этим через года, я понимаю, что пытаюсь справиться с чувствами, которые мне неподвластны.

Я думаю иногда, если не смогу стать матерью, то, что же тогда смогу? Прожить жизнь только ради нас с мужем и выиграть кучу музыкальных наград? Конечно, это плохие, мрачные мысли. Почему бы нет – с одной стороны. Прекрасная жизнь. Но если б вы поняли мое желание стать мамой! Я обожаю поклонников своей музыки и благодарна за все вознаграждения за свои труды, я ужасно удовлетворена тем, что нашу работу ценят, но если честно, я бы отдала награды до последней за жизнь сына.

О чем я буду всегда по-настоящему жалеть, так это о том, что сама наша трагедия, которая на всю страну прогремела, помогла нам прославиться. Многие склонны твердить, что нам повезло. Им не стыдно так говорить только потому, что это не они прошли по этой дороге.

Некоторые люди называют нас сильными. Поверьте, вы ничего не знаете о нашей слабости. Когда мы потеряли своего мальчика, не было в нас никаких сил. Мы не доказали свою силу только тем, что остались живы после этого.

Все, что бы я в своей жизни изменила – это сделала так, чтоб та авария не произошла, и вернула подругу. Все еще страшно осознавать, сколько всего сразу произошло с нами три года назад – и хорошего и плохого. Некоторые моменты переживаются нами до сих пор. Иногда не мы перевариваем чувства, а чувства переваривают нас.

– А преступника нашли? – спрашивает журналистка, промокая нос рукавом.

– Нет. Я его стараюсь простить, Бог ему судья. Если он нездоров, как мы предполагаем, то он не виноват. А может, этого человека и вовсе уже нет. Ведь… столько времени прошло.

– Впечатляющий своей глубиной и чувственностью дебютный альбом в жанре готик-метал называется «Dark Heart»8. Именно так вы назвали неизвестного до сих пор человека, который сделал это с вами?

– Именно его, поскольку ни его внешности, ни имени мы не знаем, но мы предполагаем, что у него внутри.

– Джордан недавно сказал, что успех вскружил вам голову, обошлось не без этого. Но у любой медали есть две стороны. Какие отрицательные стороны вы видите в своей профессии?

– По желанию негатив можно увидеть везде – в любой работе, начиная от театра заканчивая офисом. И сложнее всего тем людям, которые сами ищут в своей деятельности всяческие минусы. Конечно, этот бизнес неидеален, приходится понервничать и сильно уставать. Но это какая-то странная причина, чтобы все бросить. Мы пишем песни о своих чувствах и исполняем в том жанре, который нам близок, как лучший друг. Это составляет нашу вселенную, наше дыхание, наше сердцебиение. Музыка – кровь, которая течет по нашим венам. Погружаясь в живое исполнение, мы вдыхаем жизнь.

– Вы с мужем проделали достаточно много работы за короткое время. Как расслабляетесь после долгого трудового дня?

– Едем домой, а не развлекаться, как делают многие коллеги. Мы не любители выпить, и тусоваться любим только с самыми близкими друзьями. Играть в бильярд, например, или в бассейне поплавать. Однажды мы провели отпуск, путешествуя на яхте. Когда снимали свой первый клип, прыгнули в свободное время с парашютом.

– Ощущения, несомненно, убойные!

– Еще бы! Но и наша работа доставляет нам огромное удовольствие. Мне трудно назвать трудоголиками тех людей, которые делают то, что им нравится. Как можно уставать петь и писать музыку, если это прет изнутри? Как можно бояться выходить на сцену, если от этого зависит твоя жизнь? Даже если бы я стала простой секретаршей, то приходила бы домой и пела все свое свободное время. Просто, чтобы быть счастливей. Чтобы стать по-настоящему собой.

– К твоему музыкальному таланту прилагается потрясающая фигура. И шикарные волосы!

– Спасибо. Стараюсь посещать спортзал хотя бы пару раз в неделю.

– Иногда ты включаешь в свои номера танец. И танцуешь с разными мужчинами, которые прикасаются к тебе, берут на руки. Джордан не ревнует?

– Мы оба понимаем, что это часть некоторых наших шоу. Когда я работаю с другими парнями, все мои чувства отключаются автоматически, я даже не нажимаю на кнопку «выключить», поскольку чувства эти принадлежат только мужу. Я уверена: чем соблазнительней мы двигаемся в танце, тем красивее становятся наши тело и душа.

– Скажи пару слов по поводу образования. Вы поступили в Гарвард сразу после школы. Но что бы вы сделали, прославившись задолго до университета?

– Все равно бы выучились. Образование никогда не помешает, кем бы вы ни были! Большая ошибка звезд в том, что они считают, им этого уже не надо, поскольку они и так стали крутыми. Нет, не стали. Ничего вас не делает крутым, если вы слишком многое о себе возомнили. Самокритика очень важна. Каждому из нас всегда найдется, чему поучиться. Не будьте самоуверенными, совершенствуйте свое мастерство до конца жизни! Безупречности нет границ!

Под конец передачи журналистка задает подытоживающий вопрос:

– Напоследок ответь, за что ты в своей жизни больше всего благодарна и чего нам ожидать от следующего альбома?

– От альбома того же рока, а может быть, смесь каких-нибудь жанров для разнообразия. Наверное, как всегда это будет ряд треков на английском, что для нас неудивительно, наверное. Пускай это будет сюрприз, словом. Не думаю, что пока мы сильно изменимся в своем звучании и стиле – я не самый большой экспериментатор. Мне кажется, намного важнее найти себя и делать то, что получается, а не рисковать с новым, проваливая альбом за альбомом. Риск должен быть обоснован. Что бы ни было модно, рок в любое время воскрешает себя собственным величием, как наивысшее музыкальное выражение. И я никогда не делаю текст таким, чтоб он рассказывал исключительно обо мне. Пускай это будут двусмысленные фразы, намеки, метафоры – так песня сможет подстроиться под каждого человека, к тому же подобная поэзия весьма необычна.

А благодарна я на самом деле за все, что мне подарил Бог. Но особенно за Джордана. Он – моя жизнь. Также хочу не обделить вниманием своего папочку – он мой лучший друг. А еще у меня… – Карина выдерживает паузу, – подруга есть. Не хочу говорить об Алисе в прошедшем времени. Я никогда до нее не верила в дружбу между девушками, я верю в дружбу между женщиной и мужчиной. Парень не предаст, а девчонки – да. Лучше у меня пусть будет десять друзей-парней, девять из которых меня хотят, чем десять подруг, где завидует хоть одна из них. Из каждого правила есть исключение, и Алиса Перес, она мне это доказала.

– У тебя много было подруг?

– Нет, одна Алиса. Ведь предателей друзьями не назвать. Я люблю дружить исключительно с парнями. Взрослыми. Или юными, если они ведут себя как взрослые. Самой настоящей подругой я всегда называла Алису. Мы с ней дружим с восьмого класса, и она мне была верна с того момента до последнего вдоха. Жаль, что ее больше нет у ее мужа, у ее сына, и у меня. Ее мальчикам… очень тяжело без нее жить. Мир в душе после таких несчастий обретешь не сразу, но я уверена, у них все получится.

Владлен переключает на следующий музыкальный канал, и – что за черт! – опять Каринка, но только в качестве клипа на песню «Still Alive». С этим видеороликом они с Джорданом впервые прославились.

– Классный клип, да? – говорит Сергей, присоединяясь к нему на диване. В этом году ему исполнилось восемь лет, и Владлен перестает узнавать в этом парне своего малыша. – Я на кухне все помыл.

– Молодец. Страна не забудет. – Владлен запускает пальцы в его волосы и нежно треплет, не отрывая взгляда от экрана, под которым его друзья танцуют медленный танец.

Их музыка – это необычные глубокие стихи, тяжелые проигрыши, впечатляющие гитарные соло Джордана и мелодические, спокойные отступления. Владлен никогда не слышал такого грамотного составляющего песен и настолько точного попадания в цель, когда идеальными можно назвать и мелодию, и стихи, и замысел, и воплощение. На его памяти лишь нидерландцы «Delain» с подобно гениальной музыкой, и он гордится тем, что кто-то из «наших» делает настолько же красивый рок, вкладывая душу и сердце в свою работу независимо от того, что из этого может получиться. Картинка в клипе часто меняется, и появляются два главных действующих лица, счастливые, в саду среди цветов. Джордан так прижимает Карину к себе, так нежно прикасается к ней губами, а она отзывается из всех глубин своей души, что, нет сомнений, их любовь можно долго измерять в километрах. Их сердца тоже распускаются цветами. А в одной части видео Карина так красиво запрокидывает ногу на бедро проходящему мимо Джордану, что Владлена прокалывает спицей: он не может избавиться от чувства ее превосходства – многие девушки, вероятно, невзлюбили Карину после этого клипа.

Владлен вздыхает.

– Скучаешь по маме? – спрашивает сын, расправляя ладонью реку его футболки на груди.

– Хотел бы я не скучать. Хотел бы я просыпаться с осознанием, что люблю только тебя одного. Живых любить приятнее. Иди сюда. Песня поддержала во мне грусть. А вообще я всегда скучаю по маме. – Владлен обнимает сына, когда Сережка прижимается к нему сбоку. Его руку он накрывает своей рукой, чтобы здесь, на его футболке, она и осталась, словно здесь ее законное место. – Чувствуешь?

– Сердце бьется.

– Так бьется сердце, которое любит твою маму. И тебя.

– Я тебя люблю тоже. – После ухода мамы они превратились в одно живое существо, даже дышат синхронно. Вместе легче. И мама будто оживает опять в виде невидимой феи. Она словно сидит на плече у папы, нашептывая ему на ухо, как ему сегодня сделать сына счастливым. И он делает. Получается превосходно. – А Карина когда с работы прилетит?

– Сегодня.

– Наверное, опять подарков навезет… – мечтает Сережа.

– Тебе в первую очередь. Чему еще тебя дядя научил, пока я был на съемке?

– Он мне рассказал, что такое стринги. – Владлен таращит глаза, пока Сережа старательно задумывается. – Нет, подожди. Это было в прошлом месяце. Точно. А вчера я узнал, что у Родиона новый бойфренд, только он просил меня тебе не говорить. Так что я не при делах. Вообще, бойфрендов сейчас у него целых два, и они друг о друге не знают. Дядя говорит, никогда ему еще не было так весело. – Закончив, Сергей сжимает губы понимающей полоской, принявшись кивать, как человек, вполне готовый смириться с моральным уродством близкого родственника.

Владлен прячет от сына негодование в лице рукой. Никогда ему еще не было так тоскливо.

Когда на следующий день Карина с Джорданом заявляются к ним в гости с новыми подарками для друзей и, конечно, для Сережи, он посматривает на них с особой грустью. Уже даже не с той грустью, которая составляет человека, у которого брат-засранец с неожиданной ориентацией, покушающийся на всякого хорошенького, который плохо лежит, но хорошо дает. Это та самая грусть, когда от тебя остается полчеловека, пока друзья в целостности не нуждаются. И Сергей, чувствуя это, тянется к ним – его тянет туда, где понятия мама и папа неразделимы. С первого дня жизни Сергея Карина и Джордан привязались к мальчику крепкими нитками, и крестник отвечает любовью в превышенной степени, называя их своими вторыми родителями. Их неразлучность задевает Владлена за живое именно здесь и именно сейчас. Как два человека могут быть одним человеком? Почему у них одно сердце на двоих? И руки всегда в замке? Да еще дергают за ниточки, перетягивая его сына в свою семью. Они все еще вместе, а у него больше нет Алисы, с которой они в любую стужу прижимались друг к другу под одним зонтиком.

На этот раз к ней на кладбище они попали все вместе. У могилки подруги Карина проплакала за все те разы, которые упустила во время непрекращающейся работы. Она пыталась правильно подойти к Владлену, говоря, что ему пора заново стать счастливым, поверить в новую любовь.

– Хотя не нам это говорить, ведь мы… просто не представляем жизни друг без друга. – Добавляет Карина вечером, за столиком в клубе «Плазма».

– Подписываюсь. – Говорит Джордан. – Но ты, Влад, все равно держись. Алиса же не перестает быть твоей. Она любит тебя, а ты ее. Вы две половинки одной души, которые нашли друг друга в огромном мире. Вы счастливчики! Не кисни. Кто знает, может, после смерти человек продолжает быть и ему не все равно? Вопросы жизни и смерти такие темные… Не переживай на всякий случай. Жизнь у тебя еще будет долгая и счастливая, у тебя всегда есть возможность заполнить ее радостью, а Алиса… подождет тебя там. – Джордан кивает в потолок. – Ну, реально, кто знает? Было бы глупо отрицать никогда не изведанное. Небо бесконечно, а значит, оно для всех!

Владлен согласованно качает головой, невидящими глазами глядя на бокал с вином. Рома, Карина и Джордан, Сергей, Родион (причем с бойфрендом) – все они собрались сегодня не только вспомнить Алису, но и побыть вместе. Видятся друзья все реже, поскольку каждый завален своей работой, а выныривать из нее на поверхность не так просто. Работа она такая. Если влез в это болото – затянет. Все это ужасно и просто уныло, но те ниточки, которые их всегда связывали и связывают, ребята стараются беречь. Особенно верным в этой роли выступает Равич, у которого аллергия на предательства.

Через час-другой первыми уезжают Родион и его новый парень. Очередной «какой-то тощий пацан», как выражается Владлен. И всем еще везет, что он выражается приличным словом «пацан». В основном.

– Где он их откапывает? Чо он выбирает таких тощих? Чтоб держать было легче? Извращенец. Слава богу, уперлись! – бросает Владлен им в спины, делая свой первый вдох и вытирая со лба пот стыда, всем своим видом укоряя брата за его образ жизни не того цвета. Весь вечер он глазел на эту парочку округлившимися от возмущения глазами, не в силах подобрать слов, чтоб они навсегда прекратили свои любовные игры. Ни одного опасного сигнала парни так и не поймали. Вокруг них точно собственное магнетическое поле из голубых частиц, и мысли нормальных людей, попав в эту среду, просто не выживают.

– Ну, Влад! – Рома закатывает глаза. – Всю жизнь ведь знаешь, что этот человек забивает в другие ворота. Успокойся.

– Он сегодня вел себя как пидор, а не как человек. Пришли в приличную компанию, хоть сидели бы спокойно! Обязательно облизываться? Противно было смотреть на ворота их. Еще и при моем ребенке! При моих друзьях! Какой позор. У меня чувство, что он это специально!

– Сам-то при ребенке не выражайся. – Делает замечание Джордан.

Владлен кидает на него такой строгий взгляд, что Джордану хочется увернуться.

– Ребенок все эти слова с трех месяцев знает, благодаря пидору этому.

– Короче. – С нажимом вставляет Рома. – Выпьем за лучшую жизнь. За победу в отборочном матче! – очередная победа в спорте для Равича является единственной причиной лучшей жизни. – Надеюсь, десятиметровый плакат с красной надписью «РАВИЧ РУЛИТ!» у вас уже наготове.

– Ни пуха, ни пера! Забей так, чтоб все подметки отлетели, – желает Карина, чокаясь с ним бокалами и подмигивая хохочущему Сергею. – Сережка так быстро меняется, скоро узнавать перестану.

– Да, с каждым месяцем я все дальше от земли. – Говорит он, радуясь другим темам разговора и тому, что отец перестал злиться до седьмого пота. – Скоро я смогу ходить во все клубы, а не только сюда, из-за того, что здесь владелец родственник.

– Не во все!

– Ну не в те же, куда дядя ходит. Пап, чо тебя сразу так заносит-то?

– Пойду-ка я припудрю носик, как говорится. – Карина гладит плечо Джордана, прежде чем встать.

– Карюша, – останавливает он, скользнув рукой в карман пиджака, – сходи в главный кабинет, отдай конвертик этому руководятлу. Он у себя.

– Кому-кому?

– Папе моему! Здесь все, что мы ему задолжали в последний раз.

– Хорошо.

– Руководятел… Нормально ты о папе, базара нет. Блин, – выплевывает Равич, – Джо, чувак, я только что врубился, что ни разу не видел твоего старика! Странное чувство: ты знаешь, что такой человек есть, но ты его не видишь. Как будто он призрак.

– Пошел он в баню. Он призрак и есть. Мертвого легче увидеть, чем руководятла этого. – Выдавливает Джордан слова, как пасту из тюбика, а вместе с ними и всю свою боль по этому поводу. Она уже места за этим столом не находит. Занимает больше, чем выпивка и закуска.

В дамской комнате Карина внимательно подправляет макияж пальцем, ведь все принадлежности у нее в гримерке. Она критически оценивает свой образ в зеркале: черное короткое платье, пара браслетов, серьги и легкий макияж. С ее длинными волосами теперь можно делать что угодно столь же прекрасное. С годами она стала почти равнодушной к косметике, но обожает носить каблуки и красить ногти в яркие цвета. На сцене она была настолько разной, что просыпаясь утром, ей нужно было только решить, какой из образов достать сегодня.

Вернувшись в зал, Карина пересекает танцпол и на ходу общается с несколькими поклонниками. В основном люди просят ее сфотографироваться, и она никогда не отказывает, если только не опаздывает на самолет. В кабинете директора клуба Карина отдает тестю деньги, перекинувшись с ним всего двумя словами, поскольку отец Джордана занят, занят и занят, а на обратной дороге встречает…

– О боже, Петя!

– Карина! Привет!

Петр Доронин и Карина подлетают друг к другу и обнимаются, как старые друзья. В его объятиях она растекается. Вот у кого всегда найдется время на разговор! На этот раз он даже не убегает от нее. Встреча произошла настолько внезапно, что сердце Карины от волнения едва ли остается на своем месте.

– Какими ты тут снова судьбами? Я думал, после такого оглушительного успеха уже вас не увижу никогда. – Делится впечатлениями экстрасенс, не постаревший за три года ни на день.

– Да ну, ты да не знал, увидишь ли? – в голосе ее хрустит шутливое недоверие, и Петр смущенно улыбается.

– Ну ладно, знал. Правда, не думал, что именно сейчас. Я здесь по делу, у меня день рождения.

– Поздравляю! И в который раз рождаешься? Конечно, если такой вопрос тебе не покажется неприличным.

– Спасибо. Мне многое известно о неприличных вопросах. Кроме того, я горжусь своим возрастом. А точнее тем, как я в нем выгляжу.

Карина заручается вниманием.

– Мне сорок девять. – Отвечает Петр и ее челюсть с грохотом падает на пол.

– Потрясающе выглядишь! – кричит она под его тихий смех.

– Спасибо.

– Открой секрет. Спортом занимаешься?

– И им тоже. – Отвечает Петр таким тоном, от которого тон кожи Карины меняется с бледного на красный. – Особенно люблю езду на велосипеде.

– Отлично! По Питеру на велике только и гонять. А еще?

– Есть здоровую пищу и отказаться от вредных привычек. Надо чувствовать себя молодым, чтобы оставаться им до приличного возраста. Для этого необходимо встречаться только с молодыми девушками. У меня никогда не было женщин старше тридцати.

– Сколько было самой молодой?

– Двадцать.

– Вау. Давно?

– Пару месяцев назад. – На этом ответе в его голосе что-то меняется и телепатирует Карине, что на этом расспросы пора завершить.

– Ах ты, шалунишка.

– Есть немного. Потому-то и молод. Я вас поздравляю с вершиной! Слышал и о твоей подруге. Жаль Алису.

– Благодарю. Ты мне помог в тот раз, хоть какую-то внес ясность. Правда, мы никого до сих пор не нашли.

– Я бы… не расслаблялся на вашем месте. Психи так просто не останавливаются. Либо он где-то рядом, либо мертв.

– Я надеюсь на второе, прости меня Господи.

– Well, well, well9… – у Карины за спиной растягивается голос. Они с Петром оглядываются и замечают Джордана, позади которого мельтешит Владлен. – Ой, извините за мой английский. Кого к нам опять принесло-то!

Джордан подступает к Петру вплотную, раскрывая фальшивые объятия, от которых тот пятится. Стая волков сегодня играет не в полном составе, но предводитель тот же самый, кто же еще, если не он?

– Добрый вечер. – Мирно произносит Петр.

– И вам того же. – Из-под палки желает Джордан.

Карина стоит настороже, широко раскрыв глаза, зная, что муж в присутствии Петра до последней капли теряет контроль над собой и может даже колонкой в него запустить.

– Сквозь годы вы все еще стреляете глазками в мою жену, никак не успокоитесь, хотите захватывающего сиквела нашей разборки. – Комментирует ситуацию Джордан. Вид у него такой злобно-ликующий, у него по-любому все заранее готово для того, чтоб возвести в северной столице еще один памятник Петру. «Он был хорош собой, но слишком сильно приставал к чужой жене» – будет иронично написано на камне. И внизу веночек.

– Джордан, вы опять меня не так…

– У нас с Карюшей в личной жизни все прекрасно! Несмотря ни на что мы вместе сейчас, и будем всегда.

– Можно сказать?

– Спасибо, что заценили это и не пытаетесь ей снова чем-то помочь, отвлекая от меня внимание.

– Джордан, вы все преувеличиваете до несуществующих размеров и видите то, что увидеть боитесь.

– Хватит пудрить мне мозги! – отбросив наигранно-дружелюбный тон, рычит Джордан. – В прошлый раз вы помогали ей (якобы) искать преступника, чем же хотите теперь помочь?

– Забеременеть! – в злобе палит Петр, не осознав рефлекса, не по своей воле заразившись подлым сарказмом.

Трое ребят напротив теряют в глазах остатки спокойствия. Карина – потому, что не ожидала подобного от Петра Доронина. Хотя откуда она так хорошо его знает? Тем не менее, ее сразу царапает беспокойство за его здоровье, ведь Джордан может организовать для него похороны за пять секунд.

– Я тебя замочу! – он напускается на Петра с кулаком, но на этот раз его руку вовремя перехватывают, да так грубо, вложив в захват всю мощь, что он почти становится одноруким.

Заступается за Петра молодой статный парень. Он возник между ними совершенно неожиданно и как раз вовремя.

– Убери лапы от моего отца! – строго предупреждает парень и всем становится очевидно, откуда в нем эта генетическая способность появляться из ниоткуда.

Карина, Владлен и Джордан с интересом таращатся на своего ровесника. Им приходится поднимать головы, чтобы видеть его лицо.

– Так, еще один экземпляр. – Ехидничает Джордан, отступая на шаг, чтобы между ними оказалось достаточно расстояния оценить внешние показатели. – Только помоложе. И покрасивее. Ик! Намного красивее.

Сын Доронина щурит невероятно-синие, почти черные глаза, глядя с откровенной враждебностью. Карина жадно оценивает незнакомца взглядом, желая постичь биологию его чар. Парень напоминает идеального героя женских грез, как будто выскочил из какого-то паршивого сериала, но отчего-то ей в его присутствии становится неуютно. К тому же он на три этажа выше ее мужа, и Джордана это ни капли не смущает, почем зря. Он добавляет:

– Вы знаете, любезный, ваш папочка клеится к моей жене. И не суйтесь в это, полагая, что меня испугают ваши габариты.

– Да мне плевать, просто не прикасайся к папе руками, – тут голос идеального героя обмирает, ведь все его внимание касается образа Карины. Сложилось впечатление, что сын Петра отправился в свободное падение. – Карина Лестер? – ровно произносит молодой человек, не веря собственным глазам. Он даже чуть сгибается при знакомстве, словно давно мечтал увидеть королеву именно так, именно такой, а потом медленно протягивает ей руку для пожатия. – Артем Доронин. – Охотно представляется он и Карина оценивает то удивительно некомфортное состояние, когда рука мужчины во сто раз больше, от чего ее ладонь в ней буквально тонет. – М-да, истинного очарования экран не передает.

Джордан следит за его взглядом, следит за их рукопожатием, а Карина под взором Артема ненароком прижимается к мужу потеснее, забирая свою крохотную ручку – от молодого Доронина исходит странная покалывающая опасность, от которой она хочет спрятаться. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой маленькой, самой маленькой девочкой в мире.

– Так. На втором уровне игры задача усложняется. Вы что, издеваетесь надо мной? У вас генетическая склонность помешаться на моей жене? Хорошо, я драться тоже не люблю. Но предупрежу вас с папочкой, как особо одаренных либо удивительно бездарных: не надо мою женщину глазами жрать. Иначе я вам глаза выколю, будете ходить голодными.

– А вы одевайте ее в паранджу, – выдвигает предложение Артем, приблизившись к его лицу, – чтоб никакие сумасшедшие не влюблялись.

– Сумасшедшие не под нашим контролем, никто из-за них прятаться никуда не будет.

– Артем, прошу, не опускайся. – Подает голос Петр, выглядывая у сына из-за плеча. – Ты ведь врач.

– Еще один медик? – спрашивает Владлен. – Неужто тоже психолог?

– Психолог – это не медик. Не ваше дело, кто я.

– А почему? Кто ты, гинеколог, что ли? – странно, но после этих слов Джордана Артем Доронин свирепо блещет глазами, не находя смешного. – Гинеколог? – смеясь, переспрашивает он, и заразительно смеется.

– Что такого-то?

– Извините, – Карина встает между парнями, отодвинув Джордана еще дальше, – не обращайте на моего мужа внимания. Он такой не всегда. Дело в том, что…

– Дело в том, что, – разогревшись быстрее тостера, Джордан подпрыгивает вперед, занимая прежнее место, – я предупреждал всех чудиков на свете, что не надо разевать рот на мою Карину. Нет же! Флюиды настолько преобладают над ними, что полностью выключают куриные мозги.

– Послушай меня, америкос…

– Это ты меня послушай, небоскреб. Я пока наполовину русский, а русские никому не уступают свои территории. И никогда не отступают. Неужели так сложно понять, что моя жена любит только меня? Таким, какой я есть. Разумеется, вы оба, при своих внешних данных, настолько уверены в себе, что поставить под сомнение собственную привлекательность вам и в голову не приходит! Так позвольте же разбавить ваше высокомерие: сколько мужиков только не вилось около Карины, предлагая свою кандидатуру, она, в конце концов, выбрала меня.

– Осмелюсь заметить, что вы тоже крайне высокомерны… как вас там? Джастин?

– Джордан. Придурок…

– Да без разницы. Неужели так трудно поверить в то, что я в любом случае откручу вам руки за отца? – возвышаясь над ним скалой, Артем успевает ощутить в Джордане отважного соперника, который не утрачивает своих позиций.

– Знаете, Арсений, или как вас там? Чтоб в будущем не возникло кровавых неожиданностей, просто объясните своему папе, чтоб он держался от моей Карины подальше.

– Я – Артем. И папа у меня уже не маленький, чтоб я за ним следил.

– Ну, хватит. Да, моя Карюша красавица. И что? Она моя. А вы даже не знаете, у кого пытаетесь ее отбить. У русского американца! Это ж… сильнейшая смесь.

– Джордан, я бы рекомендовал вам вести себя более порядочно.

– Ты мне еще рецепт выпиши. Подходит твой папа ко мне такой умный и говорит «ваша жена станет моей женой»! – на этом фитиль догорает и Джордан взрывается ключевой фразой. – ЭТО – ПО-ТВОЕМУ – ПОРЯДОЧНО?!!

– Не надо кричать. Если заору я – тут никому мало не покажется. – Скрестив руки на груди, спокойно заявляет Артем.

– Ори, где хочешь, только отвалите от моей женщины.

– Джо, пойдем за наш столик. – Предлагает Карина. Достаточно на сегодня.

– А что здесь происходит? Вас слышно за триста метров с хреном! – раздается голос Ромы Равича позади Карины с Джорданом. Он появляется, как главный спаситель, на подмогу всем участникам «митинга». – Вы уж весь клуб распугали. Что стряслось? Вы кто? Здрасьте, Петр.

– Привет.

– Добрый вечер. Я Артем Петрович. Доронин.

– О, неужели? Ясно. – Кивает Рома. – Давайте поговорим наедине. – Предлагает он Артему и на секунду обращается к друзьям. – Идите отсюда.

– Пап… – Артем улыбается отцу через плечо, предлагая испариться.

– Вот и лады. – Одобряет Рома, когда они остаются с Артемом один на один.

– Я вас слушаю.

– Правильно, послушайте. Я слышал все, что тут стряслось.

– Да, и еще половина Питера.

Равич учтиво кивает, игнорируя эти слова.

– Примите от меня на будущее информацию: на Джордана обижаться не надо, будучи по жизни человеком прямолинейным и горячим, он сильно переживает из-за ребенка. У Карины была такая травма, после которой у нее теперь шанс забеременеть только один на миллион.

Артем качает головой, как человек, знающий на деле, о чем идет речь.

– Он любит Карину с первого класса и боится потерять. А это и есть любовь, а не так, как вы могли бы подумать, неуверенность в себе. После того, как они потеряли ребенка и все еще не могут заново родить, у него этот страх усилился. Карина для него превыше всего в этой жизни, и он боится, что попросту останется ни с чем. Прошу, пускай ваш отец не общается с ней. Джордан старается не верить в его дар, но я могу прочувствовать лучшего друга до костей, я знаю, что он с ума сходит от его предсказания. Понимаете?

– Что я и понимаю, так это то, что вы настоящий друг. – Улыбается Артем, отвечая собеседнику большой симпатией. – Вы Роман Равич, верно?

– Да.

Артем скалится шире, радуясь, что не ошибся. С этой улыбкой его обворожительность заиграла по-новому.

– На вас вся надежда в отборочной игре, я за вас буду болеть.

– Увлекаетесь футболом?

– Немного. – Жмет плечом Артем. – Сокурсники меня брали пару раз. Захватывающее зрелище! Было приятно с вами пообщаться. А друзьям передайте, что многие желания, особенно сильные, имеют обыкновение сбываться, когда перестают быть таковыми.

– Им это известно. Но они настолько хорошие ребята, что не умеют обманывать. Ни себя, ни других.

Глава 10

– Ну? Так мне ее сейчас украсть или выдержать интригу? – с уверенной миной интересуется Артем у Славы Логвина, за обедом. – Какие у тебя идеи? – по правде, он только делает вид, что интересуется его мнением, сам то ли дело уплетает аппетитные жареные сосиски, приготовленные Славой на скорую руку.

Успев выпить немного, Артем, охмелев не то от пива не то от собственного энтузиазма, рассказал о том, как вчера в клубе вживую увидел Карину Лестер.

– Карина Лестер, это… – Слава хмурится, задержав руку с вилкой в воздухе, выставив напоказ два крутых серебряных перстня, украшавших средний и безымянный пальцы, – это рок, да? По-моему, готический? Ее альбом ведь еще в США рекорд побил! Это у нее ведь муж наполовину американец? Один из виртуозов ее группы. Говорят, шоу они делают – зашибись! Только я все никак с их музыкальным репертуаром познакомиться не успеваю. Ну-ка, стой… – он убегает в комнату за ноутбуком, ставит его возле тарелки, гуглит Карину в Интернете и экран компьютера сразу захватывают многочисленные концертные фотографии стройной женщины с микрофоном, длинными волосами и в самых разных платьях. – Ух, ты! И сайт официальный имеется. Сегодня слушать буду!

– Тебя интересует только музыка?

– Дай подумать. Да!

– Можешь посетить музыкальный бар, – гневно шипит Артем, глядя на Славу, точно у него два глаза в один срослись. Он часто смотрел на своего друга так, словно с ним происходит нечто странное. Никак не может привыкнуть к тому, что он странный. – Карина – это девушка. – Разжевывает он как детсадовскому мальчику. Уж проще и не скажешь! – Она мне нравится.

– Кажется, твоему старику тоже.

– Мой «старик» в полном рассвете сил, что меня и пугает.

– Но он не столь одержим охотой, как ты, доктор. Да брось. Никто у этого психа, у этого Джейсона, не сможет увести жену. Ни ты, ни папа твой. – Расправив свободную ладонь, убедительно произносит Слава, пытаясь утешить парня, которого называет лучшим другом несмотря на разницу в возрасте, в характере, и в чувстве стиля – у Славы последнего нет вообще, в отличие от Артема, который тщательно ухаживает за собой и выглядит идеально даже на даче.

– У Джордана. – Исправляет Артем. – И знаешь, Логвин? Ты тормоз.

– В смысле?

– Вообще-то во всех. Я не собираюсь уводить, она сама уйдет. – Добавляет он, бросив на друга взгляд, полный презрения за склонность к сомнениям.

– Мне кажется, она уйдет только через труп Джордана.

– Хм. Идея!

– Больной? Да и почему ты так уверен в том, что если проделаешь свои хитовые приемчики, любая девушка разбежится и влюбится? Я знаю, ты магнит для девчонок, ты клёвый, вкусно пахнешь и все такое, ты привык считать, что каждая девушка готова перед тобой раздвинуть ноги…

Артем переодевает гримасу на лице. На этот раз на нем недоумение.

– О нет, я не про твою работу! Хочу предостеречь, что в случае с Кариной может возникнуть неудача, и я боюсь, как бы ты только… не взбесился, мягко скажем. По крайней мере, ты это можешь. – От упоминаний приступов бешенства друга, брови Славы активно двигаются.

– Я, по-твоему, способен на грязный, противоправный поступок? Ты действительно такое чмо?

Слава негодующе морщится.

– Я о другом. Мне бы не хотелось, чтоб ты делал далеко идущих выводов из этой ситуации, как уже однажды было. Ни один человек в мире не может нравиться каждому. Не надо из-за этого рвать и метать. Карина – певица. Это всего лишь девушка с обложки.

– Я видел ее на обложках, но не обращал внимания, пока не познакомился лично.

– Хорошо.

– Тебе есть еще что-то сказать?

– Да. Ты часто говоришь о том, что растерял друзей. Они женились, завели детей, и это, по-твоему, стало причиной разногласий – не о чем разговаривать. Бред. Какой дурак кроме меня захочет терпеть твой презрительный язык? Мы сидим за этим столом уже полчаса, и за это время меня в собственной квартире трижды обозвали «чмом» и дважды «тормозом».

– Бывают моменты. Ты меня в такие моменты и не трогай. – Если эту фразу можно еще как-то перевести, то только так: «когда я начинаю называть тебя чмом, лучше бы тебе со мной во всем соглашаться».

– Это ты кое-кого не трогай, она не твоя.

– Конечно, не моя. – Лепечет Артем, продолжив уплетать еду. – Пока.

Слава закатывает глаза от безысходности под густой челкой. Нет ничего хуже, когда с тобой соглашаются, продолжая гнуть свою планку.

– Помнишь день, когда мы… ну, не познакомились, а начали встречаться? – спрашивает Джордан, ведь сегодня годовщина их отношений, включая брачные и внебрачные, а так же тот редкий день, когда они, ну надо же, просто сидят дома!

– Помню-помню. Я с тех пор без тебя жить не могу. – Отвечает Карина, смывая с рук муку.

– Да ну, у тебя по-всякому получится, но спасибо. – Шепчет Джордан, обнимая сзади ее талию. Он сводит ее с ума поцелуем в шею, прежде чем заварить вкусный чай. – Выходит, мы с тобой вместе уже двенадцать лет?

– Из этих двенадцати десять в браке.

– Да, эту золотую дату мы уже отмечали… ммм. Без Владлена. – Джордан мрачнеет, как питерское грозовое небо.

Карина вдыхает эти слова тихо, но глубоко – туда, где эти чувства были спрятаны. Их счастье опять поникло, как забытый цветок. После этого они долго молчат. Но когда испекся пирог, Лестеры садятся отмечать свой великий праздник. Несмотря ни на что. Они болтают ни о чем, смеются без причины и кормят друг друга сладкими кусочками. Несмотря ни на что они по-прежнему влюблены и совершенно счастливы, пока не врезаются в неприятность похуже, – она прямо как забор с колючей проволокой, и не перелезть. По маленькому плазменному телевизору на кухне начинают показывать рекламные ролики с детьми. Джордан, психанув, выключает телек и бросает пульт, словно это дохлая змея, которой он отрубил голову.

Кусочки сладкого пирога вмиг превращаются в безвкусное ничто, тарелка наполовину пуста, а не полна, все на свете обесцвечивается, воздух от уныния заполняется сыростью, а потом слышится звук огромного разбивающегося предмета – хрупче и дороже любой вещи, которую Джордан мог бы выбросить в окно прямо сейчас. Это была душа Карины.

Карина терпеливо помалкивает, как учил Петр, делая вид, что сосредоточена только на поедании приготовленной вкусняшки. Черт, а ведь и правда, вкус потерян. В том числе к жизни. Есть ли у Бога какая-нибудь кнопка, отключить ненадолго планету, если ты жить устал? Да, уже три года их настроение напрямую зависит от таких пустяков. Но она молчит и молчит, занимая рот едой. Джордан сам начинает разговор на больную тему, превращая отчаяние в яркую вспышку.

– Больше всего меня бесят три вещи. То, что мы потеряли сына. То, что на тебя установил охоту уже второй Доронин. (Откуда они только берутся?) И то, что многие люди считают, что наши деньги могут вытереть нам все слезы. Может быть. И все-таки это не платки. Они не впитывают жидкость.

Карина понимает – хроническая боль Джордана изнуряет его тело, разрывая и обжигая изнутри, ему необходимо, реально необходимо иногда высказаться, но быть губкой ей не хотелось. Ей хотелось видеть в ситуации только освещенную сторону.

– На самом деле все гораздо лучше. Нам сушат слезы не деньги, а то, что мы есть друг у друга. То, что на меня опять кто-то глаз положил – мне плевать. Я смотрю на всех этих парней, даже на таких, как этот Артур…

– Артем.

– Ну, Артем. И…

– И что ты о них думаешь?

– Да я понимаю, что вообще о них не думаю. Этот Доронин красивый парень, на нем сразу останавливается взгляд, да. Но если честно, я его уже не помню. Только то, что он здоровый, как офисные здания в Америке, с русыми волосами, коротко подстриженными. И все. По его взгляду я поняла, что он…

– Откровенно тебя захотел. – Джордан останавливается, точно спотыкаясь о свои слова, а потом исправляет. – Нет. Он тебя просто поимел глазами!

– Возможно. Но это еще не значит, что он сидит где-нибудь за баночкой пива со своим лучшим дружком и они на пару обсуждают, как он там будет меня у мужа отбивать.

– Наверное, ты права. Да. Ты очень права. А вот у меня паранойя. – Серьезно критикует себя Джордан, скрестив руки.

– Вот именно. Не смей меня ревновать. Не дай Бог нам скандалов на этой почве! Ты ведь таким не был. Ты был парнем, который мной гордился, а не прятал под паранджу.

– Что за паранджа? Откуда вообще это слово взялось? Артем придумал? Ему ничего поинтересней в куриные мозги не смогло прийти?

– А давай о приятном поговорим! – с энтузиазмом предлагает Карина и принимается поспешно рыться в памяти, выискивая самые блаженные моменты. Долго рыться не приходится, они всегда под рукой. – Помнишь, мы гуляли на Дворцовой площади, и внезапно облака набежали? Потом такой сильный ливень начался, аж голове стало больно.

– Да-да-да, полоумный дождь я помню, хотя гидрометеобыдлы по радио передавали прямо-таки июньскую жару.

– Это случилось в конце апреля, да, было тепло, но этот сумасшедший дождь! Лужи начали подниматься до щиколотки. А настроение все равно было замечательное, лучше, чем в хорошую погоду. Мое солнце было не за облаками, а со мной. В общем, мы побежали домой, и как будто душ по пути приняли под таким дождем.

– Еще бы. – Улыбается Джордан, зная, что было дальше в прихожей и в душе, в настоящем душе, и в остальных местах, но еще и потому, что Карина сумела разогнать в нем грозные облака. Она спасла его. Всегда спасала.

– Да. Значит, помнишь.

– Какой мужик забыл бы такое? А помнишь, когда мы узнали, что ты… – Джордан опять не вписывается в поворот и врезается, поймав себя на опасном воспоминании.

– Что?

– Забеременела. – Тихо молвит он. – Прости.

Карина сутулится от сильного переживания.

– Знаешь, – добавляет муж, – у меня и надежды не осталось. Я настолько заставил себя поверить, что в этом плане все кончено, что даже если б ты сказала мне «я беременна», я бы решил, что ты гонишь.

– Ты устал, – помолчав, вымученно констатирует Карина.

– От чего? От гитары? От брака?

– От своей головы. Ляг, поспи. А завтра, давай, подумаем по поводу семейного психотерапевта. Просто сходим и поговорим.

– Нам не помочь разговором, Карюша.

– Ошибаешься. Если разговором, таким, как ты сейчас затеял, можно ввести в депрессию, то другим, более умным, можно вывести из нее. Слова много значат, нужно только подобрать правильные.

И с этим трудно было поспорить.

– Прости, что я начал. Я не хотел тебя огорчать. – Он крепко сжимает ее руку в знак своего сожаления.

– Кто же тебя заставил? Ты считаешь, что если я ничего не говорю, то ничего не чувствую. – В душе Карины потихоньку начинается апрельский дождь. – Это я была беременна, а не ты. Это у меня из-под сердца вырвали жизнь, – она выхватывает свою руку, накрывает лицо ладонями и слезы просачиваются через ее пальцы. – Тебе не может быть хуже, чем мне. Почему мужчинам так свойственно ныть?

– А ничего, что я все это видел?

– А ничего, что я – все это чувствовала?! – раскрыв лицо, орет Карина, и от ее крика Джордан тоже доходит до точки страдания, когда его эмоции вышибаются наружу через дождь.

Карина понимает, что боль его выросла в рост и вширь, и всему виной только она, когда муж смотрит на нее долгим взглядом, и у него катится слеза. Затем вторая. Затем третья. Еще одна и еще. К тому же он так сильно закусывает свою губу, что едва не отрывает ее вовсе. Все эти годы он предпочитал жить, ничего не зная о ее боли, боясь ее сильнее, чем собственную. Он ничего не хотел слышать о том, что произошло с ней.

– Спасибо тебе. Сделала более лучше.

– Так не говорится – более лучше. Говорится – намного лучше. Научись ты говорить нормально.

– Мне плевать, как там у вас русских правильно говорится.

– Так. Нам пора сделать паузу.

– Почему человек должен обращаться к психологу или волшебнику, когда у него есть жена? Почему чужой человек за деньги может помочь тебе больше, чем родной безвозмездно?

– Значит, теперь я – плохая жена? И должна к тому же стать твоим психологом? Повторяю, это меня сбила машина. Я знаю, что тебе тоже плохо. Я также знаю, что у нас душевная связь. Полагаясь на эти факты, ты решил, что мы можем понимать друг друга с полуслова, но я не могу читать твои мысли!

Терпение Джордана исчерпало свой лимит. Он резко поднимается, достает коньяк, и уходит с ним в другую комнату, убегая от разговора, убегая от всего, что сейчас случилось – от этого вагона эмоций, который набрал слишком большую скорость и перевернулся. Карина хочет пойти и напомнить, что такими вещами он не поможет горю, а погубит себя. Но передумывает бежать следом.

Она задышала свободно, когда на следующий день Джордан не притронулся ни к одной рюмке, хотя соблазн был велик. На этой тусовке в «Плазме» все их друзья пили. Они пили, когда она дала свое динамичное выступление и обрадовалась, что свободна на два дня. Они пили и до того, как они с Джорданом вышли на сцену, облачившись в синюю и черную кожу, обтягивающую тело, подчеркивая каждый соблазнительный изгиб. Возмутительно яркий макияж позволил Карине окунуться в ранние годы своего творчества, и она, пожалуй, впервые за три года понимает: при желании можно жить счастливо в любую минуту. А еще ее безумно радует то обстоятельство, что Джордан сегодня относительно весел в отличие от Ромы, который во времена своей великой депрессии (из-за того, что он не на поле в данную секунду), может улыбаться только под наркозом.

Да, этим вечером жизнь определенно удалась! Проблема появилась только тогда, когда они поочередно обнаружили за соседним столиком нежелательные лица. Сначала взгляд протух у Джордана. Он пихает в бок Владлена, а за взглядом Переса следят все остальные, включая Карину, которая различила за столиком Петра с каким-то приятелем, молоденького незнакомого мальчика с челкой, и взгляд гипнотических, как у папы, но глубоко-синих глаз Артема Доронина. Встретившись с ним глазами, Карина видит, что Артем несильно-то спешит отвести взгляд в сторону. Более того он дотошно присматривается, решая, с какой стороны принюхаться поудобнее. Похоже, он навеселе. У Карины от него начался ледниковый период.

– Эти красавчики будут приходить сюда всякий раз, когда у нас с Кариной выступление? – еле разжав рот, процеживает Джордан, но позже, успокоившись и учтя критику друзей, решает не обращать на этих типов внимания.

Он не обращает внимания на Дорониных, даже когда Петр уходит на улицу, а Карина – подозрительно в это же время – идет подышать следом. Просто подышать и всего-то. Можно подумать, здесь воздуха мало. В этом клубе его отцом запрещено даже кальяны курить!

Джордан не упускает возможность подловить момент, пока у заговорщиков завяжется интересный разговор, Карина перестанет оглядываться по сторонам в поиске ненужных свидетелей, и только тогда выходит, оставшись незамеченным в свете фиолетово-синей вывески.

Пара движений, и он прячется за противоположной стороной мраморного столба, держащего козырек в подъезд клуба «Плазма». Именно там стоят, разговаривая, Петр с Кариной. Джордан, трясясь от любопытства, прислушивается:

– Так что ты хотела у меня спросить, как у врача?

– Личный разговор. И он будет коротким, иначе он найдет нас и подумает об этом неверно. Подумает, что я с тобой встречаюсь. Ты старше, и можешь подсказать, как поступить. Конечно, у меня для таких случаев есть отец, но сейчас я нуждаюсь в профессиональной помощи, и разговор этот не для папиных ушей.

– Я все хорошо понял, внимательно слушаю, Карина.

– Петя, мы с Джорданом вместе двенадцать лет.

– Ого! Редкость среди молодых. У вас все хорошо?

– Конечно, хорошо, очень, но… не всегда. Он мне ни разу за эти двенадцать лет не сказал, что любит. Говорит только «я тоже». А мне очень важно услышать от него такие слова.

– Это не самая большая проблема. Во-первых, мне совершенно точно известно, что он любит. А раз так, то здесь два варианта ответа: либо он не хочет брать на себя ответственность за сказанные слова, понимая, что в наше время сказать «люблю» все равно, что сказать «привет». Либо он относится к категории мужчин, которые не приучены к нежности. Возможно, отец в детстве заставил его считать, что это немужественно. Хотя это не так. По-моему, это настоящее мужество – произнести такое правдивое, осознанное «я тебя люблю». Кроме случаев, когда не уверен, что это настолько искренне. Такие слова должны идти только от души.

У Джордана появляется чувство, что его схватили за шкирку и вытрясли из головы все опилки. Петр попал прямо в точку – отец никому никогда не говорит слов любви. Джордан с детства начал избегать подобных выражений, боясь, что сорвет с себя все маски и просто станет обнаженным, уязвимым, но это оказывается не настолько страшно. Характер его отца вовсе не должен формировать его характер.

Он по-прежнему прислушивается, пока Карина продолжает:

– Джордан сказал мне однажды, что у него имеется нечто вроде бы комплекса. Так же как из-за очков. Его в детстве называли «очкариком», после этого он носит только контактные линзы. Очки на него не надеть, даже если связать.

– С этим теперь ничего не поделать. Детские комплексы необходимо лечить в детстве, а не тогда, когда человеку исполнилось тридцать. К этому времени «болезнь» приобретает хроническую форму. Он слишком зависит от общественного мнения! По поводу «люблю», Карина, ты его не доставай. Я понимаю, любой девушке хочется услышать, но ты должна его понять – он не из вредности не может сделать для тебя этого. Давя на него, ты укрепляешь комплекс. Забудь о словах. Они не всякий раз несут в себе смысл.

– Еще кое-что. – На этот раз Карина меняется, собираясь говорить о чем-то реально важном. – Нет ли причины считать, что у него несколько затяжная депрессия? Знаешь, его настроение меняется со скоростью сто километров. Не станет ли ему хуже без лечения? Я боюсь.

– Это не депрессия, а нормальная эмоциональная реакция организма на стресс. Даже клиника Неврозов не дает гарантии, если прошло слишком мало времени.

– Но три года, Петя! Даже мне уже полегче.

– Мужчинам свойственно давать слабину, даже если девушке намного хуже. Физически мы сильнее вас, а эмоционально – какие есть. С детства нас сковывают жестким правилом быть сильнее и не плакать, и это обязательство оказывает на нас давление. Попробуй похвалить его, напомни, какой он у тебя сильный и самый лучший. Это придаст ему уверенности. Жизнь – это не только удовольствия, это испытания. Ей свойственно сменять черные полосы на белые, и так до конца времен. Сомкните руки и скажите, что пройдете через это вместе. Не надо жать на «стоп». Идите вперед, проходите через это болото, чтобы в нем не застрять. Любовь в таких условиях только закаляется.

– Это так. Пролетело столько лет нашего брака, и за это время я влюбилась в Джордана несколько раз. В последний раз это случилось, когда он отжигал на гитаре.

С Джорданом по ту сторону столба случился острый сердечный приступ. Да, именно он, иначе не объяснить чувство, когда в твою грудь врезается кинжал, но не чтобы убить, а чтобы разбудить, как ни странно. Он дурак! Боялся, что жена влюбится в другого, боялся, что Доронин у него отбивает любимую, а тот помогает ей решить вопросы, чтобы укрепить связь между ними. Его бедная сильная девочка старается, как проклятая, поддерживать и улучшать отношения. Почему он предпочитает ныть, в то время как жена проявляет силу характера? Не годится! Пора делать перепланировку поведения!

– Ты знаешь, – добавляет Петр, когда их уже никто не слушает, – если Джордан спросит, говори только правду. Он не станет ругаться, узнав, что ты со мной беседовала.

– Это еще почему?

– А он все слышал.

– Что? – лицо Карины становится бескровным.

Петра это напротив нисколько не пугает.

– Он стоял прямо за тобой. За этим самым столбом.

– Интересно, сколько мне осталось жить?

– У тебя в запасе вечность. – Говорит он так уверенно, будто сам лично является автором сценария их отношений, и не поверить ему отчаянно сложно.

Как только Карина возвращается, Джордан спрашивает ее, где она была. Карина честно признается в разговоре с Петром, а ее муж честно признается в подслушивании, и ведет себя как самый неприметный парень в рок-группе, которого вдруг берут во фронт-мены. В результате они целуются так долго, что когда отрываются набраться воздуха, растроганный Рома Равич глядит на них с гордостью, показывая «класс» большим пальцем. Джордан не выпускает Карину весь вечер из рук. Не потому, что боится потерять, больше нет, а потому, что никогда еще не был так счастлив.

Пару раз Карина кидает взгляд на столик Петра. Экстрасенс сидит к ней спиной, а его сын боком. И всякий раз, когда она нечаянно смотрит в его сторону, Артем буравит ее недовольным прищуром, но она дышит только мужем, который целует ее и обнимает так, будто никто не смотрит. А еще Джордан не прекращает улыбаться. Чем не признание в любви?

– Можно пригласить вас на танец?

Карина вздрагивает и оглядывается в поисках звука, ворвавшегося в ее рай черным вороном. Артем висит над ней подобно грабителю, чуть нагнув свою размашистую спину, чтобы она его отчетливо слышала. Ему в этот момент только кляпа и мешка в руках не хватает. Весь его вид кричит о его желании похитить ее и где-нибудь съесть.

– Что вы сказали?

– Песня, говорю, началась красивая. О, извините, я совсем забыл спросить главного диктатора. Мистер Лестер, – с деланным почтением Артем обращается к Джордану, уж заодно показывая, какая у него под чувственными губами обольстительная улыбка, – позволите потанцевать с вашей женой?

Джордан лениво поднимает взгляд, не проявляя никакого интереса к его медицинской персоне.

– Танцуй. Она все равно ночью будет спать со мной.

Артем изображает язвительное «хи-хи», пока Карина испытывает знакомое ей напряжение.

– А не боитесь, что с нее слетит паранджа? Хотя какая там паранджа после такого жаркого выступления на сцене? Да, Карюша?

– Только муж может меня так называть. – Резко отвечает она. Пора дать этой сволочи отпор!

– О, какая ты тиранка! Что-то твой жизненный образ не вяжется с твоим образом сценическим. Откуда столько скромности?

– Я не проститутка, ясно?

– Постараюсь запомнить. Хотя на сцене ты отчего-то сильно на нее смахивала. – Огрызается Артем, чего Джордан не переносит. Миг – и он уже на ногах, надвигается на этого проклятого доктора скалой.

– Ты пришел оскорбить мою женщину? Не надо делать скоропалительных выводов из сценического образа. Она не ходит по улице в таком виде. А я – ее единственный мужчина. Когда ей было шестнадцать, она еще была девственница. Что еще ты хотел бы узнать? – Джордан все высказал спокойно и ровно, чему Карина удивилась. Сегодня он выглядит намного взрослее, чем в прошлый раз.

– Ой, парень, ты уж выбери для своей телочки что-то одно – кожу или паранджу.

– Это моя жена, а не телочка. – Внушительным голосом Джордан советует намотать данный факт себе на ус, разъясняя, что к чему. – На работе мы одеваемся согласно имиджу, дома ходим голые, а по поводу паранджи, которая так запала тебе в душу, я скажу, как обстоят дела: никогда в жизни моя любимая не будет в нее одета, и не только потому, что я доверяю ей – я люблю смотреть, как такие, как ты, мне завидуют.

Артем превращается в быка. Из ноздрей – дым. Он смотрит на красную тряпку, в которую превратился Джордан, и с силой толкает его в грудь.

– Эй! – громко восстает за столиком Владлен Перес, привлекая внимание ползала.

Рома Равич чуть поднимается и зависает в позе сидя-стоя, опасаясь продолжения кулачной дуэли.

– Прошу… – Карина планирует кричать, но на этом моменте ломается ее голос, так что она лишь пищит и чуть не задыхается от страха.

– Что за балет, доктор? Перестань, – критикует Артема Джордан.

– Не нравится, неформал? Будет жестче! – Артем бьет его кулаком. Видимо, несильно, потому что Джордан быстро выпрямляется, цепляется за его рубашку и дает сдачи со всей силы.

Карина выпрыгивает из-за стола вместе с друзьями и своей кипящей кровью в жилах. Она еще никогда не видела, как люди дерутся. И надо признаться, выглядит это совершенно жутко. Особенно если один из участников – человек, которого ты любишь больше всех на свете. Все, чего она хочет, чтобы драка остановилась. Но что-то ей подсказывает, не кончится это хеппи-эндом.

– Нет, народ, перестаньте! Джордан, не отвечай ему!

Пока Артем, склонившись, держит ладонь у рта, Карина закрывает собой мужа. Не рассчитав силы и не сфокусировав зрение, Артем бьет куда попало.

Боль была такая, что у Карины из головы моментом вылетели все стихи, кроме того, она мигом теряет все новейшие воспоминания, включая, где она находится и как зовут всех этих людей вокруг. Перед обмороком она запоминает, как ее ловит муж.

– What have you done now?!10 – орет Джордан, придерживая в руках Карину. – Карина! Карина! Помогите, что стоите? Позовите кого-нибудь! Вызовите «скорую»! Позовите моего па… директора клуба! Хоть что-нибудь сделайте!

Ему на помощь давно поспели Рома с Владленом, но шок Джордана проявлял себя в панике, о которой он никак не знал до аварии три года назад.

– Ну-ка, ну-ка, успокойся. Мы все здесь, не вопи, все будет ништяк. – Рома гладит его по плечу, пока Владлен деликатно поднимает Карине голову.

– Чтоб крови не наглоталась. – Объясняет он.

– Господи! Простите! Я не хотел! – в пьяной истерике Артем стонет, как сибирская лайка. В этот момент к нему подбегает Петр, и они с другом оттаскивают Артема подальше от тела певицы. – Нет, нет, папа, подождите, пусти! Дайте мне оказать ей помощь, я врач!

– Спасибо, ты уже помог. Вали лесом! – напустился на него Владлен, салфеткой вытирая кровь у Карины на подбородке. Салфетка промокает насквозь, очень быстро становясь красной.

– Рома? – Артем молитвенно уставился на футболиста. Они успели подружиться, и теперь Артем рассчитывает на защиту. Но заступаться не за что. Рома молчит.

Карина, содрогнувшись, на мгновение приходит в себя. Ее муж зовет ее по имени, но она только выплевывает кровь, много крови, и отключается опять. По рекомендации Равича Джордан поднимает ее на руки.

– Только осторожно!

– Я ее в гримерку на диван отнесу. Кто-нибудь… Рома, Владлен… «скорую» вызовите. – Он полностью выпрямляется и видит, как к Карине во имя спасения идет Петр, выделяясь в толпе людей просто уникально, хотя вовсе не выглядит как-то супер-неординарно в духе Дэвида Боуи.

Сперва Доронин гладит ее по щеке, как самого дорогого человека в мире, а затем взводит ладонь над ее лбом, прощупывая клеточки ее мозга, и его взгляд тут же меняется, проникая в глубину. Первым делом Джордан замечает, что от Петра исходит сила, настолько неподвластная простому смертному, что его кидает в дрожь, но вторым делом он замечает, что не ревнует, а ждет, когда тот оценит ситуацию и поможет им. Отчего-то ему становится особенно спокойно за жизнь Карины, когда именно Петр оказывается с ними рядом.

– Все будет хорошо с ней. – Обнадеживает Петр, когда к нему возвращается человеческий взгляд. – Извиняюсь, что не вмешался вовремя. Мы на улице стояли. Артем воспользовался моментом. Я бы своего отморозка к вам не подпустил. Я увезу его домой. Вы уж простите. – Он шарит взглядом по залу, будто ища жемчужину в морской ракушке. – Слава!

– Да? – слащавый паренек подбегает к Доронину-старшему на первый же клич. Тот шепчет ему на ухо и испаряется вместе с другом и сыном.

– Ты чего? – Равич тем временем замечает что-то странное в лице Владлена вместе с потом, и будит его толчком в бок. – Ты почему вспотел?

– Да не знаю, просто его глаза…

Рома кивает, понимая, о ком говорит друг. Он и сам до сих пор под впечатлением.

– Невероятные. – Замечает он.

– Точно. Невероятные.

Парень, которого назвали Славой, обращается к Джордану, так стесняясь изучающих взглядов его друзей, да и самого музыканта тоже, что готов растечься в выраженное жидкое состояние под их ногами. Отец Артема оставил его за главного, и вся операция по спасению планеты легла на его юные плечи. Теперь его щеки наливаются кровью. Вот отлично. Лучшее, что мог сделать для него Петр Иванович, это оставить краснеть перед знаменитыми футболистом, фотографом и двумя музыкантами, пускай и один из них в отключке.

– Вы не переживайте. – Наконец выжимает он, изо всех сил превозмогая смущение. Не привыкать. С этим он борется на работе каждый день, как только может. – Я медбрат. – (Хотя на языке крутится «лох»). – Я окажу Карине первую помощь, пока «скорая» едет, хорошо?

Проснувшись, Карина видит белый размазанный потолок под звуки разговора. Один из голосов принадлежит мужу, другой она не знает, но он такой низкий и чуть смущенный, – она таких еще не слышала. Видимо, он принадлежит медицинскому брату. Карина разглядывает мальчика не сразу, сперва приходится восстановить зрение по клеточкам, но потом внимательно изучает его лицо, припрятанное косой каштановой челкой.

– Я же говорил, все будет в порядке. Пьяный человек, даже мужчина, не сможет вложить в удар всю силу. Хотя врач все равно удивился, что сотрясение самое безобидное.

– Можно ее забрать домой? Тем более это дневной стационар.

– У нас круглосуточный дневной стационар. Ночью ведущие врачи дежурят. Это значит, что если вам реально плохо, то вы можете остаться у нас на ночь. О, ваша жена проснулась. Думаю, ее еще не отпустят. Лучше бы ей здесь побыть.

– Карюша? – над ее лицом навис нечеткий образ Джордана. Карина сразу ощущает его руки и свою боль.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает мальчик в белом халате.

– Как будто опять сбила машина. – Медленно выговаривает Карина, глядя в глаза на редкость яркого голубого оттенка. Она помнит лишь море в самом раю Тайланда настолько же необычного цвета. – И мне больно открывать рот.

– Боюсь, жевать пока будет еще хуже. Меня Славой Логвиным зовут. Я друг Артема. – Представляется он менее навязчиво, чем Доронин-младший.

– Ясно, ну а сколько зубов у меня больше нет?

– Все на месте! Разбита губа с обеих сторон – из этих ран хлестала кровь. Кстати, между прочим, я большой поклонник рок-музыки, считаю, что нет в мире более сильного способа самовыражения, и скажу, что ваше вчерашнее выступление было на самой-самой высоте! Где ваша музыка была раньше? У меня до сих пор ладони болят! Я стоя аплодировал! Ночью почти не спал, даже во сне слушал ваши песни. Не знаю, какие подобрать слова, чтобы сполна-сполна выразить свое восхищение и какой меня пробрал кайф, настолько красива была музыка. Я слушаю рок залпом весь подряд, люблю целую кучу самых разных групп этого мира, но я уже давно не видел ничего подобного! Это было потрясающе, у меня… внутри взорвалась разноцветная бомба, и я… я… знаете, я немного играю на гитаре, Артем тоже, вот. Я хочу поучиться этому у вас! – изливает он на одном дыхании. Разговор о музыке моментально развязывает Славе язык, и он даже не заикается, говоря о ней.

При упоминании такого редкого явления как игра на гитаре среди врачей Джордан с Кариной смотрят на Славу одновременно. В глазах уважение, ошеломление и интерес. Славин экстаз просто обрушился на них радужной волной подорвавшейся бомбы и через мгновение они оба запачканы всей палитрой существующих красок.

– Творческие медики? Такого не встречал даже я. Не в России, не в Америке. – Восхищается Джордан, и Слава краснеет, как роза на снегу.

– Мы не умеем играть так, как вы. – Грустит он или делает вид, потому что это самое лучшее ощущение в мире: видеть восторг в глазах гения. – Не буду напрягать, конечно, но если это возможно, подучите этому меня. Хотя бы на простой акустике. Конечно, я всю жизнь мечтаю о крутой электрогитаре, потому что просто обожаю электронную музыку, но для начала хотя бы акустику в совершенстве освоить. Только вот боюсь, до вас мне все равно будет как до Луны ползком.

Медбрат находится под таким возбуждением, что ему самому требуется первая помощь. И, не оставшись в долгу, в качестве этой помощи выступает Джордан, сжимая в руке его плечо.

– Слав, а зачем тебе становиться вторым Цоем? Ты будь собой, играй, как играешь только один ты. У каждого художника свой неповторимый стиль.

– Ой, спасибо, конечно. И все-таки освоить у профессионала парочку хороших техник делу не навредит. Вы просто мастера горячих шоу.

– Спасибо, ваш друг тоже. – Подчеркивает Карина, прикоснувшись к больному месту на губе. Подушечками пальцев она чувствует пластырь на своей ране. – Дружище, у меня здесь ужас, да?

– Просто пятница-тринадцатое. – Помявшись, говорит Джордан. Его жена выглядит чуть получше тыквы на Хэллоуин с этой подтекшей косметикой, синяками под глазами и ушибом на губе, который не скрывает даже пластырь. – Косяк! Журнашлюхи будут писать, что это с тобой сделал я.

– А мы приведем Артема, и он скажет, что это он. – Нашелся Слава.

– Не увидят они меня, я отсижусь дома.

– Сколько придется отсидеть? Год, что ли?

– Вы только поскорее возвращайтесь на сцену, я хочу удовольствие повторить. Вам удаются любые образы. Я бы вас не пять минут, не два часа, а целые сутки слушал.

– Вы меня сегодня перехвалили, Слава.

– Вас невозможно перехвалить. Бывают концерты, после которых несколько недель очухаться не можешь. Скачивал я тут ваши треки с Интернета, выступления с церемоний, концерт в Америке… Понравилось просто дико! Не представляю, что мои уши раньше слушали. Они у меня как будто выросли заново. Пока что это лучшее из всего, что я слышал. Почему я ленился послушать вас раньше? Это гениально! А когда я куплю диск, вы мне его подпишите?

Карина кивает веками, а потом переглядывается с Джорданом.

– Видишь, как народу нравится? – в ответ тот подмигивает, а потом кое-где снова начинается дождь. – Не плачь.

– Простите, конечно. – Меркнет Слава. – Я перечитал уйму биографий рок-музыкантов, узнавая, почему музыка такая, почему тексты такие. Небось, и у вас за этими шедеврами стоит боль. – Предполагает мальчик, и непогода внутри Джордана умножается. – Не огорчайтесь. Я… ммм, тоже знаю, что это такое.

Лестеры смотрят друг другу в глаза, улыбаясь и лаская свои сплетенные замком руки, пока Слава, отступив от разговора о музыке и прочем, дает рекомендации по поводу дальнейшего лечения. И тут в палату входит высоченный стройный Артем, внося с собой запах божественного одеколона, который почувствовали Карина, Слава, Джордан и все остальные, кто находится в Питере и близлежащих к нему городах. Одного и того же человека Карина рассматривает совершенно по-новому: новизны придает не только медицинский халат, но и вина в лице, от чего оно делается щенячьим. Артем выглядит естественной и вполне невинной версией самого себя, выпившей преображающее зелье, снимающее заклятие порочности. В руках он держит букетик цветов из ярких ромашек, что также не вяжется с его отличительной наглостью.

– Доброе утро. – Молвит он.

– Ты как после бодуна? – спрашивает Слава, подойдя к другу. Он берет у него цветы и ставит их в вазочку на окне. – Ух ты, какие ромашки! Солнышки! Карина, Артем тебе солнышки принес.

– Нормально я после вчерашнего. Ты ведь знаешь, как я справляюсь: желудок с вечера прочистил, и все. Или я не врач? – он прочищает горло и останавливается у изножья кровати. – Джордан, Карина, я пришел извиниться.

– Ой, что это за зайка? Ты ли это, доктор? А где же твой враждебный настрой? Карюша, глянь на него. Неужели все это помещается в одном человеке? Вот артист! И уж, будь любезен, открой тайну века. Поведай. Почему все врачи алкоголики?

– Джордан! – возмущается Карина. – Человек извиняется. Веди себя very good.

– Мне жаль, что так вышло. – Приступает Артем, смело глядя Карине в глаза (Джордан от него отвернулся и сейчас Артема слушает только его обиженный затылок). – Мне стыдно за свое поведение. Даже если бы я попал, куда целился, все равно стыдно. Простите.

– Ничего страшного. – Кивает Карина. – Мы оба прощаем. – Добавляет она строго, по большей части для своего мужа.

– Ладно, мы пойдем. Поправляйтесь. Артемка, пошли. Работать надо. – Зовет Слава, толкая друга к выходу.

– Спасибо еще раз, Славка, что посуетился ради нас. Ты хороший друг. – Говорит Джордан, не поворачивая головы.

Глава 11

В день выписки Джордан по первому требованию приносит Карине ее любимый выходной наряд – джинсы и белую футболку. Они планировали посидеть в кафе и прогуляться после этих сумасшедших дней. Три дня она пролежала в дневном стационаре, куда ее направил Слава, не дождавшись «скорой», которая на выезд не поспешила. Здесь, как запертая в газовой камере, Карина в предвкушении выхода на свежую улицу. Чувствует себя как человек, высадившийся на землю с замкнутого космического корабля. Всегда ненавидела сидеть в помещении более суток! Это делало ее полумертвой. В зеркале вместо человека она после заточения видела мумию. Нет-нет, пора валить отсюда!

Рассказывая мужу, как врачи трое суток не отпускали ее гулять, Карина, полностью одетая, завязывает шнурки на кроссовках, и вдруг в палату стучат.

– Да! – громко отзывается она, и через мгновение видит Петра Доронина с цветами. Судя по красным розам, этот букетик стоит дороже ромашек Артема. Рот Карины растягивается в легкой улыбке. Джордан также не против его присутствия и одним только взглядом приглашает присесть.

– Привет. Ты ведь… не здесь работаешь?

– Нет, Карина, я работал в медицинском центре «Во имя жизни». Привет, Джордан.

– Привет. Насколько я знаю, этот центр лучший в столице. Успешная у вас была карьера…

– Да, пока меня не наградили этим проклятьем. Работа для врача в этом центре равна по крутизне обучению в Гарварде. Ну, что ж. Чтобы смириться и принять жизнь такой, какая есть, тоже нужна сила. Как ты, девочка?

– Ужасно. И еда была мерзкая. – Корчится Карина, вспомнив картофель-пюре, по вкусу напоминающий рвоту. – Меня Славик спасал, приносил мне фрукты, сок и булочки.

– Я созванивался с Логвиным, когда не мог прорваться. Здесь карантин был, все двери бревнами подперли! – возмутился Джордан, убирая с коленки Карины невидимую соринку.

Петр садится рядом с певицей на кровать. Ее муж сидит на стульчике напротив, держа ее сумку наготове – вырваться отсюда, да поскорее.

– В таком случае я рад, что твои мучения закончены.

– Я тоже рада вернуться к мужу и на сцену. Синяк почти не видно, только царапину. Немного грима – и все.

– Можно мне к тебе прикоснуться? Тебе поможет. – Спрашивает вдруг Петр, кинув лаконичный взгляд на Джордана, спрашивая и его в первую очередь. – Я попытаюсь сделать так, чтоб деление твоих клеток ускорилось.

– Что это значит? – хмурится Джордан, полный профан во всех медицинских терминах.

– Ускорится процесс заживления раны. Позвольте попробовать. Я совершенно точно знаю, что хуже не сделаю. Мой сын навредил. Я хочу исправить. Пожалуйста.

Джордан с недоумением жмет плечами. Петр накрывает ладонью травмированный подбородок Карины и сидит с закрытыми глазами чуть больше минуты. Когда он убирает руку, Карина чувствует свободу от боли. Она видит, как расширились глаза ее мужа. Что-то явно изменилось.

– Что со мной? – нетерпеливо спрашивает она.

– Это волшебство, черт возьми. – Выдыхает Джордан. Пальцы ослабевают и почти роняют ее сумку. – Синяк исчез. И рана… она затянулась.

Карина выхватывает у него сумку и после некоторых поисков достает пудреницу. В зеркальце вместо мумии Карина Лестер! Ее свежее лицо без синяка и полумесяцев под глазами. Петр наблюдает за ними с улыбкой, хотя и благодарности с восхищением в ответ не дожидается.

– Я бы мог прийти раньше, но если б это произошло на остром течении раны, она бы зажила частично. Я научился ускорять выздоровление, а не исцелять.

– Петр Иванович. – Говорит впопыхах Джордан. – Это потрясающе!

– Оба называйте меня Петей. Я ваш друг. Старший друг. Но не старый.

– Спасибо. – Карина понимает, этого недостаточно, но не знает, что такого сделать. Особенного.

– Не нужно. Мне благодарность приятна, но не очень важна. Мне нравится это делать для тебя просто так.

– Знаешь, – Джордан понуро выдавливает из себя нечто, являющееся для него почти постыдным, – если представить на мгновение, что я умер, то… я бы хотел, чтоб Карина снова была с кем-то счастлива. Я бы хотел, чтоб этим человеком был ты. Не знаю от чего, но мне вдруг стало легко и хорошо. Не где-то в другом месте, а сейчас, рядом с тобой.

Петр улыбается одним краем рта и просит его руку. Если Джордан говорит правду, то и его душевная трещина затянется под его прикосновением.

– Закрой глаза. Я этого еще не делал, но вероятно, если я могу облегчать боль физическую, то я смогу чем-то помочь твоей душе. Не прячь ее от меня далеко, позволь мне прикоснуться к ней. Я не сделаю ей больно, я психолог и приласкаю ее. Я чувствую, ты все еще страдаешь. И это сильнее, чем у Карины. Ты переживаешь не за ребенка, а за то, как тяжело это может переживать любимая. – Пока Петр это говорит, Джордан начинает заливать его руки слезами, совсем того не желая. Но его линзы застилает, он ничего перед собой не видит, и не понимает, как это происходит. Еще и еще. Так в нем разбиваются его внутренние трагедии. Капля за каплей. И даже музыка в его голове звучит красивее. – Вот так. Плачь. С этими слезами боль и злость покинут тебя и больше не вернутся.

Через пару мгновений Джордан чувствует себя таким странным, словно его тело теперь состоит из воздуха. Все его внутренние монстры потеряли сознание. Тогда психолог медленно отпускает его ладонь. Посмотрев на Петра, Джордан видит человека, который вытянул его из ямы. Он улыбается, чувствуя, как нечто ядовитое и кислое сгорает в нем дотла, и он абсолютно не сомневается, что то была его затяжная депрессия.

– Это не значит, что в жизни больше не будет ситуаций, вызывающих разочарование. Просто теперь вы оба научитесь справляться. И относиться попроще. Это единственный выход, поскольку страдать-то можно и бесконечно, если настойчиво придерживаться этого страдания и не давать времени смывать боль.

Джордан не понимает, что сейчас произошло в мире. Он не понимает, почему так хочет обнять Петра, превратиться в кота и свернуться клубочком у него на коленях. Тепло от него исходит просто чудодейственное. Джордан ничего не говорит, обнимает его, как своего отца никогда не обнимал. Его отец ни разу не достиг потаенных струн его души и не коснулся их с умением, чтобы извлечь такую прекрасную музыку, настоящий романтический хит, который теперь звучит повсюду у него внутри. Сейчас он немного завидует Артему. У Артема прекрасный отец из плоти и крови. А у него в первую очередь бизнесмен, а потом немножко папа, которого не видят его близкие друзья. Бумажный папа. Отец-призрак.

– Родителей не выбирают. Сделай сам первый шаг. – Предлагает Петр, вложив его щеки в свои ладони. – Твой отец ждет от тебя первого шага не меньше, чем я жду его от…

– Вижу, у тебя новый сынок. – Раздается презрительный голос в дверях, разбавляя речь Петра. На пороге завис Артем, а из-за плеча у него выглядывает со своими любопытными ярко-голубыми глазками Слава.

– Куда же без этой парочки? – беззлобно подчеркивает Петр. – Артем, ты извинился перед Кариной? Я так и не услышал от тебя дома вразумительного ответа.

– Еще бы, ведь это не твое дело. – С этими словами Артем испаряется, задрав подбородок и прихватив с собой Славу, как будто друг привязан на поводок.

– Да уж. – Презрительно говорит Карина, недоумевая, как можно так грубо обращаться к папе. – Петя, ты никогда не пробовал его в угол ставить?

– Такого тронь – кости переломает.

– Ужас!

Джордан доводит до сведения Петра, что Артем искренне извинился, и он больше не злится на него, но Петр уже все знает, и это не удивляет никого.

– Зачем же переспросил? Взрослым молодым людям родительский контроль не по нраву. – Со знанием дела говорит Джордан.

– С давних пор мне мечтается, что мой сын станет собой, освободится, вылезет из своей скорлупы и обретет мир внутри себя, но детские травмы плохо поддаются лечению. У него случаются нервные срывы. Я бы помог ему, все-таки психолог, но Артем выстроил вокруг себя колючую проволоку и доверяет только Славику своему. Я рад, что он хоть друга настоящего нашел. Но не могу себе представить, как этот мальчик сумел войти в его сердце, пробраться в этот пункт стратегического значения.

– А что случилось? – Карина деликатно просит у Петра историю по поводу детской травмы.

– Двадцать лет прошло. – Начинает Петр так, что между ними горбятся даже стены палаты. – Их у нас с женой было двое, Артем и Вадим – братья-близнецы. – На лицах Лестеров возникает образ слов «о, боже». – Когда им было по девять, они по своей ребячьей дурости перебегали дорогу (Артем предложил). В результате Артем перебежал, а Вадим не успел. Мама с этим не прожила долго. Умерла от острой сердечной недостаточности, мучаясь от депрессии. Я думаю, она в тот момент перестала сопротивляться своему недугу. Она позволила себе поплыть по течению. Она хотела умереть. Мы похоронили ее через небольшой промежуток времени после Вадима. И остались вдвоем. Я Артема воспитывал один, больше у меня не было серьезных отношений, я до сих пор ищу свою любовь, не хочу жениться ради «надо». Надо – это когда влюбляешься, других причин и смыслов у меня нет. Смысл каждого живого существа на земле – это счастье. Я – хочу быть счастливым. И не собираюсь умирать, пока не доживу до этого.

Рассказывая, Петр не смотрит на молодых мужа с женой, он глядит в изъеденную молью пустоту, наткнувшись на одно из своих самых ужасных воспоминаний. Но когда снова переводит взгляд в этот мир, перед ним находятся два побледневших лица людей, испытавших шок.

– Вот это да. – Сквозь слезы замечает Карина. – Ты проявляешь завидную силу воли, продолжая бороться.

Джордан воздерживается от комментариев по этому поводу.

– Прости меня за дурацкое поведение. – Вздохнув, извиняется он. – Раз сын так с тобой общается, то хоть я не буду. Я своему отцу так не грублю.

– Да, моему только. – Бурчит Карина, и муж бросает на нее оскорбленный взгляд.

Петр смеется, глядя на них, а когда Джордан идет с вещами к выходу, он шепчет Карине на ухо то, что не должно коснуться ушей ее мужа. Петр открывает ей секрет: чтобы у мужчины всегда было хорошее настроение, его нужно «почаще насиловать». Карина обмирает, не веря, действительно ли услышала это, но дает Пете понять, что законспектировала совет и выделила его двойным подчеркиванием.

Впоследствии они остаются настолько ошеломлены откровением Петра, что не могут прийти в себя еще очень долго, даже катаясь на машине и гуляя по парку. Они перебрасываются парой слов по мелочи, не заводя речь о том, что на самом деле крутится в уме. Голова каждого забита порцией самых разных мыслей. И то, что Петр сделал с ее раной… Как она смогла полностью исчезнуть? Неужели такое бывает? В мире присутствуют силы, которые нам неизвестны, но они подвластны сверхчувствительным людям вроде него? А душа Джордана? Как всего пара правильно подобранных слов и одно теплое прикосновение могут разбудить в человеке счастье?

Закрывая глаза, Карина пытается представить Вадима, брата Артема. Она находит этого парня весьма интересным, и думает:

Как было бы здорово, будь в мире таких, как он, на одного больше.

– Бедный Артем, наверное, винит себя в случившемся. Как он с этим живет?

– Срывает злость на других, как я раньше. – Отвечает Джордан, пока они застилают вечером свою кровать чистой постелью.

– Раньше?

– Да. Мне хочется измениться. Я поверил в него, в Петра. И в себя.

Он им проникся. Наверное, это происходит со всеми, от кого Петру удается отгадать пароль.

Карину подрывает спросить, скажет ли он ей теперь те самые слова, поскольку стал намного сильнее, но, вспомнив совет Пети, не заводит разговор на эту тему. Насколько это не важно, притом, как много всего она знает без слов. Кроме того, любовь присутствует в каждом движении тела, – стоит им дотронуться друг до друга, как обоих пробирает до костей.

– Петя так тяжело говорил о Вадиме, ты заметил? Дело не только в самом факте трагедии. Сложив это обстоятельство вместе с непростым характером Артема, с тем, что он даже в детстве был такой рисковый и непослушный, я почему-то очень уверена, что Петя со своей женой Вадима любили больше.

– Я тоже об этом подумал. Если это правда, то неудивительно, почему это могло произойти. Нельзя детей любить вот так – одного за хороший характер, другого ни за что. Подай мне покрывало.

– Зачем? Хочешь застелить?

– Конечно, еще ведь нескоро спать. Солнце даже не село. – Подчеркивает Джордан, на мгновение оглянувшись в окно. – А ты что, уже хочешь спать? – Когда он поворачивает голову, Карина расстегивает на себе его рубашку, которую набросила на себя после душа.

– У меня несколько дней тебя не было. Сколько можно ждать? – шепчет Карина, вызывая у него мечты. От того, как он смотрит, как хмурит идеальные темные брови, от того, как подпирает талию руками, как приоткрывает губы, она в некотором смысле падает в обморок. – Тем более ушиба совсем не осталось, ты можешь меня по-настоящему поцеловать.

– Не, ну это все понятно, я просто не знал, что мы именно здесь будем.

Карина перешагивает через кровать, Джордан ловит ее налету и они сталкиваются в одно целое, как наэлектризованные, и целуются за все упущенное время, которое Карина провела без него.

– Я просто… просто я… думал… что… сегодня ты… захочешь… чего-нибудь особенного. Ты вернулась… Наконец-то… Ты снова дома… Я думал, это надо отметить.

– Особенным будет, если ты замолчишь. – Говорит Карина, стягивая футболку через его щебечущую голову.

Швырнув в стену последнюю вещь, Карина тянет его за собой и они падают на кровать, целуясь и целуясь, сплетаясь, живот к животу, бедра к бедрам, пальцы с пальцами, позволяя чувствам сносить крышу, сносить стены, так страстно и крепко, что это уже почти борьба за жизнь.

– Чего-нибудь хочешь? Такого… – в паузах между поцелуями спрашивает Джордан, и Карина понимает все-все. «Что-нибудь такого» с их языка следует переводить как необычный эксперимент, в основном в виде связываний.

– Нет. Не отходи. – Она хочет, чтоб сегодня они наконец-то смогли прикасаться, обласкать друг друга до смерти, не считая тех тысяч раз, которые они занимались этим только в ее мечтах, в одинокой палате. Она хочет, чтобы он замолчал и просто был с ней, по-настоящему, как у нее в голове, когда она включила кран на полную и сидела под душем в больнице, словно это дождь, тот самый апрельский ливень, напоминающий ей о его поцелуях. А совет, который она выделила двойным подчеркиванием, сработал как часы! Настроение Джордана взлетело ввысь на тысячу километров от земли, из-за чего они еще долго не вылезают из постели.

Но когда он отключается, подмяв под себя подушку, Карина снимает с себя его руку и выбирается из спальни, накинув на плечи шелковый халат. Волосы ей не удается привести в порядок, и она оставляет это на завтра. За длинными волосами ухаживать намного сложнее, чем она думала, но не собирается срезать их на привычную длину.

Металлические прутья ограждения балкона плотно обвивают ветви живого плюща, который растет во дворе дома. Карина смотрит на быстро чернеющее небо с двенадцатого этажа, на звезды и апельсиновую дольку луны, потягивая абрикосовый нектар, а во рту все равно остается вкус поцелуев. Она утыкается носом в местечко на своем плече, где по-особенному ощущается запах его прикосновения. Вся ее кожа до самой крови сладко пахнет его телом.

Рано утром Джордан просыпается первый и уже горит желанием пригласить ее в душ вместе с собой, но, сжалившись над сном Карины, уходит мыться один, клюнув губами уголок ее рта. Карина открывает глаза через пять минут и больше не может спать, прокручивая в голове любовь, музыку, которая ей снилась, стихи, которые пишутся в ее голове. То, что вчера было вечером – было невероятно. Под сильным впечатлением она даже забывает, где у них заваривается чай. В конечном итоге она возвращается с чашкой в комнату и садится за компьютер прочесть то, что написала ночью после сока на балконе, а затем проверяет почту. На «мыло» ей поступило новое сообщение о заявке на дружбу «В контакте».

Карина заходит в социальную сеть на страницу пользователя, который захотел с ней подружиться. Главным фото очередного предполагаемого друга оказалась жуткая картинка в стиле «сплошняком черный цвет», а вместо имени ник на английском языке – «Forever Alone»11. Наверное, у этого человека тарелка с пирогом всегда наполовину пустая. В качестве статуса пользователь вывел слова:

«Вселенная скромного, тихого человека с извращенными мыслями».

Надо отдать ему должное. Впечатляет.

Не зная почему, Карина захотела узнать в лицо Forever Alone и открыла галерею его фотографий. Под колючей проволокой оказался Артем Доронин. И выглядит он круче мужчины-фотомодели в рекламе туалетной воды, а главное – удивительно естественно. Именно такой привлекательностью он и блистает в реальной жизни, всего этого добились вовсе не фотограф и свет. Да, внушительной мышечной массой Артем похвастаться не может, но любые недостатки его внешности спокойно обыгрывают такие достоинства, как впечатляющий рост, горячий взгляд, пышные губы, и – улыбка! Признаться, Карина не представляла себе, что он умеет так улыбаться. Собственно она пока вообще его не знает (она знакома лишь с силой его пьяного удара), но хотела бы заглянуть в него поглубже. Среди фотографий присутствуют и такие, которые намеренно создавались для того, чтоб растопить сердце любой девушки. А точнее, возбудить не менее интересные части тела.

На одном из любительских снимков Артем стоит рядом со Славой, который положил голову ему на плечо и задорно улыбается (Карина начинает обожать его улыбку, видимо у нее слабость на обаятельные улыбки парней); оба в белых халатах и с рюмками водки в руках (нет сомнений, что это они на работе), а в комментариях на фотографию некая девушка, видимо давным-давно знающая Артема, написала комплимент в его честь. Карина прокручивает вниз, прочтя всю переписку:

Алина Фокина: Тёма, офигеть, ну ты и красавец! С каждым годом хорошеешь да хорошеешь!

Forever Alone: Алинка, спасибо большое.

Алина Фокина: А увлечения у тебя слегка необычные…

Forever Alone: Да ну. Профессия врача востребована в любом веке.

Алина Фокина: Я имею в виду увлечение горячими фотосессиями…

Forever Alone: Удивлена?

Алина Фокина: Артем, как одноклассница я в шоке!

Forever Alone: Алинка, ты не единственная, кто выпал…

Алина Фокина: Кто б сомневался…

Елена Гончарова: Вау, какой мальчик! А добавь меня в друзья!

Anna_Love: Доктор, почему вы такой милый?!!

Forever Alone: Anna_, это все мои предки.

Карина чувствует, как ее брови выгибаются мостиком. Да он себя уважает! На первый комментарий никто кроме Артема не ответил, зато народ поставил на него множество лайков, соглашаясь с утверждением. Карину осеняет, что на фотографии имеется второй и очень хороший мальчик, а все глядят только на наглого Артема. Она замышляет исправить это безобразие и добавляет новый комментарий:

Karina Lester: Слава, как такой очаровашка, как ты, от девочек отбивается?

В списке друзей Артема Карина находит Славу. Искать долго не приходится, ведь он в колонке «лучшие друзья», и она сразу отправляет ему заявку на дружбу.

Неожиданно-откровенный статус на страничке Логвина вызывает у нее смешок:

«Ненавижу военный призыв, яблоки и имитацию оргазма».

Логвин сидит в сети онлайн с мобильного, и пока Карина смотрит его более сдержанные, чем у друга, фотки, Слава – обозначенный своим настоящим именем, – отправляет ей личное сообщение.

Вячеслав: Здарова, Карюша. Как дела? Как твоя травма? Рада оказаться на свободе?;)

Karina: Привет-привет. Травмы больше нет – папа твоего друга постарался. А дела хорошо, мы скоро поедем в студию. Работать надо. Очень рада!!! Лежать в больнице жесть, но спасибо, что ты со мной там был!

Вячеслав: Отлично, Петр плохого не сделает. Я скоро тоже уеду на свою сумасшедшую работенку. Не благодари. Наверное, много зарабатываете? Вижу, вы красивые места объездили. Или это турне, а не отдых?

Karina: По мере заработка ездим, клипы снимаем, либо только отдыхаем. Нет, Слава, в турне не для какого отдыха времени нет, даже сфотаться некогда бывает. Помню, мы ужасно выматывались, когда только-только начинали ездить в туры, будучи «музыкантами на разогреве» у другой группы. Денег не бывает много, я даже не знаю, что значит «много зарабатывать». Люди слушают нашу музыку – это нас и кормит.

Вячеслав: Может, посидим все вместе как-нибудь? Ты со своим мужем и вашими друзьями, и я с Артемом. Заключим перемирие, а?

Karina: С удовольствием, мой на Артема не злится. Только тот пускай тоже не выступает.

Вячеслав: Не будет. Кстати, он успел подружиться с Равичем, с футболистом.

Karina: Ромка рассказывал. Вижу, фотки у доктора не самые скромные! Сразу видно, тела не стесняется! Молодец. Главное, чтоб красиво. Как у него и получилось. Где это он так..?

Вячеслав: У него прихват, друг по школе – фотограф. Он у нас роковой соблазнитель. Это я про Артема.

Karina: Давайте встретимся в ближайшее время, веселая банда получится. Только предупреждаю, мы не курящие и несильно пьющие. Курят только Владлен с Ромой иногда.

Вячеслав: Да мы тоже не каждый день вливаем, как ни странно, а вот курить – курим, особенно много курит Артем.

Karina: Все врачи курят почему-то.

Вячеслав: Есть такое. Это стереотип – раз ты врач, то не должен курить. Вопреки логике все выходит наоборот.

Karina: Мы с Джорданом никогда даже не пробовали.

Вячеслав: Ты не вздумай! Красивая девушка и курить… Несовместимо. Джордан – крут! Что, правда, никогда не пробовал? Респект! Оказывается, что и я был подвержен стереотипам, думая, что все рокеры имеют вредные привычки. Нет, не все!

Karina: Спасибо за комплимент, ты тоже красивый. Такой миловидный.

Вячеслав: Угу. Бесполый. Мне один-два каких-то незнакомых писали так в комментариях. Пришлось ограничить доступ. Правда, они нехорошо выражались, я просто не горю желанием такие слова писать девушке.

Karina: Доступ всегда надо ограничивать, людям языки не завяжешь. А Артем на фотках не похож на себя, в жизни еще лучше. Хотя есть фото с улыбкой – это что-то!

Вячеслав: Он тебе понравился, да? Эх, и почему бабочки, зная, что огонь – это боль и смерть, все равно к нему летят?

Karina: Почему решил, что только он нравится? Ты – тоже.

Вячеслав: Спасибо, дорогая. Просто ты часто о его фотках говоришь. Ну, да, мои-то скучные.

Karina: И что? Я не в том смысле, если ты подумал! И у такого красивого пацана не могут быть скучные фотки.

Вячеслав: Спасибо. Единственная моя шкодная фотка, это где я фак показываю. Мы с пацанами в старших классах фотались. Ладно, Карюша, мне пора валить. Потом договоримся по поводу тусы, у твоего мужа есть мой номер.

Karina: Заметано. Скинь телефоны Петра и Артема – пригодятся по жизни.

Вячеслав: Ок. И спасибо за комплимент под фоткой! Никак не отбиваюсь, они липнут только к Артему.

Карина не смогла избавиться от настойчивого любопытства увидеть все фотографии Славы, в том числе «шкодную». Оказалось, он подобрал слишком мягкое выражение. Снимок-то ничего: совсем молоденький Слава и два школьных друга сидят, обнявшись, прямо на парте, на своих учебниках и тетрадках, но зато надпись под низом сбивает Карину с ног:

«Школьные гады: Олень (Вовчик), Башка (Андрей), и Просто Я. Классно мы тогда после уроков…».

Фишка в том, что предложение завершает крепкий-крепкий мат. Возможно, Слава имел в виду некую гулянку после школы, на которой они неслабо напились. По крайней мере, такое впечатление порождает откровенное высказывание. Карина прочла комментарии:

10.07.2008

Вован Баландов: Да, набухались в доску. Эй, слышь, Тормоз, сам ты Олень!

10.07.2008

Вячеслав Логвин: Не-а. ТЫ!

26.11.2011

Вован Баландов: Классные мы были. Вспоминал недавно, угарал.

28.11.2011

Вячеслав Логвин: Еще бы…

14.02.2012

Forever Alone: Это что за жесты? Это что за маты? Вячеслав, это вообще ВЫ?

14.02.2012

Вячеслав Логвин: Ну а кто еще? Фары вруби свои!

14.02.2012

Forever Alone: Спрашиваю, вы ли ЭТО написали?

14.02.2012

Вячеслав Логвин: Нет, это моя бабушка написала! Хочу и матерюсь.

16.02.2012

Forever Alone: Не матерись, ни то отшлепаю!

Ответ от Славы Артему поступил в чисто мальчишеском стиле в виде послания в далекое интимное путешествие. Собственно, такая реакция Карине понятна в этом случае.

Джордан полностью просушил ежик своих волос полотенцем, когда его жена окончила переписку со Славой. Войдя в комнату, он интересуется, чьи это фотки разглядывает любимая и, нагнувшись над экраном в очках, замечает Славу, улыбающегося на теплоходе во время прогулки по Неве.

– О, ты нашего мед-братика «В контакте» нашла? Ничего такой пацан.

– Да! Красивый.

– Я не про это, а про то, что он классный. Покажи все фотографии.

– Садись. – Карина освобождает ему место, чтобы сесть к Джордану на колени. И они вместе смотрят фотки. Потом она показывает и Артема. – Он сам меня добавил.

– Forever Alone? – Джордан хмурится. – Чего это ему так «весело»? Ну-ка, ну-ка, что за разврат? – подпрыгивает он, увидев снимок эротического содержания. – Это Артем?

– Ну, не папа его, это точно.

– Надо же, вообще простора для фантазии не оставил. Всю свою «ж» показал.

– Почему? Подумаешь, вид сбоку! Джо, Слава хочет с нами тусинг организовать. Ты как?

– Идея супер. Хоть сводим наших медиков в приличное место, ни то они со своей зарплатой шибко не разгуляются.

Карина улыбается. Хорошая примета: если Джордан говорит «наши», значит, дело пойдет. Как только она, повернув голову, приготовилась к поцелую, в кармане его шортов вибрирует мобильный телефон, и ей приходится привстать на секунду.

– Кто там тебя хочет? – спрашивает она, разворачиваясь боком и обвивая его всеми своими руками. – Кроме меня.

– Да черт знает, какой-то… – Джордан хмурился, – скрытый номер.

Он читает короткое сообщение и словно замораживается. Карина не на шутку за него нервничает. У Джордана не просто пропало настроение, он испытал шок. Ему и раньше приходили странные сообщения от поклонниц, но это было чем-то по-настоящему неприятным.

Он так и не признался жене, что написали ему в этом сообщении. Учитывая трагедии их жизни, не хотелось пугать Карину сильнее и снова заставлять ее переживать.

Всего три коротких слова.

Три слова в одной смс-ке. Но он хлебнул до дна:

«Разведись или сдохнешь!»

Глава 12

В местечке, куда заявляются ребята через несколько дней, обычно играют в бильярд и курят кальяны. На этот раз ее легким повезло (Карина перевела дух), никто из других посетителей в зале кальян не раскуривал и вместо того, чтоб вдыхать отвратительную курительную смесь на воде, молоке, тыквенном соке (неважно на чем, если это все равно форменное дерьмо), они едят очень вкусные дорогие блюда (медикам цен никто не называет), а главное, романтичная обстановка и хороший музыкальный репертуар располагают к расслаблению и веселью.

Карина с нетерпением ждет той части вечера, когда погаснет весь свет, а музыку включат на полную громкость, хотя они с Джорданом уже через полчаса после прибытия успевают потанцевать на полупустом танцполе, кроме того, танцуют на редкость необыкновенно! Кружатся, смеются, целуются и скользят друг по другу так, что сперва это может показаться прелюдией, но это не совсем так – просто муж с женой не видят смысла жизни без музыки, и когда эта чародейка опутывает их, они зажигают как в последний раз, ведь музыка – это кислород, а не петь и танцевать – это все равно, что не дышать.

Когда Джордан, улыбаясь, притягивает Карину и ласкает губами ее шею, она поневоле смотрит в сторону столика и ловит ревнивый взгляд Артема. Она спокойно отнеслась к тому, что она ему нравится. Конечно, это большее, чем ее дружеская симпатия по отношению к нему, но замужество придает ей чувство защищенности. Это теперь ее стена.

Карина просит мужа вернуться, ведь за столиком Артем пытается скрыть ревность и не так пристально пялится. В это время они со Славой доигрывают партию бильярда и, слишком занятый наблюдениями за миссис Лестер, Артем не замечает, что Слава, промазав, решает попробовать забить шарик третий раз подряд, а потом вовсе переставляет его рукой на более выгодную позицию. Его ничего не спасает – Артем все равно его обставил.

– Два раза из двух! – ликует он, кладя кий и заливисто смеясь. – Вот лошара!

– Пошел ты. – Смущается Слава, и они мигом возвращаются за стол.

Больше играть никто не хотел, поэтому Джордан попросил персонал отключить стол.

– Ведь вы тоже не будете?

Слава мотает головой, а Артем ловит возможность хвастануть:

– Я – уже показал высший класс. Это было красиво.

Больше всего помимо музыки Карина любит кошек, но из-за неприязни к ним Джордана не может иметь дома кота. Слава многое рассказывал ей о своем персидском коте Пончике, и она слушала его, ловя каждое слово.

– Он может на несколько дней уйти летом, но всегда возвращается домой к своему папочке. Однажды прихожу с учебы, а Пончик кошку прямо домой притащил. Прикинь? Захожу, а они у меня на кухне развалились. Пончик ее моет. Фу!

– Боже, маленький засранец даже коту завидует. Странный пацан – сам никого и раза в год не поимеет, но зато ходит, подглядывает за кошками.

Логвин закатывает глаза.

– Доронин, пользуйся уважением хоть к кому-нибудь. Почему бы не по отношению к другу? С которым работаешь на одном этаже и над которым издеваешься с первой секунды знакомства. И за что меня Бог так ненавидит?

– Ты еще скажи, что это он подставил тебе подножку, когда ты во время знакомства со мной под ноги мне завалился. – Говорит Артем, изящно вытирая мизинцем уголок рта, где осталась капелька соуса.

– Под твоим взглядом только столб не дергается. Ты бы видел свою тыкву! Смотрел, как на мешок с мусором. Еще и спросил у заведующей «чо это за лошара?». Так вот, о подружке Пончика, – продолжает Слава начатое, возвращаясь взглядом к Карине. – Я беру, надеваю перчатки, выкидываю эту сучку в окно (ну, с первого этажа), так этот подлец меня на ногу укусил, и за ней. Не приходил, наверное, дней пять.

– Обиделся на папу? – умиляется Карина.

– Видимо, да. Не знаю, где был. Вернулся весь в колючках. Я ему ножницами их с пуза выстригал.

– Ой, а если на него насекомое опасное попадет?

– На нем ошейник с отпугивающим веществом.

– А может, хватит трепаться о вонючих котах? – не сдержавшись, нервничает Джордан. Его рука уже затекла, от скуки подпирая лицо, а глаза разболелись закатываться по тысяче раз в минуту во время прослушивания этой бредятины. – Как ты можешь слушать такую дурь?

– Я могу парней бесконечно слушать, и никогда не понимала, как можно дружить с девчонками. Девчонки – это зло. К тому же мне интересно узнать Славу получше, он здесь самый скромный. Интересно, почему? Есть, что скрывать?

– Наоборот. Во мне нет ничего интересного, я самый обычный. Да сразу видно.

– Мне видно, что ты врешь. – Помимо того, что Карина говорит томно, она заглядывает в Славу настолько глубоко, насколько тот не ожидал. В груди у него при этом что-то смялось, как салфетка, в которой спрятали маленький бриллиантик. – Чем ты еще увлечен кроме музыки, котиков и медицины?

– Собираю магнитики на холодильник. Мой холодильник увешан магнитами, которые придерживают фотографии любимых мною людей, чтоб я всегда видел тех, с кем не виделся давно. Я неизлечимый романтик. И хронический тихоня.

– Заметила. Это все?

Слава поджимает губу и облизывает ее. Волей или неволей его взгляд делается томным, как голос Карины.

– Я обожаю читать.

– Вот и все его секреты раскрыты. – Громко, не успевая осознать собственной наглости, приканчивает тему Артем, пристально взглянув на Карину и Джордана. – Что действительно необычно, так это то, когда муж с женой лучшие друзья детства. Неужто вот так?

– С этим другом у меня вышло так. – Говорит Карина. – Остальные парни так и остались друзьями. Никто из них меня не добивался. Серьезно, дружба между парнем и девушкой самая надежная. Парень же мне не будет завидовать за платье какое-нибудь, правда?

– Фишка в том, что он может это платье с тебя мечтать снять. – Предполагает Слава.

– Страсть лучше зависти. – Отрезает с набитым ртом Джордан, глянув на Артема.

– Джордан, ты на меня, правда, больше собак не спустишь за мои выходки? – спрашивает тот своим коронным уверенным тоном, как будто заранее знает ответ.

– Нет! Сколько повторять можно?

– Значит, можно продолжить? – смеется он.

– Это шутка, надеюсь?

– Безусловно.

– Хорошо. Потому что для тебя же так лучше.

– Все в прошлом, давайте жить дружно. – Карина поднимает бокал, чтоб разрядить между ними напряжение. Ведь когда два горячих парня начинают ссориться, остается молиться, чтобы дело не закончилось приездом полиции или, как в прошлый раз, скорой помощи.

– Давайте выпьем за дружбу. Настоящую. Другой не бывает. – Владлен следует ее примеру и поднимает рюмку.

– Где твой сын, кстати? – спрашивает его Слава, подливая друзьям водки.

– Он с моим придурком.

– С кем, с кем?

– С братом моим. Он «того».

– Не в себе? Как же ты с ним мальчика оставляешь?

– Он в себе, если, конечно, так можно отозваться о гомике.

Слава и Артем, выгнув брови, как один человек, поспешно переглядываются.

– Какое горе только не случается в семьях. – Вздыхает Артем, хотя речь идет не о поминках. – Я искренне тебе сочув… – он обрывается на полуслове, поскольку Слава толкает его ногой. На людях они только под столами-то свои разборки и прячут. – То есть, это ничего страшного, главное быть хорошим человеком. Это как зависимость, как любая беда, которая, наверное, с каждым может случиться. Именно это я и хотел сказать. – Нахмурившись, добавляет он, выдавив эти слова как с ножом у горла. Карина определяет, что такой вид отношений Артему мерзок. – Давайте выпьем, знаете, за что? Не просто за дружбу. А за здоровье наших настоящих друзей. Вот так. Логвин, я за твое здоровье пью, мой дорогой!

– Доктор, – Слава ласково сжимает его плечо, – вы гений! За это и выпьем. Ура!

– За то, что доктор – гений? – смеется Карина и первая чокается со Славой, а потом с Артемом. – Если это так, то я – к нему.

– Записывайся и приходи! – от этой идеи он прямо зажигается и мигает, как новогодняя лампочка. – Посмотрим, не зря ли мне выдали красный диплом.

– Нет. – Твердо заявляет Джордан, не успевает кто-либо еще оценить идею Карины.

– Что – нет?

– Она к тебе не пойдет.

– Почему? Что такого? – Артем пожимает плечом. – Я неплохой врач.

– Артем, ты ничего нового нам не скажешь и не вылечишь ее, если до тебя никто не смог, – внушительно начинает Джордан, глубоко раня своей жене сердце. Не подозревая об этом, он убивает в ней последние отголоски надежды.

– Откуда знаешь?

– Мы уже всех лучших врачей объездили, и даже не только в России. Хватит. Только смиришься с чем-то, как кто-нибудь возьмет и заново начнет рану ковырять!

– Надежда умирает последней. – Говорит Карина.

– Я сказал – нет! – чтобы перекрыть эту тему раз и навсегда, Джордану приходится использовать свое лучшее оружие – превысить голос и сверкнуть карими глазами, от злости которые становятся черными, как сердце убийцы.

Обстановку как всегда разряжает Рома. Следуя примеру футболиста, на веку которого накопилась целая груда прикольных историй, ребята рассказывают смешные байки из своих жизней – особенно хорошо это удается Джордану с Владленом – мастерам по шуткам самого разного рода и степени приличности. Но сперва именно Равич рассказывает историю о том, как он застал двух ребят из своего старого состава за кое-чем странным прямо в раздевалке. Джордан следом раскрывает государственную тайну о том, как бухают американские подростки. Говорит, не понимает, почему есть поверие, что сильнее всех в мире напиваются русские. Отличие американцев от русских в этом деле только одно: русские умеют пить, у них даже голова наутро может не болеть, в отличие от американцев, которые пьют и тут же блюют.

Когда заканчивается третья бутылка, за столиком начинается чисто мужская трепотня, где правда составляет от силы три процента. Почти каждый из друзей выражает желание рассказать о своем первом разе. Итак, у Джордана с Кариной впервые это случилось в машине его отца-призрака (очень экстремально), у Равича это выдалось в подъезде, потому что у девчонки ее предки были дома, Владлен от рассказа воздерживается (Карина знает итак. Это было с Алисой дома у Родиона), Слава свой первый раз не помнит (никто ему не верит), а Артем в мельчайших деталях рассказывает о том, как у него это было сразу с двумя взрослыми и толстыми бабами в бане на окраине Москвы, после чего дико ржет, признавшись в том, что все наврал.

Карина наблюдает за новыми друзьями и с улыбкой отмечает, как Слава и Артем вливаются в темы и хохочут вместе с другими парнями, падая друг на друга. Смех у них обоих оказался настолько заразительным, что Карина едва скрывает под ладонью ухмылку: у Артема смех подхватывающий и тонкий, от него звенят бокалы; а у Славы он пищащий, как мышь. После знакомства с такими людьми она обычно очередной раз радуется тому, что они с мужем вернулись в Россию. Если сравнить русский юмор с американским – то наш глубже и интереснее, не говоря уж о том, насколько богаче будет наш словарный запас. Не сдержавшись, она берет смартфон и начинает снимать ребят на видео. Слава в обязательном порядке смущается. Но только не развязанный на все веревочки Артем.

– Обещаю, медики на нас сегодня насмотрятся и больше с нами гулять не пойдут. – Говорит Карина.

– Я тебя умоляю! – отмахивается Джордан. – Медики все поймут.

– Рецепт каждому выпишут. – Заканчивает его фразу Равич. – К тому же пьют они так, как, я не видел, чтоб хард-рокеры пили.

– Я все думаю и думаю… об одной вещи, – прищурившись, Артем смотрит на единственную девушку в компании, – О том, что Карина воплоти совсем не то, что на обложке. Даже на сцене она другой человек.

– Почему?

– Не знаю, но просто на сцене и на фотографиях в журналах ты… настолько звезда, что страшно подойти. Кажется, что, сколько бы ты ни шел, расстояния не преодолеть. А на самом-то деле ты намного более свойский человек, чем по ту сторону. И скромна ты сейчас не под стать звезде. Тебе кажется, что, будучи артистом, ты не делаешь ничего особенного. Такую скромность я не встречал прежде нигде.

– Я бы сделала что-то особенное, если бы изобрела вакцину от рака.

– Хм! Убеждаюсь, глядя на тебя, что скромность человека только украшает. Прям удивительно. Не то чтобы мне сильно нравился ваш репертуар, но рокеры действительно приятные люди – просто из-за того, что они настоящие, в отличие от других звезд. Нет всей этой наигранности, вечного пребывания в роли кого-то другого.

– Я тебя предупреждал, что моя жена хорошая девушка. – Вмешивается Джордан. – Настоящую двуличную дрянь я повидал только на своем факультете. Задрала нос выше гор только из-за того, что изучает музыку в Гарварде, а сама даже его ни черта не окончила, хотя с профессором каким-то там спала. Видимо, пыталась приобрести статус особого студента.

Слава зажимает кулаком рот, то ли рассмеявшись, то ли поперхнувшись.

– Плохо работала девка. – Замечает он. – А в чем проявилась ее двуличность?

– После того, как ребята ее обнаруживали в ночном клубе, зажимающейся с тремя неграми и с бутылкой джин-тоника, она, строя из себя королеву всея Земли, говорила, что это была не она. Шлюхостудентка.

– Я тебе завидую. – Признается Артем, возвращая всех к предыдущей теме. Сразу становится понятно, что девушка из Гарварда его не интересует, только Карина. – Каждый мужик, наверное, мечтает о горячей, но порядочной бабе. Вот это жизнь! И почему тебе так повезло? Я тебя ненавижу, америкос.

– А ты тоже на фото любишь погорячее ведь выглядеть, хотя сейчас смотришься довольно строго? – спрашивает Владлен, и Артем резко упирает в него свой взгляд.

– Возможно. К слову, сколько твои услуги стоят?

– В час пять тысяч.

– Ой, много.

– Чего много? У тебя духи столько стоят! – возмущается Слава.

– Но Владлен стоит того. – Подмигивает Карина. – Лучшего фотографа в стране не найдешь. Владлен делал мне большинство фотосессий, в том числе обложку для альбома.

– Идея для обложки просто зашибись! – орет вдруг Слава, от чего вздрагивает Артем. – Я уже купил твой диск, тебе останется только подписать.

– Кстати, обложку мы делали в спиритическом салоне папы твоего. – Указывает Владлен.

– Да? – щурится Артем. – А я не знал, я там не бывал никогда.

– Хочешь побывать в моей студии?

– У меня нет денег. – Отвечает человек в красивой шелковой рубашке, с идеальной стрижкой и от которого за километр пахнет духами за пять тысяч.

– Давай по контракту.

– Это как?

– Это я с тебя ничего не возьму, но заберу все права на распространение фото. Мне бы хотелось тебя поснимать, у тебя замечательные данные, а у меня припрятана плетка и распорка для рук в качестве аксессуаров для смелой фотосессии. Если хочешь – подарю. Для таких, как ты, этого добра много не бывает. А девушку-модель мне подобрать вообще нет проблем. Есть у меня парочка знакомых экстрималок.

Артем с трудом проглатывает еду и замирает.

– Таких, как я? Я не такой, это имидж, – голос его некогда был расслабленным и игривым, теперь же окаменел от злости. – Слава, ты влип за трепотню. – Шепчет он. – Владлен, одолжишь вышеупомянутое на денек? Мой друг тонко намекнул, что жаждет эксперимента.

Слава подпрыгивает, давясь минералкой под смех ребят.

– Да ты у меня обаяшка! – саркастически замечает он, но Владлен спешит его спасти:

– Причем тут Слава? Рыбак рыбака видит издалека.

– Не понимаю, о чем это ты. – Отмахивается Артем и продолжает наслаждаться едой. – Слушайте, как же это вкусно! Надо же, столько съел, а слюнки до сих пор текут.

Когда свет в ресторане выключают почти полностью, оставив гореть только лампу-фонарик над каждым столиком, Карина, повиснув на плече Джордана, просит заказать песню.

– Ту, нашу. – Мурлычет она, щекоча его подбородок указательным пальцем и явно вызывая в нем какое-то воспоминание.

– Кавер на группу «Duran Duran», что ли?

– Ага. Мы под нее однажды так классно…

– Тсс! Потанцевали на выпускном. – Джордан изображает смущение, прикрыв жене рот, когда на самом деле ситуация его забавляет. Особенно ему нравится лицо Артема в этот момент – тот нисколько не может скрыть, что от него сбежало настроение, прихватив с собой и аппетит.

Конец ознакомительного фрагмента.