Пять рублей
Маленькой Черникиной было уже много лет, а именно пять, когда она нашла пять рублей. Они лежали и ждали именно её, потому что, во-первых, вокруг никого не было, а во-вторых, в эту часть беспорядочно росших кустов, которая называлась «задомом», их мог занести только ветер.
Черникина почувствовала вдруг спокойствие. Она подняла пять рублей и стала внимательно рассматривать их, как рассматривала красавицу на волнах с крыльями и в короне на обложке книжки Пушкина.
«Пять рублей», – подумала она, аккуратно приладила купюру вовнутрь правого гольфа, чуть ниже резинки, и, поглядывая туда каждые три шага, как она делала всегда, гуляя с Тяпкой, размеренно пошла в сторону дома.
«Нет больше Тяпки», – вспомнила Черникина. Бестолковую болонку (так её всегда называла мама Черникиной) сбила машина. Черникиной не разрешили даже посмотреть, но она всё равно из окна кухни успела увидеть капельки крови на розовом языке Тяпки. Тут Черникина уже собиралась глубоко вздохнуть, как вдруг тёплая и весёлая мысль случилась с нею: «Пять рублей!» Это два колечка по два рубля в универмаге «Айгуль»! Одно колечко с красненьким камушком, другое с синим, оно ей нравилось меньше, но всё равно. И ещё один блокнот и записная книжка с буквами снизу доверху за семьдесят копеек!
…Ирка Черных и Чекменёва вопросительно смотрели на Черникину.
– Вот, – сказала Черникина и достала пять рублей из гольфа. – Завтра в «Айгуль» поеду. Я уже у мамы отпросилась. Хотите со мной?
Потом добавила:
– Я всё равно маме сказала, что с вами поеду, одну меня не отпустят. А про пять рублей я не сказала.
Черникина помолчала, чувствуя, как тёплое и весёлое внутри металось к холодному и скользкому.
Ирка Черных – ей уже было восемь – сказала:
– А поедем.
Пять рублей спрятали на пустыре под обломок камня, которым Черникина исцарапала руки, пока несла его со стройки.
Утром Черникина отвалила камень и не увидела пяти рублей. Черных жила в квартире номер 66 – это на четыре больше, чем квартира 62, в которой жила Черникина. Она стукнула по обитой мягким и чёрным двери рукой, сжатой в кулак, стараясь не попасть в серебряные шляпки дверных гвоздей.
– Здрасти, тётя Галя, а Ира где? – Черникина отступила от двери, задрав голову, когда мать Ирки Черных проявилась в чёрном проёме.
– Здравствуй. А Ирина с Чекменёвой в город уехали. В «Айгуль». С самого утра ещё.
Черникина отступила на шаг назад:
– Тёть Галь, а вы Ире деньги давали?
Мать Ирки Черных удивилась:
– А как же?
– А сколько?
– Три рубля. А почему ты спрашиваешь?! – почти крикнула мать Ирки Черных вслед уносящейся Черникиной…
– Да он взял, – говорила Ирка Черных, размахивая руками, на одной из которых сидело колечко с красным камушком. – Лучше надо было прятать. А ты заторопилась: на пустыре, на пустыре. Он, наверное, заметил нас и прятался во-он там. А потом деньги и забрал.
Маленькая Черникина походкой журавля бесконечно ходила вокруг камня. «Ну как же так? Как я могла не увидеть этого дядю и не перепрятать!» – тоскливо думала она, выбивая круглыми дырчатыми носами босоножек пыль и щебень вдоль окружности камня.