Глава 8
В больницу я прошла свободно, но сразу за дверью хозрасчетного отделения (Лешка, конечно, лежал в нем) сидела старая выдра, которой бы надзирательницей в тюрьме работать. Стоило мне только открыть дверь с матовым стеклом, как выдра выпрыгнула из-за стола и преградила мне путь.
– Куда? Все посещения только с пяти до семи.
Я была уверена, что как раз в это отделение посетители ходят когда хотят, в особенности Надежда Георгиевна. Или выдре надо дать «зеленый» пропуск?
– К мужу, – спокойно ответила я.
– Посещения с пяти часов. Приходите через час. – Выдра стояла на своем.
Тут за ее столом что-то шлепнулось, причем таким образом, что отлетело в сторону. Как я поняла, выдра читала книгу, которую неудачно попыталась спрятать при моем появлении. И читала она ее, скрывая под столом.
Но теперь книга торчала из-под него, и я увидела до боли знакомую розовую обложку…
В конце коридора показался мужчина в белом халате. Выдра решила приблизиться к книжке, чтобы задвинуть ее подальше под стол, но рядом с книжкой стояла я – и сделала попытку ее поднять, чтобы вроде как помочь пожилой женщине. Я молодая, мне легче нагнуться. У тетки исказилось лицо. Мужчина приблизился.
– Вы к кому? – спросил он ласково, раздевая меня взглядом.
– К Багирову Алексею Владимировичу.
– Простите, а вы ему кем приходитесь? Вообще-то мы пускаем только родственников…
«И этот взятку хочет? Или меня?» Скорее последнее, пришла к радостному выводу я – судя по масленому блеску глаз.
– Жена, – сказала я и добавила: – Бывшая.
– Вадик, проводи женщину, – проворковала выдра совершенно другим тоном. – Мужчине плохо. Ему любой визит будет в радость. А уж бывшая жена – так это как само собой разумеющееся. Мужчине будет так приятно!
Лицо Вадика при последних фразах тетки исказилось, он подхватил меня под локоток и потащил в конец коридора, где имелся заворот налево.
– Я ее как-нибудь придушу, – выдохнул Вадик, когда мы оказались вне пределов слышимости выдры. – Если еще кто-нибудь из наших до меня не успеет.
Как я подумала, воспоминания о собственной бывшей жене у Вадика не связываются ни с чем приятным, и выдра это точно знала.
– А почему вы не отправите ее на пенсию? – спросила я нейтральным тоном. – Она что, какой-нибудь заслуженный врач Советского Союза? И пока сама не уйдет, ее нельзя выпереть? Ведь это платное отделение, как я понимаю? Зарплата должна быть выше, чем в госмедицине. Кто-то нашелся бы. Или у вас такая проблема с кадрами?
– Она училась вместе с нашей главной. Наша-то потом институт закончила и ординатуру, а эта так и осталась в санитарках. Вы правы: на это место с радостью пошел бы кто-то из студентов. Я сам так подрабатывал, когда учился. Но наша главная ее держит из жалости.
Из жалости ли? После подключения к Интернету и писем лесбиянок я уже сомневалась во всем.
В середине ответвления коридора имелся широкий отсек, где стояли два диванчика. На них восседали два молодца (по молодцу на каждом). При виде нас молодцы вскочили, а Вадик объявил, что к Багирову пришла супруга.
– Нет у него никакой супруги, – рявкнул один из парней.
– Бывшая, – пискнула я.
– Фамилия? – рявкнул второй молодец. Им бы обоим на плацу командовать.
– Багирова, – ответила я и извлекла из сумочки водительское удостоверение.
Вадик решил с нами распрощаться, у него явно имелись дела в больнице, а молодцы внимательно изучили предъявленный документ, потом один робко сказал, что у шефа вроде бы в самом деле когда-то была жена, но старая дева.
– Как жена может быть старой девой? – невинно спросила я, прикидывая, как бы использовать этот момент в одном из будущих романов, назвав его, например, «Приключения старой девы». – Да и, по-моему, с Лешей остаться девой невозможно. Если вы его хоть немного знаете…
Парни кашлянули и меня еще раз оглядели.
– Нет, шеф говорил, что у него жена была крыса, – сказал второй. – Но вы…
Мимикой он продемонстрировал, что придерживается обо мне диаметрально противоположного мнения.
– Не крыса, а мышь, – поправил друга первый.
– Мальчики, если не возражаете, давайте отложим обсуждение моей внешности и животных на следующий раз? – обворожительно улыбнулась я. – У меня еще сегодня много дел.
– Да-да, конечно, – кивнул первый. – Но мы должны его предупредить.
– Так предупреждайте.
Первый юркнул в палату, из которой в самое ближайшее время донесся Лешкин вопль:
– Зачем эту юродивую сюда принесло?
Я порадовалась, что он пошел на поправку, и, оттолкнув второго телохранителя, который, по-моему, только порадовался моему прикосновению, вошла в палату.
– Как-как ты меня описывал своим людям, крокодил недоделанный? – рявкнула я, кидая взгляды-молнии на Лешку. Если уж менять имидж – так кардинально и во всем, включая манеру поведения и общения. Хватит изображать из себя мышку. В особенности если меня прочат в руководство нефтяной компании. Раньше я всегда терпела Лешкины крики, неспособная на них достойно ответить, а теперь решила: надо и ему, и его мамочке отвечать тем же. Крик и битье посуды они поймут лучше, чем доводы разума, представленные спокойным тоном. – Крыса, мышь, юродивая и еще старая дева? Мало тебе досталось, как я посмотрю. Но если я буду в тебя нож втыкать, работу доведу до конца. Не сомневайся! Читала я тут про одну американку. Знаешь, что она своему благоверному отхватила? Я ведь вполне могу пойти по ее стопам. Ты уверен, что у нас в России тебе твое мужское достоинство смогут пришить так же удачно? Это ведь сразу надо делать, не откладывая. В Америку не успеешь доехать. Иначе орган не заработает в обычном режиме.
Как оказалось, Леша тоже читал про конфликт, случившийся в одной американской семье, и не хотел повторения подобного в своей, пусть и бывшей.
– Ну что ты, что ты, Оленька, – заблеял Лешка. – Я же знаю, что ты у меня красавица. Тебе очень идет новая стрижка. Ты с каждым годом становишься только симпатичнее. Если бы я с тобой познакомился сейчас, то никогда бы не развелся. Это я по молодости дурак был.
Телохранитель переминался в углу с ноги на ногу, исподлобья бросая взгляды то на шефа, то на меня. Как я знала, манерой поведения я в эти минуты страшно напоминала Надежду Георгиевну, с которой парень явно был знаком не понаслышке. Более того, стиль поведения свекрови на Лешку всегда действовал магически. И подействовал в моем исполнении. Он долго рассыпался в комплиментах, а потом заворковал:
– Оленька, посиди рядом со мной. Олег, дай ей стул! – велел Лешка телохранителю. Тот мгновенно повиновался. – А теперь иди отсюда!
Парень испарился.
Я села, закинула ногу на ногу, потом внимательно посмотрела на Лешку. Можно считать, что он уже пошел на поправку. Я представляю, какие тут были задействованы медицинские светила и средства…
– А ты в самом деле здорово выглядишь, – восхищенно сказал Лешка, еще раз внимательно оглядывая мою персону. – Это ты для меня, да?
– Нет, – отрезала я. – Для другого мужчины.
Лешкина челюсть поползла вниз.
– А ты что, думал, что я всю жизнь по тебе страдать буду? Ждать, когда вернешься в семью?
– Но мама же сказала…
Меня страшно заинтересовало, что же говорила Надежда Георгиевна. Может, Лешка выдаст ее планы?
От бывшего узнала очень любопытную вещь. Надежда Георгиевна приводила в больницу нотариуса и заставила Лешку подписать завещание.
– Я и так собирался, если честно, – посмотрел на меня бывший. – Но я хотел… А мама сказала, что я должен отписать половину ей, а половину – детям.
– А ты как хотел? – мне было просто любопытно.
– Отцу часть… Но если бы она узнала… Ты же в курсе, какого она мнения о бате. Ну и… ребятам. А мама сказала: ни в коем случае. Но ей-то зачем? Я же моложе. Оля, я не собираюсь умирать раньше ее! Оля, ведь ты же понимаешь, что компанией управляет она! Я же только бумажки подписываю, ну и сижу там на совете директоров, на фуршеты хожу и презентации… С клиентами в банях парюсь. Но все решения принимает мама. Оля, как ты думаешь… – Лешка замолчал, а потом добавил шепотом, словно боялся, что подслушавшие его стены потом наябедничают на него Надежде Георгиевне: – Как ты думаешь, она что, задумала от меня избавиться?
Такое я представить не могла, так как знала, что Лешка – единственная Надеждина любовь, но он откровенно боялся матери и не мог в этом признаться никому, кроме меня. Нефтяной король называется! Видел бы его и слышал сейчас кто-то из его длинноногих любовниц и деловых партнеров. Кстати, при людях Надежда Георгиевна сына никогда не унижала, наоборот, всячески подчеркивала его сильные стороны. А уж дома отрывалась… Как и на всех родственниках. И мы были, пожалуй, единственными, кто знал истинное Надеждино лицо…
– Оля, а мне можно изменить завещание?
– Конечно, – кивнула я. С каких это пор он со мной советуется? Или в самом деле больше не с кем?
– А ты можешь того нотариуса найти?
– У нас в городе не один нотариус. И ты имеешь право обратиться к любому. Более позднее завещание отменяет предыдущее. Приглашай нотариуса хоть сегодня и составляй новое завещание.
Бывший как-то сразу приободрился, пожал мою руку чуть повыше локтя, даже извинился, что потащил нас с Катькой в лабораторию, поинтересовался детьми (медведь в лесу умер – он ведь ими никогда не интересовался), попросил к нему заглядывать, а потом…
– Ольга! – прошептал бывший. – Наклонись ко мне!
– Чего еще?
Лешка заявил, что скажет мне это только в ухо. Я склонилась к нему.
– Если со мной что-то случится, – прошептал он, – если мать в самом деле что-то задумала… У меня в комнате, у правого окна, под половицей тайник. Там все на мать собрано. Ну если… Оля, если она меня убьет, обещай мне, что ты за меня отомстишь! И дашь делу ход. Материалов хватит.
И Лешка яростно сжал мне руку.
– Обещай мне!
– Обещаю, – сказала я и невольно вытерла пот с Лешкиного лба.
Лоб был горячим: у бывшего явно держалась температура. А не в бреду ли он? – мелькнула мысль.
Через некоторое время я еще раз убедилась в этом: Лешка стал нести всякую ахинею, из которой можно было сделать вывод: он страдает манией преследования. Как выяснилось, он уже давно считал, что мать приставила к нему слежку. В это я вполне могла поверить, но придерживалась другого мнения: Надежда Георгиевна вполне могла пойти на подобный шаг, чтобы просто знать, где и с кем сыночек. Ведь того вечно носило по всяким злачным местам, а в случае попадания в неприятное положение его следовало как можно быстрее вытаскивать. Вытаскивала всегда любимая мамочка. Да и вообще Надежда Георгиевна всегда любила быть в курсе всех дел, в особенности Лешкиных.
Лешка также заявил мне, что Надежда Георгиевна убила двух его любовниц, на которых он хотел жениться. Я, кстати, и в это могла поверить – зная свою бывшую свекровь. Но опять же считала, что ее единственному и любимому сыночку ничто не угрожает. Она скорее уничтожит все население земного шара, если это потребуется для спасения драгоценного Лешеньки.
Я постаралась успокоить бывшего как могла. Он слезно умолял приезжать к нему почаще и не бросать его. Интересно, кто кого бросил? – хотелось спросить мне, но сдержалась.
Я просидела у него часа полтора, если не два, и пришла к однозначному выводу: Лешка чего-то сильно боится. А меня он просто хочет иметь на своей стороне. Пусть даже и не для того, чтобы выступать единым фронтом против его матери. Он хочет, чтобы я ему помогла, но пока боится сказать – в чем.
Интересно, а под половицей в его комнате в самом деле что-то имеется?
Правда, как я понимала, в апартаменты матери и сына Багировых мне не проникнуть. Если уж меня до сих пор туда ни разу не пригласили.