Глава 3
Когда раздался сигнал тревоги, дежурный офицер Оперативно-стратегического командования воздушно-космической обороны России автоматически отметил про себя время. Одиннадцать часов семь минут.
– Внимание! Штаб противовоздушной обороны Северного флота сообщает о крупной воздушной цели! Цель пересекла границу около двадцати минут назад, с северо-запада. Высота – девять тысяч, скорость – восемьсот. Движется на юго-восток в направлении Онежской губы.
«Какого чёрта!»
– Дайте мне связь со штабом ПВО Северного флота! Говорит оперативный дежурный командования военно-космической обороны. Может, поясните, почему у вас двадцать минут в воздухе находится нарушитель, а вы сообщаете о нём только сейчас?
В наушниках захрипело, потом недовольный голос отозвался:
– Строго говоря, этот нарушитель к ПВО Северного флота напрямую не относится. Цель вошла в воздушное пространство России на стыке границ Норвегии и Финляндии, так что она формально в зоне ответственности сухопутных погранцов. Мы же не виноваты, что у них нет нормального радарного покрытия в этом районе. Пусть скажут спасибо, что мы заметили и разбудили их. Они ещё пятнадцать минут не могли прочухаться и подтвердить наличие нарушителя.
Дежурному очень захотелось выматериться, но он устоял и только скрипнул зубами. Действительно, его собеседник был прав. Они могли вообще не дёргаться и просто наблюдать, пока цель не выйдет из зоны их видимости. Учитывая, что предполагаемый маршрут нарушителя проходил восточнее зоны ПВО Санкт-Петербурга, в следующий раз его засекли бы уже на подходе к Центральному округу обороны. А там бы времени на маневр уже почти не осталось. И всё же, то, что эта морская крыса позволяет себе такой тон в разговоре с офицером Оперативно-стратегического командования всей страны, было возмутительно! Он ещё раз сдержал матерный позыв и вернул связь оператору:
– Получить у моряков подробные сведения о нарушителе! Связаться с Северо-Западным командованием погранвойск, подтвердить у них информацию! Я доложу в Генеральный Штаб.
При собственных последних словах ему захотелось выматериться в третий раз. Одиннадцать десять утра субботы. Ну, доложит он. Дальше что?
Сплошной облачный покров под ними поредел, в нём там и сям стали возникать разрывы, а потом жемчужно-белая пелена, освещённая особенно ярким на такой высоте солнцем, распалась окончательно. Внизу засверкали бесчисленные блюдца озёр, прожилки проток и речушек. Левее и впереди у горизонта расстилалась обширная водная гладь. Беннет МакКрейн подмигнул второму пилоту.
– Ну, Билл, как тебе вид Швеции сверху? Смотри, видишь воду слева? Это Балтика, точнее, место, где она переходит в Ботнический залив. По моим ощущениям, отсюда до Берлина около двух часов лёту. Запроси у системы точное время прибытия.
Второй пилот Дейл повозил пальцем по своему экрану.
– Верно, командир. Расчётное время прибытия в аэропорт Берлин-Бранденбург – один час пятьдесят семь минут.
– Так-то, Билл. Опыт – великая вещь. Дай-ка я повеселю наших пассажиров. – Он щёлкнул тумблером громкой связи. – Дамы и господа, говорит командир экипажа. Мы прибудем в аэропорт назначения через неполных два часа. Пока же вы можете насладиться прекрасными видами Скандинавии с высоты птичьего полёта.
Главнокомандующий воздушно-космической обороны России был зол, как собака. Суббота, дача, любовница – всё по боку. Пока водитель гнал машину в направлении Балашихи, в расположение штаба, он сам, как того требовала инструкция, связался с начальником Генерального штаба.
– Михаил Петрович, добрый день! Точнее, бывший добрый день. Мне доложили, что ты уже в курсе текущего инцидента. – К счастью, они были достаточно давно знакомы, чтобы общаться, не тратя время на мишуру и субординацию. – Да, я узнал об этом буквально десять минут назад. Нет, сейчас я не могу тебе сказать, как он проник в наше воздушное пространство. Ты не хуже меня знаешь, что мы никогда не рассматривали это направление в числе угрожаемых. Поэтому там нет сплошного радарного покрытия границы. Нет, там нет никакого транспортного воздушного коридора. И пассажирского тоже. Там вообще никого не должно быть. Поэтому не будь рядом Мурманска и базы Северного флота, мы могли вообще не узнать о нарушителе, пока он не долетел бы до Вологды. Сейчас он примерно над западной окраиной Белого моря. Вот я и хочу, чтобы мы с тобой решили, как с ним поступить. Из зоны ответственности моряков он уже вышел. Практически у меня там есть только полк истребителей под Петрозаводском, который прикрывает с севера Питер. Но если цель пройдёт мимо них, то следующий рубеж будет уже на северной границе Центрального округа, в районе Вологды. Там мне его нужно будет просто сбивать, ни на что другое времени у нас уже не останется. Да, именно это меня и беспокоит. Вслепую сбивать неопознанную цель не есть самое разумное решение. Да не в этом дело! Могу, даже два раза могу. Если я отдам приказ сейчас, его снесут ракетой из района Архангельска, а из Плисецка подстрахуют. Я повторяю, меня беспокоит не то, что я его сбить не могу, а то, что я сбиваю неизвестно что. Хорошо, давай я тебе сейчас набросаю несколько вариантов навскидку.
Первое. Это идиот-миротворец. Ага, типа Матиаса Руста. Согласен, размер цели великоват, но что, если это какое-нибудь старое транспортное корыто, на котором вместе с ним летит ещё целый пучок активистов, журналистов-блоггеров и прочих болтунов-операторов. А мы их – раз!!! Ракетой в лобешник. Мне, конечно, на международный резонанс нагадить, но всё же…
Второй вариант. Это спецоперация. Не аэрофотосъёмка, конечно, нахрена ж она сейчас кому нужна. Но выброску десанта я вполне допускаю. Более того, возможно, что она уже произошла, и сейчас мы наблюдаем борт на автопилоте. А если там всё-таки остался лётчик, неплохо бы этого камикадзе посадить и потолковать с ним по душам, согласен?
И, наконец, вот тебе бредовая возможность, просто так, для размышления. Что если это беспилотник, который везёт какую-нибудь заразу и весь расчёт именно на то, что мы его собьем? Так, чтобы зараза с высоты накрыла максимально большую территорию? Не фыркай, я сам знаю, что бред, но просто представь, что есть и такая возможность. И ещё косой десяток подобных. А ты говоришь – «сбить», «сбить». Сбить – дело нехитрое. Но мне бы очень хотелось иметь приказ «сбить», полученный сверху. Да, чтобы меня потом козлом отпущения не сделали. Я знаю, что ты такой приказ тоже предпочтёшь получить, чем отдавать его сам. Ну и что, что министр обороны на Дальнем Востоке? Верховный главнокомандующий-то никуда, насколько я знаю, не делся? Вот и доложи ему, пока я своим перехватчикам пары развожу. Очень смешно! Хорошо, вот в результате и узнаем, сколько самолётов у меня способны летать и не разучился ли верховный отдавать приказы.
Что? Гражданский? Иностранец? Да брось! Изоляция изоляцией, но за новостями-то мы следим. Когда последний раз ты слышал о чём-нибудь подобном? Не восемьдесят третий год, чтобы самолёты так промахивались.
Тревога в военном смысле – это всегда нечто такое, что вламывается в рутинный распорядок в самый неподходящий момент. Примерно, как она застала майора Сергея Хоменко на унитазе в сортире командного пункта 160-го истребительного авиационного полка, что расположился на аэродроме Бесовец под Петрозаводском. Сирена завыла так, что он едва не свалился с фаянсового сиденья. Почти сразу по коридору за стеной загрохотали бегущие ноги. Спустя ещё полминуты кто-то забарабанил в дверь туалета.
– Товарищ майор, товарищ майор! Тревога!
«Ну, твою же мать!». Майор Хоменко постарался в ускоренном режиме выдавить из себя остатки вчерашнего не очень свежего и плохо прижившегося в кишках ужина.
– Я слышу, не глухой! Через минуту буду!
В минуту уложиться не удалось, но спустя две с половиной он уже вбегал в командный пункт, отряхивая воду с рук – вытирать их ему показалось слишком долго.
– Докладывайте!
– Приказ от Оперативно-стратегического командования! Объявлена боевая тревога для перехвата воздушной цели. – Голос дежурного лейтенанта вибрировал и срывался от нервозного возбуждения. Видно было, как подрагивают его пальцы, а кончики оттопыренных ушей налились таким пунцовым оттенком, что казалось, об них скоро прикуривать можно будет. Тем не менее было видно, что этот вчерашний студент, отбывающий стандартную полугодовую воинскую повинность, голову не потерял, в истерику не впадает и действует по протоколу. Сам протокол, собственно, лежал раскрытым перед ним на столе.
– Они особо подчеркнули, что тревога не учебная и нарушитель реальный. Включена сирена оповещения по части. Отправлено сообщение дежурным пилотам. Личный состав поднят по тревоге.
– Принято. Сообщение из штаба на мой экран. И коротко подробности.
– Есть. Вот приказ от командования. Крупная воздушная цель идёт на высоте примерно девять тысяч со скоростью около восьмисот. Движется с северо-запада в направлении приблизительно восточнее Вологды…
– В смысле – Вологды? Он где вообще сейчас?
– Сейчас он должен проходить примерно вдоль юго-западного берега Онежской губы…
– Примерно?! Как, вашу мать…, – Хоменко вдруг резко замолк и прикусил губу. Какой смысл орать на этого «пиджака»? Он-то откуда знает, как цель оказалась в глубине воздушного пространства, почти у них за спиной? А «примерно» и «приблизительно»… Он и сам прекрасно знает, что этот район прикрывается радарами, как задница привокзальной шлюхи – то есть практически никак. У них даже граница с чухонцами закрыта нормально только в районе Питера, а чем дальше к северу, тем дырявее решето. Если нарушитель идёт с северо-запада, то удивляться особо нечему.
– Так. Какой приказ?
– Поднять истребители, перехватить цель, выяснить, что это, доложить. Дальнейшие действия по особому распоряжению.
– Координаты цели есть?
– Точных – нет, – лейтенант замялся, будто это была его вина. – Есть вектор движения, скорость, высота и последние координаты из наблюдений ПВО Северного флота. Всё остальное построено как экстраполяция…
– Отлично, просто отлично! – майор грозно глянул на лейтенанта, но опять вовремя спохватился. Парень здесь не виноват ни разу. Вчерашний ужин, который всё никак не мог успокоиться в животе, предлагал Хоменко более весомый повод для негодования. А лейтенант всего лишь докладывал ситуацию, как есть. Сейчас гораздо важнее было другое – а смогут ли они выполнить хотя бы первую часть приказа? В смысле, поднять в воздух истребители? Разумеется, два дежурных Су-27П стояли – должны стоять – готовыми к вылету, то есть заправленными, с полностью заряженными батареями, укомплектованные вооружением. Однако прошлый опыт подсказывал, что это не является безоговорочной гарантией, что самолёт именно взлетит, а не развалится на старте. Всё-таки, 20—25 лет для боевого самолёта, у которого качественное техобслуживание в последнее десятилетие случалось по большим праздникам – это возраст сюрпризов.
– Что с самолётами?
– Выкатывают из ангаров, через пять минут должны быть готовы к вылету.
– Кто дежурит из пилотов?
– Командир дежурного звена – капитан Петраковский, ведомый – лейтенант Михалков. Подняты по тревоге, готовятся к вылету. Через пару минут должны прибыть к своим машинам.
– Да что у тебя всё приблизительно, лейтенант! – не выдержал всё-таки и сорвался майор Хоменко. – «Через пару минут», «должны быть», «примерно», «около»! Ты здесь в войсках, а не на гражданке!
Лейтенант покрылся пунцовыми пятнами и испариной, уголки губ у него предательски задрожали. Майор сразу пожалел, что не сдержался, но останавливаться было уже нельзя. Раз уж командир взялся орать, то орать надо до конца, иначе это не офицер, а климактерическая истеричка с перепадами настроения.
– Комполка доложили? Нет? Что значит – не берёт трубку? Не слезать с телефона, звонить постоянно, надо будет – отправляйте курьера! Чем заняты механики? Не надо делать из меня идиота! Те, что готовят к вылету дежурное звено, меня не интересуют! Все остальные, все, до единого человека, пусть немедленно начинают готовить следующую пару к вылету. Заправляют, заряжают, стирают пыль, всё, что нужно! Пилотов всех поднять по тревоге! Мне насрать, что сегодня суббота! Да пусть хоть Новый Год! Чтоб через пятнадцать минут – не «примерно», а именно через пятнадцать – было готово к вылету ещё одно звено! И чтоб диспетчеры через три минуты были готовы дать мне на основе этой вашей «экстраполяции» нормальный курс на перехват цели! Выполнять! Я к самолётам, на инструктаж пилотов!
Майор Хоменко стремительно развернулся и вышел с КП, энергично закрыв за собой дверь. Именно так, как должен поступать настоящий командир. Твёрдо, без тени сомнения. Раздал приказы, вставил пистоны, ушёл командовать на месте. Однако сам он всё же не смог избавится от ледяной дрожи под ложечкой. Неужели правда? Нарушитель? Никогда такого с ними не было, если только это не дурацкая, умело замаскированная учебная тревога. А если нет? Что, если всё взаправду? Взлетят ли его «сушки»? А если да, то долетят ли? А если долетят, то найдут ли они нарушителя? А если найдут, что тогда? Господи, пусть лучше это будет учебная тревога!