Рассвет
Иногда накатывало, и Аня брала перышко от подушки, выглядывала в окно и бросала. Перышко медленно планировало вниз, кружась на ветру. Она смотрела, как оно летит, думала о своем, и ее отпускало. Просыпалась Аня очень рано, но еще долго лежала с закрытыми глазами, представляя, как встанет с кровати, шлепая теплыми ступнями по холодному полу, как остановится у сонного кота и пошевелит пальцами ноги прямо перед его носом, за что, конечно, получит лапой, как включит музыку и будет танцевать, готовя завтрак. Потом Аня открывала глаза, осторожно перебиралась с кровати в инвалидное кресло и ехала будить бабушку.
Они жили в двухкомнатной квартире, совсем маленькой, если сравнивать с просторами улицы, и бесконечной – если говорить о времени, которое Аня здесь провела. Звукоизоляция в квартире была не очень, поэтому было слышно, как за стенами существуют соседи, и Ане казалось, что они с бабушкой молодцы, раз стараются вести себя тихо.
Бабушка Ани, Татьяна Александровна, обычно спала, отвернувшись к стене. Ей было семьдесят четыре, она знала эту стену так хорошо, что уже не видела ее. На вид хрупкая, бабушка была необыкновенно выносливой и сильной. Платков на голову она никогда не повязывала, не горбилась и на свой возраст совсем не выглядела. Татьяна Александровна тоже просыпалась очень рано и потом притворялась спящей, чтобы Аня могла разбудить ее. Но сегодня Аня так и не появилась, и встревоженная, бабушка встала сама.
– Аня! – крикнула она, впопыхах наступив на кота. – Мы проспали! Время-то уже десятый час!
Когда бабушка вошла в комнату, Аня лежала на кровати и смотрела в потолок. Татьяна Александровна была ростом с Аню, сидящую в своем кресле. Не попав в поле зрения внучки, она наклонилась, и ее голова нависла над Аней, как непричесанная птица.
– Ты слышишь? Проспали! К врачу не попадем…
Аня перевела глаза на Татьяну Александровну, но ничего не ответила.
– Что молчишь? Ты не заболела? – бабушка дотронулась до ее лба.
– Нет, – скривилась Аня.
– А что тогда?
– Так ведь всегда будет, да? – спросила она.
– Как так?
– Вот так, – к Ане в кровать прыгнул кот и свернулся калачиком у нее на груди.
Аня въехала в кабинет Егора Семеновича, и сразу же резко притормозила. На месте заботливого старичка с ледяными руками сидела незнакомая женщина, крашеная блондинка лет сорока. Она доброжелательно улыбнулась Ане.
– А где Егор Семенович? – хмуро спросила бабушка.
– На пенсии. Меня зовут Жанна Сергеевна, я ваш новый врач. Вы проходите, не стойте на пороге.
Из открытой двери тянуло поликлиникой: томительным ожиданием, унижением, болью и казенными растениями, которые выглядели лучше, чем пациенты, потому что проявлять заботу о людях несравнимо сложнее.
Бабушка закрыла дверь. Аня подъехала поближе к Жанне Сергеевне и увидела свою медицинскую карту у нее на столе.
– Я изучила ваши документы, – она с интересом посмотрела на Аню. Аня вздрогнула, Егор Семенович с самого первого дня говорил ей ты. – У меня возникло несколько вопросов.
Аня заволновалась еще больше. Егор Семенович никогда ни о чем ее не спрашивал, на его приемах она просто сидела и слушала, как он разговаривал с бабушкой.
– Итак, Аня… – Жанна Сергеевна открыла ее медицинскую карту. – Травму вы получили три года назад…
– Там же все написано, что спрашивать-то? – удивилась Татьяна Александровна.
– Не перебивайте, пожалуйста, я не договорила.
Бабушка поджала губы и отвернулась.
– Вы проходите программу восстановления уже…
– Два с половиной года, – снова вмешалась Татьяна Александровна.
– Да, два с половиной года, – Жанна Сергеевна замолчала. Со стороны могло показаться, что она сосредоточена на своем маникюре, но, конечно, дело было в другом. Жанна Сергеевна обратилась к Ане уже без улыбки: – Обычно наши пациенты восстанавливаются за год. Начинают ходить, вести полноценную жизнь… А вы… Но только не вы. В вашем случае все еще нет никаких заметных подвижек. Деньги ваши, конечно, но…
– Но что? К чему вы ведете? – у бабушки выступили слезы.
Аня тупо уперлась глазами в горку календаря, стоящего на столе. Она почти не дышала от страха.
– Мне нужно поговорить с Аней наедине. Вы позволите? – Жанна Сергеевна встала, чтобы лично проводить Татьяну Александровну до двери.
– Мне выйти, что ли?
– Пожалуйста.
Бабушка с тревогой посмотрела на Аню. Аня несмело кивнула. Когда бабушка вышла, Жанна Сергеевна по-свойски села рядом с Аней в кресло для посетителей.
– Какие у вас планы на будущее? – спросила она.
– В смысле?
– Вам семнадцать. Вы красивая молодая девушка.
Аня покраснела. Ей вдруг стало стыдно, как будто у нее килограмм яблок, а вокруг голодные дети.
– Не знаю.
– Что вы не знаете? Что у вас вся жизнь впереди? – Жанна Сергеевна сделала паузу, заметив, что Аня отвлеклась на шум за окнами. Там у чьей-то машины сработала охранная сигнализация. – Вы в этом году закончили школу?
– Я потеряла год из-за травмы, в следующем.
– У вас есть друзья?
– Раньше были. Зачем вы это все спрашиваете?
– Ладно, давайте вы сами расскажете о себе.
– Зачем?
– Понимаете, какое дело. Мне кажется, проблема в вас. Вы не хотите вставать на ноги. О вас заботятся, как о ребенке, и требования к вам не такие, как к взрослым. Вы особенная и делать вам для этого ничего не нужно, достаточно просто сидеть.
Аню как будто ударили. И как это бывает в таких случаях в первые секунды она не почувствовала боли, только гнев.
– Вы дура?! – выпалила Аня.
– Аня… – Жанна Сергеевна растерянно улыбнулась. – Следите за выражениями. Я пытаюсь вам помочь.
– Вы что, психолог?
– Нет, но…
– Видно, что вы не психолог.
– Понятно, вы не готовы к открытому честному разговору.
Жанна Сергеевна встала и пересела к себе за стол. Аня с удовольствием отметила, что у нее толстая задница.
У Ани разболелась голова и всю дорогу в автобусе она сидела, полузакрыв глаза. Обычно ей очень нравилось смотреть в окно, но сейчас от боли ее мутило.
– Блинчики будешь? – спросила бабушка.
– Нет.
– Я варенье малиновое открою…
– Не хочу.
– Что же ты будешь есть?
– Ничего.
– Давай таблетку дам, ну что ты мучаешься?
– Я же сказала. Не надо.
Пассажиры помогли Татьяне Александровне вынести инвалидное кресло с Аней из автобуса, и идти до дома оставалось всего-ничего, как вдруг бабушка остановилась.
Бабуль? – открыла глаза Аня.
Тетю Любу, соседку с верхнего этажа, Татьяна Александровна увидела издалека и хотела бы избежать встречи с ней, но, судя по всему, это было уже невозможно. Бабушка тяжело вздохнула и обреченно двинулась навстречу судьбе.
– Ой, Татьяна Александровна! Привет, Анечка! – к ним подлетела как обычно избыточно жизнерадостная тетя Люба. – Вы заходите к нам сегодня. Саша мой приехал. Я пирог испеку.
– Да мы…. – начала бабушка, осторожно поглядывая на Аню. – Не знаю…
У них во дворе была детская площадка, несколько парковочных мест и лавочки, все старики на которых, как по команде, повернулись к разговаривающей с тетей Любой Татьяне Александровне. Слова, взгляды, жесты – старики жадно впитывали все, чтобы потом обсудить.
– Приходите-приходите. Знаете, какой он у меня стал? Покажу, – тетя Люба вся светилась. – Летнюю сессию сдал на все пятерки! А как у Светы дела? Давно мы с ней не созванивались…
– Да вроде все хорошо.
– Она думает приехать? Соскучилась я по ней.
– Пока не понятно, не говорит.
– Вы простите меня. Мне в магазин еще нужно. Побегу. Но вы ей там от меня привет передавайте и приходите сегодня, я вас жду!
Тетя Люба и мама Ани, Света, очень дружили, выросли вместе. Пять лет назад, после развода, Света уехала на заработки в столицу, деньги она высылала ежемесячно, иногда звонила, но не приезжала вот уже больше года.
Татьяна Александровна все не двигалась, провожая взглядом удаляющуюся соседку, и столько было в нем, что Аня забеспокоилась.
– Бабуля! Бабуль!
– Да?
– Я буду блинчики.
– Вот и хорошо.
Татьяна Александровна покатила Аню дальше.
Вечером Аня сидела в своей комнате. Она сочиняла стихи, пока тени от настольной лампы падали на безыскусные обои в цветочек. Бабушка за стеной смотрела телевизор. Телевизор звучал тихо, невнятно.
Саша приехал, вспомнила Аня и отложила ручку. Она вспоминала об этом на протяжении всего дня, и тут же теряла интерес к привычным занятиям. Но все же к тете Любе Аня идти отказалась.
Бабушка постучала. Потом зашла в комнату. Аня заметила, что одна из пуговиц на ее домашнем халате не застегнута. Она надела его наспех, поверх ночнушка.
– Москву показывают. Пойдем смотреть, – у Татьяны Александровны горели глаза.
Аня поехала за бабушкой. По телевизору мелькали кадры какого-то городского праздника, но их не интересовали подробности веселья. Обе в толпе искали глазами Свету.
– Ну что? – с надеждой спросила Татьяна Александровна, беспомощно щурясь.
– Красиво, – ответила Аня.
Когда сюжет о Москве закончился, она застегнула бабушке пуговицу и вернулась к себе в комнату.
На следующее утро в дверь позвонили. Когда Татьяна Александровна открыла, на пороге стоял Саша. У него в руках была большая тарелка с несколькими кусками пирога.
– Вот, мама передала, – сказал он.
Саше едва исполнилось 19, он учился в Санкт-Петербурге, в институте МЧС. В их маленьком провинциальном городке он был такой один.
Аня подъехала к двери, чтобы посмотреть на него.
– Спасибо, – бабушка взяла тарелку. – Как ты вырос… И красивый какой! Ты надолго?
– На пару недель. Потом опять только через год. Дорого так ездить, – Саша увидел Аню и замолчал.
– Зайдешь? – спросила Татьяна Александровна и, заметив, что он колеблется, стала настаивать: – Заходи, чаю попьем. Что ты, как не родной.
– В другой раз, я на улицу собрался. Могу с Аней погулять. Ну, если…
Бабушка повернулась к Ане. Аня рассматривала свою коленку, торчащую из-под юбки, и не проявляла никакого интереса к предложению Саши.
– Ей еще зарядку нужно сделать, ты иди один, наверное… – сказала Татьяна Александровна.
– Нет, я пойду, – Аня вдруг подняла голову.
– Мороженое будешь? – спросил Саша, когда они проходили мимо ларька.
Вдоль улицы росли деревья и ездили машины, одни стремились вверх, другие вперед. Солнце светило Ане прямо в глаза, но она все равно видела этот крест.
– Буду.
– Эскимо?
– Да. Ты экстрасенс?
– Есть немного, – скромно согласился Саша.
Он купил мороженое. Они зашли в сквер, Саша сел на скамейку. Он тоже взял себе эскимо, и прежде чем начать есть, дотронулся своим мороженым до мороженого Ани, как будто чокнулся.
– За встречу, – торжественно произнес он.
– Ты как маленький, – покачала головой Аня.
– А ты взрослая.
– Да, – серьезно ответила она.
Кусок шоколада оторвался от мороженого, скатился по подбородку и упал Ане на юбку. Она смущенно стряхнула его на землю. Саша тактично отвел глаза.
– Какие новости? – спросил он.
– Никаких. А у тебя?
– Под Питером торфяники горели, людей не хватало, и нас привлекли к тушению. Мы туда ночью приехали. Но было без разницы: все горит, светло. Там все серьезно было, я первый раз в таком участвовал.
– Здорово.
– Я человека спас. Вытащил его. Мужик чуть не задохнулся, гражданский, не знаю, может, волонтер.
– И какие ощущения?
– Ну… Мне понравилось.
Аня представила дым и тело, лежащее на земле. Суматоху, болтающуюся внутри ночи, как космонавт в невесомости, и несколько коротких минут, отделявших чью-то жизнь от смерти.
– Вы почему вчера не пришли? – Саша выбросил оставшуюся от мороженого палочку в урну.
Аня капнула подтаявшим мороженым на юбку.
– Ну вот, – расстроено протянула она.
– Я тебя ждал, а ты…
– У тебя влажной салфетки нет?
– Нет.
Аня со вздохом поскребла пятно пальцем, мороженое она теперь держала так, чтобы оно капало на землю.
– Почти новая…
– Что?
– Юбка почти новая, а теперь пятно останется.
– Ну вообще, трагедия.
– Да. Трагедия.
– Я тебе новую юбку куплю.
– Не надо. Ты мне уже мороженое купил.
Саша поднялся.
– Я отвезу тебя домой.
– Ты после института вернешься? – спросила она.
– Я буду приезжать, как работа позволять будет. Меня сюда вряд ли распределят. Могу вообще в Питере остаться, если и дальше оценки хорошие будут. Бабушка твоя меня ни в чем не винит?
– В смысле?
– Я же видел, как она на меня смотрит.
– В чем ей тебя винить?
– Мы же вместе на качелях были. Ты разбилась, а я нет.
– Ты скорую вызвал. Если бы не ты… Я ведь и умереть могла.
– Я тебя на качели позвал…
– Ой, вот об этом ты зря думаешь.
– Аня! – бабушка потрясла ее за плечо. – Ты заснула, что ли?
Аня сидела за столом у себя в комнате, перед ней лежал листок бумаги, ручка.
– Сколько времени? – спросила она.
– Обед. Ты что будешь?
– Пирог.
– Пирог? – удивилась бабушка.
Аня вспомнила, что они с Сашей не виделись с того дня, как она упала с качелей. И, конечно, никакого пирога он им сегодня не приносил, и гулять они вместе не ходили.
К вечеру у Ани поднялась температура. С улицы веяло летним жаром, а ее всю трясло от холода. Татьяна Александровна вызвала врача. Приехал седой сосредоточенный мужчина, на кончике его носа грациозно держались очки-половинки, придававшие ему еще более интеллигентный вид. «И почему бабушка стесняется носить очки, – в который раз подумала Аня. – Можно ведь и ей подобрать такие, чтобы шли». Выслушав жалобы Ани на температуру, слабость и ломоту в теле, доктор снял с шеи стетоскоп и буднично попросил:
– Встаньте.
– Она не может встать, – вместо Ани, встала бабушка.
– Что с ней? – спросил он.
Пространство вокруг Ани жужжало и шелестело крыльями. Чем выше поднималась ее температура, тем назойливее становился этот пчелиный рой, но вопрос доктора вызвал в ней еще большее раздражение, отозвавшись внутри бесконечным, не затихающим эхом. Аня накрылась одеялом с головой. Даже мысль о том, что ей нужно встать, была Ане отвратительна. Ее тело пылало, как в огне.
Через несколько дней Аня поправилась. Они с бабушкой собрались в больницу, где Аня как обычно должна была заниматься на специальных тренажерах. Пока Татьяна Александровна переодевалась в комнате, Аня, уже полностью готовая к выходу, сидела в прихожей и рассматривала ее туфли. У бабушки был сорок второй размер, заметная обувь.
– Зайдем потом в магазин? – спросила Татьяна Александровна, выходя из комнаты.
– А ты одна не можешь? – Аня сделала скучающее лицо.
– Тебе спортивный костюм новый нужно купить. Твой уже все, на честном слове.
Аня опустила голову, снова посмотрела на бабушкины туфли, две внушительные лодки на синем коврике.
– Давай не пойдем, – сказала Аня, как будто обращаясь к ним.
– Что значит не пойдем? Все равно придется сходить. Как ты без костюма-то?
– Я про занятия.
– Ну вот, приехали… Ты из-за врачихи это?
– Нет, я сама не хочу.
– Нельзя сдаваться, ты что!
Аня заплакала. Бабушка погладила ее по голове. Аня наклонилась и обняла ее за ноги.
– Пожалуйста.
– Хорошо, не пойдем.
– Не хочу больше на них ходить.
Бабушка охнула.
Под утро Аня проснулась от громкой музыки в квартире выше. В той самой, где жила тетя Люба и куда приехал погостить Саша. Аня попыталась снова заснуть, но у нее не получилось. Тогда она перебралась в свое кресло и поехала к бабушке. Татьяна Александровна крепко спала, отвернувшись к стене. Ее маленькое тело в свете луны выглядело таким усталым, что Аня передумала ее будить. Какое-то время она с нежностью смотрела, как спит бабушка, но потом спохватилась. Наверху продолжали шуметь. Аня решительно встала из своего кресла и вышла из квартиры, накинув на пижаму бабушкин плащ. Она и сама не поняла, как ей это удалось.
Конец ознакомительного фрагмента.