Спирт
Концерты пришли в жизнь Черникиной сразу после получения аттестата.
За три дня до концерта она получала длинное плотное бархатное платье разного цвета в костюмерной и стопку листков. Платье передавалось в руки мамы, которая через сутки возвращала его пушистым и привлекательным для жизни.
Из умений, которые требовались Черникиной, самым важным было держать подбородок зафиксированным в точке пересечения мысленного перпендикуляра из ложбинки грудей до уровня самого подбородка. Черникину убедили, что это делает осанку прямой, а голос незабываемым.
Ровно в 7.22 Черникина бродила между пожарных щитов за сценой и повторяла текст, из которого могла бы забыть разве что запятую. Вывинчивая шпильки из глубокого разреза сзади, она незаметно для себя приплыла в комнату художников. Это были люди с намётанным взглядом и плохими привычками.
– Поздравляю с Восьмым марта! – сказали ей синие глаза такого азарта, что Черникина даже не удосужилась взглянуть в протянутую кружку.
– Только выдохни! – сказали ей синие глаза и заулыбались.
Черникина выдохнула, а вдохнула уже на сцене. Свет в зале убрали, и она сама стала фитильком, который тревожным и радостным голосом заговорил:
– Добрый вечер, дорогие друзья!
Дорогие друзья были не видны Черникиной в темноте зала, но она чувствовала, что она сама – тепло, а друзья – ещё более тепло. Черникину так потянуло вдруг к друзьям, что она обошла микрофонную стойку и сделала два тук-тука каблуками…
– Воды! Да принесите же воды! – слышала Черникина голос Эллы Лавринович.
Черникиной дали воды, она её выпила, и концертная яма, куда она свалилась, вновь превратилась в лотерейный барабан.
Последнее, что слышала Черникина, – это то, как синие глаза в ужасе орали на Лавринович:
– Это же спирт был! Какая вода?! Пирожное надо!