2. Байконур. Студенческое общежитие. 1979
Тихон Заколов с интересом наблюдал, как готовится к прыжку пестрый паук-скакунчик. Этому крупному экземпляру с черно-белым полосатым брюшком очень подходило латинское название Zebra Spider. Восьмилапую «зебру» Тихон снял со стенки закрытого летнего кафе на пляже и принес в общежитие.
Сейчас паук сидел на верхней перекладине оконной рамы головой вниз. Пара больших глаз в центре головогруди и еще шесть по бокам следили за несколькими сонными осенними мухами, тупо бьющимися в стекло. Как только одна из них присела, паук оттолкнулся двумя парами задних лап, совершил стремительный полет и пронзил жертву огромными хелицерами. Страховочная нить-паутинка удерживала паука-скакунчика на гладком стекле.
В комнату скромно протиснулся худющий длинноносый первокурсник Дима Кушнир.
– Не страшно жить с таким чудищем? – поинтересовался Дима, наблюдая, как полосатый паук расправляется с мухой.
– Он красавец, – возразил Тихон. – Его ловкости может позавидовать любое насекомое. Паук-скакун – отличный спортсмен. Он не плетет сеть и не ждет часами добычу. Он рассчитывает только на свою проворность, охотится на стенах и при этом никогда не падает. Представь себе, если бы такими качествами обладал человек? Кстати, в Америке сняли фильм про человека-паука. В нем он представлен благородным героем. И это правильно.
Тихон покровительственно посмотрел на Диму. Пару месяцев назад он защитил нескладного юношу от нападок пьяных хулиганов и с тех пор приобрел сильного партнера по игре в шахматы.
К третьему курсу пребывания Заколова в институте выяснилось, что достойных соперников за шахматной доской ни в общежитии, ни в институте у него нет. Мало кто желал постоянно проигрывать, да и Тихона легкие победы не радовали. Дима Кушнир оказался чемпионом Ташкента по шахматам среди юниоров. Для игры с ним Тихону приходилось подключать все резервы мозга. Подобные интеллектуальные испытания его возбуждали, а трудная победа приводила в состояние легкого восторга.
На этот раз вместо шахматной доски Дима сжимал в ладони сложенную до размера конверта газету. Он пугливо осмотрелся, осторожно развернул шуршащие листы и ткнул пальцем в большую статью на последней странице ташкентской газеты «Молодежь Востока»:
– Посмотри. Моя сестра написала.
Под рубрикой «Очевидное – невероятное» размещался броский заголовок:
СТРАШНОЕ ПРОКЛЯТИЕ ГРОБНИЦЫ ТИМУРА.
Подпись внизу гласила – Тамара Кушнир.
– Твоя сестра – журналистка? – удивился Тихон.
– Она еще учится в университете на факультете журналистики. Училась… – горестно добавил Дима. – Ее отчислили из-за этой статьи. С четвертого курса… А весь тираж уничтожили.
– Весь? – Тихон показал на газету.
– Единственный экземпляр остался. Тамара взяла его в типографии. Спешила похвастаться. А тираж в продажу не пустили. И главного редактора сняли. К нам домой приходили газету искать, но Тамаре удалось отвести подозрения и сохранить статью. Они забрали черновики и ушли.
– Что же здесь крамольного? Призыв против Советской власти?
– Нет! Что ты! Я и сам не понимаю. Прочти.
Тихон посмотрел на взволнованного парня, представил сгорбленную фигуру, нависающую знаком вопроса во время долгого чтения, и предложил:
– Давай в шахматы сыграем. Для конспирации.
– Угу. Я сейчас принесу. – Дмитрий устремился к выходу, но около двери остановился. – Только ты никому…
– Заметано. Мы дверь закроем.
Тихон разгладил лист и углубился в чтение.
«Я шла на встречу с этим человеком, даже не предполагая, какую тайну он поведает. Первоначально я планировала побеседовать с известным узбекским кинооператором Маликом Касымовым о фронтовых съемках на полях Великой Отечественной войны. О том, как, рискуя жизнью, и в зной и в холод он фиксировал на пленку лица солдат, рвущихся в атаку, ожесточенные бои с фашистами, мгновения победы и трагизм смерти.
Однако с самого начала наша беседа в ташкентском доме кинооператора пошла по другому руслу.
– А вы знаете, что я мог предотвратить Великую Отечественную войну? – печальным голосом спросил оператор.
– Вы могли остановить четырехлетнюю бойню, унесшую десятки миллионов человеческих жизней? – не поверила я.
– Если бы я проявил твердость и решительность, война бы не началась.
После столь интригующих слов я вся превратилось в слух. Вот какую мистическую историю поведал заслуженный деятель искусств Узбекской ССР Касымов, и у меня нет оснований ему не доверять».
Дмитрий Кушнир вернулся с шахматами, начал было расставлять фигуры, но, спохватившись, метнулся к двери и закрыл ее на ключ.
– Твоя очередь играть белыми, – сообщил он, усевшись напротив Заколова.
Тихон, предпочитающий открытые партии, машинально двинул вперед королевскую пешку и продолжил чтение.
«– Иосиф Виссарионович Сталин высоко ценил полководческий гений повелителя Азии эмира Тимура, известного под именем Тамерлан. В своей книге по истории Сталин подчеркнул, что именно войска хромого эмира разбили Золотую Орду, благодаря чему Россия окончательно освободилась от монгольского ига. Желание разыскать могилу великого завоевателя владело умами нескольких поколений ученых. Но решение об экспедиции принял лично Сталин в 1941 году. Помимо историков, языковедов и археологов в экспедицию входил известный антрополог Герасимов. Он должен был реконструировать по черепу Тимура лицо великого полководца.
Экспедиция прибыла в Узбекистан в июне 1941 года. Меня как оператора присоединили к группе ученых. Я должен был снимать все этапы исторического события.
Тогда никто точно не знал, где похоронен Тимур. Одни считали, что он покоится в родном городе Шахрисабзе. Там находится мавзолей, в котором еще при жизни эмира по его приказу была сооружена глубокая гробница. Но Тимур скончался во время похода в Китай в 1405 году. И начальник экспедиции Кара-Ниязов был уверен, что эмира не стали возвращать на родину, а похоронили по пути, в Афганистане. Однако Герасимов настоял на раскопках в Самарканде.
Существовала теория, что Тимур обладал колоссальным сгустком негативной энергии. Личное биополе огромной силы позволило ему захватить власть, в короткий срок завоевать десятки стран, истребить сотни тысяч непокорных и создать самую великую империю на просторах Азии. Его власть, как и его жестокость, не имела границ. Со смертью Тимура энергия исчезла, и огромная империя сразу распалась на отдельные ханства. Даже его любимого внука мудрого Улугбека, к которому перешло правление, казнили безо всякого почтения, отрубив голову.
Но энергия, по законам физики, бесследно не пропадает. Она переходит в другой вид либо… – При этих словах Малик Касымов многозначительно указал пальцем вниз. – Либо гигантскую мистическую силу сохранил прах Тимура!»
Тихон Заколов отвлекся от статьи, оценил обстановку на доске и сделал ход слоном. Кушнир тут же ответил пешкой и сообщил:
– Пока наш дебют повторяет испанскую партию матча за звание чемпиона мира между Карповым и Корчным в Багио.
– И кто тогда победил?
– Была ничья.
– Ничья меня не устраивает. – Тихон смело двинул вперед ферзя.
– Это против теории.
– Пауков дома тоже никто не держит. А мне нравится.
Дима с опаской посмотрел на Zebra Spider, прыгнувшего на вторую муху, и погрузился в раздумья. Тихон продолжил чтение газеты.
«– Герасимов верил в энергетическую силу великого эмира. Он знал, что в 1925 году ученый-физик обнаружил сильное биополе вокруг мавзолея Гур-Эмир в Самарканде, который Тимур велел возвести для своего безвременно почившего внука. Многие местные жители рассказывали о странных необъяснимых явлениях, происходящих около красивого, но пугающего мавзолея. Поэтому было решено начать раскопки в Гур-Эмире, тем более что в переводе это означает „усыпальница эмира“.
Более пяти веков никто не тревожил захоронение Тимуридов, насчитывающее девять надгробий. Раскопки начали 16 июня 1941 года. Двигались от крайних могил к центру. Сначала вскрыли гробницы сыновей Улугбека. 18 июня извлекли останки внука Тимура – великого ученого Улугбека. В этом не было сомнения. Известно, что Улугбеку отрубили голову за его научные изыскания. Череп в могиле лежал отдельно, и довольный Герасимов всем показывал разрубленные шейные позвонки.
Работа шла медленно. Могильные плиты были тяжелыми, лебедки часто не выдерживали, и надгробия приходилось сдвигать вручную. К центральному захоронению, где предположительно покоился Тимур, приступили ранним утром 21 июня.
Я снимал на камеру и наблюдал в объектив нарастающее белое свечение похожее на туман. Не знаю, что это было – мелкая пыль или пар, но в прежние дни ничего подобного не происходило. Когда плиту сдвинули, помещение стало интенсивно наполняться странным ароматом, похожим на восточное благовоние. Очень резким, притягательным и дурманящим. Вместе с непонятным запахом в подземелье расползалось чувство тревоги, а потом у всех возникло ощущение, что не хватает воздуха. Люди стали задыхаться. Рабочие сделали неловкое движение, плита треснула, и внезапно погасли все осветительные приборы. У меня без видимых причин отключилась камера. Нами овладел первобытный ужас, все бросились к выходу. Начальник экспедиции с трудом пресек панику и объявил перерыв.
Я на ослабевших ногах выбрался на улицу и зашел в ближайшую чайхану. К тому времени о раскопках в мавзолее Гур-Эмир знал уже весь Самарканд. На площади толпилось много любопытных, большинство из которых не одобряли происходящее. В чайхане сидели три седобородых старца в потертых азиатских халатах и тюбетейках. Один из них бережно держал старинную книгу. Увидев меня, молодого человека в наглаженных черных брюках и белой рубашке, вышедшего из мавзолея, он спросил:
– Наверное, ты начальник. Твои люди могилу Тимура уже вскрыли?
– Только начали.
Он встал с колен и ухватил меня за руку. Его лоб бороздили глубокие морщины, а глаза выражали неподдельную тревогу:
– Тогда еще не поздно все исправить. Вели остановить работу. Кости Тимура нельзя извлекать из могилы. Иначе начнется большая война. Об этом написано здесь.
Аксакал раскрыл толстую книгу в потрескавшемся кожаном переплете. На пожелтевшей странице я увидел фразу на арабском языке. Мама учила меня читать Коран, и я понял смысл написанного. «Тот, кто тронет прах великого Тимура, разбудит дух войны».
– Не тронь Тимура, – еще раз предупредил старец. – Иначе начнется большая война, и прольется много крови.
Я вспомнил первый странный эффект от сдвинутой могильной плиты жестокого завоевателя, и мне стало не по себе. Загадочный старик показался мне сказочным колдуном, предупреждающим героя: направо пойдешь – коня потеряешь, налево – голову свернешь. Я поверил ему и кинулся за начальником экспедиции Кара-Ниязовым. Тот пришел, но лишь посмеялся над стариками и назвал их невеждами. Гордые аксакалы ушли. На их мудрых лицах не было обиды, а лишь сожаление и скорбь.
Я понимал, что совершается что-то непоправимое, и решил попросить стариков снять книгу с пророчеством на камеру. Я видел, как они завернули за угол, и через мгновение был там. Но их и след простыл. Они словно растворились в жарком июньском воздухе.
Работы по вскрытию гробницы Тимура возобновились, и вечером Герасимов с ликованием извлек кости правой ноги с шишкой на колене. Великий хромой был найден. Потом антрополог бережно приподнял череп Тимура. Все смолкли. Я навел камеру. Пустые глазницы источали холодное давление. В какой-то момент они явно посветлели. Я отпрянул и потерял фокус. Мне показалось, что Тимур посмотрел мне в глаза и нагло улыбнулся.
В вечерних новостях по радио сообщили о нашем открытии, но мало кто этому обрадовался. А утром по английскому радио прошла информация о нападении Гитлера на Советский Союз. Пророчество древней книги сбылось.
Малик Касымов склонил лицо и закрыл глаза ладонями.
– Вы твердо верите в это? – спросила я, пытаясь вывести его из раздумий.
– Конечно! Сразу после сообщения о войне мы позвонили Первому секретарю Компартии Узбекистана и рассказали о предсказании странных аксакалов. Он закричал, что надо было звонить еще вчера и не отпускать стариков с книгой, а теперь вся ответственность лежит на нас. – Касымов отвернулся и прошептал: – А ведь я хотел в тот момент позвонить ему, но не решился. Я мог предотвратить войну, но…
Я сделала вид, что копаюсь в сумочке, чтобы пожилой человек мог незаметно смахнуть слезы. Оправившись, он продолжил:
– Экспедицию свернули. Герасимов улетел в Москву с черепом Тимура. Потом я работал фронтовым оператором. Меня не покидало ощущение, что боль и смерть вокруг происходят по моей вине. Мы выпустили демона войны, и сейчас вся страна расплачивается за это. Я все время думал, как остановить наши поражения на фронтах. В 1942 году мне удалось переговорить с командующим Георгием Жуковым. Я рассказал ему о Тимуре, просил сообщить Сталину, что надо вернуть прах великого полководца на место. Жуков мне поверил. Останки Тимура перезахоронили в декабре сорок второго. И сразу же началось наше контрнаступление под Сталинградом. Это было начало большой победы.
– Но война после этого продолжалась еще почти три года?
– Я думал над этим и позже нашел ответ.
Знаменитый кинооператор замялся и посмотрел в сторону. Он словно колебался, продолжать разговор далее или нет. Воспользовавшись паузой, я сделала снимок для иллюстрации к статье.
Малик Касымов покачал головой:
– При таком освещении у вас ничего путного не получится.
Забегая вперед, скажу, что он оказался прав, снимок в редакции забраковали.
Мы стали прощаться. Уже на пороге я вспомнила, что не получила ответ на последний вопрос.
– По-моему, вы что-то хотели добавить.
Касымов вновь перешел на шепот:
– Я выяснил важную деталь. В 1942-м в могилу вернули не все останки. Череп Тимура был захоронен позже, в конце 1944 года. Я уверен, что именно в нем концентрировалась основная сила духа войны. После этого наша победа стала неминуемой.
– Снова вскрывали гробницу? – вырвался у меня глупый вопрос.
Кинооператор загадочно ухмыльнулся и настойчиво выставил меня за дверь.
Дома я долго разглядывала иллюстрации в учебнике истории. С маленького рисунка на меня смотрел грозный лик всесильного эмира Тимура, воссозданный антропологом Герасимовым по найденному черепу.
Неужели злая сила повелителя Азии сохранилась и после смерти?
А на соседней странице учебника располагалась репродукция картины Василия Верещагина «Апофеоз войны», которую он написал в Средней Азии после изучения войн Тимура. На ней изображена огромная пирамида из человеческих черепов и кружащие над ней вороны. Я видела эту картину в «Третьяковской галерее». На ее раме можно разглядеть надпись: «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».